Текст книги "Необходимость. Книга 1 (СИ)"

Автор книги: К. И. Линн

Соавторы: Н. Изабель Бланко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Я сажусь на табурет за барной стойкой и провожу рукой по волосам, смахивая сосульки, которые образовались на длинных прядях. Мои пальцы покалывает и это сложно контролировать.

– Парень, ты в порядке? – спрашивает бармен.

Когда я поднимаю взгляд, на его лице отражается жалость. Я что, выгляжу настолько плохо?

– Все хорошо. Можно мне бутылку?

– Чего именно?

– Чего-нибудь покрепче.

Он издает хриплый смешок.

– Сначала удостоверение, потом твои проблемы с девушкой.

Я достаю кошелек и поддельное удостоверение. Мы с Райаном сделали их два года назад, и оно стоило каждого цента из тех двух тысяч, что я заплатил. Он смотрит на него, потом на меня. Его губы складываются в жесткую линию, потом он кивает и возвращает его.

– Годится.

Я выгибаю бровь, когда он достает бутылку «Джека» и стакан. Если он сомневался в этом, то он первый. Не то, чтобы это будет иметь значение через несколько месяцев. Потом я получу настоящее удостоверение.

Я опрокидываю первый стакан, мое лицо кривится из-за неприятного жжения.

– Повтори.

– Все настолько плохо?

Я киваю.

– Конец света.

Он пыхтит, когда наливает следующий.

– Ох уж эти мне проблемы с девушками.

– Как ты узнал?

Он ставит передо мной бутылку и хлопает своей большой рукой по барной стойке.

– Потому что только у женщин есть сила разрушить мир мужчины.

Он уходит, оставляя меня с мыслями о его словах. Они подобны наваждению.

Это правда.

Не важно, как далеко я пытался держаться от Киры, это всегда было невозможным.

Она мой мир. Всегда им была.

А сейчас мой мир рухнул.

Украден каким-то мудаком, который понятия не имеет всей важности того, что она отдала ему. Этот кусок дерьма забрал то, что являлось моим. Я сжимаю стакан и стучу им по барной стойке, стискивая зубы.

Я позволил этому случиться, практически подтолкнул к этому, потому что не смог сделать то, что мы оба хотели. Поскольку пытался быть хорошим парнем.

Я придурок, который трахает каждую киску, проходящую мимо. Я использую девушек для секса. Не даю никаких обещаний, не требую обязательств.

Я тот парень, о котором отцы предостерегают своих дочерей.

Для чего? Чтобы уберечь себя от сокрушительного отчаяния, что сейчас душит меня?

Мне наплевать. Это уж нахрен слишком, и я не знаю, как справиться с этим

Как мне теперь смотреть ей в глаза?

Опустошение и осыпающиеся стены – все, что осталось. Осколки от парня, которого разрушила реальность. Грустный мальчик и маленькая девочка с кошачьими ушками.

Я потерял ее.

Полностью.

Раз за разом выпивки становилось все меньше, как и жидкости в бутылке, и небольшая часть меня из-за нее тонет в черных глубинах и свете размытых огней.

Избавь меня от боли.

Пожалуйста.

Верни ее....

* * *

Днями после

Мой мозг кипит, в висках стучит, свет обжигает. Эта неделя была отвратительной. Я даже не могу смотреть на Райана, когда он возвращается в нашу квартиру, только это необходимо. Он пытался поговорить со мной, но я его избегаю.

Когда я не заставляю себя посещать занятия, чтобы не вылететь из-за пропусков, то выпиваю стакан чего-нибудь крепкого. Чего-нибудь, чтобы заглушить боль, чтобы заставить реальность исчезнуть.

Я сижу на последнем ряду аудитории с телефоном в руке, жду начала следующей лекции и рассматриваю профиль Киры на «Facebook». Я не могу оставаться в стороне. Она сменила фотографию, и я не могу от нее оторваться.

Она потрясающая. Такая красивая, что дух захватывает. Она уже не та страдающая, худенькая девушка, которую я оставил месяц назад. Она снова выглядит счастливой.

Это все из-за этого чертового придурка?

Солнце пробивается сквозь деревья, она сидит на земле, покрытой снегом. Я не знаю, где это она, но похоже на парк. Ее глаза сияют на фоне белизны вокруг нее, светятся радостью, на лице улыбка, розовые щечки, а я не имею отношения к этому.

Мои ноги дрожат, я ничего не могу с собой поделать, впитываю ее красоту, погрязший в боли за все, что я упустил.

Такая великолепная. Даже лучше, чем была раньше.

Остин увел ее. Он находился между ее ног, внутри этой маленькой киски, которую я так чертовски хорошо помню.

Я сжимаю телефон, стискиваю зубы.

Это больно.

Это. Чертовски. Больно.

Гнев, должно быть, никогда не оставит меня. Я убежден в этом. Когда увижу его в следующий раз, то растерзаю его.

Это должно было стать моим. Я должен был быть ее первым. Это было моим чертовым правом претендовать на нее.

Но я оттолкнул ее. Отказался от нас. Отправил ее прямиком в его руки. Я знал, что он хочет ее, что он положил на нее глаз, а я был настолько глуп, чтобы оттолкнуть мою девочку.

Не важно, что сейчас она с ним, она моя девочка. Больше ничья.

Да, знаю. Чертов глупец Брайден. Позволил другому парню заполучить свою девочку.

Гнев нарастает, подрывающий мой здравый смысл, оставляя только отчаяние, которое сжигает каждую клеточку моего тела.

Прежде чем я могу остановить себя, открываю приложение «Facebook messenger» и пишу ей сообщение. Всего одно слово.

«Почему?»‎

Я уже знаю ответ, хотя болезненно жажду, чтобы она сказала это. Чтобы она объяснила, чем я заслужил эту боль.

Я не ожидаю ее ответа, но она пишет в ту же минуту.

«Я не на 100% уверена о чем ты говоришь, но если это то, о чем я думаю... ты сам знаешь ответ».

Из меня вырывается низкий рык. Подтверждение этого совсем не помогает. Не знаю, почему я думал, что это поможет. Сколько раз она приходила за мной? Я всегда знал, что она чувствует ко мне.

Я оттолкнул ее. Мне некого винить, кроме себя, и от этого становится в миллион раз сложней справляться с этим.

А еще есть ничтожная, неокрепшая, эгоистичная часть меня, которая взбешена из-за того, что она пошла к Остину. Эта часть не согласна нести полную ответственность за то, что сейчас происходит.

Господи, я ничтожество.

Голова пульсирует, когда я пишу ответ.

«Это принадлежало мне, Кира»‎.

Из-за ответа Киры я готов выцарапать свои чертовы глаза.

«О, правда? Вот почему ты был так занят, трахая кого-то другого. Ясно».

Я хочу умолять ее о прощении, но не могу. Я хочу рассказать ей все, рассказать, как сильно я нуждаюсь в ней, что каждый божий день частичка меня погибает, потому что я не рядом с ней.

Рассказать ей, что все, что мне нужно – это она. Потребовать, чтобы она держалась от всех подальше и ждала меня, чтобы разобраться с этим дерьмом.

Рассказать ей, что сделаю для нее что угодно, умру за нее... но я не могу.

Гнев снова овладевает мной.

Я не могу.

Она моя сводная сестра.

Мы связаны родственными узами, благодаря моему мудаку отцу.

Я опускаю взгляд на экран, но она уже не в сети, вероятно устала ждать моего ответа или не желает больше со мной разговаривать.

Я сжимаю телефон в кулаке, и хочу выбросить его, разбить вдребезги. Хочу подраться, ввязаться в стычку.

Хочу, чтобы мне было больно по другой причине, а не из-за нее.

Из-за конкретно этого отвратительного чувства я никогда не хотел отношений, никогда не хотел жениться. Я думал, что смогу избежать этого, не сближаясь ни с кем, но я никогда не думал об этом, когда рядом была Кира. Она всегда была здесь, рядом со мной, с того времени, как мне исполнилось десять.

Меня подмывает позвонить ей и все рассказать, но я не могу. Так будет правильно.

Правильно.

Правильно.

Всегда, черт побери, правильно.

Так почему, если все правильно, испытываешь такую боль?

А действительно ли я поступаю правильно, держась в стороне от нее?

Я больше не знаю. У меня нет ответов, в которых я отчаянно нуждаюсь. Мой разум слишком затуманен из-за боли, недосыпа, литров алкоголя и унции травки, которыми я накачал его.

Все, что мне остается – пялиться на ее фотографии и ласкать их пальцем, словно какой-то влюбленный дурак, коим я и являюсь. Ее слова прокручиваются в моих мыслях.

«О, правда? Вот почему ты был так занят, трахая кого-то другого. Ясно».

Этот кто-то – Аманда. Без сомнений, я причинил боль Кире из-за каждой девушки, с которой спал, но с Амандой я зашел слишком далеко. Чертовски далеко. Я назвал ее той, кем по праву должна была быть Кира.

Краем глаза замечаю тень. Я не придаю этому значения. Как я могу, когда весь мой разум сосредоточен на фотографии, на которую я пялюсь?

– Это Кира?

У меня душа уходит в пятки.

Этот голос, который произносит имя Киры.

Это неправильно. Так неправильно.

Я не думаю о том, как сильно обидел свою девушку такой реакцией. Я думаю только о том, что никогда не упоминал Киру при ней, и она откуда-то знает ее имя.

И только что она произнесла его таким тоном, которого я, черт возьми, не позволю.

Медленно я поднимаю взгляд на Аманду.

Горечь – вот, что выражает сейчас ее лицо.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди.

Каким-то образом она узнала о Кире.

Поняла, как много Кира значит для меня.

Руки Аманды скрещены на груди. Ее поза так и кричит о готовности защищаться. В глубине ее голубых глаз – печаль, а под ними – красные круги.

Гнев.

Я принимаю это. Я заслуживаю этого. Она может направлять все это дерьмо на меня.

Но если она только подумает сказать что-нибудь хреновое о Кире...

– Знаешь, – говорит она низким, взбешенным голосом. – Я думала, что вчерашняя ночь – и несколько ночей до этого – были изумительными. То, как ты трахал меня... было не так, как прежде. – Ее грудная клетка вздымается из-за дрожащего вздоха, и я понимаю, что она еле сдерживает слезы.

– Потом, прошлой ночью ты произнес ее имя, и я поняла, в чем истинная причина этого.

Черт. Я мало что помнил из прошлой ночи. Я провел ее также, как и каждую ночь на этой неделе – вне себя, в пьяном угаре. Я даже не помню, что разыскивал Аманду, чтобы переспать с ней.

Совсем не помню, чтобы называл ее именем Киры, но в этом у меня не было сомнений. Она – все, о чем я думаю. Я погряз в этом. Единственных треклятых отношениях в мире, которых я действительно желаю.

– Кто, нахрен, такая Кира? Ты изменяешь мне с ней?

Другая девушка, чье сердце я разбил.

Мне плохо. Ничего из того, чтобы я мог сделать или сказать, не поможет Аманде почувствовать себя лучше. Я никогда не изменял ей. Не физически. Но я никогда не был по-настоящему с ней. И никогда не буду.

Никто никогда не будет принадлежать мне. Только Кира. У нее есть чертова власть надо мной.

Физически я никогда не изменял Аманде, но эмоционально я использовал ее наихудшим образом.

Я всегда держал ее на расстоянии вытянутой руки, никогда не обсуждал с ней мою семью, тем более Киру. Она и Райан не общались, не разговаривали, так что она никак не могла узнать, что Кира – моя сводная сестра.

Внезапно я действительно чертовски благодарен за это.

– Мы поговорим об этом после занятий, – спокойно говорю я. Опять же, ничего из того, что я скажу, не сделает это лучше для нее, но я не хочу обсуждать это на публике.

– Конечно, черт возьми! – кричит она как раз тогда, когда входит профессор, за которым по пятам следует чертов Райан. – Ты расскажешь мне, кто, черт возьми, эта Кира и почему ты думаешь о ней, пока мы занимаемся сексом!

Профессор останавливается.

Все поворачиваются в нашу сторону.

Райан смотрит на меня.

Я замечаю, что он ничуть не удивлен.

Он знал.

Должно быть, это неудивительно, но я вижу разочарование.

Потом я вижу нарастающую ярость.

Дерьмо. Еще один человек, которого я обидел.

Вот и все. С меня хватит. Момент, когда я понимаю, что глупо было оставаться с Амандой.

Я и так уже обидел миллион людей. Раздражение и отвращение превосходит это. Но с Кирой этого не должно было произойти. У меня была возможность сделать ее счастливой – сделать счастливыми нас обоих – а я облажался.

Для чего? Чтобы избежать именно того, что происходит сейчас? Райан был одной из весомейших причин, почему я сдерживался, и мне все-таки удалось его разочаровать.

Мне все надоело. Хватит этого дерьма.

Резко хватаю свою сумку со стола, прохожу мимо Аманды, не отвечая ей, мимо Райана, который смотрит на меня так, словно готов убить, и прямо к двери аудитории.

Аманда, конечно же, следует за мной, кричит на меня и требует ответа.

– Аманда, пожалуйста, просто оставь меня сейчас. Поверь мне, – говорю я ей через плечо, несясь по коридору.

Мне нужна еще выпивка. Сейчас же.

– Нет! – Она все еще позади меня. Звучит так, словно она подошла ближе. – Я заслуживаю того, чтобы знать!

Она заслуживает знать, а прямо сейчас я слишком эмоционально взвинчен, чтобы придумать правильный способ сказать ей правду.

– Ты сказал, что любишь ее, Брайден!

Я останавливаюсь.

Эти слова...

Еще одна волна гнева взрывается во мне.

Это правда. Я никогда, никогда не признавал это. Вслух или наедине с собой. Это настолько очевидно, но я никак не мог заставить себя использовать одно единственное слово, чтобы должным образом описать то, что я чувствую к Кире.

Я никогда не давал этого Кире. Даже в своих мыслях.

Я не могу. Черт побери. Остановиться.

Оборачиваюсь. Равнодушно, забывая, что девушка позади меня что-то чувствует ко мне, я кричу.

– Я, черт побери, люблю ее, довольна? Ее. Не тебя. Ни кого-либо другого. Это всегда будет она!

О Господи. Боже мой. Я люблю Киру. Я, черт побери, люблю ее.

Все мое тело замирает.

Я люблю ее, и Остин заберет ее у меня. Если уже не сделал этого.

Я не могу позволить ему заполучить ее.

Аманда озадаченно смотрит на меня, шок и боль отражаются на ее лице. Этого достаточно, чтобы выдернуть меня из состояния, в котором я нахожусь. Чтобы заставить меня понять, что я наделал.

Ее голубые глаза наполняются слезами.

Я самый большой кусок дерьма в мире.

– Прости, Аманда. Я идиот. Просто продолжай жить дальше, ладно?

Это самое ужасное, что я мог сказать ей, но это все, что я могу. Мое сердце слишком занято Кирой. И тем фактом, что я не смогу жить, если потеряю ее.

Я разворачиваюсь и иду прямиком домой, голова пульсирует.

Глава 15: Брайден

Целых две мили я прокручиваю в голове одно слово. Оно снедает мой разум, разрывает то, что осталось от моего сердца.

Я люблю эту девушку и все, что я сделал, – это уничтожил ее.

Уничтожил нас.

Я поднимаюсь в свою комнату...и из меня вырывается наружу нечто ужасное, когда я вижу расстеленную постель, на ней темно-розовый лифчик и использованный презерватив на полу.

Аманда была здесь прошлой ночью. Я не помню этого, и она ушла как раз перед тем, как я заставил себя встать и пойти на занятия.

Я трахал ее здесь прошлой ночью, представляя, что это Кира.

Я рычу, чувство копилось во мне всю неделю, и бросаю рюкзак в стену. Этого недостаточно. Я хватаю все, что стоит на моей тумбочке: лампу, зарядное устройство для «iPod». К тому моменту, как учебники ударяются об стену, Райан открывает дверь в мою комнату, уставившись на меня.

Он следовал за мной домой.

– Заходи, – говорю я хриплым голосом, задыхаясь от напряжения. – Надери мне задницу. Ты же этого хочешь. Господь свидетель, я заслужил это.

Его руки дергаются, но он просто смотрит. Этот взгляд, как всегда, расчетлив.

– Я думаю, ты уже сам сделал это.

Я сжимаю волосы. Что, черт возьми, с ним не так? Почему он такой чертовски спокойный? Мне хочется, чтобы он ударил меня. Чтобы он избил меня до полусмерти, пока я не потеряю сознание и не вырвусь из этого ада.

– Я влюблен в твою чертову сестру. – Слова вырываются из меня, и больше походят на шипение, пока я продолжаю тянуть себя за волосы.

Слышать, как эти слова срываются с моих губ также отвратительно, как и кулак Райана, ударяющего в мое лицо. Я останавливаюсь, чувствуя, как мир вокруг меня уменьшается. Я больше не могу терпеть, и пулей лечу в ванную.

Ощущение такое, словно мои легкие взорвутся. Я включаю кран, брызгаю водой на лицо снова и снова.

Мое горло сдавливает. Грудную клетку рвет. Вся моя жизнь превратилась всего лишь в шутку, и это все из-за моего проклятого чувства к девушке, которую я не должен желать.

Я наклоняюсь над раковиной, задыхаясь, когда чувствую, что Райан стоит в дверях ванной позади меня.

Молчание между нами угнетает. Я хватаюсь за край раковины, ожидая, когда обрушатся опоры и полетят удары.

Вместо этого, Райан удивляет меня до чертиков, спрашивая спокойным голосом:

– Ты впервые признался себе в этом? Потому что я никогда не видел тебя в таком состоянии.

Я мочу руки под проточной водой и провожу ими по волосам, не в силах посмотреть на него.

– Да, я люблю ее.

– Я не об этом тебя спрашиваю. Эта часть очевидна. Уже некоторое время.

Эти слова еще хуже, чем все, что я произносил мысленно или вслух.

«Эта часть очевидна. Уже некоторое время».

Но это так и было, не так ли? Власть, которую она имеет надо мной с того самого момента, как я впервые, черт побери, ее увидел, а мне было всего десять лет.

Господи, меня точно стошнит.

– Да. Впервые. – Я замолкаю, проглатывая накатившую тошноту, которая оглушает меня.

Она разрушает меня. Она владеет мной, а мы еще даже не трахались.

Дерьмо. Она сделала это. Даже не прилагая усилий. Даже не признаваясь, что глубоко внутри ей это нравится.

Она, нахрен, владеет мной.

– Чувак, уйди. – Я слабо машу Райану позади меня. – Думаю, меня сейчас вырвет.

– Знаешь, насколько ты жалок?

Этот вопрос так типичен для Райана, так похоже на то, как мы всегда поддразнивали друг друга, что я ловлю себя на том, что задыхаюсь от отвращения к самому себе.

– Почему ты не ненавидишь меня?

– Я очень стараюсь. Но факт в том, что я смирился с этим уже очень давно. Очевидно, намного раньше, чем ты. Думаешь, я ничего не замечал? Кира все время ходила за тобой, с того самого момента, как мы переехали в соседний дом. А в тот вечер, когда наши родители объявили, что поженятся, ты слетел с катушек. Несколько дней после этого Кира была такой же расстроенной, как и ты. Потом ты не перестал разговаривать, тусоваться. Вот тогда я и понял, насколько все серьезно.

Мой двойник, изможденный, погрязший в выпивке и каждой разрушительной эмоции, что без остановки проносятся сквозь меня.

– Я практически заполучил ее и сбежал той ночью.

– Знаю. Мама и Стивен наблюдали за тобой, шокированные, и они видели, как плачет Кира. Она сидела так несколько секунд, прежде чем умчаться за тобой.

Я резко выдыхаю и с трудом сглатываю.

– Все, что я должен был сделать – открыть машину.

– Ты всегда любил ее, и я абсолютно уверен, что она влюбилась в тебя с того самого раза, когда ты назвал ее котенок, но ей семнадцать. Я, черт побери, должен напоминать тебе об этом?

Я поворачиваюсь к нему, прохожу несколько шагов, потом опускаюсь на пол.

– Почему это так важно? Это не имело значения, когда мне было семнадцать, а ей пятнадцать. Я все еще мог встречаться с ней.

– Ты не можешь заниматься с ней сексом. – Я не упускаю жесткие нотки в его голосе.

Моя челюсть напрягается, желая сказать ему, что он не может говорить, что мне делать, но потом я вспоминаю, кто он для меня и Киры.

– Я могу подождать.

Он выгибает бровь.

– Сможешь?

Если продолжу держаться в стороне, да

– Я ждал чертовски долго, разве нет? И ее возраст не имеет значения.

– Имеет значение по закону.

– Она уже совершеннолетняя.

– Нет, если мама узнает об этом.

– Ты действительно думаешь, что она выдвинет против меня обвинения? Тогда все узнают, что ее дети трахаются.

У меня внутри все переворачивается. Это происходит каждый раз, когда я думаю о Кире, как о моей сестре. Она не моя сестра. Я уже был в колледже, когда они поженились.

– Просто подожди, придурок. В любом случае, осталось всего три месяца.

Я стону. Просто думая о том, как мой член скользит в ее киске, заводит меня, а потом мысли об ожидании едва не убивают меня.

– Остин не ждал, – рычу я, готовый снова и снова убивать этого ублюдка.

Райан наклоняется вперед, пристально глядя на меня.

– Ты сделаешь чертово одолжение своему лучшему другу и ее брату. Или, клянусь Богом, я забуду, что ты мой лучший друг и сделаю с тобой то, что очень хочу сделать с этим куском дерьма Ридом.

Меня передергивает, потом я смущенно киваю.

– Хорошо. Ради тебя, – но как только ей исполнится восемнадцать, она будет моей.

Она, черт побери, моя.

Господи! Это решение разрушает меня, освобождает.

Уничтожает меня.

К черту все и всех. Мы разберемся с последствиями – с мнением людей – позже.

Я не могу так больше жить.

Как и Кира. Я знаю это.

Мы должны быть вместе.

Но я должен подождать. Ради Райана, как я уже сказал.

Райан качает головой, словно читая мои мысли.

– Не ради меня, ради нее. Так у тебя будет время собраться с мыслями и составить план, потому что мне кажется, она разочаровалась в тебе. Так что придется разобраться с этим дерьмом. Как собираешься сделать это?

Черт, его слова словно удар в грудь.

«Думаю, она разочаровалась в тебе».

Я хочу найти ее и все исправить.

– Не предполагалось, что все будет вот так. Если бы они не поженились, она бы уже давным-давно была моей.

Он не отвечает. Он был со мной все эти годы. Мы вместе безудержно тусовались. Меняли девчонок направо и налево. Он был здесь, наблюдая за тем, как я постоянно менял девчонок. За всеми горячими девчонками, бросающимися на меня. Я никогда не отказывался.

Я знаю, он, вероятно, думает, что рад тому, что я не остался тогда с Кирой. И он не понимает, что мне не нужны все эти девчонки, если у меня есть она.

Это печально, учитывая, через что я прошел, чтобы держаться от нее подальше.

– Будет намного легче, если они не будут вместе. Рождественский ужин был напряженным маскарадом.

Он кивает.

– Кира, не переставая, жалуется на их ссоры. Все стало хуже в прошлом году.

– Этого не должно было произойти. Из-за этого все пошло наперекосяк, и с тех пор у всех только проблемы.

– Ну, если вы с Кирой сможете все исправить, то снова будете счастливы.

Я до сих пор не могу поверить в его спокойствие по этому поводу. Я смотрю на него, замечая напряженную позу и сжатые в кулаки руки.

Нет. Он не спокоен. Ничего подобного. Он просто очень старается держать себя в руках.

– Я сделаю твою сестру счастливой.

Так или иначе. Для меня нет ограничений, когда дело касается любви. Понятия не имею, на что похожи нормальные отношения. Мои родители постоянно ссорились с тех пор, как я был ребенком. Все, что я видел – только их ругань.

Я никогда не обращал особого внимания на Соню и моего отца. Если поначалу они были счастливы, я не придавал этому значения в те редкие моменты, что был рядом.

У меня нет ни малейшего понятия, как быть соответствующим парнем для Киры, но я чертовски уверен, что собираюсь это выяснить. То, что я делал до этого, не сработало.

Я сделаю эту девушку счастливой, даже если это в конечном итоге погубит меня.

– Лучше тебе сделать это, – отвечает Райан, уставившись в стену позади меня.

Напряжение осязаемо, слишком осязаемо, и я просто жду на полу в ванной, позволяя ему собраться с мыслями.

Он кивает самому себе, словно придя к молчаливому решению, и встает, чтобы уйти.

Удивленный, я тоже поднимаюсь на ноги.

– Еще кое-что, – он останавливается в дверях ванной, спиной ко мне, его кулаки все еще сжаты по бокам.

Должно быть я глуп, раз не замечаю волну гнева, прокатившуюся по нему. Я заслуживаю гнев.

– Да? – спрашиваю я, ненавидя себя из-за того, как далеко я позволил этому зайти.

Эту ситуацию нужно исправить. Ради меня. Ради Киры.

Ради Райана.

Я втянул всех нас в чертов беспорядок своим решением.

Райан разворачивается, его рука поднимается и хватает меня за воротник.

У меня даже нет времени среагировать.

Его кулак приближается ко мне слишком быстро. На миллисекунду я вижу пятно, движущееся на меня.

Моим нервам хватает всего секунды, чтобы среагировать на боль от удара. Она разливается по переносице.

Еще один удар в то же место.

На третий удар, кажется, я слышу, как трещит кость.

Я принимаю это. Все это. Не издавая ни звука.

Я должен ему, и я это знаю.

Райан так быстро отпускает мою рубашку, что я спотыкаюсь и удерживаюсь, схватившись за край раковины.

Горячая жидкость просачивается в мой рот. Кровь.

Дерьмо, похоже, он сломал мне нос.

– Брайден, если ты хоть когда-нибудь разобьешь моей сестре сердце, и я снова увижу ее в таком состоянии, я забуду обо всем. Ты слышишь меня? Я забуду о том, что позволил тебе быть с ней. Я забуду о том, что ты значишь для меня. Я убью тебя. Ты понял?

Я потираю рукой лицо, кивая ему. Твою мать. Даже та малость эндорфинов, что наполняла меня, исчезает, оставляя после себя пылающую боль, пульсирующую на моем лице.

– Скажи, что ты понял, – требует он охрипшим голосом, и я понимаю, что он на грани. На грани потерять контроль. Я никогда не видел его таким.

Женитьба наших родителей стала тяжелой для всех нас, но это... это в миллион раз хуже.

Опять же – это моя вина.

– Я понял, – я смотрю на свою окровавленную руку, потому что не в силах взглянуть на него. Стыд за то, до чего я довел его сестру и его самого, сжимает мои внутренности.

Он разворачивается и уходит, не произнося больше ни слова.

Я знаю, куда он, скорее всего, направится. Расслабиться и напиться, так он сможет справиться со всем этим дерьмом.

Ноги не держат меня, и я опускаюсь обратно на пол.

Где мне и место.

Кровь заливает мое лицо.

Это нормально. Пока я знаю, что Райан не будет мне мешать ухаживать за Кирой, я не сдамся.

И поскольку я мужчина, то знаю: он мог сделать мне намного больнее.

После всего, что я сделал, я должен вроде как заплатить по счетам, прежде чем смогу вернуть свою девочку. Это логично. Как я уже говорил, я заслуживаю намного худшего, чем сломанный Райаном нос. Мне повезло, что он ограничился несколькими ударами.

Черт, я даже заслужил то, что Кира переспала с Остином. Это была идеальная месть. Она ударила по самому больному.

Но этого больше никогда не повторится.

Никогда.

Мне нужно собраться с мыслями. Я заполучу мою девочку. Если это означает, что она и ее брат будут в процессе поочередно наказывать меня, то так тому и быть. Это не повлияет на результат.

Как только Кире исполнится восемнадцать – она будет моей.

До этого момента мне нужно как-нибудь возобновить наше общение. Я не могу оставить ее в покое, во власти Остина.

Черт, нет.

Она не забудет меня. Как и я не в состоянии забыть ее.

Вот тогда я, наконец-то, поднимаю свою задницу с пола, умываюсь и направляюсь к холодильнику за льдом. Дерьмо случается. Нет времени хандрить. Есть девушка, которую я должен вернуть.

* * *

Какое самое ужасное чувство в мире?

Сдерживаемый гнев.

Все мое существо рвется в бой не только на биологическом, но и на химическом уровне, и у меня нет выхода. Кожа горит, сердце колотится, волна за волной энергия высвобождается внутри меня.

Сдерживает меня.

Я нахожусь в таком состоянии с прошлой недели. Все стало еще хуже за последние двадцать четыре часа.

Ярость, тысячи горящих звезд, сдерживаемая в груди одного человека.

Я этот человек, скованный собственным обещанием, неспособный пойти и отыскать ее. И есть только две вещи, которые могли бы ослабить эту агонию.

Месть.

И моя женщина.

Я обещал Райану, что дождусь, когда Кире исполнится восемнадцать, прежде чем добиваться ее. Прежде чем я смогу находиться рядом с ней. Он не знает, что произошло между нами. По крайней мере, я так думаю. Все же он как-то узнал, что я не могу находиться рядом с его сестрой, чтобы не сорваться и не прикоснуться к ней.

Почувствовать ее.

Желание припасть к ее киске, поцеловать, трахнуть.

Когда я давал обещание Райану, я знал, как тяжело будет сдерживаться. К черту. Я знал, что это будет безумно трудно.

Я недооценил ситуацию.

Прошло двадцать четыре часа после нашего разговора в ванной, а я уже разваливаюсь на части.

Логическая часть меня знает, что подождать будет правильно. Я хочу мою девочку. Всю ее. Я планирую обладать ею всеми возможными способами, как мужчина может обладать женщиной.

Чтобы сделать это, мне придется подождать еще несколько месяцев. Пока она не станет совершеннолетней. Я знаю, что она больше не девственница. Черт, я не могу даже думать об этом. Жажда крови – это крайние меры. Я сломаю каждую косточку в теле Остина. Не остановлюсь, пока он не будет молить о пощаде.

Потом я дам ему несколько секунд передышки... ощущение ложной надежды... прежде чем снова на него наброситься. Я могу лишить его жизни. Может быть, это не будет входить в мои намерения, но ярость возьмет свое.

Он забрал то, что принадлежало мне, как подарок на свой двадцать первый день рождения, не заботясь о том, что моей девочке всего семнадцать. То, что он единственный, кто прикасался к ней, гарантирует, что ему надерут зад.

Но он не дожидался, когда ей исполнится восемнадцать, и теперь ему грозит смерть, которая сейчас стоит прямо перед ним.

Мое лицемерие достигло новых высот.

Я не могу забыть, что тоже прикасался к ней, когда она была несовершеннолетней. Ей было семнадцать, когда я снова поцеловал ее – когда я касался языком ее налитой груди и клитора.

Мой член в отчаянии пульсирует от воспоминаний.

Я был неправ, потеряв контроль, и я знаю, что единственная причина, по которой я не зашел дальше, – потому что Соня прервала нас.

Одно движение бедер. Один толчок. Одна секунда и я был бы первым у моей девочки. Это должно было принадлежать мне, а не Остину.

Смешно. В ту ночь я ощутил такое облегчение, когда приглашение на ужин остановило нас от секса. Теперь все, что я чувствую, это сожаление, ярость и боль.

Она восхитительна. Должно быть, ему нравится обладать ею. Целовать. Теперь он знает то, что я могу только представить. Каково это находиться внутри нее.

Я даже пальцами не приласкал ее киску, а этот ублюдок засунул в нее свой член.

Сознание снова затуманивается.

Желание запрыгнуть в машину и поехать домой душит меня. Если я поддамся этому, то не просто найду Остина, а уничтожу его, в конечном итоге добравшись и до Киры.

Я заявлю на нее свои права. Сотру этого мудака с ее кожи и из ее разума.

Вот почему я остался здесь, как паинька, поскольку мой самоконтроль при виде Киры испаряется.

Прошлым вечером Райан уехал домой. Если повезет, сейчас он выбивает дерьмо из Остина.

Небольшое утешение.

Я попросил его только об одном, прежде чем он уехал:

– Оставь мне то, что останется от Остина, чтобы я мог добить его.

Что он ответил?

– Я постараюсь.

Я сижу за своим столом, постукивая ногой, стискиваю зубы, мое сердце колотится, пока я проглатываю каждую волну бессильной злости.

Мой телефон звонит, извещая о сообщении. Это Райан.

«Мы здорово подрались с этим ублюдком».

Мышцы на моей челюсти сжимаются.

Приходит еще одно сообщение.

«Сказал, что любит Киру и хочет, чтобы все было правильно».

Я уничтожу этого сукина сына, да поможет мне Бог...

«Между нами встала Кира. Разняла нас».

Зачем? Потому что она переживает за своего брата? Или за Остина?

«Я останусь еще на несколько дней. Чтобы убедиться, что достиг желаемого результата».

Когда я все-таки отвечаю ему, мои пальцы дрожат.

«Верное решение».

Остин любит Киру.

Он хочет быть ее парнем.

Я кидаю телефон на стол и запускаю пальцы в волосы.