Текст книги "Собрание сочинений в семи томах. Том 4. Пьесы"

Автор книги: Карел Чапек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)

Журналист. Это исключено. На это сейчас не пойдет ни одно государство.

Гален. Не пойдет? И, значит, допустит, чтобы его население вымирало от такой ужасной эпидемии? Как? Столько народа должно страдать напрасно? И… и… люди примирятся с этим, а? Вы думаете, они не восстанут? Да и сами властители начнут разлагаться заживо. Говорю вам, друг мой, они испугаются… все испугаются!

Журналист. В этом есть доля истины. С общественным мнением нельзя не считаться…

Гален. Да. А вы скажете людям: не бойтесь, от белой болезни есть лекарство. Заставьте только своих правителей дать обет вечного мира… заключить навеки договор о мире между всеми народами… И белой болезни придет конец, а?

Журналист. А если ни одно государство не согласится?

Гален. Это будет очень печально… Но в таком случае я не смогу дать свое лекарство. Нет, не смогу!

Журналист. И что же вы с ним будете делать?

Гален. Что? Я врач и обязан лечить людей, верно? Буду лечить своих бедняков…

Журналист. Почему же только бедняков?..

Гален. Потому что их много. У меня будет огромная практика. И, во всяком случае, я сумею на массе примеров доказать, что белая болезнь излечима.

Журналист. А богатым вы откажете в лечении?

Гален. Мне очень жаль, но это так. Я не стану лечить их. У богатых… больше влияния. Если сильные и богатые действительно захотят мира, они смогут… С ними больше считаются, не так ли?

Журналист. Не кажется ли вам, что вы немного несправедливы к богатым?

Гален. Да, сударь. Я знаю. Но не кажется ли вам, что по отношению к бедным несколько несправедливо… что они бедные? Подумайте: всегда умирало гораздо больше бедняков, чем богачей, а ведь этого не должно быть, нет, не должно! Каждый имеет право на жизнь, не правда ли? Если бы на больницы тратилось столько же, сколько на дредноуты…

Быстро входятСигелиус и 2-й ассистент.

Сигелиус. Прощу господ журналистов покинуть клинику. У доктора Галена нервное расстройство.

Журналист. Но мы хотели бы еще узнать…

Сигелиус. Господа, здесь рядом заразные больные. В ваших же интересах вам следует удалиться. Господин ассистент, проводите журналистов к выходу.

Журналисты уходят.

Гален, вы с ума сошли?! В стенах моей клиники я не потерплю таких вздорных и вредных речей… да еще в такой день! Мне следовало бы тут же на месте передать вас властям за подстрекательство, понятно? Но я как врач извиняю вас, так как знаю, что вы переутомлены. Пойдемте ко мне, доктор Детина!

Гален. Зачем?

Сигелиус. Вы сообщите мне химическую формулу и точный режим применения вашего лекарства, а потом пойдете отдохнуть. Вам необходим отдых.

Гален. Я ведь выдвинул свои условия, господин советник, не так ли?.. Без них…

Сигелиус. Что без них?

Гален. Простите, но без них… я не могу передать вам свой рецепт, господин советник.

Сигелиус. Вы или безумец, или государственный преступник, Гален! Категорически предлагаю вам: ведите себя как врач. Ваш долг – помогать больным, до остального вам нет дела.

Гален. Но я как врач не хочу, чтобы люди убивали друг друга.

Сигелиус. А я в стенах моей клиники запрещаю подобные речи! Мы служим не какой-то гуманности, а науке и… своей нации, коллега. Не забывайте, что здесь государственная клиника!

Гален. Послушайте, но почему же… Почему наше государство не может заключить договор о вечном мире?..

Сигелиус. Потому что не может и не должно. Вы, Гален, иностранного происхождения, и, очевидно, поэтому у вас нет ясного понимания того, какова историческая миссия и будущее нашей нации. Но довольно глупостей. В последний раз предлагаю вам, доктор Гален, сообщить мне, как главе клиники, формулу вашего лекарства.

Гален. Мне очень жаль, господин советник, но… я не могу этого сделать.

Сигелиус. Уходите! И чтобы ноги вашей не было у меня в клинике!

Гален. Хорошо, господин советник. Но мне, право, очень жаль…

Сигелиус. Мне тоже, сударь. Вы думаете, мне не жаль больных, которые будут умирать от ченговой болезни? Вы понимаете, что мне… бывает очень не по себе, когда я подхожу к зеркалу? А в каком я оказался положении? Только было торжественно провозгласил, что в моем распоряжении средство от белой болезни, и вот всему конец… А я… Погибла моя научная репутация, доктор Детина! Я хорошо знаю, что значит такой провал. Но лучше провал, чем допустить… ваши утопии и шантаж. Слышите, Гален? Пускай лучше все человечество вымрет от белой болезни, чем я потерплю хоть минуту… вашу пацифистскую заразу!

Гален. Послушайте: вам как врачу не следовало бы так говорить…

Сигелиус. Я не только врач, сударь. Благодарение богу, я еще слуга государства… Вон!

Занавес

Действие второе
Барон Крюг

Картина первая

Семья вечером за столом.

Отец(читает газету). Видишь, мать, уже есть лекарство от белой болезни. Тут так и сказано.

Мать. Слава богу!

Отец. Ну конечно. Вот видишь, я же говорил. При нынешних успехах цивилизации невозможно, чтобы гибло столько людей. Разве пятьдесят лет так много, что человеку уже пора на тот свет? Откровенно говоря, я чувствую себя так, будто снова родился. Все-таки было страшновато. У нас на службе белая болезнь свела в могилу больше тридцати человек, – всем под пятьдесят…

Мать. Бедняги.

Отец. Так вот, да будет тебе известно: сегодня утром меня вызвал сам барон Крюг и говорит: «В связи со смертью главного бухгалтера вы, коллега, примете руководство всей бухгалтерией, а через две недели будете утверждены в этой должности…» Я хотел было сделать тебе сюрприз и не говорить об этом, пока не буду утвержден окончательно, но раз уж сегодня такой счастливый день… Ну, каково, а?

Мать. Я очень рада за тебя.

Отец. А за себя нет? Ты одно жалованье прикинь: ведь это лишних двенадцать тысяч в год. Знаешь что… цела у тебя еще та бутылка, что я подарил тебе на рождение?..

Мать(встает). Может быть, подождем детей?

Отец. А, чего их ждать? Девчонка где-то шляется с женихом, а у парня завтра экзамены… Неси-ка скорей.

Мать. Как хочешь. (Уходит.)

Отец(читает газету). Гм! «…губительнее, чем средневековая чума». Но сейчас уже не средневековье, голубчики! Нынче люди не станут так глупо умирать. (Читает дальше.) Ну, ясно: наш маршал – герой! Я бы не сунулся туда, к этим больным! Ни за что! (Кладет газету, встает, прохаживается, потирая руки.) Итак, главный бухгалтер! «Мое почтение, господин главный бухгалтер!», «Как изволили почивать, господин главный бухгалтер?» – «Ах, так себе; знаете ли, бремя ответственности…»

Мать приносит бутылку вина и стакан.

Почему один стакан? Ты разве не выпьешь со мной?

Мать. Нет, пей один.

Отец. Ну, так за твое здоровье, мамочка. (Пьет.) А ты меня поцелуешь?

Мать. Нет, нет; пожалуйста, оставь меня в покое.

Отец(наливает себе еще). Главный бухгалтер концерна Крюга! Через мои руки каждый день будут проходить миллионы. Какой-нибудь молокосос не справился бы с этим. А говорят, будто люди старше пятидесяти лет уже не нужны. Я вам покажу, кто нужен, а кто не нужен! (Пьет.) Кто бы подумал тридцать лет назад, когда я поступил к Крюгу, что я дотяну до главного бухгалтера! Неплохая карьера, мать! Правда, я заслужил ее; я работал честно, не покладая рук… Сам барон называет меня «коллега», а не просто «господин такой-то», как всю эту молодежь. «Вы пока примете руководство бухгалтерией, коллега». – «Пожалуйста, господин барон». Так он мне и сказал!.. Да! А знаешь, мать, на это место у нас метили еще пять человек. Но, понимаешь, все они померли… И все от белой болезни. Как тут не подумать…

Мать. Что?

Отец. Ничего… просто так, мне кое-что пришло в голову. Ведь если учесть, что и дочка у нас выходит замуж, потому что жених все-таки нашел место… и сын поступит на службу, как только сдаст экзамены, то… Знаешь что, я откровенно скажу тебе, мать: слава богу, что появилась эта белая болезнь!

Мать. О, господи, как ты можешь это говорить?!

Отец. Да ведь это правда! Подумай только: она помогла и нам, и многим другим. Надо благодарить судьбу, мамочка. Не будь белой болезни… не знаю, жилось бы нам так хорошо, как сейчас, или нет. Вот что. А теперь от нее есть лекарство, так что нам-то она уже не страшна… Но я еще не дочитал. (Берет газету.) Я всегда говорил: профессор Сигелиус – светлая голова! Это лекарство открыли в его клинике. Сам маршал туда приезжал… Ты обязательно прочти. Они пишут, что это был незабываемый момент. Верю. Маршала я видел только раз, мельком на улице, в машине… Великий человек, мать! Выдающийся полководец!

Мать. А… война будет?

Отец. Сама понимаешь: будет. Было бы грешно не воевать, когда у нас такой блестящий военачальник. На заводах Крюга сейчас работают в три смены, выполняют военные заказы… Не вздумай сболтнуть кому-нибудь, но скажу тебе, что теперь у нас начали делать новый отравляющий газ… Говорят, прямо замечательный! Барон строит шесть новых фабрик. Быть сейчас главным бухгалтером у Крюга – это высокое доверие. Говорю тебе, я бы и не взялся за это дело, если бы не сознавал своего гражданского долга. Вот что.

Мать. Только бы… только бы нашему сыну не пришлось идти на войну.

Отец. Пусть выполнит свой долг, как и все. (Пьет.) Кстати, его не возьмут по здоровью. Да ты не беспокойся, голубушка: война не продлится и недели. Противник будет разбит в пух и прах, прежде чем узнает, что она началась. Вот как это делается в наше время, мамочка. А теперь дай мне почитать.

Пауза.

Ах, сволочь! Как это только терпят!.. Да еще пишут о нем в газетах! Я бы безо всяких разговоров велел этого типа пристрелить. Это же изменник!

Мать. Кто, отец?

Отец. Да вот тут сказано, что лекарство изобрел какой-то доктор Гален. И он, мол, не откроет своего секрета ни одному государству, пока оно не предложит другим державам заключить вечный мир!..

Мать. А что ж в этом плохого?

Отец. Послушай, как можно задавать такие глупые вопросы? На это не пойдет сейчас ни одна страна в мире. Зря, что ли, мы потратили столько миллиардов на вооружение? Вечный мир! Да это же просто преступление! Что ж, по-твоему, закрыть предприятия Крюга? Двести тысяч человек выбросить на улицу? А ты еще спрашиваешь, что в этом плохого! В тюрьму нужно этого типа! Говорить сейчас о мире – да это подстрекательство к бунту! На каком основании этот бродяга требует, чтобы весь мир разоружался по его указке?

Мать. Но если он открыл лекарство…

Отец. Это еще вопрос. А по-моему, этот мерзавец вовсе даже не врач, а тайный агент и подстрекатель, подкупленный какой-нибудь иностранной державой. За него надо взяться как следует! Посадить безо всяких разговоров – и баста. Ну-ка, субчик, признавайся во всем! Вот как это делается!

Мать. Слушай, а если это лекарство и вправду действует? (Берет газету.)

Отец. Тем хуже! Тогда я зажал бы ему пальцы в тиски… Заговорил бы! Нынче, голубушка, есть средства заставить людей говорить. Скажи, пожалуйста, неужто позволить, чтобы этот мерзавец морил нас белой болезнью из-за такой дурацкой утопии, как мир? Хороша гуманность!

Мать(глядит в газету). Этот доктор говорит только, что хочет прекратить убийства…

Отец. Негодяй! А слава нации для него ничто? А… а… если нашему государству нужно жизненное пространство? Разве нам уступят его по доброй воле? Кто против убийств, тот против наших коренных интересов, понятно?

Мать. Нет, отец, непонятно. Я бы хотела, чтоб был мир… для всех нас.

Отец. Не стану с тобой спорить, мать, но… скажу прямо: если бы мне пришлось выбирать… между белой болезнью и вечным миром, я выбрал бы белую болезнь. Так и знай!

Мать. Тебе видней, отец!

Отец. Слушай, что с тобой сегодня? Какая-то ты… Почему у тебя шея завязана платком? Тебе холодно?

Мать. Нет.

Отец. Так сними, а то простудишься. Дай сюда! (Срывает с нее платок.)

Мать молча встает.

О, господи! Мать, у тебя на шее белое пятно!

Занавес

Картина вторая

Очередь больных перед приемным покоем доктора Галена . Последние в очереди – Отец и Мать.

1-й больной из первого акта. Гляди, вот тут на шее…

2-й больной из первого акта. Ну, оно у тебя совсем заживает.

1-й больной. Еще как! Доктор сам говорит, что дело идет отлично.

2-й больной. И мне он в последний раз сказал, что мое дело в шляпе, болезнь пошла на убыль.

1-й больной. Вот видишь, дурень!

2-й больной. А ведь сперва не хотел меня лечить! Вы, говорит, пекарь, стало быть, не бедняк. А я ему на это: ежели пекарь болеет проказой, так у него никто не купит ни одной булки и ему придется хуже, чем любому нищему. Тогда он меня все-таки принял…

Отец(входит в приемную). Вот видишь, мамочка: пекаря он принял…

Мать. Боже мой, мне так страшно…

Отец. Я стану перед ним на колени и скажу: «Господин доктор, сжальтесь, у нас дети без средств…» Разве это грех, что я честным трудом дослужился до солидного положения? Всю жизнь мы себя ограничивали! Нет, этот врач не может быть таким жестоким!

Мать. Говорят, он лечит только самых бедных.

Отец. Посмотрю я, как он посмеет не принять тебя! Я ему скажу…

Мать. Только, пожалуйста, не будь с ним резок.

Отец. Нет, я просто объясню ему, в чем его человеческий долг. Доктор, скажу я ему, вылечите мою жену, сколько бы это ни стоило.

Входит докторГален.

Гален. Что… что вам угодно?

Отец. Доктор… будьте так добры… вот моя жена…

Гален. Чем вы занимаетесь?

Отец. Я… я главный бухгалтер… концерна Крюга.

Гален. Концерна Крюга? Простите, я не могу вас принять. Мне очень жаль, но не могу. Я лечу только бедных.

Отец. Доктор, сжальтесь! Мы будем всю жизнь благодарить вас…

Гален. Нет… нет… простите, нет… Видите ли… Право, я могу лечить только бедных… Бедняки ничего не в силах сделать, а другие могут…

Отец. Я согласен на любые расходы… сколько бы это ни стоило…

Гален. Послушайте, богатые могут добиться, чтобы не было войны. С ними больше считаются, сударь, у них больше влияния… скажите им, чтобы они использовали это влияние…

Отец. Господин доктор, я бы сделал это охотно, но я не в силах.

Гален. Да, да, так, понимаете ли, говорит каждый… А вы посоветовали бы барону Крюгу, чтобы он перестал выпускать пушки и снаряды… Если бы вы уговорили барона Крюга…

Отец. Но это невозможно, господин доктор… Разве я осмелюсь… Об этом не может быть и речи…

Гален. Вот видите, а как же я?.. Ну, что поделаешь. Мне очень жаль, но…

Отец. Доктор, прошу вас, хоть во имя человечности…

Гален. Вот именно. Я как раз и действую во имя человечности. И это страшно трудно… Слушайте: а что, если вы откажетесь от службы у барона Крюга… если скажете ему, что не хотите работать у того, кто делает оружие…

Отец. А на что мы тогда будем жить?

Гален. Вот видите: значит – и вы кормитесь благодаря… войне.

Отец. Если бы я мог получить должность главного бухгалтера в какой-нибудь другой фирме… Я ведь только к старости добился этого места. А вы требуете, чтобы я отказался от него!

Гален. Вот видите. Ни от кого ничего нельзя потребовать. Что делать, что делать… Всего хорошего, сударь. Мне очень жаль… (Уходит.)

Мать. Вот видишь, вот видишь!

Отец. Уйдем отсюда. Бездушный негодяй. Хочет лишить меня такого места!

Занавес

Картина третья

Кабинет профессора Сигелиуса.

Сигелиус(у дверей). Прошу вас, входите, дорогой барон!

Барон Крюг (входит). Благодарю вас, милый Сигелиус. Я уж думал, что никогда не выберусь к вам…

Сигелиус. Охотно верю. Такое время!.. Садитесь, пожалуйста… В эти дни вы очень заняты, не так ли?

Барон Крюг. Да, вы правы, очень занят.

Сигелиус. Но это великие дни.

Барон Крюг. Что? Ах, вы с политической точки зрения? Да, великие дни. Великие и трудные.

Сигелиус. Для вас, безусловно, трудные, барон.

Барон Крюг. Почему вы так думаете?

Сигелиус. Мне кажется… Ведь идет подготовка к войне, и война, слава богу, видимо, уже неизбежна… Управлять в такие дни предприятиями Крюга – это не пустяк.

Барон Крюг. Верно… Послушайте, дорогой Сигелиус, я думаю, что мог бы пожертвовать известную сумму… на борьбу с белой болезнью.

Сигелиус. Узнаю нашего барона Крюга! В такое великое и напряженное время думать об успехах науки! Вы все также великодушны и отзывчивы! Мы с радостью примем ваш дар, барон, и по мере наших сил используем его для новых исследований…

Барон Крюг. Благодарю. (Кладет на стол толстую пачку.)

Сигелиус. Написать вам расписку?

Барон Крюг. Не нужно… А как идут дела, дорогой Сигелиус?

Сигелиус. С ченговой болезнью? Увы, эпидемия ширится… К счастью, народ больше думает о предстоящей войне, чем о белой болезни. Настроение самое бодрое, барон. Полнейшая уверенность!

Барон Крюг. В том, что удастся справиться с болезнью?

Сигелиус. Нет, в том, что мы выиграем войну. Вся нация верит в маршала, в вас и в нашу великолепную армию. Никогда еще не было столь благоприятного момента…

Барон Крюг. А… лекарство от белой болезни все еще не найдено?

Сигелиус. Пока нет… кроме того, которое есть у Галена. Мы усиленно продолжаем поиски…

Барон Крюг. А этот ваш бывший ассистент?.. Говорят, к нему прямо ломятся больные. Он якобы лечит белую болезнь методом клиники Лилиенталя…

Сигелиус. Обыкновеннейшее шарлатанство, барон. Я рад, что избавился от этого субъекта.

Барон Крюг. Ну, как будто все. Кстати… что делает доктор Гален?

Сигелиус. Лечит своих бедняков. Это, конечно, демагогический жест… но метод этого сумасброда дает результаты.

Барон Крюг. Надежные?

Сигелиус. К сожалению, успешные почти на сто процентов. Хорошо еще, что наша публика так благоразумна… Этот безумец Гален думал, что путем шантажа сможет навязать нам… свою бессмысленную утопию. И вот видите, у него совсем нет сторонников… в высших слоях общества. Между нами говоря, полиция незаметно наблюдает за теми, кто к нему ходит… Итак, еще раз подтвердился патриотизм нашей общественности… Она, можно сказать, бойкотирует Галена с его чудодейственным средством. Замечательно, а?

Барон Крюг. Да, поистине. И доктор Гален, разумеется, принципиально не лечит… богатых?

Сигелиус. Да. Вы подумайте, какой фанатик! Счастье еще, что есть этот молодой врач, который был у меня ассистентом. Все пациенты из высших кругов идут к нему… Прошел слух, будто, работая у нас, он выведал секрет Галена. Результатов его лечение, правда, не дает никаких, но практика у него блестящая. А о Галене почти никто не знает: он затерялся где-то среди своих бедняков и продолжает грезить о вечном мире. Как врач могу сказать, что его следовало бы поместить в психиатрическую лечебницу.

Барон Крюг. Так, значит, при нынешних обстоятельствах против белой болезни ничего нельзя предпринять?

Сигелиус. Можно, барон, слава богу, можно. Как раз в последние дни мне посчастливилось добиться просто блестящего успеха… Теперь уже можно надеяться, что нам скоро удастся воспрепятствовать дальнейшему распространению ченговой болезни…

Барон Крюг. Рад это слышать, дорогой Сигелиус, очень рад. Скажите, каким же путем…

Сигелиус. Пока это еще строгий секрет, но, разумеется, не от вас… В ближайшее время выйдет закон о принудительной изоляции зараженных белой болезнью. Моя идея, барон. Сам маршал обещал мне помочь. Это будет величайший успех в борьбе с ченговой болезнью.

Барон Крюг. Да, действительно… замечательный успех. А как вы себе представляете эту изоляцию?

Сигелиус. В лагерях, барон. Каждый больной, каждый, у кого будет обнаружено белое пятно, подлежит отправке в охраняемый лагерь.

Барон Крюг. Ага, и там все они постепенно вымрут?

Сигелиус. Да, но под врачебным надзором. Ченгова болезнь заразительна, и каждый больной разносит инфекцию. Надо уберечь от нее остальных… всех нас, милый барон. Всякая сентиментальность в этом деле преступна. Больных, которые попытаются бежать из лагеря, будут расстреливать. Каждый гражданин старше сорока лет подлежит ежемесячному медицинскому осмотру. Распространению ченговой болезни нужно воспрепятствовать насильственными мерами, иного пути нет.

Барон Крюг. Вы правы, дорогой Сигелиус. Жаль, что вам не удалось ввести эту меру раньше.

Сигелиус. Да, жаль. Мы потеряли время из-за глупой возни с методом Галена, а болезнь пока что ширилась… Давно пора убрать этих больных за колючую проволоку… не допуская никаких исключений.

Барон Крюг(встает). Да, главное, никаких исключений. Благодарю вас, господин советник.

Сигелиус (встает). Что с вами, барон? Разрешите…

Барон Крюг(резким движением распахивает сорочку на груди). Может быть, вы взглянете сюда, дорогой Сигелиус?

Сигелиус. Покажите, ради бога! (Поворачивает Крюга к свету и осматривает его грудь. Прикасается к ней ланцетом.) Ничего не чувствуете? (После паузы.) Можете застегнуться, барон.

Барон Крюг. Это… она?

Сигелиус. Пока трудно сказать… Всего лишь белое пятно; видимо, просто поражение кожного покрова.

Барон Крюг. Что вы мне посоветуете?

Сигелиус (с безнадежным жестом). Если бы удалось как-нибудь уговорить доктора Галена… освидетельствовать вас…

Барон Крюг. Благодарю вас, Сигелиус. Подавать вам руку… я не должен?

Сигелиус. Никому, барон Крюг, никому больше не подавайте руки.

Барон Крюг (в дверях). Так вы говорите, что закон об изоляции больных… выйдет в ближайшие дни?.. Значит, мне надо позаботиться, чтобы… мои заводы выпускали побольше колючей проволоки.

Занавес

Картина четвертая

Приемный покой доктора Галена.

Гален. Лечение идет успешно. Можете одеваться…

Больной из первого акта. Когда прийти к вам опять, доктор? (Одевается за перегородкой.)

Гален. Приходите через две недели; я посмотрю вас. А потом можете больше не ходить. (Открывает дверь.) Следующий!

Входит Барон Крюг , обросший бородой, в лохмотьях.

Что с вами, голубчик?

Барон Крюг. Доктор, у меня эта самая белая болезнь…

Гален. Разденьтесь… А вы что не уходите, больной?

Больной. Господин доктор, я хотел спросить… Сколько я должен за лечение?

Гален. Должны прийти еще раз, вот и все.

Больной. Тогда спасибо вам большое. (Уходит.)

Гален (Крюгу). Покажитесь, голубчик. (Осматривает его.) Знаете, это не так страшно. У вас, правда, белая болезнь, но… А чем вы занимаетесь?

Барон Крюг. Я – безработный металлист, господин доктор. Раньше работал… на заводе.

Гален. А теперь?

Барон Крюг. Теперь так; берусь за все, что подвернется под руку… Я слыхал, что вы помогаете бедным.

Гален. Курс лечения займет две недели. Через две недели вы могли бы совсем поправиться, понятно? Я сделаю вам шесть инъекций… Можете вы заплатить за шесть инъекций, приятель?

Барон Крюг. Конечно… то есть, смотря во что они обойдутся.

Гален. Они обошлись бы очень дорого… вам… очень дорого, барон Крюг!

Барон Крюг. Но, доктор… я вовсе не барон Крюг!

Гален. Слушайте, сударь, так ничего не выйдет. Тогда нам не о чем разговаривать. Зачем зря тратить время, а?

Барон Крюг. Вы правы, доктор… Время дорого. Я знаю, что вы лечите только бедняков. Но если вы возьметесь вылечить меня, то получите в ваше личное распоряжение… сколько? Ну, скажем, миллион.

Гален (удивленно). Миллион?

Барон Крюг. Вы правы, это мало. Пять миллионов. Это уже приличная сумма, доктор. Я, кажется, сказал: десять миллионов? На десять миллионов можно многое сделать… Например, если вы хотите развернуть какую-нибудь пропаганду…

Гален. Постойте, вы сказали, десять миллионов?

Барон Крюг. Двадцать.

Гален. На пропаганду мира?

Барон Крюг. На что хотите. Сколько газетных писак вы сможете купить на эти деньги! Моя пропаганда мне за год дешевле обходится.

Гален (пораженный). Слушайте, неужто в самом деле надо тратить столько денег, для того чтобы пресса выступала за мир?

Барон Крюг. Да, иногда это обходится страшно дорого – заставить их вести пропаганду за мир… или за войну.

Гален. Вот как, мне это и в голову не приходило! (Опускает шприц в спирт и прокаливает его на спиртовке.) Сидишь тут и ничего не знаешь… Скажите, пожалуйста, а как это делается?

Барон Крюг. Нужно иметь связи.

Гален. Господи, а я-то… Это так трудно – наладить связи, а? Нужно пропасть времени?

Барон Крюг. Да. На это уходит почти вся жизнь.

Гален. Тогда не знаю, как же мне… (Смачивает ватку эфиром.) Слушайте, барон Крюг, а почему бы вам самому не взяться за это дело!

Барон Крюг. Вы хотите, чтобы я… организовал пропаганду за вечный мир?

Гален. Вот именно. (Протирает ему кожу на руке ваткой.) У вас есть связи, а я… Я бы вас за это вылечил.

Барон Крюг. Простите, доктор, но боюсь, что я не сумел бы это сделать.

Гален. Нет? (Бросает ватку.) Слушайте, сударь, это странно… но вы, по-своему… очень порядочный человек.

Барон Крюг. Возможно. А вы очень наивный человек, доктор. Вы вообразили, что сможете сами, один, на собственный страх и риск навязать мир?..

Гален. Нет, сударь, не один… У меня… знаете ли, есть сильный союзник.

Барон Крюг. Да, белая болезнь. И страх. Вы правы, мне страшно. О, господи, как страшно! Но если бы страх всегда безраздельно владел людьми, никогда не было бы войн. Вы думаете, большинство людей не боится? И все-таки война будет… и всегда будут войны!

Гален (берет шприц). Так что же… Чем же можно повлиять на людей?

Барон Крюг. Не знаю. Я обычно применял для этого деньги, и почти всегда успешно, доктор. Вам я могу предложить только деньги. Это то, что вы называете… своеобразной порядочностью. Двадцать… тридцать миллионов за одну жизнь!

Гален. Вы так боитесь… белой болезни? (Набирает жидкость в шприц.)

Барон Крюг. Да.

Гален. Мне очень жаль… (Подходит к барону со шприцем в руке.) Слушайте, можете вы… прекратить производство оружия и снарядов на своих предприятиях?

Барон Крюг. Нет.

Гален. Боже, как это трудно! Так что же вы вообще можете мне предложить?

Барон Крюг. Только деньги.

Гален. Но ведь вы знаете, что я все равно не сумею применить их к делу… (Кладет шприц на стол.) Нет, это было бы бесполезно… да, совершенно бесполезно…

Барон Крюг. Так вы не будете лечить меня?

Гален. Мне очень жаль, но… Можете одеться, барон.

Барон Крюг. Значит – конец… О, господи боже, боже милосердный!

Гален. Вы еще придете ко мне, голубчик!

Барон Крюг (одеваясь за перегородкой). Я должен… прийти еще раз?

Гален. Да. И ознакомьтесь там с таксой за врачебное освидетельствование.

Барон Крюг(выходит, застегиваясь). Слушайте, доктор… мне кажется, что вы совсем не так наивны.

Гален. Когда хорошенько поразмыслите над этим, придете! (Распахивает дверь.) Следующий!

Занавес

Картина пятая

Кабинет Маршала.

Адъютант(входит). Барон Крюг.

Маршал (пишет, сидя за столом). Пусть войдет.

Адъютант впускает барона Крюга – и исчезает.

Садитесь, дорогой барон. Я сейчас кончу. (Кладет перо.) Итак, докладывайте, мой друг. Да вы садитесь, дорогой Крюг. Я пригласил вас, чтобы вы лично доложили, как у нас дела.

Барон Крюг. Мы сделали все, что могли, ваше превосходительство. Мы подсчитали все наши возможности…

Маршал. Каков итог?

Барон Крюг. Я еще не удовлетворен им. Восемьдесят тяжелых танков в сутки…

Маршал. Вместо требуемых шестидесяти пяти?

Барон Крюг. Да. Кроме того, семьсот истребителей и сто двадцать бомбардировщиков ежедневно. Выпуск этих видов вооружения надо значительно увеличить. Ведь мы будем производить их не только для себя…

Маршал. Разумеется… Дальше.

Барон Крюг. С боеприпасами все в порядке. Мы можем давать на тридцать процентов больше, чем требует главный штаб.

Маршал. А газ «Ц»?

Барон Крюг. В любом количестве. Вчера у нас был с ним несчастный случай: в одном из цехов лопнул баллон…

Маршал. Есть жертвы?

Барон Крюг. Погибли все. Сорок работниц и четверо рабочих. Смерть… мгновенная.

Маршал. Прискорбно… но сам по себе результат замечательный. Поздравляю вас, милый Крюг.

Барон Крюг. Благодарю вас, ваше превосходительство.

Маршал. Итак, с этим все в порядке.

Барон Крюг. Да, ваше превосходительство.

Маршал. Я знал, что могу положиться на вас… Кстати, как поживает ваш племянник?

Барон Крюг. Спасибо, ваше превосходительство, он здоров.

Маршал. Я часто слышу о нем… от своей дочери. Мне кажется, мой друг, что… мы с вами вскоре породнимся.

Барон Крюг(встает). Это было бы для меня великой честью, ваше превосходительство.

Маршал(встает). А для меня подлинной радостью, Крюг. Уже потому, что, не будь вас, я не был бы. тем, кем стал теперь. Такие вещи не забываются, мой друг.

Барон Крюг. Я выполнял свой долг, ваше превосходительство. Я делал это для государства. И в интересах… моего промышленного концерна.

Маршал (подходит к нему). Вы помните, Крюг, мы обменялись рукопожатиями, перед тем как я со своими солдатами выступил против правительства?

Барон Крюг. Такие дни не забываются, господин маршал!

Маршал. Так вот, протянем друг другу руки и сегодня… перед новым, еще более славным походом. (Протягивает обе руки.)

Барон Крюг(отшатывается). Я… не могу подать вам руки, ваше превосходительство!

Маршал. Почему?

Барон Крюг. Ваше превосходительство… у меня… белая болезнь.

Маршал (отшатывается). Боже мой! Крюг, вы были у Сигелиуса?

Барон Крюг. Был.

Маршал. Ну и?..

Барон Крюг. Он послал меня к доктору Галену. Там я был тоже…

Маршал. Что сказал Гален?

Барон Крюг. Что может вылечить меня в две недели.

Маршал. Слава богу! Вы не представляете себе, как я рад… Итак, вы снова будете здоровы.

Барон Крюг. Если соглашусь на его условие.

Маршал. Соглашайтесь, Крюг. Приказываю вам согласиться. Вы слишком нужны нам, барон Крюг; вас надо спасти во что бы то ни стало… Что это за условие?

Барон Крюг. Всего лишь прекращение военного производства на моих заводах.

Маршал. Ах, вот как? Стало быть, этот Гален в самом деле безумец?

Барон Крюг. Может быть. С точки зрения вашего превосходительства – безусловно.

Маршал. А с вашей точки зрения, нет?

Барон Крюг. Простите, господин маршал, но я смотрю на это уже иначе…

Маршал. О том, чтобы ваши заводы прекратили выпуск военной продукции, не может быть и речи, Крюг.

Барон Крюг. Технически это вполне возможно, ваше превосходительство.

Маршал. Но политически нет. Вы должны уговорить Галена, чтобы он не настаивал на этом требовании.

Барон Крюг. Его единственное требование – это… мир.

Маршал. Ребячество! Нельзя же позволить какому-то утописту диктовать нам условия. Слушайте, Крюг… вы говорите, что он может вылечить вас за две недели? Что ж, приостановим военное производство на этот срок… Это очень нежелательно, но что поделаешь! Мы сделали бы из этого жест миролюбия… объявили бы, что делаем еще одну попытку мирного разрешения международных противоречий… Для вас я бы пошел на это, Крюг. А как только вы поправитесь…

Барон Крюг. Благодарю вас, ваше превосходительство, но это было бы нечестной игрой.

Маршал. На войне, дружище, все средства хороши.

Барон Крюг. Знаю, ваше превосходительство. Но Гален не так глуп… он затянет лечение.

Маршал. Это правда, и вы будете у него в руках… Тогда скажите, Крюг, что вы сами предлагаете?

Барон Крюг. Ваше превосходительство! Сегодня ночью… я был готов принять условие Галена.

Маршал. Крюг, это безумие!

Барон Крюг. Да, страх доводит до безумия, ваше превосходительство.

Маршал. Вы так боитесь?

Барон Крюг бессильно пожимает плечами.

(Садится за стол.) Да, тогда положение тяжелое.