Текст книги "Ноа (ЛП)"

Автор книги: Кара Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 16

Самолёт был чертовски огромным, и сзади даже была часть, где могли поспать дети. Что оценили члены съёмочной группы, которые летели со своими детьми.

И я тоже. Это спасло меня от выслушивания их сонных капризов. Бог знал, я любил Кейдена и Иви, но ещё я любил отдавать этих карликов кому-то другому, прежде чем они разноются.

Я остался впереди с Теннисоном, Люсией, Джулианом и ещё несколькими людьми, которые во время полёта сосредоточились на работе. Софи и Бруклин общались с кастом и вели себя как типичные мамочки, и на мгновение я позавидовал актёрам. Они работали только тогда, когда были включены камеры, помимо изучения сценария и героев.

Затем я вспомнил, как сильно это люблю, и всё снова стало хорошо. Но чёрт меня побери, если я когда-нибудь возьму пример с Теннисона и попробую стать креативным продюсером. Этот парень тонул в бумажной работе. Юридическая хрень, разрешения, дедлайны, телеконференции и составление всего вместе.

– Нальёшь мне ещё кофе? – я протянул свою чашку Джулиану, который сидел рядом со мной со своим ноутбуком.

– Но я… – на этом он остановился. Я знал, что он занят музыкальным программным обеспечением, но мы уже летели в Париж. Он был моим личным помощником. Он вздохнул и встал. – Да, сэр.

Я подавил усмешку и принялся дальше переносить записи из своего блокнота в ноутбук.

– Ты слишком сильно от этого веселишься, Ноа, – Теннисон занял одно из четырёх сидений через проход от меня, разложив документы на оставшихся местах, как и на столике посередине. – Ему сейчас платят как композитору, а не как личному помощнику.

– Он не думал, что я смогу заставить его страдать, – я вытянул ноги и размял плечи. – Он напросился, Райт.

– Он определённо упрямый, – он наклонил голову и искоса посмотрел на меня. – Интересно, в кого он такой.

– Отвали, – хохотнул я. – Не тебе об этом говорить, приятель.

– Сейчас мы обсуждаем не меня, – усмехнулся он.

– Как кстати, – отрезал я.

– Что кстати? – Софи присоединилась к нам и закрыла шторку, которая отделяла нас от следующего отсека. – Иви и Кейден наконец спят.

Теннисон улыбнулся, когда она уселась к нему на колени, и то, что последовало дальше, не было предназначено для зрителей. Боже, они пробовали завести ещё одного ребёнка?

– Снимите себе чёртову комнату, – сказал я, возвращаясь к своей работе.

Софи сияла и краснела, пока её муженёк шептал что-то ей на ухо.

– Я не думала, что ты против маленького публичного проявления чувств, Коллинз, – сказала она мне. – Кажется, вчера ты не возражал.

– Какого хрена? – нахмурился я.

В этот момент вернулся Джулиан, так что она просто пожала плечами и ехидно улыбнулась.

Какого чёрта она видела? Я полагал, что это был Майкл, когда он поцеловал меня. В таком случае, это не имело никакого отношения к тому, как Теннисон и Софи лапали друг друга.

В любом случае, я не хотел это обсуждать.

– Ваш кофе, о всемогущий, – Джулиан сел и подвинул кофе в мою сторону на нашем столике. – Дайте мне знать, если я могу ещё что-нибудь сделать для вашего святейшества.

– Можешь относиться ко мне с таким же уважением, как относился бы к начальнику, которого не считаешь членом своей семьи.

Это дало ему пищу для размышлений.

*** 

После того как ужин закончился, я завершил все рабочие дела. Всё равно уже темнело, и бортпроводники приглушили свет. Стало тише.

Блу сидела на коленях Джулиана, пока тот лазил в своём Айпаде, Теннисон и Софи дремали, как и остальные.

Сняв свою байку, я устроился поудобнее и поправил своё сидение так, чтобы откинуться назад и посмотреть на своём планшете Нетфликс.

– Ты будешь смотреть кино? – спросил Джулиан.

– Или телешоу, ещё не решил, – я взял одеяло, радуясь, что надел сегодня спортивные штаны. Спать в джинсах было совсем хреново. – Хочешь что-нибудь со мной посмотреть?

– Ладно, – он быстро убрал свой Айпад и посадил Блу обратно в переноску, что было не так легко, как должно было. Она была чёртовой засранкой. – Когда ты летишь коммерческим рейсом, и там показывают фильмы, над которыми ты работал, это странно?

Я лениво усмехнулся.

– Нет, это забавно. Обычно я их и смотрю.

– Но ты видишь и всё, что стоит за ними, верно? Ты видишь больше, чем обычный человек, – он натянул одеяло и на себя и поднял подлокотники между нами, чтобы занять больше места, маленький засранец.

– Конечно, это как альбом. Каждая сцена вызывает воспоминание или даже дюжину, – я сосредоточился на приложении, когда он положил голову мне на плечо. Меня это совсем не отвлекало. – Для чего у тебя есть настроение?

– Я не привередливый. Ты выбирай.

Он выглядел хорошо, прижавшись ко мне, и было трудно не зайти дальше. Даже слепой мог увидеть, что между нами что-то есть, но этого не было достаточно. Иначе Джулиан не избегал бы меня и не отшил бы, когда я ластился к нему на следующий день после его дня рождения.

Лучше бы это быстрее перестало жечь.

– Эй, мы можем вместо этого поговорить? – спросил Джулиан.

– Да? – меня это удивило. – Конечно, – я отложил планшет в сторону и снова откинулся назад, думая, есть ли у него на уме тема. Я не выспрашивал у него ничего после прошлой ночи, и казалось, ещё было слишком рано, чтобы он открылся. Но можно было надеяться.

– Мы проведём почти два месяца в Париже, – пробормотал он. – До меня дошло только сегодня утром.

Я улыбнулся и опустил взгляд, когда он приподнял голову.

– У тебя будет свободное время, чтобы мы могли посмотреть достопримечательности? – спросил он.

Поездка была рабочей. Я бы не стал смотреть достопримечательности, но взять немного времени на отдых было возможно. Я всегда любил Париж, и конечно, у меня были свои любимые места. Если бы Джулиан ещё здесь не бывал, я хотел бы показать ему Парк Бют-Шомон, взглянуть на Пигаль, пообедать у реки...

Я мог это представить, и ни в одном сценарии я не видел его членом семьи. Я хотел свиданий. Держаться за руки, делать глупые фотографии, целоваться на мостах, ужинать, и исследовать его всё чёртово время мира. Никаких больше «всего один раз» или «чтобы выкинуть его из головы».

Чёртовы отношения.

– Я найду время, – я поцеловал его в лоб. Это сходило мне с рук, прежде чем он отстранялся, и я больше не мог этого выносить. – Мы прилетим утром по местному времени, так что технически, у нас сразу будет два выходных.

– Нам следует завтра отвлечься, – тихо сказал он. – Не думаю, что смогу спать весь день, как бы мне этого ни хотелось.

Я согласился. Годовщина не будет похожа на прогулку в парке. Психически и эмоционально, я двигался вперёд вполне хорошо, как я думал. Но в таких случаях, как дни рождения, годовщины и праздники, я был мазохистом. Тогда я доставал фотоальбомы и вспоминал.

Завтра не будет никаких фотоальбомов, но это мало что значило. Моя голова была забита воспоминаниями, и я был уверен, что завалю себя ими.

– Знаешь, что? – ко мне пришло воспоминание, вместе с планом. – У моих родителей был медовый месяц в Париже, и мама всегда говорила, что ей понравился вид с того храма... – я щёлкал пальцами, пытаясь вспомнить название. – Какое-то Сакре. Сакре-Кёр?

Джулиан кивнул.

– Да. Это будет милая дань бабушке и дедушке, если мы туда сходим.

– Хорошо, план есть, – я даже поставлю за них свечку. Маме бы это понравилось. – Думаю, вид должен быть лучше, чем с Эйфелевой башни.

– Так и есть, – проявилась творческая натура Джулиана. Я помнил, что для него важна и история. – Триста ступенек наверх, Мистер Атлет.

Я был в игре.

Следующие пару часов мы говорили больше о Париже. Он оживлённо рассказывал об искусстве и истории, и было невозможно не улыбаться ему. Я знал эту страсть. Я чувствовал то же самое к съёмкам фильмов, и ему повезло найти две любимых темы, другой была музыка. Он был талантлив и доказывал это ежедневно.

Мои мысли бродили тут и там. Возможно, потому что мы были по яйца в городе любви. Но тем не менее, я не мог выкинуть это из головы. То, чего я хотел. Чего должен был хотеть больше, когда был с Эммой. Я глубоко её любил. Я давал ей всё. Или всё, что у меня было в то время, может быть. Потому что сейчас чувства были больше. Я не мог это объяснить, чёрт возьми.

Тяжело думать, что прошёл ровно год с тех пор, как я расстался с ней. Мне это не приходило в голову, но бог знал, что было бы иначе, будь на её месте Джулиан.

И он не имел ни малейшего понятия, что я чувствовал… Боже, это была лажа. Если я хотел, чтобы он был со мной открытым, то должен был отвечать тем же. Он не был глупым. Он должен был знать, что меня к нему влечёт. Но помимо этого? Откуда ему знать? Я говорил ему, что он сексуальный, красивый… плевать. Но действия говорили громче слов, а я дерьмово ему это показывал.

Я мысленно содрогнулся, вспоминая времена, когда приходил домой утром в той же одежде, в которой был прошлым вечером, когда говорил ему, что пойду в бар.

Я не мог сказать, что жалею об этом. Я полагал, что это была одна из тех ошибок – или несколько – через которые я должен был пройти, прежде чем принять то, чего хотел. И это не была ни одна из тех женщин, которую я трахал после своей первой ночи с Джулианом.

Даже так, он всё видел. Он знал, что я делаю. Он видел меня скорее натуралом, чем… кем-либо другим. Чёртовы ярлыки. Но я не винил его. Я просто должен был это изменить. Я должен был показать ему, что изменилось.

Затем решать должен будет он.

*** 

– Ноа, пора вставать.

Нет, чёрт возьми.

– Ещё час, – я перевернулся и зарылся головой в крайне мягкую гостиничную подушку. – Как ты вообще попал в мою комнату?

– Ты имеешь в виду номер? – фыркнул он, и я почувствовал, как прогнулась кровать, когда он сел. – Как у твоего преданного личного помощника, у меня есть запасной ключ. Полагаю, ты уже забыл.

«Наверное».

– Который час? – сонно проворчал я.

– Три. Я вызвал машину, надеюсь, ты не против.

– Хорошо, – я зевнул и потянулся. – Как мой раб, ты можешь быть хорошим мальчиком и сделать мне массаж?

– Ты сказал бы это обычному помощнику? – парировал он.

Туше. Не сказал бы.

– Это объяснило бы, почему Майкл засунул язык тебе в горло, – пробормотал он.

Это вызвало у меня смех.

– Не было никакого языка, малой, – он был милым, когда ревновал. В отличие от меня. Я был просто придурком. – Хорошо, дай мне десять минут, потом встретимся внизу. Мне нужно смыть в душе усталость от перелёта.

*** 

Через час мы приехали на Монмартр, и нас высадили внизу холма, перед Сакре-Кёр. Большой храм был расположен на высочайшей точке Парижа, и я не сомневался в Джулиане, когда он говорил мне, что отсюда четыреста ступенек наверх. Девяносто, чтобы добраться до вершины холма, затем триста в храме, чтобы подняться на смотровую площадку в главном куполе.

– Интересно, сколько это заняло бы этажей, – произнёс я, когда мы начали подниматься. Повсюду были туристы и продавцы, и на каждой площадке кто-нибудь пытался продать нам дерьмовые пластмассовые сувениры.

– Ну… – Джулиан прищурился, глядя наверх. – Если мои подсчёты верны, должно быть около… двадцати восьми этажей? В смысле, отсюда до верха.

– Тогда должно быть весело, – я перевернул свою бейсболку козырьком назад и закатал рукава своей майки. – Попотеем, а?

Он не казался развеселённым, но последовал за мной, когда я ускорился до бега. Это никак не могло его удивить. Я оделся в спортивные штаны и кроссовки, и он жил со мной достаточно долго, чтобы всё понимать.

Через пару минут мы добрались до храма, и пока восстанавливал дыхание, я представлял, как мои родители ходили здесь несколько десятилетий назад. Я мог представить, на что она указывала, прося папу сделать фотографии. Деревья, ошеломляющий вид, сам храм, широкая лестница и бесчисленные углы.

– Это официально, – задыхаясь, произнёс Джулиан. – Я ненавижу брусчатку.

Я хохотнул и опустил взгляд на него, видя, как он согнулся.

– Это были только первые девяносто ступенек, малой. Ты уже выдохся?

Он проигнорировал это.

– Мне действительно нужно бросать курить.

– Лучшее, что ты сказал за весь день, – я похлопал его по спине и поднял взгляд на храм. – Идём. Давай поднимемся в тот купол, прежде чем зайдём в храм, – у меня было ощущение, что я не буду заинтересован в тренировке, как только увижу обстановку и откопаю в голове ещё больше воспоминаний о родителях.

Слева от Сакре-Кёр был вход для тех, кто хочет подняться прямиком наверх. Я убедился, чтобы у меня была наличка для оплаты входа, и мы застряли в очереди на добрых полчаса.

– Я рад, что мы пришли, – я закинул руку ему на плечи и немного облокотился на него. – Может, на следующую годовщину мы съездим туда, где были на медовом месяце Миа и Джеймс.

Джулиан сморщил нос и поднял взгляд на меня.

– Ты хочешь посетить место, где мои мама и папа подражали кроликам?

Ладно, это я не продумал. Я просто думал, что это было мило, вся эта дань. И так было лучше, чем разговаривать с каким-то случайным захоронением в Питтсбурге. Они даже не были там похоронены. Или ещё где-либо.

Если я правильно помнил, Миа и Джеймс всё равно были в каком-то романтическом круизе. Это было бы иначе, чем смотреть достопримечательности Парижа.

– Не бери в голову, – я почесал нос. Слава богу, мы были почти на месте.

– Но мне нравится идея, – он толкнул меня плечом. – В следующем году я хотел бы побывать в том месте, которое для них что-то значило.

Я улыбнулся и кивнул подбородком.

– Я тоже.

Наконец очередь дошла до нас, и я заплатил за вход, после чего нас пропустили на какую-то чертовски узкую винтовую лестницу. Господи, я едва влезал. Ещё на несколько дюймов уже, и она была бы такой же ширины, как мои плечи. Всё было сделано из камня, и вопрос о беге не стоял.

– Ты иди первым, – я прижался к стене, чтобы он мог пройти, что он сделал с недоумённым взглядом. Я усмехнулся и пожал плечами. – Хочу насладиться видом, – в конце концов, окон было мало.

У клаустрофоба может быть истерика.

– Казанова, – пробормотал он.

Я рассмеялся, что отразилось от стен эхом.

– Только с тобой, малыш.

Вот. Я официально начал говорить ему правду.

Он не ответил, но время от времени оглядывался на меня. Я видел, как крутятся шестерёнки его мыслей.

Как оказалось, подъём в купол Сакре-Кёр был чертовски медленным процессом. Люди перед нами явно не очень часто тренировались, а остановиться было негде. На самом деле, чем выше мы поднимались, тем становилось всё уже.

На последних ступеньках даже я выдыхался, и влезть было практически невозможно. Низкий потолок, плохая вентиляция, неровные ступеньки, и все были истощены. Но мы добрались, и когда вышли наружу и бросили первый взгляд на вид, я понял, почему храм заполнен туристами.

Я усмехнулся, странно счастливый, несмотря на дату.

Солнце выглядывало из-за облаков, когда мы вышли на смотровую площадку, которая окружала купол. И каменный балкон, врезанный в здание, обеспечивал нам вид на город в триста шестьдесят градусов, и глаза Джулиана загорелись.

Это было головокружительно, без вранья. И он, и Париж.

Пока он делал несколько снимков на свой телефон, я подошёл к нему сзади и обвил его руками за пояс. Он только на секунду замер, может, привыкая к моему желанию быть ближе. Чёрт, всегда быть ближе. Я жаждал этого.

Мы могли видеть на мили вперёд, но я смотрел на него.

Я вспомнил день похорон. Он вышел из машины в ужасном виде. Поражённый скорбью и отчаянием. Тогда он был моим племянником, вроде как. И если бы кто-то сказал мне, что однажды я буду смотреть на него и верить, что он самая прекрасная душа и самый сексуальный человек, которого я когда-либо видел…? Я бы подумал, что этот человек под кайфом или сошёл с грёбаного ума.

Я прижался губами к его плечу.

– Ты делаешь меня счастливым, Джулиан.

– Эм, – он неловко хохотнул. – Я это чувствую.

Я усмехнулся. Может быть, я немного возбуждался. Не моя вина.

– Я говорил не об этом счастье, – я оставил ещё больше поцелуев вдоль его шеи и линии волос.

Он выдохнул и развернулся в моих руках. На его лице отражалась неуверенность.

– Почему ты мне это говоришь, Ноа?

Я убрал локон волос с его лба.

– Потому что я хочу, чтобы ты знал, – теперь меня злило, что раньше я не был с ним более открытым. Он заслуживал это.

– Я, эм... – он с трудом подбирал слова, к его щекам прилил жар. – Думаю, с другой стороны мы должны увидеть Эйфелеву башню.

Я слегка улыбнулся и сделал шаг назад. Последнее, чего я хотел, так это спугнуть его, и он определённо не был готов говорить. Я немного подожду. Часа хватит, верно?

Я был готов к любому исходу, будь то отвержение или взаимность. Я мог признать, что чувствовал, что всё идёт к отвержению от него, но, тем не менее, мне нужно было знать. Иначе не будет никакого движения вперёд.

Мы посмотрели на Эйфелеву башню с другой стороны купола, и я даже попросил туриста сфотографировать нас с Джулианом вместе. Я улыбался и целовал его в висок, а он улыбался и краснел, пытаясь при этом выглядеть собранным. С поразительным видом Парижа на заднем плане, это стало моей новой заставкой на телефоне.

За это Джулиан одарил меня ещё одним недоумённым взглядом.

В конце концов, мы снова начали спускаться вниз. Осознание того, что мы вот-вот войдём в храм, превратило меня в мазохиста, и меня накрыло меланхолией. В такие моменты я отдал бы что угодно, чтобы вернуть сестру. Она хорошо помогала мне разобрать дерьмо, творившееся в моей голове.

Но разбирать ничего особо не осталось. Там был просто... хлам.

Лестница, которая вела вниз, была такой же узкой и тесной, как и та, по которой мы поднимались, но спускаться было легче, и времени ушло намного меньше, чтобы снова оказаться внизу. Спустившись, мы особо не разговаривали. Джулиан прикурил сигарету, а я промолчал.

Было не время.

– Я пойду внутрь, ладно? – я засунул руки в карманы и после его кивка вошёл в храм. Несмотря на толпы туристов и то, что я особо не был привязан к религии, меня это тронуло. Было тихо и мирно, повсюду горели свечи, и скамейки были заполнены верующими, склонившими головы.

Без обмана, моя мама явно пролила здесь слезу или две. Она всегда была эмоциональной.

В груди стало тяжелее.

Я зажёг одну из этих чёртовых свечей, бросил пару евро в коробку, а затем нашёл пустую скамейку в задних рядах.

Во мне роились мысли и эмоции, и я не знал, с чего начать. Это было глупо. Мне поговорить с родителями? Они не могли меня слышать, чёрт возьми.

Джулиан прошёл мимо меня, выбирая скамью ближе к алтарю.

Я вздохнул и провёл рукой по лицу, понятия не имея, что здесь делать. Наверное, я думал, что всё получится естественно. Я подумаю о какой-нибудь хрени, скажу своим родителям, что скучаю по ним, и на этом всё.

Пожилая дама позади меня сказала что-то на итальянском, но у меня было ощущение, что она говорит со мной, так что я посмотрел через плечо и сказал ей, что ничего не понял. Одна из двух фраз, которые я знал на итальянском, другой была просьба налить ещё пива.

Она тихо рассмеялась, в её глазах была видна молодость, которой больше не было у её тела.

– А… como se dice*… вы, а, напряжены? (прим. «como se dice» – итал. «как сказать»)

– Да, полагаю, можно и так сказать, – признался я с кривой усмешкой. Но она довольно быстро исчезла. – Я не знаю, что делаю. Я особо не молюсь.

Не было необходимости говорить ей, что я не верил в бога.

– Вы можете… – не найдя слов, она похлопала себя по груди – или по сердцу. – Оно говорит. Кто-нибудь послушает, – она твёрдо кивнула. – Вы… слишком молодой и красивый, чтобы тревожиться. Si?

Я тихо хохотнул.

– Может быть. Si, grazie.

«Кто-нибудь послушает, а?»

Она ещё раз кивнула мне, после чего взяла свои чётки и склонила голову, чтобы помолиться.

Вместо того чтобы повторять её движения, я снова повернулся вперёд и поднял взгляд на фреску в апсиде над алтарём.

«Кто-нибудь послушает».

Я опустил взгляд на свои колени и нахмурился. Может, слушателем был я. Может, извинение перед семьёй поможет мне. Я никогда не получу от них ответов, а должен был как-то двигаться вперёд. Я больше не мог носить в себе вину.

Если бы моя сестра и остальная семья была здесь, я бы сказал, что сделал всё, что было в моих силах, чтобы… ну, не пересекать с Джулианом никаких границ. Я проваливался снова и снова, но продолжал пытаться. Ничего не работало и дошло до стадии, где он стоил всего.

Он был важнее риска отвержения, важнее разочарования семьи.

«Простите, ребята, чёрт возьми».

Я скучал по ним. Моё зрение размылось, и я наклонился вперёд и прижал ладони к глазам.

«Мне чертовски жаль, но теперь он для меня на первом месте».

Я выдохнул и потёр челюсть, бросая взгляд туда, где сидел Джулиан. Он был на другой стороне прохода, и я видел только часть его лица. Я не знал, расстроен ли он, или о чём он думает.

Это беспокоило меня больше, чем то, одобрила бы или нет моя сестра наши с Джулианом отношения, в конце концов.

Но я должен был верить, что одобрила бы. Как сказал Теннисон, это было бы нелегко. Наверное, поначалу мы бы много спорили, и может быть, даже перестали бы общаться. Но в конце концов…

Это больше не имело значения.

Я всегда буду скучать по нашей семье, но пришло время делать следующий шаг. Это был долгий год. Скорбь, сомнения, замешательство, внутренняя борьба. Я устал от этого.

Поднявшись, я тихо вышел из церкви. Было ощущение освобождения; это было очищающе.

Было дико, насколько отличалась атмосфера прямо за дверьми. Весёлые туристы всё фотографировали, некоторые устраивали пикники на ступеньках.

Я ждал Джулиана, и он вскоре вышел. Он был погружён в себя, так что я держался немного поодаль. Мы начали спускаться с холма, ничего не говоря, и я воспользовался возможностью оглядеться вокруг, представляя, где ещё мои родители могли делать фотографии. Когда мы вернёмся домой, надо будет проверить сундук памяти. Их альбом будет там.

– Ты в порядке? – спросил Джулиан, бросая на меня осторожный взгляд.

Я сказал себе «к чёрту» и схватил его за руку, целуя тыльную сторону его ладони, прежде чем переплести наши пальцы.

– Да. А ты?

Он кивнул и опустил взгляд на наши руки.

– Это было как-то особождающе. Я немного подумал.

– Это хорошо. Я тоже, – я спустился с ещё одной ступеньки и повернулся к нему. Так мы сравнялись по росту, а я хотел, чтобы при этом наши глаза были на одном уровне. – Поужинай сегодня со мной.

Он нахмурил брови и наклонил голову.

– Эм, ну, конечно…

– Свидание, – я подошёл ближе и обхватил рукой его челюсть. – Я хочу сводить тебя на свидание, Джулиан. Ты и я.

Его рот раскрылся в форме буквы «о». Он действительно не имел понятия. От этого я стал чувствовать себя хуже, чем раньше.

Учитывая, как мало я на самом деле обращал внимания на его прошлое, пока оно не касалось его образования или нашей семьи, я не знал, что он говорил себе о моих чувствах. Что он был для меня всего лишь хорошим трахом?

– Что скажешь? – я прижался к его лбу своим. – Дашь мне шанс?

Он громко сглотнул и закрыл глаза, но не закрывался от меня. Его руки осторожно скользили по моим бокам.

– Ты серьёзно? – тихо спросил он. – Свидание, даже если бы я сказал, что не хочу секса в конце вечера?

Господи, я был не лучше Никки. Может, мне следовало и самого себя тоже выгнать из киноиндустрии в качестве наказания.

– Да. На самом деле, я исключаю это прямо сейчас, – сказал я ему. Не в силах сдержаться, я поцеловал его в нос, затем его веки. – Я хочу шанс. Я был придурком. Мне тоже следовало быть с тобой более открытым.

Он нахмурился, хотя его глаза оставались закрытыми.

– Нет… Ты не сделал ничего плохого, но я понятия не имел…

– Что отчасти лажово, – хохотнул я, внутри всё крутило. Чёрт, я нервничал. Это было впервые за… много лет. – Я несколько месяцев боролся с чувствами к тебе, – от этого его глаза открылись, но я ещё не закончил. – Если подумать, я должен был дать тебе больше. В моей голове всё очевидно, да? Даже Теннисон заметил, что я не могу отвести от тебя глаз. Но я ни черта тебе не говорил и не знаю, как ты всё видел.

Джулиан прочистил горло и бросил взгляд в сторону, когда мимо нас по ступенькам прошла группа туристов. Это было не лучшее место для такого разговора, но плевать.

– Я знал условия, – пробормотал он. – Я взрослый, Ноа. Ты ничего мне не должен был. И по-прежнему не должен.

Что ж, плевать, чёрт возьми. Об этом мы могли спорить бесконечно.

– Я останусь при своём мнении, – сказал я. – Но я хочу, – я взял его за подбородок и поцеловал его в уголок губ. – К чёрту, что должен, а что нет. Я хочу делать с тобой то, что делают парочки. Ты понятия не имеешь, как сильно я этого хочу.

Он тихо рассмеялся и закрыл лицо руками, а я узнавал скептицизм, когда видел его.

– Боже… – он покачал головой и снова позволил своим рукам упасть, с нерешительной улыбкой на лице. – Ты понятия не имеешь, как часто я фантазировал о том, чтобы ты хотел большего. Это сумасшествие, – он криво усмехнулся, и я улыбнулся в ответ. – Особенно в последнее время – ты был со мной таким нежным. Это было очень резко.

– Это вне моего контроля, – я быстро поцеловал его, чтобы доказать это. – Я сильный ублюдок, но ты ставишь меня на колени, малой. Образно говоря, – в любом случае, пока. Я был бы не против вскоре опуститься на колени в буквальном смысле. – Так это «да» насчёт свидания?

– Думаю, подойдёт цитата Иви, когда она говорит «ещё бы», – он мягко улыбнулся, снова закрывая глаза, и скользнул руками вверх по моим бицепсам. – Это значит, что мне не придётся завтра тебя избегать, чтобы снова получился полный разрыв, да?

– Никаких больше разрывов, – я опустил руки на задние карманы его джинсов и сжал его задницу. – Больше никаких «всего один раз», – на этот раз я поцеловал его по-настоящему. Это был глубокий поцелуй, потому что я в этом нуждался. Я пробовал его, дразнил его язык своим и упивался моментом.

Конечно, теперь между нами ничего не могло встать. Мне надоело отрицать, и Джулиан со временем мне откроется, когда научится доверять мне и всё прочее. Рассказать его бабушке и дедушке будет нелегко, но я надеялся на лучшее.

– Я скучал по этому, – он вздохнул в поцелуй.

– Я тоже, малыш, – я проложил дорожку из поцелуев вниз по его челюсти, помня, что мы в крайне общественном месте. – Чёрт, я тоже.

Он еле слышно выругался.

– Знаешь, заказ ужина в номер звучит не так плохо. Тогда нам не придётся вылезать из кровати.

Я простонал, смеясь, и украл ещё один поцелуй.

– Не соблазняй меня, чёрт возьми. Но нет. Побалуй меня. Я хочу…

– Того, что делают парочки? – подсказал он.

Я склонил голову и усмехнулся.

– Верно. Кроме того, я думал, мы договорились без секса.

– Это ты сказал. Я говорил гипотетически.

Приятно знать. Я взял его за руку и достал свой телефон.

– Ужин в ресторане. Затем… – да, как будто я смогу в этот момент держать руки при себе, – нелепо. Я нашёл номер нашего водителя и прижал телефон к уху. – Я бы пристегнул тебя к кровати на цепь, если бы мог.

– О, да ты извращенец, – улыбнулся он. – А мне когда-нибудь удастся тоже почувствовать твой зад? Я предпочитаю, когда ты сверху, но… ты знаешь…

Чёрт. На мгновение меня это встревожило. Я никогда не был снизу. Но с терпением и подготовкой – и может быть после стакана виски – конечно, я хотел с Джулианом и этого.

– Прости, – быстро сказал он, – я забегаю вперёд…

– Я за равноправие, – подмигнул я. – Только будь со мной нежным.

У него отвисла челюсть.

– Ты… ты…

– Да, анальный девственник. Я могу быть диким в постели, но я не настолько опытный, – в этот момент ответил водитель, так что я прекратил разговор о сексе и сосредоточился на том, чтобы уехать отсюда.

Чёрт возьми, я был в восторге. Если раньше близость с Джулианом приносила громадное облегчение, кроме очевидного, это не шло с ним ни в какое сравнение.

*** 

В тот вечер я получил именно то, чего хотел. Мы нашли бистро у реки и поужинали на улице, пока садилось солнце, и впервые между нами всё было совершенно легко и расслабленно. Я опустил свою защиту и мог рассказать ему больше о том, на что был похож этот год по моему мнению.

Мы сидели рядом друг с другом, пока я делился замешательством, виной, скорбью и тем, как боролся со своими чувствами и почему. В ответ, Джулиан закатывал глаза и снова говорил мне, что он взрослый. Я ничем не был ему обязан, но не мог ничего с этим поделать. Если мы не защищали семью, то что мы делали? Я был так устроен, и к счастью, он понимал. Но несколько раз назвал меня упрямым.

– Я могу согласиться в какой-то степени, – произнёс он, когда официант принёс нам новые напитки. – Я испытывал ощущение… неправильности, наверное, с шестнадцати лет, когда увидел тебя в совсем новом свете, – он сделал паузу и макнул кусочек хлеба в свой рататуй. – Но учитывая всё остальное, полагаю, то, что я хотел с тобой большего, было не такой уж проблемой.

Я хотел узнать это «всё остальное». Было что-то помимо потери нашей семьи.

– Я понимаю, – я наколол на вилку остатки лосося и салата и сунул в рот. – Значит, вся эта хрень с Никки была попыткой двигаться дальше, верно?

– Ну, да, – он заёрзал на стуле. Эта тема была для него некомфортной. – В этом я допустил ошибку, – он выгнул бровь и слегка улыбнулся мне. – Уверен, как и ты со всеми своими одноразовыми любовницами.

– Ауч, – я кашлянул, хохотнув. – Туше, – я покачал головой и вытер губы. – Я особо этого не помню. Просто ходил напиться, а потом… Пил ещё больше, когда не мог выкинуть тебя из головы.

– Я нахожу в этом странное удовольствие, – с улыбкой сказал он мне. – Я так ревновал.

Я чувствовал себя плохо, потому что знал это чувство.

– Со мной то же самое. Видеть тебя с тем ублюдком… Боже, я от этого кипел, – я сделал глоток пива. – Пока мы на этой теме, наверное, я должен тебе рассказать, что произошло в последний день съёмок в ЛА.

Он закатил глаза и откинулся на спинку стула, наевшись.

– Ты имеешь в виду, когда ты угрожал внести его в чёрный список киноиндустрии? Он мне рассказал.

А, хорошо.

– И я выполнил обещание.

– Хочешь сказать...

Я кивнул.

– Перед нашим перелётом я сделал несколько звонков. Найти работу для него не невозможно, но он может попрощаться с крупными студиями, – и я даже не сожалел. – Он угрожал мне, Джулиан. Я плохо на это реагирую. Я хочу, чтобы мы ходили на свидания на публике, как сейчас… – я махнул рукой на наше окружение. – Но это всегда будет на моих условиях – или на наших, очевидно. Об этом дерзком засранце нужно было позаботиться, – увидев, что у него осталась еда, я указал на его тарелку, которая стояла рядом с моей. – Ты будешь это есть?

Он весело покачал головой.

– Угощайся.

Я выловил то, что осталось от его ребрышек ягнёнка и начал уплетать рататуй и хлеб.

– Я с ним расстался, знаешь, – он сжал моё бедро. – Поэтому пришёл на вечеринку в ЛА пьяным. Я позвонил ему, чтобы сказать, что больше не хочу видеть его в своей жизни, и он почувствовал необходимость сказать мне, что я жалок, раз волочусь за тобой. Наверное, это задело струну. Или одиннадцать. Так что я немного выпил.