Текст книги "Оружие особого рода"

Автор книги: К. Крайнюков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 45 страниц)

Противнику удалось нащупать, что части 52-й армии сильно растянулись. Гитлеровцы в районе Обер Лагенау нанесли контрудар, несколько потеснив подразделения 254-й стрелковой дивизии и некоторых других соединений. На помощь пехотинцам Коротеева пришли танкисты Рыбалко, и положение было быстро восстановлено. Но тяжелые бои на герлицком и лаубанском направлениях продолжались примерно до 10 марта 1945 года.

В этих труднейших условиях была осуществлена не менее сложная перегруппировка войск, и 15 марта 1945 года началась Верхне-Силезская операция, предполагавшая окружение и уничтожение немецко-фашистских войск, расположенных на оппельнском выступе.

Северная ударная группировка, состоявшая из 21-й армии генерала Д. Н. Гусева, части сил 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова, 4-й танковой армии генерала Д. Д. Лелюшенко и 4-го гвардейского танкового Кантемировского корпуса генерала П. П. Полубоярова, начала наступление западнее Оппельна. Навстречу им двинулась Южная ударная группировка в составе 59-й армии генерала И. Т. Коровникова, 60-й армии генерала П. А. Курочкина, 7-го гвардейского механизированного и 31-го танкового корпусов, которыми соответственно командовали генералы И. П. Корчагин и Г. Г. Кузнецов.

В канун операции штаб фронта переместился из Прайхау в Штедтель, что в шести километрах восточнее Пархвица{98}. Командующий войсками фронта И. С. Конев выехал в Северную ударную группу, я – в Южную, а член Военного совета генерал Н. Т. Кальченко сосредоточил свое внимание на органах тыла, на боепитании и снабжении наших ударных группировок.

Прибыв в 59-ю армию, я перво-наперво спросил у командарма Ивана Терентьевича Коровникова:

– Ну как, хватит у вас силенок и пороху для прорыва вражеской обороны?

Вопрос был задан не случайно. В предыдущей, Нижне-Силезской операции наши левофланговые армии, в том числе и 59-я, не смогли прорвать вражескую оборону и успеха не добились. Но эти армии наносили лишь вспомогательный удар и превосходства в силах не имели, что в какой-то мере объясняло их прежнюю неудачу. Теперь же 59-я и 60-я армии составляли общевойсковую основу нашей Южной ударной группировки, и на них была возложена ответственная боевая задача. Но и противник в это время не дремал и еще более укрепил свою оборону.

Командующий 59-й армией генерал И. Т. Коровников, член Военного совета генерал П. С. Лебедев и начальник штаба армии генерал Н. П. Ковальчук заверили, что уроки прошлого учтены, на участке прорыва создано превосходство в пехоте, артиллерии и танках и что операция спланирована по всем законам военного искусства.

Начальник политотдела армии полковник А. Г. Королев вкратце доложил, как политорганы, партийные и комсомольские организации готовились к операции и занимались воспитанием у солдат, сержантов и офицеров высоких морально-боевых качеств – мужества и стойкости, дисциплинированности и бдительности, боевого наступательного духа, неиссякаемой ненависти к фашистским извергам и непреклонной воли к победе.

Я поинтересовался: что политотдел 59-й армии сделал в области пропаганды среди войск противника? Начальник поарма полковник А. Г. Королев показал мне выпущенные политотделом листовки на немецком языке: "Судьба всех сопротивляющихся", "Ваши контратаки напрасны", "К фольксштурмовцам" и другие. Среди войск противника в больших количествах распространялись листовки, напечатанные политическим управлением фронта: "Что происходит в Германии", "Фронтовые вести", "Немецкие генералы против Гитлера и Гиммлера", а также экстренно выпущенная листовка "Сталин, Черчилль и Рузвельт о Германии и немцах" и другие издания о Крымской конференции трех великих держав.

Листовки были рассчитаны не только на войска противника, но и на мирное немецкое население. С этой целью наша авиация разбрасывала листовки над территорией Германии вплоть до реки Эльба.

На завершающем этапе Великой Отечественной войны вооруженная и идеологическая борьба еще более обострилась. Мы не могли забывать о том, что пропагандистская машина фашистского рейха пущена на полный ход. Пленные показывали, что в зону боевых действий, в войска противостоявшей нам вражеской группировки приезжал шеф фашистской пропаганды колченогий Геббельс и на многолюдном сборище фашистских вояк истерично призывал всех немецких солдат, унтер-офицеров, офицеров и генералов, а также фольксштурмовцев и гражданских немцев взяться за оружие и остановить "большевистских варваров".

Весь офицерский корпус, не говоря уже о национал-социалистском пропагандистском институте в вермахте, изо дня в день занимался оболваниванием солдатской массы и запугивал их "зверствами" большевиков. Командующий немецкой группой армий "Центр" генерал-фельдмаршал Шернер в своем приказе писал: "Каждым немцем должна сегодня овладеть фанатическая ненависть к нашему противнику. Сознание того, что необходимо защитить наши семьи от большевиков, должно быть ясно каждому немцу и должно преодолеть всякую усталость и мягкость. В настоящий момент мы вспоминаем нашествие монголов, которые когда-то своей многочисленной конницей наводили страх и ужас на всех. Благодаря упорному сопротивлению и твердому руководству удалось тогда остановить эти орды, а потом их разбить. Сегодня точно так же удастся уничтожить большевистские танки"{99}.

Клеветническая кампания в вермахте по поводу мнимых зверств большевиков проводилась под девизом: "Каждый – 10". По этому поводу командующий корпусной группой "Силезия" генерал от кавалерии Кох-Эрпах писал: "Эти лозунги нужно популяризировать листовками, плакатами, надписями на домах, стенах, грузовиках. Каждый должен поклясться себе – не успокоиться, пока он не уничтожит десять русских... Кампания "Каждый – 10" должна постоянно поддерживать эти мысли. Передвижные радиостанции должны время от времени передавать информацию об этом через громкоговорители.

Смысл этой кампании должен заключаться не только в том, чтобы взволновать души солдат, сделать их тверже и фанатичнее, но и в том, чтобы возможно большее количество русских было бы уничтожено.

Каждый – 10!

Вот боевой клич корпусной группы. С ним мы выдержим все испытания"{100}.

В примечании к приказу было сказано: "Листовки, транспаранты и плакаты будут регулярно высылаться. Надписи на домах: "Каждый – 10" – наносить самостоятельно и постоянно освежать их".

При овладении городами мы, надо заметить, часто встречали подобные надписи на домах.

Я подробно привел два захваченных немецких документа для того, чтобы читатель лучше уяснил себе, что и в вермахте проводилась своеобразная "политработа", причем активная и непрерывная. С помощью лжи, клеветы, нацистской демагогии, искусной игры на национальных чувствах гитлеровцам даже в 1945 году удавалось взвинчивать боевой дух немецких солдат, подточенный многочисленными поражениями. Нацистская пропаганда трубила, что война не проиграна и, как только русские будут задержаны, вступит в действие "новое оружие", выдвинутся новые армии и положение на фронте изменится в пользу Германии.

Но фашист к тому времени стал уже не тот. Советские воины основательно сбили с него спесь. Нарастающие боевые успехи Красной Армии, проникновение советских войск в глубь Германии, подорвали дух немецких солдат. Однако концентрация новых частей и резервов противника на оппельнско-ратиборском направлении, крупное контрнаступление гитлеровцев в Венгрии под Балатоном и, наконец, отчаянные усилия фашистской пропаганды на какое-то время немного восстановили пошатнувшийся дух солдат противника.

С этим тоже надо было считаться. Я порекомендовал начальнику поарма А. Г. Королеву в пропаганде на войска противника разъяснять немцам, что разрекламированное ведомством Геббельса наступление гитлеровцев в районе озера Балатон с треском провалилось, противник потерял Померанию и большую часть Силезии. Советские войска стоят на подступах к Берлину. В этих условиях сопротивление гитлеровцев под Ратибором теряло всякий здравый смысл.

Вместе с тем напрашивалась необходимость дать мощную артиллерийскую и авиационную подготовку и потрясти до основания всю вражескую оборону. Гитлеровцев одними словами не убедишь. Они должны на своей шкуре почувствовать нашу боевую силу и военное превосходство, понять наконец, что сопротивление бесполезно.

Командующий 59-й армией генерал И. Т. Коровников, как и его сосед командующий 60-й армией генерал П. А. Курочкин, провел артиллерийскую подготовку в запланированном объеме, что обеспечило успех атаки.

^Но, как мне потом стало известно, в 21-й армии, действовавшей в составе Северной ударной группировки, артиллерийскую подготовку провели в сокращенном варианте, поскольку намеревались сэкономить боеприпасы. Недооценка сил противника и мнимая экономия обошлись дорого. Наши войска с трудом продвинулись на восемь километров и начали вязнуть в сильно укрепленной и глубоко эшелонированной обороне врага. Особенно тяжело пришлось танкистам Лелюшенко. Пробиваясь на оперативный простор и ломая вражеские укрепления, они несли ощутимые потери. Впрочем, действовавшим в составе Южной ударной группировки 7-му гвардейскому механизированному корпусу генерала И. П. Корчагина и 31-му танковому корпусу генерала Г. Г. Кузнецова тоже было не легче.

Густая сеть населенных пунктов, прикрытая сильным огнем врага, и весенняя распутица затрудняли маневр подвижных соединений. Наступление ударных группировок развивалось с немалыми трудностями. Гитлеровцы вводили резервы, контратаковали большими силами, намереваясь ликвидировать прорыв, отбросить наши войска на исходные позиции.

Бешеное сопротивление фашистов объяснялось также и тем, что противник намеревался любой ценой отстоять промышленный район, именуемый вторым Руром. Вот что впоследствии писал о тех днях фашистский генерал К. Типпельскирх: "17-я армия вступила в ожесточенные бои за Верхнесилезский промышленный район. А в это время под землей еще продолжалась работа, и поезда с углем ежедневно отправлялись на запад. Армия лишь шаг за шагом сдавала последнюю действующую немецкую кузницу вооружения... С потерей Верхней Силезии у рейха также и в области вооружения была отнята последняя возможность продолжать борьбу в течение сколько-нибудь продолжительного времени"{101}.

Но как ни сопротивлялся враг, пытаясь во что бы то ни стало удержать в своих руках "кузницу вооружения", его старания оказались тщетными. С вводом в бой вторых эшелонов полков и дивизий еще более усилился наш натиск, и оборона гитлеровцев затрещала по всем швам.

18 марта 1945 года в районах Нойштадта и Зюльца соединились передовые отряды 10-го гвардейского Уральского добровольческого танкового корпуса и 7-го гвардейского механизированного корпуса. В тот же день под Нойштадтом встретились 59-я армия генерала И. Т. Коровникова и 21-я армия генерала Д. Н. Гусева. В кольце окружения оказалась оппельнская группировка гитлеровцев в составе 168-й и 344-й пехотных дивизий, 20-й пехотной дивизии СС, части сил 18-й моторизованной дивизии СС и ряда отдельных полков и батальонов.

Наша ударная группировка развивала наступление на запад и оттесняла котел от основных сил группы армий "Центр", В приказе командующего фронтом отмечалось, что окруженный и деморализованный противник пытается прорваться в направлении Штейнау и уйти из котла отдельными группами, без техники. Приказ заканчивался словами: "Всем сержантам и офицерам дерзко и смело атаковать врага. Не опозорить войска 21-й армии, 4-й гвардейской танковой и не выпустить врага из окружения".

Мы по многолетнему опыту знали, что попавшие в котел гитлеровцы с отчаянной решимостью будут прорываться из окружения, что извне также постараются деблокировать котел. Так оно и случилось. Сильному контрудару подвергся 10-й гвардейский танковый корпус, а также другие части, находившиеся на внешнем обводе.

Наши войска проявляли массовый героизм и железную стойкость. Батарея, которой командовал коммунист старший лейтенант К. В. Оцимик из 541-го армейского истребительно-противотанкового артиллерийского Одерского полка, только 19 и 20 марта 1945 года отбила 6 контратак пехоты и танков противника, уничтожив 180 гитлеровцев. Пытаясь вырваться из окружения, фашисты с отчаянной решимостью, не считаясь с потерями, лезли напролом и, как говорят артиллеристы, хватались за стволы. Но даже и в такой обстановке личный состав батареи, возглавляемый коммунистом Константином Владимировичем Оцимиком, не дрогнул и продолжал в упор расстреливать противника. В критическую минуту боя тяжело раненный коммунист К. В. Оцимик вызвал артогонь на себя. Ворвавшиеся на огневую позицию гитлеровцы в ужасе дрогнули и побежали. Положение было восстановлено. Батарея отбила 7 вражеских контратак и уничтожила 120 солдат и офицеров противника.

За славные подвиги коммунисту старшему лейтенанту Константину Владимировичу Оцимику, сплотившему и воспитавшему батарею отважных, было присвоено звание Героя Советского Союза. Политотдел 21-й армии сообщил об этом на родину награжденного – в Бурят-Монгольскую АССР, в село Карабановку Заиграевского района Верхне-Таловского сельсовета.

Много замечательных подвигов совершили и наши соколы. Во время Верхне-Силезской операции они нанесли несколько эффективных ударов по неприятельским авиабазам. Группа бомбардировщиков, возглавляемая кандидатом в члены партии гвардии старшим лейтенантом Петром Прокофьевичем Чернышом, при подходе к немецкому аэродрому Ламдорф была встречена 12 истребителями противника. Прорвавшись сквозь сильный заградительный огонь зенитной артиллерии, ведущий группы П. П. Черныш успешно отразил 4 атаки "мессеров", проштурмовал зенитную батарею и поразил бомбами 3 вражеских воздушных корабля. Всего же возглавляемая им группа уничтожила на аэродроме 19 немецких самолетов, взорвала склад с горючим и разрушила два служебных здания.

Командир звена 81-го гвардейского бомбардировочного авиационного Краковского полка гвардии старший лейтенант Петр Прокофьевич Черныш был известен как снайпер бомбовых ударов. Ему поручались наиболее ответственные задания. В один из мартовских дней он вылетел на "свободную охоту" и обнаружил крупный воинский эшелон. Атакованный двумя истребителями противника, гвардии старший лейтенант П. П. Черныш не ушел от цели и, отражая воздушного врага, принялся штурмовать железнодорожный состав, в результате чего неприятельский эшелон загорелся.

Истребителям противника удалось подбить наш Пе-2. Его правый мотор задымил, показались языки пламени. Дотянув до своей территории, гвардии старший лейтенант не покинул горящую машину, не выбросился с парашютом, а принял все меры к спасению дорогостоящей боевой техники. Он искусно посадил бомбардировщик на фюзеляж и тем самым спас жизнь экипажа и боевой самолет. Командир звена гвардии старший лейтенант П. П. Черныш совершил 172 боевых вылета, сбросил на головы гитлеровцев 157 тонн бомб, расстрелял 94 тысячи патронов и лично уничтожил 2 железнодорожных моста, 4 склада боеприпасов, 37 железнодорожных вагонов, 7 самолетов, 21 служебное здание, 16 огневых точек, много вражеских автомашин. Петру Прокофьевичу Чернышу было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Блистательный воздушный бой провел в небе Силезии командир 106-го гвардейского истребительного авиационного Вислинского полка Герой Советского Союза гвардии подполковник М. В. Кузнецов. Возглавляемые им 6 самолетов дерзко и внезапно атаковали 30 "фокке-вульфов". Силы были явно неравными. На каждого советского истребителя приходилось по пять воздушных пиратов Геринга. Но справедливо говорят: побеждать нужно не числом, а умением. Наши летчики-истребители действовали искусно, изобретательно, слаженно, используя великолепные маневренные качества боевых машин. Товарищеская выручка и хорошее взаимодействие ведущих с ведомыми и всей группы принесли успех. Не потеряв ни одной машины, 6 наших летчиков победили 30 фашистских истребителей, сбив 7 "фоккеров", причем ведущий группы член ВКП(б) с 1932 года гвардии подполковник М. В. Кузнецов уничтожил 3 вражеских самолета.

К тому времени Герой Советского Союза Михаил Васильевич Кузнецов сбил 21 фашистский самолет лично и 6 в групповых боях. Он был награжден второй медалью "Золотая Звезда", 106-й гвардейский истребительный авиаполк, как и другие наши части и соединения, воевал, так сказать, с активным балансом. И в этом была огромная заслуга командира-коммуниста дважды Героя Советского Союза М. В. Кузнецова. Авиаполк сбил 290 самолетов противника и подбил 62. За это же время часть потеряла 45 машин и 20 летчиков. Таким образом, соотношение потерь в самолетах выражалось в цифрах 1:6,5. Эти данные объективно и беспристрастно свидетельствовали о полном превосходстве советских летчиков и нашей замечательной авиационной техники над ВВС фашистской Германии.

Массовый героизм и стойкость показывали не только отдельные подразделения и части, но в целом соединения и объединения. В ночь на 18 марта 1945 года в военные советы фронта и 4-й танковой армии поступила телеграмма Наркома обороны И. В. Сталина. В ней говорилось: "В боях за нашу Советскую Родину против немецких захватчиков 4-я танковая армия показала образцы мужества и стойкости, отваги и смелости, дисциплинированности и организованности.

За время боев на фронтах Отечественной войны с немецкими захватчиками 4-я танковая армия, своими сокрушительными ударами уничтожая живую силу и технику врага, нанесла большие потери фашистским войскам. За проявленную отвагу в боях за Отечество, стойкость, мужество, смелость, дисциплину, организованность и умелое выполнение боевых задач преобразовать 4-ю танковую армию в 4-ю гвардейскую танковую армию"{102}.

Радостная весть с воодушевлением была встречена танкистами, которые в те дни героически сражались с контратакующими соединениями гитлеровцев, в том числе с танковой дивизией СС "Герман Геринг". Военный совет 1-го Украинского фронта сердечно поздравил командарма Д. Д. Лелюшенко, члена Военного совета генерала В. Г. Гуляева и весь личный состав армии, выразил уверенность, что гвардейцы приумножат ратную славу новыми победами.

4-я гвардейская танковая армия прошла с войсками большой и нелегкий боевой путь. Мне памятны проведенные ею бои под Каменец-Подольским, Львовом и на Висле, в районе Кельце, на плацдармах Одера, на реках Бобер и Нейсе. Войска гвардейской танковой составляли передовую, ударную силу фронта и всюду показывали железную стойкость, организованность, отвагу, ратное умение, непреклонную решимость сокрушить врага.

Но радостная весть о преобразовании армии в гвардейскую уже не застала в живых нескольких замечательных танкистов. В первые дни Верхне-Силезской операции пал смертью храбрых командир 10-го гвардейского танкового корпуса полковник Нил Данилович Чупров. Смертельно ранило талантливого молодого командира 6-го гвардейского механизированного корпуса Героя Советского Союза Василия Федоровича Орлова. Выбыл из строя по ранению командир 17-й гвардейской мехбригады полковник Леонид Дмитриевич Чурилов.

Многих замечательных героев потеряли и другие наши армии. Помню, как глубоко были опечалены командарм П. С. Рыбалко и член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии генерал С. И. Мельников геройской гибелью командира 23-й гвардейской мотострелковой бригады гвардии полковника А. А. Головачева.

– Не дошел до Берлина наш дорогой Александр Алексеевич, – печально докладывал мне Семен Иванович Мельников, – погиб в районе Лаубана. Отсюда до Берлина, как говорится, рукой подать. А как он мечтал побывать в Берлине!

О Головачеве танкисты и мотострелки слагали легенды. За отчаянную храбрость, удивительное хладнокровие и презрение к смерти, за лихо заломленную кубанку на голове фронтовые друзья прозвали его Чапаем, за суровую доброту, справедливость и отеческую заботу о подчиненных солдаты любовно именовали его батей. И вот нет теперь Чапая, нет дорогого нашего бати. Но что поделаешь – война...

У Героя Советского Союза гвардии полковника А. А. Головачева богатая биография. Он родился в 1909 году в семье старого большевика-подпольщика слесаря Алексея Петровича Головачева, ставшего после победы Великого Октября красным директором завода. В 1926 году Александр Головачев закончил ФЗУ и поступил на завод расточником. В 1931 году он с отличием завершил учебу в Военной школе имени ВЦИК, служил в Московской Пролетарской стрелковой дивизии и в других частях, участвовал в боях на Карельском перешейке зимой 1939/40 года.

Когда на Советскую Родину вероломно напали фашистские орды, обогащенный боевым опытом коммунист Александр Алексеевич Головачев дрался с превосходящими силами гитлеровцев самоотверженно и стойко, проявив командирскую распорядительность, хладнокровие и несокрушимую волю. Он лично подбивал фашистские танки связками гранат, однажды в бою был проутюжен бронированными чудовищами врага, завален землей в окопе и спасен солдатами.

Окруженный и отрезанный от своих, Александр Головачев не прекратил борьбы, партизанил в Брянских лесах. После соединения отряда с советскими войсками стал командиром полка, а затем и бригады.

Герой Советского Союза А. А. Головачев был ветераном 3-й гвардейской танковой армии, гордостью 1-го Украинского фронта. В третью годовщину Великой Отечественной войны, когда корпусу вручали гвардейское Знамя, а 23-й гвардейской мотострелковой бригаде боевой орден, Александр Алексеевич Головачев писал родным: "...Я могу честно смотреть в глаза народу и сказать, что начал воевать в 6 часов утра 22 июня 1941 года. Я видел горечь первых поражений и теперь испытываю радость наших побед... Я не допустил ни одного бесчестного поступка на войне. Был всегда там, где жарко. Семь раз тяжело ранен, а ран на моем теле всего одиннадцать. Если у меня не будет рук – буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног – стану ползти и душить его. Не будет глаз – заставлю вести себя. Пока враг в России – с фронта не уйду..."

Коммунист гвардии полковник А. А. Головачев выполнил свою клятву. Он сражался с врагом до последнего вздоха, до последней капли крови. Александр Алексеевич Головачев стал дважды Героем Советского Союза. Его именем названа одна из улиц в столице нашей Родины городе-герое Москве,

В конце марта 1945 года мы потеряли и члена Военного совета 52-й армии генерал-майора Александра Федоровича Боброва. Погиб он не от пули, не от осколка вражеского снаряда. Не выдержало сердце огромного и непрерывного боевого напряжения. Александру Федоровичу приходилось дни и ночи напролет заниматься разнообразными и неотложными делами. Видный и талантливый политработник в прямом смысле слова скончался на боевом посту.

Совсем незадолго до своей кончины генерал А. Ф. Бобров с гордостью и радостью докладывал мне, что 52-я армия, преследуя отходившего противника, одной из первых вступила на территорию фашистской Германии.

– Сбылось то, о чем мечтали мы всю войну, – сказал Александр Федорович. – Теперь и до победы совсем недалеко...

Но до полной нашей победы ему, к сожалению, дожить не удалось. Все мы, руководящие работники фронта, в том числе и командующий 52-й армией Ю. А. Коротеев, высоко ценили генерала А. Ф. Боброва, глубоко переживали горечь утраты. Мы потеряли в тяжелых и упорных боях 1945 года тысячи воинов.

Верхне-Силезская наступательная операция, протекавшая в трудных условиях, завершилась полным разгромом оппельнско-ратиборской группировки гитлеровцев. Противник потерял только убитыми около 30 тысяч солдат, унтер-офицеров и офицеров. 15 тысяч гитлеровцев наши войска взяли в плен, и преимущественно в оппельнском котле. Окруженная в районе Оппельна группировка гитлеровцев была разгромлена в рекордно короткий срок. 18 марта 1945 года войска 1-го Украинского фронта замкнули кольцо окружения, а 20 марта с этой крупной группировкой уже было покончено.

Наконец-то наступила долгожданная и желанная оперативная пауза.

Штурм городов-крепостей

Изгнав гитлеровцев из Верхней и Нижней Силезии, войска фронта вышли в полосе более чем 100 километров на реку Нейсе. Развернувшись по ней от устья до Пенциха, они закрепились на рубеже Штрелен, Ратибор, предгорья Судет. Но далеко в тылу фронта долго еще оставались окруженные советскими войсками многотысячные вражеские гарнизоны в городах-крепостях Бреслау (Вроцлав) и Глогау (Глогув).

Немецко-фашистское командование делало ставку на затяжку войны, пытаясь закулисными путями сговориться с реакционными кругами западных держав. Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки закрепиться на водных рубежах, любой ценой сдержать продвижение советских войск в глубь Германии и все чаще прибегали к жесткой обороне городов-крепостей. Впервые немцы вспомнили о древнем крепостном способе ведения боевых действий под Сталинградом. Нацистский генерал Курт Цейтцлер, являвшийся в то время начальником германского генштаба сухопутных войск, впоследствии писал: "В одном из первых приказов Гитлера, отданном вскоре после того, как сомкнулись русские клещи, говорилось: "Войска 6-й армии, окруженные в Сталинграде, впредь будут именоваться войсками крепости Сталинград".

Так одним росчерком пера район окружения превратился в крепость, по крайней мере, в воображении Гитлера"{103}.

Цейтцлер вспоминал, что фюрер был без ума от своего "изобретения", считая это одним из методов ведения психологической войны. По убеждению Гитлера, одно лишь слово "крепость" должно было повышать стойкость и упорство немецкого солдата. Но фашистским демагогам никого не удалось ввести в заблуждение. Сталинградская битва, как известно, завершилась сокрушительным разгромом и пленением окруженной советскими войсками 330-тысячной немецко-фашистской группировки. Однако нацисты и впоследствии не отказались от авантюры с городами-крепостями. В начале 1944 года Гитлер специальным приказом определил систему крепостей и опорных пунктов, которые должны удерживаться до последнего. Психологическое воздействие подкреплялось излюбленным для нацистов методом запугивания и кровавого террора. За оборону таких городов командиры немецких частей и коменданты отвечали головой и в случае их сдачи подвергались суровой каре, вплоть до смертной казни.

Наступая на запад, войска 1-го Украинского фронта штурмом овладели городом-крепостью Тарнополь и Кременцом, считавшимся мощной естественной крепостью на хребте Кременецких гор. Древние крепостные сооружения были в Каменец-Подольском и в некоторых других городах. Войска фронта с боями овладели широко известной еще по первой мировой войне крепостью Перемышль, а в начале 1945 года – городом-крепостью Бриг и другими опорными пунктами.

Но Бреслау значительно превосходил взятые нами города-крепости как древними сооружениями и фортами, так и современной, глубоко эшелонированной обороной, созданной по последнему слову инженерного искусства. Командующий, Военный совет и штаб фронта заблаговременно были информированы о долговременных оборонительных сооружениях противника в Бреслау и Глогау. Мы об этом хорошо знали не только по показаниям пленных и аэрофотосъемкам, но и по немецким картам, чертежам и схемам, которые были найдены у коменданта Бреслау, убитого 29 января 1945 года при попытке удрать на самолете.

Город-крепость Бреслау являлся мощным узлом обороны противника на реке Одер. Он прикрывался железобетонными дотами и другими долговременными инженерными сооружениями. Особенно широко гитлеровцы использовали инженерные заграждения в конце 1944 и в начале 1945 года. К строительству внешнего и внутреннего оборонительных обводов Бреслау привлекались не только войсковые инженеры и саперные части, но и огромная масса гражданского немецкого населения, а также угнанные в фашистское рабство люди из многих стран Европы.

Когда в районе Бреслау наши войска окружили около 40 тысяч вражеских солдат и офицеров, они встретили на внешнем обводе обороны ожесточенное сопротивление гитлеровцев. Окруженная нами группировка упорно защищала пригороды, аэродромы и ближайшие железнодорожные станции. Все населенные пункты, фольварки, заводы и отдельные здания были приспособлены к круговой обороне. Наличие развитой траншейной системы позволяло противнику свободно маневрировать живой силой и техникой, сосредоточивая огонь на угрожаемых направлениях.

На лесных дорогах часто встречались завалы, минные поля и различные заграждения. По удерживаемым противником участкам железных дорог курсировали бронепоезда. В наземную оборону была поставлена и зенитная артиллерия.

После того как Бреслау оказался в кольце советских войск, гитлеровцы попытались организовать "воздушный мост". По ночам тяжелые транспортные самолеты совершали посадки на городские аэродромы, доставляя боеприпасы и пополнение, увозя раненых и видных нацистских чиновников.

Чтобы лишить осажденный гарнизон воздушных путей снабжения, наши войска усилили атаки. Вскоре они заняли аэродром Нойкирх и несколько посадочных площадок. Но захватить аэродром Бреслау-Западный нам пока не удавалось.

Маршал Советского Союза И. С. Конев вызвал командующего 2-й воздушной армией генерала С. А. Красовского и сказал ему:

– Посмотрите, Степан Акимович, на план города. Вот здесь обозначен аэродром Бреслау-Западный. Он, как вам известно, и поныне действует. Ночью сюда садятся самолеты, доставляя окруженным боеприпасы и продовольствие. Надо лишить врага такой возможности. Днем вы хорошо блокируете крепость, а ночью перехваты пока хуже получаются. Словом, аэродром нужно парализовать. А как лучше решить эту задачу, не мне вам подсказывать.

Доложив, что приказ будет выполнен, генерал С. А. Красовский сказал, что авиаторы постараются парализовать вражеский аэродром не только бомбами, реактивными снарядами и искусными перехватами, но используют и военную хитрость.

Вскоре заместитель командующего воздушной армией по политической части генерал С. Н. Ромазанов, включившийся по моему совету в решение этой сложной задачи, доложил, что по соседству с аэродромом Бреслау-Западный развернулся наш ложный, представляющий точную копию немецкого. По вечерам вылетал советский воздушный разведчик и уточнял световые сигналы, установленные противником на Бреслау-Западном. Когда секрет был разгадан, на нашем ложном аэродроме стали зажигаться точно такие же сигнальные огни. И вскоре на нем приземлились несколько неприятельских транспортных самолетов Ю-52 с оружием, боеприпасами и даже ценными документами. Все они были захвачены. Немало грузовых парашютов с имуществом, предназначенным для осажденного вражеского гарнизона, тоже опустились в расположении советских войск.