Текст книги "Ничего не обещай"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 8
Дорогой Боб!
Мы с Роджером, моим женихом, вот уже семь лет как помолвлены, На прошлое Рождество я сказала ему, что готова обсудить дату свадьбы. С тех пор он нашел сто один повод уйти от ответа, говоря, что в сентябре – сезон рыбалки, октябрь – хорошее время для охоты на индеек, а в ноябре самое время охотиться на оленей. Словом, Вы меня понимаете. Я предложила самую скромную свадьбу, но он непреклонен.
Не считая того, чтобы замаскироваться под самку оленя по случаю открытия охоты, как еще мне подвигнуть Роджера на поступок настоящего мужчины?
Ваша Умирающая от желания надеть белое.
Дорогая Умирающая!
Мужчина, который не хочет назначать время свадьбы, – это мужчина, который получает свои «пирожки» бесплатно. Пора брать плату за «выпечку», и если он не хочет платить, скажите ему, пусть обратится к другому «пекарю».
Ваш Боб.
«Вестник Глори» 12 августа, колонка БЗ
– Гм. Ник опустил газету и, подняв глаза, обнаружил, что Сьюзен стоит напротив его стола.
– Ты уже закончил? Я хочу посмотреть свой гороскоп.
Он сложил газету и протянул ей.
– Я проверял статистику преступности. Не знаю, где Бэт берет свои цифры, но явно не у нас.
Сьюзен открыла, газету.
– Вероятно, она их придумывает. Я слышала, что редактор Тай – размазня, и она может делать все, что захочет. – Сьюзен перевернула страничку. – Впрочем, мне все равно. Единственное, что я читаю в этой газете – это гороскопы, спортивную колонку и «Дорогой Боб».
– «Дорогой Боб»? Никто не читает эту чушь.
Сьюзен приподняла брови:
– Чем тебе не нравится «Дорогой Боб»? Или ты знаешь все, что тебе нужно знать о противоположном поле?
Ник раскрыл папку на странице с бюджетом и сделал вид, что тщательно изучает цифры.
Сьюзен опустила газету, склонила голову набок и пристально на него уставилась:
– Ты расстроен.
Ник нахмурился:
– Ничего, подобного.
– Расстроен. Я вижу.
– Каким образом?
– У тебя шея красная.
Он прикоснулся к шее до того, как физиономия Сьюзен расплылась в ухмылке. Ник поморщился:
– Тебе что, нечем заняться?
– Есть, конечно, но общаться с тобой интереснее. Ник уткнулся носом в статьи бюджета, надеясь таким образом ее отвадить.
Но Сьюзен была крепким орешком, и чтобы вывести се из себя, надо изрядно потрудиться. Она отшвырнула газету в сторону и уселась на край его стола, скрестив свои длинные, обтянутые джинсами ноги.
– Если ты мне не расскажешь, то того и гляди лопнешь.
Он опустил отчет на стол.
– Слезь с моего стола. Я не хочу, чтобы сюда вошел мэр и подумал, что наши отношения выходят за рамки служебных.
– Наши отношения давно вышли за рамки служебных. Каждый вечер в понедельник мы вместе смотрим футбол.
– Да, но он решит, что мы вместе спим.
– Это потому что у нашего мэра самого совесть нечиста. Он спит со своей секретаршей. – Сьюзен сморщила нос. – Не понимаю, что он нашел в Робин Райт. Она жадная сучка и даже хуже.
– Я понятия не имею, что Робин Райт нашла в этом брюхастом жадном старике. Она привлекательная женщина и неглупа. Она могла бы найти себе парня получше.
– Только не в Глори. Я скажу тебе, что она нашла в мэре Харкинсе. Лежа на спине и вспоминая фамилии наших президентов, чтобы не скучать, Робин смогла выудить из него новенькую «БМВ» с открывающимся верхом, маленький домик на озере и груди такой величины, что, попробовав постирать собственные трусики, она могла бы получить по синяку под каждым глазом.
Ник усмехнулся.
– Она не стирает свое белье?
– К дому на озере прилагается горничная.
– Сколько желчи, Сьюзен. Ты завидуешь?
– Я бы не отказалась от горничной, но вот без синяков я бы обошлась. – Сьюзен опустила взгляд на собственную грудь. – Я вполне довольна своими девочками. Будь они больше, они бы обвисли, и я бы выглядела старше.
Ник вскинул руку:
– Сьюзен, помнишь, как-то на днях ты сказала мне, что после второго свидания каждый из твоих кавалеров начинает тебя избегать и перестает отвечать на звонки?
– Да.
– И помнишь, я сказал тебе, что это потому, что у тебя есть склонность говорить мужчинам то, от чего им становится не по себе?
– Как вчера, когда я упомянула о том, что «Олвейз» мне нравится больше, чем «Котекс»?
Ник поморщился:
– Точно. И этот разговор о твоих девочках как раз из разряда такой информации.
– О, прости. Я просто на минуту забыла, что говорю с парнем.
Ник швырнул папку с бюджетом на стол.
– Ты пришла сюда лишь затем, чтобы меня оскорблять?
– Нет. Я пришла посмотреть, почему вот уже два дня у тебя ужасное настроение. Мистер Томлинсон пожаловался, что ты остановился у его лавки и не задал ему ни одного вопроса о рыбалке, а миссис Клинтон сказала, что ты и двух слов не произнес, когда сегодня утром приехал вызволять ее мопса.
– А тебе все надо знать, да?
– Я – диспетчер, и мне положено все знать. Кроме того, миссис Клинтон спросила меня, уместно ли, по моему мнению, послать тебе немного выпечки.
Ник вздохнул:
– Я ей позвоню.
– Не утруждайся. Я сказала ей, что у тебя от жары сыпь на теле и ты из-за этого куксишься. Она сказала, что у ее мужа такое случалось каждое лето на протяжении двадцати двух лет – до самой его смерти.
Ник посмотрел на Сьюзен. Она усмехнулась:
– Ладно, может, я этого и не говорила, но если ты не объяснишь, отчего у тебя такое настроение, скажу.
Хотел бы Ник все ей рассказать. Совет ему бы не помешал. Последние два дня он маялся от того, что в очередной раз выставил себя дураком перед Рокси. Он просто не мог держаться от нее в стороне. Каждое утро Ник давал себе слово соблюдать дистанцию, но, стоило Рокси замаячить на горизонте, он обнаруживал, что не способен сдержать слово. Если она была близко, то он делал все, чтобы она стала еще ближе, и если в процесс включались ее губы, он совершенно терял волю.
Ситуация оказалась сложнее, чем представлялась ему изначально. Дело в том, что новая Рокси ему нравилась не меньше, если не больше, чем прежняя. Не раз она заставляла его смеяться. У нее развилось весьма ироничное чувство юмора. Или оно всегда у нее было? Теперь он уже не мог сказать с уверенностью. Всякий раз, как она оказывалась в зоне досягаемости, страсть туманила ему голову.
Но сказать об этом Сьюзен – все равно, что велеть слону принести тарелку из посудной лавки, шуму и грязи будет не меньше. Вот Ник и молчал.
– Если у меня и плохое настроение, то это из-за меморандума мэра. Там говорится, что если я не найду способ урезать расходы до следующего окружного собрания, тебе придется совмещать не только обязанности диспетчера и моего секретаря, но еще и вести счета для отдела водоснабжения.
Сьюзен вскочила со стола как ужаленная:
– Он не посмеет!
– Он угрожает. Я сказал ему, что ты слишком занята, чтобы брать на себя дополнительные обязанности, но он и слушать не хочет.
Сьюзен скривилась:
– Чертов тупица!
– Да. Я стараюсь его избегать.
– Я знаю. Он трижды звонил. Сказал, что ждет тебя в три.
– Ты мне этого не говорила.
– А ты хотел бы, чтобы я сказала?
Ник усмехнулся:
– Нет.
Сьюзен фыркнула:
– Видишь, какой я ценный, сотрудник?
– Ты лучший диспетчер, – сказал он вполне откровенно.
Сьюзен приподняла бровь.
– А ты лучший шериф. Но на мой вопрос ты так и не ответил. Что тебя гнетет?
– Я в порядке.
– Ты уже два дня как не в себе, и я от этого устала. Когда ты зашел сегодня в офис, ты даже не поздоровался.
– Неправда.
– Ну да, ты пробурчал что-то вроде «пошла к черту».
– Я сказал «какого черта», потому что кофе не было.
– Мой вопрос остается в силе.
Ник потер щеки ладонями. Ему нравилась Сьюзен, но иногда у него так и чесались руки заклеить ей рот скотчем.
– Это из-за Рокси, верно?
Ник уронил руки и уставился на Сьюзен:
– Что?
– Ты меня слышал. Разве главная причина твоего плохого настроения не Рокси Тремейн?
– Она тут совсем ни при чем, хотя…
Сьюзен пристально смотрела на него. Ник махнул рукой:
– Ничего. Забудь.
– Давай же, Ник. – Сьюзен сложила руки натруди.
– Если тебе нужен совет, то дать его могут двое: либо я, либо «Дорогой Боб».
Ник вздохнул. От нее не отвяжешься. Ни за что.
– Не тяни резину. Просто расскажи, и сразу станет легче.
– Ладно. Когда я поехал навестить свою тетю Клару, Рокси была там и… – Ник потер шею, – я ее поцеловал.
– Правда? – Сьюзен вновь присела на край его стола.
– Да. И это было не в первый раз.
– Хм. Ей понравилось?
– Да. – Ник посмотрел на Сьюзен так, словно ждал от нее нападок и готовился их отразить. – Я знаю, о чем говорю.
– Это хороший знак. А потом что произошло?
– Я пришел в себя.
Сьюзен нахмурилась:
– Что это значит?
Ник стиснул зубы.
– Послушай, Сьюзен, мне не нужны проблемы, которые такая женщина, как Рокси Тремейн, непременно мне создаст.
– Такая женщина, как Рокси. Что бы это значило? Сексуальная женщина? Красивая женщина? Женщина, которая интригует? Так какая она?
– Она только что развелась. Ты была права – Брайан ей изменил.
– Знаю-знаю. Со своим партнером по бизнесу Ларри. – В ответ на удивленный взгляд Ника Сьюзен лишь пожала плечами. – Я вчера была в парикмахерской. Если тебе захочется что-то узнать, достаточно прийти в «Укладку и завивку».
– Они и обо мне там говорят?
– Они говорят обо всех. Ник, так какая у тебя самая главная проблема с Рокси?
– Когда она рядом, у меня в голове нет ясности. А для полицейского ясность мысли и непредвзятость очень важны. Чертовски важны. – Он потер лоб. – Рокси просто… Когда я вижу ее, я не могу… словно… О, да пошло все к черту! Мне просто надо держаться от нее подальше, и все будет как надо.
Сьюзен задумчиво пожевала губу.
– Внеси ясность, – сказала она после непродолжительных раздумий. – Ты ее поцеловал, и ей это понравилось.
– Да.
– И тебе тоже.
– Да.
– Но… Ты уверен, что она тебе по-настоящему нравится?
– Сьюзен, эта женщина не для меня. С какой стороны ни посмотри, она мне не подходит. Так было всегда.
– Ник, ты этого не знаешь.
Он вздохнул:
– Нет, не знаю. Но это не важно, потому что Рокси надолго в Глори не задержится. Как только ее матери станет лучше, она улетит в Париж. Она сама мне это сказала.
– Сейчас Рокси сама не знает, чего хочет. Знаю, что она сейчас чувствует. По крайней мере я думаю, что знаю.
Глаза Сьюзен подернулись грустью, и Ник счел за благо промолчать. Когда-то Сьюзен была помолвлена с владельцем самой крупной сети супермаркетов в Эшвилле. Они расстались после того, как Сьюзен застукала его с одной из его сотрудниц.
– Когда сталкиваешься с изменой, проходишь несколько стадий, пока не излечишься. – Сьюзен стала загибать пальцы: – Вначале ты не веришь в очевидное и пытаешься все отрицать. Затем наступает боль, и лишь затем приходит гнев.
– Разве со всяким горем не то же самое?
– Ты прав, все похоже. На первом этапе она не хотела верить в то, что Брайан способен на обман. Стадия номер два наступила после разоблачения.
– Разоблачения?
– Ну да. Когда ты застаешь их в ситуации, которую можно трактовать лишь однозначно, например, в постели с другой женщиной. Или в случае с Рокси с парнем в неглиже.
– Да уж.
– А потом приходит обида. На этой стадии женщины хотят измениться. Рокси сейчас на этой стадии. Она только что развелась, и ей еще предстоит разобраться в себе. – Сьюзен сделала паузу. – У Рокси все еще осложняется тем, что ее воспитывала эта ядовитая змея по имени Лила Тремейн, заставляющая всех ощущать себя неполноценными. – Сьюзен зябко повела плечами. – Только представь, каково расти с такой мамашей.
Лила была даже хуже, чем думала о ней Сьюзен. Он достаточно часто имел удовольствие получать от нее ядовитые укусы, и, возможно, это ее яд изменил его самого и его жизнь навсегда.
Внезапно Нику стало слишком неуютно от своих мыслей, к он встал, взяв шляпу.
Сьюзен широко улыбнулась:
– Идешь повидаться с Рокси?
– Нет, сделаю обход. Если то, что ты говоришь, верно и Рокси проходит через эти стадии, то она вне зоны досягаемости и, возможно, так и останется там навсегда. – В этом как раз и прокололся Ли – он полюбил женщину, которая была неспособна полюбить его. Ник никогда не допустит такой ошибки.
Он проверил оружие и сунул пистолет назад в кобуру.
– Кстати, ты уже закончила составлять каталог по письмам из коробки Дойла?
Сьюзен с улыбкой соскочила со стола.
– Да, закончила. Пришлось потрудиться. У него ужасный почерк. – Она достала синюю папку с верхней полки шкафа. – Я хитроумно замаскировала его в папке, которую озаглавила «Записки Дойла Клойда».
– Умница. – Он раскрыл папку и принялся читать. Через минуту он тихо присвистнул: – Да тут целый гроссбух!
– И это только половина. Другую половину я не могла прочесть из-за почерка. – Сьюзен нахмурилась. – Ты думаешь, это что-то значит? Я всегда считала, что его смерть была несчастным случаем.
Ник закрыл папку и переложил ее к себе на стол.
– Я не знаю. Ты не могла бы вытащить все файлы по смерти Дойла?
– Конечно! Давно хотела заняться настоящим делом. – Сьюзен постучала тоненьким пальчиком по подбородку. – Я еще соберу на него все, что смогу, из других источников – свидетельство о рождении, водительские права, что когда нарушал, какие сделки с недвижимостью совершал, все такое.
– Хорошая мысль. – Ник посмотрел на коробку Дойла, стоявшую на длинном рабочем столе у двери. На боку черными буквами было написано имя Дойла. Вероятнее всего, это тетя Клара написала. – Если она тебе больше не нужна, убери ее в помещение для вещественных доказательств.
– Ладно. – Сьюзен взяла коробку и направилась к двери. – Ник, если ты едешь в город, ты не мог бы сделать для меня одолжение?
– Какое?
– Ты не мог бы заехать в «Укладку и завивку» и спросить Терезу, не заскочит ли она к моему отцу на этой педеле? Его надо постричь. Он не может подняться с постели, и она стрижет его на дому.
Ник не торопился соглашаться. Ему совсем не хотелось наведываться в это «бабье царство». Но одно из качеств, за которые он любил Сьюзен, – это ее надежность и преданность. Когда он, Ник, сбежал из Атланты, чтобы заново строить свою жизнь, она осталась в Глори, чтобы заботиться об отце-алкоголике, который заслуживал чего угодно, только не такой дочери, как Сьюзен.
Ник нахлобучил шляпу.
– Заеду туда первым делом.
Сьюзен улыбнулась:
– Спасибо. Скажи ей, чтобы приезжала во вторник, если ей удобно.
– Ладно. – Он вышел на улицу, раздумывая над словами Сьюзен о его реакции на Рокси. Сьюзен говорила дело, как обычно.
Жаль, что между ним и Сьюзен не возникло никакой «химии». Ему нравилась ее манера одеваться, ее манера себя вести, хотя лично он считал, что она намеренно скрывает свою суть за небрежным фасадом.
И все же Сьюзен заставила его по-новому взглянуть в глубь переливчатых и манящих вод под именем Роксана Тремейн. В ней мириады слоев, и чем глубже слой, тем труднее его расшифровать. Он чувствовал себя слепцом в лабиринте, который знает, что в центре таится сокровище, но которому все меньше верится, что он сможет когда-либо до него добраться.
Ник стиснул зубы, злясь на себя за свое пылкое воображение. Если так и дальше пойдет, то он того и гляди вообразит себя рыцарем на белом коне, вызволяющим Рокси из высокой башни из слоновой кости или там из пасти огнедышащего дракона. Однажды он уже предпринял попытку, и все, что ему досталось, – это резкая отповедь и обида, не заживающая долгие годы.
Возможно, через несколько лет, когда Рокси излечится после развода, она будет готова к новым отношениям. Как правило, у мужчин подход к проблеме под названием «развод» совсем не такой, как у женщин. Раненую гордость они лечат неумеренным употреблением алкоголя и бездумным сексом. Некоторые женщины прибегают к тем же методам, но большая часть возводят вокруг себя стену и остаются там, за прочной оградой, отваживая каждого, кто осмелится войти с ними в контакт.
Покачав головой, Ник направился в «Укладку и завивку». Лучше сразу проглотить эту неизбежную пилюлю эстрогена, а затем уже двинуться к мэру и выяснить, чего от него надо Харкинсу. Мэр был трижды болван, но при этом оставался «боссом».
После этого он сделает обход, вернее, объезд города, а вечером укроется в тихой гавани магазина рыболовных принадлежностей Кенни. Интересно, появились ли у него новые блесны? Рыбалка – лучший способ избавиться от ненужных мыслей. Рассекая в лодке водную гладь, невозможно испытывать раздражение. Ник это давно понял.
И если в Глори и было что-то хорошее, так это славная рыбалка. Жаль, что Рокси Тремейн не увлекается рыбной ловлей.
Глава 9
– За ужином ты зевал так, словно уже лежишь в кровати, а не за столом сидишь.
Рокси улыбалась Марку, стоявшему на крыльце в дверях дома.
– Я скоро лягу. – Она поджали ноги под себя, несильно раскачиваясь на качелях.
Марк вышел на веранду, захлопнув за собой стеклянную дверь.
– Такой тихий вечер.
– Мама спит?
Марк подвинул стул и вытянул ноги.
– Пока не спит, но скоро должна уснуть. Танди ее сегодня здорово измотала. Она сообщила маме, что случайно пролила свечной воск на антикварный бабушкин ковер в гостиной, и мама не могла успокоиться, пока не слезла с постели и не спустилась, чтобы своими глазами увидеть, какой урон нанесен ее имуществу.
– Великолепно!
– Спасибо Танди, она настоящее чудо.
– Ковер на самом деле пострадал?
– Нет. Хотя Танди положила на него кусочек сухого воска, чтобы все выглядело правдоподобно. Затем, она «соскребла» воск, используя для этого мамину чудесную содовую смесь для выпечки. – Марк закинул руки за голову. – Что ты тут делаешь?
– Размышляю о переменах.
– В себе?
– В нас во всех. Мама вынуждена меняться из-за больного сердца. Нам с тобой предстоят перемены из-за того, что мы больше не живем в браке. – Рокси вздохнула. – Я никогда не понимала, за что мама так любила Брайана.
– Я понимал, – сказал Марк. – Он высокий, красивый, с хорошими перспективами – одним словом, завидный жених. Но больше всего она любила его за то, что он, как ей казалось, всецело предан этому городу. Готов поспорить, что ей и в голову не могло прийти, что он уедет из Глори.
Рокси заморгала:
– Но он всегда говорил о том, что не собирается тут оставаться.
– Это он тебе говорил. Маме он говорил то, что хотела слышать она. – Марк пожал плечами. – Вероятно, в этом проявлялось его двуличие – умение делать карьеру и вести вторую тайную жизнь. Ему легко удавалось становиться всем, кем угодно, лишь бы тот, кто рядом, был им доволен.
Рокси теребила надорванный край поролоновой подушки на качелях.
– Нелегко, наверное, ему приходилось.
– Да. Я думаю, что Арни была в определенном смысле на него похожа, хотя нам от этою не легче. – Марк немного помолчал, глядя на улицу. – Я думал, что любил Арни, но сейчас я не так уж в этом уверен.
– Правда? Я всегда считала, что ты от нее без ума.
– Но был ли я без ума от той Арни, какой она была на самом деле, или от той Арни, какую я себе придумал? Иногда одно так переплетено с другим, что различить уже не получается.
– Ты об этом сожалеешь?
– Нет. Худшее, что может с тобой случиться, – это прожить жизнь ради «что, если». Эти «что, если» соблазняют тебя, заставляя совершать еще большие ошибки. С меня довольно ошибок.
– С меня тоже. Так что нам теперь делать?
– Для начала честно называть вещи своими именами, затем браться за решение означенных проблем с поднятым забралом, не ища себе оправданий. Одна из проблем обусловлена моим воспитанием – моя мать так мастерски прятала голову в песок, что и нас научила поступать так же.
Рокси задумалась на минутку, после чего со вздохом сказала:
– Боюсь, я снова допущу ту же ошибку. Что, если в следующий раз я на самом деле влюблюсь, а потом обнаружу, что парень опять не тот? Боюсь, я не переживу боль.
– Тогда не делай этого, – просто сказал Марк.
– Чего не делай?
– Не влюбляйся не в того парня.
– Твой совет так же полезен, как призыв Танди поступать так, как делает Опра, – насмешливо сказала Рокси.
Марк засмеялся и закинул ноги на плетеную оттоманку.
– Ну, в ее совете все же что-то есть. Опра часто попадает в яблочко.
Рокси удивленно посмотрела на брата.
– Опра – специалист по переменам, а перемены – именно то, в чем мы оба нуждаемся. Взгляни на этот дом: с улицы он кажется идеальным. – Марк спустил ногу с оттоманки и провел мыском по настилу, подцепив болтающуюся доску. – Но если присмотреться, дому необходим ремонт, на который уйдет несколько штук баксов, не меньше. Мама каждый год оплачивает покраску дома, но скорее крокодилы научатся летать, чем Лила возьмется ремонтировать что-то из того, чего не видно с дороги.
– Ты думаешь, оба наших брака были такими же, как этот дом? Все равно, что купить дом лишь потому, что он хорошо покрашен?
Марк спокойно встретил ее взгляд.
– А разве не так? Ты вышла замуж за гордость школы, парня, который в ближайшем будущем обещал стать успешным лощеным адвокатом. И раз он выглядел как Кларк Кент, вы с матерью решили, что он супермен.
– А как насчет Арни?
– Я был мятежником, помнишь? Я видел, что краска на доме под названием «Арни» облупилась, и именно это мне в ней и нравилось. Я знал, что мать ее возненавидит. Но мне не пришло в голову проверить, насколько прочен дом под облупившейся краской. – Марк пожал плечами. – А дом оказался гнилым. Арни из тех людей, которые от одной проблемы шарахаются к другой, оставляя после себя шлейф разбитых сердец.
– Я сочувствую тебе, – тихо сказала Рокси.
– Мне тоже жаль. – Марк хлопнул себя по коленям. – Впрочем, довольно! Мне надо проверить почту и убедиться, что на работе все в порядке. – Он встал и положил теплую ладонь сестре на плечо. – Рокси, я знаю, что это нелегко. Но если мы установим правильные стандарты и не станем судить человека лишь по тому, хорошая у него работа и достаточно ли привлекательная внешность, тогда нам больше не суждено ошибаться – надо лишь спокойно сидеть и ждать подтверждения.
– Что ты имеешь в виду?
– Просто подумай: если бы вы до свадьбы встречались с Брайаном несколько лет прежде, а не пару месяцев, может, ты бы за него и не вышла. Или вышла бы?
Рокси надолго задумалась. Неохотно она покачала головой:
– Нет, пожалуй, я бы за него не вышла. У нас действительно мало общего, поэтому наш брак и цементировался лишь продвижением Брайана по служебной лестнице.
– Вот и у меня с Арни та же история. Нам было очень хорошо в постели, но этим все заканчивалось. К несчастью, я не понимал этого, пока мы не стали мужем и женой.
Неужели Марк прав? У них с Брайаном никогда не было ничего общего. Впрочем, она об этом никогда не задумывалась. По крайней мере до тех пор, пока их брак не дал трещину.
Единственное, что их объединяло, – это желание лучшей жизни вдали от Глори. Правда, было еще кое-что. После жизни с матерью, драматизировавшей все и вся, немногословность и сдержанность Брайана казались ей благословением. Она не сразу поняла, что сдержанность и бесстрастность – не одно и то же.
Рокси сжала кулаки. Когда-то она утешала себя тем, что она ему дорога и он ее уважает. И это работало. По крайней мере какое-то время. Несмотря на то, что она жила в громадном доме с библиотекой в два этажа и ванной такой величины, что в ней можно плавать кролем, она не была счастлива. По мере того как она становилась старше и больше времени проводила с другими парами, к Рокси приходило понимание того, между ней и Брайаном нет страсти. И чем дальше, тем острее она чувствовала свою ущербность, тем больше хотелось испытать страсть на вкус, И все же чем больше она давила на Брайана, стремясь придать их отношениям новую пикантную остроту, тем он больше от нее отдалялся.
Тогда она испытывала разочарование, неудовлетворенность и раздражение, но потом, когда узнала, что он предпочитает мужчин, все встало на свои места. Она даже испытала своего рода облегчение. По крайней мере она обрела ясность.
Рокси взглянула на Марка:
– Дай мне знать, работает ли твой план, ладно? Я не уверена, что все так легко.
– На скорый результат можно не рассчитывать. Кстати, в следующий раз, как встретишься с Ником, скажи ему, пожалуйста, что если он захочет порыбачить, я готов в субботу составить ему компанию. Ладно?
– С чего бы мне встречаться с Ником?
– Город маленький. Можешь и встретиться. – Марк подмигнул и сказал: – Пойду-ка я лучше проведаю маму.
Уже через пару секунд Рокси услышала его голос, доносящийся из материнской спальни.
Рокси осталась сидеть на качелях. Сгущались сумерки. Надвигалась ночь. Итак, ей всего лишь нужно установить правильные стандарты, верно? Это можно. Честность – вот первый критерий. Но зрелость и открытость также важны. И еще ей нравились мужчины с хорошим чувством юмора. Еще необходима физическая привлекательность. Может, не совершенство, но все же. Без этого никакие отношения не сработают. И еще нужно, чтобы ее парень разделял страсть к приключениям.
В общем и целом получался портрет полной противоположности Брайана.
С другой стороны, Ник обладал всеми перечисленными качествами, за исключением разве что страсти к приключениям. Он настолько сросся душой с Глори, так пророс в нее корнями, словно старинный дуб на городской площади, и выдернуть его отсюда будет не проще, чем выдернуть тот дуб.
От этой мысли на нее навалилась депрессия. У него такой мощный потенциал, но достаточно ли этого? И имеет ли это вообще значение? Потому что он, судя по всему, нисколько ею не интересуется.
Всякий раз, как они оказывались вдвоем, он самоустранялся. Она подумала об их последнем поцелуе и поежилась. Их определенно тянуло друг к другу физически. К несчастью, с той же неумолимой силой их разводила по разные стороны жизнь: ее тянул Париж и яркая, насыщенная впечатлениями жизнь, а его тянуло за стол в кабинете, выходящем окнами на главную и единственную площадь Глори.
Вздохнув, она встала. В любом случае она не хотела создавать семью.
Больше никогда, поклялась она себе. Никогда и ни за что. С террасы Рокси ушла в дом.
– Как посмели эти свиньи конфисковать нашу коробку!
Рокси вздохнула:
– Клара, невежливо называть своего племянника свиньей.
– Он украл нашу коробку!
– Это не «наша коробка». Эта коробка принадлежала Дойлу, и по закону она сейчас принадлежит его сестре. Разве не она унаследовала все его имущество?
Розу перекосило от злости.
– Она умерла. Кроме того, Дойл оставил после себя кучу денег, так что без этой коробки она бы все равно прекрасно прожила.
Клара вздохнула:
– Что нам теперь делать?
Какое-то время все молчали. Первой заговорила Роза:
– Приступать к расследованию. Придется обойтись без записок.
Все с энтузиазмом закивали. Все, кроме Рокси.
– Нет, – сказала она. – Если Ник прав и убийство настоящее, то убийца, вполне возможно, все еще здесь. Я не могу взять на себя ответственность – не хочу подвергать вас опасности.
Клара скривилась:
– Вот проклятие. Я вчера в «Укладке и завивке» всем заявила, что мы вышли на след!
– И я тоже, – сказала Роза, понурив плечи. Встретив удивленный взгляд Рокси, она пояснила: – Мы ходим делать прическу каждую среду.
Рокси обвела взглядом унылые лица стариков:
– Может, нам стоит взяться за другое расследование?
– А где его взять? – спросил Си-Джей.
– Да, – поддержала его Роза. – Где вы хотите найти другую такую великую тайну? Я здесь всю жизнь прожила и могу по пальцам пересчитать странные происшествия, которые случались в городе.
Си-Джей разочарованно вздохнул:
– Получается, что нам только телевизор остается смотреть.
Клара мрачно уставилась в стаканчик: – И пить наш бурбон.
Рокси покачала головой:
– Мы могли бы найти себе кучу интересных занятий. Мы могли бы… могли бы… – Проклятие, что они могли бы делать? – Мы могли бы отправиться в парк…
– Нет уж, спасибо. Я лучше буду пить бурбон, – язвительно сказала Роза.
– Как насчет уроков рукоделия?
Клара приподнялась с каталки, явно оскорбленная.
– Мы не ремесленники.
– Кроме того, – уныло добавила Роза, – здесь уже есть Клуб рукодельниц. Мы не можем их копировать.
Си-Джей мрачно уставился на Рокси:
– Не могу поверить, что вы нам могли такое предложить.
– Эй, я не знала. – Рокси барабанила пальцами по коленке. Надо было срочно придумать им занятие. Что-нибудь забавное, такое… особенное. – Как насчет рыбалки?
– Нет! – хором сказали Клара, Роза и Си-Джей.
Рокси всплеснула руками:
– Ладно, простите, что упомянула рыбалку. Знаете, дело в том, что вы слишком хороши.
Роза подозрительно прищурилась:
– Что вы имеете в виду?
– Ник согласен с вашей оценкой ситуации с Дойлом. У вас превосходная интуиция.
– Вот спасибо, уважил. – Но при этом Роза смотрела уже не так злобно. – Что еще он сказал?
– Он сказал, что в той коробке могут быть улики, которыми он хотел бы заняться вплотную.
– Я знала, что эти записки содержат важную информацию, – с пренебрежительным высокомерием констатировала Роза.
– Да, и я… – Раздался громкий храп. Рокси нахмурилась и взглянула на Си-Джея. Он покраснел, встретившись с ней глазами.
– Ах, простите. У меня что-то с желудком. Яйца на завтрак чем-то присыпали, знаете ли, Чем-то таким, что мой живот не переваривает и…
Кто-то еще раз громко всхрапнул. На этот раз Рокси засекла источник звука. Кто-то храпел на кровати за спиной Си-Джея.
Она вскочила и направилась к кровати. На первый взгляд кровать могла показаться пустой, хотя на одной стороне было навалено много подушек.
Клара сняла каталку с тормоза и проворно шмыгнула наперерез Рокси:
– Вам там нечего делать!
На этот раз храп сопровождало шевеление подушек. Не так чтобы сильное. Словно кто-то пошевелился во сне.
– О, мой живот! – воскликнул Си-Джей. Он ожесточенно похлопал себя по животу. – Да, это я, признаюсь…
Рокси перегнулась через Клару и схватила одну из подушек.
Там крепко спал толстый пес, уткнувшись белой мордой в лужицу слюны.
Он пошевелился, открыл глаза, поднял голову и посмотрел на Рокси.
Она ошалело уставилась на него.
Глаза его медленно закрылись, голова снова упала на кровать, и он опять захрапел.
Рокси вернула подушку на место.
Клара вздохнула.
– Это пес моего брата, – удрученно призналась Клара. – Пампер его зовут. Брату пришлось перебраться в дом престарелых, и он не может держать пса у себя, бедного мальчика.
– Клара, вы тоже живете в доме престарелых.
– Да. На самом деле в том же доме, что и мой брат.
– Тогда как же получается, что вы можете его держать у себя, а ваш брат – нет?
– Потому что у него в комнате есть сосед, а у меня, нет. Поэтому я вполне могу держать его пса у себя. – Она улыбнулась Рокси. – Славный пес, верно?
– Да уж. Экземпляр что надо. Клара, я…
– Хватит о Пампере, – резким тоном заявила Роза. – Этот старый пес все равно долго не проживет. Все, что он делает, – это ест и спит.
– Ну, – честно призналась Клара, – это не всё, что он делает.
– Нет, не все. Он еще выходит погулять дважды в день. – Роза с уважением взглянула на груду подушек. – Такого регулярного пса я еще не встречала.
