Текст книги "Спин (ЛП)"

Автор книги: К. Д. Рэйсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 29

Поход вместе с Даниэлем на открытие фильма, казался самым легким, наиболее удобным способом, убедить всех, что мы с Антонио никак не связаны. Если ему необходимо сохранять наши отношения в тайне как можно дольше, то несколько публичных выходов с Даниэлем Брауэром обеспечат нам это как нельзя лучше.

– Я собираюсь в кино с Даниэлем…

Он не ответил. Я не переживала об этом. Как-никак мы были в скрытом режиме.

* * *

«Большие девочки» была колоссальная драма на животрепещущую проблему с участием звездных актеров. Сценарий был основан на спектакле, получившем несколько наград, и директор картины имел опыт раскрытия талантов. Так что даже без каких-либо погонь на автомобилях, взрывов, инопланетян, террористов или полетов в космическое пространство, фильм был заявлен как один из имеющих историческое значение.

Я заметила лысого мужчину на улице утром после ухода Антонио, и снова, когда вернулась домой со съемок. Через окно я видела, как он иногда курил или набирал что-то на телефоне. Один раз я подошла к нему поближе, чтобы убедиться, что не была с ним знакома и прогулялась по грязи, уловив запах турецких сигарет, исходящий от него. Я не сказала о нем Джерри, ни когда подтверждала, что пойду на фильм с Даниэлем, ни когда меня встретил мой бывший у открытой двери лимузина.

В конце концов, я согласилась на это только ради удобства. Даже не испытывающим финансовые затруднения, богатым сукам приходилось иметь дело с парковочными неприятностями в Голливуде, которые были улучшены для лимузинов.

– Ты сногсшибательно выглядишь.

– Не обольщайся, Дэн. Я здесь только чтобы удержать тебя от обгрызания ногтей.

Он улыбнулся и остановил меня, прежде чем я села в машину.

– Там четыре парня. Один телохранитель. Остальные три собираются прожужжать мне все уши о завтрашней пресс-конференции.

– Хорошо.

– Я принес тебе это, – он раскрыл свою руку. В его ладони лежало мое обручальное кольцо. Я бросила им в него. Огромный камень и больше ничего.

Чтобы купить мне это кольцо Даниэль скрупулезно откладывал деньги, боясь упасть в грязь лицом перед моей богатой семьей. Для меня это тогда не имело значения, но сейчас это ничего не значило уже и для него. Он повел меня в Обсерваторию Гриффит в ту ночь, когда Сатурн был близко к Земле и ярко светился. Он помог мне взойти на возвышение перед телескопом и, как астроном, учил, как лучше следует смотреть на звезды. Там, с кольцами Сатурна, выглядящими столь близкими и осязаемыми, как будто к ним можно дотянуться, он надел кольцо на мой палец и сказал:

– Это кольцо вокруг нашего мира, Тинк.

Я приняла кольцо. Так ли он сказал? Или же он сказал, моего мира? Теперь не все ли равно?

– Я не прийму его назад, – сказала я.

– Потерпевшая сторона сохраняет кольцо.

– Нет, тот, кто инициирует разрыв, освобождается от этого. Ты бы остался, если бы я разрешила тебе.

– Просто надень его, – он открыл дверь. – Однажды, возможно, ты наденешь его снова.

Я села в машину, зажав кольцо в руке. Там действительно было четверо мужчин, и более того, они говорили всю дорогу до театра о стратегии. Хотя я понимала, о чем они разговаривали, и могла бы многим поспособствовать их дискуссии, я абстрагировалась. Теперь для меня это не представляло никакого интереса. Я словно наблюдала за животными в зоопарке, обсуждающими их бегство, но я была уже снаружи, а не внутри клетки. Двигалась дальше.

Когда мы вышли, защелкали камеры, и Даниэль ответил на пару вопросов. Я улыбнулась. Я бы даже повторила это еще сотню раз и тем ни менее не смогла бы поверить, что чуть не согласилась жить такой жизнью.

К середине фильма стало ясно, что героиня и ее муж были бесчеловечны и занимались жестоким сексом, и я подумала об Антонио. Я хотела его снова. Жестко и быстро входящего в меня, сильно тянущего за волосы, чтобы он схватил меня сзади, как будто хотел разорвать. Когда фильм закончился, я встала и почувствовала теплую влагу, сбежавшую по моему белью и вниз по бедру. Я сжала свои ноги вместе, останавливая это.

– Ты в порядке? – поинтересовался Даниэль, когда мы одни сели в лимузин. Остальные, наконец-то, решили обойтись без него. – Ты кажешься смущенной.

– Я в порядке.

– Я имел в виду, именно то, что сказал, – он дотронулся до моей щеки, проведя дорожку к уху, движение всегда заставшее меня содрогаться. – Ты прекрасна.

– Что ты делаешь?

– Я вижу, что потерял тебя, – прошептал он, придвигаясь ко мне.

Я толкнула его.

– Нет, Даниэль. Просто... нет.

– Я до сих пор люблю тебя. Ты знаешь это.

Я глубоко вздохнула, и сказала кое-что, что как думала никогда не станет правдой:

– Я сожалею, Даниэль, но я тебя больше не люблю.

Настроение на заднем сидении лимузина изменилось, словно раздался щелчок переключателя.

– Это он…

– Он не причем.

– Я могу завтра же привлечь его, обвинив в убийстве.

– Меня не волнует.

– Потрахайся с кем-нибудь еще, – взмолился он. – Влюбись в кого-то. Но не в него. Понятно? Только не в него.

– Все кончено, я сказала тебе.

– Он – преступник, – он выглядел так, как будто бы тут же пожалел о сказанном. – Я не могу контролировать тебя. Ты уходишь, и я сразу же становлюсь тем парнем, каким был, потому что без тебя я не смогу стать кем-то еще. Бог мой, Тинк, ты была моим клапаном.

– Даниэль, я…

– Нет, стоп. Позволь мне объяснить. Я не собираюсь заканчивать эту дискуссию. Этот парень, сейчас я даже не могу называть его по имени. То хорошее время, когда все мы могли наслаждаться жизнью, закончилось на прошлой неделе. Все началось с драки одного из его людей и покатилось как снежный ком, результаты ты видела в новостях.

Спокойствие. Я не могла позволить даже малейшее проявление чувств. Мы намеревались сохранить все в секрете от мира Антонио, но оставить все в тайне в моем мире тоже было бы неплохо. Даниэль не стал бы использовать свое высокое положение в администрации для выражение собственной неприязни.

– Даниэль, – сказала я твердо, – не отвлекайся. Ты пытаешься выиграть компанию и занять офис во втором по величине городе страны.

– Но не без тебя! – его голос стал напряженным и резким, точно голос судьи. Он стал похож на голос человека, готового зачитать список праведных жалоб. – Он убил Фрэнки Джиральди и Доменика Юволи.

Юволи. В голове зазвонили колокола, но мое лицо по-прежнему оставалось бесстрастным.

– Он приехал сюда за мужчинами, которые изнасиловали его сестру. Двоих он выследил и убил. Третьего все еще ищет.

Нелла. Сестра, которую он бы оставил позади.

– Хочешь знать, что он с ними сделал? – спросил Даниэль.

– Нет, – все было слишком ужасным, чтобы говорить об этом. – Перестань!

– Кастрировал их и они удавились своими собственными гениталиями. В присутствии мужчин ему нужно было взять на себя управление делами. Я могу рассказать тебе, что он сделал, чтобы найти их. После этого ты никогда больше не произнесешь его имя.

– Хватит! – я почувствовала себя такой грязной, выслушивая все это, но не из-за человека, чья боль была так очевидна. – Если у тебя есть доказательства, ты можешь преследовать его в судебном порядке. Но если же ты этого не делаешь, то не следует распускать слухи.

– То, что я рассказываю тебе – не слухи, – вот что я пытаюсь тебе разъяснить.

Автомобиль остановился у здания, где мы когда-то жили вместе. Даниэль посмотрел на входную дверь, пригнувшись, чтобы был виден восьмой этаж. Он скучал по дому? У меня не хватило смелости спросить.

Он откинулся на спинку сиденья.

– Когда я подвел тебя, ты отвергла меня. Я тебя не обвиняю, но все же борюсь за тебя. И собираюсь выиграть тебя обратно. Чего бы мне этого не стоило, Тинкербелл. Ты будешь снова моей.

Даниэль открыл дверцу и довел меня до парадного входа, больше он не сказал ни слова. Я задавалась вопросом, почувствовал ли он запах турецких сигарет, пока шел обратно к лимузину, с более решительным видом, чем когда-либо.

* * *

Смс пришла с незнакомого номера, когда я уже почти заснула.

«Сладких снов, Contessa. Я скоро увижу тебя».

Я быстро напечатала ответ:

«Приходи сейчас».

Мое сообщение не вернулось. Экран показывал, что номер был отключен или недоступен. Я успокаивала себя тем, что он прислал мне сообщение, но то, что номер был недоступен, приводило в замешательство. А что, если он мне нужен?

Я не могла заснуть. Положив руку под одеяло, я опускала ее все ниже и ниже под мое нижнее белье. Одни только мысли об Антонио делали меня влажной. Мой клитор стал настолько чувствительным, словно открытая рана. Я почувствовала мощное, яростное желание кончить. Мои пальцы хотели этого так же сильно, как и моя пульсирующая киска. Я досчитала до двадцати, возбуждение только усиливалось. Когда я кончила, ни разу не вскрикнув, я накрыла ладонью свою киску и посмотрела в потолок, поблагодарив бога за освобождение.

Мой телефон зазвонил. Снова незнакомый номер.

– Алло?

Было слышано только дыхание.

– Антонио?

Нет. Это была женщина. Я готова была поспорить и удвоить свои ставки, что она одолжила чужой телефон.

– Дейдра? Катрина?

Фырканье.

– Марина.

По-прежнему нет ответа. Просто еле слышные женские всхлипы. Что если она была мной? Что, если Антонио обманывает ее? Что если это я была любовницей в этот раз?

– Вы в порядке? – спросила я. – Нет смысла звонить, если вы не собираетесь сказать мне что-то.

– Он один из нас, – прокаркала она. – Не вас. Он не один из вас.

– Я понимаю, – сказала я, хотя на самом деле это было не так.

– Он думает... – она закашлялась немного перед тем, как продолжить. – Я знаю его. Он думает, что вы сможете сделать для него кое-что, что он не может.

– Я не знаю, что он думает, Марина. Вам следует спросить у него.

Она рассмеялась сквозь всхлипы, должно быть, ее телефон полностью пропитался ее соплями.

– Может это вы должны спросить у него.

Я собиралась ответить, но она повесила трубку.

 Глава 30

Представьте себя запертыми в небольшом помещение с сотней человек вашей возрастной категории, в течении от восьми до восемнадцати часов в день, строго сфокусированным на завершение проекта. Представьте себе длительные периоды ожидания, пока вам рассказывают подробности о проекте и самой важной вещи в мире – состоянии кинематографа. Представьте, что вы соединены интеллектуально и духовно с этими людьми. Представьте, что вы не можете соединиться с ними физически только лишь потому, что слишком заняты.

А теперь в завершении представьте вечеринку по случаю.

– Честно говоря, я хочу дождаться вестей от немцев, – кричала Катрина, пытаясь перекричать музыку.

Это был первый раз, когда она была готова серьезно обсуждать мое предложение, и то лишь после того, как выпила несколько коктейлей. Катрина и я заполучили лофт в центре города, который принадлежал организаторам вечеринки. Аренда и уборка забрали последние копейки из бюджета, а немного хитрости с моей стороны позволили оплатить ди-джея и свободный открытый бар. Люди слились в кипящей массе горячей, влажной плоти, пульсирующей под музыку. Лофт, чей-то будущий дом по слишком высокой цене, сегодня превратился в ночной клуб без соответствующего разрешения.

– Если они упадут, я хочу кусочек, – сказала я. В смысле, свой кусок пирога. Я пыталась преподнести это не в качестве благотворительного предложения, а как инвестиции в то, во что верила.

– Тебе снова звонила плачущая леди? – спросила Катрина, чтобы сменить тему.

– Не-а, – я больше не получала от Антонио никаких сообщений после его пожелания спокойной ночи. Я не знала, что это значило. Он хочет просто приходить и уходить, когда посчитает нужным? Или своими маленькими сладкими сообщениями, на которые я не могла ответить, он пытался держать меня на поводке?

– Ну, эпохальная вечеринка впереди, – провозгласила Катрина. – Не снижай скорость на повороте!

Она схватила меня за руку и потащила в середину толпы, где громче звучала музыка и двигались спрессованные разгоряченные тела. Пол дрожал, человек с камерой целовал, натыкался и снимал всех подряд, всюду были ликующие возгласы под музыку, и я окунулась в развлечение. Майкл подошел ко мне сзади, обнял за талию, и прижался бедрами.

Я расслабилась, отпуская все. Нет Катрины и ее денежных горестей. Нет Антонио с его скрытностью и ложью. Нет Даниэля. Только привлекательный, приятный мужчина, танцующий позади меня, и много людей передо мной, полно улыбок вокруг, и ощущение, что я стала частью чего-то большего, чем была сама по себе.

Когда Майкл вдруг убрал руку, я продолжала еще несколько секунд танцевать. Затем почувствовала как что-то пронеслось в воздухе за моей спиной, образовывая открытое пространство. Я повернулась под музыку как раз вовремя, чтобы увидеть, как Антонио бросил Майкла на стол. Майкл оттолкнулся от столешни и скатился на пол, как и любой актер обученный проделывать трюки.

– Антонио!

Если он и услышал меня сквозь музыку, то не подал никакого вида. Он шагнул вперед, жесткий и яростный. Майкл, будучи классным клоуном, встал устойчивее, пошевелил бровями, и увернулся. Антонио схватил его за запястье, так быстро и без каких-либо усилий, что Майкл оказался прижатым к стене, с руками, скрученными за спиной, еще до того как я успела сделать три шага вперед. Тут же образовался круг ошеломленных людей, окружая двух мужчин. Антонио источал волны такой силы и ярости, что никто не смел приблизиться к нему.

– Возможно, вам не следует впредь оставлять ее одну, – проворчал Майкл, когда я приблизилась достаточно близко, чтобы расслышать.

Антонио сильнее заломил ему руку. Я взяла его за плечи, и сжала так, чтоб он почувствовал.

– Капо, – сказала я ему на ухо, – он мой друг. Пожалуйста.

Лицо Антонио исказилось от ярости, а Майкл пытался залихватски улыбаться через боль. Я подтолкнула Антонио в спину, и он шагнул ко мне. Майкл повернулся и пожал ему руку, окидывая нападающего жарким взглядом.

– Я сожалею, – сказала я, беря Антонио за руку.

– Посади его на поводок, – сказал Майкл.

Я боялась, что Антонио заглотнет приманку и атакует актера снова, но оскорбление, направленное на него лично, похоже, не являлось поводом для насилия. Он сжал мою руку и посмотрел на меня, его челюсти были сжаты так, что желваки ходили ходуном.

– Ты не имеешь права, – зарычала я, когда толпа рассеялась.

– У меня есть только право. Я буду наносить ущерб любому, кто дотронется к тому, что принадлежит мне.

Я знала, что за нами наблюдают, поэтому улыбнулась и прикоснулась к его лицу. Его челюсть была жесткой и напряженной.

– Изобрази улыбку на своем лице, или кто-то может вызвать полицию, – сказала я.

Он смотрел на меня с доведенной до белого каления напряженностью.

– Я сказала, улыбнись.

Его рот накрыл мой, обрывая фразу. Я ощутила привкус пота и гормонов. От выпитого пива, мое дыхание, наверное, было несвежим, но мы целовались так, словно были чистыми и свежими после душа. Наши языки танцевали, поедая друг друга живьем. Его руки прокрались под мою мокрую рубашку, и скользнули под бюстгальтер.

– Нет, – сказала я, отворачиваясь. – Ты не можешь, просто поцеловав меня и этим все исправить.

Его рот опять накрыл мой, прежде чем я успела закончить. Я убрала свои руки с его, но мой рот обладал своим собственным разумом и не собирался отлепляться от его губ. Решимость растаяла полностью, как сливочное масло на сковороде, оставив только влажный след кипящего жира.

Он взял мое лицо в ладони и придвинулся вплотную.

– Ты моя. Это значит, нет красивых мальчиков на танцполе. Нет поддельных свиданий с окружным прокурором.

Должно быть, он увидел меня с Даниэлем в новостях. Может быть, в газете. Возможно, человек с вонючими турецкими сигаретами рассказал ему.

– Я не говорила ему ничего о тебе, – сказала я.

– Я знаю, что нет. Своим сердцем я знаю, что у тебя слишком много благородства для предательства. Но он хочет трахнуть тебя. Мне не нравится это.

Я хотела пояснить свои правила ему в холодной, деловой манере. Но не могла, и это было не только из-за его красоты, но и из-за интенсивности взгляда. Что-то бурлило у него внутри, некая токсичная лава. Это ужаснуло меня, но и привлекало. Как я могла озвучить свои правила? Существует ли закон, по которому меня должны были бы выслушать?

– Я не могу видеть тебя с кем-то еще, – прошептал он на ухо. – Это делает меня сумасшедшим.

– Мы должны быть осторожны. Иначе это не поможет, – он притянул меня ближе, и я ощутила его эрекцию. – И где ты был? Твой телефон отключен.

– Я был занят.

– Что, черт возьми, это значит?

– Ты задаешь вопросы.

– Я не имею права задавать вопросы? По прежнему?

Он провел своим пальцем по моему лицу.

– Я трахаю тебя. Я забочусь о тебе. Я могу предложить тебе только это.

– Для меня этого не достаточно.

– Ты, американская женщина, сводишь меня с ума.

Я закрыла глаза на секунду, пытаясь собраться с духом. У меня не было сил бороться с ним. Он вернулся ко мне, налетев словно бык.

– Скажи мне, – попросила я. – Скажи мне, что происходит. Где ты был? С тобой все в порядке? – Я взяла его лицо в свои ладони, его глаза были чернее и глубже в лунном свете, проникающем через окно. – Не рассказывай мне подробности. Твои истины все равно звучат, как ложь. Мне не нужны имена и даты. Меня не интересует сама ситуация. Просто расскажи мне о себе. Я хочу узнать тебя, Капо, – я прикоснулась к его груди. – Я хочу узнать, о чем переживает твое сердце.

– Нет.

– Позволь мне узнать тебя.

– Contessa, – сказал он так ласково, что я едва расслышала его.

– Позволь мне узнать тебя, – повторила я. – Впусти меня.

Он убрал прядь волос с моей щеки.

– Ты танцуешь с друзьями. Я нет. Ты ходишь на просмотр фильмов. Я нет. У тебя жизнь в достатке. У меня тоже кое-что есть.

– Пойдем со мной. Ты тоже можешь танцевать. Мы можем ходить в кино с друзьями, делать все те вещи, которые обычно делают люди.

Он обнял меня и крепко поцеловал. Мои руки проскользнули под его пиджак и наткнулись на кобуру с пистолетом, он застыл. Я поцеловала его жестче, с напором, потому что чувствовала как нарастает желание у меня между ног. Я вытащила пистолет и держала в руке под пиджаком.

Он покачал головой.

– Ты меняешь меня каждый раз. Ты собираешься сделать меня мягким.

– Мягкий человек не будет так говорить.

Что-то промелькнуло на его лице, и подбородок снова напрягся.

– Нет, мягкий человек будет, – он схватил меня за руку. – Я возьму тебя прямо сейчас, Contessa. И не нежно.

Мы были в комнате, полной народу. Я понятия не имела, что было у него на уме, но он потянул меня в заднюю часть лофта через кухню, которая представляла собой длинную череду поверхностей. Он толкнул металлическую дверь и дернул меня внутрь. Коридор с потрескавшимися стенами освещался флуоресцентными лампами.

Он слишком поспешно запихнул меня в темный чулан и захлопнул за собой дверь. Веники и швабры попадали вокруг, когда он схватил меня за волосы, запрокидывая мою голову назад, и подтягивая кверху юбку. Блики от уличных фонарей маячили за окном, и пока мои глаза привыкали к темноте, и я увидела огонь в его глазах. Такова его реакция на мягкость?

– Ты убиваешь меня, – он грубо пробежался пальцами по моей киске. – Это делает тебя влажной? – Он дернул меня за волосы.

– Ты соображаешь. Очень возбуждает?

– Но я не погибну из-за того, что ты сделала меня слабым, – он посадил меня на край раковины для грязной посуды. Я оперлась на руки, и он резко раздвинул мои ноги.

– Трахни меня тогда, ты, сукин сын.

Он разорвал мои трусики и засунул два пальца в меня. Другой рукой он выпустил свой эрегированный член, как будто это было оружие. Вынув пальцы, он обхватил меня за горло и поднял мой подбородок вверх, прижимая меня к столешнице.

– Я оттрахаю тебя, и ты примешь его полностью, ты поняла? – не дожидаясь ответа, он полностью засунул свой член на одном вдохе. Воздух вышел из моих легких, его рука, сжимающая мое горло, не давала мне говорить. – Ты моя. Я тот, кто я есть, и я владею тобой. И на этом все.

Он трахал меня жестко и грязно. Одной рукой удерживая за горло, а другой отодвигая мою ногу дальше в сторону. Моя задница балансировала на краю раковины, и каким-то образом он удерживал меня от падения.

– Ты возьмешь его. Бери его.

– Да, да, – прохрипела я, вдавливаясь каждый раз в поверхность, когда его член входил в меня.

Он засунул пальцы, пропитанные соками моей киски, мне в рот.

– Кончи, Contessa. Делай то, что я тебе говорю. Блядь, кончай.

На третий болезненный толчок, я подчинилась. Волна прокатилась по моему телу, и я закричала, чувствуя по-прежнему его пальцы на своем языке, кончая для него, только для него. Он сжал зубы и навалился на меня всем телом. Усиливающийся оргазм заглушал боль. Он все еще кончал в меня, наказывая своим членом, а мое тело уже снова взывало к нему. Антонио замедлился, и я подумала, что это конец, но он стал вбиваться в два раза сильнее и быстрее, растягивая мой оргазм.

– Пожалуйста, остановись, – прохныкала я. – Пожалуйста, Капо. Я не смогу взять его еще раз.

Он вздохнул, передвинул бедра, и сгреб меня в охапку. Я обернула ноги вокруг него и положила голову ему на плечо.

– Ты доведешь меня до смерти, – сказал он. – Я не знаю, что делать. Я чувствую себя, слабым рядом с тобой. Я могу оступиться.

– Я хочу быть с тобой в твоем мире, но не могу. Я могу лишь попробовать держаться подальше от неприятностей, – сказала я.

– Я не беспокоюсь, что ты можешь попасть в неприятности. Я беспокоюсь о том, что неприятности сами найдут тебя. Я беспокоюсь о том, что распаляюсь, не доводя ничего до конца. Вокруг меня враги. Каждый мужчина хочет иметь собственность, но не каждый может себе это позволить.

Я почувствовала легкую вибрацию в его набедренном кармане. Он проигнорировал ее и прошелся губами по моей щеке, потом к уху.

– Кучка моих людей вышла из-под контроля. Знать это достаточно для тебя? – спросил он.

– Да.

– Это моя вина, и мне нужно время, чтобы разобраться с этим и все исправить. Я приставлю кого-то к тебе.

– Ты придешь ко мне?

– Если смогу.

Его телефон снова завибрировал. Мы быстро поцеловались, потом он поправил на мне одежду, отступив, застегнул свои брюки и пиджак. Просканировав меня взглядом, все ли в порядке с моим внешним видом и удовлетворившись увиденным, он поцеловал меня в щеку и взял за руку.

Мы вернулись в лофт в гущу толпы, он поцеловал мою руку и отступил назад, натолкнувшись на Майкла с девушкой в крошечной юбке. Майкл поднял руки, и Антонио сделал то же самое, развернулся и направился к выходу, разговаривая по телефону.

Катрина подкрался ко мне сзади.

– Этот живчик в твоих руках, подруга.

Майкл, проходя мимо с симпатичной девушкой, сжимающей его руку, произнес:

– Больше не танцуем.

Я хлопнула его по руке, но он отправился на танцпол со своей новой подружкой, как будто произошедшее сегодня, было типичным для него.