Текст книги "Любовная мозаика"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

8

Вечером следующего дня Клэй медленно двигался между рядами длинных стеллажей супермаркета. Они были уставлены банками, бутылками, коробочками и пакетами всевозможных цветов и размеров. Он толкал перед собой вместительную тележку, куда время от времени ставил выбранные им продукты. Мысли о Пейдж не давали ему покоя. Ее лицо мерещилось ему повсюду. Он видел ее то в толпе, то за столиком в кафе, то в окне проезжавшей мимо машины. Образ девушки буквально преследовал его.

Неожиданно близ отдела овощей и фруктов Клэй нос к носу столкнулся с Беном. Модно подстриженный, в спортивной одежде, парень уверенно шагал, опираясь на костыль.

– Какая встреча! – Клэй первым протянул подростку руку. – Ты здесь один?

– С родителями, они в машине, – крепко пожимая его руку, ответил Бен.

Под мышкой у подростка был зажат бумажный кулек с зелеными листьями латука.

– Каковы наши планы? Выглядишь ты молодцом, – бодро заговорил Клэй.

– Наверное, буду поступать в колледж. Мать и отец очень хотят этого. Но, честно говоря, я не в восторге. Не вижу смысла ни в учебе, ни в чем-либо другом.

– Попробуй посмотреть на это иначе. Высшее образование пригодится в любом случае. – Клэй старался говорить с ним как с равным, избегая наставительных интонаций.

– А вам пригодилось? У вас есть профессия? – сыпал вопросами Бен.

– Я инженер-программист.

– Вот тебе раз! – искренне удивился мальчик. – И что же вы делаете в этом захолустье с такой престижной профессией?

– Так сложились обстоятельства, – спокойно ответил Клэй.

В это время очередной покупатель попросил их посторониться, пробурчав, что они совсем загородили проход. Бен не стал дожидаться более удобного случая и сбежал от своего непрошеного советчика.

Подъехав к дому, Клэй выгрузил из «блейзера» покупки, занес их в квартиру и, не вынимая из пакетов, сложил на пол у массивного холодильника.

Его так и подмывало позвонить Пейдж, рассказать ей о Бене. Теперь он мог позволить себе общаться с ней, не боясь показаться навязчивым. Расположившись на диване, мужчина свободно вытянул ноги и набрал номер. В доме Дока ответили не сразу. Когда Клэй уже отчаялся, на другом конце провода запыхавшийся голос Пейдж произнес:

– Алло.

– Это я, доктор Конрад. – Рэйнольдс откашлялся. – Я случайно встретился с младшим Хокенсмитом, и мне показалось, он не спешит принимать решение. Во всяком случае, не горит желанием поступать в колледж.

– Знаю, и, к сожалению, это правда, – озабоченно подтвердила Пейдж. – В то же время результаты тестирования свидетельствуют о его склонности к наукам, в частности, выявлены, как ни странно, прекрасные знания в области биологии.

– Так это же здорово! – разволновался Рэйнольдс. – Надо что-то делать.

– Есть еще одно «но», – пессимистично заметила Пейдж. – Отец Бена, хотя и настаивает на его поступлении в колледж, не в состоянии оплачивать обучение. Содержание дома, семьи, лечение сына требуют массу затрат…

– Если дело в этом, – перебил мужчина, – не вижу причин для волнений. Можно учредить фонд помощи детям-инвалидам, желающим получить высшее образование. Всю организацию и расходы я возьму на себя.

На другом конце провода воцарилась гробовая тишина.

– Пейдж, отзовитесь! – позвал Рэйнольдс.

– Признаться, я потрясена, Клэй, – начала Пейдж голосом, не предвещавшим ничего хорошего. – Вы предлагаете учредить фонд, но не хотите сделать то, что для Бена важнее всего: оказать ему моральную поддержку.

– Вы просите о невозможном, – возразил Клэй.

– Это вы так считаете. А я думаю, вы просто боитесь, прячетесь в своей скорлупе, – с досадой воскликнула девушка. – Я перед вами наизнанку душу вывернула, а вы… Вы совершенно бессердечный человек…

Раздался щелчок, послышались короткие гудки. Пейдж бросила трубку, и Клэй слушал монотонные сигналы, обвиняя себя в упрямстве и малодушии.

Пейдж очень редко выходила из себя, но на этот раз разозлилась не на шутку. Она задумчиво смотрела прямо перед собой, засунув руки в карманы. Послышались приближающиеся шаги: домой вернулся Док. По напряженной спине Пейдж он понял: что-то случилось.

– Что с тобой, детка? – участливо спросил папаша Док.

Женщина повернулась к нему, не собираясь ничего скрывать от старого мудрого врача, который стал для нее родным человеком.

– Я только что говорила с Клэем… Расстроилась ужасно. Он способен ангела вывести из терпения.

– А по-другому бывает? – снова спросил Док.

– В том-то и дело, – грустным голосом произнесла Пейдж. – Он очень нравится мне. Я почти… – Девушка замолчала.

– Любишь его?

– Легкомысленно с моей стороны, не правда ли? – Пейдж не боялась открыть свои карты. – К сожалению, он закрывается от меня. И, мне кажется, мы думаем по-разному.

– Ты можешь заблуждаться и судить необъективно, – возразил Док.

Пейдж заправила за ухо выбившуюся из хвостика прядь.

– Если бы я была небезразлична Клэю, он давно бы поделился со мной своими переживаниями.

– Одно совершенно не вытекает из другого. – Док отошел в сторону и нажал кнопку электрического чайника. – Поверь мне как мужчине. Женская и мужская психология очень различны. – Док опустил в керамическую кружку одноразовый пакетик с чаем и залил кипятком.

– Док, поймите меня правильно. Я рассказала ему, как попала сюда, про детишек из той деревни. И он казался таким понимающим… А потом откуда ни возьмись появляются эти недосягаемость, отчужденность. Может быть, вы расскажете, что с ним случилось на самом деле?

– Пейдж, детка, – Док нахмурился, – я уже говорил тебе, что не знаю подробностей. И уж тем более не могу выдавать ту конфиденциальную информацию, которой он поделился со мной. Это все равно, что нарушить тайну исповеди. Врач и священник в чем-то схожи. Скажу одно: когда-то он очень сильно пострадал и много пережил. Он не понаслышке знает, что значит быть отверженным.

– И женщинами тоже? – не удержалась Пейдж.

– Да. Это не сплетни и не секрет. Он ухаживал здесь за одной девушкой. Со стороны казалось, что у них все складывается серьезно; их всегда видели вместе. А потом что-то произошло, и они расстались. Девушка уехала в Балтимор, а он вот здесь.

– Клэй был прав, – неожиданно резко сказала девушка.

– Прав в чем? – удивился Док.

– В том, что все здесь все друг о друге знают.

– А как же ты хотела? По сути, это большая деревня. О вас с Клэем тоже поговаривают.

– Не может быть! – удивленно воскликнула Пейдж.

– Пейдж, я дам тебе совет, а ты решай, – сказал врач. – Клэй разуверился в людях, он никому не доверяет. Если ты хочешь взаимности и преданности, сделай первый шаг, полюби его пока, может быть, безответно. Ты готова к этому? Потому что, если нет, тебе лучше отступиться от него.

В среду в поликлинике оказалось не так много больных, и Пейдж рано освободилась. Завтра они с Клэем должны проехаться по магазинам, чтобы закупить все необходимое для празднования Дня независимости. Интересно, помнит ли он об этом, размышляла Пейдж, снимая халат и вешая его в шкаф. В кабинет заглянула дежурная и сообщила, что в приемной ее дожидается молодой человек. Кто бы это мог быть, удивилась Пейдж, запирая дверь.

Неожиданным посетителем оказался Бен Хокенсмит.

Подросток поднялся ей навстречу, галантно поклонился и произнес:

– У меня к вам просьба, правда, несколько экстравагантная: если вас не затруднит, отвезите меня к дому мистера Клэя. Я хотел бы поговорить с ним.

– Прямо сейчас? – растерялась Пейдж. – Да-да, конечно. Что же ты, везде пешком?

– Да. И это неплохая тренировка, но домой мне уже не добраться. Если вам некогда, я позвоню, чтобы меня подбросил отец.

– Нет-нет, сейчас поедем. – Она улыбнулась. – У меня к тебе тоже просьба. Позвони родителям, предупреди их, что будешь со мной.

Клэй возился в саду, пребывая, как всегда, в своем обычном состоянии: наслаждаясь покоем и страдая от одиночества. День прошел удачно: с утра он заехал в магазин, успел много сделать, поработал с бумагами, затем вернулся домой, сидел за книгами, читал, занимался математикой. Его мозг, точно сухая губка, брошенная в наполненную водой емкость, жадно впитывал знания.

Внезапно раздался лай Шепа. Это означало, что на пороге появились гости. Клэй вытер руки и лоб, откинул назад растрепавшиеся волосы и двинулся к дому. Увидев Бена и Пейдж, ощутил, как сердце толкнулось в грудную клетку. Он весь подобрался, чтобы казаться непринужденным.

Пейдж, как всегда, выглядела очаровательно. На ней была светло-голубая крепдешиновая блузка с короткими рукавами и обтягивающая синяя юбка до колен. Этот деловой костюм делал ее похожей на хорошенькую школьницу. Во всяком случае она выглядела моложе своих лет, и Клэю это нравилось.

По выражению лица Бена можно было догадаться, что он немного нервничает, да и Пейдж чувствовала себя не в своей тарелке. Мужчина и подросток пожали друг другу руки, а Пейдж поздоровалась, но довольно сухо.

Рэйнольдс пригласил их в дом, но девушка входить не спешила.

– Я, пожалуй, поброжу здесь. Бен хотел поговорить с вами наедине, так что не буду мешать, – пояснила она.

Бен запротестовал:

– Нет, доктор Конрад, вам совсем не обязательно уходить, вы не так поняли. Мне даже лучше…

Пейдж поспешила успокоить его:

– Да не волнуйся ты. Клэй Рэйнольдс великолепный слушатель. – Она многозначительно посмотрела на Клэя. – Этого у него не отнимешь.

– Бен, – вмешался в разговор Рэйнольдс, – не ломайся, как девчонка, проходи в гостиную, а я присоединюсь к тебе через пять минут.

Парень скрылся в полумраке прихожей.

– Пейдж, меня, честно говоря, удивил ваш визит, – не стал лицемерить Клэй. – Что-нибудь случилось?

– Я ничего не знаю, – ответила девушка. – Он просто захотел увидеться с вами, поговорить. Идите же… и выпустите, пожалуйста, Шепа. Мы с ним прогуляемся.

Шеп вылетел из дома и пулей помчался за удаляющейся девушкой.

Клэй прошел в гостиную, Бен сидел на диване, держа на коленях огромный энциклопедический справочник «Дикие животные планеты». Увидев Рэйнольдса, юноша закрыл книгу и отложил ее в сторону.

– Так о чем ты хотел поговорить со мной? – спросил Клэй, усаживаясь рядом с ним.

– О том, что с вами произошло в тот роковой день в горах.

– Любишь страшные истории? – засмеялся Клэй.

– Я хотел, – парень смутился, – узнать, что вы чувствовали, что думали, что запомнили тогда…

– Я плохо помню сами события. – Клэй задумчиво посмотрел куда-то вдаль.

– А я помню эту машину, она все ближе, ближе… – Подросток поежился.

– Не будем о прошлом, Бен. – Клэй постарался отвлечь его. – Давай лучше о будущем, ведь оно важнее.

– Идет, – согласился Бен. – Вы говорили, что учились на инженера. А стать им вы хотели, мечтали по-настоящему?

– В общем-то, это было желание моего отца. Он видел во мне партнера по бизнесу.

– Понятно, – заключил Бен. – Он хотел слепить вас по своему образу и подобию.

– А ты сообразительный, Бен. – Клэй дружески подмигнул подростку. – Я в твоем возрасте, к сожалению, не разбирался в таких тонких материях, я не то чтобы плыл по течению, просто доверял родителям, искренне считал их самыми благородными людьми, что, впрочем, и правильно. Но ты молодец, соображаешь…

– В футбол не смогу играть, – сказал юноша, но без злости.

– Да, – согласился с ним мужчина, – все, кроме футбола.

Бен подтянул колени к груди и обхватил их обеими руками.

– С этим трудно смириться, – снова заговорил он. – Я ведь никогда не предполагал заниматься чем-либо другим. Хотел делать то, что нравилось и хорошо получалось. Спорт был для меня всем. Скажите честно, мистер Рэйнольдс, ваша жизнь так же хороша сейчас, как была до несчастного случая?

– Не могу утверждать – хуже или лучше. Просто она другая, дружок.

В гостиную вбежал Шеп и уселся у ног Клэя. Его хвост ходил ходуном, а розовый язык свесился набок. Клэй ласково почесал его за ухом.

Вскоре появилась и Пейдж. Она окинула обоих изучающим взглядом, пытаясь понять, что происходило здесь во время ее отсутствия. Казалось, все прошло благополучно.

…Клэй смотрел вслед Пейдж и Бену, пока они шли до машины. Высокий силуэт девушки манил его, от ее прелестей голова, как и раньше, шла кругом.

Пейдж отвезла Бена домой, а на обратном пути задумалась о том, что ей рассказал юноша; в сущности, ничего нового. То, что терзало душу Клэя, он не мог доверить никому, отчего очень страдал. Не в силах противиться искушению еще раз увидеть его, она затормозила машину у дома Клэя.

На ее стук взволнованно залаял Шеп. Пейдж толкнула дверь, та оказалась открытой. Пес радостно ткнулся ей мордой в колени.

– Где твой хозяин, Шеп? – Девушка присела на корточки рядом с собакой. Пес заскулил и потянул ее за собой в сторону кухни.

Кухня была пуста, а дверь на задний двор полуоткрыта. В лучах заходящего солнца, в глубине сада она увидела Клэя. Он был без рубашки, в черных потертых джинсах. Вокруг валялись желтые сосновые обрубки, которые под топором Клэя превращались в аккуратные поленья.

Девушка не знала, о чем собирается говорить с ним, чем объяснит свое возвращение, но она ощущала неодолимое желание подойти к нему. С замирающим сердцем ступала Пейдж по коротко подстриженной траве, устремив взгляд на загорелое тело Клэя, подсвеченное рассеянным вечерним светом.

Его руки, крепко сжимая топор, то вздымались вверх, то с силой обрушивались вниз, мощные мышцы напрягались и снова расслаблялись, а в стороны летели щепки.

Пейдж поразило лицо мужчины. Она никогда не видела его таким – остервенелым и одновременно несчастным, злым и в то же время уязвимым. Он видел, как девушка подошла. Она выжидала момент, чтобы обратить его внимание на свое присутствие, а Шеп, словно почувствовав что-то своим собачьим сердцем, остался в доме и притих.

Наконец Рэйнольдс отбросил топор и выпрямился. Пейдж шевельнулась, и тут он заметил ее. В ту же секунду она обеими руками схватила его левое запястье. Жар разгоряченной мужской плоти мгновенно передался ей. Гневный взгляд Клэя, которым он окинул незваную гостью, мог испугать, обратить в бегство любую, но только не Пейдж, потому что любовь делала ее бесстрашной.

– Вам лучше уйти, Пейдж, – задыхаясь, сказал он.

– Нет, – просто и уверенно ответила она.

Зеленый яростный огонь сверкнул из-под его ресниц, и мужчина перевел взгляд на ее губы. Пейдж замерла в ожидании.

– Ты не понимаешь, что делаешь со мной, женщина, – резким тоном бросил он ей.

– Может быть, – прошептала она. – Но я… хочу тебя и не успокоюсь, пока не добьюсь своего!

В неистовом порыве Клэй обнял девушку и впился в ее губы своими губами. Пейдж чувствовала, что им владеют злоба и грубое мужское вероломство, но в то же время она была совершенно уверена, что он не причинит ей вреда.

Мужчина боролся с самим собой и с ней. Это было нелегко. Грубо, лихорадочно целуя ее, он не позволял ей опомниться. В нем затеплилась надежда, что она оскорбится. Проклиная самого себя, Клэй пытался обидеть ее, но Пейдж принимала его таким, каким он представал сейчас перед ней. И ее покорность еще больше заводила его. Руки властно изучали ее тело, он весь дрожал от клокотавшего в нем желания.

Наконец мужчина остановился и сиплым голосом проговорил:

– Черт побери, Пейдж, вы не должны быть здесь! – В его голосе звучало неприкрытое отчаяние.

Пейдж сжала ладонями его лицо.

– Я думаю по-другому, – прошептала она. – Хочу быть здесь и только здесь!

Клэй снова припал к ее полуоткрытым губам. Страсть вновь властно завладела им, но злобы он не чувствовал. Пейдж обвила руками шею мужчины и всем телом крепко прижалась к нему.

9

Его разгоряченные губы обжигали женщину сладостным огнем. В руках мужчины она плавилась как воск, ее руки, ноги, низ живота ослабели. Пейдж перестала принадлежать себе, но старалась не утонуть в этом пьянящем блаженстве, быть активной участницей в этой любовной игре, необузданной вакханкой в этой сладостной схватке.

Клэй все плотнее прижимал Пейдж к себе. Его ладони изощренно ласкали ее спину, бедра, живот, и сквозь тонкую материю юбки она все сильнее ощущала напряженную мужскую плоть. Это ощущение пугало и одновременно кружило голову. Никогда еще ничего подобного она не испытывала, никогда не попадала в такой безумный круговорот естественных инстинктов. Пейдж хотелось раствориться в Клэе, слиться с ним так, чтобы оба они стали совершенно новой, единой, неделимой плотью.

Не ведающие преград мужские руки проникли под женскую блузку и легко расстегнули застежку кружевного бюстгальтера. Не отрываясь от губ девушки, Рэйнольдс торопливо расстегивал изящные пуговицы, чтобы не только ласкать, но и видеть совершенство ее тела. Скользкая, струящаяся материя сопротивлялась, но Клэй был настойчив. Стоя на коленях, он медленно и нежно целовал ее живот, смакуя каждый миг, вызывая в ней сладкую муку, доводя почти до исступления. Затем привстал и накрыл ладонями ее налившиеся от возбуждения груди, затеребил пальцами вызывающе торчащие соски.

Пейдж прильнула к нему сильнее, ее ответные ласки стали более активными. Отсутствие опыта интимной близости с мужчиной компенсировалось интуицией, врожденными инстинктами, которые подсказывали ей, что и как надо делать, чтобы проявлять свое желание.

Прервав поцелуй, Клэй подхватил ее на руки, опустил на траву, осторожно лег на нее. Она с наслаждением ощущала тяжесть его тела.

Мужчина вновь стал целовать ее шею, нежные ключицы, грудь, а когда прикоснулся к соскам, Пейдж сладострастно вскрикнула и обняла его. Ее тонкие руки казались просто хрупкими по сравнению с накачанными, мускулистыми руками Клэя. Но ей нравилось видеть в нем могучего завоевателя, а себя чувствовать его слабой и покорной рабой.

Мир эмоций и чувств, переживаемых Клэем, был гораздо сложнее. С одной стороны, сексуальное поведение Пейдж разбудило в нем плотский голод, почти животное, первобытное желание обладать женщиной. А с другой – где-то в глубине его сознания так и не исчезла до конца некая преграда, эмоциональный барьер, не пропускавший мужчину к этой девушке. В нем словно боролись два разнополюсных начала – здравомыслие и страсть, рассудочность и влюбленность.

Вдруг Клэй почувствовал, осознал, что в этой борьбе наступил переломный момент. Усилием воли он оторвался от мягких, влажных губ женщины, мучительно отпрянул от нее и, словно тонущий пловец, вынырнувший наконец на поверхность воды, жадно, полной грудью глотнул воздух.

Глаза Пейдж были закрыты, лицо запрокинуто. Она ожидала, что губы Клэя вот-вот снова прикоснутся к ее груди, и уже протянула к нему руки… как вдруг поняла, то Рэйнольдса нет рядом.

Открыв глаза, девушка удивленно посмотрела на мужчину и испуганно пробормотала:

– Что-то не так, Клэй?

Но тот даже не расслышал ее вопроса. Жестокая реальность острой стрелой пронзила его мозг, опьяненный любовью. Желание, любовь, Пейдж – все это не для него. Не для него эти невинные синие глаза, ее бархатистая кожа, ее неистовая нежность… Я до такой степени забылся, ругал себя Клэй, что оказался в плену самого необузданного из человеческих инстинктов.

Мужчина резко встал, стараясь не смотреть на Пейдж. В расстегнутой блузке с огромными синими глазами, в которых застыло непонимание, она по-прежнему притягивала и очаровывала его. И Рэйнольдс подумал: ничто, даже самые глубокие противоречия в моей душе не могут повлиять на мое отношение к этой женщине. Ничто не способно опошлить, унизить или исказить в моих глазах ее образ.

Пейдж тоже встала и снова потянулась к нему.

– Что произошло, Клэй? – Она взяла его за руку. – Я ничего не понимаю.

– Не надо, Пейдж. – В его голосе сквозили боль и отчаяние, объяснить которые Пейдж не могла. – Не заставляй меня сожалеть об этом больше, чем я сожалею теперь.

Состояние Пейдж было близко к истерике. Поведение Клэя, его странные слова привели ее в полное замешательство, граничащее с отчаянием.

– Да в чем же дело, Клэй? – воскликнула она. В ее глазах показались слезы. – Неужели ты не видишь, не чувствуешь, не понимаешь, что я хочу тебя?

Мужчина, заглянул в глаза женщины, и ему показалось, что он прочел в них признание в неподдельном, удивительном, глубоком чувстве.

– Ты не знаешь меня! – резко бросил он ей, ненавидя себя в эти минуты.

– Не моя в том вина, – собравшись с силами, ответила девушка. Ее лицо застыло, словно его покрыл холодный иней.

Клэй молчал, готовый провалиться сквозь землю. Он презирал себя, но мысль о том, что проявленная им сдержанность была во благо прежде всего ей, не позволяла ему перечеркнуть все и опять заключить ее в объятия.

А Пейдж душили чувство горечи, разочарования и обиды. Никогда еще ей не было так плохо. Дрожащими руками она подобрала с земли свой кружевной топ, с трудом застегнулась. Проделать то же самое с блузкой оказалось невозможным, потому что две самые необходимые пуговицы были оторваны. Тогда она завязала шелковые концы узлом под грудью. Учитывая, что на ней была юбка, а не джинсы, выглядел этот импровизированный костюм нелепо, но девушка не смутилась. Отряхнув с юбки налипшие травинки, она не оборачиваясь быстрым шагом пошла к своей машине.

На следующее утро Пейдж проснулась с тяжелым сердцем. Всю ночь она почти не смыкала глаз. Как все получилось унизительно, как мне горько, думала она. События вчерашнего дня накатили снова, лишая сил и желания встать. А ведь ее ждала куча дел. Главное, за что? Что я ему сделала? Она уткнулась в подушку, и хлопковая ткань вновь стала мокрой от ее слез.

Внезапно печальные размышления девушки прервал телефонный звонок. Нервы у нее были на пределе, и она вздрогнула. Что-то подсказывало ей, что звонил Клэй.

Она быстро откинула одеяло и побежала в холл. Розовая шелковая пижама не сковывала ее движений, а босые ступни щекотал приятный ворс ковровых покрытий.

– Пейдж? – услышала она в трубке радиотелефона. Девушка не ошиблась: это был Клэй.

Его голос был по-утреннему деловит.

Сжимая трубку руками, чуть живая от волнения, Пейдж вернулась в спальню и села на край кровати.

– Пейдж, алло, – повторил Клэй.

– Да-да, – наконец, опомнившись, отозвалась она.

– Я звоню вот по какому делу. Если ваши планы изменились, я мог бы поехать в Вестминстер один и закупить все необходимое для праздника…

Какое благородство, зло усмехнулась про себя Пейдж. Он великодушно дает мне возможность избежать нашей вынужденной деловой встречи. Но я не доставлю ему этого удовольствия…

– У меня действительно есть кое-какие планы на сегодня, и, как ни странно, они тоже связаны с походом по магазинам.

– Вот как, – поняв, что его переиграли, разочарованно произнес Клэй.

– Таким образом, – невозмутимо продолжала она, – я могу купить все, что необходимо для Дня независимости, но мне нужно записать размеры, цвета, фактуру тканей…

– Нет-нет, это исключено, – перебил мужчина. – Не поймите меня превратно, но вам это будет не под силу. Придется поехать вместе, – недовольно добавил он. – В конце концов, на нас рассчитывают, а две головы всегда лучше, чем одна.

– Я закончу работу в половине третьего. Если бы вы заехали за мной в поликлинику около трех, было бы очень удобно, – официальным тоном подытожила Пейдж.

– Меня это устраивает. До встречи, – отозвался Клэй.

Пейдж была довольна собой. Она с честью выдержала проверку на прочность, проявила себя, как настоящий хитрый игрок. Обидно было другое: Клэй не искал встречи с ней, и хотя это, возможно, шло в разрез с его истинными чувствами и желаниями, он мог это сделать, а она нет. В этом было его существенное преимущество.

Поездка по магазинам прошла ровно и даже обыденно. Закончив работу, Пейдж спустилась к автостоянке. Рэйнольдс был по своему обыкновению пунктуален и уже ждал ее. Они сухо поприветствовали друг друга и отправились в путь. Внешне девушка была само спокойствие, но внутри у нее все клокотало. Сидеть рядом с Клэем, смотреть на его красивые руки, легко лежащие на руле, исподтишка любоваться его лицом и делать вид, что между ними ничего не произошло, что они чужие друг другу, было выше ее сил. Стоило Пейдж закрыть глаза и вспомнить про их поцелуи и объятия, как у нее тотчас начинала кружиться голова, а тело пронизывала сладкая истома.

Клэй, похоже, справлялся с ситуацией легче, а может, он просто лицедей, искусный притворщик, думала Пейдж.

Наконец они подъехали к первому магазину. Рэйнольдс припарковался, и девушка выпорхнула из «блейзера», демонстрируя тем самым свою независимость.

Однако Клэй, от которого ничего не ускользало, ухитрился-таки обогнать ее и с подчеркнутой галантностью распахнуть перед ней дверь магазина.

Гигантских размеров строение состояло из сотни небольших магазинчиков, в которых можно было купить все, начиная от мебели и кончая продовольственными товарами.

Они заглянули в бутик, где продавались всевозможные футболки. Девушка, пытаясь вовлечь Клэя в процесс отбора, задавала ему вопросы, советовалась, но он оставался ко всему совершенно равнодушным. Когда дело дошло до выбора цвета, Пейдж захотелось хоть чем-нибудь вывести его из себя.

– Нам, пожалуйста, что-нибудь цвета фуксии в сочетании с желтым, – подчеркнуто громко сказала она продавцу.

Это сработало. Рэйнольдс недовольно поморщился.

– Или ты, дорогой, предпочитаешь что-нибудь другое? – ехидно обратилась женщина к Клэю.

Их взгляды встретились, и Пейдж едва не вскрикнула. Она не ошиблась, ей не померещилось: в его глазах полыхнуло неудержимое, страстное пламя желания. Девушка с трудом пришла в себя.

– Давайте что-нибудь нейтральное, – чуть слышно попросила она обескураженного продавца.

– Теперь – за воздушными шарами, – сквозь зубы процедил Клэй и зашагал в сторону лифта.

Шарики были навалены в два широких стеклянных цилиндра. Возле одного из них столпились дети, так что Клэю и Пейдж ничего не оставалось, как выбирать из второго. Когда их пальцы случайно соприкоснулись, Пейдж сделала взволнованное глотательное движение, а Рэйнольдс тотчас отдернул свою руку.

– Клэй… – полушепотом выдохнула девушка. – Зачем вы поехали, если не хотели?

– А дело здесь не в хотении, – неприветливым тоном ответил мужчина, а затем уже более спокойным голосом добавил: – Я не мог позволить вам в одиночестве заниматься всеми этими делами.

– Но я вполне могла бы справиться и одна, – заметила Пейдж. – Тем более что вам, по-моему, вообще на все наплевать.

В глазах Клэя сверкнул опасный, темно зеленый огонек, означавший крайнюю степень раздражения, граничащего со злобой:

– Не пытайтесь задеть меня, Пейдж.

Чаша ее терпения переполнилась, и она не удержалась:

– Вас нельзя трогать, задевать, обижать… Не хотите ли наглухо запереться в своем благоустроенном доме, чтобы вообще не сталкиваться с представителями человечества?

Клэй никак не ожидал от скромницы Пейдж такой агрессивности, впрочем, она и сама удивилась.

– Послушайте, что вы от меня хотите?

– Ну хотя бы капельку откровенности, – с горькой досадой вымолвила девушка.

– Значит, вы хотите откровенности? – Руки Клэя сжали края прозрачного цилиндра, точно он намеревался раздавить его. – Так получайте… Я так сильно хочу обладать вами, что совершенно потерял голову. Это превратилось в какую-то манию, наваждение, идефикс. Ваш голос, лицо, запах преследуют меня повсюду. Стоит вам подойти ко мне, как я начинаю думать только лишь о том, как бы затащить вас в постель.

Его тихий, но страстный голос заставил Пейдж в одно мгновение пережить целую гамму противоречивых чувств: оцепенение, изумление, страх и восторг, счастье и тоску неизвестности. Краска смущения и чувственного возбуждения прилила к ее щекам, сердце бешено стучало.

Клэй не сводил с нее глаз, ставших за эти минуты почти изумрудными. Это был взгляд, который гипнотизировал, подчинял, парализовывал волю. Взгляд прямо-таки хищника.

– Я был достаточно искренен, дорогая? Как вы считаете? – насмешливо спросил он.

Девушка была настолько потрясена и растеряна, что не смогла проронить ни слова. Рэйнольдс тоже ничего больше не произнес. Как показалось Пейдж, он лишь наигранно вздохнул, отвернулся и направился к кассе.

Пейдж догнала Клэя, когда тот уже вышел из магазина. Мужчина остановился, девушка обхватила ладонями его руку, делая это вполне сознательно, зная, какое впечатление производят на него ее прикосновения. Он весь напрягся.

– Клэй, – она вопросительно заглянула ему в глаза, – почему ты такой раздраженный, нервный, злой?

– Я зол не на тебя.

– Позволь мне не поверить. – Голос Пейдж звучал ласково и проникновенно.

– До того, как ты появилась в нашем городе, моя жизнь была размеренной, спокойной, уютной…

– А как она изменилась сейчас? – взволнованно перебила девушка.

– Стала невыносимой, – просто ответил Клэй.

Пейдж не знала, как ей реагировать. Мужчина был явно к ней не равнодушен, но в то же время всеми силами противился их сближению, не скрывая ни того ни другого. Это было похоже на постоянные взлеты и падения.

– Американские горки, – только и сумела выговорить она, потому что подступившее рыдание не позволило ей продолжить. Девушка поспешно отвернулась. Ее губы скривились, теплая влага потекла по щекам, и она почувствовала на губах соленый привкус.

Рэйнольдс видел, как содрогнулись ее плечи, порывисто шагнул вперед, обнял и развернул к себе лицом.

– Не надо, Пейдж. Лучше взгляни на меня, – успокаивающе, нежно произнес он.

Девушка подчинилась. Ее глаза, наполненные слезами и оттого необычайно яркие, блестящие, были похожи на высокогорные озера, и Клэю казалось, что он тонет в их удивительной синеве.

– Ты собираешься возвращаться в Африку? – стараясь не выдать своего волнения, спросил он.

– Не знаю, – неуверенно ответила Пейдж, упиваясь тем, что может долго и открыто смотреть на его красивые густые брови, черные ресницы, зеленые глаза, на великолепный рисунок чувственных губ. – Но почему мы не можем жить одним днем, одним неповторимым и прекрасным мгновением, зачем думать о будущем?

– Пейдж, милая, ты как луч света в моей жизни. Ты будишь во мне мечты, желания… Но я не могу допустить, чтобы кто-то из нас больно ранил другого. Скажи, тебя ранил когда-нибудь любимый человек в самое сердце? Было с тобой такое?

– Да, – неуверенно ответила она, имея в виду их отношения. Ведь только с Клэем впервые в жизни она испытала страсть, любовь. Но немного поразмыслив и решив, что он, очевидно, имеет в виду нечто другое, произнесла: – То есть нет.

– Это не игра, – снова заговорил он. – Когда погружаешься в любовь, когда доверяешь любимому человеку больше, чем самому, и когда вдруг происходит что-то… – он помолчал, лицо его помрачнело, – тогда на сердце остаются шрамы, оно черствеет, одевается в броню, и полюбить кого-то вновь становится все труднее.

– Клэй, – возразила девушка, – но в этом мире призрачно и быстротечно все. Никогда нельзя знать наверняка, когда нужна страховка. Спрятаться, обмануть судьбу невозможно.