Текст книги "Ноа (ЛП)"

Автор книги: Кара Ди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

На следующий день на площадке мы закончили пораньше, так что после ужина в отеле с Джулианом и членами съёмочной группы, с которыми больше всего сблизился, я захватил самое основное, что заказал. Затем мы с ним сели в такси до Трокадеро, что, по моему мнению, было лучшим местом с видом на Эйфелеву башню.

Сады расплывались по холму, который располагался прямо перед башней, с газонами по обе стороны и фонтаном, эффектным и, конечно же, фаллической формы. Это была Европа.

– Ты скажешь мне, что в рюкзаке? – спросил Джулиан.

– Романтическая хрень, – я усмехнулся ему и сжал его руку.

Он хохотнул и поцеловал моё плечо.

Наверху ступеньки были заняты туристами, но толпы немного редели, пока мы спускались. Проверив часы, я увидел, что мы только что пропустили ежечасный спектакль, когда башня блестела как камень на пальце какой-нибудь голливудской дивы, но это было ничего. У нас было время.

– Устал? – пробормотал я, видя, как он зевает.

Я загонял его на площадке, но он справлялся с этим как чемпион и был хорош в том, что делал. Когда я не нуждался в нём, он продолжал близко работать с Теннисоном, писал и сочинял музыку, так что спал не намного больше меня.

Он криво улыбнулся.

– Немного, но это по большей части послеобеденная кома.

Что ж, у меня был десерт к тому времени, как он будет готов.

– Это место кажется хорошим, – я кивнул подбородком на пустое место на газоне.

Это был Париж, так что очевидно, мы не были здесь единственной парой. Незаконные уличные торговцы продавали розы и фальшивое шампанское, что многое говорило о туристах вокруг нас.

Я сел на траву и подвинулся так, чтобы он сел между моих ног. Он опустился с довольным вздохом, и может быть, он проводил слишком много времени с Блу. Он мурчал как чёртов кот, когда прислонился спиной к моей груди.

– Это идеально, – он достал свой телефон и сделал несколько фотографий большой башни, пару фотографий фонтана справа от нас, будто хотел с этим покончить.

Я сделал то же самое, чтобы сосредоточиться на нём. Затем достал из сумки покрывало и накинул его на нас. Это отчасти прикрывало Джулиана, и он одобрительно замычал и прижался ближе.

– Ты всегда был романтиком? – тихо спросил он.

– Хмм, – я делал много чего романтического для Эммы. Несколько раз я оказывался в отношениях, неважно насколько коротких, когда наслаждался заботой о другом человеке. Даже любил их баловать в какой-то степени. Но я полагал, что с Джулианом всё было иначе. Это касалось меньше его и больше нас обоих. – Наверное, и да, и нет. Ты важнее, – я прижался губами к его виску.

Джулиан вздрогнул и наклонил голову назад, чтобы посмотреть на меня. Я давно не видел столько неуверенности в его глазах, так что это меня напрягло.

– Ты в порядке?

Он закусил губу и сел.

– Я чувствую себя чёртовым обманщиком. Я хочу быть с тобой открыто, как ты со мной, и не переживать ни о чём... – он повернулся боком, чтобы сидеть лицом ко мне, и чтобы было удобно на склоне холма. – Меня сдерживает одно дерьмо, так что... возможно, пора сорвать пластырь. Потому что меня это отчасти убивает.

Я зацепился за то, что он сказал о желании быть со мной открыто. Это держало меня в здравом уме, пока он обдумывал, что нужно сказать.

Я предполагал, что это касается его прошлого.

– Что бы это ни было, всё не может быть так плохо, малыш.

Ирония от меня не укрылась. Я долго время хотел, чтобы он открыла, и всё же эгоистичная часть меня сейчас надеялась, что мы сможем забыть обо всём и будем двигаться дальше.

– Есть кое-что плохое. По крайней мере, для меня, – он потянул за локон волос, которые упали на глаза. – Но ты на самом деле прав. Я делал всё хуже, чем было – или есть. Я поступал так с собой и поплатился за это.

Я ждал продолжения и поставил рядом с нами две банки газировки, пока он боролся с собой. И это сработало. Эгоистичная часть меня заткнулась. Как только он выговорится, я смогу, наконец, помочь ему пройти через это. К этому всё и шло. Я не хотел, чтобы он носил в себе это дерьмо.

– Меня травили в школе, – признался он. – Даже до того, как мы переехали в Германию. Одноклассники называли меня неженкой, и я не увлекался спортом, как другие мальчики. И это продолжилось, когда мы переехали, так что в какой-то степени я был уверен, что со мной что-то не так.

Меня это злило. Как и всегда с травлей.

Зная Джулиана, который никогда не хотел мешаться, он скрывал это от Джеймса и Миа.

– Я был отчасти недоростком, – продолжал он, рассеянно дёргая траву. – К тому времени, как я заподозрил, что я гей, Джей Джею было пять или шесть. Он бежал к телевизору, когда папа смотрел футбол, у него были такие же увлечения, как у тех мальчиков, которые травили меня, и папа светился каждый раз, когда Джей Джей был с ним в одной комнате.

Это сшибало с ног. Я помнил, что когда-то говорил с Джейсом. Он всегда переживал о том, как Джулиан вписывается.

Джулиан слабо усмехнулся.

– Джей Джей был младшим. Папина гордость и радость. Я был старшим ребёнком-эмо, который только хотел играть на пианино.

Я сжал его руку.

– Пожалуйста, скажи мне, что знаешь, что Джеймс гордился и тобой тоже.

Он кивнул и опустил взгляд.

– Как я сказал, я сам с собой это сделал. Я говорил об этом с доктором Кендалл, и она помогла мне понять. Папа предпочитал Джей Джея не потому, что тот начал играть в футбол. Просто ему это было ближе, чем я и моя музыка.

Это имело смысл, но не стирало боль, которую носил в себе Джулиан.

– Я не отдавал им должное, – он сглотнул и убрал руку от моей. – Мама и папа приходили на каждый концерт и в каждое кафе, где я играл, но я уже всё решил. Я не мог перестать думать, что со мной что-то не так, так что изо всех сил старался быть таким же счастливым, как Джей Джей. И в итоге Линда. Я держал всё в себе.

Он потянулся за одной из банок газировки, но не открыл её. Вместо этого он водил пальцем по крышке и выглядел слишком встревоженным, по моему мнению.

– В универе у меня был парень, и мы вроде как жили вместе, – он прочистил горло. – Это у меня было не впервой, но он первый, кто хотел, чтобы мы встречались открыто. У него были такие же проблемы, но он хотел к терапевту и был готов прояснить всё с родителями. А я нет. Я застыл, и понятно, что он расстался со мной, когда я отказался.

Если мои подсчёты были верны, ему тогда было около восемнадцати или девятнадцати. Ещё пару лет до того, как он начал принимать антидепрессанты.

– После этого я стал мудаком, – он скорчил гримасу. – Я закрылся ещё больше, напивался, сделал татуировку и довольно быстро её расширил, сделал пирсинг. Я начал курить, уходил на все выходные и встречался с кем-то только на одну ночь, – он поморщился. – Я взял академический отпуск, из-за чего мама переживала как сумасшедшая. Мы с папой ругались, потому что... ты знаешь, ему не нравилась моя вторая специальность. Изучение музыки он понимал. Искусство не особо. И он был зол, когда я на год ушёл в отпуск.

Сегодня Джеймс бы понял. В нашей индустрии всё смешивалось вместе – искусство, музыка, кино. Он был беспокойным родителем. Я уже говорил Джулиану, как отреагировал мой папа, когда я пошёл изучать кино. Старик чуть не обделался.

– Ты говорил об этом с Кендалл? – пробормотал я.

– Да, – он кивнул. – Папа всего лишь переживал. Конечно, тогда это переводилось как то, что он не был доволен мной или тем, кто я есть. Я был такой лажей.

– Эй, – я приподнял его подбородок, чтобы он посмотрел на меня. – Ничего подобного. Ты был ребёнком, Джулиан. Стоило ли тебе открыться своим родителям? Чёрт, да. Но ты держал всё в себе не просто так, ради смеха и шуток. И родители постоянно лажают. Все делают ошибки. Готов поспорить, они могли попробовать с тобой другой подход, но вы все делали то, что могли. Да?

Он тяжело выдохнул и снова опустил взгляд на траву.

– Теперь я это понимаю. Только хотелось бы знать это раньше.

Глядя на него, я мог сказать, что он не закончил. На него давило что-то ещё.

– Расскажешь?

Он резко кивнул.

– Да. Эм. Так вот, я перестал жить пагубно в прошлом году. У меня был депрессия, и я встречался с терапевтом. Это отчасти помогло. Я сосредоточился на учёбе и отдавал всё, чтобы получать хорошие отметки. Ещё я начал набираться смелости, чтобы раскрыться перед мамой и папой. Несколько раз меня тошнило от переживаний, и я зажимался, когда пытался им рассказать. Так что пообещал себе сделать это после выпускного.

Ему так и не выдался шанс. Он выпустился в мае, а наша семья умерла в июне.

«Чёрт».

– Я был в доме мамы и папы, когда услышал об аварии, – он сделал паузу, явно от боли. Он сжал свой живот, и его глаза наполнились слезами. Это убивало меня к чёртовой матери. Как плохо всё могло быть? – Боже, я себя ненавижу, – он закрыл лицо руками, и я напрягся. – Клянусь, я этого не хотел, Ноа.

– Чего не хотел? Ты должен мне рассказать, малыш, – я попытался притянуть его ближе, но он не поддался.

– Я почувствовал облегчение, – проскулил он в свои руки. – Моей первой мыслью, когда я узнал об аварии, было то, что больше не придётся им ничего рассказывать. Я был облегчён.

«Господи, чёрт возьми».

Я не мог объяснить свою реакцию на это. Во мне разыгралась буря эмоций. Я был в шоке, но это имело смысл. Мне было грустно за него. Я его понимал. Я испытал облегчение, всё узнав. Я чувствовал себя ужасно из-за того, что он носил это в себе больше года, а я истерил из-за своего влечения к нему.

– Иди сюда, – на этот раз я не принял «нет» за ответ. Я притянул его ближе к себе и обвил его руками.

– Я не хотел этого, – прохрипел он. – Это была всего секунда. Мне так чертовски жаль, Ноа...

– Шшш, – я прижался губами к его макушке и крепко его сжал. – Я знаю, Джулиан. Поверь мне, я знаю.

Я тяжело выдохнул, медленно раскачивая его. Это успокаивало, и мне нужна была минута, чтобы собраться. Мы могли продолжать так вечно и носить в себе вину, которую не должны были. Чёрт, я чувствовал себя чертовски виноватым за то, что не заставил его рассказать мне всё раньше. Но это подразумевало, что он не был взрослым, который может сам принимать решения.

Всё было так, как было. Мы могли только действовать отсюда.

– Я увидел это в новостях, – пробормотал я в его волосы. – Я был в частном зале ожидания в аэропорту Санта-Моники. Я только приземлился, и Теннисон и Дэниел пытались добраться до меня раньше, чем я узнаю об аварии откуда-то ещё, – воспоминания того дня были в лучшем случае размытыми, но я не мог забыть свою первоначальную реакцию. – Я рассмеялся, Джулиан.

Он всхлипнул и замер.

– Ч-что?

– Это было слишком тяжело осознать, – ответил я. – Я сидел в баре и увидел по новостям съёмки из Флориды. И я рассмеялся.

Некоторое время Джулиан ничего не говорил, и я был не против. Пока он не отстранялся, он мог молчать весь чёртов вечер, если хотел.

По садам прошлось тихое бормотание, когда Эйфелева башня начала блестеть миллионами огней. В какой-то момент плед упал с моих плеч, так что я подхватил его и накинул на наши с Джулианом ноги.

– Ты не расстроен из-за меня? – в его тоне была нервозность, его голос был тихим, но хриплым от слёз. – Я бы понял, если бы ты расстроился.

– У меня нет причин расстраиваться, – я откинулся назад, опираясь руками на газон. – Ты злишься, потому что я рассмеялся?

– Конечно нет. На самом деле, это довольно обычно, смеяться, а не плакать, когда кого-то теряешь.

– Знаю, – я улыбнулся и снова поцеловал его в макушку. – И учитывая, что ты годами прятал часть себя, не удивительно, что первым делом ты подумал об этом.

Он повернул голову и уткнулся лицом мне в грудь.

– Ты говоришь как доктор Кендалл.

Я тихо хохотнул.

– Не говори ей это. Она обидится.

– Ни за что, – он наклонил голову и коротко мне улыбнулся.

Видя его лицо, я погладил его по щеке и убрал последние остатки слёз.

– Красота, – я наклонился и поцеловал его в лоб. – Я рад, что ты мне всё рассказал, Джулиан.

Он вздохнул и закрыл глаза.

– Я чувствую себя странно из-за этого. Я всё ещё переживаю, но мне говорили, что может потребоваться некоторое время, чтобы наладить новое поведение, – он протянул руку над моей ногой и открыл свою газировку. – Я честно думал, что ты будешь злиться на меня. И этот последний месяц... ты был таким чертовски милым и ласковым...

Я мог заполнить пробелы. Я пытался сблизиться с ним, а он думал: «Если бы ты только знал правду». Не удивительно, что он был как пугливое животное. Но я знал правду. Я знал о Джулиане чертовски много, и это ничего не меняло. В любом случае, не в негативную сторону.

– Ноа? – он немного приподнялся и посмотрел на меня.

Я наклонился вперёд и игриво прикусил его нос.

– Что такое?

Он улыбнулся и покачал головой.

– Я люблю тебя. Вот и всё.

– Боже, – я поперхнулся. Я не ожидал этого прямо в данный момент. Я отчасти знал, что это за углом... Но чёрт меня подери, этим он бил по чувствам. – Иди сюда, малыш, – я дёрнул его ближе и крепко поцеловал. Знать, что он чувствует то же самое, было неописуемо. Намного напряжённее, чем всё, что я испытывал раньше. – Я тебя тоже люблю. Ты даже не поверишь, насколько.

Джулиан простонал в поцелуй что-то неразборчивое и сцепил руки за моей шеей.

Глава 19

Две недели спустя

– Стоп! – рявкнул я. Повернувшись к своему помощнику по сценарию, я снял наушники и спросил, что на неё нашло, чёрт возьми.

– Я просмотрела материал сцены, которая вела к этой, и нам нужно изменить порядок картин, – поспешно ответила она.

Я посмотрел через дорогу, где Софи и мужчина, который играл брата Эйприл, держали три больших холста, которые Эйприл нарисовала для сына. У каждого была своя тема. С приглушённым граффити, используя пастельные тона вместо яркого неона, Эйприл рассказывала свои истории одну за другой. Любовь. Предательство. Мечты. Ложь. Заговоры...

Её ошибочное наследие.

– Чего ты ждёшь? – спросил я. Часы тикали.

Когда помощник по сценарию побежала исправлять свою ошибку, я поговорил с Люсией о том, чтобы на следующей неделе она взяла вспомогательную операторскую группу, чтобы снять разные уровни. Я работал практически только с братом и бывшим парнем Эйприл, так что это должно было быть тихо, и я мог справиться без Люсии.

– Ноа! – услышал я зов Теннисона.

– Да? – я развернулся и увидел его возле трейлеров. – В чём дело?

– Мне нужна минута твоего времени.

Должно быть, было что-то серьёзное, раз он прервал съёмку, так что я подошёл к нему, и он открыл дверь в трейлер, которым пользовалась Софи.

– Я совсем недавно говорил с Ашером, – он пошёл в мягкий уголок и поправил ноутбук, чтобы я видел экран. – Западное побережье на ушах, и это разлетается как лесной пожар.

Я посмотрел на заголовок сайта сплетен, в груди стало тесно от злости.

«Режиссёр нового фильма Софи Пирс находит любовь со своим племянником!»

– Вот чёрт, – я провёл рукой по волосам и достал свой телефон. – Не могу в это поверить. Мы должны на сегодня закончить, чтобы устранить последствия, – когда моя кровь начала кипеть, я написал Джулиану, чтобы он тащил свой зад сюда. – Чёрт побери... – моя челюсть напряглась, и я чуть не швырнул телефон в ближайшую стену.

От этого Джулиан мог сорваться. Он ещё не рассказал своим бабушке и дедушке. Мы с ним встречались ещё не официально, решив рассказать ближайшим друзьям после окончания съёмок.

– Всё будет в порядке, Ноа, – Теннисон сжал моё плечо. – Мы возьмём пару дней выходных, чтобы добраться до дна. Похоже, это кто-то из своих.

– Что ты имеешь в виду? – пробормотал я, моя челюсть сжалась от мысли о конкретном ублюдке, который мог выдать информацию прессе.

– Мы никак не шумели об этом проекте, – он наклонился над ноутбуком, где выскочило ещё больше статей о нас с Джулианом. – Я хочу продать фильм на Сандэнс или в Каннах, так что места съёмок и даты не просочились. Найти Софи не очень сложно; повсюду стервятники. Но... – он посмотрел на меня, выгнув бровь.

Я кивнул. Наши площадки были чисты от прессы, что ограничивало варианты того, как узнать, кто чёртов режиссёр её нового фильма. В киноиндустрии люди всегда знают больше. Между студиями и разными компаниями, вовлечёнными в съёмки фильмов, общение шло постоянно, хотя обычно оставалось внутренним. Только если это не был намеренный слив информации, или огромный скандал со звездой.

Ещё были предполагаемые друзья. Или бывшие парни...

Но даже если так...

– Я не достаточно знаменитый для этого, – сказал я ему. – Я не вызываю интерес у публики.

Поэтому мы с Джулианом не смущались свободно проявлять чувства в Париже. Всем было плевать.

– Теперь знаменитый, – он щёлкнул на страницу, где были фотографии нас с Джулианом. – Во-первых, поздравляю, – он криво улыбнулся, с искрой искреннего веселья в глазах. – Вы двое явно влюблены.

Я наклонил голову, изучая фотографии. Какие-то зернистые, но достаточно чёткие. Они все были сделаны несколько дней назад. Мы с Джулианом ужинали в очередном бистро, и мы сидели на улице. На фотографиях мы смеялись, сидели близко, держались за руки, несколько раз целовались... На последней я помогал ему сесть в такси.

Если бы на кону не стояло так много, я бы мог посмеяться или сказать, что мне плевать. И мы действительно выглядели вместе слащаво и романтично. Но я не знал, как отреагирует Джулиан, и это не было хорошей рекламой для фильма.

В прессе мои отношения с Джулианом выглядели плохо. Невежественные ублюдки увидят инцест или то, что взрослый мужчина пользуется молодым парнем. Я не был чертовски старым, но сорок один против двадцати четырёх могло показаться очень плохим.

– Это может всё разрушить, Теннисон, – мне пришлось это сказать, потому что он относился к этому слишком легко. Может, до него не доходило, хотя в этом не было никакого смысла. – Есть скандалы, а есть скандалы. Это не такой, который привлечёт к фильму больше людей.

– О, к чёрту, – он сел за столик и сделал глоток своего кофе. – В худшем случае, мы затихнем и подождём следующего сезона. Так или иначе, я не верю, что это вообще сильно повлияет на фильм. Возможно, на следующие несколько недель или около того, но Голливуд быстро всё забывает.

Раздался стук в дверь, и я впустил Джулиана, в то время как на меня нахлынула волна отвращения.

– Я оставлю вас наедине, а затем поговорим в отеле, – сказал Теннисон.

*** 

Это становилось нелепо.

Джулиан смотрел на ноутбук пол вечности.

«Или десять минут».

Он переходил от статьи к статье и читал сплетни о нас. Я даже не читал этот бред. В любом случае, наверное, там была ложь.

– Здесь говорится, что ты соблазнил своего племянника, – пробормотал он. – Ты воспользовался моей скорбью после смерти нашей семьи, чтобы затащить меня в постель.

Я тяжело вздохнул и сел напротив него.

– Мне плевать на всё это. Я беспокоюсь только о том, что ты чувствуешь.

Он скорчил гримасу и перешёл на очередной сайт сплетен.

– В основном, я слабый ребёнок, который не может постоять за себя, а ты извращённый дядя, который на меня охотится. Замечательно, – он покачал головой, наконец поворачиваясь ко мне лицом. – Ты ждёшь, что я психану.

– Твои бабушка и дедушка...

– Я знаю, – он сглотнул и отвёл глаза от экрана. – Я не хотел, чтобы они так узнали, и я ведь не могу сесть на следующий же рейс, чтобы их увидеть. Нам здесь снимать ещё месяц.

– Ты можешь делать, что захочешь, – мягко сказал я ему. – Семья стоит на первом месте...

– Для меня на первом месте ты, – его тон был мягким, но он твёрдо выдержал мой взгляд и не отвёл глаза. – Не уверен, что ты это понял.

Может и нет. Это было сложно осознать, сложно понять, что я был так важен для кого-то.

Казалось, что лучше начать этот разговор сначала. Я встал и присоединился к нему на его стороне столика, обхватил руками его лицо и прижался к его лбу своим.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Он нахмурился, но не отстранился.

– Нет... Дело в том, чего хотим мы.

В его словах был смысл. Дело касалось нас. Но даже если так, они были не моими бабушкой и дедушкой, а его.

– Я это понимаю, малыш. Правда. И может быть, я даже нуждался в напоминании, – я убрал волосы с его лба. – Но это не мои бабушка и дедушка. Так что я хочу сказать, что буду с тобой на каждом шагу пути, но ты должен сказать мне, как хочешь с этим разобраться.

Он нахмурил брови и опустил взгляд, думая об этом.

– Как я и сказал, я... мы... не можем следующим же рейсом полететь в Питтсбург. Так что я не знаю. Но пока мы справляемся со всем вместе, мы разберёмся.

Я кивнул.

– Вместе.

Он криво улыбнулся и быстро меня поцеловал.

– Признайся, ты думал, что я сорвусь.

– Возможно... – я посмеялся, более облегчённый, чем мог сказать. – Сейчас мне как никогда есть что терять.

На этот раз он поцеловал меня глубже и задержался. Я накрыл ладонью его щеку и коснулся кончика его языка своим, зная, что это слишком быстро может выйти из-под контроля. Я чертовски переживал, а теперь, когда мог расслабиться, хотел его облапать.

– Ты ведь знаешь, кто это сделал, да? – он забрался ко мне на колени и оседлал меня, его музыкальные пальцы чесали мой скальп, пока он целовал меня крепче. – Или, может, я слишком много предполагаю.

– Нет, у меня есть вполне хорошие подозрения. Уверен, у тебя тоже, – к чёрту сдерживание, к чёрту время. Я усадил его на свой член и ни черта не возражал, когда он начал расстёгивать мой ремень. От него у меня каждый грёбаный раз сносило голову. – Сегодня мы должны рассказать своим ближайшим друзьям. Теннисон хочет поговорить, когда мы вернёмся в отель.

– Хорошо, – он нервно сглотнул, и я быстро оборвал его мысли. – Эм... – он простонал, когда я высвободил его член из штанов и крепко сжал. – Что... что нам делать с Никки, если это он?

Это было легко.

– Я закопаю его к чёртовой матери.

*** 

В тот вечер мы с Джулианом пришли в номер Теннисона и Софи. Он был на том же этаже, и мы по дороге прошли мимо помощника Софи, который вёл детей поесть мороженого.

Я едва успел постучать, когда Теннисон открыл дверь, с уставшим видом, но с той же кривой улыбкой, которая практически была его запатентованным выражением лица.

– Проходите, вы двое, – он открыл дверь шире и отошёл в сторону. – Заранее простите за мою боевую жёнушку. Она только что узнала, что я уже некоторое время знал о вас.

Я усмехнулся и сжал его плечо.

– Но я готов поспорить, что секс будет чертовски потрясающим.

Он подмигнул.

Проходя мимо него, я схватил Джулиана за руку и направился к диванам в гостиной. Софи сидела на одном из диваном с планшетом, только выйдя из душа, судя по халату и мокрым волосам. Теннисон сказал, что она читала недавние сплетни о нас.

Она даже не поднимала взгляд, пока мы не сели на диван напротив них с Теннисоном. Она посмотрела на наши соединённые руки и фыркнула.

– Я всё ещё не могу поверить, что ты мне не рассказал, – пробормотала она Теннисону.

Он улыбнулся и приобнял её.

– Ты сделала бы то же самое, принцесса. Даже не отрицай это.

Она нахмурилась, но ничего не сказала.

– Я поставил его в это положение, милая, – терпеливо сказал я ей. – Если ты хочешь на кого-то злиться, то злись на меня. Не на него, – я бросил взгляд на Теннисона. – Если бы не этот гадёныш, я бы потерял свой рассудок.

Джулиан нежно сжал мою руку.

Теннисон наклонил голову в мою сторону, просто подтверждая. До напористого и довольно упрямого в своей профессии – каким он и должен был быть – вне площадки он был до нелепости скромным. Он не очень хорошо воспринимал похвалу.

– Я серьёзно, приятель.

Он нахмурился.

– Я не так много сделал.

Я вздохнул и перевёл взгляд на Софи.

– Стукни его или ещё что.

Теннисон рассмеялся, и для Софи стало невозможно продолжать дуться. Она спрятала улыбку за воротом своего халата и закатила глаза. Я мог понять, что она может сказать намного больше, но надеялся, что она знает, что сейчас не время.

– Итак... теперь мы говорим об этом медийном балагане? – я закинул руки на спинку дивана. Но мне нужен был физический контакт, так что не потребовалось много времени, прежде чем мои руки нашли шею Джулиана. – Судя по тому, каким уставшим ты выглядишь, Райт – без обид – полагаю, ты без остановки висел на телефоне с тех пор, как мы ушли с площадки, – я рассеянно гладил Джулиана по шее и играл с мягкими локонами его волос. – Кто в курсе?

– Весь мир? – Софи приподняла бровь.

Я хохотнул. Действительно. Плохо выразился.

– Я сегодня сделал... несколько звонков, наверное, – Теннисон наклонился вперёд и поставил локти на колени. – Хорошие новости в том, что это быстро стихнет. Люди Ашера немного покопались в этом, и похоже, мы видим единственный источник, который больше ничего не скажет.

Мы с Джулианом быстро переглянулись, прежде чем он прочистил горло и повернулся к Теннисону.

– Мы уверены, что за этим стоит Никки, – тихо сказал он.

– Твой бывший? – Софи наклонила голову.

Я стиснул зубы.

Джулиан кивнул.

– Да. Мы с Ноа перед этим разговаривали, и это единственный вариант, о котором мы думаем. Он знал место съёмок, когда мы здесь будем, кто мы и так далее. Ещё он злится из-за того, что потерял шанс пробиться дальше в индустрии.

Я оттолкнулся от этого и объяснил Теннисону и Софи те вещи, которые произошли с Никки. Мотив определённо был, и они это видели, даже до того, как я закончил рассказывать им, как Никки угрожал нас раскрыть.

Теннисон прочистил горло, когда я закончил.

– Итак, законные действия...

– К чёрту, – сказал я. В любом случае, мы мало что могли сделать. – Я уже включил его имя в чёрный список главных студий. К тому времени, как я закончу, ему повезёт, если его наймут флаффером (прим. специальная персона, в обязанности которой входит приведение мужчин-актеров в «боевое» состояние во время порносъемок и постоянное поддерживание их в этой кондиции).

– Дежа вю, – Софи усмехнулась и толкнула локтем Теннисона.

Я помнил. Один из моих прежних соседей цеплялся к Софи, до того как они с Теннисоном сошлись. Затем всё немного взорвалось, и Теннисон угрожал уничтожить карьеру этого парня в физиотерапии, чтобы в итоге он стал делать массаж порнозвёздам или что-то такое.

В ту ночь я был пьян, но невозможно было забыть, как Теннисон Райт из спокойного и хладнокровного стал кипящим и диким.

– Тот засранец напросился, – пробормотал он. – Но мне не пришлось выполнять свои угрозы. Этот Никки кажется совсем другим, – он скользнул взглядом в нашу сторону. – Оставь это Ашеру, и считай, что карьера Никки в этой индустрии окончена.

Я слегка кивнул, благодарный.

– Мы сначала немного покопаемся, на всякий случай, но мы уже довольно уверены.

Кто ещё это мог быть? Мы не могли полностью исключить случайных незнакомцев; странное дерьмо делало людей злобными и завистливыми. Но они должны были иметь доступ к информации, чтобы раскрыть так много. Джулиан показал мне немного, так как я не потрудился прочитать что-то конкретное, и мало какие «источники» могли сказать, что видели нас с ним целующимися после вечеринку по поводу дня рождения в ЛА.

Мы знали, что Никки был знаком с водителем, который отвозил нас домой в ту ночь, когда мы были так небрежны.

– Кстати, если Ашер получит сценарий с доставкой пиццы, скажи ему, что это потеря времени, – сказал я. Это должно научить водителя держать рот на замке и уважать чужое пространство.

Теннисон нахмурился.

– Ладно...?

– Длинная история, – отмахнулся я. – Что касается работы, как мы справимся с рекламой для фильма?

Он быстро перешёл к этой теме.

– Я поговорил с несколькими журналистами, включая публицистов Софи, и они все согласились на том, чтобы это игнорировать. Всё стихнет, и я не отдам фильм в Канны до дедлайна в марте следующего года, – это было хорошо. Следующие восемь месяцев по Голливуду будет ходить множество сплетен. – А ещё, если нас выберет комиссия, – продолжил он, – Сейдж предлагает дать краткое интервью, – он говорил о публицисте Софи, одной из самых яростных и опытных в индустрии. – Она сказала, что это не проблема, и щебетала что-то о нетрадиционной любви в Голливуде.

– Демонстрация, чтобы напомнить людям, что это стоит праздновать, – вставила Софи. – Таким образом, это может заткнуть большинство критикующих ублюдков, прежде чем они даже откроют свои рты.

– И мы сможем насладиться Каннами без проблем над головами, – закончил Теннисон.

Я медленно кивнул, мысленно добавляя, что будет легче продать фильм большой студии, если Голливуд не будет считать меня грёбаным извращенцем.

Защищаться из-за того, кто я есть, не казалось мне правильным, но я переживу. Так всё работало в нашей индустрии. Если ты достаточно знаменитый, частное пространство не будет дешёвым.

Может быть, Софи приняла мою тишину за что-то негативное, потому что заговорила снова.

– Не переживай, Сейдж тактичная. Ты это знаешь. Теннисон недавно с ней созванивался, так что я слышала, как она сказала, что может добавить много пар. Внимание будет сосредоточено не только на вас. Она чертовски креативная.

– Нет, всё в порядке, – заверил я её. – Это маленькая цена. Я ценю вас обоих за это, – я прижался губами к виску Джулиана. – Что ты думаешь?

– Никаких возражений, – он заёрзал на месте и сжал мою ногу. – Я ещё не знаком с тем, как работает Голливуд, но одно интервью звучит не слишком ужасно.

Я слегка улыбнулся, зная, что он, наверное, слегка поражён. Но мы со всем разберёмся. Кроме того, он несомненно переживал больше о своих бабушке и дедушке, чем об остальном мире.

Честно говоря, я тоже.

Мы уже решили, что будет лучше связаться с родителями Джеймса по телефону – вскоре. У нас действительно не было другого варианта. Мы не могли покинуть площадку.

– Мы уже закончили говорить об этом? – Софи посмотрела на всех нас. – Я едва смогла это осмыслить. Серьёзно, Ноа... ты влюблён. Я никогда в жизни тебя таким не видела. Я должна была понять раньше. В смысле, брось! Я говорила об этом в первый раз за ужином, когда Джулиан переехал в ЛА. Помнишь, я тебе писала? – я рассмеялся, помня очень хорошо. Она сказала, что мы очень хорошо знаем друг друга. – Это нужно отметить – как только вы оба исчезнете из моего чёрного списка, конечно же.

– Не спрашивай, – усмехнулся Теннисон.

Я глупо проигнорировал это и приподнял бровь, глядя на Софи.

Она фыркнула, потому что была хороша в этом.

– Ну, во-первых, я эгоистично раздражена, потому что вы не сказали мне раньше... Заткнись, милый, – она бросила взгляд на Теннисона. – Я знаю, знаю. Это большое дело, им нужно было разобраться, бла-бла, я понимаю. Поэтому и эгоистично. Боже, – она выдохнула, а Теннисон и Джулиан посмеялись. – И, во-вторых, Ноа и Джулиан в моём чёрном списке потому, что в моём трейлере пахло сексом не из-за меня.

– О боже, – Джулиан закрыл лицо руками.

Теннисон улыбнулся, а я поморщился, прежде чем веселье взяло верх.