Текст книги "Пока мы не встретились"

Автор книги: Карен Рэнни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Иногда Монкриф смущал ее своей прямотой.

– Тебе нравится так? – спрашивал он, и Кэтрин кивала, пряча лицо у него на груди.

– Мне самому нравится здесь тебя трогать, ты такая чувственная.

Его замечания приводили Кэтрин в замешательство. Она не привыкла к такой откровенности, но думала, что сможет себя пересилить и рассказать мужу, что именно ей нравится больше всего и как.

Иногда Монкриф терял над собой контроль. Это случалось, когда Кэтрин целовала его в определенных местах. Кэтрин чувствовала невероятную власть над Монкрифом, и это усиливало ее желание. В страсти они были равны. Никогда прежде у нее не было таких отношений.

Иногда они говорили об обычных делах, смеялись над забавными происшествиями, пересказывали друг другу впечатления дня. Рассказ обычно заканчивался поцелуем, а поцелуй Монкрифа всегда разжигал в Кэтрин желание. Вот и сейчас она хотела его. Будь у нее смелость, она нашла бы его и потребовала, чтобы он тотчас выполнил свой супружеский долг. Но она, разумеется, не решится. Или решится?

Раздался бой часов, напоминая, что еще только полдень.

Винокурня была Кэтрин недоступна из-за древнего поверья, что в присутствии женщины брага может скиснуть и отличный эль превратится в горькие помои. Кэтрин никогда не была внутри винокурни, но ведь рабочих сейчас там нет, они обедают.

Кэтрин вскочила на ноги. Ее мысли устремились к Монкрифу.

Монкриф услышал шум и поднял взгляд. В дверях стояла Кэтрин в новом платье и с шалью на плечах. Мороз проникал даже под его теплый камзол, так что Монкриф сразу представил, как она замерзла.

– Что ты здесь делаешь, Кэтрин?

– Мне ведь сюда нельзя, правда?

– Ты пришла, чтобы погубить брагу?

– Нет, – улыбнулась она. – Что, рабочие меня испугаются?

– Почти все ушли на обед.

Несколько мгновений Монкриф разглядывал латунный котелок, потом осторожно повернул длинную деревянную ручку налево, отступил назад. Объем пара, сразу уменьшился.

– Я не знала, что ты разбираешься в производстве виски.

– Все члены нашей семьи этому учились, – объяснил Монкриф. – Мы с детства изучали это дело. В конце концов, делать виски выгоднее, чем жениться на богатых наездницах.

Кэтрин промолчала.

– Я тебе нужен, Кэтрин?

– Да, – ответила она, не сводя с него настойчивого взгляда.

Монкриф пошел к двери, повернул ключ в замке и лишь тогда повернулся к ней лицом.

– Будь я приличной женщиной, я бы потребовала, чтобы ты выпустил меня отсюда.

– Ты же герцогиня, – напомнил ей Монкриф.

– Мне надо закончить с учетной книгой, заняться инвентаризацией.

Монкриф кивнул.

– Обсудить с поварихой меню.

– И все же ты пришла сюда почти раздетая, и как раз в то время, когда мы наверняка будем одни.

– Да.

– Ты пришла, чтобы отвлечь меня от работы?

– Надеюсь.

И Монкриф, и Кэтрин были полностью одеты, но в их глазах горел такой огонь, как будто оба уже стояли друг перед другом обнаженными.

– Еще только полдень, – сказала Кэтрин.

– Так и есть.

– До ночи целая вечность.

– Согласен.

– Как же я смогу дотерпеть, Монкриф? – Давай я тебе помогу, – с коварной улыбкой предложил он.

– Попробуй. Буду тебе очень благодарна.

– Тогда подойди.

Кэтрин медленно приблизилась. Шаль сползла с ее плеч на пол. Кэтрин даже не оглянулась. Монкриф взял ее за руки и поцеловал обе кисти.

– Где болит?

– Здесь. – Она обвела ладонями груди. Монкриф положил руки ей на корсет, но Кэтрин сдвинула его ладонь на выступавший сквозь ткань сосок.

– Здесь.

Монкриф слегка сжал пальцы, Кэтрин прикрыла глаза и вздохнула. Он нагнулся, собрал ее юбки и повел пальцем вверх по ноге, задержался на кудряшках между бедер, провел по внешней окружности ее потаенной складки и проник в горячую влажную щель. Да, Кэтрин готова принять его.

– Раньше ты считал, что у меня зависимость от наркотика. Мой опий теперь ты, Монкриф. Как ты думаешь, я не могу принять слишком большую дозу?

– Нет. – И Монкриф ввел внутрь второй палец. Кэтрин издала горлом рокочущий звук, вздохнула и пожаловалась:

– Этого мало.

– Знаю, – тихонько шепнул он и начал ритмичные движения.

– Мне нужно больше, Монкриф! Нужен ты!

– Вот теперь ты понимаешь, что я чувствовал, пока тебя ждал?

Кэтрин стянула с груди кружевную косынку и, не сводя с него глаз, начала расшнуровывать лиф платья.

– Позволь мне, Кэтрин. Мне так хочется поцеловать твои соски.

– Да, пожалуйста. – Ее карие глаза затуманились, губы припухли. – В каждой черточке отражалось болезненное желание.

Монкриф улыбнулся улыбкой сатира. Кожа жены казалась ему нежнейшим шелком. Ее щеки горели диким румянцем. От предвкушения или от смущения? Монкриф надеялся, что от страсти, потому что сейчас он не мог ее щадить. Зарывшись ладонью в волосы Кэтрин, Монкриф поднес прядь к своему носу.

– Ты пахнешь сиренью, – пробормотал он. Кэтрин только кивнула. Наконец Монкриф покончил со шнуровкой и отстранился, любуясь ее красотой. Потом положил ладони на безупречные полушария грудей, коснулся губами отвердевших от жажды сосков. В ответ Кэтрин издала жалобный звук. Она не могла ждать! В этом они были сейчас равны.

Кэтрин вскинула руки, обхватила шею Монкрифа и притянула его голову для поцелуя. Монкриф улыбнулся. Он знал силу своих поцелуев.

– Сейчас? – задыхаясь, спросил он.

– Да, да!

Монкриф расстегнул панталоны и приготовился войти в нее, но Кэтрин неожиданно его оттолкнула и опустилась на колени, во все глаза рассматривая его стержень. Потом протянула к нему руку и провела пальцем по всей длине, как будто хотела его измерить. Когда она облизнула губы, Монкриф едва не выплеснул семя прямо ей в лицо.

– Кэтрин! – вскричал он, желая ее предупредить, но Кэтрин только замотала головой.

Казалось, член Монкрифа был напряжен до предела, но от ее прикосновения сделался еще тверже.

Монкриф замер, давая Кэтрин время удовлетворить свое любопытство, но, ощутив жар ее дыхания, вскрикнул в полный голос.

Кэтрин потерлась щекой о символ его мужества, потом коснулась губами и лизнула языком. Монкриф содрогнулся.

– Кэтрин… – простонал Монкриф, положив руки ей на плечи. Губы Кэтрин округлились, рот приоткрылся. И вот его стержень проник внутрь. Острое, как удар копья, наслаждение пронзило Монкрифа насквозь. Монкриф откинул голову и закрыл глаза. Его бедра стали двигаться по собственной воле. Дыхание Монкрифа участилось, но Кэтрин не прекращала своих ритмичных движений языком. Вдруг она застонала, и этот звук резко ударил его по обнаженным нервам. – Если ты не прекратишь, я не смогу тебя удовлетворить.

– Тогда ты сделаешь это руками, Монкриф. Или ртом. – И ее язык вернулся к своей бешеной пляске. – Теперь я знаю, почему другие хотят это делать, – добавила Кэтрин, не поднимая головы. – Это так чудесно.

– Кэтрин!

– Монкриф! – И она продолжила сладкую пытку, вбирая в себя столько длины, сколько могла. Монкриф боялся, что не сумеет сдержаться.

Вдруг Кэтрин подняла руки и вцепилась ему в бедра, побуждая к движению.

– Кэтрин, – хрипло простонал Монкриф.

Она издала слабый звук, плотнее сжимая губами его скользящий стержень.

Монкриф резко отступил на шаг, высвободился, подхватил Кэтрин, задрал юбки, почти швырнул ее на пустую бочку и тут же вошел в нее сзади. Бочка качнулась, Монкриф удержал Кэтрин и начал медленное движение в жарком и влажном мареве ее естества. Пальцы Кэтрин впились в доски бочки с такой силой, что Монкриф было подумал – у нее будут занозы, но сразу забыл эту мысль, увлеченный нарастающим ритмом яростного танца. Монкриф стал сам не свой. Резкими и беспощадными рывками он бросал тело вперед. Кэтрин уже всхлипывала, и эти полные страсти звуки прорвали шлюзы его терпения. Монкриф почувствовал, как Кэтрин достигла вершины, ее всхлипы превратились в низкий, хрипловатый стон, тело судорожно изогнулось и поникло. Монкрифа тоже не хватило надолго. Дразнящие губы Кэтрин сделали свое дело, и Монкриф сразу же вслед за ней издал длинный стон наслаждения.

Глава 23

Монкриф проснулся еще до рассвета и, закинув руки за голову, смотрел в потолок. Солнечные лучи перебегали с одного портрета на другой. Монкриф в последнее время редко смотрел на портреты предков. Они как будто стали частью отделки, которую быстро перестаешь замечать.

Ночью Кэтрин придвинулась к нему во сне. Ее волосы щекотали ему бок, а теплое дыхание согревало кожу. Монкриф повернулся и стал смотреть на жену. Если бы человек мог выбрать минуту, чтобы взять ее с собой в вечность, Монкриф выбрал бы эту.

В его прошлом было много обстоятельств, которые он не мог изменить – отчужденность между ним и отцом, прохладные отношения с Колином, его сомнительная роль в переписке от имени Гарри и дюжина других, менее важных грехов. Но ему был дан шанс изменить свое будущее, когда он об этом уже, и не мечтал.

Монкриф знал, что Кэтрин умна, сообразительна, знал о ее решительности и упрямстве. Его привлекали сила ее характера, красота, милосердие, но Монкриф никогда не думал, что она способна сравняться с ним в страсти. Однако Кэтрин оказалась самой чувственной женщиной из всех, кого он встречал.

Видно, когда-то он, Монкриф, сделал доброе дело, и теперь Бог вознаграждает его, а может, дает аванс на будущее.

Сейчас Монкриф чувствовал себя абсолютно счастливым, жизнь обещала ему одни только радости. Рядом с ним спала женщина, которая, возможно, полюбит его, таким как есть, а не только за то, что он может ей дать. Но даже это путешествие в будущее обещало приятные неожиданности.

Монкриф наклонился и поцеловал жену. Кэтрин, не просыпаясь, вздохнула и отодвинулась на другой край постели.

Монкриф встал, оделся и подошел к балконной двери. Снег покрывал лепные украшения фасада, дальний лес. Балидон сейчас выглядел зачарованным замком в самом сердце волшебного зимнего королевства.

Дул северный ветер и приносил с собой мороз, но впервые в жизни Монкриф с восторгом встречал зиму. Ему больше не нужно искать жилье в каком-нибудь шумном европейском городе. Более того, он не будет жаться к огню в североамериканской глуши, молясь о том, чтобы скорее пришла весна и война.

Теперь он обрел гавань – Балидон, стены которого защищают обитателей от самых страшных ветров. Теперь зима для него – время покоя, размышлений, планов на будущее.

Монкриф помнил, как у этой двери стоял его отец. Отец никогда не выглядел сомневающимся или неуверенным в себе, а всегда знал, чего хочет и как это получить. Именно эта убежденность помогла ему отказаться от участия в восстании 1745 года. Он с несколькими знатными шотландцами не стал поддерживать притязания Красавчика принца Чарлза, который объявил, что его отец – законный наследник шотландского престола. Отец с товарищами сохранили нейтралитет, не присоединившись ни к англичанам, ни к шотландцам. Благодаря этому решению старого герцога Балидон не тронули после того, как восстание якобитов было подавлено. Монкриф иногда думал, что именно ради спасения Балидона его отец не присоединился к восставшим, но теперь этого уже не узнать.

Яркий оранжевый диск солнца повис над горизонтом, окрашивая небо зелеными, желтыми, голубоватыми красками.

Сегодня Монкриф поедет вместе с Кэтрин осматривать семейные фермы, послушает, что она скажет о его нововведениях. В конце концов, Кэтрин самостоятельно несколько лет управляла Колстин-Холлом, а Колстин-Холл был процветающим имением.

Монкриф посмотрел налево и заметил там какое-то движение.

В свете восходящего солнца он увидел, как по дорожке идет Глинет в дорожном платье и с корзинкой в руке. Было ясно, что женщина не прогуливается, а идет по делу.

– Какой чудесный день, – сказала Кэтрин у него за спиной.

Монкриф обернулся и увидел завернувшуюся в простыню жену.

– Простынешь, – проворчал он, подошел ближе и обнял ее. Кэтрин обхватила его за талию, откинула голову и улыбнулась.

– Монкриф, о чем ты думал с таким сердитым выражением на лице? Посмотри, какая славная погода. А ты, как истинный шотландец, мрачен.

– Я пытался понять, куда идет Глинет.

– Глинет? – Кэтрин заглянула ему через плечо и тоже заметила удаляющуюся по дорожке фигуру.

– Она спешит.

– Сегодня у нее выходной, – пожала плечами Кэтрин.

Монкриф вернулся к кровати.

– Тебе нужен новый пеньюар. Напомни, чтобы я сказал портнихе.

– Монкриф, она и так занята. Похоже, готовит мне целый гардероб. Прошу, не надо ее нагружать. Примерки меня измучили. И вообще, я сама знаю, что мне нужно.

– Конечно, знаешь. Но ты заказываешь все закрытое, теплое, а у меня другой вкус.

– Нуда, ты бы все сделал прозрачным. Монкриф рассмеялся.

Кэтрин села на кровать и натянула на себя простыню, Монкриф подошел к жене и сел рядом. Глинет не выходила у него из головы.

– Куда она ходит в свой выходной? Кэтрин посмотрела на мужа с недоумением:

– Не знаю. Да и зачем мне?

Монкриф помрачнел, но ничего больше не сказал.

– Нет, Монкриф, – твердо заявила Кэтрин. – Так не пойдет.

– Не пойдет – как? – спросил Монкриф, понимая, что ничего не сумеет от нее скрыть.

– Отмолчаться. В чем ты подозреваешь бедную Глинет на этот раз?

– Бедную Глинет?

– Она пришла ко мне вскоре после того, как овдовела. Думаю, она до сих пор горюет.

– Я не могу забыть, как увидел тебя в первый раз… Кто-нибудь должен был знать, сколько опиумной настойки ты принимаешь. На мой взгляд, это могла быть Глинет.

– Ты обвиняешь Глинет в том, что она хотела навредить мне? Монкриф, это просто смешно! Она не стала бы этого делать. Она почти год была моей компаньонкой, если бы она действительно хотела меня отравить, то могла бы сделать это в любое время.

– Отравить тебя опием? Или приучить к нему настолько, чтобы ты сама не знала, сколько приняла?

– Я не пыталась умереть, Монкриф.

– Я знаю. – Знаешь? – Кэтрин начала хмуриться, и он улыбнулся.

– Скажем так: я пересмотрел свои взгляды. Я не думаю, что ты намеренно приняла слишком большую дозу, но в то же время я не считаю, что это был несчастный случай.

Кэтрин была поражена.

– Ты всегда так думал? Монкриф кивнул.

– И поэтому ты почти не разговариваешь с Глинет?

– У нее есть семья?

– Нет. Это одна из причин, почему я наняла ее. Мы обе оказались в похожем положении. Одни-одинешеньки.

– А друзья поблизости у нее есть?

Монкриф подошел к окну. Глинет было уже почти не видно.

– Думаю, нет. Она никогда об этом не говорила.

– Тогда почему она направляется к перекрестку, где остановка дилижанса? Куда она идет с корзинкой?

Наверное, это было не его дело, но все связанное с Кэтрин вызывало у Монкрифа обостренный интерес. К тому же он не простил Глинет пренебрежения к здоровью его жены. И оставался вопрос с опием.

– Ты теперь собираешься за ней следить? Монкриф с удивлением обернулся. Неужели Кэтрин научилась читать его мысли?

– Собираюсь, – глядя вслед домоправительнице, подтвердил он.

– Миссис Маккларен говорит, что в последнее время ты вел себя очень хорошо, – говорила Глинет, ероша волосы на голове сына. Мальчик был так похож на отца, что у нее сжималось сердце.

Ребенок не отвечал, с аппетитом уплетая пироги, привезенные из Балидона.

– Он у нас умненький, – сказала миссис Маккларен, стоящая в дверном проеме. – Учитель в деревне сказал, что будет рад его учить. Частным образом.

– Когда подойдет срок, я привезу какие-нибудь книги из Балидона. – Глинет погладила сына по голове. – Он так быстро растет. Я всякий раз замечаю перемены.

Миссис Маккларен кивнула.

Глинет не видела, как Робби научился ходить и сказал свое первое слово. Ее не было рядом. Она уговаривала себя, что, по крайней мере, мальчик в безопасности и с людьми, которые его любят. Хотя бы это она могла ему дать.

– Исё! – пискнул мальчик и протянул к ней руку. Глинет улыбнулась и покачала головой.

– Нет, только после обеда. – Она нагнулась и поцеловала сына в макушку. Мальчик хотел, было разреветься, но бросил быстрый взгляд на миссис Маккларен и передумал.

Глинет прошла в кухню. День был холодным, и она никак не могла согреться после долгого пути. Может быть, когда-нибудь ей удастся взять карету в Балидоне. Ее положение становилось все прочнее, власть росла. Единственным препятствием был сам Монкриф. Она ему не нравилась, и Глинет знала почему. У каждого из них были тайны, но только не друг от друга. Глинет знала, кто он такой, и боялась, что ему тоже известна ее страшная тайна.

Глупая Кэтрин даже не представляет, как боготворит ее муж! Но Кэтрин не имеет понятия и о других вещах. Лучше бы ей так и оставаться в неведении.

– Ну и холодина сегодня, – сказала миссис Маккларен. – Не для разъездов.

– Мне можно не возвращаться до завтра, – сообщила Глинет, расстегивая плащ.

– Ну и прекрасно. Садитесь и съешьте горяченького.

Глинет нравилась миссис Маккларен. Она напоминала ей собственную мать. В который раз Глинет задумалась: сложилась бы ее жизнь иначе, если бы мама была еще жива, когда родился Робби?

Мама наверняка сумела бы смягчить гнев отца заставить полюбить внука. Отец никогда не видел Робби и не хотел его признавать.

– Где мистер Маккларен? – спросила Глинет.

– На охоте. Он так любит тушеного кролика. «Тогда иди и принеси мне кролика», – сказала я. – Миссис Маккларен широко усмехнулась.

Дом Маккларенов располагался в довольно пустынном месте; в окружении лесов. Соседей почти не было. Когда Робби подрастет, и ему понадобятся товарищи, это станет не достоинством, а недостатком. Но сейчас уединенность вполне устраивала Глинет. Ее приезды и отъезды оставались незамеченными. Никто не интересовался, кто она такая. После истории с отцом Глинет осторожничала, даже когда в этом не было особой необходимости.

– Я не позволю, чтобы ты меня позорила, Глинет. Неужели ты не понимаешь, что это значит для человека моего положения?

Глинет всегда было грустно оттого, что отец больше думал о своем положении, чем о ней.

Следующий час Глинет и Маккларен сидели на кухне и разговаривали, в основном о Робби, который устроился у матери на коленях и вместе с ней ел суп. Когда не говорили о Робби, то обсуждали артрит миссис Маккларен. Временами из леса доносились выстрелы. И каждый раз миссис Маккларен с удовлетворением кивала, гордясь ловкостью своего мужа. Следить за Глинет было легко. Единственное неудобство состояло в том, что иногда приходилось придерживать лошадь, чтобы не обогнать дилижанс. Примерно через час коляска остановилась на перекрестке. Из нее вышли Глинет и еще одна женщина. Возница подал Глинет корзинку, и она направилась в сторону Монкрифа. На мгновение он испугался, что она его увидит, но Глинет вдруг свернула налево и пропала в лесу. Монкриф подождал минуту и направил лошадь следом, однако через несколько минут он понял, что потерял Глинет из виду.

Лес стоял сплошной стеной, ни одной тропинки не было видно. Монкриф спешился, привязал лошадь к дереву, прошел вперед и очень скоро оказался в чаще. Вдали виднелась прогалина, на которой стоял небольшой дом. Из трубы вился дымок.

Некоторое время Монкриф постоял, ожидая, чтобы появилась Глинет. Когда стало ясно, что ее визит затягивается, он вернулся к жеребцу, нарвал ему охапку травы и, привалившись к дереву, стал ждать.

Если бы Монкриф взял с собой сопровождающего, не пришлось бы все время следить самому, но герцог не хотел никого посвящать в это дело, опасаясь, что слух быстро дойдет до Глинет. Даже Питер, перестав служить адъютантом полковника, иногда позволял себе говорить лишнее.

За спиной хрустнула ветка. Монкриф оглянулся и встретился взглядом с дулом мушкета. Не успел он сказать и слова, как мушкет выстрелил. Свет померк в его глазах.

– За вами следили.

Глинет обернулась на звук голоса мистера Маккларена. Старик стоял в дверях с мушкетом в руках.

– Сначала я думал, что это бродяга, но он слишком хорошо одет.

– Ты застрелил его, Саймон? – воскликнула миссис Маккларен.

– Застрелил. Он был на моей земле.

Охваченная ужасом Глинет вскочила на ноги. Никто не знал, что она здесь. Уходя из Балидона, она, как всегда, проявила осторожность и убедилась, что за ней никто не следит.

– Покажите, – произнесла она внезапно охрипшим голосом и через минуту уже стояла над распростертым телом Монкрифа. Ее тошнило от ужаса. Встав на колени, Глинет приложила пальцы к его шее, чтобы найти пульс. Слава Богу, Монкриф был еще жив.

– Надо отвезти его в Балидон.

Мистер Маккларен отрицательно покачал головой.

– Он герцог, мистер Маккларен. Думаете, его не будут искать? Обязательно будут. И что вы собираетесь делать? Позволить ему истечь кровью?

– Скажут, что я хотел его убить. Глинет захотелось дать старику по голове.

– Вы его застрелили!

– Он вторгся на мою землю.

– Скажите, что это был несчастный случай. Старик все никак не соглашался, но другого выхода не было. Монкрифа надо было отправить домой и как можно скорее оказать помощь. Или же отнести в дом к Маккларенам и надеяться, что он сам придет в чувство.

– Хорошо, – пробурчал, наконец, старик. – Так и быть, я доставлю его домой, но я не собираюсь отвечать за его глупость.

– Он не станет вас обвинять, – обещала ему Глинет, уверенная, что так и будет. Вместо этого Монкриф придумает, как обвинить в своем ранении ее, Глинет. Он с самого начала ее невзлюбил, и может быть, по праву.

Она уже осознала, что ранение Монкрифа многое изменило.

Глинет помогла мистеру Маккларену погрузить Монкрифа в повозку, уложила голову герцога на подушку и стала молиться. Только бы он выжил!