Текст книги "Поединок сердец (Лэрд, который меня любил)"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Дервиштон улыбнулся с некоторой хитрецой:
– Победа какого рода, Маклейн? У меня складывается впечатление, что мисс Херст прекрасно это знает.
Кейтлин заставила себя небрежно пожать плечами:
– Уверяю вас, я никогда не просила Маклейна ходить босиком по чертополоху или нырять в озеро.
Глаза Маклейна блеснули – он оценил ее деликатность.
Но Дервиштон еще сомневался. Прежде чем он успел что-то сказать, подошла герцогиня и жестом собственницы положила руку на плечо Маклейна.
– Пора обедать. Идемте?
Вскоре все сидели за обеденным столом. Кейтлин заметила, что за последние несколько дней ее сажают все дальше от герцогини, все ближе к герцогу. Сейчас ей предстояло сидеть слева от него. Никуда не годный собеседник, так как во время обеда он обычно спал.
Слава Богу, Салли сидела неподалеку. Во время трапезы она весело болтала о самых разных вещах. Кстати, она заметила, каким неожиданно теплым выдался день, и выразила надежду, что погода не испортится. Ока также предложила поиграть в газонный бильярд на лужайке на следующий день, если будет тепло. Остальные дамы и лорд Фолкленд с жаром ухватились за эту идею.
Обед завершился, и мужчины последовали за хозяином дома в библиотеку, чтобы выпить портвейна. Дамы расположились в Голубой гостиной, дожидаться их возвращения и болтать, попивая ратафию. Леди Кинлосс принесла своего злобного песика, сообщив всем присутствующим, что бедняжка болел, но вот сейчас вполне поправился, чтобы наслаждаться обществом.
Кейтлин наблюдала за собакой с отвращением. Меж огромных ушей у него красовался пучок длинной шерсти, схваченный огромным бантом. Его косо посаженные глаза слезились, многих зубов недоставало, а уцелевшие торчали под странными углами. Пес злобно рычал на всех, кроме леди Кинлосс.
Самая противная собачонка из всех, что Кейтлин доводилось видеть, но леди Кинлосс, по-видимому, считала своего пса чудом природы. Называла его «мой сладенький», целовала в мокрую пасть – что было для всех присутствующих весьма кстати, поскольку собака непрерывно чихала.
Леди Элизабет попросила Салли сыграть на фортепиано, и она с неохотой отправилась к инструменту. Кейтлин решила, что Салли предпочла бы остаться возле камина, где могла бы беседовать с лордом Кейтнессом, когда джентльмены вернутся. Но что она могла поделать! Салли изящно присела к фортепиано и стала наигрывать веселую арию. Леди Кинлосс занимала герцогиню рассказами о том, как Маффин замечательно ловит пауков. Кейтлин подошла к камину, чтобы согреть ноги.
К ней подошла леди Тремонт – высокая дама с красивым цветом лица и довольно выдающимся носом. Она всегда казалась Кейтлин немного высокомерной, но сейчас, видя ее искреннюю улыбку, она улыбнулась в ответ.
– От души надеюсь, что эта собака нас не заразит. Я редко болею, но, полагаю, простуда этой собаки особенно заразна.
– Я больше боюсь, что она меня укусит.
– Она явно в дурном расположении духа.
– Как и ее хозяйка.
Слова вылетели раньше, чем Кейтлин успела прикусить язык. Она прикрыла рот ладонью.
Леди Тремонт засмеялась:
– Совершенно с вами согласна! Бедная леди Кинлосс так привязана к этому созданию. Не уверена, что собака заслуживает такого неумеренного обожания, но леди Кинлосс выглядит счастливой – так что пусть наслаждаются обществом друг друга.
– Леди Тремонт…
– Зовите меня просто Онорией.
– А я – Кейтлин.
– Благодарю вас. Вы напоминаете мне одну из моих младших сестричек. – Онория грустно улыбнулась. – Только манеры у вас не столь бесшабашные. Одна из них мечтает стать моряком.
Кейтлин рассмеялась:
– У меня тоже есть сестры, хотя никто из них не пытался поступить на корабль.
– Вы из большой семьи?
– У меня две сестры и три брата.
– У меня тоже полно братьев и сестер. – Онория склонила голову набок. – Кажется, у нас с вами много общего. Мне нужно было заговорить с вами раньше.
– Иногда трудно как следует узнать всех гостей на таких приемах.
– Это довольно скромный прием, так что мое невнимание извинить трудно. Единственным смягчающим обстоятельством служит то, что мы с мужем целый месяц были в разлуке, прежде чем приехать сюда. Я ужасно рада, что он вернулся, поэтому не замечаю никого вокруг.
Кейтлин улыбнулась:
– Простите меня за бесцеремонность, но, кажется, вы очень влюблены.
– И это очень немодно, не так ли?
Ее лицо приняло мечтательное выражение.
Кейтлин узнала этот мечтательный взгляд. Она видела его у собственных родителей, когда они говорили друг о друге. В груди защемило, Кейтлин вдруг почувствовала себя невероятно одинокой. Она сама мечтала о таких отношениях, когда все в жизни делишь с супругом поровну. Когда просто проводить время вдвоем – уже сладчайшее из удовольствий, которое наполняет тебя умиротворением, и ты светишься изнутри…
Совсем простое желание, но достичь его очень, очень непросто.
Дворецкий распахнул дверь, и в гостиную вошли джентльмены. При виде мужа Онория просияла и, извинившись, покинула Кейтлин. Лорд Фолкленд направился прямо к буфету, где мог выпить еще портвейна. Дервиштон и Кейтнесс приветствовали герцогиню. Герцог прилип к леди Элизабет, старательно обходя стороной собачку леди Кинлосс.
Маклейн, которому боевые ранения придавали весьма экстравагантный вид, оглядел гостиную и направился прямо к Кейтлин. Легкая хромота делала его похожим на пирата.
Их взгляды встретились, и Кейтлин сжала в руке стакан с ратафией. Он приближался, и ее охватило чувство томительного возбуждения…
– Александр! – промурлыкала герцогиня, касаясь рукава Маклейна. – Прошу вас, расскажите лорду Кейтнессу о новых пополнениях египетской коллекции. Он считает, что все они подделки, чтобы продавать побольше входных билетов в Британский музей.
Маклейну пришлось уступить, иначе она могла бы устроить сцену. Кейтлин изо всех сил делала вид, что ей безразлично. Нелегкая задача, тем более что рядам сидел лорд Дервиштон. Этот человек просто прилип к ней, и она начинала испытывать раздражение. Не то чтобы он ей не нравился. Но Дервиштон и Фолкленд вечно крутились вокруг нее, и было трудно улучить минуту для разговора с Маклейном.
Как раз сейчас оба лорда затеяли галантный спор, кто принесет Кейтлин еще один стакан ратафии.
Сквозь спор она вполуха слушала, что говорит Маклейн о египетских древностях, да и о собственных приключениях заодно. К нему уже вернулось чувство юмора, и рассказ обрастал такими красочными подробностями, что слушатели то ахали, то покатывались со смеху.
Кейтлин пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, когда Маклейн сообщил ее светлости, что полез на дерево, «повинуясь безумному желанию, как будто меня заколдовала лесная нимфа». Право же, его чувство юмора такое же испорченное, как он сам.
– …и тогда я проехал на слоне всю дорогу через Воксхолл.
– Простите?
Она недоуменно уставилась на Дервиштона, припоминая, что отправила Фолкленда за ратафией.
Дервиштон насмешливо прищурился:
– Наконец-то вы вернулись!
– Я никуда не уходила.
Он многозначительно посмотрел на Маклейна:
– Нет? Я мог бы поклясться, что да.
Кейтлин высокомерно выпрямилась и хотела было встать и уйти, но Дервиштон схватил ее за руку.
– Простите, – сказал он с неожиданным раскаянием в голосе.
Кейтлин бросила взгляд на свою руку, и Дервиштон поспешно выпустил ее запястье.
– Мисс Херст, Кейтлин, прошу вас. Я искренне раскаиваюсь. Я не хотел сказать ничего обидного.
Она подняла бровь.
– А мне показалось – хотели.
– Ну, может быть, самую малость. Готов поспорить, что его светлость с пользой провел время, молча просидев весь обед, чтобы приукрасить свою маленькую эскападу, и вот теперь блистает красноречием, развлекая общество.
Кейтлин невольно улыбнулась:
– Жаль только, что нам никто не рассказывает ничего интересного. Прогулка – вот и все нате развлечение на сегодня.
– Весьма энергичная прогулка, – возразил Дервиштон. – И мы могли бы пройти еще больше, если бы Кейтнесс и мисс Огилви не плутали туда-сюда.
Кейтлин против воли рассмеялась. Дервиштон принял ее смех за поощрение и следующие полчаса развлекал ее забавными, но слегка скучноватыми историями о своих светских знакомых. Кое-кого из них Кейтлин знала по Лондону.
И все-таки, несмотря на приятное развлечение, Кейтлин жалела, что не может перекинуться словом с Маклейном. Куда там! С одной стороны, неусыпная опека Дервиштона, с другой – герцогиня вцепилась в локоть Маклейна.
Но тут Маклейн извинился перед герцогиней и ее гостями и встал, ссылаясь на усталость после сегодняшних приключений. Направляясь к дверям гостиной, он задержался возле Кейтлин.
– Дервиштон, мисс Херст!
Маклейн поклонился. Теперь можно было рассмотреть его лицо получше. Следов от пчелиных укусов она не видела, зато синяки впечатляли. Кейтлин болезненно поморщилась. Дервиштон фыркнул:
– Маклейн, ваши раны пугают мисс Херст. Вероятно, в следующий раз вам следует наложить на них повязки, прежде чем появиться в обществе дам.
Маклейн холодно улыбнулся:
– Я хотел поблагодарить вас за лошадь, впрочем, ужасно медлительную. Надеюсь, вы не переутомились, добираясь до дому пешком? Мне сказали, вы недавно вернулись с прогулки, а тут я позаимствовал вашу лошадь. Если бы я только знал!
Дервиштон покраснел.
– Я просто выехал прокатиться туда и обратно, чтобы держать лошадь в форме. Ее только что объездили. Уверен, вы и сами заметили – с ней все еще трудно управиться.
– У меня она вела себя как шелковая, – спокойно возразил Маклейн. – Но какая же она медлительная! Черепаха, а не лошадь. Надеюсь, вы за нее не переплатили?
Дервиштон стиснул зубы, и Кейтлин поспешно сказала:
– Лорд Маклейн, сожалею, что вы так поранились.
Он повел бровью с очевидным недоверием, но поклонился:
– Благодарю за сочувствие. Пустяки – пара синяков да царапин. Мне приходилось получать увечья посерьезней – в драке с братьями.
– А вы деретесь с братьями? Даже сейчас?
В его глазах блеснул насмешливый огонек:
– Только для того, чтобы напомнить, кто из нас старше.
Как бы ей хотелось видеть эту сценку!
– Мисс Огилви рассказала, что на вас напали пчелы. Как же это возможно, ведь сейчас осень? Кто-то говорил, что они впадают в спячку.
Дервиштон пожал плечами:
– Осень выдалась теплая. Осмелюсь предположить, что не все пчелы покинули свой улей.
– Ясно, что нет, – сухо согласился Маклейн. – Мне еще повезло, что они были сонными и медлительными, иначе не отделался бы так легко.
Дервиштон покачал головой:
– А зачем вам вообще понадобился этот улей?
Маклейн взглянул Кейтлин прямо в глаза:
– Люблю поспорить с судьбой.
– За всю жизнь мне ли разу не пришлось лезть на дерево из чистого любопытства.
– Опасались испортить туфли? – насмешливо поинтересовался Маклейн.
Дервиштон прищурился:
– Мне недостает актерского таланта, не то что вам. Жаль, мы не могли полюбоваться, как вы убегаете от пчел; должно быть, это было забавно.
– Уверен – действительно забавно, – спокойно согласился Маклейн. – Зато я вернулся домой на вашей лошади. – Он хлопнул Дервиштона по плечу, да так, что молодой лорд закашлялся. – О Боже, Дервиштон! Кажется, вы заработали воспаление легких. Предлагаю вам взобраться на дерево. Это очень полезно для здоровья.
Кейтлин едва сдержала улыбку, наблюдая, как Дервиштон старательно делает вид, что из него только что чуть не вышибли дух. Тем временем Маклейн взял ее руку и поцеловал пальцы. Какими теплыми были его губы!
– Доброй ночи, мисс Херст. Увидимся завтра.
В его низком голосе она расслышала обещание встречи и задрожала всем телом. Дервиштон ревниво наблюдал, как Маклейн поклонился и вышел из гостиной.
Он был уже в дверях, когда Кейтлин сообразила, что он успел сунуть ей в ладонь какой-то предмет. Она сразу же поняла, что это: ее пальцы стиснули маленький бесформенный кусок пчелиного гнезда.
Улыбаясь, она сунула его в карман, отвлекая внимание Дервиштона вопросом о его новой лошади. Завтра они с Маклейном начнут второй раунд схватки, и на сей раз счет не будет ничейным.
Уж она постарается.
Глава 12
Ох, не верьте старой басне о том, что женщины могут изменить решение просто так, когда заблагорассудится. Женщины меняют решения лишь тогда, когда им это нужно, вот и весь сказ.
Старая Нора из Лох-Ломонда однажды холодным вечером трем своим внучкам
Маккриди стоял возле гардероба, дожидаясь приказаний.
– Милорд, что сегодня? Утренний костюм, костюм для верховой езды или костюм для лазания по деревьям?
– Не дерзи.
– Милорд, я бы не осмелился. У меня нет ни малейшего желания, чтобы вы разверзли небеса и потопили меня дождем.
Александр дернул бровью.
– Как тебе известно, я мог бы взять другого камердинера. Найти парня помоложе и не столь остроумного. Пусть чистит мне сапоги, гладит галстуки и все такое.
Маккриди принял страдальческий вид.
– Выполнять ваше «все такое» и есть главная беда.
Александр усмехнулся. Сегодня утром он чувствовал особый прилив сил. Чем больше времени проводил он в обществе Кейтлин, тем большей решимости преисполнялся добиться победы в ее же собственной игре. Прошлым вечером он торжествовал, вручая Кейтлин обломок этого чертового улья, совершенно не думая, на какие жертвы пришлось пойти.
Маккриди шмыгнул носом.
– Из надежного источника знаю, что мисс Херст заручилась поддержкой своей горничной и миссис Пруитт, экономки.
– Знаю. Они караулили в коридоре, пока мисс Херст пыталась стащить у герцога табакерку.
– Но вы ведь вернули табакерку?
– Разумеется, герцог уже и забыл об этом.
– Отличная новость, милорд. Могу ли я надеяться, что в будущем ваши задания для мисс Херст не пойдут вразрез с законом, хотя бы просто для разнообразия?
– Для следующей миссии бедной мисс Херст понадобятся навыки этикета, а не воровства.
– Превосходно, милорд. Надеюсь также, что ваше задание не потребует особых физических усилий. Мне пришлось приговорить к сожжению ваши брюки. Я просто искусник по части починки одежды, но с такими лохмотьями не справиться даже мне.
– К черту брюки! Счастье, что я не свернул там шею.
Маккриди поджал губы:
– Надеюсь, в будущих предприятиях вы возьмете помощника – кого-нибудь, так скажем, пошустрее.
– Я справлюсь и сам, – проворчал Александр.
ерт, отчего все так и норовят напомнить, что он уже немолод?
– Я был в шести футах над землей. Просто не ожидал, что из улья вылетят пчелы.
– Разумеется, милорд. И правда, кто бы мог подумать, что в улье будут пчелы! Продолжим логическую цепочку – в птичьем гнезде живут птицы, в конюшне лошади, в норе лисы…
Александр бросил на него хмурый взгляд. Камердинер вздохнул:
– Просто обещайте на будущее, что позовете на помощь, если столкнетесь с препятствием выше собственного роста.
– Мне не нужна помощь.
– Ваш объект мщения, мисс Херст, кажется, не имеет ничего против, если ей станут помогать. Если хотите знать, почти вся женская прислуга в доме присягнула ей на верность и состоит теперь в ее войске.
– В ее войске? У нас что, война?
– Похоже на то. Миссис Пруитт и одна горничная вербуют сторонников, да еще в манере, весьма нелестной для вашей репутации. Устроили целый бунт. Мистер Хей и я сделали все возможное, чтобы его подавить, но добились лишь того, что нас объявили «вражескими пособниками»!
Александр нахмурился:
– Я отказываюсь впутываться в кухонные дрязги.
– И это в высоки степени неразумно, милорд, ибо от них зависит ваш повседневный комфорт. – Маккриди подошел к камину, где дожидался поднос с завтраком. – Обычно на завтрак вам в комнату подают яйцо-пашот, ветчину, тосты, свежие фрукты и кофе. – Он поднял салфетку, которой был накрыт поднос. – А тут что? Два пригорелых тоста, кусок жирной ветчины и чашка чуть теплого чая.
– Вот черт! Нужно было сойти сегодня вниз к завтраку. Я бы так и сделал, но мне захотелось принять ванну, чтобы смягчить заживающие рубцы на спине.
– Это не все, милорд. Вашу парадную пару туфель я чищу сам – с помощью особой смеси с шампанским, по собственному рецепту, – но, как правило, не касаюсь остальной обуви. Вы заметили, в каком состоянии ваша обувь сегодня утром?
– Я не смотрел.
Маккриди содрогнулся.
– И не смотрите, Бога ради. Зато взгляните на ваши галстуки, их только что накрахмалили. Эта услуга возложена на прачку и ее дочь.
– Они забыли их погладить?
– Что вы, милорд. Это отлично вышколенные слуги.
Маккриди подошел к комоду, где лежала стопка свежих галстуков, взял тот, что лежал сверху, и протянул его Маклейну.
– Боже правый, он жесткий, как деревянная доска!
– Именно. Чтобы обернуть его вокруг шеи, вам понадобится молоток.
– Вот напасть! Я начинаю сожалеть о том дне, когда позволил мисс Херст втянуть меня в дурацкий заговор.
– О нет, милорд! Настоящее положение дел весьма сложно, но все же это гораздо лучше, чем строить планы, как погубить молодую леди, без справедливого суда, по совести.
– Она не требует справедливого суда; мне уже известно, что она сделала.
– Милорд, молодая леди…
– Не такая уж молодая. Ей исполнилось двадцать три.
Маккриди примирительно улыбнулся:
– Для меня она молодая леди.
– А для меня шило в одном месте, – пробормотал Александр.
– От миссис Пруитт я узнал, что молодая мисс – дочь викария.
– Да…
– И почти всю жизнь провела в сельской глуши.
– Ну, ты ни за что не догадался бы об этом, глядя на то, как она сидит в гостиной и отбивается от поклонников.
– Отбивается; именно так, милорд. – Маккриди собрал негнущиеся галстуки и положил их на маленький столик возле двери. – Милорд, люди моего поколения знают – верь не слову, а делу. – Он сделал паузу. – Интересно, не этот ли посыл воплощает в себе наша молодая леди?
– Единственное желание Кейтлин Херст – заслужить хорошую репутацию, чтобы вернуться в Лондон и женить на себе какого-нибудь простофилю.
– Брак – достойная уважения цель, милорд.
– Но не путем обмана.
– Насколько я слышал, мисс Херст не того сорта женщина. Хотя вам лучше знать.
– Вот именно, разрази меня гром.
Александр рассказал камердинеру о пари, заключенном с прекрасной соперницей, но умолчал о цене, которую Кейтлин заплатит в случае проигрыша. Некоторые детали не предназначены. для ушей прислуги.
– Маккриди, как бы мне прекратить бунт кухарок? Не хочу, чтобы мне подобным образом накрахмалили еще и нижнее белье.
– К счастью, мистер Хей – наш решительный сторонник, после того как в пылу ссоры сегодня утром миссис Пруитт назвала его «мешком заплесневелых костей».
– Какая удача для нас! Что нам следует делать?
– Вербовать сторонников, милорд. Я не могу подавить бунт, но по крайней мере мне под силу укрепить наши бастионы.
– Отлично. Будет сущим благом иметь под рукой парочку лакеев, когда придет время второго испытания. Пусть они лезут на дерево.
– Очень хорошо, милорд. Но мне нужно кое-что знать. Скажите, ведь вы не задумали никакого бесчестья в отношении молодой леди?
Александр холодно посмотрел на слугу:
– Это мое дело, как поступать..
Сложив руки за спиной, Маккриди уставился в потолок. Александр ощутил болезненный укол – другой мужчина назвал бы это чувством вины – и скрипнул зубами. Конечно, это просто досада, что приходится давать отчет слуге. Однако в душе остался горький осадок.
– Я не допущу бесчестья в равной мере, как того потребует сама леди. Этого достаточно?
Маккриди просиял:
– Достаточно, милорд! Вполне достаточно!
– Отлично. А теперь я должен одеться. У меня встреча с «молодой мисс», и я не хочу опаздывать.
Сойдя вниз, Кейтлин отказалась поехать с остальными на пикник. В обычный день идея прокатиться на пикник к дальней оконечности озера привела бы ее в восторг, но Маклейн прислал записку с просьбой о краткой встрече. Кейтлин с радостью отказалась, бы от десяти пикников ради того, чтобы условиться о начале второго раунда состязания.
Это было первое, о чем она подумала, встав утром с постели. С особым волнением она дожидалась завтрака, надеясь увидеть Маклейна, но он не пришел.
Кейтлин сумела скрыть разочарование, а вот ее светлость – нет. По мере того как шли минуты, а Маклейн не появлялся, смех герцогини звучал все суше, она начинала заметно нервничать. Подозревая, что Маклейн, возможно, наблюдает из окна, герцогиня предприняла увеселительную поездку верхом, отчаянно кокетничая с послушным Дервиштоном, которому порядком надоела.
Кейтлин думала, что, возможно, знает причину отсутствия Маклейна за завтраком. Если бы она сама свалилась с дерева, то провела бы все следующее утро, отмокая в глубокой ванне. Но не тот он был человек, чтобы признаться в слабости. Разумеется, он в полном порядке, если даже его спина – один сплошной синяк.
Зевая, Кейтлин прислонилась к окну библиотеки. Глаза закрывались сами собой. Ночью она почти не спала. Стоило закрыть глаза, как в мозгу одна за другой всплывали томительные картины – Маклейн целует ее, и сердце бьется так, словно вот-вот выпрыгнет из груди; его распухшая губа и лицо в синяках; огненный взгляд, который он ей послал, выходя из гостиной.
Отойдя от окна, Кейтлин стала бродить по библиотеке, восхищаясь роскошной меблировкой. В маленькой деревянной витрине была устроена выставка старинных книг. Она пролистала некоторые из них. Там были старинные тексты, писанные чернилами, так прихотливо раскрашенные, что даже буквы сами по себе являлись произведением искусства. Одна книга состояла из побитых временем тонких металлических листков, которые представляли собой очень подробные старинные карты, показывающие, каким видели мир жители конца пятнадцатого столетия.
– Поразительно, – пробормотала Кейтлин и погладила подушечкой пальца выгравированную карту. Искусство гравировщика было изумительным.
Она отошла от витрины, села за огромный дубовый письменный стол и провела рукой по полированной поверхности столешницы, сияющей восхитительным теплым блеском, которого можно достичь, лишь неустанно нанося слой за слоем особый мебельный воск.
Странно будет вернуться домой, насмотревшись всего этого великолепия. Она улыбнулась, вспомнив уютную папину библиотеку, где царил вечный беспорядок. Она была такой маленькой, что хватило бы любого из дюжины ковров из герцогской библиотеки, чтобы покрыть ее пол. Папа работал за простым маленьким письменным столом, и ящики вечно заедало. На столешнице была трещина, которую закрывали большим листом фетра, исполнявшего роль промокательной бумаги.
Губы Кейтлин задрожали. Внезапно ей ужасно захотелось домой. Как раз сейчас папа дает урок греческого Роберту и Мэри. Более способных Уильяма и Майкла он обучал отдельно, под предлогом, что им «нужно больше повторять». При этом воспоминании Кейтлин даже рассмеялась; затем вновь погрустнела.
Чтобы не расплакаться, она взяла маленький томик легенд об Артуре, отнесла его к дивану и устроилась среди подушек. Она уже решила, что предстоит делать Маклейну, и сейчас перелистывала книгу в поисках вдохновения для последнего испытания. Когда впереди большая битва, лишняя подготовка не повредит. Она улыбнулась, вспоминая, как забавно выглядел прошлым вечером Маклейн – элегантный вечерний костюм и разбитое, поцарапанное лицо. Впрочем, он все равно был поразительно красив. Если честно, раны лишь придали ему особое, разбойничье очарование.
Вот мужчины! Женщины лишены этого благословенного дара – оставаться прекрасными даже с синяками на лице. Жизнь устроена ужасно несправедливо.
Маклейн очень смешно повествовал о собственных злоключениях и захвате лошади Дервиштона, но ей было не до смеха, когда она узнала, что он ранен. Она пережила целую минуту парализующего страха. Потеряв Маклейна, она лишилась бы чего-то очень дорогого… Даже сейчас, стоит Кейтлин подумать, что Маклейн мог бы получить серьезные увечья, ее сердце грозит разорваться – столь невыносимой кажется эта мысль.
Просто смешно! Она же не имеет на него видов. Но следующее задание, которое она ему придумала – добыть бантик злобной собачонки леди Кинлосс, – никак не назовешь опасным. Ну, покусают ему пальцы, вот и все.
Она сунула подушку за спину, устраиваясь поудобнее, чтобы немного почитать. Ее пальцы гладили тонкую кожу переплета, ноздри щекотал мускусный аромат кожи и старой бумаги. Кейтлин осторожно переворачивала хрупкие страницы, пока не наткнулась на интересную главу. Ее моментально захватила история о храбром Килухе и его любви к прекрасной Олвен. Чтобы доказать свою любовь, Килух без устали выполнял поручение за поручением.
Это была романтическая история, исполненная надежды и обещания. Увлеченная чтением, Кейтлин рассеянно сбросила туфельки и подогнула под себя ноги в чулках. Легла на бок, опираясь на локоть, чтобы струящийся из окна свет падал на страницы.
Такой ее и увидел Александр, когда получасом позже вошел в библиотеку. Кейтлин свернулась калачиком на диване, уткнувшись носом в знакомую, переплетенную кожей книгу. Солнечный свет падал ей на плечо, на страницы, солнечные зайчики плясали на ее лице; погруженная в чтение, она не замечала ничего вокруг.
Ему невольно вспомнилась библиотека в замке Маклейн. Она занимала два этажа одной из башен – его любимое место. Он смотрел на увлеченную чтением Кейтлин, смотрел и гадал, что бы она сказала о его библиотеке? Она могла бы свернуться калачиком на чудесном, заваленном подушками диванчике возле окна, и солнечный свет согревал бы ее в зимние дни, а она читала бы, сколько душе угодно.
Маклейн нахмурился. «Боже правый, в следующий раз я буду гадать, понравится ли ей мой сад!»
Кейтлин перевернула страницу, ее губы шевельнулись. Александру немедленно захотелось их поцеловать, оторвать ее от книги жадными поцелуями и страстными ласками. Но, даже видя перед собой соблазнительную возможность, он колебался.
Он был не из тех, кому приходится доказывать свою мужскую состоятельность, не пропуская мимо ни одной муслиновой юбки. Маклейн предпочитал опытных, уверенных в себе женщин, которые знали правила игры и не ожидали от их связи ничего, кроме взаимного удовольствия. Женщин вроде Джорджины.
Тем не менее ему начинала нравиться Кейтлин с ее воодушевлением и яростным стремлением к независимости. Она просто наслаждалась жизнью, решительно бросаясь на штурм препятствий, которые судьба ставила на ее пути, точно также, как наслаждалась изысканными блюдами от шеф-повара Джорджины. Кейтлин умела безудержно радоваться даже самым простым вещам, и это делало ее чертовски привлекательной.
К сожалению, было ясно – она не из тех женщин, что согласны довольствоваться полумерами, будь то в дружбе или любви. Еще по их лондонским приключениям Маклейн знал, что девиз Кейтлин – «все или ничего». Приступив к делу, она шла до конца – хорошего ли, плохого.
Ему не хотелось признавать, что он был на волоске от того, чтобы воспылать к скромнице мисс Кейтлин неподдельной, искренней страстью. А может, это уже произошло?
Кейтлин заерзала на диване, из-под юбки показалась ступня и тонкая, лодыжка. Ее платья, хоть и сшитые по моде, оставались чересчур скромными. Другие женщины носили декольте, позволяющие видеть грудь, но Кейтлин всегда прикрывала прекрасные округлости рядами кружева и лент. Сейчас, любуясь ее лодыжкой, он почувствовал, что загорается огнем, как будто увидел Кейтлин обнаженной.
Черт возьми, почему ему не пожелать женщины постарше, поумнее, не такой… не такой нетронутой?
Раньше Маклейн был уверен, что ее невинность насквозь фальшива, а он попался на ее уловки, как последний дурак. Теперь, проведя некоторое время под одной крышей с Кейтлин, он должен был признать, что ошибался. Невинность была в каждом ее движении, каждом искреннем слове, даже в том, как она надувала губки. Все неподдельное – беда лишь в том, что от всего этого он загорается безумным желанием.
Так на чем же он остановится, когда выиграет пари? Неужели сделает невинную девушку своей любовницей? Глядя на стройную, изящную ножку в шелковом чулке, он всерьез опасался, что да, сделает.
Кейтлин перевернула страницу, тонкий пальчик бежал по строчкам текста. Солнечный луч согревал ее щеку и нежную шею. Пробежаться бы по этой шее губами, пробуя на вкус ее сладкую кожу…
Черт, почему он стоит и думает, вместо того чтобы действовать? Кейтлин здесь, перед ним, и они совершенно одни. Им обоим пойдет на пользу, если Мисс Совершенство узнает, каким опасным соперником он может быть. Чем раньше она это поймет и начнет принимать меры к тому, чтобы их не застигли наедине, тем лучше для них обоих.
Он сделал шаг вперед и встал рядом с подлокотником дивана. Ее голова была опущена, взгляд путешествовал по странице. Маклейн ждал, пока она почувствует его присутствие – как он чувствовал ее. Это было почти физическое ощущение, словно их связывали тысячи раскаленных нитей. Чем дольше они оставались в комнате наедине, тем сильнее крепла связь.
Она приподняла голову. Медленно моргнула. Затем, покраснев, повернула голову и подняла глаза.
У него была наготове колкость, но, встретив ее взгляд, он забыл все, что мог бы сказать. Исчезло все, он видел только Кейтлин. Ее мягкие губы, огромные карие глаза, столь прекрасные, что мужчина легко мог бы в них утонуть.
Ярко-розовый румянец окрасил ее кожу, и ему пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы удержаться от желания схватить ее в объятия. Тело изнывало, ощущая ее присутствие, и она, несомненно, тоже почувствовала нечто подобное, потому что ее полная грудь взволнованно вздымалась под тонкой голубой тканью скромного платья.
Маклейн разжал руки и понял, что ее талия как раз уместится в обхвате его ладоней. Он прижал бы ее к себе, а потом его руки скользнули бы на округлые бедра. Пальцы сами собой сложились при мысли о том, как он обнял бы ее ягодицы, теплые под тонким платьем.
Его тело немедленно отозвалось, возбужденная плоть восстала.
Губы Кейтлин шевельнулись, словно ей не хватало воздуха. Ее взгляд скользнул по фигуре Маклейна, задержался на его губах, плечах, затем двинулся вниз, вдоль бедер. Он знал, что она видит, как он возбужден, и ждал, что она отвернется или хотя бы испугается. Тогда они были бы в безопасности. Внезапно вспыхнувшая страсть им бы не угрожала.
Но Кейтлин не отвела взгляд. Напротив, ее глаза расширились, и она казалась вся во власти чувственного очарования.
Не в силах сдержаться, Александр бросился на диван. Сверкнув карими глазами, Кейтлин уронила книгу на пол и протянула к нему руки.
