Текст книги "Клятва Ненависти (ЛП)"

Автор книги: К. Халлман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава 30

Райдер

Во всем доме пахнет плесенью, пылью и чем-то мертвым. Должно быть, здесь умерли от голода несколько крыс.

Надежно удерживая пистолет в ладони, я пробираюсь через дом с Мэддоксом рядом. Здесь совершенно тихо, даже слишком тихо, и проникнуть сюда было подозрительно легко.

Я бросаю взгляд на Мэддокса и, не говоря ни слова, понимаю, что он думает о том же самом, что лишь усиливает плохое предчувствие в моем нутре. Что-то не так, и мне это не нравится.

– Я не думаю, что он здесь, – говорит Мэддокс, когда мы поднимаемся на второй этаж, и в его голосе сквозит гнев.

– Кто тебе сказал, что он здесь?

– Бак. Он также сказал, что точно уверен, – рычит Мэддокс. Мой гнев возрастает. Бак и Такер довольно близки. – Я не думал, что он предаст нас.

– Я знаю, – я киваю, и это действительно так. Я верю Мэддоксу, и я не считал, что Бак тоже предал бы нас. Не зная, к чему бы это привело. Бак только что подписал себе смертельный приговор.

– Вопрос в том, зачем он послал нас сюда?

– Давай уберемся отсюда, пока это место не взорвалось, – полушутя сказал я. Зачем еще он направил нас сюда? Просто чтобы показать, что он может поиметь нас? Я не думаю, что он способен придумать что-то подобное.

Не теряя времени, мы быстро выходим и возвращаемся к машине.

– Блять, – Мэддокс бьет кулаком по рулю. – Гребаный урод.

– Давай вернемся к тебе домой и там что-нибудь придумаем, – я пытаюсь успокоить его, в то время как внутри меня самого бушует буря. – Мы его поймаем.

Как только Мэддокс заводит машину, мой телефон вибрирует в кармане. Я достаю его и смотрю на экран.

– Ты, должно быть, издеваешься надо мной? – рычу я. – Это он.

Я отвечаю на видеозвонок, проводя большим пальцем по экрану так сильно, что он может треснуть. Включается видео, и я замираю. Мое сердце останавливается, и ужас поселяется глубоко в моих костях.

– Привет, старый друг, – приветствует Такер, выглядя довольным собой. Камера наведена на него сверху. Он сидит на полу, а позади него – Пенни. Она лежит на боку, ее руки и ноги связаны, что делает ее еще более беспомощной, чем обычно. Часть ее лица опухла, а глаза красные от слез.

– Ты покойник, – прошипел я сквозь зубы, как раз в тот момент, когда Пенни подняла взгляд на телефон. В то мгновение, когда наши глаза встречаются через экран, у меня начинает щемить в груди. Я ощущаю явную боль, которую могла заставить меня почувствовать только она. Это смесь тоски, грусти и потерянной надежды.

Осознание того, что я так и не сказал ей правду, съедает меня изнутри. Я должен был сказать ей, что простил ее. Она больше не должна нести это чувство вины. Я должен был сказать ей, что она в безопасности, а не играть с ней. Мне следовало сделать многое, но теперь все это слишком незначительно и слишком поздно.

– Правда? Я чувствую, что обладаю большим количеством рычагов влияния, и я говорю не только о твоей маленькой сексуальной рабыне. Видишь ли, в клубе есть несколько парней, которые поддерживают меня. Они устали от твоего дерьма, Райдер, от того, что ты ставишь какую-то шлюху выше своих братьев.

– Ты лжешь, – рычит Мэддокс.

– Как, по-твоему, я заставил Бака отправить тебя в тот дом? Неужели ты настолько глуп, что не видишь, когда твои люди настроены против тебя?

– Чего ты хочешь, Такер? – спрашиваю я его.

– Я хочу, чтобы ты ушел из клуба. Я займу твое место. Ребята не против, чтобы Мэддокс оставался президентом, но они хотят, чтобы ты ушел.

– Ты знаешь, что существует только один способ уйти из клуба, – отвечает Мэддокс.

– Думаю, для тебя это смерть, – Такер пожимает плечами. – Слушай, мы можем пойти простым или трудным путем. Мэддокс может убить тебя прямо там, где ты стоишь. Быстро и легко. Я даже развяжу твою зверушку и отпущу ее. Тогда все вернется на круги своя… ну, почти. Я буду вице-президентом.

– Пошел ты, – рычит Мэддокс, пытаясь выхватить у меня телефон.

– Сначала отпусти ее. Развяжи ее. Я хочу увидеть, как она уйдет, тогда я сделаю это.

– Ты думаешь, я тупой? Так дело не пойдет. Действуй сейчас, или я вымещу свое недовольство на ней.

Мэддокс бросается на меня, и на этот раз ему удается выхватить телефон из моей руки.

– Нет! – кричу я, но он уже сбросил звонок. Мой разум отключается, и я кидаюсь на него с кулаками. – Ты гребаный урод!

– Успокойся! – Мэддокс кричит мне в ответ, его кулак соприкасается с моими ребрами. – Послушай меня.

Я не слушаю. Я продолжаю бить его изо всех сил, не заботясь о том, что он хочет сказать.

– Я знаю, где он!

Мой кулак замирает в воздухе.

– Что?

– Я знаю, где он, – повторяет Мэддокс. – Я узнал эти гребаные обои.

Гребаные обои?

Я смотрю на него ошеломленно.

– Почему ты не начал с этого? Где они, блять, находятся?

– У старика Такера был магазин на углу улицы Мейн и Бристоль. Он обанкротился давным давно. Я шутил, что причиной тому, наверное, были уродливые обои.

– Дерьмо, это в часе езды отсюда… но всего в десяти минутах от клуба. Позвони парням, Мэддокс, – я пристально смотрю на своего друга, призывая его взять гребаный телефон.

– Райдер… – в его голосе звучат нотки, которых я не слышал в течение стольких лет, что не могу вспомнить, когда это было в последний раз. Неуверенность. Мэддокс, президент МК, который всегда так уверен в себе, колеблется. – Что, если Такер говорит правду? Если парни настроены против тебя, это лишь усугубит ситуацию.

– Он гребаный лжец, и ты это знаешь. Может, Бак и замешан в этом, но на этом все. Больше никто не пойдет против нас.

Мэддокс обдумывает мои слова еще мгновение, прежде чем разблокировать свой телефон.

– Если я сделаю это. Если я привлеку клуб, чтобы спасти твою девушку, то мне нужно, чтобы ты мне кое-что пообещал.

– Пообещать что? – почти испуганно спрашиваю я.

– Что после этого все закончится. Ты отошлешь ее, и это будет самый последний раз, когда я вижу и слышу о ней.

– Договорились, – говорю я, не задумываясь. У нас нет времени на долбаную дискуссию. Я согласен на все прямо сейчас, как бы сильно мне этого не хотелось.

Мэддокс звонит в клуб, когда мы мчимся по дороге. Он включает громкую связь и объясняет, что произошло.

– Мэддокс, клянусь, Такер соврал, – голос Трика доносится через автомобильный динамик. – Никто из нас не пошел бы против тебя или Райдера. Этот ублюдок пытается играть с тобой. Мы прикрываем вас до конца.

Я смотрю на Мэддокса, который кивает и смотрит на меня взглядом, говорящим: «тебе повезло».

– Да, президент, – вступает в разговор Медведь. – Мы не знали, да и никто из нас не потерпел бы такого дерьма. Такер – мертвец.

– Бак только что пришел. Что ты хочешь, чтобы мы с ним сделали? – спросил Такер.

– Посадите его задницу в камеру, и мне нужно, по крайней мере, пять парней на это место, – он говорит ему адрес и сообщает все необходимые детали. – Поймайте Такера, но пока не убивайте его. Мы сделаем это медленно позже… и не трогайте девушку. Просто держите ее там, пока мы не приедем. Мы уже в пути.

– Сделаем все, – соглашается глубокий голос Трика через динамик, прежде чем линия обрывается.

Вздохнув с облегчением, я произношу:

– Я же говорил тебе…

– Заткнись и скажи мне, что ты понимаешь, о чем мы договорились? – Мэддокс прерывает.

– Бросить ее. Я понял, – раздражение сквозит в моем голосе. – Это был мой гребаный план с самого начала.

– Уверен, что так и было, – говорит Мэддокс.

Таков был мой план, только я не был уверен, удастся ли мне довести его до конца.

А теперь у меня нет выбора.

Глава 31

Пенни

Меня одолевает головокружение, но я изо всех сил стараюсь не заснуть. Мое зрение затуманено от слез, но я все равно держу глаза широко открытыми.

Такер стоит на коленях рядом со мной; используя свой нож, он медленно подносит его к моему горлу и погружает под футболку. Затем разрезает ткань по центру. Холодное лезвие проходит по моей коже, и я боюсь, что если посмотрю вниз, то обнаружу кровь.

Все мое тело дрожит, зубы стучат от страха. Я всегда думала, что наступит время, когда я привыкну к этому страху, боли и страданиям, но так и не привыкла. Агония не ослабевает, а ужас лишь растет с каждым разом.

Может, дело в том, что каждый раз, когда я переживаю подобное, я боюсь за свою жизнь. Я боюсь, что он зайдет слишком далеко и убьет меня. Возможно, сегодня я умру.

– Тебе холодно, зверек? Не волнуйся. Я согрею тебя через минуту, – он одаривает меня сальной ухмылкой.

Он останавливается между моих грудей и просовывает нож под лифчик. Одним движением он разрезает его, и мой лифчик падает, обнажая мою грудь.

– Хорошие сиськи, – одобрительно говорит Такер. – Немного маловаты, но сойдут. К тому же, меня больше волнует, чтобы твоя киска была тугой, – он грубо обхватывает одну из моих грудей и щиплет за сосок.

Прикусив внутреннюю сторону щеки, я заглушаю крик и дергаюсь в своих путах. Я пытаюсь вырваться из его хватки, мое тело дергается, словно его рука – клеймо. Возможно, так оно и есть. Каждый раз, когда он касается моей кожи, я чувствую, что навсегда останусь запятнанной им, подобно проклятию, от которого я не смогу избавиться.

– Я буду с удовольствием трахать тебя. Надеюсь, ты будешь кричать для меня каждую секунду.

Он снова поднимает нож и продолжает разрезать мою футболку. Когда лезвие проходит поверх моего живота, я начинаю паниковать еще больше. Наверное, это мое нервное состояние заставляет меня открыть рот, ведь я знаю, что лучше не пытаться возражать. Это только еще больше разозлит его и сделает наказание более суровым.

– Зачем ты это делаешь? Неужели ты не можешь найти женщину, которая охотно переспит с тобой?

– Конечно, могу, но где в этом удовольствие? Мне нравится, когда они борются со мной. Ты тоже будешь со мной бороться, не так ли? Или ты собираешься взять мой член добровольно? Скажи мне, ты боролась с Райдером?

При упоминании имени Райдера мое сердце сжимается в груди, как будто невидимая рука вцепилась в бьющийся орган внутри грудной клетки.

– Отвечай! – кричит он, слюна разлетается и попадает на мою кожу, когда лезвие вонзается в нежную плоть над моим пупком.

– Нет, – хнычу я.

– Нет? Почему? Тебе нравилось, когда он трахал тебя? – он отводит лезвие и смотрит на кровь, покрывающую его. Мою кровь, понимаю я.

– Да, – пролепетала я, не желая лгать.

– Тебе нравилось, – смеется он, – Конечно, нравилось. В конце концов, ты всего лишь шлюха. Это то, что нравится Райдеру, понимаешь? Шлюхи, вроде тебя. Удивительно, но он им тоже нравится. Все любят Райдера, гребаного золотого мальчика, который не ошибается, – Такер говорит с таким ядом в голосе, что ненависть к Райдеру невозможно не заметить.

– Почему ты так ненавидишь Райдера? – спрашиваю я, пытаясь поддержать его разговор.

– Почему? Потому что у него есть все, а у меня ничего. Все его любят. Все хотят его. Даже его гребаная собака предана ему. Знаешь, что сделала моя собака? Нассала в мои ботинки, – Такер беззлобно смеется. – Это всегда Райдер, все о Райдере. А как насчет меня, ха?

– Я-я не знаю, – я качаю головой, не зная, что сказать, чтобы успокоить его.

– Мне просто придется забрать все, что принадлежит ему, начиная с тебя. Ты должна была просто отсосать у меня и получить деньги, когда у тебя был шанс. Теперь тебя оттрахают во все дырки твоего тела, и причем совершенно бесплатно.

– Пожалуйста, не надо, – умоляю я, но это только еще больше подстегивает его. Я вижу, как его поношенные темные джинсы оттопыриваются спереди, давая мне понять, насколько он возбужден.

– Умоляй – меня это возбуждает не меньше, – он тянется к молнии, и я зажмуриваю глаза.

В тот самый момент, когда я потеряла всякую надежду выбраться отсюда, я слышу громкий удар, доносящийся со стороны входа в здание. Я распахиваю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Такер встает и крутится на месте. Он тянется за спину, чтобы достать пистолет, заткнутый за пояс, но прежде чем он успевает поднять его в воздух, в комнату врываются пятеро мужчин. Трое из них направляют на него свои пистолеты.

– Брось пистолет, – приказывает один из них. Двоих из них я видела в баре. Это друзья Райдера. Это он их послал?

– Послушай, Трик, это всего лишь недоразумение, – пытается оправдаться Такер. – Она пришла ко мне. Она устала от Райдера и попросила меня трахнуть ее.

Трик смотрит мимо него и вниз, туда, где я лежу на матрасе. Все, что я могу сделать, это интенсивно покачать головой, надеясь, что он мне поверит.

– Не похоже, чтобы она получала от этого удовольствие, – Трик склоняет голову и поднимает бровь.

– Ей нравится быть связанной, ты же знаешь, каковы некоторые шлюхи. Им нравится грубость.

– Я не знаю, что меня больше беспокоит: то, как легко ты врешь нам в лицо, или то, какой ты больной ублюдок, что получаешь удовольствие от такого дерьма, – говорит кто-то еще.

– Слушайте, парни… – Такер делает шаг к своим друзьям, но его быстро останавливают.

– Брось свою гребаную пушку, или я прострелю твой член, – предупреждает Трик, направляя пистолет в промежность Такера, который тут же позволяет своему оружию упасть на землю. Он с грохотом приземляется в нескольких футах от меня.

Трик и парень рядом с ним подходят ближе, а остальные трое блокируют выход. Такер делает слабую попытку убежать, но его быстро останавливают и валят на землю. Я наблюдаю, как его связывают остатками кабельных стяжек на земле.

Только когда он полностью обездвижен, Трик подходит и опускается на колени рядом со мной. Тогда я понимаю, что моя футболка и лифчик разорваны, и каждый может видеть мою грудь. Он выхватывает из сапога нож, и мое сердце замирает. Он все-таки собирается меня убить.

Трик, должно быть, замечает мои мысли, написанные на моем лице, потому что он одаривает меня кривой ухмылкой.

– Спокойно, просто разрежу твои путы, – уверяет он меня. – Такер больше не причинит тебе вреда, и босс сказал не трогать тебя. Мэддокс и Райдер уже в пути. Так что сиди тихо.

Он перерезает кабельные стяжки вокруг моих запястий и лодыжек. Как только мои конечности освобождаются, я сажусь и подтягиваю колени к груди.

Подняв глаза, я обнаруживаю, что пять пар глаз с любопытством наблюдают за мной. Через мгновение все они отводят глаза и начинают переговариваться между собой. Наверное, мне стоит прислушаться, чтобы убедиться, что они действительно не намерены причинить мне вред, но я слишком поглощена тем, что только что сказал мне Трик…

Райдер скоро будет.

Глава 32

Райдер

Всю дорогу Мэддокс превышает скоростной лимит примерно на тридцатку, но я все равно чувствую, что этого недостаточно. Трик присылает сообщение, когда нам осталось около половины пути.

Трик: Взяли Такера. С девушкой все в порядке.

Его слова не уменьшают моего беспокойства. В порядке может означать много чего. Это не значит, что она невредима. Это значит, что она жива.

Я: Оставайтесь на месте. Мы будем там через двадцать минут.

Остаток пути мы едем в тишине. Только когда мы паркуемся перед захудалым магазинчиком, Мэддокс снова открывает рот.

– Помни, что ты обещал. Мне нужно, чтобы ты довел дело до конца. Покончи с этим.

– Я сдержу обещание, – киваю я. Я знаю, что должен сделать, и не только ради клуба.

Мы проходим через выбитую входную дверь, и я уже слышу голоса наших братьев, доносящиеся из задней комнаты. Я заставляю себя не бежать туда, но вместо этого ускоряю шаг.

Я вхожу в комнату, и мой взгляд сразу же устремляется на Пенни. Она сидит на матрасе в центре комнаты. Ее ноги подтянуты к груди, а руки плотно обхватывают колени. Она выглядит сейчас такой маленькой и беспомощной.

Трик, Брэдли и еще трое парней стоят вокруг нее, а Такер лежит на полу в нескольких футах от нее.

– Давайте отнесем этот кусок дерьма обратно в клуб, – приказывает Мэддокс. – У нас найдется для тебя хорошая комната в подвале.

Парни хихикают, точно понимая, какая именно это комната, – та, которую мы резервируем для особых случаев, когда кто-то собирается умирать очень медленно и очень мучительно.

– Райдер, позаботься о ней. Мы не начнем без тебя, – Мэддокс бросает на меня взгляд и протягивает мне ключи. Взяв их, я киваю ему.

Подойдя к Пенни, я наклоняюсь и поднимаю ее за руки.

– Пойдем, – когда я отрываю ее руки от тела, я понимаю, что ее футболка и лифчик разрезаны, и она выставляет свои сиськи на всеобщее обозрение. Черт! Мне приходится проглотить собственнический рык.

К моему облегчению, она поднимает свои изящные руки и скрещивает их на груди. Как только она прикрылась, я обхватываю ее сзади и веду к входной двери. Ее тело напряжено, а колени кажутся слабыми, поэтому я поддерживаю ее, пока мы идем на улицу.

Я сажаю ее в машину Мэддокса и рассматриваю ее растрепанную одежду. Она все еще в штанах, но я не могу быть уверен, что она была в них, когда парни приехали. Я должен спросить ее, как далеко он зашел, но я слишком боюсь ответа. Если она скажет, что он трахнул ее, я сойду с ума.

Я знаю, что это делает меня слабаком, но я просто не могу справиться с этим прямо сейчас, не потеряв рассудок. Я лучше выпытаю это у Такера позже. Так я смогу дать ему почувствовать мою ненависть немедленно.

– Сними это, – приказываю я, указывая на ее разорванную одежду. Она не делает ни единого движения, пока я не стягиваю с себя толстовку и не протягиваю ей. Она быстро снимает свою рваную футболку и влезает в мою толстовку.

– Куда мы едем? – спрашивает она, когда я завожу машину.

– Я везу тебя домой, и на этот раз ты останешься там.

– Домой, – она произносит это единственное слово почти как вопрос, словно она не уверена, где именно находится ее дом.

– Я отвезу тебя в дом твоих родителей, и ты останешься там. А это… – я указываю между ней и собой. – Что бы ни было между нами, этому придет конец сегодня.

– Но…

– Никаких «но», – прерываю я, прежде чем она успевает произнести больше одного слова. – Все кончено. Я больше не хочу ни видеть, ни слышать о тебе. Я хочу, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Ты доставила мне достаточно неприятностей.

Я смотрю на нее. Она все еще выглядит так, словно хочет что-то сказать, и тогда я втыкаю нож чуть глубже.

– Просто сиди и держи рот на замке, пока мы не доберемся до твоего дома; твой голос действует мне на нервы. Мне следовало просто отправить тебя в подвал с Такером и парнями.

Она вздрагивает от этих слов, словно они причинили ей физическую боль. Уголком глаза я вижу, как она отворачивается от меня и смотрит в окно. Я крепко вцепился в руль, чувствуя необходимость ухватиться за что-то… что-нибудь, что заземлит меня и не даст мне потянуться к ней.

Она не произносит ни слова до конца поездки, и мне приходится повторять себе, что так будет лучше. Теперь она будет в безопасности. У нее будет нормальная жизнь. С ней все будет хорошо.

Вопрос в том, а справлюсь ли я?

Глава 33

Пенни

Прошло три дня, и до сих пор я лежу, свернувшись калачиком, в своей постели и плачу навзрыд. Он пришел за мной, он спас меня, но потом он оставил меня здесь. Я должна быть счастлива, что все так закончилось. С точки зрения логики, это лучший сценарий. Я наконец-то свободна от Томми, и мне не нужно беспокоиться о том, что Такер или кто-нибудь еще придет за мной.

Мои родители хотят, чтобы я осталась с ними. Они даже взяли кредит, чтобы помочь мне оплатить колледж. Я должна быть счастлива, однако сердце мое болит.

Легкий стук в дверь побуждает меня приподняться на кровати.

– Пенни, можно войти? – спрашивает мягкий мамин голос через дверь.

Нет.

– Конечно, – пролепетала я, потрясенная тем, как сыро звучит мой голос. Рукавом свитера я вытираю слезы со щеки, словно это может скрыть тот факт, что я плакала весь день.

Дверь со скрипом открывается, и входит мама, одной рукой поддерживая поднос с едой.

– Я принесла тебе обед, милая.

– Спасибо, но я не голодна, – я падаю обратно на кровать, закрывая лицо рукой. Мне не нравится, как она смотрит на меня. – Пожалуйста, не жалей меня. Я в порядке.

– Ты не в порядке, Пенни, но будешь, – я слышу, как она ставит поднос на мою тумбочку. – Просто попробуй что-нибудь съесть. Хотя бы несколько кусочков.

– Хорошо, – бормочу я, уткнувшись в локоть, зная, что это ложь. Я не могу проглотить ни кусочка. Даже при мысли о еде у меня сводит желудок.

Я слушаю, как мама выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Я все еще не сделала тест на беременность, но я знаю. Я чувствую это. Я беременна. В моей утробе растет ребенок. Ребенок Райдера. Мужчины, которого я люблю, но никогда не смогу заполучить.

Это еще одна причина, по которой я должна быть счастлива. Райдер ясно дал понять, что не хочет ребенка. Даже если бы у меня был шанс поговорить с ним, как бы я ему объяснила? Он бы возненавидел меня еще больше. Как он сказал, все, что я делаю, это разрушаю его жизнь.

Из моего горла вырывается всхлип, один из многих, кажущихся бесконечными. Не осталось ничего, кроме ужаса, страха и печали. Я плачу почти каждый день. Мои родители умоляли меня поговорить с кем-нибудь и даже записали меня на прием к психологу. Я не пошла.

Я плачу по стольким причинам, что уже сбилась со счета. Я плачу обо всем, что я потеряла. Я плачу о прошлом и о неопределенности будущего.

Больше всего я плачу о ребенке, растущем внутри меня, зная, что я никогда не смогу быть той матерью, которую он заслуживает.

Месяц спустя

Я не знаю, кто был автором поговорки о том, что время лечит все раны. Кто бы это ни был, он был неправ. Прошел уже месяц, а мое состояние по-прежнему не улучшилось. Может быть, даже ухудшилось.

Две недели назад на моем банковском счету волшебным образом появились пять тысяч. В переводе было указано «на обучение», что заставило моих родителей быть уверенными в том, что деньги поступили от какого-то гранда, который я заполняла, но я знаю лучше. Райдер отправил их, вероятно, потому что ему было жаль или он чувствовал себя виноватым. В любом случае я чувствую себя дерьмово, словно он от меня откупился.

Используя вилку, я размазываю еду по своей тарелке, создавая видимость того, что я ем. Лишь изредка я съедаю немного картофельного пюре. Я стала лучше есть, но могу осилить лишь небольшие порции за раз.

Я не знаю, насколько эта проблема с едой связана с моей беременностью, а насколько – с депрессией.

Я провела небольшое исследование в интернете о первом триместре. Я знаю, что должна пойти к врачу, но каждый раз, когда я думаю об этом, я застываю. Поход к врачу сделает все это реальностью. Не думаю, что я готова к этому.

Звонок в дверь пугает меня до такой степени, что я роняю вилку. Рука отца появляется из ниоткуда, мягко накрывая мою собственную.

– Просто звонок в дверь, я открою.

– Интересно, кто бы это мог быть? Уже почти семь, – говорит мама, словно семь вечера – это глубокая ночь.

– Я думаю, ты ошибся домом, сынок, – разносится по дому глубокий голос моего отца.

– Это адрес, по которому я должен был его доставить. Это для Пенни, – говорит кто-то.

При упоминании моего имени я вздрагиваю. С любопытством я встаю со стула и направляюсь на голоса. Парадная дверь оказывается распахнутой, когда я поворачиваю за угол. Сначала я вижу парня, с которым разговаривает мой отец.

Я никогда не видела его раньше. Он молодой, примерно моего возраста, с растрепанными светлыми волосами. Он улыбается мне, когда замечает мое приближение, но я не могу изобразить даже фальшивую улыбку. Пока мои глаза не опускаются к полу.

– Моджо! – кричу я и падаю на колени. Он тут же вырывается из рук парня, держащего его поводок, и бежит ко мне.

Я обхватываю ротвейлера, по которому так скучала. Он лижет мое лицо и скулит от возбуждения, его большое тело дрожит в моих объятиях. Я зарываюсь пальцами в его густой мех, как всегда, и впервые за месяц чувствую прилив счастья.

Уткнувшись лицом в шею Моджо, я прижимаюсь к нему, как к искорке света. Он пахнет так же, ощущается так же, и одно его присутствие делает меня счастливой.

– Итак, я полагаю, ты в правильном доме, – мой отец усмехается.

– Парень, который меня направил, сказал что больше не может заботиться о собаке и что вы его примете. У меня в машине есть куча всяких собачьих вещей. Я принесу их, если вы не против оставить его у себя.

– Да! – промурлыкала я. – Мы оставим его у себя.

Я поднимаю глаза и натыкаюсь на взгляд отца, который смотрит на меня, подняв брови.

– Мы оставим?

– Да, пожалуйста. Он хороший пес, я уверяю, – я смотрю на него с надеждой.

– Тогда ладно. Мы оставим его у себя.

Уголки моего рта приподнимаются. Я возвращаюсь к объятиям с Моджо, свернувшись калачиком на полу посреди коридора.

Мне даже не важно, как странно я сейчас выгляжу. Все, что меня волнует, это то, что еще одна часть Райдера здесь, со мной.

Два месяца спустя

Потирая растущий бугорок на животе, я наблюдаю за двумя будущими мамами, беседующими в приемной напротив меня. Они обсуждают расцветку детской и классическую музыку для успокоения новорожденных. Они выглядят такими счастливыми, так радуются тому, что у них скоро будет ребенок. Я не чувствую ни того, ни другого.

Я никому не рассказывала о беременности. Я прятала бугорок, и это первый раз, когда я действительно иду к врачу, и наблюдение за общением этих двоих – еще одна причина, по которой я избегала этого.

Присутствие здесь не только делает все реальным, но и является ярким напоминанием обо всем, что со мной не так. Я не должна грустить о том, что у меня есть ребенок.

– Пенни Дженкинс, – окликает меня певучий голос. Я поднимаю глаза и замечаю медсестру, просунувшую голову в приемную. Когда наши глаза встречаются, она широко улыбается. – Привет, Пенни. Заходи, мы тут не кусаемся.

Ответив крошечной улыбкой, я встаю и следую за ней в смотровую комнату. Она измеряет мои показатели и проверяет мой вес, прежде чем вручить мне халат, чтобы я его надела.

– Оставь его распахнутым спереди. Доктор сейчас подойдет, – говорит она и оставляет меня одну в комнате.

Я снимаю одежду и надеваю халат, как было велено. Через несколько минут в маленькую комнату раздается тихий стук, и входит миниатюрная женщина. Она выглядит так молодо, что я думаю, что это, должно быть, другая медсестра, но затем она представляется.

– Привет, Пенни, я доктор Уолден. Очень приятно познакомиться с вами, – говорит она так весело, что это звучит почти фальшиво, но то, как она смотрит на меня и берет мою руку между своими, говорит мне, что она вовсе не фальшивит.

В ее глазах видна доброта и теплота, которую редко встретишь. Я сразу понимаю, что она искренне любит свою работу. Ей нравится помогать людям и приносить в этот мир новую жизнь.

– Здравствуйте, мне тоже приятно с вами познакомиться.

Она садится на покатый табурет без спинки и придвигается прямо ко мне.

– Итак, я просмотрела вашу карту. Ваши показатели в норме, и здесь написано, что вы думаете, что находитесь на четвертом месяце, но еще не обращались к врачу.

– Эм, да, я до сих пор никого не посещала, – стыдливо признаюсь я. Опустив взгляд, я сжимаю руки на коленях.

– О, милая, все в порядке, – она протягивает руку и поглаживает мою ногу. – Главное, что ты теперь здесь, и мы хорошо о тебе позаботимся, – говорит она мне без малейшего осуждения в голосе.

Я чувствую, что с моих плеч свалился огромный груз, о котором я даже не подозревала. Я полагала, что доктор будет в ярости и скажет мне, как безрассудно я поступаю, не заботясь о себе должным образом. Я не ожидала, что она будет такой милой и понимающей.

Она задает мне еще несколько вопросов, и я честно отвечаю на каждый из них, прежде чем она заставляет меня лечь на спину, чтобы осмотреть меня. Закончив с этим, она, наконец, включает аппарат УЗИ. Она наносит на мой живот немного холодного геля и распределяет его, а затем подносит к моей коже какую-то штуку, похожую на палочку.

Как только она прикасается к моему животу, аппарат УЗИ оживает. На экране загораются зеленые линии, внизу появляются цифры, а затем я слышу звук.

Громкое и ровное сердцебиение. Сердцебиение моего ребенка. Этот быстрый ритмичный звук вызывает во мне такие чувства, о которых я даже не подозревала. Тепло распространяется по моей груди, постепенно вытесняя ужас, который я держала в себе.

Я избегала приходить сюда, потому что не хотела, чтобы это было реальностью, но теперь, когда это так, я чувствую себя гораздо спокойнее, чем раньше.

Я могу слушать сердцебиение моего ребенка вечно, это как моя личная колыбельная. Меня охватывает спокойствие, и я закрываю глаза. Я представляю, как держу своего ребенка на руках. Представляю, как его головка прижимается к моей груди, слушая биение моего сердца.

Из уголка моего глаза вытекает слеза и скатывается по щеке. Это счастливая слеза, потому что в этот момент я кое-что осознаю. В этот момент я понимаю, что уже люблю этого ребенка. Я люблю его больше, чем что-либо на свете. Больше, чем себя, и, несмотря ни на что, эта любовь будет вечной.