Текст книги "Ноа (ЛП)"

Автор книги: Кара Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Т-ты в порядке?

– В порядке, – я легко его поцеловал. – Но я хочу освободить руки.

Его злость на мгновение исчезла. Он потянулся к моему левому запястью и быстро его отвязал, а затем взялся за правое.

Получив свободу, я скользнул руками вниз по его спине, пока не ухватился за его задницу. Крепко. И притянул его глубже внутрь себя. Его глаза снова расширились, и на этот раз было легче проглотить боль. Джулиан содрогнулся, его щёки покраснели от желания.

Господи боже, он был потрясающим. Я убрал с его лица локон волос. Злость осталась вдали, так что, может быть, он хранил её на потом. Может, он на мгновение о ней забыл. В любом случае, у него закончилось и желание всем управлять. Так что это было за мной.

– Трахни меня, – я приподнял голову и глубоко его поцеловал. – Давай, малыш. Я хочу этого, – и я хотел. Жар исчезал, оставляя больше места для удовольствия. И было приятнее брать контроль на себя.

Активность и пассивность не зависели от того, кто кого трахает. Дело было в этом. Я брал принятие решений на себя в моменты, которые были только нашими. Он отдавал это, доверяя мне достаточно, чтобы позволить решать за него.

Крепко держа его одной рукой за зад, я использовал вторую, чтобы погладить его по щеке. Он мгновение смотрел мне в глаза, и после моего кивка снова начал двигаться. Он медленно достал член, затем толкнулся внутрь. Я простонал, когда боль смешалась с настойчивым блаженством, а затем вздохнул в поцелуй, когда он обхватил пальцами мой член.

Ему не потребовалось много времени, чтобы снова меня возбудить.

Учитывая, что он уже потерялся во мне, я полностью сосредоточился на нём. Я пробовал его вкус на своём языке, хватал его, гладил каждый дюйм, до которого мог дотянуться, двигался навстречу его толчкам и плевал на собственный оргазм. Это было второстепенно.

Он ахнул и начал трахать меня жёстче.

– Я хочу заставить тебя...

– Нет, – ответил я, убирая его руку со своего члена. – Можешь позже наградить меня своим сладким ротиком, – «После того, как я исчезну из твоего чёрного списка». – Дай мне посмотреть на тебя.

Он простонал, прижимаясь своим лбом к моему. И я смотрел. Мои руки путешествовали по его стройному телу, ощущая, как его крепкие мышцы напрягаются под гладкой кожей. Я запоминал его реакцию. Практически как будто ему было больно, каждый раз, когда он толкался в меня, его лицо искажалось сдержанностью и сосредоточением.

Его глаза были наполнены похотью и любовью. Это было сногсшибательно.

– Вот так, малыш, – пробормотал я. – Дай мне всё.

Он прошипел ругательство, толкнулся последний раз и сморщился, кончая.

– Я люблю тебя, – я целовал его щёки, его нос и веки. Он содрогался от силы своего оргазма. – Иногда я не могу поверить, насколько ты красивый.

– О боже, Ноа... – он рухнул на меня сверху, тяжело дыша и дрожа.

Я промычал и прижался губами к его влажной коже. Где бы я ни проводил пальцами, по его телу бежали мурашки. Его вес на мне всегда ощущался приятно. Идеально. И я чертовски устал. Становиться таким сентиментальным было тоже в новинку, хотя сейчас вызывало у меня только улыбку.

В конце концов, Джулиан восстановил дыхание и вышел из меня, только чтобы вместо этого улечься рядом. Я поморщился от болезненных ощущений, но это было странно сексуально. Добавьте оргазм, и я начну хотеть, чтобы он трахал меня чаще.

– Ты в порядке? – тихо спросил он.

Я кивнул и повернул голову к нему.

– Более чем, – я смотрел на него, думая, ждём ли мы оба, когда пройдёт момент, чтобы обсудить мысли, которые у него определённо были. – Для заметки, я только за то, чтобы ты трахал мой зад, – я слегка усмехнулся, чтобы проверить его настроение.

Он от раздражения сузил глаза, но не очень хорошо скрывал своё веселье, каким бы маленьким оно ни было.

Я протрезвел.

– Мне действительно жаль, Джулиан. Я хотел помочь, – он не был совершенным эмо с тех пор, как его бабушка и дедушка высказали своё мнение, но моменты грусти определённо были. – Я ненавидел видеть тебя расстроенным, так что предпринял попытку всё исправить.

– Я знаю, – его это явно по-прежнему беспокоило, но я успокоился, когда он подвинулся ближе и использовал моё плечо как подушку. – Я тебя знаю. Но ты должен был мне сказать.

– Я больше не совершу такую ошибку, обещаю, – я был таким придурком. И не смог сдержать улыбку.

Он увидел это и нахмурился.

– Ты думаешь, это смешно?

– Нет! – но это сделало мою улыбку шире. – Чёрт, прости. Мне чертовски жаль, но мне это нравится. Наша первая ссора? – я пожал плечами, чувствуя себя идиотом. – Может, это глупо, но для меня это что-то значит.

Он смотрел на меня долгое время, а затем вздохнул и подвинулся ещё ближе, достаточно близко, чтобы меня поцеловать.

– Ты придурок, – пробормотал он. – Ты романтичный, грёбаный придурок, – в уголках его глаз появились морщинки, а во взгляде нежность. – Только очень постарайся больше такого не вытворять... Было больно получить сегодня утром такое сообщение.

– Даю тебе слово, – я прижал его к себе и накрыл нас пледом. – Прости, милый.

– Что было, то прошло, – ответил он. – Ты думал о моём счастье. Важно это.

Я с облегчением вздохнул и немного повернулся, хотя это заставило меня снова поморщиться. Он действительно не пощадил мой зад.

– В следующий раз, когда будешь меня трахать, мне сначала нужны вино и ужин.

Конечно, Джулиан, будучи Джулианом, не увидел юмора и сразу забеспокоился.

– Тебе больно?

– Нет, – я хохотнул и звучно его чмокнул. – Мы с тобой оба знаем, что я мог тебя остановить. Я хотел этого и захочу снова. С добавлением виски и минета.

Это, наконец, заработало мне улыбку.

– С одной частью я могу помочь тебе прямо сейчас.

Глава 22

Через несколько дней я получил странный телефонный звонок, прямо перед окончанием моего обеденного перерыва, а у меня был один из тех дней. Моя вспомогательная операторская группа вела съёмки, несколько членов команды слегли с пищевым отравлением, а у меня позже была очередная встреча с Теннисоном по поводу бюджета, и очередное отвлечение вдобавок было бы слишком.

Я сказал Люсии взять контроль на себя, пока я не вернусь, а затем побежал в трейлер к Софи. Сегодня у неё сцен не было; мы снимали Джоэля и других, но ей нравилось находиться на площадке. Она говорила, что это помогает ей оставаться сосредоточенной.

Она открыла дверь после того, как я постучал дважды, и я не удивился, увидев её со сценарием в руке.

– Эй, привет. Что случилось? – она улыбнулась, а Кейден просунул голову в дверной проём и помахал.

– Привет, парень, – я улыбнулся и кивнул ему подбородком, затем повернулся к Софи. – Мне только что позвонил твой публицист.

– Оу? – Софи нахмурилась.

– Да, она сказала, что к нам едет журналист с фотографом, – я изогнул бровь. – Из самого дома, Райт. Они их присылают.

Такое случалось только с топовыми знаменитостями, и то, не считая самого вопроса... зачем вообще ехал репортёр? Очевидно, чтобы взять интервью у нас с Джулианом, но мы не должны были делать этого до того, как фильм примут в Каннах – если примут.

– Это так странно, – сказала Софи и жестом пригласила меня войти. – Может, произошло недопонимание? Я ей позвоню.

– Хорошо, спасибо, – я поднялся по двум ступенькам и вошёл в её трейлер, и в меня сразу же врезался маленький ураган по имени Иви. – Привет, солнышко.

– Привет, дядя Режиссёр!

Я рассмеялся и поднял её на руки.

– Дядя Режиссёр, да? Мне это нравится.

Она пожала плечами, её улыбка не особо отличалась от усмешки Теннисона.

– Папа говорит, ты... эм, он использовал плохое слово и сказал, что ты отличный режиссёр, а Джулиан дядя Пианист, потому что папа говорит, что он отлично играет и...

– И тебе нужно дышать, Иви, – хохотнул я.

– Оу, – хихикнула она.

В этот момент к нам подошла помощница Софи и заманила Иви и Кейдена закусками и фильмами в отеле.

Вскоре после этого Софи вышла из своей спальни с телефоном в руке и извиняющимся выражением лица.

Я скрестил руки на груди.

– Путаница?

– Да... – она глупо улыбнулась. – Сейдж идёт вразнос. Национальный журнал, огромный разворот, семь пар. Вы с Джулианом одна из них. Хорошие новости в том, что это для декабрьского выпуска, так что есть время, если вы хотите отступить, – она сделала паузу. – Если нет, журналист и вся команда будут здесь послезавтра.

Казалось не лучшей идеей отступать, если, в конце концов, нам в любом случае нужна будет публичность, но я должен был сначала обсудить всё с Джулианом.

– Это обычное интервью, Ноа, – казалось, она была уверена, что я переживал из-за интервью. Или, может быть, из-за раскрытия Джулиана...? – Будет упор на ваши отношения. Никто не будет копаться в болезненной информации, а если будет какой-то неудобный вопрос, ты просто откажешься.

Она была милой, когда уговаривала и вела себя по-матерински. Я усмехнулся и поцеловал её в макушку.

– Я уже давал раньше интервью, детка. Дай мне поговорить с Джулианом, а потом я вернусь к тебе, – я сделал шаг назад, и она кивнула. – Ты знаешь что-нибудь о других парах?

– Кто-то из музыкального бизнеса, кто-то из нашей индустрии, – она пожала плечами. – Думаю, одна пара с открытыми отношениями. Одна продюсер, увлекающаяся БДСМ, и она даёт интервью со своим мужем-сабмиссивом или как-то так.

«Нетрадиционная любовь, да?»

– Хорошо, – я провёл рукой по голове и почесал шею. – А пока что я вернусь к работе.

*** 

Джулиан нервничал, но без особых колебаний согласился на интервью, так что через два дня после моего разговора с Софи, мы с ним оказались в очередном отеле Парижа. Если точно, в баре этого отеля, который расчистили для интервью.

Стилисты хотели одеть меня в костюм, но это было не по мне. Я пошёл на компромисс и согласился на какие-то дизайнерские брюки и подходящий свитер. Джулиан, с другой стороны, выглядел сексуально в брюках, облегающей рубашке и с узким галстуком. Фотограф проверил освещение, пока я надевал полированные туфли, и гримёрша заканчивала с пудрой.

– Я ожидал интервью по электронной почте или Скайпу, – признался Джулиан.

Я усмехнулся, и стилист вернулась ко мне с модными часами. С моими всё было в порядке, но рекламный товар никто не отменял.

– Если бы не фотосессия, наверное, так бы и было, – сказал я.

Нас проводили к столику, за которым мы должны были сидеть, и грубоватая обстановка этого места вряд ли была случайностью. Бар напоминал британский паб, и я полагал, что это должно было задать более мужественный тон.

Я сел, кладя руку вдоль спинки дивана, и Джулиан устроился рядом со мной. Мы говорили об этом всё утро. Я отчасти был знаком с этой частью работы, но Джулиану потребовалось немного наставлений от Софи – которая была профи – чтобы он чуть больше понимал, чего ожидать.

Фелисити, журналист, знала, что делает. Пока она садилась напротив нас, помощник принёс нам пиво и закуски, и Фелисити завела непринуждённый разговор о Париже и съёмках. Очевидно, её целью было расслабить Джулиана, и это работало.

Она попала в точку, упомянув музеи. Джулиан разговорился, и интервью и фотосессия начались так, что он даже не заметил. Если бы диктофон на столе не был включён, я тоже едва бы понял.

– Вы в городе любви, – с улыбкой сказала Фелисити. – У вас было свободное время между съёмками для романтики?

Я улыбнулся и сделал глоток пива, пока Джулиан рассказывал историю о том, как мы ходили в Сакре Кёр.

*** 

Наше совместное время в Париже было легко описать без кучи вопросов. Воспоминание шло за воспоминанием. Но как только мы прошли это, Джулиан затормозил, когда Фелисити спросила о нашей семье.

Она прочистила горло и бросила краткий взгляд на свой маленький блокнот.

– Ноа, каким было ваше первое впечатление о Джулиане? Он и его отец вошли в жизнь вашей сестры и быстро стали семьёй. Вы когда-нибудь были гиперопекающим братом? – подмигнула она.

Незаметный способ подчеркнуть, что мы с Джулианом не родственники. Это вызвало у меня усмешку.

– Миа чертовски быстро лишила бы меня такой привилегии, если бы я попытался, – хохотнул я. – Кроме того, она всегда была ответственной девушкой. Несколько парней, которых она приводила домой до знакомства с Джеймсом и Джулианом, относились к ней хорошо, – я бросил улыбку Джулиану. – Впервые, когда я увидел Джулиана, он мало что говорил. Я бы сказал, он был робким и милым.

Губы Джулиана слегка изогнулись.

– А ты был громким и слишком уж весёлым.

От этого я засмеялся, слегка мечтательно. Я едва ли скучал по тем дням, но... окружение семьи и мамина стряпня...

– Я был голодающим ублюдком, который не умел готовить. Не то чтобы в то время я мог позволить себе что-то, кроме рамена. Приезд домой означал гору еды.

– Вы тогда часто виделись? – спросила Фелисити.

Я покачал головой.

– В отличие от этого талантливого пианиста, я не мог похвастаться особым талантом, когда переехал в ЛА. Я учился и работал на износ, и мне везло, если я видел свою семью раз или два в год, – я слабо улыбнулся от одного конкретного воспоминания. – Прямо перед тем, как моя сестра переехала в Германию, мне пришлось пропустить семейную встречу, потому что я получил работу на своей первой съёмочной площадке. Я был в восторге. Затем оказалось, что моей единственной работой было убирать мусор после того, как команда пообедает.

Я вспомнил, что некоторое время злился из-за этого. Но больше такого не было. Кучка таких дерьмовых дел превратила меня в человека, которым я был сегодня.

*** 

Фелисити перевела тему на более небрежный разговор, и фотограф выбрал свой момент, чтобы сделать снимки, когда мы были расслаблены и просто болтали. Я должен был признать, что предпочитал это больше, чем позирование.

– Когда вы вернётесь домой? – спросила она.

– Дней через десять? – Джулиан посмотрел на меня за подтверждением.

Я кивнул и бросил в рот немного арахиса.

– Да, а потом снимаем последние сцены в ЛА.

Глаза Джулиана засветились.

– После этого мы наконец приступим к монтажу.

Я знал, что ему хочется показать мне, что он написал, а также несколько песен, которые они уже записали. Я улыбнулся и прижался губами к его виску, наслаждаясь его восторгом. Фотограф насладился этим по другим причинам.

– Вы выглядите счастливым, Ноа, – с мягкой улыбкой заметила Фелисити.

– Ещё как, – я снова откинулся назад, для удобства. Может, это интервью было не таким уж плохим. – Моя работа всегда была моей страстью, а я никогда особо не мог ни с кем этим поделиться.

Мой не такой уж тонкий посыл Эмме. Она давным-давно не попадала в поле моего зрения, но война с Софи в социальных сетях меня раздражала.

– Это одновременно освежающе и потрясающе видеть кого-то такого преданного, – продолжал я. – Я быстро понял это о Джулиане. Я восхищаюсь упорной работой, а он отдаёт себя всего. Я сбился со счёта, сколько ночей он не спал, чтобы повозиться с пианино в гостиной.

– Это верно, вы некоторое время жили вместе...? – Фелисити смотрела на нас обоих, и я позволил Джулиану ответить на это.

– Да, – кивнул он. – После того, как мы потеряли семью, я не знал, куда идти. Германия больше не была домом, и оставаться в Питтсбурге не хотелось. Так что я купил билет на самолёт и полетел к Ноа.

– Он вытащил меня из болота, – я рассеянно гладил его шею, вспоминая те чертовски ужасные дни. – Я не очень хорошо справлялся со скорбью. Его близость вызывала у меня желание снова двигаться вперёд.

Джулиан робко мне улыбнулся.

– Это было взаимно.

Фелисити явно посчитала это милым, и её глаза заблестели, пока она допивала своё вино.

– Что ж. Вы, ребята, явно нацелились сделать так, чтобы у меня свело зубы, – она покачала головой и выдохнула, затем взглянула на свой блокнот. – Не берите в голову, мой вопрос не об этом, – она усмехнулась и снова подняла лицо к нам. – Вы явно нашли друг в друге поддержку. Вы знали, через что проходит другой, – с этим мы согласились. – Должно быть, это повлияло на ваши чувства, верно? Я даже не могу представить вашу потерю, и чтобы был ещё один человек, который точно знает, каково это...

– Это определённо всё облегчило, – ответил я. Затем я продолжил объяснять связь, которую мы создали, и как это сбивало меня с толку долгое время. Влечение пришло позже. Это была связь с Джулианом, которую я никогда не мог стряхнуть. С которой так долго боролся из-за наших... других связей.

Джулиан тоже говорил о моих трудностях. Отстранение, избегание, отрицание. Я мог сказать, что он хочет очистить моё имя, так что вскоре взял разговор на себя. Помимо скорби и переживаний, которые мы возлагали друг на друга по неправильным причинам, сейчас я по большей части достиг общественных норм. Наши отношения не были нормальными в этом смысле, и несмотря на то, каким прогрессивным я себя считал, я полагал, что было невозможно совсем не подвергаться влиянию того, что диктует общество.

Важно было быть принятым.

Время от времени пробивалось личное мнение Фелисити. Она качала головой на людей, которые лезли не в своё дело, и чувствовала необходимость выразить ненависть. С юного возраста нас побуждают идти своим путём и быть собой. Но это чертовски сложно, когда кого-то сбивают вниз именно за это.

– Я не уверен, что видят большинство людей, – задумчиво произнёс Джулиан. – Мы не достаточно внимательны.

– Согласен, – я наклонил голову и потянулся за своим пивом. – Мы забываем, насколько сильны слова, и как долго они нас преследуют.

Детские издевательства были отличным примером. В случае Джулиана, это заставляло его чувствовать, что с ним что-то не так. Такое дерьмо было сложно забыть.

– Именно, – согласилась Фелисити. – Плюс, мы обычно отмахиваемся или даже боимся неизвестного.

Я усмехнулся и наклонил свой бокал в её сторону.

– Нетрадиционного.

– Именно, – хохотнула она. – И вот вы двое теперь здесь. В какой-то момент вы оба сдались. Должно быть, это было облегчением.

– Это неописуемо, – Джулиан сжал под столом мою ногу.

Возможно, Сейдж или Софи предупредили Фелисити не задавать вопросов дальше, игнорируя тему того, как к нам относились оставшиеся члены семьи, потому что она оставила настоящее и будущее в покое.

– Последний вопрос, – улыбнулась Фелисити. – Любовь завоёвывает всё?

Я еле слышно рассмеялся и искоса бросил взгляд на Джулиана. Я кивнул ему, потому что может он и называл меня романтичным, но сам выражался лучше, чем я.

– Нет, – ответил он, поворачиваясь к Фелисити, – но я верю, что она даёт нам то, что необходимо для борьбы.

Идеально.

*** 

В последнее время многое было идеально. С исчезновением публичности и сплетен, мы нырнули обратно в работу. Мы сняли последнюю сцену с Маленьким Полом, и через несколько дней пришло время заканчивать с семьёй героини Софи. Это было суматошно, и мы с Джулианом мало проводили времени вместе. Но очень помогало его присутствие на площадке.

Я жаждал этих кратких мгновений. Когда я поворачивался и видел его со свежим кофе, или он сидел на ящике и грыз ручку, работая над своими песнями, меня это заряжало энергией. Мы были на одной волне; я не терялся в работе, пока он просто ждал, когда я освобожусь. Он был таким же преданным.

Я мог бы попросить парня, который документировал проект, сделать для меня снимки Джулиана.

То же самое касалось всех, кто был мне дорог. Они были для нас не просто друзьями. Мы были окружены семьёй, и я хотел запечатлеть моменты. Бруклин, всегда со своими спонжами и кистями. Теннисон, грузящий себя кучей документов, чтобы разобраться с тем, во что верил. Софи, которая заработала свою славу перед камерой. Ашер, когда он приезжал с их с Бруклин дочками.

Дэниел и Зейн тоже должны были приехать, но в один день получили звонок, которого ждали. Затем они собрали свои вещи и улетели усыновлять мальчика и его маленькую сестру.

По пути в южную Францию мы как могли это отметили. Мы с Софи и Бруклин занимались онлайн-шоппингом. Они разбирались с детскими вещами, а я сосредоточился на будущих папочках.

– Думаю, им нужен плоский телевизор в ванную, – сказал я, почёсывая нос. – Таким образом они не пропустят никакие игры во время купания.

Я считал это потрясающим.

В это время Джулиан надел свои наушники и баловался с приложением, в котором мог писать музыку. Он упоминал колыбельную, что я считал чертовски милым. И наконец, Теннисон делал звонки, чтобы нанять организатора вечеринок для того, чтобы отметить вступление в родительские права, когда мы все вернёмся домой. Это хотела сделать Софи, но она бы переборщила.

– Ты ведь знаешь, что это значит, верно? – сидящая за мной Софи постучала ручкой по моей голове. – Вы с Джулианом следующие.

Я рассмеялся, искоса глядя на Джулиана, чтобы убедиться, что он не слышит. Но он услышал. В ответ он посмотрел на меня весёлым взглядом и закатил глаза.

Какого чёрта это значило?

Я бы этого не исключал, просто потому, что не мог предсказать будущее, но я не мог сказать, что меня интересует смена подгузников и отказ от, ну знаете, сна. Роль дяди подходила мне намного лучше. Я любил детей, но ещё мне нравилась возможность вернуть их родителям. Всегда нравилась.

Джулиан снял наушники и поцеловал моё плечо.

– Не зацикливайся на этом, любимый. Я слишком эгоистичный, чтобы тобой делиться.

Я облегчённо выдохнул и чмокнул его.

– Хорошо. В нашем будущем я вижу много чего другого.

– О да? – он выгнул бровь и лениво улыбнулся. – Чего именно?

Я пожал плечами. Может, я слишком быстро открыл рот. Я не хотел спугнуть малого.

– Ну, мы купим вместе дом, когда вернёмся домой, – я почесал загривок, наверное, лучше было на этом остановиться.

– Это точно. Не могу дождаться, – он переплёл наши пальцы и сжал мою руку.

– Я тоже.

*** 

В наш первый вечер в Ницце я отправился на ужин с Софи и молодым парнем, который будет играть сына Эйприл в возрасте восемнадцати лет. Брэд был милым парнем, и Софи уже водила его на ужин дома, когда он получил роль. Но расслабиться в присутствии друг друга перед съёмками сцены всегда было хорошей идеей.

Мы прошлись по репликам и моим планам на них, пока наслаждались морепродуктами, пивом и салатом, который можно было найти только в средиземноморье. К середине ужина Брэд заметно расслабился и с нетерпением ждал съёмок. Он сказал, что ему нравится играть, но ещё его интересует режиссура, так что когда он спросил, может ли поехать с нами, когда мы вернёмся снимать последние сцены в Париже, я сразу согласился.

– Ты можешь походить за моим личным помощником, – сказал я, слизывая масло с большого пальца. – Джулиан всегда поблизости.

– Личный помощник в этом случае сокращённо от мужчины мечты Ноа, – широко улыбнулась Софи. Она была немного выпившей, и это было мило.

– Я не спорю, но пытаюсь здесь быть профессионалом, – рассмеялся я. – Джулиан чуть голову мне не оторвал, когда на прошлой неделе я назвал его на площадке своим парнем.

Брэд хохотнул, а Софи почему-то издала звуки умиления.

– Он хочет впечатлить тебя и показать, чего стоит, – сказала она, твёрдо кивнув. – Кстати говоря. Если я хочу завтра тебе показать, чего стою, мне стоит немного поспать. Кое-кто должен встать в четыре утра, чтобы высидеть жёсткий сеанс грима.

Это правда, Бруклин должна была добавить Софи десять лет. И мы с Теннисоном оба были требовательными козлами. Мы хотели, чтобы при съёмках крупным планом всё смотрелось неуловимо и реально.

*** 

Но Софи была не единственной, кто следующим утром встал рано. Я тоже. Я приехал в больницу около пяти, и парковка напоминала военную зону. Единственная причина, по которой нам разрешили здесь снимать, это то, что восточное крыло было на реконструкции.

Я прошёл мимо наших трейлеров и трейлеров, которые принадлежали строительной организации, и пошёл за Люсией в здание. Мы прилетели только с первой операторской группой, так что вокруг было не слишком много людей.

Она посвятила меня в курс событий, и время пролетело между установкой света, прикрытием всего выбивающегося из американской больничной палаты и обсуждением проблем сценария с помощником по сценарию.

– Я хочу полностью всё обсудить до ланча, – сказал я. – Считайте это репетицией, – остаток дня, как будет и завтра, мы будем переснимать сцены с разных углов, но перед этим я хотел один раз всё прогнать. Ещё это поможет моему помощнику по сценарию следить за всем на экране.

Ещё одно преимущество цифровой съёмки состояло в том, что можно было включить репетиции и не переживать о трате дорогой плёнки. Так что вне зависимости от сегодняшних первых результатов, мы ничего не тратили.

– Понятно, – кивнула она.

Джулиан появился в начале восьмого, с кофе, завтраком и крепким поцелуем.

– Мы на работе, малыш, – я усмехнулся и сделал глоток кофе. – Я думал, поцелуи под запретом.

Он пожал плечами и начал пятиться в сторону Люсии и Шона.

– Иногда я не могу сдержаться, – он подмигнул и развернулся.

Я хохотнул, чувствуя себя нелепо из-за того, каким счастливым меня делал этот парень.

Вскоре всё было готово, и я переключился в режим режиссёра. Софи была красивой, что могло быть странным способом её описать. Красивой для своей роли. Она была худой, её волосы были лишены блеска, и её старость была создана реалистично.

Брэд тоже прошёл по коридору, одетый как робкий школьник в очках, фланелевой рубашке поверх майки, в брюках-хаки и с рюкзаком.

Мы с Люсией работали вместе как хорошо смазанная машина, и как только Шон объявил, что готов, Люсия запустила камеры.

На этот раз я не использовал свой монитор. Брэд стоял за смотровым окном палаты Софи, а та находилось внутри. Бледные стены были пустыми, и она бесцельно ходила из стороны в сторону, иногда останавливаясь, чтобы нарисовать пальцем невидимые узоры.

Я объявил съёмку, и Шон начал снимать Софи снаружи палаты – от лица Брэда. Затем, Шон медленно включил в кадр Брэда, раскрывая, что прошли годы. Мы увидели, как Брэд замешкался и, в конце концов, в палату не зашёл.

– Стоп!

Мы повторили сцену ещё раз, а затем Люсия объявила, что в творческой мастерской закончена вторая площадка.

Там были собраны картины Эйприл, холст к холсту, и некоторые висели на стенах. С включением камер, Софи смешала несколько красок и выпрямилась перед пустым холстом. Склонив голову, Шон снимал выражение её лица со стороны.

Она мычала. Брэд наблюдал на заднем плане, пока она не замечала его присутствия.

Мычание перешло в колыбельную, которую Эйприл пела своему сыну.

Я жестом попросил продолжать съёмку. Это был не главный угол, который я хотел, но Софи играла великолепно, так что мне нужно было посмотреть, что она выдаст. Это будет не первый раз, когда что-то из репетиционного материала попадает в окончательный вариант.

– Не переживай, дорогой, – тихо пела она, – мамочка может тебя уберечь. Не переживай, дорогой, мамочка может поймать тебе звёзды, – холста не было в кадре, когда она начала рисовать. И хоть он будет заменён другой картиной, чтобы показать творчество Эйприл, Софи водила кисточкой изящно и с целью. – Не переживай, дорогой, мамочка может тебя уберечь. Не переживай, дорогой, мамочка может поймать тебе звёзды.

Шон отодвинул тележку назад, будучи настоящим богом с камерой, и я закончил съёмку.

Настроение на площадке было... мрачным. Нам осталось снять несколько сцен в Париже, а вторая операторская группа беспрерывно работала с монтажной перебивкой и доснятием, но это казалось концом. Всё закончится вместе с фильмом.

– Последняя сцена! – объявил я.

– Уф, не говори этого, – надулась Люсия. – Я не готова к тому, чтобы это заканчивалось.

Я нахмурился и посмотрел через плечо, ища Джулиана. И он был там. Это стёрло хмурость с моего лица, и его улыбка заставила улыбнуться и меня. Нет, это был совсем не конец.

Мы только начинали.