Текст книги "Любовная мозаика"

Автор книги: Карен Роуз Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

6

Шагая рядом с Клэем по широкой асфальтированной дороге к воротам Луна-парка, Пейдж на секунду представила себя маленькой девочкой, идущей рядом с отцом. Какое бы это было, наверное, неописуемое счастье! Но ничего подобного в ее детстве не было. Она посмотрела по сторонам.

Вокруг было столько беззаботных детских лиц: в прогулочных колясках, на плечах отцов, важно поглядывающих с высоты; те, что были постарше, держали матерей за руки, а некоторые сорванцы так и норовили убежать вперед.

Пейдж по-хорошему завидовала им. И вдруг чуть ли не поклялась себе: если у нее когда-нибудь будут малыши, она ни за что не станет лишать их радостей детства. Пусть оно будет счастливым, так чтобы спустя годы они могли вспомнить дни, полные чудес и веселья. А что может быть на свете дороже светлых воспоминаний, приходящих из детства в самую тяжелую минуту жизни?

Ей всегда казалось, что она родилась сразу взрослой. Когда-то она гордилась собой, не по годам серьезной, в глубине души выделяя себя из компании сверстников. Но теперь чувствовала, что в ее жизни отсутствует что-то очень важное, бесценное.

Вход в парк аттракционов был спроектирован так, чтобы сразу поразить воображение не только маленьких, но и взрослых посетителей. Великолепные, возвышающиеся более чем на пятьдесят метров в высоту ворота средневекового замка были украшены миниатюрными башенками, бойницами, разноцветными флажками и воздушными шарами; гуттаперчивые рыцари и принцессы в роскошных платьях, казалось, вышли полюбоваться весенним деньком.

Клэй купил билеты, и два мушкетера в пышных одеждах со скрещенными шпагами расступились перед ними и эффектно раскланялись. Лиловые перья страуса, украшавшие их широкополые шляпы, скользнули по мостовой, выложенной желтыми кирпичами.

Пейдж заворожила атмосфера, царившая вокруг. Как Золушка, приехавшая на первый бал, она, затаив дыхание, прошла мимо мушкетеров. Рэйнольдс следовал за ней. Они смотрели по сторонам, стараясь ничего не пропустить.

Вдруг Пейдж обнаружила, что некоторые женщины с интересом поглядывают на Клэя. И, как ни странно, ей это понравилось. Она гордилась, что ее спутник такой видный мужчина. Клэй и вправду в этот день был на редкость хорош собой. Он зачесал свои непослушные жесткие волосы в тугой хвост на затылке. Такая прическа подчеркивала мужественный овал его лица, высокие скулы, волевой подбородок. Под черной хлопковой тенниской с короткими рукавами обозначались натренированные мышцы. Джинсовые шорты до колен облегали накаченные бедра. Массивная пряжка кожаного пояса поблескивала на плоском, поджаром животе.

О такой великолепной фигуре может мечтать, пожалуй, всякий мужчина, но немногим из тех, кому за тридцать, удается ее сохранить, подумала Пейдж, краем глаза наблюдая за Клэем.

И тотчас она почувствовала, что ее охватывает знакомое, волнующее ощущение. Так было всякий раз, когда к ней приходили мысли о Рэйнольдсе. Пейдж как бы переставала принадлежать себе, теряла ориентацию во времени и пространстве. Вот и теперь, подпав под власть его чар, она стояла совершенно растерянная.

Клэй заметил это, но не мог понять, что с ней стряслось.

– Доктор Конрад, – окликнул он ее, – мы, кажется, пришли развлекаться?

– Да, – очнулась Пейдж. – Я действительно что-то…

Девушка достала из миниатюрного джинсового рюкзачка темные очки, чтобы Клэй не прочитал по ее глазам ничего лишнего.

– С чего начнем? – оживилась она, почувствовав себя более уверенной.

– Начнем с простого, – ответил Клэй, указывая свернутым в трубку путеводителем на гигантское чертово колесо, отчетливо выделявшееся на фоне голубого неба.

– Я чувствую, настал час испытаний. – Пейдж кокетливо поежилась. Она не могла причислить себя к любителям высоты, но и пасовать перед трудностями было не в ее натуре.

Уносившее их от земли колесо двигалось очень медленно, почти незаметно, как бы зависая на месте, а когда достигло наивысшей точки, девушка посмотрела вниз, и у нее немного закружилась голова. Парк под ними казался крошечным островком, а люди – малюсенькими куколками; дома, зеленые насаждения напоминали макет детского конструктора.

Вновь обретя под ногами землю, Клэй и Пейдж устроили передышку. Им понравился веселый клоун, развозивший прохладительные напитки на тележке, в которую был запряжен симпатичный белый пони. Всякий раз, когда тележка трогалась, он смешно фыркал и тряс головой, так что его пушистая челка постоянно падала ему на глаза. Они купили два стакана кока-колы со льдом и не спеша направились к карусели. Бешеная скорость, с которой она раскручивалась, одновременно пугала и приводила в восторг.

– Ну что, а теперь американские горки? – спросил Клэй, поглядывая на небо. – Отдадим должное хиту индустрии развлечений.

Пейдж подозрительно оглядела монументальное сооружение, на которое показал Клэй. Крутые спуски сменяли плоские долины с бутафорскими, но удивительно похожими на настоящие озерами, деревьями, домиками. По холмам с быстротой молнии несся поезд в стиле ретро. Пассажиры визжали от страха и восторга, но их крики захлебывались в стремительных воздушных потоках.

Клэй обнял Пейдж за плечи и повел к аттракциону. Она почувствовала себя уверенней, страх отступил.

– Расслабьтесь и получайте удовольствие, – напутствовал он ее, когда они уселись в двухместном вагончике.

Паровозик тронулся. Пейдж крепко сжала кулаки и зажмурилась.

– С закрытыми глазами вы ничего не увидите, – прошептал ей на ухо Клэй.

По спине девушки пробежали мурашки, все тело охватило расслабляющее приятное тепло.

– Да разве можно что-то разглядеть на такой скорости? – с трудом выговорила она.

– Картинка будет размыта, это точно, – сказал Клэй. – Но это буйство красок в порывах ветра. Вдохните глубоко и…

Он крепко обнял ее.

Не успела Пейдж опомниться от первого спуска, а паровозик уже взбирался на другую, еще более крутую гору. Снова полет, снова ощущение ужаса и восторга…

На очередном крутом вираже, теряя контроль над собой от пережитых потрясений, девушка всем телом прильнула к Клэю, крепко обхватила его руками. Их щеки почти соприкасались. Пейдж почувствовала, что Клэй был взволнован, его сердце забилось сильнее.

Тем временем поезд замедлил ход, вагончик качнуло вперед-назад, и он остановился. Пейдж и Клэй сидели неподвижно.

Чуть запрокинув голову, она увидела полуоткрытые губы Клэя. Пронизывающий взгляд его зеленых глаз гипнотизировал. Левой рукой Рэйнольдс трепетно провел по ее щеке, потом нежно прикоснулся указательным пальцем ее подбородка…

– Мистер, мисс, с вами все в порядке? – спросил их одетый в яркую униформу подросток. – Будьте любезны освободить вагон. На очереди – следующие посетителя.

Сконфуженная Пейдж отпрянула от Клэя…

Несколько минут мужчина и женщина шагали по парку молча. Наконец Пейдж пришла в себя и остановилась.

– Ну, как вам понравились аттракционы? – как ни в чем не бывало спросил Клэй.

– Очень даже неплохо. Когда-нибудь попробую еще.

Дорожка, по которой они шли, привела их к закрытому павильону, где давалось эстрадное представление. Недолго постояв в проходе, Пейдж и Рэйнольдс вышли из павильона и сразу заметили, что небо посерело, а ветер усилился.

– Погода бунтует, – сказал Клэй. – Можем уехать сейчас, а можем попробовать успеть что-нибудь перекусить вон на той открытой веранде. – Он указал на небольшой ресторанчик.

– Давайте сначала поедим, – предложила Пейдж, которая успела основательно проголодаться.

Взяв по порции хрустящих куриных крылышек с горчичным соусом, салаты из белокочанной капусты, жареный картофель и клубничные коктейли, молодые люди устроились за пластиковым круглым столом под желтым тентом.

Но не успели они усесться, как резкий порыв ветра подхватил со стола бумажные салфетки, закружил их и понес над дорогой, а затем разбросал по кустам вблизи веранды ресторана.

– Давайте-ка поторопимся, – предложил Клэй. – А то как бы под дождь не попасть.

Пейдж кивнула в знак согласия.

– Вы часто бываете здесь? – спросила она, потягивая розовый коктейль.

– Раза два или три в год, – ответил Рэйнольдс, поливая кетчупом длинные ломтики картофеля.

– С кем?

– Чаще всего с сестрой, иногда с друзьями.

– А свидания назначаете здесь? – вырвалось вдруг у Пейдж помимо ее желания.

– Да как сказать… – неопределенно, но без тени смущения ответил Рэйнольдс.

– Вы мастер уходить от ответа.

– Может, вам представить список женщин, с которыми я встречался последние два года? – усмехнулся Рэйнольдс.

– А сейчас у вас есть девушка? – услышала Пейдж свой голос, не узнавая саму себя.

В нее будто вселился какой-то бес. Это была она и не она. Никогда еще Пейдж не считала себя способной задавать в лоб подобные вопросы, но сегодня они сами срывались у нее с языка.

Как раз в этот момент крупные капли дождя застучали по тенту, по гладкому полу веранды, по листьям деревьев.

– Переждем или успеем добежать до машины? – спросил Клэй, поднимаясь из-за стола.

– Рискнем добежать до машины, – отозвалась Пейдж.

Мужчина и женщина заспешили к выходу. Дождь лил как из ведра. Волосы Пейдж вмиг стали мокрыми. В рубашке песочного цвета, тоже промокшей до нитки, она выглядела обнаженной.

Наконец они отыскали на стоянке «блейзер», Пейдж быстро забралась на переднее сиденье, а вслед за ней за руль сел Клэй. Достав с заднего сиденья фланелевый жакет, он протянул его девушке.

– Накиньте, а я сейчас включу отопление.

– А как же вы? – Пейдж было неловко брать единственную теплую и сухую вещь.

– Ничего, вам нужнее.

И вдруг Пейдж, поддавшись какому-то неопределенному желанию, сложила вдвое мягкий фланелевый рукав и придвинулась поближе к Клэю. Мужчина не шелохнулся. Тогда она осторожно промокнула его лоб, щеки, подбородок, прикоснулась к шее.

– Спасибо, Пейдж, достаточно, – остановил ее Рэйнольдс.

Ее рука опустилась на его колено.

– Я боюсь, что вы простудитесь, – сказала женщина.

– С некоторых пор в моем теле бушует пожар, так что простуда мне не грозит, – ответил Клэй.

– Не спорьте со мной, ведь я врач, – возразила Пейдж. – Дождь вызывает переохлаждение организма, это даже дети знают.

– Я имел в виду не погоду, а вас. Стоит вам прикоснуться ко мне… – Он осекся. – Пора возвращаться.

Рэйнольдс включил зажигание и стал осторожно выруливать со стоянки. Пейдж уютно завернулась в жакет и, откинувшись на спинку сиденья, отрешенно наблюдала, как снующие туда-сюда дворники очищают от дождевых струй лобовое стекло.

Стихия тем временем разбушевалась не на шутку. Дождь лил стеной, ветер усиливался, переходя в штормовой. Пейдж осознавала, как тяжело в такую погоду вести машину, но Клэй был невозмутим. «Блейзер» продвигался медленно, но уверенно.

Вырулив на шоссе, ведущее к дому Дока, Клэй резко затормозил. Пейдж забыла пристегнуться, ее швырнуло вперед, на приборную доску, и она больно ушибла руки.

– Вы ушиблись? – повернулся он к ней. – Простите, не успел предупредить. Видите? – Клэй ткнул пальцем в стекло.

Прямо поперек дороги лежало поваленное ветром дерево. За пеленой дождя его невозможно было разглядеть. Пейдж поежилась, воображая, что могло бы с ними случиться, если бы Клэй вовремя не заметил это препятствие.

– Похоже, здесь пронесся настоящий ураган, – сказал он. – Нам придется поехать ко мне, обсохнуть, переждать, пока не расчистят дорогу.

В голосе Клэя не прозвучало энтузиазма. Видимо, его не радовала перспектива провести с ней вечер. Эта мысль раздосадовала Пейдж.

Вбежав в дом, она скинула мокрый жакет и потрепала по голове сонного Шепа, который в такую погоду был не в состоянии бурно выражать свои эмоции.

– Идите наверх и примите горячий душ, – сказал ей Клэй. – На двери висит махровый халат, в него и оденетесь. Он совершенно чистый. Одежду оставьте в ванной, – добавил он по дороге в кухню. – Я заброшу ее в стиральную машину и через час верну вам все чистое и сухое.

Пейдж поднималась по темной деревянной лестнице, оставляя на ступеньках мокрые следы.

– Мне нужно позвонить Доку, – крикнула она сверху.

– Я сам ему позвоню, – сказал Клэй. – Но сначала надо сообщить о сваленном дереве в дорожный патруль, пока кто-нибудь не разбился…

Пейдж слегка знобило. Она быстро скинула с себя мокрую одежду и юркнула в ванную. Теплая вода, мягкий свет галогеновых ламп, уют в доме Клэя – все вызывало в ней ощущение блаженства и безопасности.

Прогревшись как следует под душем, Пейдж шагнула из ванны на розовый махровый коврик, тщательно вытерлась и намазалась питательным кремом. Затем облачилась в огромный халат Клэя, туго затянула на талии пояс и вышла в холл.

Снизу из кухни доносилось монотонное гудение стиральной машины. Пейдж так и подмывало посмотреть, какая у Клэя спальня. Она наугад толкнула первую дверь: белые стены, темно-синие шторы, огромная кровать с балдахином, изящная тумбочка с лампой, кипа книг и журналов на полу – все говорило о том, что она не ошиблась.

Послышался какой-то шум, и девушка, боясь, что ее застигнут врасплох, быстро закрыла дверь и направилась вниз. Клэя она обнаружила в кухне. Почувствовав на себе ее взгляд, мужчина обернулся. Его глаза медленно заскользили по ее пушистым волосам, босым ногам, благоухающему телу.

Пейдж подошла к нему почти вплотную и спросила:

– Вы позвонили Доку?

– Да. Он был рад узнать, что с вами все в порядке, – ответил Клэй, не сводя с нее взгляда.

– А разве может быть иначе, если я с вами?

– Вы даже не догадываетесь, Пейдж, насколько можете очаровывать, – неожиданно для нее и для себя сказал Рэйнольдс и расправил махровый ворот халата на шее девушки.

– Вы преувеличиваете, – ответила она, замирая от его прикосновения.

Рэйнольдс запустил пальцы в шелковистую копну ее волос, убрал со лба непослушную челку.

– Видит Бог, я старался не дотрагиваться до вас.

– Но почему?

– Потому что я не должен целовать эти губы, ласкать это тело…

– Но почему? – тихо повторила она.

– Когда ты смотришь так… – Клэй наклонился к ее лицу.

7

Пейдж поцеловала его первая. Рэйнольдс крепко прижал ее к себе: в нем клокотала неудержимая страсть. Трепетные женские пальцы скользили по его шее, мочкам ушей, перебирали пряди волос. Ей губы были мягкими и податливыми. Клэй с упоением ласкал языком ее нежное нёбо, его руки сами скользнули вниз к талии девушки. Она выгнулась, в вырезе халата обнажилась молочно-белая грудь…

Невероятным усилием Клэй заставил себя оторваться от ее губ и отступить на шаг. Пейдж растерялась.

– Мне жаль, что я позволил себе… Простите, – произнес он.

– Вот, значит, как, – глядя в пол, вымолвила Пейдж.

– Одежда уже почти готова, – присев на корточки у стиральной машины и пытаясь сдержать дрожь в руках, сказал Клэй.

– Я разожгу камин, – рассеянно проговорила Пейдж.

Пока она возилась с огнем, Клэй продолжал сидеть на корточках перед стиральной машиной. Он ненавидел себя, но искренне считал, что поступил правильно. Она сильная, пытался Рэйнольдс убедить самого себя. Что для нее поцелуй? Девичья причуда, грезы. Ничего, отойдет, забудет…

Прошло два дня. Пейдж готовила ужин, когда раздался телефонный звонок. Сердце екнуло от волнения и необъяснимой сладости. На том конце провода мог оказаться Клэй Рэйнольдс! Они не виделись и не разговаривали с того самого вечера.

После сцены с поцелуем немыслимо было оставаться наедине с Клэем. Она тогда не спала всю ночь, перебирая в памяти свои и его слова, жесты, улыбки… Все дело во мне, в моем неумении. Наверное, что-то во мне не понравилось ему. Но он целовал меня страстно, его глаза не лгали…

Сняв телефонную трубку, она постаралась как можно мягче произнести слово «алло».

– Пейдж, дорогая, ты? – раздался голос ее матери. – Я приезжаю на пару недель в Штаты, чтобы попробовать завербовать молодых врачей на работу в Замбии. – Пейдж насторожилась. – У меня есть кое-какие варианты в Лос-Анджелесе…

– Ты будешь в Лос-Анджелесе? – спросила Пейдж.

– Нет, конечно, – бодро звучал голос в трубке. – Загляну в Техас, Огайо, а потом заеду в Лэнгли, откуда рассчитываю улететь вместе с тобой.

Пейдж вся похолодела: опять в ее жизнь вмешиваются!

– Мама, нам нужно серьезно поговорить, – сказала она.

– Разумеется, детка. Все распланируем. У меня, как всегда, полно идей…

– Мама, дело в том, что я не хочу возвращаться в Африку, – перебила ее Пейдж.

– Ну-ну, что за упадническое настроение! Слушай, мне пора идти. Скоро увидимся.

В трубке что-то щелкнуло, и пошли короткие гудки. Пейдж растерялась. Неужели мама права, думала она. Может быть, у меня действительно дурное настроение, а моя жизнь здесь – всего лишь затянувшиеся каникулы. Но ведь я работаю, и мое стремление к нормальной, полноценной жизни – это не сиюминутный каприз. Ведь и Клэй так живет, и все, кого я здесь узнала. Подвижничество, исповедуемое мамой, претит мне, но как ей объяснить это? Как разорвать пуповину, связывающую нас? Не будет ли это предательством, малодушием с моей стороны?

Белокурые волосы Триш касались травы. Она сидела на корточках и пыталась отобрать у Шепа теннисный мячик.

– Триш, – окликнул ее Клэй, – сделай вид, что тебе все равно, и он тут же отдаст мяч.

– Шутишь, – отозвалась девушка.

– Абсолютно серьезно. Я его повадки как таблицу умножения знаю.

Триш выпрямилась.

– Так ты поедешь в Рейстерстаун в следующую субботу? – спросила его сестра. – Тебе надо зайти в ателье. Смокинг должен сидеть на тебе как влитой.

– Триш, – тон мужчины был усталым, – ты же знаешь, что просишь о невозможном. Давай я просто скажу тебе свои размеры.

Шеп выпустил мяч, девушка подняла его и изо всех сил бросила в глубину сада. Овчарка сорвалась с места и исчезла в кустах, а спустя несколько секунд она уже неслась обратно с мячом в зубах.

– Поговори со мной, Клэй. – Просительный тон Триш тронул Клэя. – Ты опять изменился. Мне кажется, с тобой что-то происходит, хотя не пойму, хорошее или плохое.

– Я встретил женщину. – Рэйнольдс всегда старался быть с сестрой искренним. – Или она меня встретила. Но суть в том, что все это слишком похоже на настоящее чувство. Боюсь, что…

Клэй подробно рассказал Триш историю знакомства с Пейдж, упомянул о Бене и о возвращении ночных кошмаров.

– А что ты чувствуешь по отношению к ней? – спросила Триш.

– Проблема в том, что я не хочу ничего чувствовать, – с горечью в голосе произнес он; на его лицо легла тень задумчивости.

– У вас с ней что-то уже было? Может быть, одна ночь расставит все точки над i и ты поймешь, что это вовсе не любовь, а обычная мужская потребность обладать время от времени женским телом.

Триш вовсе не хотела выглядеть циничной. Она просто не на шутку разволновалась за брата, и таинственная Пейдж представлялась ей чуть ли не врагом, покушающимся на его душевное спокойствие.

– В том-то и дело, что ночь, проведенная вместе, может еще больше все запутать. – Клэй затянулся сигаретой.

– Значит, это нечто большее, чем простое влечение? – снова спросила Триш.

– Это влечение ума, сердца, тела, души. Одним словом, это любовь, – печально заметил Клэй.

Триш постаралась оценить ситуацию как можно более объективно, отбросив все наносное, в том числе и предрассудки.

– Ты боишься рассказать ей об амнезии, не правда ли? – после некоторого молчания продолжила она. – Думаешь, она станет по-другому к тебе относиться, если раскроешь свою тайну? Но, судя по твоим словам, она чуткая, понимающая…

– Мне не нужна ее жалость, – встал на дыбы Клэй.

– Понимание и жалость – не одно и то же, – мягко возразила Триш.

– Если я расскажу об амнезии, романтической истории придет конец.

– Или никогда не узнаешь, что было бы…

– Ты не можешь понять… – Клэй развернулся так, чтобы солнце не слепило ему глаза.

– Ты считаешь меня глупенькой? – В голосе Триш звучала обида. – Сейчас тебя с Пейдж объединяет нечто похожее на дружбу, ничем не омраченную, не отягощенную, и ты боишься испортить это своим признанием.

– У меня… У нас с ней не все так просто… Я совсем запутался.

Триш засунула руки в карманы джинсов:

– Поступай как считаешь нужным, и… будь что будет. Помнишь…

Клэй покачал головой и сказал:

– Это мы уже проходили… Клер шокировало, что я кричу во сне. А кому понравится лежать рядом с бесноватым, скажи мне на милость?

– Сам виноват, – возразила Триш. – Должен был предупредить ее, чтобы она не пугалась. И потом, что за манера ставить всех на одну доску? Мы ведь очень разные.

Клэй грустно смотрел вверх на верхушки деревьев, так естественно стремившихся к солнцу. Он привык комплексовать по поводу своей потери памяти и не говорил о ней даже Доку.

– Знаешь, Клэй, – заходя с другой стороны, начала Триш. – Ведь Майкл в течение этого года три раза делал мне предложение. А я боялась принять его, почему-то думая, что, если соглашусь, наши отношения изменятся в худшую сторону. Я ошибалась. А после того как согласилась, мы стали ближе, родней что ли. Если бы Майкл не был так настойчив, страшно подумать, чего бы я лишилась.

– Будущее покажет, – тихо отозвался Клэй. – А в Рейстерстаун я все же приеду, не волнуйся.

Девушка счастливо разулыбалась.

– Спасибо, ты у меня замечательный.

Утром в понедельник Клэй навешивал стеллажи в гараже Дока. Из дома Пейдж не слышала ни стука молотка, ни жужжания дрели. Закончив работу, мужчина мог уйти незамеченным, а она бы так и не узнала, что он был здесь. После того первого поцелуя они еще ни разу не виделись и не разговаривали по телефону.

Рэйнольдс вышел в сад и, подчиняясь непреодолимому влечению, пошел в сторону дома. Поднявшись по ступенькам, он негромко постучал в дверь, но ответа не последовало. Клэй попробовал позвать ее:

– Пейдж… – Снова молчание.

Тогда мужчина легонько толкнул дверь, она поддалась. Клэй прошел мимо прихожей и обнаружил девушку на кухне. Она сидела боком к нему за обеденным столом и держала в руках небольшой листок бумаги. Скорее всего это было письмо.

Он снова произнес ее имя. Девушка резко обернулась; ее глаза были полны слез. Мужчина тотчас подошел к ней, обнял за плечи и участливо спросил:

– Пейдж, что-то случилось?

Та, явно пытаясь сдерживать рыдания, неопределенно покачала головой, ее губы кривились, плечи содрогались.

– Что-нибудь с мамой? – Клэй не знал, что и думать.

Пейдж с трудом взяла себя в руки и произнесла дрожащим голосом:

– С мамой все в порядке. Дело во мне. Я не знаю, чего хочу, что собираюсь делать, что должна делать…

Клэй взял стул и уселся напротив девушки; их ноги плотно соприкасались.

– Объясните, что в этом письме, – мягко попросил он.

Пальцы Пейдж нервно теребили листок.

– Мама прислала примерный план работы на следующие полгода.

– Вас что-то не устраивает в нем?

– Вот-вот… – всхлипнула Пейдж. – Точнее не скажешь. Я вовсе не хочу туда возвращаться. Ведь я уехала… – Ее голос прервался. Клэй обеими руками сжал ее ладонь. Поделиться с ней своим теплом, энергией – это было так естественно.

– Расскажите, почему вы уехали? – спросил он.

Глаза девушки снова наполнились слезами.

– У меня… – Она поежилась, точно в ознобе. – Я потеряла ребенка.

Волна сострадания и изумления захлестнула Клэя.

– Вы были беременны?

– Нет. – Пейдж покачала головой и вытерла слезы свободной рукой. – Я лечила больного ребенка, маленькую девочку из деревни. Лечила, но не смогла спасти…

Пейдж уронила голову на колени и громко разрыдалась. Клэй ощутил на руках ее теплые слезы.

Рэйнольдс гладил ее по волосам, по спине, но чувствовал, что совершенно не способен до конца проникнуться переживаниями женщины.

– Вы очень любили ее? – Он попытался снова вызвать ее на откровенный разговор.

Пейдж выпрямилась, достала из заднего кармана джинсов носовой платок и промокнула лицо.

– Я любила всех моих пациентов, – сказала она. – Мама, правда, осуждала меня… считала, что все нужно принимать с холодным рассудком – и хорошее и плохое. Я пробовала, но у меня не получилось. Этот последний ребенок… девочка все время стоит перед глазами.

– Значит, болезнь Дока как бы отвлекла вас?

– Да, – тихо ответила Пейдж. – Если называть вещи своими именами, я воспользовалась благоприятной возможностью, чтобы сбежать оттуда, постараться забыть…

– Но вы и здесь напряженно работаете.

– Самая напряженная работа здесь и там – далеко не одно и то же. Здесь много врачей, специалистов, медицинских центров, а там – словно другая планета. Каждая медсестра – на вес золота.

– Ты не права, Пейдж. – Рэйнольдс, сам того не замечая, перешел на ты. – Ценность человеческой жизни и душевного спокойствия не зависит от того, на каком материке он живет. Тебя полюбили здесь, у тебя появились пациент, например, Бен. Хоть он и пренеприятный тип, надо отдать ему должное, – добавил мужчина. – И другие… Они нуждаются в тебе, нельзя их бросать.

– Я мечтала быть классным специалистом, стремилась к идеалу, – задумчиво произнесла Пейдж. – Хотела, чтобы родители гордились мной, а получается, что я слабая, никчемная…

– Пейдж, послушай, ты слишком строга к себе. Поверь мне, такие, как ты, на каждом шагу не встречаются…

В душе Пейдж бурлили противоречия: надежды, возлагаемые на нее родителями, и ее собственные представления о жизни, равно как желание обыкновенного женского счастья, казалось, разрывали ее на части.

– Ты должна сама определиться, что для тебя главное в жизни. – Он словно читал ее мысли и радовался тому, что слезы перестали бежать по ее щекам. – А что касается меня, то я всегда готов… – Он замолчал, потом добавил: – Готов выслушать…

Пейдж благодарно улыбнулась. Даже заплаканная, с отекшими веками и покрасневшим лицом она была удивительно хороша, подумал Клэй. Он не смог удержаться, подался вперед и поцеловал девушку в лоб. Запах ее волос завораживал, тепло нежной кожи провоцировало сделать следующий шаг, а когда мужчина наклонился к ней, Пейдж вдруг неистово обвила его шею руками и страстно, жадно прильнула к мужским губам.

Рэйнольдсу хотелось прижать к себе всю ее, ощутить упругость женского живота, налившихся грудей… Он попытался приподнять Пейдж, но неловко задел локтем за край стола, и это подействовало на Пейдж отрезвляюще. Она отвела его руки, выпрямилась и сделала два шага назад. Девушка была все еще сильно возбуждена, но голос ее звучал уже спокойно:

– Вы, кажется, говорили, что не хотите повторения подобного, мистер Рэйнольдс. Вы говорили…

– Верно, – хрипло ответил Клэй. – Но не потому, что я не хочу тебя, а потому что мне нельзя тебя хотеть.

– Я знаю, что вам трудно решиться на серьезное сильное чувство. – В голосе Пейдж послышались нотки отчаяния. – Но я могу уехать навсегда. Так почему же…

– Потому что я не имею права причинить вам душевную боль, – отозвался Рэйнольдс.

– Что вы имеете в виду? – недоумевала девушка.

– Я имею в виду, что вы не принадлежите к тому типу женщин, для которых мимолетная интрижка является обычным делом, для которых удовлетворение физиологических потребностей стоит на первом плане. Я же… – Он было осекся. – Могу предложить только секс.

Пейдж восприняла его слова спокойно, не стала возражать или задавать вопросы, не закатила истерики. Клэй же умирал от желания снова прижать к себе эту хрупкую, душистую, как полевой цветок, женщину и начать целовать ее.

– Но что бы ни было, Пейдж, – произнес он, уже стоя на пороге, – мои слова остаются в силе, я всегда готов выслушать тебя, дать дельный совет…

Рэйнольдс ушел. Пейдж пыталась обрести душевное равновесие, но это было нелегко. Его руки дрожали, в горле стоял ком, а тело казалось каким-то опустошенным, холодным, ко всему равнодушным.

И все же после этой встречи, размышляла девушка, в их отношениях что-то сдвинулось. Теперь она была уверена, что может доверять ему, делиться с ним сокровенными мыслями и, самое главное, любить и быть любимой. За его кажущимся равнодушием и боязнью серьезных отношений стояло что-то для него очень важное, о чем он ей наверняка со временем расскажет. Нужны лишь терпение, нежность и преданность, а этого ей не занимать.