Текст книги "Спин (ЛП)"

Автор книги: К. Д. Рэйсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

– Ну, я все видела. Ты хорошо поработал над ним. Его глаз почти не открывается.

– Было бы хуже, если бы Ло вовремя не оттащил меня от него, – Антонио был в ярости, он вылетел на шоссе на огромной скорости. – Он на этом не остановится. Я уже говорил тебе. Это то, кто я есть. Это то, что ты делаешь со мной. А Паули? Он не доверяет тебе. Он показал тебе это, чтобы ты сбежала от меня, так ведь?

– Он хотел, чтобы я застрелила Мабата в обмен на освобождение Катрин от долгов.

– И что произошло, когда ты не согласилась? – спросил он.

– Я согласилась.

– Ты что?

– Я нажала на курок.

Его лицо вытянулось. Возможно, он думал: «Был ли Скотт слишком тихим, когда он вошел? Он выглядел как мертвый или нет? Кто эта женщина, сидящая рядом? И сколько новых проблем теперь предстоит решить?»

– Ты думаешь, ты один такой, Антонио. Думаешь, ты единственный, кто хочет убить его – сказала я. – Может, умеришь свой пыл? В пистолете не было пуль. Он был слишком легким. Я знала, что он не выстрелит, но я очень жалею, что не выпустила ему мозги. Он дерьмо, а не человек.

Антонио  резко дернул руль вправо и на скорости восемьдесят миль в час ударил по тормозам. Раздался жуткий визг, и я почувствовала, как ремень впился в плечо. Все мои чувства были на пределе.

– Да поможет мне Бог, – сказал он. – Я погубил тебя.

Я коснулась его руки, но он отстранился.

Глава 36

– Антонио, – позвала я.

Он не ответил, просто держал свою руку сверху на руле.

– Капо.

– Не называй меня так.

Мое лицо запылало, а руки дрожали, как будто я падала вниз с первого подъема на американских горках. Я хотела посмотреть на него, но не могла. Я хотела проверить, есть ли на его руках ушибы, и обвинить его в худшей жестокости, чем я хотела совершить. Я хотела извиниться и потребовать ответа. Я смотрела на свои руки, на них не было крови или синяков, но они дрожали.

– Антонио, в чем дело?

Он свернул с шоссе в центре города.

– Это не важно.

– Я думаю, что важно.

– Мы по-прежнему будем защищать тебя.

– Что? Подожди. Я не понимаю. Что со случилось?

– Дело сделано, Тереза. Все кончено, – он покачал головой, не отводя глаз от дороги и избегая моего взгляда.

Я моргнула, и слеза потекла по моей щеке. Что я сделала? Как я могла сделать по-другому? Как он мог закрыться от меня?

– Это был план Паули? Чтобы ты возненавидел меня?

Он ничего не ответил. Он словно окаменел рядом со мной.

– Великолепно, – пробормотала я. – Он чертов гений.

– Хорошо сказано.

– Черт, черт, черт! – я ударила его по руке.

Он дернул автомобиль, визг тормозов разнесся на несколько кварталов от лофта. Он вытянул свой палец, словно пистолет, твердый и сильный, как будто он мог убить меня из него.

– Не смей ударять меня снова.

– Что случилось?

– Это не то, чего я хочу. Я живу своей жизнью. Я проклят, я знаю это. Я не могу прийти домой к женщине, с которой разделю ад, – он въехал на парковку и отвернулся от меня снова, словно пытаясь найти ответы на небольшом расстоянии.

– Ты бы поступил так же, чтобы защитить того, о ком заботишься, – сказала я.

– Я бы избил его до смерти пустым пистолетом. В том-то все и дело, не так ли?

– Я не понимаю в чем дело.

– Пожалуйста, просто уйди. Я не хочу больше видеть тебя.

Его слова скрутили мой живот, превращая внутренности в желе.

– Антонио, пожалуйста. Давай поговорим…

Он пронесся на машине вперед и развернулся, едва останавливаясь, чтобы выкинуть меня перед моим домом.

– Убирайся!

Я ждала, что он изменит свое решение. Возможно, если я потянусь, чтобы прикоснуться к нему, он смягчится, но он выглядел таким разъяренным, что я не смогла. Я достала из своей сумки телефон, который он мне дал, и протянула ему.

– Он мне не нужен, – сказал он, все еще не глядя на меня. – Отдай бедным. Просто иди.

Я была трусихой. Я не могла бороться за него. Я не знала как. Я вышла, не оглядываясь назад, он тронулся с места только, когда я оказалась внутри в безопасности.

* * *

Мой дом был пуст. Каждая поверхность блестела. Посуда лежала на местах. Осколки разбитых лебедей были убраны.

Я сняла свои туфли и огляделась вокруг в поисках каких-либо следов Катрины. Она оставила несколько заколок, но все остальное пропало. Она всегда хранила большинство своих вещей у родителей, напомнила я себе. У меня была семья. Я могла бы позвонить любому из них. И что бы я сказала? Они помогли мне оправиться после Даниэля. Помогут ли они мне после другого мужчины? Того, о котором я не могу рассказать?

Я положила телефон, который он мне дал, на зарядное устройство, и он издал звук автообновления музыкальной библиотеки. Просматривая список, я обнаружила, что давным-давно он оставил для меня музыку, прежде чем я нажала на спусковой крючок. Пуччини, Верди, Россини. Антонио любил оперу и не важно, что я ее тоже любила.

Я выбрала «Ave Maria» и вернула телефон на место. Подошла к холодильнику, не открыла его. Раковина пуста. Прошлась по кухне.

Я делала уже третий или четвертый круг вокруг кухонного островка, как будто наматывая свою боль вокруг него. Антонио, мой красивый, жестокий Капо. Он хотел, чтобы я была чистой, а я запятнала себя, унизила себя, не сексом, а насилием. Я должна была стать его спасением, а на самом деле угодила в ловушку, в которой мне поручили совершить убийство. За все намерения и цели, которые у меня были.

И там были свидетели. Люди, которые не любили и не доверяли мне. Они бы похлопали его по спине и посоветовали ему двигаться дальше, к женщине, которая знает свое место. Стать хитрым и жестким и жить или остаться нежным и умереть. Женщина, которая знает правила. Женщина из его мира. Он будет шептать mi amore в ее щеку, когда будет трахать ее. Он сделает ей яичницу на завтрак и защитит ее невинность своей жизнью.

Вся его сладость будет для нее. Вся его жестокость останется для работы.

Глава 37

Мое лицо болело. Я помнила чувство, когда нашла переписку Даниэля. Я умылась, достала новую зубную щетку, и пошла на гребаную работу. Черт, я бы сделала так и раньше. У меня уже есть опыт. Я не собиралась избавляться от Антонио в этот день, и, может быть, у меня не получится этого и на этой неделе. Но я должна была, не так ли?

Несмотря на мою игру лицом и подбадривающие слова для уверенности, Пэм сразу же все увидела.

– Что случилось? – спросила она.

– Ничего.

– Угу.

– Ты можешь назначить мне встречу с Арни? – спросила я. – Пятнадцать минут. Скажите ему, что это срочно.

– Не забудь, у тебя встреча в одиннадцать тридцать с Даниэлем Брауэром.

Я обратила внимание, что она не назвала его мудаком, и приподняла бровь. Пэм уставилась на меня, и я заглянула через ее плечо. Я узнала лица на экране ее компьютера.

Два фото в профиль. Бруно Юволи и Вито, служащий гостиницы. Я наклонилась ближе. Под фото Вито было написано, что он был арестован за сексуальное нападение на одиннадцатилетнюю девочку. А ДНК Бруно было обнаружено на месте смерти его кузена, умершего десять лет назад. Никаких обвинений.

Они были убиты в заброшенном загородном доме в Палмдейл. Их только нашли, но предполагалось, что они были убиты вчера во второй половине дня.

Антонио. Все, о чем я могла думать, был Антонио, убивший двух мужчин и, как выяснялось, я почти сделала то же самое.

– Тереза? – Пэм произнесла с озабоченностью.

– Ты назначила мне встречу с Арни?

– В десять пятнадцать. С тобой все в порядке? Ты побледнела.

– Я собираюсь проверить свою электронную почту. Попридержи мои звонки.

Я вовсе не проверяла свою почту. Я написала Арни короткое лаконичное письмо об увольнении. Я решила больше не тратить свою жизнь впустую на то, что мне не нравилось.

* * *

Арни держал меня гораздо дольше чем пятнадцать минут, пытаясь разобраться, предлагая консультанта и гибкий график работы, зарплату больше, повышение, новое звание. Он спросил меня, куда я собираюсь. Когда я сказала «никуда», он поверил и пожелал мне удачи самым искренним голосом, который я когда-либо слышала от него.

Я увидела команду Даниэля, прежде чем заметила его: горстка мужчин в костюмах толпилась у окна вместе с женщиной, которую я узнала. Невысокого роста, худая, с темным каре и подходящей обувью. Клариса. Глядя на нее, никто бы не догадался, что она любила, когда ее называли грязной шлюхой в тот момент, когда она сосала мужской член.

Я абсолютно ничего не почувствовала от ее присутствия, и это было облегчением для меня.

– Привет, всем, – сказала я, подходя. – Я готова. Кто присоединится ко мне?

– Только я, – сказал Даниэль. – Это мой единственный шанс избавиться от этих парней.

Клариса доблестно попыталась улыбнуться. Я привела Даниэля в стеклянный конференц-зал, где Антонио угрожал поцеловать меня на глазах у всех. Мы сели за угол стола, я во главе, а он сбоку.

– Ты звонил? – сказала я.

– Как ты? – спросил он. – Похоже, у тебя нет настроения болтать.

– Я в порядке. Я вижу, ты взял Кларису обратно.

– Она была лучшим спичрайтером, который у меня когда-либо был. Я подумал, что если ты не собираешься возвращаться ко мне...

– В этом есть смысл, – все было в прошлом. Это было важнее всего. – Я бы предпочла, чтобы ты не рассказывал ей, что произошло между нами или о моих отношениях.

– Ты сказала, что все кончено между тобой и Спинелли.

– И? У нее слишком большой рот, и каждая мысль, которая появляется у нее, отражается на ее лице.

Он вздохнул.

– Да, я знаю. Если честно, у нас нет постельных разговоров, потому что нет постели. У меня сейчас нет времени на это. Ты видела последний опрос?

– Слышала об этом.

– Это отчасти Клариса, – сказал он. – Она хорошо знает свою работу. Но это также принятые меры против преступности. Предупреждение, чтобы никто не заигрывался. Это факт.

– Я должна была отговорить тебя от этого.

– Да, ну, у тебя есть такая возможность.

Я не осознавала, что все еще была привязана к своей работе на его кампанию, до этой скрытой угрозы.

– Ой, Дэн.

– Я сожалею. Я пришел сюда не для того, чтобы создавать тебе трудности.

– Ох, хорошо.

Он подался вперед, выдерживая деловую осанку. Я увидела, что его ногти были аккуратно подстрижены, волосы не топорщились, а руки не были заняты прежней плохой привычкой дергаться.

– Ты оставила некоторые заметки после Билла и Филлис, – сказал он. – У тебя было много вопросов о зданиях на Горе Вашингтон. Они привлекли мое внимание пару дней назад.

Я вспомнила, как усмирять свои эмоции и как управлять выражением лица.

– Я так ничего и не нашла. Вот почему я не принесла документы.

– Я знаю. Но некоторым имуществом управляла юридическая фирма с одним клиентом, которой был убит нынешним владельцем, – сказал он.

– Ты упустил часть про убийство.

– Я собираюсь позволить судье решать. В то же время, я получу ордер. Я хотел, чтобы ты узнала об этом раньше. Если ты оставила тюбик помады там или тампон или что-то еще, то тебе лучше забрать это.

Я рассмеялась, давая ему понять, что я думаю о его предупреждении.

– Что? – спросил он.

– Ты защищаешь меня?

– Да.

– Они не забудут тот католический благотворительный вечер. Пресса может посмаковать его как интересное опубликованное фото ни о чем, но если обнаружат мои личные вещи, то сразу же возникнет связь. Как это будет выглядеть со стороны, что почти месяц у тебя на руках была информация, а ты ждал, пока не начнется война? Это будет выглядеть так, что ты придержал ее, потому что я имела к этому непосредственное отношение.

Он стиснул зубы, раньше я никогда не видела у него такого выражения лица. В нем не было ни сострадания, ни милосердия. Это был взгляд, запугивающий свидетелей.

– Я хочу внести ясность, поэтому скажу это единажды. Это последний раз, когда я говорю тебе, как не чужой для тебя человек. Это моя последняя уступка. Если мне нужно будет вызвать тебя в суд, я сделаю это. Если там остался след твоего ДНК, убери его, потому что как только я выйду отсюда, я, не колеблясь, потащу тебя вниз вместе с ним.

Я встала и протянула руку.

– Спасибо вам за вашу предупредительность, мистер Брауэр.

Вместо того, чтобы пожать мне руку, он взял мое лицо и поцеловал в правую щеку, затем в левую. Хотя Даниэль был таким же американцем, как и яблочный пирог, это походило на окончательное «прощай».

Глава 38

У меня были часы? Дни? Было ли время между сейчас и ордером Дэниэля, измеряемое в минутах? И что я собиралась со всем этим делать?

Я откинула верх на моей помятой машине пока ехала домой, как будто дополнительное потребление выхлопных газов очистило бы мне голову. Но 10-е шоссе в час пик было не лучшим местом, чтобы попытаться собрать мысли воедино.

Антонио бросил меня, совершенно точно, навсегда. Я ничего ему не должна. Если он завтра погрузится в свои черно-белые реалии, то теперь это не будет иметь ко мне отношения. Но его образ в наручниках, стоявший в глазах, заставил меня двинуться в сторону Креншау.

У меня пока еще был его телефон. Я проглотила свою гордость и набрала номер, сердце заколотилось от первого гудка, затем второй, потом последовало голосовое сообщение. Я повесила трубку, не зная игнорировал ли он меня или просто хотел задеть, я не хотела думать об этом.

Я подключила телефон к плееру в машине и начала слушать Пуччини. Могу я позвонить в Ист-Сайд Моторс? Или следует поехать туда? Было примерно пять пятнадцать. На машине можно доехать туда за добрых сорок минут.

Я направилась на восток. Когда я проезжала центр города, то приняла решение.

* * *

Я увидела дым на горизонте, когда направлялась на восток по 10-му шоссе. Лесные пожары были фактически обычной жизнью в Южной Калифорнии, особенно в точках к северу и востоку от Лос-Анджелеса, поэтому я не беспокоилась об этом. Плотный трафик на Фигеруа заставил отклониться в сторону Мармион, и я услышала вой сирен пожарных машин и увидела их мигающие огни впереди, они направлялись не на лесные холмы. Я припарковалась и пошла пешком на юг, и через два квартала на восток дым усилился, стало трудно дышать. Собралась толпа зевак у обочины, и полиции было тяжело удерживать ее в безопасности от их собственного любопытства.

– Там есть подземные бензобаки, – один полицейский сказал парню, который собирался пересечь улицу. – Они рванут, и тебя размажет. Так что отойди назад.

Мужчина отошел, и я тут же шагнула на его место, чтобы увидеть то, что я итак уже знала – Ист-Сайд Моторс был в огне.

Я вернулась к своей машине, примерно зная, где был дом Антонио, но он находился слишком близко к магазину, а пожарные машины уже перекрыли эту часть улицы. Он не мог выйти незамеченным, равно как и я.

Я стала искать в телефоне, в том, который без Пуччини и Верди. Был ли у меня номер Паули? Ло? Будет ли кто-то из них слушать меня или они почувствовали облегчение от того, что я ушла? Мне нужен кто-то, кому я могла бы доверять. Кто-то, кто был достаточно связан с Антонио, чтобы я могла рассчитывать на его верность.

Я чувствовала, что вот-вот взорвусь. Мне нужно было сказать Антонио о разговоре с Даниэлем. Я не собиралась ничего говорить по поводу каких-либо улик, оставленных у него дома. Я не собралась оправдывать себя за преступление. Я просто хотела сделать все, что в моих силах, чтобы он не попал под подозрение.

Это пришло мне в голову поздно, слишком поздно. Слишком поздно для меня, чтобы оправдываться.

Я была наживкой. Я делала именно то, что от меня ждали – собиралась идти к Антонио и привезти власти прямо к нему.

– Даниэль, ты гребаный ублюдок.

Я никогда в своей жизни не чувствовала себя настолько использованной, словно шлюха.

Я ехала с открытым верхом так быстро, как только могла на запад Мармиона. Отслеживался ли мой телефон? Кто знал, что сделал Даниэль, пока мы были вместе. Если он не испытывал угрызений совести, отслеживая мои покупки по кредитной карте, почему бы ему не отслеживать мой телефон?

Остановившись на красный свет, я записала нужный мне номер и выбросила телефон в мусорное ведро на автобусной остановке. Он ударился задней стенкой о проволочную сетку и упал на кучу кетчупа, покрывающую пакеты с фаст-фудом.

Я открыла телефон Антонио и набрала номер на следующем светофоре. Если его телефон не был безопасным, я не знаю, что могло случиться.

– Алло?

– Марина? Это Тереза Дразен. Я хотела бы встретиться с тобой.

Она отрывисто расхохоталась.

– Зачем? Яговорила тебе, что он никогда не будет с тобой.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу, как будто решив, что его лучше съесть, чем терпеть все это. Я с трудом сглотнула.

– Это бизнес.

– Я не занимаюсь бизнесом.

– Именно поэтому я хочу поговорить с тобой.

Она не сразу ответила.

– Что потом?

– Это не то, что ты думаешь. Где бы мы могли встретиться?

– Без понятия. Все мужчины стали немного ненормальными сейчас.

– Я знаю. Я на Мармион, если это тебе поможет.

– Да, – сказала она резко, как будто приняла решение. – Хорошо, да. Приезжай к Йес Кафе на Ла-Карна. Десять минут.

– Спасибо.

Она не слышала меня, видимо, потому что повесила трубку.

Глава 39

В Йес Кафе были пластиковые на вкус сэндвичи и паршивый кофе. Разбавленные сливки в маленьких пластиковых стаканчиках с потертым верхом. Я присела на деревянный стул и выглянула в окно, вертя в руках телефон Антонио. Это было единственное воспоминание о нем, хотя в нем не было ничего кроме музыки и короткой истории звонков. Он дал его мне, он оставил меня, и теперь это было все, что у меня было.

Я читала местную газету, в которой сообщалось то же самое, что и в большинстве газет: всплеск насилия в городе. Мерзкая история Бруно Юволи, который может иметь или не иметь отношение к смерти своего кузена, Доменика Юволи. Склонность Вито Оливери к молодым девушкам. Ничего нового.

Марина опоздала на двадцать минут. Она появилась со стороны стоянки на шпильках, в узких джинсах, с макияжем и блестящими волосами. Я не ожидала, что она так молода, наверно ей было около двадцати. Утренняя свежесть будто витала вокруг нее, и я почувствовала укол ревности, что она была так свежа и красива.

– Привет, – сказала она, вцепившись в ремень своей сумочки, перекинутой через плечо.

– Я сожалею, что приходится беспокоить тебя.

Она пожала плечами и села.

– Все нормально.

– Ты сказала Антонио, что пошла на встречу со мной?

Она посмотрела на меня смущенно.

– Это нормально, в любом случае, – ответила я.

– Я должна скоро уйти, так что, если ты хочешь что-то сказать…

Я сделала глубокий вдох.

– Я доверяю тебе и хочу, чтобы ты донесла это до Антонио, потому что ты заботишься о нем.

– Ему не понравится, что ты меня вовлекаешь во что-то.

– Я знаю. Он может отыграться на мне, если захочет, – я наклонилась вперед, сложив руки. – Я знаю, что окружной прокурор собирается получить ордер на обыск casa di tuorlo.

Она посмотрела вниз, похоже, ухмыляясь.

Я продолжила:

– Я не знаю, когда он это сделает. Сегодня вечером, завтра, на следующей неделе. Так что, если ты можешь сообщить об этом Антонио лично, то стоит сделать это как можно скорее.

– Ну, магазин как бы сгорел. И, эээ, я слышала, что дела стали серьезными у некоторых других парней. Другой, гм, группы.

Она была такой неопытной, такой незрелой, я не знала, что чувствовать – угрозу или сожаление, из-за ее наивности.

– Ты кажешься не такой, как по телефону в тот вечер, – сказала я.

Она порозовела.

– Ты запугиваешь меня лично.

– Ну, в моих интересах не создавать тебе неудобств, мне больше нечего сказать, – я взяла свою сумку.

– Подожди, – сказала она. – Ты должна сказать ему лично то, что сказала мне. Я даже не понимаю, о чем ты говоришь. У тебя есть немного времени?

Я? Была ли я уже втянута достаточно во все это? Женщиной, которая воспринимает меня, как угрозу? Хочу ли я домой, в мой пустой лофт? Или начать обзванивать друзей и родственников, чтобы убедиться, что у меня есть чем заняться и куда пойти следующие нескольких дней? Или я хочу побыть в мире Антонио еще час?

– Конечно, – ответила я.

* * *

Она ехала вверх по холму в своем Range Rover. Я следовала за ее огнями на неосвещенной дороге. Мы были в нескольких милях к западу от автомобильного магазина. Она остановилась на вершине холма. Бетонная насыпь реки Лос-Анджелес была точно под нами.

– Это? – спросила я.

Ниже были самодельные лачуги, занимаемые бездомными, некоторые были больше похожи на жилища, чем другие. Через реку был лягушатник, но никто не будет ходить по грязи высохшей реки.

– Марина? – я повернулась, чтобы спросить ее, куда мы идем, но осеклась.

Она держала в руках маленький серебряный пистолет.

– Господи Иисусе, – я подняла руки.

– Что ты сделала? – спросила она. – Скажи мне. Что ты сделала, чтобы заставить его любить тебя?

– Он не…

– Ты лжешь. Он любит. Ты сводишь его с ума. Он стал абсолютно сумасшедшим.

– Я ничего не делала, Марина, я…

– Он уничтожил все из-за тебя. Во-первых, он бросил меня, потом он бросил Вито Оливети под автобус. А Бруно? Бруно хороший парень. Но он увидел, что произошло, и попытался проучить тебя, чтобы пробудить какие-то чувства в Антонио. И это было только для примера.

– Он позволил Бруно жить, Марина. Я была там. Он мог бы убить его. У него было собственное мнение на его счет.

– Бруно был приговорен, ты, тупая ирландская сука. Он не мог убить его без согласования с другими семьями Лос-Анджелеса, но он собирался сделать это. Они приехали из старой страны Антонио, чтобы убить его, и теперь я собираюсь спасти его, убив тебя. Причину всего того, что случилось.

Я не знала, как это все на самом деле работало. Я не была из ее мира. Возможно, если она принесет мою голову к Донне Марии Карлони или к тем, кто пришел из старой страны, это помогло бы Антонио. Возможно, заклинание, которое я сплела вокруг него, будет разрушено, и он начнет принимать согласованные решения вновь.

Я отступила назад, продолжая держать руки поднятыми.

– Ты понимаешь, что если убьешь меня, то сядешь в тюрьму? Это то, чего ты хочешь?

– За него я готова, – она выставила руку вперед и направила ее в мое сердце.

Умная девушка, к сожалению. Это было безопаснее, чем выстрел в голову. Ее руки сжались. Я могла бы умереть за секунду. Я не была уверена, что моя рука дотянется, когда я дотронулась до пистолета. Она передвинулась, сгибая локти, и он выскользнул с вспышкой и выстрелом.

Я не почувствовала никакой боли, только давление и пустоту в мыслях. Мир сдвинулся в сторону, затем я услышала еще один треск, и...