Текст книги "Лекарство для разбитых сердец (ЛП)"

Автор книги: К. Уайт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Глава 35

Нэнси сложила пакет для денег и убрала его в сумочку.

– Ты еще выращиваешь баклажаны «Черный красавец»? – спросила Милли Уотсон, кассир в Орегонском национальном банке, вручая Нэнси квитанцию на вклад.

– В этом году не сама. Я наняла девушку, но да. У нас есть немного.

– Мне нужно зайти и выбрать несколько штучек. Из них получаются лучшие сэндвичи.

– Заходи и выбирай, – сказала Нэнси. – И прихвати парочку для мамы.

– Обязательно. Хорошего дня.

Нэнси почти пересекла мраморный пол вестибюля, когда в дверь вошел доктор Вернон.

– Нэнси Толлер.

– Привет, Шерман. Как дела?

– Не могу перестать улыбаться. А у тебя как?

Нэнси улыбнулась. Шерман Вернон использовал эту шутку больше тридцати лет.

– Все хорошо. Наслаждаюсь погожим солнечным деньком, хотя не против небольшого дождика.

– Небось ждешь ливня, а? Вечно я не в ладах с фермерами и садовниками, которые хотят сменить такую прекрасную погоду на дождь.

– Я постоянно хочу воды для огорода, но сейчас я бы хотела проливной дождь, чтобы помочь потушить все эти пожары. Только чтобы он не принес с собой молнию.

Шерман выглядел удрученным.

– Теперь ты пристыдила меня и заставила надеяться на дождь. Конечно, нам нужна любая помощь. Кажется, будто весь запад Соединенных Штатов охвачен огнем. Твой племянник там?

Нэнси кивнула:

– Он сейчас в Вашингтоне. Уже больше двух недель. Тушит пожар в Оканогане.

– Надеюсь, он вернется невредимым.

– Спасибо, Шерман. Передавай привет Сьюзан.

Нэнси уже была готова уйти, когда Шерман остановил ее, легко коснувшись руки.

– Как твоя...не уверен, как ее называть. Она твоя квартирантка?

– Селия? Да, она моя квартирантка. Она помогает мне с огородом в этом году в обмен на жилье.

– Да.

По его тону Нэнси поняла, что он уже в курсе их соглашения. Почему Шерман ее расспрашивает? Селия сообщила ему больше, чем Нэнси. Ей подумалось, что она могла бы застать Шермана врасплох и выведать что-нибудь новенькое. Наверное, она могла бы притвориться, что Селия уже рассказала ей о ребенке.

– Селии вроде бы получше. Знаешь, я привозила ее на прошлой неделе. Стресс, усталость и... ты понимаешь.

Нэнси показалось, что на его лице промелькнуло выражение подозрительности, но оно быстро пропало.

– Передай ей пить побольше воды. В такую жару обезвоживание всегда представляет опасность.

– Передам.

Шерман помолчал, прежде чем продолжить.

– Она смелая девочка. – Он бросил взгляд на часы. – Я, пожалуй, пойду. Сьюзан пригласила на ужин сестру с семьей, так что мне лучше не опаздывать.

Нэнси осталась стоять, удивленная его похвалой Селии, прежде чем пришла в себя и ответила:

– Тогда иди. Хорошего вечера.

Весь вечер слова Шермана Вернона не давали ей покоя. Когда она впервые встретила Селию, у Нэнси была такая же реакция. Селия оказалась здесь одна, далеко от дома, начинала новую жизнь в городе, полном незнакомцев. Но потом эти мысли сменились другими, менее хвалительными. Беременная девушка, сбежавшая от своей жизни и обязательств, женщина с тайнами и скрытыми мотивами. Нет ничего отважного в том, чтобы сбегать украдкой и встречаться с людьми, которые не знают о твоем прошлом.

Какое мнение правильное? Верны ли выводы Нэнси или Шерман знает что-то, чего не знает она? Он выполнял свои обязательства хранить тайну Селии, и может быть, его слова и вовсе ничего не значили, но эта мысль не оставляла Нэнси. Она мучала ее, пока Нэнси смотрела, как Селия несет с огорода полный пакет мангольда (листовая свекла – прим. пер.). Грызла ее, пока они загружали посудомоечную машину. Отвлекала, пока они смотрели канал «Дом и сад».

Нэнси всю жизнь гордилась своей справедливостью. Она всегда болела за слабых игроков и, несмотря на то, что была не слишком религиозна, любила историю о Давиде и Голиафе. Она верила, что каждый заслуживает доверия, так почему же она решила думать о Селии худшее? Что в истории Селии так впечатлило доктора Вернона, чтобы он отметил ее храбрость?

Нэнси посмотрела на Селию. Несколько минут назад та задремала, положив голову на мягкий подлокотник дивана и поджав колени. Даже во сне ее лицо казалось напряженным и обеспокоенным. Нэнси знала о некоторых трудностях, которые пришлось пережить Селии, но о чем она не знает? Сердце Нэнси пронзила острая тоска. Она не одобряла того, что Селия ввела в заблуждение ее племянника, и хотела уберечь Сайласа, чтобы ему не пришлось всю оставшуюся жизнь тащить багаж Селии, но это не значит, что у нее нет сердца. Как ей остаться верной Сайласу и уберечь его от страданий и остаться доброй и великодушной по отношению к этой одинокой девочке?

Нэнси не помнила, когда еще ее разрывали такие противоречивые чувства.

Она выключила телевизор и осторожно потрясла Селию за руку, чтобы разбудить.

Селия вздрогнула и отпрянула, на ее лице отразилась паника.

– Нет. Пожалуйста, не надо.

– Селия, это я. Давай, дорогая. Если ты останешься тут, у тебя ужасно затечет шея. – Нэнси взяла Селию за руку и мягко потянула ее на ноги. – Идем-ка, уложим тебя в кровать.

Селия встретилась взглядом с Нэнси и узнала ее, паника пропала.

– Простите. Из меня вышла не очень-то хорошая компания, да?

– Нормальная из тебя компания. Как ты себя чувствуешь?

Она взяла Селию под руку и проводила ее до двери в спальню.

– Я слишком устала. – Нэнси сжала руку Селии и толкнула дверь. Прежде чем войти, Селия повернулась к ней. – Спасибо вам за все.

У Нэнси перехватило горло, так что она не могла говорить, поэтому кивнула и отвернулась. Она никогда не была плаксой, но по пути к своей комнате не могла сдержать слез.

* * * 

Июль выдался одним из самых жарких за всю историю, и весь северо-запад страдал от засухи. Три дня в неделю по утрам иссохшая почва впитывала воду, которую Селия и Нэнси направляли в оросительные каналы, тянувшиеся вдоль овощных грядок. Иногда Селия поливала, пока солнце только всходило над горизонтом, чтобы дневная жара не испарила воду, прежде чем та впитается в почву вокруг корней.

Селия взяла в сарае ящик и отнесла его к середине ряда длинных и тонких китайских баклажанов. Когда ящик заполнился наполовину, она поставила его в кузов пикапа Нэнси, принесла из сарая следующий и направилась к грядке с «Черными красавцами». Было нерационально наполнять ящики только наполовину, но доктор Вернон особо отметил, что она должна меньше поднимать тяжести и не напрягаться. Она старалась следовать его советам.

Через несколько часов она отвезет утренний урожай на фермерский рынок в Редмонде, где проведет день, продавая овощи, которые с таким трудом вырастила.

Нэнси вышла на крыльцо, когда Селия несла ящик с темно-фиолетовыми баклажанами в пикап. Она заметила наполовину заполненные ящики, но если и подумала, почему это Селия зря тратит столько полезного объема, то ничего не сказала.

– Я готовлю болтунью. Будешь?

– Нет, спасибо. Я уже съела тарелку овсянки.

Селия отнесла две маленькие корзины к грядкам с томатами и опустилась на колени перед кустами, раздвигая листья, чтобы отыскать спелые томаты. Она открутила их от стеблей, как учила ее Нэнси, и аккуратно положила в корзину, чтобы не помялись. Потом поднесла один к носу и глубоко вдохнула. Ей нравился кисло-сладкий аромат. Селия окинула взглядом здоровые зеленые растения. Она никогда не делала ничего, что требовало бы столько труда, терпения и внимания, и с каждым собранным кабачком, баклажаном или помидором испытывала гордость. Почти каждый вечер на этой неделе они ели что-нибудь, что она вырастила. Никогда еще она не чувствовала себя такой самостоятельной, добившейся успеха, созидающей.

Селия подтянула вторую корзину поближе и положила на дно полосатый красно-зеленый помидор. Наклонившись к следующему кусту, она почувствовала, как в животе словно затрепетали крылышки колибри. Ощущение было мимолетным, и Селия подумала, что ей показалось. Но снова почувствовала едва ощутимое порхание.

Она села на землю и ласково положила ладонь на то место, где почувствовала движение. Дальше по улице залаяла собака, по земле полз колорадский жук, но Селия замерла и сосредоточилась на животе, надеясь вновь уловить ощущение.

– Давай, малыш, я знаю, что ты там. Ты можешь, – прошептала она.

– Селия, что случилось? – Перепуганный голос Нэнси выдернул Селию из ее единения с ребенком. Она повернулась и увидела, что Нэнси торопится к ней. – Ты в порядке?

Селия кивнула.

Нэнси наклонилась вперед, уперевшись руками в колени и стараясь отдышаться.

– Я подумала, что ты упала.

Селия подняла руку и заговорила дрожащим от неуверенности голосом:

– Нэнси, мне так нужен друг.

Нэнси опустилась на колени рядом с ней и взяла ладонь Селии в свои.

– О, милая девочка, я знаю. Не возражаешь, если твоим другом будет старая женщина?

Глава 36

Селия сидела по-турецки в углу дивана и обнимала подушку, чтобы занять руки. Теперь, когда она почувствовала шевеления малыша, было трудно сконцентрироваться на чем-либо другом, кроме ожидания, когда же она снова ощутит это нежное порхание, но на мгновение ей нужно было сосредоточиться. Пришло время рассказать Нэнси о том, что с ней произошло, и о маленькой жизни, растущей внутри нее.

Нэнси сидела на другом краю дивана лицом к Селии.

– Я знаю, что у тебя что-то на уме.

Это было вступление, в котором нуждалась Селия. Ее охватило удивительное спокойствие. Она не планировала доверяться Нэнси, но теперь, когда они сидели здесь вместе, поняла, что в этом есть свои преимущества. Если бы она рассказала Сайласу, то переживала бы из-за его реакции. Будет ли она по-прежнему нравиться ему? Вдруг ее прошлое расстроит или смутит его? Изменит ли правда его чувства?

С Нэнси ей не нужно беспокоиться об этом. Между ними была только дружба, и, если Нэнси станет думать о Селии хуже, разочарование будет не сильнее того, с которым она и так сталкивалась всю жизнь. С Сайласом на кону стояло больше, и хотя Селия расстроилась из-за того, что неправильно истолковала его намерения, она была благодарна, что его чувства остыли раньше, чем она преподнесла ему свою душу.

– Я беременна. – Селия ожидала увидеть на лице Нэнси ужас или отвращение, но оно осталось непроницаемым. Она даже не удивилась. – Восемнадцать недель.

Нэнси ничего не сказала, только слегка наклонила голову, так что Селия продолжила, разрушая стену, за которой пряталась, кирпичик за кирпичиком, предложение за предложением.

– Моей последней приемной семьей были Джаворчеки. Когда я жила у них, мне исполнилось восемнадцать, и юридически они имели право меня выгнать, но разрешили мне остаться с условием, что я буду платить за комнату и помогать по дому. Я жила там почти год после окончания школы. Около года назад я познакомилась с девушкой – мы обе работали официантками в «Эплби», – и она хотела снимать квартиру. Я подсчитала, что могу снимать небольшую квартирку пополам с ней за меньшую сумму, чем та, что я платила Джаворчекам, так что мы стали жить вместе.

Это оказалось ошибкой. Я не знала, что она употребляет наркотики и что ее друзья будут постоянно приходить тусоваться. Иногда они оставались у нас по несколько дней, но никогда не помогали платить по счетам. Я спросила у Джаворчеков, могу ли переехать обратно к ним, но они уже подали заявление на опеку над другим ребенком, и если бы я стала жить с ними, то им не разрешили бы его взять. Что-то насчет слишком большого количества людей в доме или проживания взрослого, который не является родственником. Кэссиди – моя соседка – пыталась зазывать меня повеселиться с ними, но я напоминала себе о том, в какой бардак моя мама превратила свою жизнь, поэтому проводила большую часть своего времени у себя в комнате. Кэссиди и ее друзья не доверяли мне, потому что я не веселилась с ними. Сначала они смеялись надо мной, но потом перестали обращать внимание.

Селия теребила бахрому на подушке. Она никогда не рассказывала подробности о той ночи и не была уверена, что хочет делать это сейчас.

Секунды тянулись, пока она пыталась подобрать слова, но никак не могла найти способ описать мерзость того, что вынесла. Наконец Нэнси мягко сказала:

– Значит отец ребенка живет в Чикаго?

– Да.

– Он знает, что ты беременна?

– Нет. И никогда не узнает. Думаю, он даже имени моего не знает. Я была просто скучной соседкой Кэссиди. Я даже не уверена, помнит ли он, что сделал со мной. У него очень сильно заплетались ноги.

Нэнси скользнула ближе к Селии, и, хотя не дотронулась до нее, этот жест показался Селии даром сострадания и милосердия.

– Ты знаешь, как его зовут?

– Его зовут Дэмиен. Фамилии я не знаю.

Нэнси вздохнула.

– Это тогда ты уехала?

– Я испугалась. Он здоровый парень, и я боялась, что он сделает это снова. Так что, когда он ушел, я собрала вещи и больше не возвращалась.

– И ты одна доехала на автобусе до Систерс?

– Остаться и увидеть его снова было еще страшнее.

Нэнси накрыла ее руки своими ладонями.

– О Селия. Мне так жаль.

Селия выдавила смешок.

– Это не вы должны сожалеть. Вы были так добры ко мне. Простите, что не рассказала вам раньше. Я собиралась рассказать Сайласу перед тем, как... вы знаете. Но сегодня утром, когда я работала в огороде, я почувствовала, как шевельнулся ребенок, и я не могла удержать это в себе.

Нэнси притянула Селию в объятия. Селия почувствовала мокрую щеку Нэнси у своего виска и поняла, что Нэнси плачет.

* * * 

Селия уже выключала свет в дальнем зале, когда звякнул колокольчик на двери.

– Мы уже закрываемся, так что если... Ой... привет.

У двери стоял Сайлас. Он выглядел по-другому. Похудевшим и не брившимся как минимум месяц.

Селия глубоко вдохнула и сжала ладони в кулаки, чтобы удержаться. Сайлас выглядел хорошо, и было трудно не испытывать восторга от того, что он здесь. Но слишком поздно для этого. Сайлас уехал, не сказав ни слова, а замешательство и разочарование потрясли и ослабили ее. Сейчас она не может себе такого позволить. Не время для романтики и свиданий. Она должна ставить ребенка на первое место.

– Ты сегодня вернулся? – Селия изо всех сил старалась, чтобы голос звучал как обычно.

– Ут-тром. – Он стоял у двери, и Селию поразили изменения в его уверенности. Несколько недель назад он чувствовал себя уверенно в ее присутствии. Сейчас он казался робким. Селии стало грустно.

– Уверена, Нэнси рада, что ты вернулся целым и невредимым.

– Да. Она сказала, что если я еще раз в-вызовусь до следующего лета, то она откажется от м-меня.

– Она волновалась за тебя.

Селия с трудом отвела взгляд от Сайласа и принялась наводить порядок на прилавке.

– М-можно я провожу тебя домой?

– Все нормально. Мне нужно немного прибраться, и я хотела пропылесосить, чтобы завтра утром, когда придет Эллис, было чисто.

Она не сказала Сайласу, что сделала все это меньше часа назад.

– Я могу подождать. И пропылесосить для тебя.

Сайлас направился к кладовке рядом с кабинетом, где хранились средства для уборки.

– Ты не обязан это делать.

– Я не п-против.

Пол не нуждался в пылесосе, но если она это признает, то придется признаться, что она решила его избегать, так что, пока Сайлас пылесосил, Селия достала картину и повесила ее на место маленького пейзажа, который она продала днем. Было трудно не смотреть на Сайласа – слишком уж хорошо он выглядел, и ее мысли вернулись к последнему разу, когда она видела его в галерее, и к тому, как легко им было вместе.

Она не позволила мыслям задерживаться на этом. Слишком сильным было разочарование. Вместо этого она вытащила на поверхность воспоминание о том, как возвращалась домой из церкви и побежала, увидев «Джип» Сайласа. Она напомнила себе, что он отвернулся от нее и не пытался связаться с ней ни разу за последние девятнадцать дней. Это было то самое воспоминание, в котором она нуждалась, чтобы оставаться во всеоружии, чтобы не сделать ошибку и не влюбиться в его светло-голубые глаза и готовность помочь. У нее будет ребенок, на этом ей и надо сосредоточиться. У нее нет времени или психологической стабильности для эмоциональных горок.

Сайлас убрал пылесос и встал у прилавка, сунув руки в карманы.

– Еще какие-нибудь дела?

– Нет. Думаю, я готова идти.

Селия выключила все лампочки, кроме одной, и заперла дверь. Они прошли больше квартала, когда Селия наконец заговорила.

– Вы потушили пожар?

– Да. Этот б-был крупный. Чуть не спалил городок под названием Скайкомиш.

– Уверена, они оценили твою помощь. – Она и правда имела это в виду, но поняла, что, должно быть, прозвучало с сарказмом. – Я хочу сказать, всех, кто был там.

– С-с-селия, мне следовало зайти к тебе п-перед отъездом.

Заикание Сайласа опечалило Селию, и она бы попыталась помочь ему расслабиться, но не была уверена, как это сделать, сохраняя безопасную дистанцию.

– Уверена, тебе было некогда. Вернуться домой и так скоро уехать.

Разговор снова завис.

– Им нужны были добровольцы, но я все равно должен был попрощаться.

Селия пожала плечами:

– Или поздороваться.

Сайлас кивнул.

– Прости меня.

– Все нормально. – Селия грустно улыбнулась. – Знаешь, сейчас у меня столько всего происходит, и я все равно не самая подходящая кандидатура для свиданий.

Мгновение Сайлас выглядел ошарашенным, но быстро пришел в себя.

– Я думал...

– У меня будет ребенок.

Сайлас остановился, и Селия повернулась к нему.

– Я знаю. Нэнси мне рассказала.

Селия не смогла разгадать выражение его лица, поэтому продолжила:

– Я хотела рассказать тебе, но сначала я боялась. А потом ты уехал. А потом снова уехал, и у меня не было возможности.

– Мне н-не следовало уезжать в-вот т-так. П-прости.

Теперь он заикался даже на тех буквах, которые раньше не представляли трудности. Селия смотрела на его ботинки, боясь, что если посмотрит ему в глаза, то растеряет всю решимость.

– Меня всю жизнь бросали.

– Я не из таких.

– Тогда что произошло?

– Я знал, что ты что-то не д-договариваешь, и, полагаю, я запаниковал.

Селия и Сайлас медленно пошли дальше. Они были почти дома, когда Селия сказала:

– Мне следовало рассказать тебе раньше.

– М-может, мы могли бы, ну, знаешь...

Селия подняла голову. До этого она не замечала, какие усталые у него глаза. Она положила ладонь ему на руку, чтобы смягчить свои слова.

– Сайлас, тебе надо пойти домой и поспать. Давай поговорим позже.

Если бы он обнял ее, она бы устроилась в кольце его рук и осталась там навечно, но он только кивнул и проговорил медленно и осторожно:

– Увидимся завтра.

Глава 37

Сайлас забрался по лестнице к окнам второго этажа пивоварни и протянул руку, Нэнси подала ему лоскутное одеяло. Последние пару лет Сайлас помогал своей тете и почти сотне других добровольцев готовиться к ежегодной выставке лоскутного шитья.

– Мне очень нравится. – Нэнси подняла красивое одеяло, присланное из Новой Зеландии. Каждый год она с нетерпением ожидала разнообразные одеяла со всего мира, особенно те, которые отдавали дань красоте, которую она иногда принимала как должное. На одеяле подробно воспроизводилась скалы Смит Рок на фоне красочного заката. – Жаль, что оно не продается.

Закрепив одеяло, Сайлас слез вниз. За три часа, что они с Нэнси вешали одеяла, он почти не разговаривал и ни разу не улыбнулся.

– Сайлас, пора это прекращать.

– Она едва разговаривает со мной.

– Это потому, что ты ее не слушаешь. Сейчас ей не нужен парень, а ты продолжаешь приглашать ее на свидания.

– Ничего особенного. П-просто сходить в кино или поесть.

Сайлас вернулся из Вашингтона почти месяц назад, и хотя его решимость впечатляла Нэнси, она беспокоилась, что этим он отпугивает Селию.

Нэнси посмотрела на него как на глупого ребенка.

– Это и есть свидания.

– Я уже жалею, что ты мне рассказала.

Нэнси вздохнула. Насколько другими были бы отношения Сайласа и Селии, если бы она не лезла не в свое дело? Она попыталась убедить себя, что действовала из любви и беспокойства за племянника, но не могла с уверенностью утверждать, что интерес к чужим делам совсем ни при чем.

– Я тоже. Я не знала, что она собиралась рассказать тебе, и не хотела, чтобы она тебя обманула. Я ошибалась, и мне очень жаль. Но, может быть, все к лучшему.

Сайлас скривился.

– Это не к лучшему. – Он отвернулся. – Она мне нравится. Очень. Мне плевать, что она б-беременна. Она все та же Селия. – Его голос стал мягче. – И я хочу вернуть ее.

– Я знаю. И, может, ты ей тоже нравишься, но у нее много забот, и ей нужно, чтобы мы дали ей разобраться с ними. – Когда Сайлас собрался уходить, Нэнси схватила его за руку. – Будь ее другом. Вот что ей нужно.

– Да, но я хотел б-быть больше, чем другом.

– Сейчас главное не ты. И даже не Селия. Главное – ребенок, и нам надо быть ее друзьями и поддерживать ее. Так что перестань дуться и перестань приглашать ее на свидания. Может быть, после родов она будет готова снова ходить на свидания, и если ты ее не спугнешь, может быть, она даже пойдет с тобой.

Нэнси улыбнулась и по-матерински приобняла Сайласа.

– Как я могу б-быть ее другом, если она меня избегает?

– Ох, Сайлас. Ты же умный мальчик. Уверена, ты сумеешь придумать, как быть ее другом.

* * * 

Большая часть Мэйн-стрит и двух параллельных ей улиц были перекрыты, и тысячи людей слонялись по ним, восхищаясь лоскутными одеялами, пробуя вкусную еду и общаясь. Под навесами в парке и на стоянке «Мира шитья» мастера учили заинтересовавшихся посетителей лоскутному шитью, советовали, как подбирать ткани, и знакомили с различными приспособлениями для работы.

Селия остановилась полюбоваться группой одеял, висящих на ветвях. Композиция «Рукотворный лес» состояла из длинных тонких одеял, олицетворявших деревья. Трехмерные розовые цветы на одном напомнили Селии кизил, который она видела, когда была маленькой.

– Привет, Селия.

Лейси практически врезалась в Селию, прежде чем та поняла, кто это.

– Привет. Пришли насладиться выставкой?

– Я прихожу каждый год. Смотреть на все эти великолепные творения – самое близкое, насколько я когда-либо приближалась к рукоделию.

– Вы живете здесь и не шьете?

Лейси отмахнулась.

– Знаю-знаю. Вероятно, против этого даже существует закон. Ты уже переняла наше местное хобби?

– Не знаю, как у меня получается, но я сшила три лоскутных мотива.

Селия поскромничала. Нэнси сказала, что ее стежки лучше, чем у некоторых женщин, которые ходят в «Мир шитья» уже много лет.

– Ты уже опередила меня. Ты приходила на УЗИ, пока я была в отпуске?

– Да.

– И-и-и? – протянула Лейси и восторженно потерла ладони.

– Доктор Вернон вам не сказал?

– Нет, – ответила Лейси своим лучшим невинным голосом.

Селия обошла одеяло, чтобы посмотреть на изнанку.

– Это мальчик.

– О-о-о, – пропела Лейси. – Как здорово!

Они вместе пошли вдоль ряда одеял, останавливаясь, чтобы полюбоваться ими, и беседуя.

– Доктор Вернон назвал его «маленький мыслитель». Сказал, что он выглядит так, будто вырастет Эйнштейном или типа того.

– Это пригодится, когда придет время делать уроки. – Лейси остановилась, и ее голос стал серьезным. – Ой. Извини. Ты уже решила, что будешь делать?

Селия подняла яркое оранжевое с зеленым одеяло и стала рассматривать замысловатую стежку.

– Я собираюсь найти для него семью.

Лейси ласково положила ладонь на руку Селии.

– Уверена, это так трудно. – Селия кивнула. – Если я могу что-нибудь сделать для тебя, дай не знать. Я хочу сказать, что умею хорошо слушать, так что, если тебе нужно поговорить...

Ее неловкий смех заставил Селию слабо улыбнуться. Сложно поверить, что это та же женщина, которая была такой неприветливой в ее первый визит к доктору.

– Спасибо. Я хочу, чтобы у него была счастливая жизнь и хороший папа. Я не могу дать ему это.

– Это так самоотверженно.

Селия не хотела говорить о самоотверженности, трудностях или недостатках в собственной жизни.

– Это все так невыносимо. Иногда единственный способ справиться – не думать об этом. Но спасибо. – И она перешла к следующему одеялу, спеша сменить тему. – Я даже представить не могу, сколько труда вложено в некоторые из них.

Селия была благодарна, что Лейси с удовольствием поддержала новую тему.

– Знаю. Кому в голову придет делать целое одеяло с собаками?

* * * 

Нэнси еще спала, когда Селия тихонько выскользнула из дома, чтобы пойти в церковь. Суббота у Нэнси выдалась суматошной, и ей предстояло провести еще много часов на закрытии фестиваля вечером, так что она заслужила отдых.

Селия удивилась, как много людей уже было на улице, наверное, они хотели опередить высокую температуру, предсказанную синоптиками. Несмотря на ранний час прохладный ночной воздух уже отступил перед душной жарой, и Селия была рада кондиционированному воздуху в церкви. Должно быть, некоторые из приезжих гостей решили посетить церковь, потому что скамьи были почти заполнены, а ведь до начала службы оставалось еще пять минут.

Выбирая, куда сесть, Селия улыбнулась нескольким людям, с которыми познакомилась за последние месяцы. Она была рада дружелюбным лицам. Она задавалась вопросом, как станут реагировать на нее люди, когда беременность станет заметна. Осудят ли и станут смотреть с отвращением? Ей не было нужды беспокоиться. То ли благодаря внимательности священника, то ли Божьей милости, она не знала, но в последнее время проповеди, которые она посещала, были посвящены тому, чтобы не судить других.

«Некоторые наши грехи и слабости очевидны окружающим, и показывать пальцем очень легко, – говорил священник. – Но многие из нас несут свои прегрешения и тяготы в душе, втайне. Только одним грех видимый хуже тайного: иногда он побуждает других поддаться искушению критиковать и осуждать. Пускай каждый беспокоится о себе сам. И когда дело доходит до ошибок других, давайте просто поступать, как велит закон Божий. Возлюбить ближнего. Служить друг другу. Прощать. А суд давайте оставим Господу».

Селия была благодарна за послание.

Сейчас ей более чем когда-либо нужен был покой, который она чувствовала, когда входила в двери церкви. Все время после УЗИ она ощущала себя как женщина на средневековой дыбе, болезненно растягивалась в разных направлениях. С того времени, как она узнала о беременности, она понимала, что отдаст ребенка в семью, которая сможет обеспечить ему лучшую жизнь. Сложности и дискомфорт ее положения были тяжелы, но они закончатся, и она снова станет той, кем была до того, как с ней это произошло.

Но потом она почувствовала первое шевеление жизни внутри, а через несколько дней увидела на экране крошечного мальчика, его сердцебиение, ручку у подбородка, как будто он размышлял, гадая, что сулит ему будущее.

И она полюбила его. В первый раз она поняла, что даже когда он исчезнет из ее жизни, она никогда не будет прежней. Частица ее сердца всегда будет принадлежать ему. Селия считала себя бойцом. Она пережила апперкот от ухода отца и левый хук от материнского пренебрежения. Раз за разом ее сбивали с ног, но этот может оказаться слишком сильным. Станет ли необходимость отдать ребенка тем ударом, который уложит ее на лопатки? Сможет ли она когда-нибудь по-настоящему оправиться?

Витраж с изображением Иисуса в Гефсиманском саду расплылся, и Селия часто заморгала. Органист растянул последнюю ноту вступления, и только священник встал, чтобы поприветствовать прихожан, на скамью рядом с Селией скользнул Сайлас. Он коротко улыбнулся ей, а затем сосредоточил свое внимание на службе.

Сайлас не ходил вместе с ней в церковь с тех пор, как уехал тушить пожары, и Селия задумалась о его мотивах. Он приглашал ее на свидания с самого возвращения из Вашингтона, и хотя поначалу это ей льстило, она была решительно настроена держать его на расстоянии. Обстоятельства, которые она не могла контролировать, уже причинили слишком много боли ее сердцу. Ей совсем не хотелось добровольно подвергать его еще большим страданиям.

Селия мысленно отрепетировала, как будет отказываться от приглашения пообедать или съездить куда-нибудь. Что-нибудь вежливое, но твердое. На половине службы она поняла, что больше думает о том, как отказать Сайласу, чем о духовном послании. Она сосредоточилась на мужчине, стоявшем впереди, вместо мужчины, сидевшего рядом.

Когда служба закончилась и Сайлас повернулся к ней, Селия приготовилась.

– Я еду в Б-бенд, но, если тебя нужно подвезти до дома, могу подкинуть тебя перед отъездом.

Никакого приглашения, только предложение подвезти. Нет нужды волноваться.

– Ой, спасибо. – Селия подумала отказать, но было слишком жарко. – Если у тебя есть время, было бы здорово.

По дороге к дому он мало говорил, разве что отпустил небрежный комментарий про фестиваль лоскутного шитья, да заметил, что тете Нэнси нужно бы немного притормозить.

Когда он ее высадил, Селия смотрела с крыльца, как «Джип» остановился на углу, прежде чем повернуть к Бенду. Вместо спокойствия, которое она всегда испытывала после церкви, она ощущала беспокойство и тревогу.