Текст книги "Прикосновение хаоса (ЛП)"

Автор книги: К. Холлман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

15

СКАРЛЕТ

– Что ты имеешь в виду, по крайней мере, не мне? – Спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

– Если ты будешь хорошо себя вести, это может на самом деле принести тебе пользу.

– Что… – Мой следующий вопрос растворяется в воздухе, когда его рука перемещается с моего бедра к подолу юбки и исчезает под ней. Его пальцы касаются внутренней стороны моего бедра, его грубая кожа соприкасается с моей более мягкой, и бабочки порхают у меня в животе.

Я застыла, мои ноги приросли к земле, когда он запускает пальцы мне в трусики. Я хочу сказать ему, чтобы он прекратил, но у меня перехватило горло, во рту пересохло, а язык прилип к небу. Кого я обманываю? Я не хочу, чтобы он останавливался. Неужели это так неправильно с моей стороны? Это все еще мой Рен, несмотря ни на что, и я всегда хочу его.

Его пальцы проникают в мои складочки, потирая чувствительный клитор, заставляя меня прикусить губу, чтобы не застонать.

– Я был прав. Тебе действительно это нравится. Тебе нравится быть ангелом Рена, но тебе также нравится быть моей маленькой шлюшкой.

Я зажмуриваю глаза и поджимаю губы, не желая признавать, что мне действительно нравится, когда он меня так называет. И мне определенно нравится, как он круговыми движениями потирает маленький пучок нервов у меня между ног.

Моя киска становится влажнее с каждым поглаживанием, позволяя его пальцам легко скользить по моей чувствительной плоти. Меняя позу, я слегка раздвигаю бедра, предоставляя ему лучший доступ.

– Посмотри, какая ты моя хорошая маленькая шлюшка. Раздвигаешь для меня ноги, как шлюха. Тебе нравится быть моей секс-игрушкой, позволять мне использовать тебя везде и так, как я захочу, – говорит Ривер хриплым голосом. На этот раз я не могу удержаться от стона, заставляя его усмехнуться в ответ.

– Скажи это… скажи, что тебе нравится быть моей шлюхой, – приказывает он, погружая один из своих пальцев глубоко в меня, достигая того особенного места, которое воспламеняет мою сердцевину.

Качая головой, я держу глаза закрытыми, будучи слишком большой трусихой, чтобы смотреть на него, пока он трогает меня пальцами.

– Скажи это, или я остановлюсь, – угрожает он, и я знаю, что он тоже серьезен, уже вытаскивая палец из моей киски.

– Мне нравится… Мне нравится быть твоей шлюхой, – выпаливаю я, выталкивая слова сквозь огромный комок в горле.

– Хорошая девочка, – хвалит он. – Теперь открой глаза и посмотри на меня, когда кончишь мне на руку.

– Фу! Пожалуйста, не заставляй меня, – умоляю я. – Пожалуйста.

Ривер отпускает мое запястье, чертовски хорошо зная, что теперь я никуда не денусь. Свободной рукой он хватает меня за волосы, откидывая голову назад. Его губы всего в нескольких дюймах от моих, его мятное дыхание овевает мое лицо.

– Открой глаза, – снова приказывает он. На этот раз его голос звучит немного резче.

Не желая, чтобы он останавливался, я заставляю себя открыть глаза и позволяю своему пристальному взгляду встретиться с его бурным. Его глаза полны похоти и темноты, о которых я и не подозревала, чего жаждала до этого момента.

– Хорошая шлюха. – На его губах появляется зловещая ухмылка. – Твоя киска такая чертовски влажная для меня. Если бы между нами не было этих прутьев, я бы трахнул тебя до бесчувствия. Я бы нагнул тебя и трахал сзади, пока ты не выкрикнешь мое имя. Скажи мне, Рен уже трахал тебя в задницу? Держу пари, тебе бы тоже понравилось, когда тебя трахают в эту узкую запретную дырочку.

Я не уверена, что именно меня заводит: его палец, прижатый к моему клитору, его пристальный взгляд, пригвоздивший меня к месту, или только его грязные разговоры. Неважно, по какой причине, я кончаю внезапно и сильно. Так сильно, что мне приходится прислониться к железным прутьям, чтобы не упасть.

– О, боже мой. – Я откидываю голову назад, позволяя удовольствию растекаться по каждой жилке моего тела, пока мои мышцы не начинают болеть и расслабляться.

Я все еще в оцепенении от счастья после оргазма, когда Ривер внезапно отталкивает меня. Я отшатываюсь назад, чуть не падая при этом на задницу. Каким-то образом мне удается восстановить равновесие. Оглядываясь вокруг, дезориентированная, я понимаю, почему он оттолкнул меня.

По коридору в нашу сторону идет доктор Стоун. Я оглядываюсь на Ривера, на лице которого расплылась широкая улыбка. Он смотрит прямо на меня, поднося свои блестящие пальцы ко рту и обхватывая их губами, чтобы обсосать дочиста. Я сглатываю, не понимая, почему это меня так сильно заводит. Со мной что-то не так?

– Доброе утро, – здоровается доктор Стоун, когда она становится ближе. – Все в порядке? Ты выглядишь немного… раскрасневшейся.

– Я в порядке, – говорю я немного слишком быстро и слишком громко.

Возьми себя в руки.

Я провожу руками по платью, убеждаясь, что все в порядке, прежде чем снова занять свое место.

– Доктор Стоун, познакомьтесь с Ривером, – представляю я их так, словно это совершенно новый человек, которого она никогда не встречала.

– Ривер, приятно познакомиться. Ребята, не хотите доесть свой завтрак? Я могу вернуться через двадцать минут.

– В этом нет необходимости, – говорит Ривер. – Мне нечего вам сказать.

– Я здесь только для того, чтобы помочь. Беспокоиться не о чем.

– Вы здесь, чтобы помочь Рену. Я знаю, что вы делаете. Вы пытаетесь избавиться от меня.

– Это совсем не так. Я здесь для того, чтобы дать тебе и Рену больше контроля, и это начинается с лучшего понимания друг друга.

Я не уверена, говорит ли она правду или просто пытается его успокоить. В любом случае, я не готова уходить. Если никто из них не попросит меня об этом, я останусь здесь.

– И как это должно сработать?

– Для начала я принесла тебе это. – Она роется в сумочке и достает блокнот и ручку. – Я бы хотела, чтобы ты начаи писать в нем каждый день, что-то вроде дневника. Ты можешь писать о своем дне, о своих чувствах, своих мыслях, о чем угодно.

– Звучит забавно, – саркастически размышляет Ривер.

Доктор Стоун протягивает блокнот и ручку через решетку, но Ривер не двигается, чтобы взять их. Она откашливается и вместо этого открывает крышку для еды, чтобы положить ее внутрь.

– Тебе было бы удобно говорить со мной о своем детстве? Рен, похоже, мало что помнит, и я надеялась, что ты сможешь пролить свет на то, что произошло тогда.

Когда Ривер просто смотрит на меня, не отвечая, доктор Стоун продолжает.

– Ты бы хотел, чтобы Скарлет ушла?

– Нет, она должна остаться. Я уверен, ей было бы больно услышать, через что нам с Реном пришлось пройти, – говорит он с ухмылкой, от которой у меня мурашки бегут по коже.

– И почему ты хочешь причинить Скарлет такую боль?

Ривер удерживает мой взгляд, когда говорит так, словно обращается непосредственно ко мне, а не к доктору.

– Потому что она этого заслуживает. Если бы не она, я бы не был заперт здесь. Я бы уже отомстил, как заслуживаю.

Доктор Стоун прочищает горло и ерзает на стуле, как будто ей неудобно.

– Хорошо. Скарлет, если ты хочешь остаться, не стесняйся, но если ты не хочешь этого слышать, ты не обязана.

– Если она уйдет, я вообще не буду разговаривать, – угрожает Ривер.

Он действительно так сильно меня ненавидит или просто играет в игры, чтобы подшутить надо мной? Вероятно, и то, и другое.

– Я остаюсь, – подтверждаю я.

– Хорошо, тогда давайте начнем. Ривер, не мог бы ты поделиться с нами некоторыми из своих самых ранних воспоминаний?

– М-м-м, дайте мне подумать. – Говорит Ривер, как будто не принимает ничего из этого всерьез, но я вижу настоящую боль в его глазах, отражающуюся в ответ на меня. – На ум приходит, когда тебя бьют ремнем или кнутом. Плакать, пока не усну. Не получать еды по нескольку дней подряд тоже было весело.

– И что ты при этом почувствовал?

– Я взбешен.

– Гнев – очень сильное чувство, но обычно за ним скрывается нечто большее. Не мог бы ты рассказать нам, что еще ты чувствовал тогда?

Впервые Ривер отводит взгляд, глядя на что-то на земле, а не на меня. Его челюсть напряжена, а руки сжаты в кулаки. Очевидно, ему неудобно говорить об этом.

Доктор Стоун дает ему несколько секунд на ответ, но когда он не отвечает, она продолжает:

– Легко злиться, но гнев на самом деле не помогает исцелиться.

– Кто сказал, что я хочу исцелиться? Все, чего я хочу, – это отомстить.

– И что потом? Ты думаешь, что потом не будешь сердиться? У меня для тебя плохие новости. Даже если ты причинишь боль всем, кто, по твоему мнению, этого заслуживает, это темное, пустое чувство внутри тебя никогда не исчезнет. Есть только один способ снова стать счастливым – справиться со своей травмой.

– У меня тоже для вас плохие новости, – говорит Ривер доктору. – Мне нравится это чувство. Счастье может пойти нахуй. Хотите знать, что я чувствовал, когда со мной плохо обращались в детстве? Я чувствовал себя слабым, беспомощным и нелюбимым. Но я больше этого не чувствую и никогда не почувствую. Я не чувствую ничего, кроме потребности убивать, и я не остановлюсь, пока все, кто причинил мне боль, не будут мертвы.

– Я тебе не верю, – выпаливаю я, снова привлекая к себе внимание Ривера. – Ты лжешь. Все хотят быть любимыми, и ты тоже.

Ривер внезапно встает со своей койки, его грудь быстро поднимается и опускается, ноздри раздуваются. Я не знаю, почему мои слова так разозлили его, но это явно так.

– Думай, что хочешь, Ангел, – наконец произносит он сквозь стиснутые зубы.

– Почему бы нам не сменить тему? – пытается разрядить обстановку доктор Стоун.

– На сегодня я закончил, – объявляет Ривер, прежде чем повернуться к нам спиной. – Спасибо за блокнот. Я обязательно расскажу Рену все о сегодняшнем дне. – Он хихикает.

Если бы не доктор, я бы, наверное, забрала этот дурацкий блокнот обратно.

– Я провожу вас, – предлагаю я, и доктор Стоун кивает с нежной улыбкой, прежде чем собрать свои вещи.

Когда мы направляемся к выходу, я не могу удержаться от вопроса:

– Вы уверены, что сможете помочь Рену теперь, когда встретили Ривера?

– Это будет долгий путь, но поскольку Рен готов работать со мной, я не сомневаюсь, что смогу помочь в долгосрочной перспективе. Просто будь терпелива с ним. На это потребуется время.

Время. Я хотела бы, чтобы у меня было его достаточно, но из-за беременности мне осталось максимум девять месяцев. Мне нужен Рен рядом. Я ни за что не смогу растить этого ребенка одна.

16

СКАРЛЕТ

– Я так рада, что ты решила пойти со мной на шоппинг. Не то чтобы я возражала против покупок, когда я одна, но гораздо веселее иметь кого-то, с кем можно поговорить и спросить мнения.

Аспен улыбается мне поверх вешалки с детской одеждой. Они очаровательны, такие милые, что я готова расплакаться. Маленькие платьица, комбинезончики. Самые крошечные туфельки. Мои пальцы чешутся от желания все потрогать, подержать в руках.

Положить все в тележку, чтобы я могла купить его своему ребенку.

Невозможно. Я не могу позволить себе даже думать об этом, пока мы переходим от полки к полке в милом маленьком магазине. Настроение здесь яркое и жизнерадостное, и оно заразительно. Я могу счастливо улыбаться, несмотря на ревность, которая существует на краю моего сознания.

Я хочу иметь возможность сделать это для себя. Я хочу быть счастливой из-за беременности. Я хочу чувствовать надежду, как это делает Аспен. Вместо этого я ношу секрет внутри себя, зная, что было бы очень плохой идеей объявить об этом сейчас. В таком случае, я не знаю, когда будет подходящее время рассказать всем. Я даже не набралась смелости сказать Рену, в основном потому, что до сих пор не уверена, что Ривер может появиться. Мне не хочется пытаться разделить личный момент с кем-то, кто ненавидит меня просто за то, что я существую.

И рассказывать еще моей семье. Я даже думать не хочу о шоу ужасов, в которое это превратилось бы. Папа никогда больше не выпустил бы меня из моей комнаты. Квинтон никогда бы не перестал ныть и угрожать тому, кого он должен был любить как брата. Крошечная часть меня задается вопросом, не объединит ли нас в конечном итоге что-нибудь вроде ребенка, но я больше не маленькая девочка. Я не могу позволить себе верить в невозможное.

– Как ты себя чувствуешь? – Мне искренне любопытно, и не только потому, что она моя невестка и носит под сердцем мою маленькую племянницу. Я вроде как хочу знать, чего ожидать, когда пройдут месяцы.

Ее взгляд метнулся в сторону, где всего в десяти футах, спиной к входной двери, стоял один из охранников, которого Кью настоял отправить с нами. У заднего выхода также есть еще один охранник. Все ради нашей безопасности.

Она склоняет голову набок, и я следую за ней, пока мы не оказываемся немного дальше от любых третьих лиц, которым не нужно слышать подробности.

– Честно говоря, я чувствую себя ужасно. Я все время устаю, и начинаю становиться по-настоящему большой. Возможно, мне придется надеть обувь, которую не нужно завязывать, поскольку мне становится все труднее дотягиваться до моих ног. Я боюсь вставать по ночам и все время писать. Это должно скоро начаться.

Но даже когда она это говорит, очевидно, что она вне себя от восторга. Она через многое прошла, прежде чем наступила эта беременность – и она, и Кью, оба. Они заслуживают своего счастья.

Так почему же мое сердце так сильно болит? Почему у меня нет такого же счастья? Я хочу прорваться через магазин и составить реестр, как это делает женщина прямо сейчас, бродя по магазинам со своим мужем, или бойфрендом, или кем угодно еще, целясь из своего маленького сканерного пистолета в одну вещь за другой, пока они светятся от радости. Я их ненавижу.

– Эй. Ты в порядке? – Аспен касается рукой моей спины, наклоняясь, как будто она обеспокоена. – Прости. После всего, через что ты проходишь, тебе не обязательно слышать о моем…

– Нет, нет. Даже не думай так, – настаиваю я. – Я не собираюсь быть одним из тех людей, которые никому не позволяют быть счастливыми рядом с ними. И Рену станет лучше. Все будет хорошо.

Так почему же именно тогда мой голос сорвался? Почему это звучит так, словно я вот-вот заплачу? Наверное, гормоны.

– Знаешь, это нормально, что ты не в порядке, – шепчет она, в то время как ее рука совершает круги по моей спине. – Никто не собирается тебя осуждать. Ты была такой сильной. Иногда нужно относиться к себе полегче и не ожидать так многого после того, как ты прошла через что-то трудное.

– Я знаю. Ты права. Хотя, на самом деле. Со мной все будет в порядке.

– Скажи это слезинке, которая только что скатилась по твоей щеке. – Она притягивает меня в объятия, что немного неловко сейчас, когда она стала такой большой, но я ценю этот жест.

– А еще я чувствую себя полной дурой из-за того, что испортила тебе настроение. – Проводя рукой под глазами, я бормочу: – Предполагается, что это касается тебя, а не меня.

Она щелкает языком и закатывает глаза, как только отпускает меня.

– Пожалуйста. Я не какой-нибудь бессердечный монстр. Ты, очевидно, проходишь через это. Я хочу быть здесь ради тебя.

Она тоже. Не важно, через что ей пришлось пройти, она всегда любящая и добрая. Легко понять, почему Квинтон влюбился в нее.

Могу ли я доверять ей? Она никогда не давала мне никаких причин не доверять, но я никогда не рассказывала ей ничего настолько важного. В чем-то подобном есть много последствий.

– Я должна тебе кое-что сказать. – Сейчас мое сердце бешено колотится, и я почти уверена, что меня сейчас стошнит, но в то же время я не хочу останавливаться. Я хочу сказать ей. Я не могу пройти через все это в одиночку.

– Ты можешь рассказать мне все, что угодно. – Я замечаю, как она оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто из охранников не подошел ближе.

– Я думаю… Думаю, что, возможно, беременна.

Ее глаза широко распахиваются, а рот приоткрывается, прежде чем она успевает опомниться.

– О. Вау. Правда? Это… здорово? – Она морщится, стискивая зубы. – Прости. Я не знаю, что ты чувствуешь по этому поводу. Что ты чувствуешь по этому поводу? Я должна была спросить об этом в первую очередь.

– Все в порядке. Я… Я имею в виду, я хочу быть счастливой, но…

– Я понимаю. Поверь мне. – Она прикусывает губу, и в ее глазах появляется беспокойство, когда она изучает мое лицо. – Твой отец и твой брат будут испытывать по этому поводу довольно сильные чувства.

– Знаю, знаю. – Я закатываю глаза и разочарованно вздыхаю. – Именно поэтому я еще ничего не сказала.

– На каком ты сроке? Ты знаешь?

– На самом деле нет. Я только знаю, что у меня задержка. Она началась уже в хижине, прежде чем я вернулась домой. И Рен не предохранялся, так что… – Я могу только пожать плечами, поскольку это кажется мне довольно очевидным.

Я почти слышу, как план складывается в ее голове, в то время как выражение решимости ожесточает черты ее лица.

– Хорошо. Вот что мы собираемся сделать. – Если уж на то пошло, я рада передать бразды правления кому-то другому, так что в кои-то веки мне не придется думать о чем-то одной. – Мы попросим водителя отвезти нас в аптеку, чтобы ты могла сделать тест и убедиться. Я имею в виду, тебе нужно начать принимать витамины и все такое. Чем раньше, тем лучше. Мы же не хотим больше терять время, верно?

Теперь я так рада, что рассказала ей. Она может позволить себе роскошь видеть все это со стороны, так что она может мыслить яснее, чем я.

– Я в твоих руках.

– Предоставь это мне. – Несмотря на то, что мы ничего не купили, она берет меня под руку и выводит из магазина, а охранники следуют за нами по пятам. Как только мы садимся в машину, она говорит: – Отвези нас, пожалуйста, в ближайшую аптеку.

Он смотрит на нас в зеркало заднего вида.

– Это не было запланировано.

– Ну, знаешь, иногда женские проблемы не планируются заранее. – Каким-то образом ей удается сохранять невозмутимое выражение лица, пока он краснеет в зеркале заднего вида, прежде чем завести двигатель.

Как оказалось, ближайший магазин находится всего в нескольких кварталах отсюда. Она заходит со мной, но телохранители остаются снаружи – оказывается, даже большие и крепкие телохранители не хотят быть рядом, когда упоминаются женские проблемы. Я бы рассмеялась, если бы была на это способна. Прямо сейчас я немного нервничаю. Я чувствую, что на меня направлен луч прожектора, когда мы идем по проходу и останавливаемся перед полкой, полной различных тестов.

– Какой из них мне вообще выбрать? – Я не могу перестать оглядываться по сторонам, ожидая, что кто-нибудь нас обнаружит.

– Вот. Здесь по-простому будет написано, беременна ты или нет. – Она сует коробку мне в руки, и мы подходим к кассе, где у меня все время трясутся ноги, и я едва успеваю совершить всю транзакцию.

– Я так нервничаю, – шепчу я, глядя на входную дверь, ожидая, что один из охранников придет искать нас. – А что, если они захотят посмотреть, что я купила?

Аспен вздрагивает, затем оглядывается.

– Там сзади есть туалет, – шепчет она, таща меня в том направлении, вместо того чтобы направиться к выходу. – Давай. Предполагается, что процесс займет всего три минуты.

Не могу поверить, что я это делаю. Пробираюсь в общественный туалет, мочусь на палочку, а потом жду, кажется, целую вечность. Три минуты никогда не тянулись так долго. Аспен ждет меня снаружи, и под дверью я вижу, как ее тень мечется взад-вперед, когда она ходит. Я всегда хотела иметь сестру. Пока что она самая крутая, кого я только могла себе представить. Я ни за что не смогла бы пройти через это без нее.

Наконец, когда мой телефон сообщает, что прошло ровно три минуты, я смотрю на маленькую палочку на раковине так, словно она вот-вот взорвется. Все, что я делаю, это подтверждаю то, что уже знала. Почему это кажется таким монументальным?

И почему мое сердце камнем падает, я переворачиваю тест, когда меня встречают слова "Не беременна"?

Не беременна. Я не беременна. Как я могла так ошибиться?

Почему я сдаюсь, когда должна испытывать облегчение? Вероятно, это худшее время для рождения ребенка по многим причинам. И все же я здесь, закусываю губу, чтобы сдержать рыдание.

Аспен тихо стучит в дверь.

– Эй. Там все в порядке? Тебе что-нибудь нужно?

Я могу придумать много вещей, которые мне нужны. Вверху списка – плечо, на котором можно выплакаться. Я приоткрываю дверь, уставившись в пол.

– Я не беременна, – шепчу я, и от одного произнесения этих слов мое горло сжимается от слез.

– О, милая. – Она притягивает меня к себе для еще одного объятия, крепкого и яростного. – Мне так жаль. Но, эй, всему свое время. Верно? Я знаю, это звучит банально, но это правда.

Я знаю, что она права. На самом деле я должна быть рада. Нам не нужны еще одни осложнения вдобавок ко всему остальному.

Но, черт возьми, я начинала привыкать к мысли о том, что у меня будет ребенок. Мой и Рена. Часть нас обоих. Лучшая часть, та, что произошла от любви. Теперь у меня нет ничего, кроме разбитых мечтаний, которые я не должна была лелеять в первую очередь. Как я могла так далеко забежать вперед?

– Тогда почему у меня задержка? – Я ополаскиваю лицо в раковине, пока Аспен ждет. Если я выйду на улицу с таким видом, будто только что перестала плакать, кто-нибудь дома узнает. Мне не хочется отвечать на миллион вопросов.

– Кто знает? Такое случается. Ты пережила такой сильный стресс, – указывает она. В зеркале я вижу, как она сочувственно хмурится. – Стресс действительно может испортить твой цикл, ты знаешь? И ты определенно переживала сильный стресс. Все могло быть так просто.

Конечно. Мое тело было занято, пытаясь справиться со всеми травмами, которые я испытала. Неудивительно, что месячные не начались.

Если бы только это было не так.

Если бы только я уже не начала любить ребенка, которого никогда не существовало.

Если бы только мне не казалось, что я теряю все, что имеет значение, когда мы возвращаемся к машине и едем домой в тишине.