Текст книги "Клятва Ненависти (ЛП)"
Автор книги: К. Халлман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Его взгляд падает на мою все еще мокрую футболку. Ткань прилипла к моей коже, демонстрируя отсутствие лифчика. Глаза Райдера задерживаются на моих сосках, которые сейчас напряженно торчат.
Он поднимается так быстро, что его стул скользит по полу, издавая скрип.
– Спальня. Голая. Сейчас же.
Глава 4
Райдер
Я специально пропускаю ее вперед. Таким образом, я могу наслаждаться мягким покачиванием ее бедер и тем, как ее попка образует два упругих шарика, когда она наклоняется, чтобы спустить леггинсы с ног.
Затем она снимает футболку, оставаясь обнаженной перед моей кроватью. Она робко смотрит на меня, явно ожидая моих указаний. Мой член настолько тверд, что болит.
– Я хочу, чтобы ты легла на спину.
Она забирается на кровать, открывая мне великолепный вид на свою уже блестящую киску, а затем ложится, как я и просил. Она остается неподвижной, но наблюдает за мной как ястреб, пока я снимаю с себя одежду и залезаю на кровать, чтобы устроиться на ней сверху.
Нависая в дюймах над ее телом, я опускаю голову, захватывая один из ее сосков в рот и посасывая его. Я чувствую, как розовый пик твердеет от моего прикосновения, когда она слегка выгибает спину, прижимая свои сиськи ближе к моему лицу. Это так утонченно, что я не думаю, что она даже осознает, что делает это. Я дразню ее грудь, пока она не начинает извиваться подо мной, не в силах оставаться неподвижной, хотя я знаю, что она пытается, после чего я уделяю внимание и ее другой груди.
Уголком глаза я замечаю, как ее рука поднимается, как будто она собирается схватить меня за плечо. На мгновение ее рука замирает в воздухе, словно Пенни пытается понять, можно ли ей ко мне прикасаться. Затем она опускает руку рядом с нами и цепляется за простыни. Я не знаю, что я почувствую, если она прикоснется ко мне. Особенно если это то, чего она хочет.
Я разрываюсь между желанием помучить ее и желанием трахнуть ее до бесчувствия. Но я хочу, чтобы мои девочки хотели меня. Я хочу чувствовать, как они кончают, пока я их трахаю. Я хочу слышать их стоны и мольбы.
Устав сосать ее сиськи, я сажусь. Хватаю ее за ноги и подтягиваю к себе, чтобы иметь возможность наблюдать за тем, как я погружаю свой член в ее теплую дырочку. Блять, она ощущается как рай. Я наблюдаю за ее лицом, слежу за каждой эмоцией. Она выглядит некомфортно, но ее киска вся мокрая. Я знаю, что она желает этого, по крайней мере, на определенном уровне, но она слишком сильно погружена в свои мысли, чтобы признаться в этом даже самой себе.
Я продолжаю трахать ее так в течение нескольких минут, погружаясь в нее медленными, но глубокими толчками. Жду, когда она расслабится, издаст стон или задохнется от потребности, но она просто лежит с закрытыми глазами. Ее тело напряжено, словно она борется сама с собой, стараясь не двигаться и не издавать ни звука.
Она была такой вчера, когда я ел ее, но как только я начал трахать ее, она вынырнула из этого состояния. Я знаю, что она кончила. Я чувствовал, как ее киска сжимает мой член, и слышал стоны, вырывающиеся из ее рта. Интересно, что изменилось теперь, потому что мне это не нравится. Это как трахать бревно.
– Скажи мне, как ты хочешь, чтобы я тебя трахал, – требую я.
Она не открывает глаза и не отвечает, но я вижу, как двигается ее горло, словно она тяжело сглатывает. Я хватаю ее за бедра и сильно врезаюсь в нее.
– Скажи мне! – повторяю я, и ее глаза распахиваются.
– Я не знаю… Я не понимаю, о чем ты, – она смотрит на меня, сбитая с толку. – Все в порядке. Я не хочу, чтобы ты… ну, знаешь… засунул его мне в задницу.
Не удержавшись, я ухмыляюсь, как мудак, которым я и являюсь.
– Я думаю, тебе бы понравилось, – она еще больше напрягается от моих слов, поэтому я успокаиваю ее. – Ладно, никакого анала. Так что, блять, расслабься.
Она немного расслабляется, но не так сильно, как мне хотелось бы. Возможно, дело в позиции. Я вновь опускаюсь вниз, так что оказываюсь на ней сверху, положив голову рядом с ее головой на подушку. Почти сразу я чувствую, как ее тело подается. Ее напряженные мышцы расслабляются, а бедра раздвигаются еще на несколько дюймов. Ах, так лучше.
Я снова вхожу в нее до упора, достигая конца ее киски. Она ощущается так хорошо; я не могу сдерживаться. Просунув руку под ее спину, я удерживаю ее на месте, пока резко вхожу в нее, теряя себя в ее глубинах.
Как и в прошлый раз, когда я трахал ее в таком положении, она поддается и перестает думать об этом. Ее маленькие ручки цепляются за мои руки, а ноги обхватывают меня, пытаясь подтянуть к себе. Она тихо стонет подо мной, когда я чувствую, как ее внутренние мышцы сжимаются вокруг моего члена. Ее ногти впиваются в мою кожу, а все ее тело напрягается, заставляя меня переступить через край вместе с ней. Я утыкаюсь лицом в ее шею и вдыхаю, пока кончаю глубоко внутри нее.
Большая часть моего веса лежит на ней, пока я пытаюсь восстановить контроль над своим дыханием. Похоже, она довольна тем, что я нахожусь на ней, так как ее руки все еще покоятся на моих руках, хотя хватка ослабла.
Когда кровь отходит от моего члена в мозг, я поднимаюсь. Как только я выхожу из нее, я понимаю, что снова не использовал презерватив. Черт.
Заметив мое выражение лица, она говорит:
– Думаю, я в порядке, так как приняла таблетку всего несколько часов назад, но мы не можем продолжать в том же духе.
Я киваю головой в знак согласия, но мой член уже протестует. Она ощущается так хорошо без презерватива, и мысль о том, что я единственный, кто был внутри нее, сильно возбуждает. Она встает и проходит мимо меня в ванную. Натянув свои треники и футболку, я веду Моджо на прогулку.
Когда я возвращаюсь, Пенни прибирается на кухне, моет посуду и убирает остатки еды. Чувствуя себя великодушным сегодня, я беру дополнительную подушку из шкафа и оставляю ее на диване. Одеяло, которым я укрывал ее сегодня утром, аккуратно сложено на подлокотнике.
Два добрых дела за один день, я просто святой.
– Завтра меня не будет весь день. Мне нужно, чтобы ты выпускала Моджо каждые несколько часов.
Она роняет тарелку в раковину, забрызгивая водой себя и столешницу.
– Собаку?
– Нет, семифутовую альпаку, – отвечаю я. – Конечно, собаку. Тебе не нужно его выгуливать, просто открой заднюю дверь. Он сделает свои дела и тут же вернется обратно.
– Хорошо, – неуверенно произносит она.
Я чуть было не говорю ей, что собираюсь уйти чертовски рано утром и что сейчас я иду спать, но потом вспоминаю, что не обязан ей ничего объяснять. С Моджо на хвосте, я направляюсь в свою спальню и падаю на кровать.
***
Когда я просыпаюсь, на улице еще совсем темно. Я одеваюсь, выпускаю Моджо и кормлю его. Пенни, укутанная в свое одеяло, как буррито, даже не шевелится на диване. Ее губы слегка приоткрыты, а лицо расслаблено, отчего она выглядит на несколько лет моложе.
Сейчас она больше похожа на ту девушку, которую я знал раньше, на ту Пенни, которая относилась ко мне так, словно я был не более чем раздражителем.
Постучав по дверному косяку, я делаю шаг в ее комнату.
– Я не говорила, что ты можешь войти, – насмехается Пенни.
– Дверь была открыта, – язвлю я, а она закатывает глаза.
– Что тебе нужно, Райдер? – спрашивает она с вечным снисходительным тоном в голосе.
– Нет ли у тебя лишнего карандаша или точилки, которыми я могу воспользоваться?
Она водружает очки на нос и вздергивает подбородок.
– Нет, у меня нет.
– Вот там несколько штук, – я указываю на ее стол, на котором стоит целый стаканчик с наточенными карандашами.
– Я не говорила, что у меня их нет. Ты спросил, есть ли у меня карандаши, которыми ты можешь воспользоваться… а у меня их нет. Я не хочу, чтобы ты пользовался моими вещами. Достаточно того, что мне приходится делить с тобой этот дом. Кроме того, в школе, куда ты ходишь, кто-нибудь вообще проверяет домашние задания?
Не обращая внимания на ее язвительный комментарий, я подхожу к ее столу и беру один из карандашей.
– Эй! – она пытается помешать мне выйти из комнаты, но я просто продолжаю идти. – Я заставлю тебя пожалеть, что ты вообще появился здесь! Я ненавижу тебя! – усмехается она и толкает меня в спину. Думаю, она решила, что раз уж она не может меня остановить, то может помочь мне двигаться быстрее.
– Спасибо, маленькая сова.
Покачав головой, я возвращаюсь в свою комнату. Она раздражает меня, но я с удовольствием буду терпеть ее истерики, лишь бы остаться здесь. Это первая приемная семья, которая мне действительно понравилась. Впервые я чувствую себя в безопасности. Я сделаю все, чтобы стать частью этой семьи, даже если для этого придется терпеть крики Пенни.
Тогда я еще не подозревал, что она преуспеет в стремлении избавиться от меня.
В памяти всплывает воспоминание о другой жизни, но оно по-прежнему вызывает знакомые чувства ненависти и разочарования, хотя сейчас эти эмоции притуплены.
Изначально я забрал ее ради мести, я хотел увидеть ее страдания. Хотя я все еще хочу заставить ее заплатить более чем одним способом, мне действительно нравится, что она здесь. Эта мысль беспокоит меня, но я не могу избавиться от этого чувства. Иметь киску под рукой двадцать четыре часа в сутки – потрясающе. Возможность делать с ней все, что я хочу, и знать, что я единственный, кого она когда-либо имела внутри себя, – это глазурь на торте. Сейчас она гораздо более терпима, чем пять лет назад. Может быть, я отправлю ее бывшему корзинку фруктов.
Для меня это неплохая сделка. Мой дом выглядит хорошо, ужин был превосходным, а секс, ну, самый лучший, который у меня когда-либо был… а у меня его было много. На задворках сознания я уже думаю о том, какую ложь я смогу сочинить, чтобы удержать ее здесь подольше.
Я веду грузовик в клуб, где меня уже ждут Шон и Такер. Дорога до места встречи занимает два часа, и я не слишком радуюсь тому, что мне придется провести четыре часа в этом фургоне футбольной мамы. Однако Мэддокс прав: это самый неприметный автомобиль, который мы смогли найти. Оружие уже упаковано в багажнике, и как только я добрался туда, мы загрузились в машину и тронулись в путь. Я хочу покончить с этим и вернуться домой. Честно говоря, я не хотел ехать сегодня, но я не могу позволить этим двум болванам поехать одним и все испортить.
– Мэддокс был очень зол на тебя той ночью. Что ты сделал? – спрашивает Такер.
– Я отпустил ту девушку, которая задолжала нам деньги, – отвечаю я, надеясь, что на этом его вопросы закончатся. Конечно, они не заканчиваются.
– Это была отличная задница, я бы не отказался позволить ей отработать деньги. Почему ты отпустил ее так быстро? Мог бы хотя бы разок пустить ее по кругу.
Мои коренные зубы скрежетнули от его слов.
– Во-первых, я делаю то, что, блять, хочу. Во-вторых, она отрабатывает свой долг… со мной.
– Так, погоди, ты не отпустил ее?
– Отпустил, но потом подобрал ее на обочине дороги, когда уехал. Я отвез ее домой, трахнул еще раз и решил, что она достаточно приличная шлюха, чтобы держать ее рядом. Я прощаю ей двести баксов за каждый день игры в мою маленькую секс-рабыню, пока она не выплатит пять тысяч.
– Откуда ты знаешь, что она не исчезнет до того, как расплатится?
– Я держу ее у себя. Ей больше некуда идти. К тому же, Моджо следит за ней.
Они оба разразились смехом.
– У тебя есть домашняя шлюха? – спрашивает Шон, и мне в который раз не приятно слышать, что он так ее называет.
Проглотив это чувство, я отвечаю, прикрывая свое раздражение игривым тоном:
– В общем-то, да. Не буду врать, это чертовски потрясающе. Секс, как и когда захочешь.
– Черт, мне нужна такая же, – восклицает Такер, и когда я смотрю на него, то вижу блеск в его глазах. Он думает обо всех вещах, которые могли бы сойти ему с рук, имея в своем распоряжении такую девушку. Мысль о полном контроле над другим человеком заставляет его мрачно усмехаться. Только одна мысль проносится у меня в голове, пока я наблюдаю за ним.
Ты не получишь Пенни. Она моя.
Глава 5
Пенни
Я просыпаюсь со странным ощущением, будто за мной кто-то наблюдает. Я открываю глаза, и мое сердце замирает, прежде чем вновь начать работать в неестественном ритме. На расстоянии трех дюймов от моего лица сидит и смотрит на меня мокроносая демоническая собака с острыми зубами и карими глазами, похожими на человеческие.
Медленно поднимаясь, я не свожу глаз с черно-коричневой собаки, у которой слишком большая голова на плечах. Мое лицо искажается в неловкой улыбке, как будто я могу как-то очаровать собаку своими неубедительными попытками флирта. Покачав головой, я медленно встаю и осматриваю дом. Дверь в спальню открыта, но я больше никого не вижу и не слышу. Райдер, должно быть, уже ушел. Я подхожу к задней двери, плотно обернув одеяло вокруг себя, и выпускаю Моджо.
Как и сказал Райдер, он снова у двери и готов войти через несколько минут. Он лениво входит и садится напротив меня.
– Думаю, сегодня только мы вдвоем.
Я съедаю немного хлопьев, прежде чем запрыгнуть в душ и одеться. После того, как я закончила стирку оставшегося белья Райдера, я занялась реорганизацией шкафов на кухне.
Проверив время, я понимаю, что уже полдень. Я снова выпускаю Моджо на улицу, прежде чем сделать сэндвич с индейкой. Я разрезаю его пополам и сажусь есть. Как раз когда я откусываю первый кусочек, я вижу, что Моджо сидит рядом со мной и выжидательно смотрит вверх. Я медленно опускаю сэндвич и предлагаю ему. Он выхватывает его у меня из рук, к счастью, не прихватив палец, и садится рядом со мной. Может быть, мы теперь друзья.
К тому времени, когда я заканчиваю есть, меня охватывает беспокойство. Мне нечем заняться. Я одна, и мне нечем занять свои мысли. Этого не может быть. Если я перестану двигаться, у меня не останется ничего, кроме времени на размышления. Размышлений о том, через что я прошла и через что прохожу сейчас. Думать обо всех ошибках, которые я совершила, обо всем, что я потеряла, и обо всех трудностях, которые ждут меня в будущем.
В отчаянии я брожу по гостиной. Все чисто, все белье сложено. Мне нужно чем-то заняться. Я смотрю на шкаф в гостиной и подхожу к нему. В мгновение ока я вытряхиваю все содержимое полки одним движением руки.
Моджо смотрит на меня, наклонив голову набок, словно пытаясь понять меня. Я убираю беспорядок, который только что устроила, не торопясь, чтобы это продолжалось как можно дольше. Последняя вещь на полу – какая-то старая книга с таким старым переплетом, что я не могу разобрать название. Я беру книгу и открываю первую страницу. Там есть графа: «Эта книга принадлежит», а под ней написано: «Райдеру». Очевидно, что писал маленький ребенок, так как надпись сделана неровными печатными буквами. Внизу той же страницы написано: «Моему милому мальчику, с любовью, бабушка».
Мое сердце сжимается в груди. Я знаю, что Райдер жил у бабушки, когда был младше. Когда она умерла, он попал в приемную семью. Когда мне было пятнадцать, я была настолько эгоистичной и самовлюбленной, что мне даже в голову не приходило, через что пришлось пройти Райдеру. Мне повезло, что мои родители удочерили меня, когда я была совсем маленькой. Они были прекрасными родителями для меня, и они были хорошими приемными родителями для Райдера – пока я все не испортила.
Я переворачиваю следующую страницу, на которой есть заголовок: «Приключения Питера Пэна». Я закрываю книгу с тяжелым сердцем, вспоминая всю боль, которую я причинила Райдеру и моей семье.
– Пенни, иди посиди с нами, – зовет кто-то, и я быстрее прохожу мимо группы парней, тусующихся перед местной заправкой. Я видела этих ребят раньше, они ходят в государственную школу вместе с Райдером, и мама не раз говорила мне держаться от них подальше. Плохое влияние, говорила она.
Обычно я даже не хожу домой этим путем, но другой путь, более безопасный, – гораздо длиннее, к тому же сегодня идет дождь. Моя одежда уже промокла, а пальцы ног, кажется, вот-вот отмерзнут.
Из-за сильного дождя я не слышу, когда один из этих парней подходит ко мне сзади. Он хватает меня за руку и резко разворачивает к себе.
– Я с тобой разговариваю.
Дрожащими пальцами я поправляю тяжелые очки на носу.
– Мне нужно домой, – говорю я кротко.
– Не будь такой, посиди с нами, – его глаза блуждают по моему телу, задерживаясь там, где свитер облегает мою грудь, и я чувствую, как пылают мои щеки. Я не привыкла к такому вниманию, и, что еще хуже, парень передо мной действительно симпатичный.
– Мне нужно домой, – робко повторяю я, пытаясь сделать шаг назад, но он крепче сжимает мою руку и притягивает меня ближе к себе. Настолько близко, что я чувствую запах алкоголя в его дыхании.
– И мне нужно, чтобы ты посидела со мной, – он ухмыляется, не двигаясь с места, и только в этот момент во мне просыпается настоящий страх.
– Отпусти ее, Келлер, – зовет знакомый голос, и я поворачиваю голову, чтобы увидеть Райдера, шагающего к нам, словно он на военном задании. Парень, который, как я предполагаю, является его другом, отпускает меня, толкнув, и мои плечи опускаются в облегчении.
Мгновение спустя Райдер оказывается рядом со мной, заменяя руку своего друга своей. Ухватившись за мою руку, он тащит меня прочь от заправки и вниз по улице.
– Я не нуждалась в твоей помощи. Со мной все было в порядке, – говорю я себе под нос, когда мы направляемся к нашему общему дому.
– Не похоже, что ты была в порядке, – рычит Райдер, как раз перед тем, как кто-то пихает его сзади. Райдер отпускает мою руку и резко разворачивается. Я спотыкаюсь и беспомощно смотрю, как двое из парней бьют Райдера по лицу.
Все происходит так быстро, что я с трудом успеваю за всеми. В одну минуту мы идем, в следующую на Райдера нападают, а затем Райдер сбивает одного из них с ног, резко припечатывая его тело к земле. Голова парня отскакивает от земли, как баскетбольный мяч, и его глаза закатываются, прежде чем он теряет сознание.
Другой парень, Келлер, как назвал его Райдер, продолжает наносить удары. Райдер уклоняется от большинства из них, пока не ловит один из летящих кулаков и выкручивает Келлеру руку. Он стонет, его лицо превращается в маску агонии, и он падает на колени.
Райдер использует эту возможность и начинает бить Келлера кулаком по лицу снова и снова, пока его лицо не становится неузнаваемым. Пока Келлер не теряет сознание, а с костяшек пальцев Райдера не капает чужая кровь. Пока полицейские сирены не приблизятся к месту происшествия, а жизнь, которую я знала, не заканчивается.
Когда я ставлю книгу обратно на полку, и последний образ этого далекого воспоминания покидает мое сознание, мои руки дрожат и не слушаются. Почему я не могла просто рассказать правду о том, что произошло в тот день? Все, что мне нужно было сделать, это сказать правду.
Что-то выскальзывает из-под страниц в тот момент, когда я кладу книгу на прежнее место. Я смотрю, как фотография падает на пол, словно лист, упавший с дерева в осеннюю пору. Подобрав снимок, я держу его дрожащими пальцами. Четыре знакомых лица смотрят на меня: Райдер, я и мои родители.
Боль в груди мгновенно становится слишком сильной. Не в силах смотреть на нее, я поспешно убираю фотографию обратно и возвращаю книгу на прежнее место. Пытаясь отогнать все эти ненужные воспоминания, я оглядываю дом в поисках другого занятия.
Все начинается с единственной слезинки и заканчивается тем, что мое зрение затуманивается, а голова пульсирует от боли. Мне так хорошо удавалось держать все в себе. Я проливала слезы то тут, то там, но никогда так, как сейчас.
Когда здесь никого нет и нечем заняться, я не могу сдержать поток эмоций. Я лежу на полу в позе эмбриона и плачу так сильно, что все мое тело дрожит. Горе и отчаяние накатывают на меня волна за волной, и я чувствую, что тону, не в силах удержать голову над водой.
Большой влажный язык проводит по моему лицу, оставляя на коже слюни и собачье дыхание. Приоткрыв глаза, я обнаруживаю Моджо в нескольких сантиметрах от моего лица. Я всхлипываю, так как дрожь все еще сотрясает мое тело. Моджо издает тихий скулеж и ложится рядом со мной. Я кладу руку ему на спину, позволяя пальцам скользить по его мягкому меху. Он придвигается ближе ко мне, пока его большое, пушистое тело не оказывается полностью прижатым к моему.
Обняв его и зарывшись лицом в его густую шерсть, я понимаю, что перестала плакать. Мое тело расслабляется, а разум успокаивается. Я уже почти погрузилась в сон, когда услышала, как открывается и закрывается входная дверь. Не в силах пошевелиться, я прижимаюсь к Моджо. К счастью, он, похоже, тоже не хочет вставать.
– Предатель! – голос Райдера разносится по комнате.
Я поднимаю голову и вижу, что он стоит перед нами, качая головой на Моджо. Видимо, не обращая внимания на мои стенания на полу, он говорит:
– Ты выглядишь как дерьмо.
Я и чувствую себя как дерьмо.
Я ненавижу, что Райдер является свидетелем этого. Я нахожусь в самой низкой точке своей жизни, а он сидит в первом ряду и наблюдает за главным событием. Конечно, я – творец всего этого. Я никогда не смогу забыть об этом. Я заварила кашу, я и расхлебываю. Я не могу злиться на него за то, что он наслаждается этим.
Все еще глядя на нас сверху вниз, он приказывает:
– Вставай.
О Боже, я не хочу заниматься сексом прямо сейчас. Я просто хочу заползти в нору и никогда оттуда не вылезать. Несмотря на боль в теле и хаос в голове, я встаю, как он хочет. Мои движения отрывистые и медленные, но Райдер не жалуется, что я двигаюсь с низкой скоростью.
– Пойдем, купим настоящих продуктов, – говорит он, и я вздыхаю с облегчением.
К тому времени, как мы добираемся до продуктового магазина, мое лицо снова выглядит почти нормально. Глаза все еще красные и слегка опухшие, но, по крайней мере, я не выгляжу так, будто только что провела десять раундов на боксерском ринге. Я и раньше так выглядела, и это не было красиво.
Ходить по проходам продуктового магазина в маленьком городке рядом с Райдером – все равно что ходить рядом с гигантским рекламным щитом, говорящим: «Посмотрите сюда». Он высокий, мускулистый и всегда одет в черное. Татуировки покрывают не только его руки, но и кисти, и шею. В целом, он похож на преступника, плохого парня, который, не задумываясь, уничтожит все вокруг себя. Никто не знает, что я такая же. Может быть, я даже хуже него.
Райдер заставляет меня толкать тележку, пока он на ходу бросает туда случайные товары.
– Ты знаешь, я взял тебя с собой, чтобы ты могла выбрать кое-какие продукты.
– О, – на самом деле мне было интересно, почему он заставил меня пойти с ним. – Ты хочешь, чтобы я выбрала, что приготовить для нас обоих?
Я не хочу предполагать, что он хочет есть мою еду. Вчерашний совместный ужин был приятен для меня, но я понятия не имею, чувствует ли Райдер то же самое. Может быть, ему не нравится моя еда.
– Если все, что ты готовишь, по вкусу похоже на то, что ты приготовила вчера вечером, тогда да, готовь.
Кивнув, скорее себе, чем ему, я положила продукты в тележку. Когда мы подходим к кассе, Райдер прислоняется к стойке с журналами и смотрит, как я выгружаю все из тележки. Кассир – молодая девушка с фиолетовыми волосами и пирсингом в нижней губе. Она сканирует и упаковывает продукты на ленте, пока я складываю их обратно в тележку.
– С вас 128,73 доллара, – объявляет она, выжидательно глядя на меня. Я смотрю на Райдера, который все еще стоит на том же месте и выглядит крайне позабавленным.
Кассир поднимает на меня глаза.
– Мэм?
Я смотрю на Райдера.
– Райдер?
Он ухмыляется.
– Да?
Ух, он действительно это делает.
Я хочу кричать так громко и долго, как только позволят мои легкие. Я хочу броситься на пол, брыкаться и кричать, как двухлетний ребенок во время истерики. Именно так я чувствую себя внутри. Однако снаружи я натягиваю на лицо свою обычную каменную маску и спрашиваю самым вежливым тоном, на который только способна:
– Райдер, не мог бы ты заплатить?
Кассир, очевидно, очень смущенная нашей небольшой беседой, отводит взгляд, словно пытаясь нас проигнорировать.
Спустя, казалось бы, вечность, он подходит и протягивает свою карточку. Прежде чем ввести пин-код, он снова смотрит на меня.
– Что скажешь?
Пожалуйста, кто-нибудь, убейте меня сейчас.
– Спасибо, – говорю я. Каким-то образом я делаю это, не крича ему в лицо. Он вводит свой четырехзначный код и ждет, пока бедная девушка за кассой вручит ему чек.
Он садится на водительское сиденье, как только отпирает грузовик, оставляя меня загружать продукты и возвращать тележку. Когда я сажусь в машину, не забыв пристегнуться, он хмыкает.
– Это было весело.
Ага… очень весело.
