Текст книги "Прикосновение хаоса (ЛП)"

Автор книги: К. Холлман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

19

СКАРЛЕТ

– Не заставляй меня жалеть, что я взял тебя с собой. – Роман смотрит на меня через плечо, сидя на переднем сиденье одного из внедорожников, на которых папа отправил нас искать Луну. – Ты обещала следовать правилам, установленным твоим отцом.

Я все еще слышу низкий голос отца в своей голове и повторяю слова, которые он произнес перед тем, как дать мне разрешение поехать с Романом, Софи и двумя дополнительными машинами, полными вооруженных людей.

– Обещаю, я не сделаю ничего, что могло бы подвергнуть кого-либо опасности, я буду оставаться рядом с тобой и слушать все, что ты скажешь.

Я не могла не пойти с ними. Не могла сидеть дома в ожидании телефонного звонка. Я должна сама увидеть, что случилось с Луной. Я только надеюсь, что в конце концов не пожалею об этом.

Тот факт, что я могла даже подумать о чем-то подобном, заставляет меня скрипеть зубами. С Луной все будет в порядке. Бог свидетель, папа отправил с нами достаточно членов команды на случай, если ситуация станет опасной. Я не думаю, что они нападут. Никто никогда не назвал бы меня экспертом по извращенному уму Ребекки – это не то, чем я бы гордилась, – но я чувствую, что она не захотела бы устраивать драку за пределами своей родной территории. Она хотела бы чувствовать себя в безопасности, как будто у нее было много людей, на которых она могла опереться.

Или я могу быть совершенно неправа, и мы, возможно, направляемся к кровавой бане. Вопросы, проносящиеся у меня в голове, и все те уродливые образы, которые они вызывают, заставляют меня хотеть кричать до тех пор, пока мне не придется прикусить внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержаться. Так много "если".

Тихий плач Софи не прекращается с тех пор, как она начала плакать дома, и этого достаточно, чтобы разбить мне сердце. Я чувствую себя такой чертовски бесполезной, сидя здесь, и мне нечего сказать, нечего предложить, кроме мягкого похлопывания по ее руке.

– С ней все будет в порядке, – шепчу я, но слова звучат пусто. Это больше похоже на принятие желаемого за действительное, чем на что-либо другое. Мне нужно во что-то верить, иначе я тоже начну плакать.

– Я не должна была ее отпускать. – Она продолжает шептать это, почти как молитву. – Я не должна была выпускать ее из виду. О чем я только думала? Она бы перестала злиться на меня за то, что я велела ей остаться.

– Эти люди больны, – шепчу я. – Ты не можешь предсказать, что они собираются сделать. Поверь мне. – Этого недостаточно, чтобы она перестала винить себя или перестала лить слезы. Как будто мне нужна была еще одна причина ненавидеть Ребекку. Как будто она уже не разрушила так много из того, что мне дорого.

Перед нами стоят два внедорожника, и мое сердце колотится где-то в горле, когда они въезжают в главные ворота, а мы следуем за ними. Пока все выглядит абсолютно нормально. Чего я ожидала? Однако в кажущейся мирной атмосфере нет ничего утешительного. Мурашки покрывают мои руки, а волосы на затылке встают дыбом по мере того, как мы приближаемся к дому и тому, что ждет внутри.

Мы подъезжаем вплотную к переднему двору, прежде чем один из вооруженных людей выпрыгивает из внедорожника и поднимает обе руки, останавливая нас, оглядываясь через плечо на то, чего мы пока не можем разглядеть. Горстка парней начинает подниматься по парадной лестнице, и когда я вытягиваю шею, то вижу, что дверь чуть приоткрыта. Софи, должно быть, тоже это видит, и она издает сдавленный стон.

– Я иду туда, – объявляет Роман. Он оглядывается на нас двоих, вцепившихся друг в друга так, словно от этого зависят наши жизни. – Оставайтесь здесь. Я сейчас вернусь.

– Но я должна увидеть! – Софи настаивает. Он тянется назад и касается ее щеки, прежде чем решительно покачать головой.

– Все будет хорошо, – настаивает он, прежде чем выйти и присоединиться к остальной команде. Никогда в жизни мне не нужно было так сильно во что-то верить. Луна не заслуживает страданий.

Каждая секунда – это целая жизнь, но проходит совсем немного времени, прежде чем Роман снова появляется наверху лестницы. Я узнаю выражение его лица, когда он пересекает двор, потому что я так много раз видела это у мужчин в моей жизни – моего брата, моего отца, Рена. Он готов убивать, что говорит мне о том, что он не нашел в доме ничего хорошего. Но он также не выглядит опустошенным, что дает мне надежду, что Луна все еще жива.

Софи почти перелезает через сиденье, чтобы добраться до него, как только он открывает дверцу.

– Ну? Что ты нашел?

Вместо ответа он сует ей в руку скомканный листок бумаги. Он сжимал его так крепко, что я только сейчас заметила, что он его держит. Ее руки дрожат, когда она разглаживает его, чтобы мы могли прочесть то, что напечатано большими печатными буквами.

Рен в обмен на Луну – Р

– Они убили Фрэнка. – Голос Романа ровный, пустой. – Выстрелили ему в затылок. Записка была на кровати Луны. Это все, что мы там нашли.

Все, что он еще хотел сказать, заглушается душераздирающими рыданиями Софи.

Рен смотрит на записку, пока остальные наблюдают. Я не могу перестать дрожать, растирая руки так, будто это поможет унять мурашки, которые не перестают покалывать мою кожу. Он слишком тихий. Тишина, от которой меня пробирает до костей. О чем он думает?

– Думаю, нам не нужно спрашивать, что означает буква ”Р", – бормочет он, нарушая тишину. Глубокий, почти дикий гнев в его голосе заставляет мое сердце биться быстрее. Прямо сейчас он звучит так близко к Риверу, как никогда, как будто он балансирует на грани между двумя личностями. Я не хочу выводить его из себя – это последнее, что нам нужно, особенно когда Софи хлюпает носом в объятиях Романа. Она не может этого видеть. Это сломило бы ее после всего, что она уже пережила сегодня.

– Тогда мы знаем, что нам нужно делать. – Рен смотрит на папу, который делает глубокий вдох, прежде чем ответить кивком.

– Подожди. Что ты должен сделать? – Моя голова мотается туда-сюда между ними. Я ненавижу, когда люди ведут тихие разговоры у меня на глазах, тем более сейчас. – Кто-нибудь, поговорите со мной, или я закричу.

Этого все равно недостаточно, чтобы добиться от кого-либо ответа. Рен хватается за решетку, все еще сжимая записку.

– Выпустите меня. Позвольте мне быть частью этого.

Теперь я понимаю. У меня внутри все холодеет, и подкрадывается неприятное чувство, прежде чем я выпаливаю:

– Ты не можешь! Это ловушка! – Я смотрю на папу, отчаянно желая, чтобы он поддержал меня, но все, что я вижу, – это смирение в его темных глазах. Нет, этого не может быть. – Очевидно, это ее способ добраться до Рена. Ты не можешь просто уйти! – Кажется, не имеет значения, как я кричу или сколько смысла в моих словах. С таким же успехом меня может здесь и не быть.

В отчаянии я хватаю папу за руку и сжимаю, пока он не смотрит на меня сверху вниз.

– Папа, пожалуйста. Я люблю Луну, ты же знаешь. Но это означало бы дать Ребекке то, чего она хочет. Это слишком рискованно.

– Риск не имеет значения, – настаивает Рен. – Я не так важен, как Луна.

Нет, нет, он не может этого говорить. Он не может в это верить. Это кошмар. Кто-нибудь должен разбудить меня.

– Но…

– Я не могу позволить ей оставаться там ни минуты! – Рен покраснел и дрожит. – Ты что, не понимаешь? Я не позволю ей страдать. Если мне придется пойти и обменять себя на нее, это то, что я сделаю.

– Ты же знаешь, мы бы никогда не позволили этому случиться. – Голос папы тверд, и в нем есть сила, дающая мне немного надежды. Если он уверен, что Рен выберется из этого, я почти могу в это поверить.

– Должен быть план, – умоляю я. Я смотрю на Романа и Софи, и они оба кивают в знак согласия.

– Мы знаем, что ты любишь свою сестру, – говорит ему Роман. – Но она не хотела бы, чтобы ты рисковал собой.

– Конечно, мы все спланируем. – Хотя папа опускает очевидную часть: у нас не так много времени. Ему не нужно этого говорить. Мы все чувствуем, как это давит на нас с каждым тиканьем часов. Рен практически вне себя, тяжело дышит, уставившись в пол, его руки все еще сжимают железные прутья. Пожалуйста, держи себя в руках. Пожалуйста, останься со мной.

– Пойдем. Мы поднимемся наверх и все обсудим. – Папа ведет Романа и плачущую Софи по коридору и наверх. Он бросает на меня лишь мимолетный взгляд через плечо, как будто проверяет, последую ли я за ним. Сомневаюсь, что он удивлен, когда я остаюсь на месте. Как будто я могла бросить Рена в такой момент, даже на минуту.

– Мне нужно убить ее. – Интенсивность его шепота заставляет меня дрожать. Он говорит не обо мне, но у меня все равно кровь стынет в жилах.

– В конце концов, все будет хорошо. – Верю ли я в это? Может, и нет, но мне нужно попробовать. Я должна заставить себя попробовать. – Они не причинят вреда Луне. Она нужна им как разменная монета, помнишь?

– Это не имеет значения. Тот факт, что она вообще с ними… это слишком. – Он проводит руками по волосам, рыча при этом. – Я ничего не могу с этим поделать в этой гребаной камере.

– Я знаю, сейчас в это трудно поверить, учитывая то, как обстоят дела… Но ты же знаешь, папа никогда бы не оставил Луну там. Я уверена, что пока мы разговариваем, они наверху, разрабатывают план. – В любом случае, лучше бы они там это делали.

От этого ему не становится легче.

– План, о котором мне не позволено знать.

– Или они пытаются не напрягать тебя. – Это бесполезно. Ему не хочется слушать, и, кроме того, я едва верю половине того, что говорю. Это как раз то, что мне нужно сказать себе, чтобы сохранять спокойствие, иначе у меня не будет другого выбора, кроме как сломаться и разрыдаться, как все это время делала Софи. Это все, что я могу сделать, чтобы держаться за себя и полностью не потерять контроль. Как только это произойдет, я перейду на другую сторону, когда Рену нужно, чтобы я была сильной. Я не хочу, чтобы он беспокоился обо мне вдобавок к тому, что, как я знаю, происходит у него в голове из-за его сестры.

– Почему она должна была уйти? Почему, черт возьми? – Я ненавижу беспомощность в его голосе, когда он ударяет ладонями по решетке между нами. – Почему она должна была пойти на такой риск?

– Она делала это ради… – большая ошибка. Я останавливаю себя, прежде чем зайти слишком далеко, но недостаточно быстро.

– Ради меня. Ты можешь сказать это. – Он жалобно стонет, опустив голову. – Она пошла в дом за вещами для меня. Это моя вина.

– Даже не думай так. – Все это время я старалась не давить на него слишком сильно. Практически ходила на цыпочках, боясь раскачать лодку, если в конечном итоге я снова выведу Ривера на передний план. Но некоторые вещи я не могу игнорировать.

– Послушай меня, – шиплю я, когда он не отвечает. – Ты ничего из этого не делал. Ни в чем из этого нет твоей вины, ты меня слышишь? Ничего из этого. Не ты запираешь людей. Причиняешь им боль, пытаешь и моришь голодом. Это Ребекка. Это Уильям. Это не ты. Ребекка сделала выбор следить за домом твоих родителей и похитила Луну. Ты этого не делал.

– Тебе не понять, – ворчит он.

– Ты прав. Я не понимаю, но пытаюсь понять. Я тоже люблю Луну, – напоминаю я ему. Нелегко отодвинуть свои эмоции в сторону и произнести слова, не дав волю слезам.

– Я знаю, что хочешь. Черт возьми, я больше не понимаю, что, блядь, я несу. Почему так долго? – кричит он, глядя сквозь решетку в конец коридора.

Вскоре слабый звук открывающейся двери наверху привлекает мое внимание. Дверь, ведущая вниз со второго этажа. Быстрые шаги эхом разносятся по коридору, прежде чем я вижу Кью у подножия лестницы.

Мое сердце бьется немного быстрее с каждым его шагом. Он не смотрит на меня, по большей части сосредоточив свое внимание на полу, поэтому я не могу видеть его лица, чтобы понять, о чем он может думать.

Когда он подходит к камере Рена, я задерживаю дыхание. Он не произносит ни слова. Он только засовывает руку в карман и достает ключ, которым отпирает дверь. Скрип петель говорит больше, чем когда-либо могли бы сказать слова.

Если бы я только знала, собирается ли Рен туда, чтобы спасти Луну… или пожертвовать собой вместо нее.

20

РЕН

Мои ноги кажутся тяжелее обычного, когда мы поднимаемся по лестнице, чтобы попасть в офис Ксандера. Пока мы идем, я оглядываю дом. Он когда-то был моим убежищем. О, как изменился мир с тех пор. В тех же коридорах, по которым я бегал, играя с Квинтоном, когда мы были мальчишками, теперь стоят охранники, которые при виде меня хватаются за оружие.

– Папе это не понравится, – указывает Скарлет на очевидное, когда мы подходим к офису Ксандера.

– Просто позволь мне говорить, – предлагает Квинтон, и я полностью за. Если кто-то и может достучаться до его отца, так это он.

Чем ближе мы подходим к двери, тем громче голоса из комнаты и рыдания моей матери. Кью открывает дверь, и мы все заходим внутрь.

В комнате воцаряется тишина.

– Какого хрена, Квинтон? – Ксандер рычит, отчитывая сына. – О чем, черт возьми, ты думаешь?

– Я думаю, что Рен нужен нам прямо сейчас, и нет причин, по которым он не должен помочь. Он уже знает Ребекку и ее силу…

– Мы не можем рисковать, – вмешивается Ксандер. – А что, если у него случится очередной приступ?

– Ривер хочет того же, чего мы хотим прямо сейчас, – указывает Кью.

– Это правда, даже если я сейчас стану Ривером, он направится прямо к Ребекке, чтобы забрать Луну. Она также и его сестра. Одна из причин, по которой он сказал мне держаться подальше от вас всех в самом начале, заключалась в том, чтобы обезопасить Луну. Он не сделал бы ничего, что могло бы причинить ей вред. – Все еще чертовски странно говорить о Ривере вот так, теперь, когда я знаю, что он существует только в моей голове, но это то, что есть. Я не могу изменить то, насколько я облажался. По крайней мере, не сейчас.

– Я знаю, тебе это не нравится, – обращается мой отец к Ксандеру, – Но я бы чувствовал себя лучше, если бы Рен тоже был с нами. Как говорит Квинтон, он знает это место.

– Я тоже, – решительно говорит Скарлет.

Квинтон, Ксандер и я одновременно качаем головами.

– Ты не пойдешь, – говорит Ксандер Скарлет строгим голосом, отвечая на ее невысказанный вопрос.

Скар хмурится и складывает руки на груди, но не возражает, хотя я знаю, что ей этого хочется. Она знает, что они не позволят ей пойти с нами.

В комнате воцаряется напряженная тишина. Моя мама все еще тихо всхлипывает. Мой отец рядом с ней на взводе, а Ксандер смотрит в окно, как будто ответы вот-вот пролетят мимо него.

– Давайте просто перестанем думать об этом и займемся тем, что у нас получается лучше всего, – объявляет Квинтон.

– И что же это? – спрашивает Ксандер.

Кью закатывает глаза.

– Убиваем всех, кто переходит нам дорогу, – говорит он, как будто это самая очевидная вещь в мире.

Ксандер потирает подбородок.

– Он не ошибается. У нас это хорошо получается.

Если бы эта ситуация не была такой серьезной, я бы посмеялся над тем, как он говорит об убийстве людей.

Ксандер внезапно смотрит на меня с суровым выражением лица.

– Расскажи мне все, что ты знаешь о Ребекке и о том, где она могла скрываться.

– Ты штурмовал Нью-Хейвен, чтобы вытащить меня и Скарлет. Я предполагаю, что они переехали в другое место. Ребекка не глупа. Вероятно, у нее уже было в запасе второе местоположение. И я думаю, что, возможно, знаю, как его найти.

– Пожалуйста, поделись этим с классом, – шутит Квинтон.

– Когда я наблюдал за комплексом несколько месяцев назад, я заметил, что они продолжают переносить вещи в одно здание, но так и не вынесли их оттуда. Это было неестественное количество припасов и оружия, слишком большое, чтобы вместить его в маленьком здании, что навело меня на мысль, что под ним может быть туннель. Это также объясняет, почему Ребекка так быстро сбежала, когда ты пришел за нами.

– Туннель имеет смысл. Мы не проводили тщательной проверки, пока были там. После того, как мы вытащили вас, мы просто ушли, но следили за домом, и Ребекка не вернулась. Однако некоторые люди все еще живут в Нью-Хейвене, и охранники вернулись на свои посты.

– Ну, и чего мы ждем? – Нетерпеливо спрашивает Квинтон. – Давайте отправим это шоу в турне, трахнем несколько человек.

– Главная миссия – вернуть Луну целой и невредимой, – настаивает Роман. – Тогда мы сможем убить остальных… Я имею в виду, что я готов ко всему, но сначала Луна.

– Согласен. – Ксандер встает со стула. – Позволь мне собрать команду, мы отправимся в путь как можно скорее.

Скарлет обнимает своих брата и отца, когда они выходят из офиса, в то время как мой папа несколько минут обнимает маму, позволяя ей рыдать у него на груди.

Когда он отпускает ее, она падает в мои объятия. Она пахнет домом и моим детством. Теплом и безопасностью. Я крепко обнимаю ее, пока она шепчет мне на ухо ободряющие слова.

– У тебя все получится. Просто будь осторожен и держись поближе к своему отцу. Я знаю, ты найдешь сестру и приведешь ее домой. Я так сильно люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя, мама, – отвечаю я, прежде чем, наконец, отпускаю ее.

Ксандер, Кью и мой отец уже вышли в коридор, но Скарлет терпеливо ждала меня в дверях. Как только моя мама отходит в сторону, Скар сокращает расстояние между нами. Я раскрываю объятия, и она падает в них, как будто принадлежит мне. Она прячет лицо у меня на груди, обхватывая руками мой торс так крепко, что я удивляюсь ее силе. Я кладу подбородок на ее макушку, наслаждаясь прикосновением ее шелковистых волос к моей коже и кокосовым ароматом ее шампуня.

– Я люблю тебя, – шепчет она мне в грудь.

– Я тоже люблю тебя, Ангел.

Она сжимает меня еще раз, прежде чем нерешительно отпустить. Как только она отходит, и я поднимаю глаза, я вижу Ксандера, стоящего в дверном проеме со скрещенными на груди руками и бросающего на меня то, что я могу описать только как взгляд смерти. Только когда Скарлет толкает локтем своего отца на выходе из офиса, он отводит взгляд, освобождая меня от своего напряженного взгляда.

– Пойдем в оружейную и снарядимся, – кивает мне Квинтон, подавая знак следовать за мной. Я удивлен, когда Ксандер не вмешивается, наполовину ожидая, что он посадит меня обратно в камеру до того момента, как мы уйдем. Вместо этого я следую за ними обратно вниз, в другую часть подвала, где спрятан арсенал.

Ксандер набирает код на клавиатуре, висящей на стене, мгновение спустя тяжелая металлическая дверь отпирается и распахивается настежь. Я бывал внутри и раньше, но Ксандер запасся с тех пор, как я был здесь в последний раз.

Стены заставлены не только оружием и спецодеждой, но и ящиками с боеприпасами и оружием поменьше, расставленными по всей комнате.

– Эти новые жилеты очень легкие и пуленепробиваемые, – объясняет Ксандер, указывая на несколько тактических жилетов, висящих на стене. – Их должно хватить на всех нас. У моих парней есть свое дерьмо в казармах.

Не говоря больше ни слова, мы все начинаем облачаться в тактическое снаряжение, надеваем броню из кевлара и множество ремней вокруг талии, ног и плеч для хранения оружия и боеприпасов различных размеров. Как только мы все защищены и вооружены до зубов, мы поднимаемся обратно наверх и выходим на улицу, где нас уже ждут десятки черных внедорожников.

Мы молча садимся в одну из машин, пока водитель заводит двигатель и трогается с места сразу после того, как мы закрываем двери. Я занял место впереди, Ксандер и Квинтон – во втором ряду, а мой отец – в третьем.

По дороге мы подробно обсуждаем план атаки. Я снова рассказываю им все, что знаю об этом комплексе, и Ксандер, похоже, весьма впечатлен.

– Ты много знаешь об этом месте.

– Я потратил много времени, наблюдая за ними, – отвечаю я. – Я планировал разобраться самостоятельно, поэтому мне нужна была вся информация, которую я мог получить.

– Ты действительно думал, что сможешь пойти один и выбраться оттуда живым?

– Честно говоря, какое-то время я не особо беспокоился о том, чтобы выбраться оттуда живым. Все, чего я хотел, это убить Ребекку. – Эти слова заставляют моего отца выругаться себе под нос. Я знаю, осознание этого должно причинять ему боль, и я действительно надеюсь, что он не расскажет об этом маме или Луне. – Тогда меня не волновала моя собственная жизнь, но это в прошлом. Теперь волнует.

Я знаю, что здесь есть люди, которые заботятся обо мне и которые не хотят, чтобы мне причинили боль. Не только моя семья, но и Скарлет. Я не могу оставить их, и я определенно не могу оставить ее.

Когда мы наконец подъезжаем к поселению, уже перевалило за полдень. Прежде чем мы подходим к воротам, Ксандер раздает нам всем наушники, чтобы мы оставались на связи друг с другом, пока мы здесь. Я вставляю маленькое устройство в ухо.

Имея армию на буксире и ослабленную после последней атаки оборону Нью-Хейвена, мы не сталкиваемся с большим сопротивлением. Внедорожник перед нами врезается в ворота, и без того погнутый металл с легкостью поддается, позволяя нам въехать на территорию комплекса.

Здесь присутствует всего несколько охранников, которых наши ребята быстро обезвреживают еще до того, как мы выходим из внедорожника. Когда мы выходим из машины, вокруг пусто, нет всех людей, которые обычно суетятся вокруг.

– Убедитесь, что территория пуста, пока мы осматриваем здание с туннелем, – приказывает Ксандер своим людям, прежде чем мы направляемся к указанному зданию.

Как я и подозревал, мы находим защелку, ведущую в туннель внутри.

– Мы не можем ждать подкрепления, – говорю я. – Ребекка должна знать, что мы здесь. Если мы сейчас же не двинемся с места, она может исчезнуть.

– Согласен, давайте выдвигаться, – отвечает Ксандер, прежде чем приказать всем своим людям следовать за нами по туннелю через наушник.

Держа оружие наготове, мы входим в узкий туннель. Он грозит обрушиться в любой момент. Есть единственная цепочка тусклых ламп, освещающих темное пространство, но мы не можем видеть далеко вперед, потому что туннель не прямой. Какое-то время я боюсь, что это ловушка, и туннель может взорваться в любой момент, похоронив нас внутри.

Только когда мы поворачиваем и находим дверь в конце, мне становится немного легче дышать. Мой отец идет впереди, я сразу за ним, а Ксандер и Квинтон позади нас. Когда мой отец тянется к дверной ручке, дверь не открывается.

– Она заперта, – шепчет он. – Я собираюсь выбить ее, – предупреждает он за мгновение до того, как поднимает ногу и пинает в нескольких дюймах от дверной ручки.

Древесина легко поддается, открываясь в помещение, похожее на складское помещение.

– Не могу поверить, что они не ожидали, что мы найдем этот туннель. Это слишком просто, – указывает Квинтон.

– Я согласен. Кто-то, должно быть, уже предупредил их о нашем приезде. Где комитет по встрече? – Я спрашиваю.

– Может быть, за дверью номер два, – отец указывает на единственный выход из маленького здания.

– Или их здесь вообще нет, – делится своими мыслями Ксандер. – В любом случае, давайте двигаться вперед.

Отец кивает и подходит к следующей двери. Даже не проверяя, открыта ли она, он распахивает ее пинком, как сделал с предыдущей.

Я вполне ожидаю, что дверь будет вести наружу. Но вместо послеполуденного солнца нас встречает другая комната побольше. Внутри мы наконец встречаемся с приветственным комитетом.

Первый человек, которого я вижу, – Ребекка, стоящая в центре небольшой группы. Рядом с ней ее сын Уильям. Ее окружают несколько охранников, но есть и несколько незнакомых мне мужчин. И они сюда совсем не вписываются. Одетые в черное, с татуировками на руках и шеях. Они больше похожи на головорезов.

– Это Дмитрий Новиков. Русская мафия, – процедил Ксандер сквозь зубы, объясняя, кто они такие.

Мы все держим в руках пистолеты и направляем их друг на друга, но, к счастью, никто не стреляет сразу.

– Ксандер, старый друг, – приветствует Дмитрий с сильным русским акцентом. – Рад, что ты смог прийти. Я как раз собирался поговорить с тобой о ситуации, в которой мы оказались. Видите ли, эти милые люди предоставляют нам молодых девушек для наших аукционов, так что я был бы очень признателен, если бы вы не вмешивались в это.

– У них есть наша девушка, так что можешь поспорить на свою гребаную задницу, что я вмешаюсь в это, – выплевывает Ксандер.

– Луна невредима и будет возвращена тебе в обмен на Рена, как и обещано, – говорит Ребекка.

– Моя дочь не ушла отсюда невредимой, и за это ты заплатишь. – Ксандер поднимает пистолет выше, целясь прямо в голову Ребекки. Она сглатывает, ее глаза расширяются от страха, и я вижу, как трясутся ее руки отсюда. Ее сын Уильям, как всегда, выглядит самодовольным. Он не представляет, с кем имеет дело.

Мне нравится видеть ее напуганной, но я также не хочу, чтобы Ксандер убил ее. Это я должен сделать, и никто другой.

– Я уверен, мы сможем найти кого-нибудь, кто удовлетворил бы тебя, – говорит Дмитрий дрожащим от страха голосом. – У нас только что поступило несколько новых молодых девушек, всего пятнадцати лет, и их никто не трогал. Ты можешь получить одну в качестве возмездия.

Ксандер делает угрожающий шаг к ним.

– Я хочу, чтобы Луна и Рен вернулись домой целыми и невредимыми, и я хочу, чтобы она умерла за то, что она сделала с моей дочерью. Соглашайся на мои условия, или мы начнем стрелять.

В то время как Ребекка выглядит так, будто ее вот-вот вырвет, Дмитрий просто улыбается, прежде чем сказать:

– Вы в меньшинстве. – Едва его слова слетают с губ, как люди Ксандера начинают собираться позади нас.

– Ты уверен в этом? – Теперь очередь Ксандера улыбаться.

Дмитрий потирает подбородок свободной рукой, как будто серьезно обдумывает предложение. Затем он поднимает взгляд на Ребекку, произнося губами "Прости". Шок отражается на лице Ребекки, когда она сильно качает головой. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но уже слишком поздно. Дмитрий приставляет пистолет к ее голове и нажимает на курок.

В одно мгновение ее глаза умоляют его не убивать ее, а в следующее они становятся пустыми. Ее безжизненное тело рушится на пол, как кукла. И вот так просто она наконец-то ушла.

Уильям стоит в шоке, глядя на мертвое тело своей матери, как будто не может поверить, что ее больше нет. Его шок быстро сменяется гневом. Гнев направлен не на Дмитрия, а на меня. Его расстроенный взгляд находит мой, когда он поднимает пистолет в мою сторону. К несчастью для него, я быстрее. Я поднимаю пистолет и, прежде чем у него появляется шанс нажать на курок, стреляю.

Пуля попадает ему в центр груди. Кровь быстро вытекает из раны, окрашивая его белую рубашку в малиновый цвет. Он падает на колени, все еще пытаясь поднять пистолет повыше, но силы уже покинули его тело. Он падает вперед, приземляясь на землю, всего в нескольких футах от своей матери.

По крайней мере, мне удалось убить одного из них.

– Идите за девушкой, – приказывает Дмитрий своим людям, совершенно не обращая внимания на то, что только что произошло. – И опустите оружие. Мы все здесь вежливы.

Парни Дмитрия тут же опускают оружие, но люди Ребекки застывают в шоке, уставившись на своих павших лидеров, как потерявшиеся щенки.

– Я сказал, опустите свои гребаные пушки, – рычит Дмитрий, выводя их из испуганного транса.

Двое мужчин исчезают через выход. Проникающий внутрь послеполуденный солнечный свет дает нам понять, что выход ведет наружу. Несколько напряженных мгновений спустя они возвращаются, и Луна идет между ними. Как только она видит нас, она бежит к нам, падая в объятия нашего отца. Он заключает ее в медвежьи объятия, защищая от смерти в этой комнате.

– Теперь мы в расчете? – Спрашивает Дмитрий.

– Пока, – отвечает Ксандер.

Дмитрий кивает. Его плечи слегка опускаются, как будто он испытывает облегчение от того, от того, что больше не находится на плохом счету у Ксандера, ибо он не из тех, с кем хочется связываться.

Дмитрий и его люди покидают комнату, пока мы возвращаемся по туннелю. Папа не отпускает Луну, держа ее рядом, пока мы не возвращаемся в Нью-Хейвен.

Мои мысли все еще путаются, я пытаюсь осознать, что Ребекка и Уильям мертвы. Даже если это было не от моей руки, она наконец ушла. Это то, над чем я так долго работал, и теперь, когда это произошло, я не могу до конца осознать, что все закончилось.

Квинтон идет впереди меня, когда мы выходим на улицу. Здесь мы обнаруживаем, что она пуста. Мой отец все еще не отпускает Луну, крепко прижимая ее к себе, пока мы идем обратно к воротам.

Я щурюсь от солнца, мои глаза еще не полностью привыкли к яркому свету. Я поднимаю руку, держа ее надо лбом, чтобы защититься от солнца. И тогда я вижу его, взгромоздившегося на караульное помещение с винтовкой перед собой. Пистолет направлен прямо на человека рядом со мной. Квинтона.

Такое ощущение, что все происходит одновременно. Выстрел, я бросаюсь на своего лучшего друга, боль пронзает мою грудь, и, наконец, я падаю на землю.