Текст книги "Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц)

Елена. Не знаю. Почему… почему вы назвали ее Суллой?

Домин. А что? Некрасивое имя?

Елена. Но ведь это мужское имя. Сулла был римский диктатор.

Домин. Вот как! А мы думали, Марий и Сулла – пара влюбленных.

Елена. Нет, Марий и Сулла были полководцы и воевали друг против друга в… каком же году? Не помню…

Домин. Подойдите сюда, к окну. Что вы видите?

Елена. Каменщиков.

Домин. Это роботы. Все наши рабочие – роботы. А там, внизу, видите?

Елена. Какая-то контора.

Домин. Бухгалтерия. И в ней…

Елена. Полно служащих.

Домин. Это роботы. Все наши служащие – роботы. А когда вы увидите фабрики…

В эту минуту загудели фабричные гудки и сирены.

Полдень. Роботы не знают, когда прекращать работу. В два часа я покажу вам дежи.

Елена. Какие дежи?

Домин(сухо). Где замешивается тесто. В каждой из них приготовляется материал сразу на тысячу роботов. Потом есть кади для производства печеней, мозгов и так далее. Потом вы увидите костяную фабрику. Потом я покажу вам прядильню.

Елена. Какую прядильню?

Домин. Прядильню нервов. Прядильню сухожилий. Прядильню, где одновременно тянутся целые километры лимфатических сосудов. Все это поступает в монтажный цех, где собирают роботов, – знаете, как автомобили. Каждый рабочий прикрепляет только одну деталь, а конвейер передвигает заготовку от одного к другому, к третьему, и так до конца. Захватывающее зрелище. Потом все отправляется в сушильню и на склад, где свежие изделия работают.

Елена. Господи боже, вы сразу заставляете их работать?

Домин. Виноват. Они работают, как работает новая мебель. Привыкают к существованию. То ли как-то срастаются внутри, то ли еще что. Многое в них даже заново нарастает. Понимаете, нам приходится оставлять немного места для естественного развития. А тем временем идет окончательная их отделка.

Елена. Как это?

Домин. Ну, это приблизительно то же самое, что у людей – школа. Они учатся говорить, писать и считать. Дело в том, что у них великолепная память. Вы можете прочитать им двадцать томов энциклопедического словаря, и они повторят вам все подряд, наизусть. Но ничего нового они никогда не выдумают. Они вполне могли бы преподавать в университетах… А потом их сортируют и рассылают заказчикам. Пятнадцать тысяч штук в день, не считая определенного процента брака, который бросают в ступу… и так далее, и так далее.

Елена. Вы на меня сердитесь?

Домин. Боже сохрани! Мне только кажется, что мы… могли бы говорить о других вещах. Нас тут – горсточка людей среди сотен тысяч роботов, и ни одной женщины. Мы говорим только о производстве, целыми днями, каждый день… Как проклятые, мисс Глори.

Елена. Я так жалею, что сказала, будто… будто вы… лжете…

Стук в дверь.

Домин. Входите, ребята!

Слева входят инженерФабри, доктор Галль, доктор Галлемайер иархитектор Алквист.

Галль. Простите – мы не помешали?

Домин. Идите сюда. Мисс Глори, это – Алквист, Фабри, Галль, Галлемайер… Дочь президента Глори.

Елена(смущенно). Добрый день.

Фабри. Мы не имели представления…

Галль. Бесконечно польщены…

Алквист. Добро пожаловать, мисс Глори.

Справа врываетсяБусман.

Бусман. Хэлло, что это у вас тут?

Домин. Сюда, Бусман! Это наш Бусман, мисс. Дочь президента Глори.

Елена. Я очень рада.

Бусман. Батюшки мои, вот праздник-то! Мисс Глори, разрешите отправить в газету каблограмму, что вы почтили нас своим посещением?

Елена. Нет, нет, ради бога!

Домин. Да прошу вас, сядьте, мисс.

Фабри, Бусман, Галль(пододвигая кресла). Прошу… Пожалуйста… Pardon…

Алквист. Как доехали, мисс Глори?

Галль. Вы ведь поживете у нас?

Фабри. Как вы находите наши фабрики, мисс Глори?

Галлемайер. Вы приехали на «Амелии»?

Домин. Тише, дайте же мисс Глори хоть слово вставить.

Елена(к Домину). О чем мне с ними говорить?

Домин(с удивлением). О чем хотите.

Елена. Могу я… Можно мне говорить совершенно откровенно?

Домин. Ну конечно!

Елена(колеблется, потом с отчаянной решимостью). Скажите, вам никогда не бывает обидно, что с вами так обращаются?

Фабри. Кто?

Елена. Да люди.

Все переглядываются в недоумении.

Алквист. С нами?

Галль. Почему вы так думаете?

Галлемайер. Тысяча чертей!..

Бусман. Боже сохрани, мисс Глори!

Елена. Разве вы не чувствуете, что могли бы жить лучше?

Галль. Как вам сказать, мисс… Что вы имеете в виду?

Елена(взрывается). А то, что это отвратительно! Это страшно! (Встает.) Вся Европа говорит о том, что здесь с вами делают! Я для того и приехала, чтобы самой проверить, а оказалось – здесь в тысячу раз хуже, чем думают! Как вы можете это терпеть?

Алквист. Что – терпеть?

Елена. Свое положение. Господи, ведь вы такие же люди, как мы, как вся Европа, как весь мир! Это скандально, это недостойно – то, как вы живете!

Бусман. Ради бога, мисс!

Фабри. Нет, друзья, она, пожалуй, права. Живем мы тут, словно какие-нибудь индейцы.

Елена. Хуже индейцев! Позвольте, о, позвольте мне называть вас братьями!

Бусман. Господи помилуй, да почему же нет?

Елена. Братья, я приехала сюда не как дочь президента. Я приехала от имени Лиги гуманности. Братья, Лига гуманности насчитывает уже более двухсот тысяч членов. Двести тысяч членов стоят на вашей стороне и предлагают вам свою помощь.

Бусман. Двести тысяч человек – что ж, это прилично, это совсем неплохо.

Фабри. Я вам всегда говорил: нет ничего лучше старой Европы. Видите, она нас не забыла. Предлагает нам помощь.

Галль. Какую помощь? Театр?

Галлемайер. Оркестр?

Елена. Больше.

Алквист. Вас самое?

Елена. О, что я такое?! Я останусь, пока в этом будет необходимость.

Бусман. О, господи, вот радость-то!

Алквист. Домин, я пойду, приготовлю для мисс самую лучшую комнату.

Домин. Погодите минутку. Я боюсь, что… мисс Глори еще не кончила.

Елена. Да, я не кончила. Если только вы силой не зажмете мне рот.

Галль. Только посмейте, Гарри.

Елена. Спасибо! Я знала, что вы будете меня защищать.

Домин. Минутку, мисс Глори. Вы уверены, что разговариваете с роботами?

Елена(сбита с толпу). А с кем же еще?

Домин. Мне очень жаль. Но эти господа такие же люди, как вы. Как вся Европа.

Елена(ко всем). Вы – не роботы?

Бусман(хохочет). Боже сохрани!

Галлемайер. Бррр – роботы!

Галль(смеется). Благодарим покорно!

Елена. Но… Не может быть!

Фабри. Честное слово, мисс, мы не роботы.

Елена(к Домину). Зачем же вы тогда сказали мне, будто все ваши служащие – роботы?

Домин. Служащие – да. Но не директора. Разрешите, мисс Глори, представить более подробно: инженер Фабри, генеральный технический директор компании. Доктор Галль, начальник отдела физиологических исследований. Доктор Галлемайер, начальник института психологии и воспитания роботов. Консул Бусман, генеральный коммерческий директор. И архитектор Алквист, руководитель строительства компании.

Елена. Простите, господа, что я… что… Я, наверно, сказала что-то ужжасное?

Алквист. Да что вы, мисс Глори. Садитесь, пожалуйста.

Елена(садится). Я – глупая девчонка… Теперь… теперь вы отправите меня назад с первым же пароходом.

Галль. Ни за что на свете, мисс. Зачем нам отправлять вас обратно?

Елена. Потому что вы теперь знаете… потому что… потому что я собираюсь взбунтовать роботов!

Домин. Дорогая мисс Глори, у нас уже перебывали сотни спасителей и пророков. С каждым пароходом приезжает кто-нибудь из них. Миссионеры, анархисты, члены Армии спасения – кто угодно. Просто ужас, сколько на свете церквей и дураков.

Елена. И вы позволяете им обращаться к роботам?

Домин. А почему бы нет? Пока никто из них ничего не добился. Роботы все прекрасно запоминают – и только. Они даже не смеются над тем, что говорят люди. Право, просто поверить трудно. Если это доставит вам развлечение, мисс, я провожу вас на склад роботов. Их там около трехсот тысяч.

Бусман. Триста сорок семь тысяч.

Домин. Ладно. И вы можете обратиться к ним и сказать, что хотите. Можете прочитать им Библию, таблицу логарифмов – все, что угодно. Можете даже произнести проповедь о правах человека.

Елена. О, мне кажется… если бы выказать им хоть немного любви…

Фабри. Невозможно, мисс Глори. Нет ничего более чуждого человеку, чем робот.

Елена. Зачем же вы тогда их делаете?

Бусман. Ха-ха-ха, вот это славно! Зачем делают роботов!

Фабри. Для работы, мисс. Один робот заменяет двух с половиной рабочих. Человеческий механизм чрезвычайно несовершенен, мисс Глори. Рано или поздно его нужно было заменить.

Бусман. Он слишком дорог.

Фабри. И мало эффективен. Он уже не соответствует современной технике. А во-вторых… во-вторых, большой прогресс еще и в том, что… извините…

Елена. Прогресс – в чем?

Фабри. Прошу прощения. Большой прогресс – родить при помощи машины. Удобнее и быстрее. А любое ускорение – прогресс, мисс. Природа понятия не имела о современных темпах труда. Все детство человека, с технической точки зрения, – чистая бессмыслица. Попросту – потерянное время. Безудержная растрата времени, мисс Глори. А в-третьих…

Елена. О, перестаньте!

Фабри. Слушаюсь. Но позвольте, чего, собственно, хочет эта ваша Лига… Лига… Лига гуманности?

Елена. Ее цель… главным образом… прежде всего… защищать роботов и… обеспечить им… хорошее отношение…

Фабри. Неплохая цель. С машинами надо обращаться бережно. Ей-богу, это мне нравится. Я не люблю испорченных вещей. Прошу вас, мисс, запишите нас всех в члены-корреспонденты, в действительные члены, в члены-учредители этой вашей Лиги!

Елена. Нет, вы меня не поняли. Мы хотим… прежде всего… мы хотим освободить роботов!

Галлемайер. И каким же способом?

Елена. С ними надо обращаться… как… ну, как с людьми.

Галлемайер. Ага. Что же – дать им избирательные права? Или, может быть, оплачивать их труд?

Елена. Конечно!

Галлемайер. Вот как! Что же они будут делать с деньгами, скажите на милость?

Елена. Покупать… что им нужно… что им доставит радость.

Галлемайер. Очень мило, мисс, но роботов ничто не радует. Тысяча чертей, что они станут покупать? Можете кормить их ананасами или соломой, чем угодно, им это безразлично: у них нет вкусовых ощущений. Они ничем не интересуются, мисс Глори. Черт побери, кто когда видел, чтобы робот улыбался?

Елена. Почему же… почему… почему вы не делаете их более счастливыми?

Галлемайер. Нельзя, мисс Глори. Ведь они всего лишь роботы. Без собственной воли. Без страстей. Без истории. Без души.

Елена. Без любви и способности возмутиться?

Галлемайер. Конечно. Роботы не любят ничего – даже самих себя. А возмущение? Не знаю. Лишь изредка… лишь время от времени…

Елена. Что?

Галлемайер. Да ничего, собственно. Порой на них что-то находит. С ними приключается нечто вроде падучей, понимаете? Мы называем это «судорогой роботов». Вдруг какой-нибудь из них швыряет оземь то, что у него в руке, скрипит зубами и – тогда мы отправляем его в ступу. Видимо, какое-то нарушение в организме.

Домин. Производственный брак.

Елена. Нет, нет – это душа!

Фабри. Вы полагаете, что душа дает о себе знать прежде всего зубовным скрежетом?

Домин. Это будет устранено, мисс Глори. Доктор Галль как раз проводит кое-какие опыты…

Галль. Но не в этом направлении, Домин. Я теперь делаю нервы, реагирующие на боль.

Елена. Нервы, реагирующие на боль?

Галль. Да. Роботы почти не ощущают физической боли. Понимаете, покойный Россум-младший слишком ограничил состав нервной ткани. Это оказалось нерентабельным. Придется нам ввести страдание.

Елена. Зачем? Зачем?.. Если вы не даете им души, зачем вы хотите дать им боль?

Галль. В интересах производства, мисс Глори. Иной раз робот сам наносит себе вред, оттого что не чувствует боли. Он может сунуть руку в машину, отломить себе палец, разбить голову – ему это все равно. Мы вынуждены наделить их ощущением боли: это – автоматическая защита от увечья.

Елена. Станут ли они счастливее, когда будут ощущать боль?

Галль. Наоборот; зато технически они станут совершенней.

Елена. Почему вы не создадите им душу?

Галль. Это не в наших силах.

Фабри. Это не в наших интересах.

Бусман. Это удорожит производство. Господи, милая барышня, мы ведь выпускаем их такими дешевыми. Сто двадцать долларов штука, вместе с одеждой! А пятнадцать лет тому назад робот стоил десять тысяч! Пять лет тому назад мы покупали для них одежду, а теперь у нас есть своя ткацкая фабрика, и мы еще экспортируем ткани, да в пять раз дешевле, чем другие фирмы! Скажите, мисс Глори, сколько вы платите за метр полотна?

Елена. Не знаю… право… забыла.

Бусман. Батюшки мои, и вы еще хотите основать Лигу гуманности! Теперь полотно стоит втрое дешевле прежнего, мисс, цены упали на две трети и будут падать все ниже и ниже, пока… вот так! Понятно?

Елена. Нет.

Бусман. Ах ты, господи, мисс, это значит – понизилась стоимость рабочей силы! Ведь робот, включая кормежку, стоит три четверти цента в час! Прямо комедия, мисс! Все фабрики лопаются, как желуди, или спешат приобрести роботов, чтобы удешевить свою продукцию.

Елена. Да – а рабочих выкидывают на улицу.

Бусман. Ха-ха – еще бы! Но мы… с божьей помощью, мы тем временем бросили пятьсот тысяч тропических роботов в аргентинские пампы – выращивать пшеницу. Будьте добры, скажите, что стоит у вас фунт хлеба?

Елена. Понятия не имею.

Бусман. Вот видите, а он стоит теперь всего два цента в вашей старой доброй Европе, и это наш хлебушко, понимаете? Два центика – фунт хлеба. А Лига гуманности и не подозревает об этом. Ха-ха, мисс Глори, вы но знаете, что такое – слишком дорогой кусок хлеба. Какое это имеет значение для культуры и так далее. Зато через пять лет – ну, давайте пари?

Елена. Насчет чего?

Бусман. Насчет того, что через пять лет цены на все упадут в десять раз! Через пять лет, милые, мы завалимся пшеницей и всевозможными товарами!

Алквист. Да – и рабочие во всем мире окажутся без работы.

Домин(встал). Верно, Алквист. Верно, мисс Глори. Но за десять лет «Россумские универсальные роботы» вырастят столько пшеницы, произведут столько тканей, столько всяких товаров, что мы скажем: вещи не имеют больше цены. Отныне пусть каждый берет, сколько ему угодно. Конец нужде. Да, рабочие окажутся без работы. Но тогда никакая работа не будет нужна. Все будут делать живые машины. А человек начнет заниматься только тем, что он любит. Он будет жить для того, чтобы совершенствоваться.

Елена(встает). Так и будет?

Домин. Так и будет. Не может быть иначе. Прежде, правда, произойдут, быть может, страшные вещи, мисс Глори. Этого просто нельзя предотвратить. Зато потом прекратится служение человека и порабощение человека мертвой материей. Никто больше не будет платить за хлеб жизнью и ненавистью. Ты уже не рабочий, ты уже не клерк, тебе не надо больше рубить уголь, а тебе – стоять за чужим станком. Тебе не надо уже растрачивать душу свою в труде, который ты проклинал!

Алквист. Домин, Домин! То, о чем вы говорите, слишком напоминает рай. Было нечто доброе и в работе, Домин, нечто великое и в смирении. Ах, Гарри, была какая-то добродетель в труде и усталости!

Домин. Вероятно, была. Но мы не можем считаться с тем, что уходит безвозвратно, если взялись переделывать мир от Адама. Адам! Адам! Отныне ты не будешь есть хлеб свой в поте лица, не познаешь ни голода, ни жажды, ни усталости, ни унижения. Ты вернешься в рай, где тебя кормила рука господня. Будешь свободен и независим, и не будет у тебя другой цели, другого труда, Другой заботы – как только совершенствовать самого себя. И станешь ты господином всего сущего…

Бусман. Аминь.

Фабри. Да будет так.

Елена. Вы совсем сбили меня с толку. Я глупая девчонка! Но мне хотелось бы… хотелось бы верить в это.

Галль. Вы моложе нас, мисс Глори. Вы дождетесь.

Галлемайер. Обязательно. Мне кажется, мисс Глори могла бы позавтракать с нами.

Галль. Разумеется! Домин, просите ее от всех нас.

Домин. Окажите нам эту честь, мисс Глори!

Елена. Но ведь… Как же я…

Фабри. А вы – от имени Лиги гуманности.

Бусман. И в честь ее.

Елена. О, в таком случае… пожалуй…

Фабри. Ура! Мисс Глори, извините меня на пять минут…

Галль. Pardon…

Бусман. Господи, мне же надо каблограмму…

Галлемайер. Тысяча чертей, я совсем забыл…

Все , кроме Домина , поспешно уходят.

Елена. Почему все ушли?

Домин. Отправились стряпать, мисс Глори.

Елена. Что стряпать?

Домин. Завтрак, мисс Глори. Нам готовят пищу роботы, но так как у них нет вкусовых ощущений, то получается не совсем… А Галлемайер прекрасно жарит мясо, Галль умеет делать особенный соус, Бусман – специалист по омлетам…

Елена. Боже мой, вот так пир! А что умеет делать господин… архитектор?

Домин. Алквист? Ничего. Он только накрывает на стол… А Фабри – тот достанет немного фруктов. Скромный стол, мисс…

Елена. Я хотела вас спросить…

Домин. Я тоже хотел спросить вас об одной вещи. (Кладет свои часы на стол.) У нас пять минут времени.

Елена. О чем вы хотели спросить?

Домин. Виноват – спрашивайте первая.

Елена. Может, это глупо с моей стороны, но… зачем вы делаете женщин-роботов, если… если…

Домин.…если у них, гм… если для них пол не имеет значения?

Елена. Да.

Домин. Понимаете, существует спрос. Горничные, продавщицы, секретарши… люди к этому привыкли.

Елена. А… а скажите, роботы-мужчины… и роботы– женщины – они друг к другу… совершенно…

Домин. Совершенно равнодушны, мисс. Нет ни малейших признаков какой-либо склонности.

Елена. О, это ужжасно!

Домин. Почему?

Елена. Это… это так неестественно! Прямо не знаешь – противно это или… им можно позавидовать… а может быть…

Домин.…пожалеть их?

Елена. Да, скорее всего! Нет, молчите! О чем вы хотели меня спросить?

Домин. Я хотел спросить, мисс Глори, не согласитесь ли вы выйти за меня?

Елена. Как выйти?

Домин. Замуж.

Елена. Нет! Что за мысль?!

Домин(смотрит на часы). Еще три минуты. Если вы не выберете меня, вам придется выбрать кого-нибудь из пяти остальных.

Елена. Боже сохрани! Почему?

Домин. Потому что все они по очереди сделают вам предложение.

Елена. Неужели они посмеют?

Домин. Мне очень жаль, мисс Глори, но, кажется, они в вас влюбились.

Елена. Послушайте, очень прошу вас – пусть они не делают этого! Я… я сейчас же уеду.

Домин. Вы не причините им такого огорчения: не отвергнете их, Елена?

Елена. Но ведь… не могу же я выйти замуж за всех шестерых!

Домин. Нет, но за одного – можете. Не хотите меня, возьмите Фабри.

Елена. Не хочу!

Домин. Доктора Галля.

Елена. Нет, нет, замолчите! Я не хочу никого!

Домин. Остается две минуты.

Елена. Это ужжасно! Женитесь на какой-нибудь женщине-роботе.

Домин. Они не женщины.

Елена. О, вот что вам надо! Вы, наверное, готовы жениться на любой, которая сюда приедет.

Домин. Их много перебывало тут, Елена.

Елена. Молодых?

Домин. Молодых.

Елена. Почему же вы не женились ни на одной из них?

Домин. Потому что ни разу не потерял головы. Только сегодня. Сразу – как только вы подняли вуаль.

Елена(помолчав). Я знаю.

Домин. Остается одна минута.

Елена. Но, господи, я не хочу!

Домин(кладет ей обе руки на плечи). Одна минута. Или вы скажете мне в лицо что-нибудь злое, и тогда я вас оставлю. Или… или…

Елена. Вы жестокий человек!

Домин. Это неплохо. Мужчина должен быть немножко жестоким. Так уж повелось.

Елена. Вы сумасшедший!

Домин. Человек должен быть слегка сумасшедшим, Елена. Это – самое лучшее, что в нем есть.

Елена. Вы… вы… О, боже!

Домин. Ну, вот. Договорились?

Елена. Нет, нет! Прошу вас, пустите меня! Да вы меня ррраздавите!

Домин. Последнее слово, Елена.

Елена(отбиваясь). Ни за что на свете! Ох, Гарри!

Стук в дверь.

Домин(отпуская ее). Войдите.

Входят Бусман, Галль иГаллемайерв кухонных фартуках,Фабрис букетом,Алквист — со скатертью под мышкой.

Домин. Ну, у вас – готово?

Бусман(торжественно). Да.

Домин. У нас тоже.

Занавес

Действие первое

Гостиная Елены. Слева – задрапированная дверь в музыкальный салон, справа – в спальню Елены. Посредине – окна с видом на море и порт. Трюмо с безделушками, стол, кушетка и кресла, комод, письменный столик с лампой. Справа – камин, по бокам его тоже лампы. Вся гостиная до мелочей обставлена в стиле модерн, с чисто женским вкусом.

Домин, Фабри, Галлемайервходят слева на цыпочках, неся в охапках букеты и корзины цветов.

Фабри. Куда мы все это денем?

Галлемайер. Уфф! (Складывает свой груз, потом широким жестом крестит дверь справа.) Спи, спи! Кто спит – тот, по крайней мере, ни о чем не знает.

Домин. Она вообще не знает.

Фабри (расставляя цветы по вазам). Только бы сегодня не началось…

Галлемайер(расправляя цветы). Черт возьми, да замолчите наконец. Поглядите, Гарри, – правда, прекрасные цикламены? Новый сорт, мой последний – «cyclamen Helenae».

Домин(выглядывает из окна). Ни одного судна, ни одного, ребята! Это очень, очень скверно.

Галлемайер. Тише! Как бы она не услыхала!

Домин. Она представления не имеет. (Судорожно зевает.) Хорошо еще – «Ультимус» пришел вовремя.

Фабри(оставляет цветы). Думаете, уже сегодня?..

Домин. Не знаю. Как прекрасны эти цветы!

Галлемайер(подходит к нему). Это новые примулы. А там мой новый жасмин. Тысяча чертей, я на пороге цветочного рая! Ты знаешь, мне удалось открыть изумительное средство для ускорения роста! Великолепные разновидности! К будущему году я произведу чудеса в цветоводстве!

Домин(оборачиваясь). Как вы сказали? К будущему году?

Фабри. Хоть бы знать, что в Гавре…

Домин. Тише.

Голос Елены(за сценой). Нана!

Домин. Уйдем отсюда!

Все на цыпочках уходят через задрапированную дверь. Из двери слева выходит Нана.

Нана(прибирая в комнате). Экие неряхи! Язычники ненасытные! Я бы их, прости меня господи…

Елена(останавливается на пороге спиной к сцене). Застегни мне, Нана!

Нана. Ладно, ладно, сейчас. (Застегивает Елене платье.) Царь небесный, вот страшилище-то!

Елена. Ты о роботах?

Нана. Тьфу, я и называть-то их не хочу.

Елена. А что случилось?

Нана. Опять на одного накатило. Как пошел колотить статуи да картины, как заскрипит зубами… А на губах – пена. Начисто рехнулся, бррр! Похуже дикого зверя будет.

Елена. На которого же «накатило»?

Нана. На этого… как его… Имени-то христианского у них нету. Ну, на того, из библиотеки.

Елена. На Радия?

Нана. Вот-вот. Господи Иисусе, до чего же они мне противны! Пауком так не брезгую, как этими нехристями.

Елена. Но послушай, Нана, разве тебе их не жалко?

Нана. Да вы и сами ими брезгуете. На что меня-то сюда привезли? Отчего ни одному из них дотронуться до себя не позволяете?

Елена. Я не брезгую, Нана, честное слово! Мне их так жалко!

Нана. Брезгуете. Такого человека не найдется, чтоб не брезговал. Псу – и тому противно; куска мяса от них не возьмет, подожмет хвост, да и воет, как этих нелюдей учует, – тьфу!

Елена. Собака – существо неразумное.

Нана. Да собака и то лучше их, Елена. Знает, что она выше их, что ее господь бог создал. Лошади шарахаются, как нехристя встретят. У них вон и детенышей нет, – а у собаки есть, и у всех есть…

Елена. Ладно, Нана, застегивай же!

Нана. Сейчас. А я говорю – против бога это, дьявольское наущение – делать этих страшилищ машинами. Кощунство это против творца (поднимает руку), оскорбление господу, сотворившему нас по своему подобию, – вот что это такое, Елена. Испоганили вы образ божий. И за это страшную кару пошлет небо, страшную кару, попомните мое слово!

Елена. Чем это так чудно пахнет?

Нана. Цветочками. Хозяин принес.

Елена. Нет, какие прелестные! Посмотри, Нана! Какой сегодня день?

Нана. Не знаю. Надо бы концу света быть.

Стук в дверь.

Елена. Гарри?

Входит Домин.

Гарри, какой день сегодня?

Домин. Угадай!

Елена. Мои именины? Нет! День рождения?

Домин. Лучше!

Елена. Не знаю. Ну, говори скорей!

Домин. Сегодня исполнилось десять лет, как ты сюда приехала.

Елена. Уже десять лет? И как раз сегодня? Нана, пожалуйста…

Нана. Иду, иду… (Уходит в правую дверь.)

Елена(целует Домина). И ты об этом вспомнил!

Домин. Мне очень стыдно, Елена. Я забыл.

Елена. Но ведь…

Домин. Это они помнили.

Елена. Кто?

Домин. Бусман, Галлемайер, все. Ну-ка, посмотри, что в этом кармане?

Елена(опустила руку к нему в карман). Что это? (Вынимает футляр, открывает.) Жемчуг? Целое ожерелье! Гарри, это мне?

Домин. От Бусмана, девочка.

Елена. Но… мы не можем это принять, правда?

Домин. Можем. А теперь залезай в другой карман.

Елена. Ну-ка! (Вытаскивает из кармана пистолет.) Что такое?

Домин. Виноват! (Отбирает у нее пистолет, прячет.) Не то. Попробуй еще раз.

Елена. О Гарри… Зачем ты носишь с собой пистолет?

Домин. Да просто так, под руку подвернулся.

Елена. Прежде ты никогда не носил…

Домин. Верно, никогда. Ну, смотри, вот карман!

Елена(вынимает). Коробочка. (Открывает ее.) Камея! Но ведь… Гарри, это ведь греческая камея!

Домин. По-видимому. Так, по крайней мере, утверждает Фабри.

Елена. Фабри? Это дарит мне Фабри?

Домин. Конечно! (Открывает левую дверь.) Вот так штука, Елена, пойди, взгляни!

Елена(в двери). Боже, как прекрасно! (Убегает в соседнее помещение.) Я с ума сойду от радости! Это от тебя?

Домин(в двери). Нет, от Алквиста. А вон там…

Елена. От Галля! (Появляется в двери.) О Гарри, мне даже стыдно того что я такая счастливая!

Домин. А теперь подойди сюда; это тебе принес Галлемайер.

Елена. Эти дивные цветы?

Домин. Да, новый сорт «cyclamen Helenae». Он вывел их в твою честь. Они прекрасны, как ты.

Елена. Гарри, почему… почему все…

Домин. Они тебя очень любят. А я… гм. Боюсь, мой подарок несколько… Взгляни в окно.

Елена. Куда?

Домин. На порт!

Елена. Там какое-то… новое судно!

Домин. Это твое судно!

Елена. Мое? Гарри, но ведь это военное судно!

Домин. Военное? Что ты! Просто оно больше других. Солидный пароход, правда?

Елена. Да, но на нем орудия!

Домин. Ну да, несколько пушек… Ты будешь плавать на нем как королева, Елена.

Елена. Что это значит? Что-нибудь случилось?

Домин. Упаси боже! Пожалуйста, примерь жемчуг! (Садится.)

Елена. Получены плохие вести, Гарри?

Домин. Наоборот – уже неделя, как почта не приходит.

Елена. Даже телеграммы?

Домин. Даже телеграммы.

Елена. Что это значит?

Домин. Ничего. У нас каникулы. Чудное время. Мы сидим в конторе, положив ноги на стол, и дремлем… Ни почты, ни телеграмм. (Потягивается.) Сславный денек!

Елена(подсаживается к нему). Сегодня ты побудешь со мной, да? Скажи!

Домин. Конечно. Может быть. То есть, там видно будет. (Берет ее за руку.) Итак, сегодня исполнилось десять лет – ты помнишь? Мисс Глори, какая честь для нас, что вы приехали…

Елена. О господин главный директор, меня так интересует ваш комбинат!

Домин. Простите, мисс, существует строгий запрет… Производство искусственных людей – тайна…

Елена. Но если вас попросит молодая, довольно хорошенькая девушка…

Домин. Ах, конечно, мисс, от вас мы не имеем секретов.

Елена(вдруг серьезно). В самом деле, Гарри?

Домин. Конечно.

Елена(в прежнем тоне). Но предупреждаю вас, господин директор: у этой молодой девушки стррашные замыслы!

Домин. Бога ради, мисс Глори, какие же? Уж не хотите ли вы еще раз выйти замуж?

Елена. Нет, нет, боже сохрани! Это мне и во сне не снилось! Но я приехала с целью поднять мятежж среди ваших отвратительных роботов.

Домин(вскакивает). Мятеж роботов?!

Елена(встает). Гарри, что с тобой?

Домин. Ха-ха, мисс, какая удачная шутка! Мятеж роботов! Да скорее восстанут веретена или шпули, чем наши роботы! (Садится.) Знаешь, Елена, ты была изумительной девушкой. Ты всех нас свела с ума.

Елена(подсаживается к нему). О, тогда все вы мне так импонировали! Я казалась себе девочкой, заблудившейся среди… среди…

Домин. Среди чего, Елена?

Елена. Среди огрромных деревьев. Вы были такие самоуверенные, такие могучие! И знаешь, Гарри, за эти десять лет я никак не могла преодолеть это… этот страх или что-то такое – а вы ни разу не усомнились… Даже когда рушились…

Домин. Что рушилось?

Елена. Ваши планы, Гарри. Например, когда рабочие восстали против роботов и начали разбивать их и когда люди дали роботам оружие против восставших, и роботы истребили столько людей… И потом, когда правительства превратили роботов в солдат и было столько войн – помнишь?

Домин(встает и ходит по комнате). Это мы предвидели, Елена. Понимаешь, это переходный период – переход к новым условиям жизни.

Елена. Весь мир склонялся перед вами… (Встает.) О Гарри!

Домин. Ну, что?

Елена(останавливая его). Закрой комбинат, и уедем! Все уедем!

Домин. Но позволь: какая тут связь?..

Елена. Не знаю. Скажи, мы уедем? Мне так страшно чего-то!

Домин(хватает ее за руку). Чего, Елена?

Елена. О, не знаю! Словно на нас на всех что-то падает – неотвратимо… Прошу тебя, сделай так! Забери всех нас отсюда! Мы найдем в мире место, где нет никого, Алквист построит нам дом, все переженятся, пойдут дети, и тогда…

Домин. Что тогда?

Елена. Тогда мы начнем жизнь сначала, Гарри.

Звонит телефон.

Домин (освобождается из рук Елены). Прости. (Снимает трубку.) Алло… Да… Что?.. Ага. Бегу. (Кладет трубку.) Это Фабри.

Елена(сжав руки). Скажи…

Домин. Ладно – когда вернусь. До свиданья, Елена. (Поспешно убегает налево.) Не выходи из дома!

Елена(одна). О, боже, что происходит? Нана! Нана, поди скорей!

Нана(входит из правой двери). Ну, что там опять?

Елена. Нана, найди последние газеты! Скорей! В спальне хозяина!

Нана. Сейчас! (Уходит налево.)

Елена. Господи боже мой, что происходит? Он ничего, ничего мне не говорит! (Смотрит в бинокль на порт.) Это военное судно! Господи, зачем – военное? Что-то грузят… да так поспешно! Что случилось? Название судна – «Уль-ти-мус». Что такое «Ультимус»?

Нана(возвращается с газетой). По полу раскидал! А измял-то как!

Елена(торопливо разворачивает газету). Старая, недельной давности! Ничего, ничего в ней нет! (Роняет газету.)

Нана поднимает ее, вытаскивает из кармана передника роговые очки, садится и читает.

Что-то случилось, Нана! Мне так страшно… Словно все вымерло, даже воздух мертвый какой-то…

Нана(читает по складам). «Вой-на на Бал-ка-нах». О, господи, опять наказанье божье! Того и гляди, сюда перекинется война эта самая. Отсюда далеко ли?

Елена. Далеко. Ох, не читай! Все одно и то же. Все войны, войны…

Нана. Да как же им не быть? Разве вы не продаете тьму-тьмущую этих нехристей в солдаты? Ох, Иисусе Христе, вот уж божье-то попущение!

Елена. Нет, нет, не читай. Знать ничего не хочу!

Нана(читает по складам). «Сол-даты ро-боты ни-ко-го не ща-дят на за-хва-чен-ной тер-ри-тории. О-ни истре… истре-би-ли более семи-сот тысяч мир-ных жителей…» Людей, Елена!

Елена. Не может быть! Дай-ка… (Наклоняется к газете, читает.) «Истребили более семисот тысяч мирных жителей, видимо, по приказу командования. Этот акт, противоречащий…» Вот видишь, Нана, это им люди приказали!

Нана. А вот тут покрупней напечатано. «Последние известия: В Гавре осно-вана пер-вая ор-ор-гани-органи-за-ция ро-бо-тов». Ну, это пустое. Я этого не понимаю. А вот, господи Иисусе, опять какое-то убийство! И как только бог терпит!

Елена. Ступай, Нана, унеси газеты.

Нана. Постой, тут опять большими буквами. «Рож-дае-мость». Что это такое?

Елена. Дай-ка, это я всегда читаю. (Берет газету.) Нет, подумай только! (Читает.) «За последнюю неделю снова не было зарегистрировано ни одного рождения». (Роняет газету.)