Текст книги "Необходимость. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: К. И. Линн

Соавторы: Н. Изабель Бланко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Глава 5: Брайден

Прошли недели с тех пор, как я разговаривал с Кирой. Резкая боль пульсирует в моей груди, и я потираю это место. Так происходит каждый день, каждый раз, когда я думаю о ней.

Она... была одной из моих лучших друзей, и меня убивает то, что ее больше нет в моей жизни. Она переехала в мой дом, спит по соседству со мной, но мы не разговариваем. Худшая ситуация.

Я хочу большего с ней, чего никогда не хотел ни с кем другим. Впервые в жизни я хотел пригласить девушку на свидание, чтобы у меня была подружка, а мой отец нахрен испоганил все, фактически разрушив мою жизнь.

Она никогда не будет моей.

– Давай, мужик, мы не так уж плохи. Перестань хандрить, словно ты ненавидишь то, что мы здесь. – Райан бьет кулаком меня по руке. Даже он сегодня не может терпеть мою угрюмую задницу.

– Это не по этому поводу, – ворчу я, обходясь без объяснений. Классно иметь его в качестве брата, потому что так или иначе он им и является, но ее – в качестве сестры?

В груди вновь чувствуется жжение, что происходит с тех пор, как наши родители рассказали нам, что они собираются пожениться. К счастью, это была небольшая церемония в ЗАГСе, а не какое-то пышное мероприятие. Впрочем, не то чтобы я был там. Я отказался ехать.

Я бы действительно забрал Киру подальше оттуда.

Твою мать, я скучаю по ней. Это настолько больно, что я едва могу это вынести.

– Извини, это правда не из-за тебя, – говорю я Райану.

Его взгляд перемещается к двери Киры, туда же, куда устремлен мой. Я знаю его внимательную задницу и вижу изменения. Он сидит себе, наблюдает, но никогда не спрашивает. Может быть, он знает, что я чувствую к ней.

Но он не знает, что я целовал ее несколько раз, несколько часов отделяли меня от разговора с ним о том, чтобы встречаться с ней, когда мир взорвался.

– Она взаперти там уже неделю. – Я продолжаю пялиться на дверь.

В моем случае не поможет то, что она видела, как я трахал Джен.

Не поможет, что я представлял, что это она.

Смотрел в ее лицо...

Я тру чертово место на моей груди, боль становится сильней, когда я вспоминаю ее сообщение. Худший, мать его так, выбранный момент. Я даже не видел его, пока Джен не уехала, и теперь было понятно, почему Кира была на дереве, на которое она забиралась так много раз. Я не думаю, что она когда-нибудь поднимется на него снова. Внезапное желание срубить его посещает мой разум – это не что иное, как постоянное напоминание о той ночи и оставшиеся надежды, которые были у меня, а теперь и они уничтожены.

Я жалею, что не ухватился за последнее мгновение, единственное, о чем она просила, единственное, за чем она приходила, но не думаю, что смог бы удержаться от обладания ею всего лишь раз. Но знание, что после того, как я забрал бы ее девственность, это не повторилось бы снова, убило бы меня.

Когда я оттолкнул ее, это было самым чертовски тяжелым моментом за всю мою жизнь, потому что это тоже убивает меня. Мне нужно было потрахаться, забыть, какой дерьмовой стала моя жизнь, и забыть мое счастье. Я никогда не думал, что она увидит это, никогда не хотел этого, но в некотором смысле хорошо, что она это увидела. Это удержит ее подальше от меня, от рук, которые хотят притянуть ее к себе, и губ, которые хотят целовать ее.

– Она выйдет в конце концов. Это большие перемены для всех нас. – Его губы складываются в тонкую линию. – Хотя в последний раз я видел ее такой, когда умер отец.

Созерцательный ублюдок. Смысл ворошить незажившую рану. Я уже чувствую себя дерьмово. Я знаю, что она прячется от меня, поэтому не выходит. Она не хочет видеть меня, вспоминать, что я сделал.

Конечно же, свадьба разделила бы нас, но я сделал это принудительно, разорвал в клочья то, что у нас было и что могло бы быть.

И в процессе я разрушил нашу дружбу.

Я разрушил все и любое олицетворение нас.

И хотя знаю, что это должно было быть сделано, я не могу избавиться от чувства, что это будет преследовать меня вечно. Словно однажды это закончится, схватив меня за задницу сильнее, чем уже есть.

Райан отталкивается от стены.

– Я приготовлю ланч. Идешь?

– Не голоден. – Я продолжаю смотреть на ее дверь и боковым зрением замечаю, что он делает то же самое.

– Так что ты продолжишь дуться как сучка?

Я резко смотрю на него.

– Заткнись.

– Отлично. – Он поворачивается обратно к коридору. – Оу, мы пойдем на вечеринку к Кайлу в выходные?

– Ага, звучит неплохо.

Лучший способ отвлечься от всего этого дерьма – это с кем-нибудь потрахаться, а вечеринки – это лучшее место подцепить кого-нибудь.

– Кто же та единственная на этой неделе?

Мои губы дергаются.

– Думаю, мне нужно немного времени с Обри.

Райан закатывает глаза.

– Чертова свита девчонок готова стелиться перед тобой.

Секс с ними бессмысленный. Лишь способ получить оргазм. Есть только одна, которую я хочу, которую страстно желаю и не получу.

– Кто бы говорил, чувак. Эми практически трахает твою ногу, каждый раз когда ты смотришь на нее, а ты втрескался в Дану.

Он пожал плечами.

– Если я пересплю с Эми, она подумает, что между нами что-то есть, и захочет большего. Она мне не нравится. Мне нравится Дана.

Я не понимаю, что же удерживает его от этого.

– Но ты еще не пригласил ее на свидание.

Его губы кривятся, и он опускает голову.

– Но я работаю над этим, в отличие от тебя.

Я морщу лоб. Он действительно понятия не имеет ни о чем.

– Ты же знаешь, что я не завожу постоянных отношений. – Я пытаюсь сделать свой голос таким, чтобы он ничего не заподозрил.

Я ни с кем не встречаюсь, но сделал бы что угодно, был кем угодно для Киры и только Киры.

– Да-да. – Он качает головой. – Кончи, тогда ты перестанешь вести себя как идиот, и встречаемся в подвале, поиграем в «PS3»¹. Кивни, если ты согласен.

Я киваю, но понимаю, что если уйду, мое настроение не улучшится.

После того как он уходит, я падаю на кровать, набрасываю подушку на лицо и ору в неё. Как я смогу так жить? Это так неправильно и жестоко. Я хочу перемотать назад, к нашему времени под деревом, рассказать ей, как хочу, чтобы она была моей. Послать к черту наших родителей и убежать.

Наши родители нанесли первый удар, а я нанес последний. Теперь мы разбиты, и я не знаю, сможем ли мы когда-нибудь все уладить. Я никогда не забуду ощущения от ее тепла, от ее улыбки и ее тела, прижатого к моему. Нежная ласка от ее успокаивающих прикосновений.

После уже ничего не будет, кроме воспоминаний, как я прижимаю ее к стене, увидев след, оставленный мной на ее коже, целую ее губы в обещании достичь блаженства и страсти.

Провалявшись здесь несколько минут, я решаю принять предложение Райана, потому что все мои мысли занимает Кира, а мой член теперь твердый. Я борюсь с этим, поправляя его в штанах, когда иду к соседней двери, которая раньше была моей ванной, а теперь стала общей. Быстрый душ должен помочь.

Я хмуро смотрю на дверь и ударяю по ней рукой.

– Ну же, Рай, я не могу открыть ее, когда ты внутри. – Дверь распахивается, и передо мной оказывается совсем не Райан. Мои глаза расширяются из-за человека, являющегося причиной того, что мой член встает у меня в штанах. – Кира...

Она смотрит на меня. Черт. Я скучаю по ней. Скучаю по этим карим глазам, даже когда они, как сейчас, с ненавистью смотрят на меня.

– Пошевеливайся.

Я понимаю, что она не может пройти мимо меня, и хватаюсь за дверной косяк, удерживая ее внутри ванной комнаты.

Что я делаю?

– Придурок, я сказала, пошевеливайся.

Такое положение плохо для нас обоих. Я сильнее ее, а она стоит напротив меня в своих маленьких шортиках и маечке. Она злится и шипит, что делает ее больше похожей на котенка, а меня – схожим со львом, нуждающимся наброситься на нее.

– Нет, пока не получу мой подарок на день рождения. – Не знаю, что на меня нашло, но почти уверен, что схожу с ума от желания.

Она широко распахивает глаза, потом щурится, глядя на меня, ее руки сложены на груди. Она знает, как от этого жеста выглядит ее грудь? Мой член дергается, и я облизываю губы. Как долго я могу сопротивляться, чтобы не коснуться ее? Что хорошего мне это даст?

Ничегошеньки.

– Почему я должна давать тебе что-то?

Не могу даже пошутить о том, что я ее брат, потому что таковым не являюсь. Я не могу даже думать об этом. Это просто глупый юридический термин. Я не ее брат.

– Мне вчера исполнилось восемнадцать, и ты даже не пожелаешь мне счастливого дня рождения? Это ранит.

Она отворачивается от меня, отказываясь отвечать, говорить, хоть как-нибудь взаимодействовать.

Я хочу схватить ее, встряхнуть, заставить признать мое гребаное существование. Жизнь без нее, без этой дерзкой девчонки, недопустима.

Я не настолько силен, как думаю.

Я так чертовски несчастен, я не могу быть самим собой.

Единственная, которая может поменять все в лучшую сторону, не хочет даже смотреть на меня. Все, что я хочу, – это обхватить ее своими руками и обнять. Простое прикосновение. Я так по этому скучаю, по коже бегут мурашки, она умоляет, жаждет любого контакта с Кирой.

Не думаю, что еще когда-нибудь смогу быть так долго без нее.

– С днем рождения, – бормочет она, надеясь, что задобрит меня и я позволю ей пройти.

– Брайден. – Мой голос дает трещину. Почему это так тяжело? – Произнеси мое имя.

Она поднимает голову, ее пустые глаза встречаются с моими.

– С днем рождения, брат.

Черт!

Слово бьет меня в грудь.

Она даже не допускает нежности в голосе, если я не могу добиться ее тела. Я хочу слышать свое имя, радостно слетающее с ее языка, как это было прежде, со страстью, которой я не слышал так давно, но вместо этого меня встречает озлобленность.

Всё хреново. Неправильно. Не так, как всё должно быть. Она должна была быть моей парой на выпускном.

Она должна была быть моей девушкой.

Я тянусь и хватаюсь за ее руки, толкаю ее назад к стене. Мои губы дергаются, и я огрызаюсь:

– Я не твой чертов брат!

Наклоняясь, я впиваюсь своими губами в ее. Как доказательство беру все, что мне так необходимо... наплевать. Я безрассудный и грубый, нуждающийся и запутавшийся.

Ее ногти впиваются в мои руки, и она пытается оттолкнуть меня. Я рычу в ее губы, прижимаясь сильнее.

Зачем она провоцирует меня?

Борьба прекращается, когда ее язык прижимается к моему. Крошечные всхлипы и стоны пересекаются между нами, и я вращаю бедрами возле нее, пока не понимаю, что она может ощутить, какой я твердый напротив нее. Маленькие пальчики, запутавшиеся в моей рубашке, моих волосах – и мы словно теряемся.

Она на вкус такая сладкая, я не хочу останавливаться, ни за что на свете. Я не могу остановиться. Мои бедра качнулись к ней, я покусываю дорожку вниз по ее челюсти, ее дыхание тяжело вырывается рядом с моим ухом, и это самая эротичная музыка, какую мне только доводилось слышать. Я посасываю местечко за ее ухом, надеясь оставить ещё один след. Я стону, когда вижу, как образуется багровое пятнышко.

– Котенок, мой котенок.

Она замирает в моих руках, и прежде чем я успеваю спросить, что случилось, ногой топает по моей. Я отпускаю ее, с проклятием обхватываю свои пальцы, пытаясь выяснить, какого черта происходит.

Она пользуется случаем, чтобы оттолкнуть меня к раковине, и выбегает за дверь, обратно к себе в комнату.

– Засранец! – кричит она, прежде чем захлопнуть дверь.

Я застываю там на секунду, переваривая произошедшее. Во мне взрывается разочарование, когда я протягиваю руку и толкаю дверь, закрывая ее настолько сильно, как могу; стучу кулаками по ней, моя грудь сжимается.

Ее вкус сохранился на моих губах. Я хочу ее, но мы так облажались. Остается всего несколько месяцев, пока не начнутся занятия в колледже, я смогу убраться к черту от нее.

Если я смогу столько продержаться.

Я не могу так жить – настолько близко к тому, чего я хочу, и не в силах получить это.

Расстояние поможет. Мы забудем всё об этом, все друг о друге, и то дерьмо, что я чувствую, исчезнет.

Пожалуйста, пусть это все исчезнет.

Глава 6: Брайден

9 июля, 2012

Лето было тяжелым, тяжелее, чем я думал. Между работой, подготовкой к колледжу и гулянками до упаду не было достаточно времени, чтобы подумать. Я не мог позволить себе этого.

Я трахал практически все, что попадалось на моем пути, пытаясь расслабиться, убедить собственное тело соответствовать плану действий. Попытаться забыться, потому что я на пределе. Я больше не выдержу. Молчание и боль, исходящие от Киры, раздражающая, но необходимая дистанция, которую я проложил между нами.

– Как я сделаю это? – спрашивает Райан, бросая еще одну коробку в мою машину.

– Сделаешь что?

– Выдержу остаток лета без моего «второго пилота»?

Я ухмыляюсь, глядя на него, забрасываю руку на его плечо, пока мы идем к дому за другими вещами.

– Просто посмотри на это с другой стороны, мужик. Больше кисок для тебя.

Он качает головой.

– Не то же самое. Это первое лето за семь лет, когда моего лучшего друга не будет рядом.

– Ты превращаешься в бабу, которая не может прожить без меня ни минуты?

Он прищуривает глаза, затем бьет меня в бок, отталкивая в сторону.

– Да пошел ты.

– Неправильно. Ты должен сказать это Дане. Тебе все же нужно стать более обольстительным.

Райан смотрит в сторону, его лицо становится пунцовым.

– Чувак, ты покраснел? Черт, в самом деле?

– Заткнись!

– Я думал, ты просто хотел разыграть ее. Так это все ради нее? – Я хватаюсь за дверную ручку и толкаю, все еще глядя назад в ожидании ответа.

– Старина, я знаю, ты так не думаешь, но однажды ты встретишь девушку, с которой захочешь большего... – Он замолк.

Его взгляд перемещается к лестнице: девушка, ответ на его незаконченное предложение, делает последние несколько шагов, достигнув входа. Волосы Киры все еще влажные, щеки красные после душа, на ней откровенная одежда, предназначенная вызвать у меня еще один стояк. Она смотрит на нас, кинув на секунду взгляд ко мне, сосредотачивается на Райане. Нож, вонзившийся в мою грудь, проворачивается, надеюсь, в последний раз.

Это то, в чем мы оба нуждаемся. Пространство. Время. Расстояние.

Забыть о том, что могло бы быть, что мы чувствуем, и освоиться в реальности новых взаимоотношений, с которой имеем дело.

– Ты вовремя приняла душ, коротышка. – Райан идет к своей сестре, пихая ее в живот, при этом заработав себе парочку точных ударов. – Конечно, после того как машина практически упакована.

На мгновение ее брови выгибаются, потом она кивает, вспоминая разговор за ужином минувшим вечером.

– Ага, мой основной план. – Она одаривает его нерешительной улыбкой.

Райан качает головой и идет в сторону кухни.

– Всегда избегала физического труда. Там еще осталось несколько сумок для тебя.

Я направляюсь в сторону лестницы, но останавливаюсь рядом с ней. Ее опущенный взгляд упирается в пол, она отказывается взглянуть на меня.

– Кира, я... – Моя челюсть сжимается, и я сглатываю. – Хорошо провести лето. Не наберись плохого от Рая.

Она кивает и поворачивается, чтобы пойти в том же направлении, куда ушел Райан.

– Езжай аккуратней. Увидимся.

Пальцы сжимаются на боку, когда я смотрю, как она уходит. Никаких объятий. Никаких.

– Я буду скучать по тебе.

Ничего, кроме страданий.

Я обнимаю Райана после загрузки последних нескольких сумок, Киры нигде не видно.

– Увидимся через шесть недель, сосед. «Пердью»², мы едем!

– Напишу тебе позже. – Я бросаю последний взгляд на дом, один последний взгляд на нее и забираюсь внутрь.

Уезжать не должно быть так трудно, и я не могу удержаться от взгляда в зеркало заднего вида, надеясь, желая увидеть Киру, бегущую за мной. Но все, что отражается, – Райан, последний раз машущий мне и направляющийся домой.

Моя кожа вновь покрывается мурашками, умоляя, погибая без простых прикосновений, что могут заставить все это исчезнуть. Я увеличиваю громкость радио, транслирующего «Linkin Park»‎, и двигаюсь своей дорогой через город.

Тяжелый устойчивый ритм не подпускает мысли о Кире. Въезжая в жилищный комплекс мамы, вижу, что грузовик перед домом заблокировал отведенное ей парковочное место, и это вынуждает меня занять одно из соседних.

Двое парней загружают комод в грузовик, а внутри, в квартире, мама заворачивает что-то в газету, запихивая это в коробку. Комната выглядит довольно пустой, большая часть мебели уложена вместе с несколькими коробками. Мамины черные волосы в каком-то беспорядке, под большими голубыми глазами мешки, и я задумываюсь, сколько чашек кофе она выпила.

– Кто-то вызывал большого сильного парня?

Она поднимает голову, и улыбка освещает ее черты лица без макияжа.

– Брайден! – Вещь падает из ее рук в коробку, и она с распростертыми объятьями перешагивает преграду из разнообразных вещей, создающих ей препятствия. Обхватывает мою талию, а я притягиваю ее в объятия, целую в макушку, когда она отодвигается.

Когда я был ребенком, она всегда казалась такой высокой, но теперь она почти на фут ниже меня.

– До сих пор в униформе? В какое время ты закончила работу?

Он машет рукой взад-вперед, продолжая упаковываться.

– Как раз, когда я уезжала, произошла большая авария на автомагистрали. Водитель заснул, въехав через разделитель прямо в полуприцеп, который сложился и, попытавшись свернуть, заставил машины позади него...

– Цепная реакция? В твой последний день? – Просто чертовски невероятно. – В котором часу ты вернулась домой?

Она вздыхает и смотрит вверх.

– Примерно за час до того, как приехали грузчики.

Я качаю головой.

– Мам, ты не можешь вот так ехать в Индианаполис. Тебе нужно поспать.

Она усмехается.

– Они уже загрузили кровати. Никакого сна до вечера.

Я иду в угол комнаты и забираюсь на то же место, где и оставался в прошлый раз.

– Это два часа езды. Ты хочешь закончить так же, как люди, приезжающие в пункт первой помощи?

Она слегка надувает губы, что подчеркивает ее истощение.

– Ну и что, черт побери, мне еще остается делать?

Я напрягаю мозг, пытаясь придумать что-нибудь, где она могла бы пару часов вздремнуть. На улице в тени стоит ее «Ford Escape», перекрытый грузчиками.

Шагаю вперед и протягиваю руку, забирая тарелку из ее руки.

– Ты возьмешь подушку и заберешься на заднее сидение машины. Я позабочусь обо всем.

– Брайден. – Она качает головой, одаривая меня несогласным взглядом, который я видел так много раз раньше.

– Сейчас же, мама. Я сам все упакую. Пойди вздремни.

– Когда это ты стал таким любителем командовать?

– Я подросток. Я знаю все, помнишь? Какое-то время ты мне не понадобишься, так что иди. Поспи.

Она прекращает бороться, но только после еще одной попытки. Я бросаю в нее одеялом, останавливая ее прежде, чем она начнет. Закатывая глаза, она берет с пола свою сумочку и стопку подушек сбоку, потом выходит. Я наблюдаю, чтобы убедиться, что она забирается на заднее сидение.

Упаковать и загрузить все занимает два часа. Грузчики запирают дверь грузовика, готовые отправляться.

Солнце поменяло свое положение и теперь сияет прямо над маминой машиной. Окна открыты, и, заглядывая внутрь, вижу, как она крепко спит, свернувшись калачиком на куче подушек и с наушниками в ушах. Я ненавижу будить ее, но уже почти полдень, нам нужно двигаться.

Она на ходу выпивает энергетический напиток, пока мы идем к квартире, чтобы убедиться, что все взяли, потом загружаем хрупкие предметы и принадлежности в машину. После того как я убеждаюсь, что она способна ехать, мы выезжаем.

Уже через несколько часов и остановки на обед мы приезжаем к ее новому дому, сдаваемому внаймы. Это хороший таунхаус в Кармель, в пригороде на севере Индианаполиса, рядом с ее новой работой.

Остаток дня мы проводим, руководя грузчиками, указывая им, куда и что ставить. После этого мы заказываем на ужин пиццу, пока мой ноутбук проигрывает последний плейлист.

Мама наклоняется, достает что-то из пакета рядом с ней и кладет на стол. Мой взгляд фокусируется на контейнере, слюновыделение зашкаливает, когда я вижу, что внутри.

– Когда ты их сделала? – спрашиваю я, облизывая губы, так как мои руки чешутся, чтобы сорвать крышку и проглотить все, что находится внутри. Нетерпение растет, когда она открывает контейнер. Сладкий аромат ударяет в нос, умоляя меня вырвать его из ее рук.

Ее губы искривляются в усмешке.

– Прежде чем пошла на последнюю смену, когда упаковывала последние вещи из кухни.

Печенье с патокой. Моя слабость.

Не просто какое-то печенье с патокой, а мамино, домашнее.

Я протягиваю руку, чтобы тотчас же открыть контейнер, но прежде чем я успеваю схватить лакомый кусочек, она тянет его назад, подальше от меня.

– Выкладывай.

Я удивляюсь, понятия не имея, что она имеет в виду.

– Что?

Она вздыхает, пробегая руками по волосам. И тогда я замечаю все седые пряди, появившиеся там.

– Брайден, я твоя мать. Я знаю тебя. Это значит, что я понимаю, когда ты расстроен, и, малыш, ты постоянно расстроен. – Она протягивает мне половинку печенья, дразня. – Одно дело – помочь мне двигаться дальше и совсем другое – оставаться до конца лета. Не пойми меня неправильно, мне нравится, что ты со мной, здесь. Но добровольно оставлять Райана, Киру и всех своих друзей в середине последнего лета перед колледжем?

Я стискиваю зубы, печенье в моей руке словно передразнивает меня.

– Я скучал по тебе. Я не могу захотеть провести время с тобой?

Она издает громкий смешок, подбрасывая последнее печенье в мою сторону, которое я ловлю.

– Да, точно, мой восемнадцатилетний сын. Хватит кормить меня этой фигней и расскажи мне, что произошло между тобой и Кирой.

Мельком взглянув на нее и не откусив кусочка, я кашляю.

– Почему ты решила, что Кира имеет к этому какое-то отношение?

– Не смотри на меня так. Ты был влюблен в нее с тех пор, как она переехала в соседний дом.

Я запихиваю печенье в рот, но наслаждение от моей любимой еды испорчено разговором.

– Я собирался попросить ее стать моей девушкой в день, когда они объявили о своих планах пожениться. – Резкий вздох с последующим «о, нет» доносятся с другой стороны стола. Я киваю, уставившись в столешницу. – Она единственная девушка, которая мне действительно когда-либо нравилась, и мы целовались, она должна была стать моей. – Мой кулак врезается в другую половинку печенья, превращая его в крошки. – Но он сделал то, что всегда, черт побери, и делал, – разрушил все к чертовой матери.

– Брайден...

Мой взгляд опускается, встречаясь с ее.

– Почему ты не рассказала мне?

– Рассказала тебе?

– Что это была Соня. Что это с ней у него был чертов роман.

Уголки ее губ опускаются вниз в неодобрении, все ее тело горбится.

– Честно говоря, я не думала, что это важно. Я ни на минуту на задумывалась, что у него с ней серьезно.

– Почему?

– Потому что думала, она такая же, как и все другие.

Мои глаза округляются, кровь бурлит в моих венах.

– Другие? Их было больше?

– Твой отец не мог посвятить себя одной женщине. Он изменял мне периодически все время наших взаимоотношений, почти сразу после твоего рождения.

Я вскидываю руки в воздух.

– Мама! Это происходило больше, чем один раз, и ты оставалась с ним?

– До тех пор, пока мы не расстались, я не знала о том, как долго и сколько было женщин. Я знала только о двух... ну, в конечном счете, трех. – Она достает два печенья, вручая одно мне и кусая другое. – И я оставалась с ним, потому что мне не хватало уверенности в себе, чтобы уйти, я была настолько глупа, чтобы поверить ему. И еще я не хотела, чтобы ты рос, как я, но это все равно случилось.

Мамины родители развелись, когда ей было двенадцать. Мой дедушка все еще жив, но мы не часто видим его. Он живет во Флориде со своей третьей женой. Бабушка умерла, когда мне было девять, и я помню всего одну вещь о ней – она всегда выглядела печальной. Она все равно хранила его фотографию в пальто.

– Мне жаль, что я не рассказала тебе о Соне. Я не думала, что это было чем-то большим, чем мимолетное увлечение, понятия не имела, что они в итоге поженятся, я не хотела, чтобы негативные последствия наших отношений доставили тебе неприятности с Райаном и Кирой.

Я с трудом сглатываю и киваю.

– Я хотел уехать с тобой, как только вы развелись. Я остался из-за Киры.

Она наклоняется через стол, накрывая своей рукой мою, и дарит мне легкую улыбку.

– Я знаю.

– Я ненавижу его.

– Нет, ты не должен.

Я встречаюсь с ее пристальным взглядом.

– Да, должен. За то, что он сделал с тобой, с нашей семьей, и сейчас... я не могу сделать этого. Я не могу находиться рядом с ней, единственной девчонкой, которую я хотел бы видеть своей девушкой, и называть ее своей сестрой тоже не могу.

Глаза щиплет, появляются чертовы слезы, поэтому я сжимаю челюсть, стараясь остановить их.

– О, Брайден. – Она снова сжимает мою руку. – Я бы хотела сказать тебе, что делать, но теперь люди видят вас как родственников. И мне кажется, я должна напомнить тебе, что ей всего пятнадцать. Тебе сейчас восемнадцать, ты собираешься в колледж в другом штате. Как это получится?

Ничего не получится, вот почему я принял решение уехать.

* * *

4 марта, 2012

Я встретился с Райаном в конце августа прошлого года, когда мы переехали в «Пердью», в нашу общую комнату в общежитии.

Он думал, что мне просто нужно побыть с мамой и поэтому я уехал. Я скормил ему эту маленькую ложь. Не мог же я ему сказать: «Эй, я не могу получить твою сестру, сводящую меня с ума, поэтому сбежал».

Словно я когда-либо получил бы удовольствие, признавшись в подобном дерьме вслух.

Сейчас я гуляю, внутри меня будто тикающая бомба, ведущая обратный отсчет все громче и громче. Расстояние должно было помочь мне забыть, но это не работает.

Трудно было начинать все сначала. А потом, пару месяцев назад, настало Рождество. Первое Рождество, которое мы должны были провести в качестве родственников. Вот с этого началось тиканье. Не было никакого смысла мне быть там, поэтому я провел праздники с мамой. Это было впервые за восемь лет, когда я даже не поздравил Киру с Рождеством.

Я купил ей подарок и передал Райану, когда он ехал домой. Я весь чертов день блуждал по торговому центру в поисках, а она никогда даже не даст мне знать, что открыла его. Райан рассказал мне. Понятно, почему Кира не общается со мной. Мы больше не друзья. Мы не разговариваем.

Следуя этой логике, можно посчитать странным, что я вообще передал ей подарок. Я, черт возьми, не задумывался об этом. Я не смог остановить себя, даже если бы попытался, поэтому не заморачиваюсь. Разве не обидно, что она не дала знать, что получила его?

Неважно. Я знаю, что подарок у нее. Этого более чем достаточно. Даже если она решила его выбросить, я все равно знаю, что она его видела.

Тиканье внутри меня становится громче.

Как долго я смогу выдержать это? Я потерял нечто важное, что-то, к чему я привык в своей жизни, и это потеря медленно убивает меня.

Когда я прохожу мимо стола Райана, мой взгляд падает на его ноутбук...

Я останавливаюсь на ходу.

«Skype» включен, и в середине окна – самое сексуальное изображение Киры, которое я когда-либо видел.

Отсчет времени внезапно заканчивается.

И я знаю, что облажался. Что мое время истекло. Терпение окончательно исчезает.

– Черт.

Я облизываю губы и устремляюсь к стулу, чтобы сидеть и глазеть на нее. На ней больше косметики, чем раньше, насколько я помню. Мне это нравится, но в то же время нет. В ней больше естественной красоты, и подчеркнутые глаза только усиливают это. Одной рукой прослеживаю контуры ее лица, а другая рука сжимается на столе при мысли о придурках-школьниках, которые бегают за ней.

Кира не похожа на девушку, которая немного стесняется, превращаясь в шестнадцатилетнюю. Она больше не мой маленький котенок. Она превратилась в львицу, и желание, которое никогда не умрет, вспыхивает внутри меня.

Мой палец скользит к ее декольте. На ней майка, ее сиськи практически вываливаются. Когда они стали такими большими?

Кто сказал, что время лечит? Все это полное дерьмо. Прошел почти год с того момента, как все пошло не так, с того долбаного объявления, с тех пор, как я заставил себя перестать думать о ней.

Не то чтобы это сработало. Она всегда в моих мыслях.

Я с трудом сдерживаюсь. Прошло семь месяцев с тех пор, как я видел ее. Я скучаю по ней. Скучаю по ней так чертовски сильно, что мое сердце болит, но я держусь в стороне. Должно ли это остановить меня сейчас? Разве не должна эта всепоглощающая боль становиться меньше, а не больше?

Так не должно быть. Я ненавижу пустоту. Мы привыкли быть рядом, а сейчас мы не разговаривали месяцами.

Я потерял одного из своих лучших друзей, и это ужасно.

Я со вздохом тяжело опускаюсь обратно на стул, мои глаза не отрываются от красоты передо мной.

Когда мы были детьми, я всегда думал, что мы вырастем вместе. Что я всегда буду частью ее жизни, когда она повзрослеет.

Этого не случилось, и я понимаю, что это моя вина, но это все еще тяжело. Постоянно появляется желание спросить у Райана, как ее дела, чем она занимается, но я заставляю себя не делать этого. Даже избегать ее странички в «Facebook», чтобы мне нечем было подпитывать мою одержимость, – это пытка.

Но зависимость только растет. И никогда не остановится.

Это расстояние не естественно. Предполагалось, что это поможет. Чтобы мои чувства к ней стерлись.

Ничего не помогло.

Ни время, ни пространство, ни траханье.

Ее фотография в «Skype» – это впервые за месяцы, когда я вижу ее. Я ощущаю себя как долбаный глупец. Надпись под фото гласит: «Если хоть еще один человек спросит меня, чем я занимаюсь сегодня, я могу надрать ему задницу». Я смеюсь. Это так похоже на Киру, которую я знал, что просто лицезрение этого делает меня чертовски счастливым.

Я не был счастлив – действительно счастлив – до сих пор. Ничего из того, что я делаю, никто из тех, кого я трахаю, не заполняют пустоту. Я больше не могу с этим жить, таскать повсюду пустые чувства, которые это вызывает.

Может быть, поэтому я слаб. Может быть, поэтому в порыве импульса я не могу удержаться от того, чтобы уступить, хватаю мышку и нажимаю кнопку вызова.

Мои глаза расширяются, уставившись на экран, пока мое сердце колотится в груди. Что, черт возьми, я делаю?

Прежде чем я могу прекратить разговор, ее голос раздается из динамиков, я в ловушке.

– Привет, Райан! Чувак, я не ожидала, что ты перезвонишь так быстро. – На экране всплывает ее изображение, и я смотрю, замираю, когда она улыбается, широко и неподдельно. Потом она понимает, что это я, и цвет сходит с ее лица, а улыбка увядает. – Брайден?

– Привет.

Она волнуется, моргает и смотрит в сторону, прочищает горло, делает все что угодно, только не смотрит на меня. Наконец, когда она понимает, что это грубо – пытаться игнорировать, она смотрит на меня достаточно долго, чтобы быстро сказать:

– Привет. – И снова смотрит в сторону.

Святое дерьмо. Я так счастлив видеть ее, слышать ее голос, что я практически кайфую от этого.