Текст книги "Энциклопедия: Волшебные существа"

Автор книги: К. Бриггс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Дровосек и дракон из Шерваджского леса (A woodman and a dragon that lived in Shervage

Wood). Это был длинный дракон – вроде тех, которых называют червями, он проглатывал всякое живое существо, до которого только мог добраться. Из-за этого местный дровосек не мог отправиться в лес дров нарубить – а чем ему еще зарабатывать на жизнь. Только голод не тетка, вот и пришлось дровосеку пробираться в чащу, вроде бы дракон отправился

куда-то прочь, искать добычу. Все утро дровосек рубил деревья – никто его не тревожил, пришел полдень, тут-то дровосек и присел на старый ствол, наполовину ушедший в землю, – самое время было съесть свой полдник, и вот сидит он, ест, а бревно под ним как зашевелится. Дровосек вскочил от ужаса и закричал: «Чего шевелишься-то, а ну получай!» – схватил топор, вонзил в чудище и наутек. Что с тех пор с драконо6м сталось – никто не знает, да только больше его не видели .

Лудхамский дракон (The Dragon of Ludham). Огнедышащий крылатый дракон наводил страху на обитателей Лудхама, что в Норфолке: каждую ночь он появлялся в деревне, так что никто не смел выходить из дому после заката. Поутру дракон возвращался в свою берлогу, и жители пытались заложить выход кирпичами и камнями – но это не помогало, ибо по ночам дракон снова выбирался наружу. И вот пополудни люди перепугались оттого, что дракон решил вылезти из своей норы. Стоило ему отойти на приличное расстояние, как один храбрец взял большой жернов и закрыл вход в нору, да так, что и щелки не осталось. Дракон понежился на солнышке, вернулся домой, а жернов сдвинуть не может, попытался, а затем поднял хвост, громко заревел и ринулся прямо к Епископскому дворцу, пронесся через руины аббатства Святого Бенета, проскользнул под аркой и исчез в погребе. Нору его засыпали, а в Лудхаме дракона больше никто не видел' .

Дракониха из Бен-Файра (A female dragon of Ben

Vair). Никто не осмеливался напасть на дракониху и никто не мог придумать, как же ее уничтожить, до тех пор пока шкипер Чарльз не оказался в Бен-Файре. Он поставил свою лодку на якорь неподалеку от нынешней пристани и соорудил мост из пустых бочек, понатыкав в них копья. Бочки были связаны веревками, а мост шел прямо от его лодки к берегу.

Затем он развел в лодке огонь и принялся жарить на углях мясо. Едва запах достиг драконьего логова, тварь в несколько прыжков оказалась на берегу и решила по мосту добраться до лодки. Однако наконечники копий впивались ей в тело

и рвали ее плоть на части, так что к оконечности моста чудище доползло едва живым. Тем временем Чарльз снялся с якоря и отплыл подальше, так что борт от последней бочки отделяло приличное расстояние. У чудовища не было сил ни

прыгнуть в лодку, ни вернуться назад той же дорогой. Так она и умерла прямо на мосту от полученных ран' .

Дракон на колокольне (Spiked Dummy), влландей–

ло Грабан дракон обосновался на колокольне, где спал по ночам. Наконец один деревенский парень придумал, как с ним расправиться. Из большого дубового полена он изготовил чучело человека и с помощью местного кузнеца оснастил его множеством острых железных крючьев с зазубринами. Потом он нарядил чучело в красную одежду и прикрепил его прямо на колокольне. Наступил вечер, дракон увидел, что его кровать занята, и ударил хвостом по чучелу со всего маху. Крючья так и впились в плоть дракона. Рассвирепев от боли, дракон принялся царапать чучело, бить по нему крыльями, кусать зубами и наконец свился кольцами вокруг своего деревянного недруга и истек кровью".

¹Simpson J. British Dragons. London, 1980. P. 63.

₃ Camden W. Brittania. London, 1586. P. 384.

. Simpson J. Op. cit. P. 62.

5 Ibid. P. 60.

⁵ Ibid. P. 32.

' Harland J. A., Wilkinson Т. T. Legends and Traditions of Lancashire. London, 1873. P. 265-270.

₈Simpson J. Op. cit. P. 60-61.

⁸ Ibid. P. 62.

' Ibid. P. 124—127. Анонимный памфлет, опубликованный в 1875 году. История на протяжении многих поколений передавалась из уст в уста с. незначительными вариациями.

¹⁰ Ibid. Р. 130-132.

1₂Ibid. Р. 45.

Ibid. Р. 84. Надпись на гробнице Пирса Шонкса сохранилась и по сей день. И хотя на ней есть дата – 1086 год, – большинство считают, что легенда относится к XVII веку.

"Ibid. Р. 137-141.

Briggs К. A Sampler of British Folk-Tales. London, 1977. P. 145-147.

ybid. P. 147-149.

Simpson J. Op. cit. P. 69.

"-Ibid. P. 68.

₁¹₅⁸ Ibid. P. 74-75.

¹⁵ Ibid. P. 75.

ДУХИ Волшебные деревья. Почти все деревья вызывают ка-

ДЕРЕВЬЕВ кие-либо сакральные ассоциации, однако некоторые в боль

шей степени, чем другие. Существует магическое трио: дуб, ясень и боярышник. Волшебными свойствами наделены некоторые фруктовые деревья, особенно яблоня и орех; а также рябина, остролист, ива, ольха и бузина. Считается, что некоторые деревья имеют собственную индивидуальность, другие же являются местом обитания фей или духов.

Боярышник имеет и собственные магические свойства, однако также известен как символ фей или их жилище. Особенно это относится к одиночным кустам, растущим поблизости от волшебных холмов, а также к группам из трех и более кустов. Считается, что белый боярышник в цвету приносит в дом смерть, и, даже когда утром в Майский день с ним обходили вокруг дома, его вешали снаружи.

Припев одной из народных песен иллюстрирует распространенные поверья, связанные с тремя совершенно разными деревьями:

Вяз горюет,

Дуб ненавидит,

Ива ходит,

Если путник припозднился.

Вероятно, потому, что вязы подвержены болезням; сложилось представление, будто стоит срубить один вяз, как другой зачахнет и умрет от горя.

Ивы считались еще более зловредными, потому что темной ночью могли вырвать из земли корни и пуститься в погоню за одиноким путником. Множество легенд связано с ясенем. В приходе Кленор, в графстве Корк, рос один ясень, ветви которого никогда не рубили, хотя в округе дрова было найти непросто. Чтили и старое майское дерево в Боррисо-кейне, считалось, что если кто-то сожжет хоть щепку этого ясеня в своем очаге, то его дом сгорит.

Если дуб, ясень и колючий кустарник росли вместе, то веточки, взятые от каждого и перевязанные красной лентой, считались защитой от ночных духов'.

В Англии ясень был защитой от злых духов, а в Шотландии считалось, что большей силой наделена рябина, из-за своих красных ягод. Красный был всегда цветом жизни и победы. Плодоносящий остролист приносил добро. С другой стороны, бесплодный остролист, с мужскими цветами, считался зловредным и опасным.

Два фруктовых дерева, яблоня и орех, наделялись особыми волшебными свойствами. Фундук был источником мудрости и плодовитости, а яблоки – источником силы и молодости. Однако каждое из этих деревьев было по-своему опасно. Привитая яблоня находилась во власти фей, и человек, заснувшей под ней, мог оказаться их пленником. Так был унесен феями сэр Ланселот. Плодовитость, которую усиливают орехи, может оказаться чрезмерной, к тому же считалось, что во время сбора орехов по лесу бродит дьявол; «Сколько скорлупок, столько колыбелек» – говорится в со-мерсетской поговорке. А вот если форель или лосось съели орех, то человек, отведавший их мяса, приобретал мудрость.

Береза, терновник и ракитник тоже относятся к волшебным деревьям. Бук священен сам по себе. Говорят, что молитвы, произнесенные под ним, возносятся прямо на небеса. С другой стороны, сложно найти дерево, вовсе не связанное с миром волшебных существ.

Яблоневый человек (Apple-Tree Man), В Сомерсете

самую старую яблоню в саду называли яблоневым человеком, считалось, что в ней сосредоточена плодородная сила всего сада.

Жил да был парень, которому приходилось трудиться не покладая рук, так как отец умер, ничего ему не оставив. Всем завладел младший брат, а он раздал кое-что из отцовского наследства родне, но своего старшего брата не любил, и тому достались лишь старый ослик, больной бык да разваливающаяся дедовская лачуга, около которой росли яблони. Старший брат не стал жаловаться на несправедливость, он

накосил сена, и тощий ослик начал поправляться, потом травами и заговорами вылечил быка, так что тот залоснился, удобрил навозом сад, и старые деревья покрылись цветами.

Но времени, чтобы раздобыть денег, у него не было. Ведь младший брат обязал его платить ренту. Да к тому же день в день!

Как-то раз младший брат пришел в сад и сказал: «Завтра Рождество, а в это время животные говорят на человеческом языке. Где-то здесь зарыт клад, о котором мы все наслышаны. Ты, осел, в полночь расскажешь мне, где он спрятан, и я заберу его в счет ренты».

Наступил рождественский вечер, старший брат задал ослу и быку двойную порцию сена, потом взял последнюю кружку сидра, подогрел на ясеневом хворосте и вынес в сад, чтобы поднести его яблоням... И тут его окликнул яблоневый человек и сказал: «Поищи под моими корнями». И парень откопал целый горшок золота! «Это твое, – сказал яблоневый человек. – Возьми его и спрячь в укромном месте. А потом можешь звать своего дорогого братца». И он сделал все, как сказал яблоневый человек.

Младший брат прибежал, запыхавшись, чтобы подслушать разговор осла и быка. И осел сказал своему товарищу: «Знаешь, этот толстый жадный дурень, который так невежливо нас подслушивает, хочет, чтобы мы рассказали ему, где спрятан клад». – «Там, где он его точно не отыщет, потому что кое-кто уже опередил этого лежебоку и забрал сокровище», – ответил бык .

В этой сказке примечательно то, что яблоневый человек сам пожелал говорить со старшим братом, который ухаживал за садом и поднял за яблони кружку сидра.

ПлаНТ РИС TyBH (Plant Rhys Dwfen). Так называли волшебный народец, обитавший в стране; которая была невидима из-за того, что там росла некая волшебная травка.

Это были красивые люди, намного ниже среднего роста, они часто приходили на рынок в Кардигане и платили за товары такую высокую цену, что обычный покупатель не мог с ними тягаться. Во всех делах они были честными и решительными и превыше всего ценили в людях справедливость. Один человек по имени Граффид всегда так хорошо относился к ним, что они очень его полюбили и даже пригласили в свою страну, в которой были собраны сокровища со всего мира. Они нагрузили его всевозможными подарками и проводили до границы. Перед тем как попрощаться, он спросил, как они охраняют все эти богатства, ведь какой-нибудь

из жителей страны может предать их иноземцам. «О нет, – ответил провожатый. – Как нет змей в Ирландии, так и нет места предательству среди нас. Рис, отец нашего народа, наказал всем своим потомкам почитать родителей и предков, любить своих жен и не смотреть на соседских, заботиться о детях и внуках. И пообещал, что если мы станем поступать так, то не будет среди нас несправедливости и никто не сделается тем, кого вы называете предателем». Он добавил, что предатель был для них существом мифическим, которого изображали с ослиными ногами, головой дьявола, животом, полным змей, и с ножом в руке, окруженного мертвыми родичами. С этими словами провожатый попрощался, и Граф-фид обнаружил, что стоит возле своего дома, а страна Плант Рис сделалась невидимой. В дальнейшем ему во всем сопутствовала удача, и его дружба с Плант Рис продолжалась. Но после смерти Граффида фермеры стали такими жадными, что волшебный народец больше не появлялся на кардиганской ярмарке. Говорят, они переехали в Фишгард. Это страна благородных, справедливых людей, подобная той, в которой во времена Средневековья побывал Элиодор из истории «Элиодор и золотой шар» .

Старуха-бузина (The Old Lady of the Elder Tree). Из

•<

х(Л

всех преданий о волшебных деревьях Англии традиция, связанная с бузиной, оказалась наиболее долговечной. Бузина ассоциировалась с ведьмами, иногда с феями, а порой жила самостоятельной жизнью, как дриады или богини. Цветы и плоды бузины использовались для вина, ветвями отгоняли мух, считалось, что добрые феи укрывались под бузиной от ведьм и злых духов. С другой стороны, в Оксфордшире и центральных графствах существовало поверье, будто в бузину превращаются ведьмы и, если срубить ветку, дерево будет кровоточить. Ведьма из Роллрайт-Сто-уна, согласно легенде, могла принимать вид бузины. Рассказывают множество историй о несчастьях, постигших людей, которые осмелились срубить священный колючий кустарник. Считалось, что некоторые деревья населены феями, а другие – демонами; если два колючих куста и куст бузины росли близко друг к другу, значит, в них обитали три злых духа. Крестьянин, попытавшийся срубить ветку священной бузины, нависавшую над священным колодцем, накликал беду на свою голову. Он сделал три попытки; дважды останавливался, по-

тому что ему чудилось, будто горит его дом, но убеждался, что это лишь наваждение. В третий раз он решил не поддаваться, срубил ветку и понес ее домой, но тут обнаружил на

месте своей хижины пепелище. Этот крестьянин пренебрег 4

предостережением .

Сейчас мало кто верит в эти предания, однако они все еще бытуют среди крестьян. Так, в начале XX века можно было услышать следующую историю:

Услышав однажды, что ребенок в соседнем доме заболел, я пошел осмотреть его. Ребенок показался мне здоровым, и я так и сказал его матери; и она поспешно объяснила: «Это все из-за мужа, и вот тут в чем дело. Отвалилась качалка у колыбели, а он ничего лучшего-то не придумал, как пойти вырубить новую из бузины, а разрешения у Старухи-то кто спрашивать будет. Само собой, не понравилось ей это, пришла она и ущипнула дитятю так, что младенчик аж побагровел от боли, и что, даром, что ли, я эту качалку выкинула, а вместо нее другую, из ясеня, пристроила – вот теперь младенец совсем как прежде». Это было чем-то совершенно новым для меня, однако ключ к разгадке вскоре нашелся. На обратном пути я заглянул на задний двор, где колол дрова старик Джонни Холмс. «Готовил растопку», как бы он выразился. Чтобы не упустить шанса, я поднял кусок бревна старого дерева и спросил: «Ты ведь не боишься его рубить?» – «Нет, – уверенно ответил он. – Оно уже не живое, но, если бы оно росло, я бы и листа Старой Галлы не сорвал, не спросив разрешения...» А разрешения следовало попросить так: «Старая Галла, дай мне своего 51ерева, а я дам тебе своего, когда из меня вырастут побеги» .

Дубовый НарОД (Oakmen). Встречаются отдельные упоминания о дубовом народе на севере Англии, но сказок о них сохранилось мало, хотя нет сомнений в том, что дуб считался священным и могущественным деревом. Широко известна поговорка «Волшебный народец обитает в старых дубах». Священный, или королевский, дуб в каждом сколько-нибудь значительном лесу с незапамятных времен почитался как святыня. Дубы, как и пристало деревьям, имевшим в старину божественный статус, страшно негодуют, когда их рубят: дубовая роща, выросшая из корней срубленных деревьев, становилась после захода солнца опасным местом. Вот описание дубового народца: это коренастые, низкорослые человечки с красными носами, которые носят вместо шапок красные колпачки поганок. Они соблазняют людей, вторгшихся в их рощи, аппетитными кушаньями, на самом деле приготовленными из ядовитых грибов. Дубовый народец

живет в волшебном лесу, трижды срубленной и выросшей вновь роще, где цветут колокольчики. В камберлендской истории «Лиса и дубовый человек» дубовые люди выступают как защитники животных. Эта сказка была записана со слов одного солдата, приехавшего из Озерного края, и вполне может быть фальшивкой. Однако она достойна внимания и, вероятно, будет подтверждена и другими примерами .

Ленивый Лоуренс (Lazy Laurence). Ленивый Лоуренс –

дух, охраняющий сады в Гэмпшире и Сомерсете. Вероятно, это имя было когда-то известно более широко, если только название рассказа Мэри Эджворт «Ленивый Лоуренс» (действие которого происходит в деревне Астон, неподалеку от Бристоля) не простое совпадение. В Гэмпшире он иногда появляется в виде жеребенка и преследует воров как жеребе-нок-пикси. В Сомерсете он всячески досаждает жуликам, «вызывая судороги, скручивая и сбивая с ног», как говорится в одном из ночных заговоров (Британский музей, MS 36674). Есть в Сомерсете такая пословица:

Ленивый Лоуренс, дай пройти,

Не держи меня ни летом, ни зимой'.

Из этого мы можем сделать вывод, что Ленивый Лоуренс – один из предостерегающих духов, таких как Мельш Дик и Од Гугги.

¹ См.: MacManus D. The Middle Kingdom. London, Ю59.

Tongue R. Folktales of England. London, 1963. P. 44. Руфь Танг неоднократно слышала упоминания о яблоневом человеке, а в 1920 году ей удалось записать целую историю, рассказанную одним стариком из Питминстера.

Rhys J. Celtic Folklore, Welsh and Manx. 2 vols. Oxford, 1901. Vol. I. Wood-Martin W. Traces of the Elder Faiths of Ireland. 2 vols. London,

190₅2.

County Folklore. Vol. V: Lincolnshire, collected by Mrs Gutch and Mabel Peacock, 1908.

7 Tongue R. Forgotten Folk-Tales of the English Countries. London, 1970. Миссис Райт в «Народном говоре и фольклоре» упоминает ее среди предостерегающих гоблинов.

РУСАЛКИ И ВОЛШЕБНЫЕ ВОЗЛЮБЛЕННЫЕ

Русалки (Mermaids). Основные характеристики русалок ясные и отчетливые. Они известны со времен глубокой древности и остаются неизменными чуть ли не до наших дней. Выше пояса русалки похожи на прекрасных девушек, но вместо ног у них рыбьи хвосты. Они носят с собой гребень и зеркало, и их часто видят расчесывающими свои красивые волосы и поющими сладкими голосами на прибрежных скалах. Они завлекают и убивают мужчин, а их появление предвещает штормы и бедствия. Согласно этим верованиям, русалки не просто предвещают, а вызывают бури и жаждут человеческих жизней, увлекая моряков в пучину либо пожирая их. В некоторых ранних кельтских произведениях появляются русалки чудовищного размера, подобное существо описано в «Анналах четырех правителей». Это была русалка 160 футов в длину, ее волосы были восемнадцать футов (сравнительно короткие), пальцы семь футов в длину, такие же как и нос. Настолько точные измерения удалось сделать потому, что русалку выбросило на берег моря. Случилось это в 887 году н. э.

Некоторые морские обитатели, такие как наклави, не переносят пресной воды, но русалки могут плавать по рекам, и иногда их видят в пресных озерах. Типичный пример хищной русалки мы можем обнаружить в истории «Лэрд Лорнти».

Дело было в Форфаршире, молодой лэрд Лорнти, как-то вечером возвращаясь с охоты в сопровождении слуги и двух борзых, проходил мимо лесного озера, находившегося примерно в трех милях на юг от Лорнти. Внезапно до его слуха донеслись женские крики. Будучи от природы бесстрашным, он повернул свою лошадь к озеру и, подъехав к берегу, увидел красивую девушку, которая из последних сил пыталась удержаться на поверхности. «Помоги, помоги, Лорнти! – воскликнула она. – Помоги, Лор...» И вода, казалось, сомкнулась над ней, так что до юноши донеслось лишь бульканье. Лэрд, движимый состраданием, ринулся в озеро и уже готов был вытащить леди за волосы, которые золотыми локонами плавали на озерной глади, как вдруг сзади его обхватил и потянул к берегу слуга, который оказался прозорливей своего хозяина и сразу смекнул, что все это проделки водяного духа. «Подожди Лорнти, подожди хоть мгновение! – закричал верный слуга, которого лэрд пытался сбросить на землю. – Эта кричащая женщина – Господь спаси и сохрани! – самая настоящая русалка». И тут Лорнти сам все понял, и когда он уже готовился сесть в седло, русалка выпрыгнула из воды, дрожа от ярости и разочарования, и воскликнула:

Лорнти, Лорнти,

Если бы не слуга,

Твое окровавленное сердце Уже шипело бы на сковороде'.

Такова общая картина, однако народная традиция, как известно, непостоянна, существует множество сказок, в которых русалки гораздо добрее. Вероятно, здесь мы имеем дело с влиянием скандинавских племен в Шотландии, так как даны, шведы и норвеги намного терпимее относились к морским обитателям. Вот одна милая история о том, как русалка помогла исцелить больную:

Молодой человек вылечил свою прелестную молодую возлюбленную, умиравшую от чахотки, когда одна добрая русалка пропела ему:

Почему ты позволяешь своей милой Умереть у тебя на руках В мае, когда на земле цветет полынь?

Он собрал цветы, выдавил из них сок и напоил им свою любимую, которая выздоровела и благословила русалку за свое

2

исцеление .

Эта сказка подтверждается другой ренфруширской историей о русалке, которая поднялась из воды, когда мимо проходила похоронная процессия с телом молодой девушки, и запричитала:

Если бы они ели крапиву в марте И полынь в мае,

То многие прекрасные девушки Не обратились бы в прах.

П олынь часто использовалась как лекарство от туберкулеза. Русалки разбирались в травах и были наделены пророческим даром. Однако наиболее известна оркнейская история о русалке, которая пожертвовала жизнью ради селки. Русалка в этой сказке, как и асрай, умирает оттого, что слишком долго дышала воздухом этого мира, тогда как прочие обитатели морской пучины, например селки или роаны, привычны к воздуху и, наоборот, нуждаются в шапке или другом волшебном предмете, чтобы плавать в море. Некоторых из них похищают люди и насильно берут в жены, их дети рождаются с перепончатыми руками или ногами, однако они обладают недюжинными познаниями в медицине, как видно из истории «Люти и русалка».

На русалок часто охотились, чтобы заставить их исполнить заветное желание или же выведать какие-либо секреты. Как и дьявол, они точно выполняют условия договора, однако всегда стараются извратить желание человека, если только ухитряются это сделать.

В Шотландии и Ирландии неоднократно поднимался вопрос о загробном спасении русалок, как и прочих волшебных существ. В Шотландии такая возможность всегда отрицалась, а в Ирландии русалка по имени Либан умерла окруженная ореолом святости, правда, нужно отметить, что она не была русалкой от рождения, также как и Финтан, обращенный святым Патриком и позднее канонизированный, не был от рождения морским человеком.

Тем, кто заинтересуется этим обширным и сложным предметом, следует познакомиться с книгой Гвена Бенвелла и Артура Во «Морские колдуньи», авторы которой начинают свое исследование от богов с рыбьими хвостами, а затем через античную мифологию и древнюю зоологию приходят к современным верованиям в русалок и других водных созданий. Этот труд охватывает поверья почти всех народов .

люти и русалка (Lutey and the Mermaid). Давным–

давно Л юти из Кари, промышлявший рыбной ловлей и продажей выброшенных морем грузов, бродил вдоль берега в поисках того, чем бы поживиться, и внезапно увидел в заводи, оставленной отливом, красивую русалку. Она упросила его отнести ее в море. И пока они шли, пообещала исполнить три его желания. Люти попросил научить его разрушать ведовские чары и заговаривать духов на благо другим и чтобы этот дар передавался в его семье из поколения в поколение. Русалка исполнила его желание и, поскольку оно было неэгоистичным, пообеща-

ла, что никто в его роду не узнает нужды, и дала ему свой гребень, с помощью которого он мог вызвать ее. Но когда они приблизились к морю, проявилась другая сторона ее натуры. Она начала соблазнять Люти отправиться с ней и крепко обхватила его за шею.

И так сильны были ее чары, что он чуть было не поддался, но тут залаял его пес на берегу, Люти обернулся и увидел свой дом, где жили его жена и дети, и велел русалке отпустить его. Но она продолжала обнимать Люти и, наверное, увлекла бы в воду, если бы он не достал нож и не поднес его к лицу русалки. Железо заставило ее отступить, она нырнула в море со словами: «Прощай, моя любовь, на девять долгих лет, когда я вновь приду за тобой».

Русалка сдержала свое слово, и род Люти процветал, потому что в нем не переводились знаменитые целители на протяжении многих поколений. Но сам Люти пользовался своим даром лишь девять лет, и в конце этого срока, когда он вышел в море с одним из своих сыновей, из воды поднялась красивая женщина и позвала его. «Мой час пришел», – сказал он и бросился в воду, и больше его никто не видел. Эту версию Уильям Боттрелл записал со слов бродячего сказителя .

Старик из Кари (Old Man of Сигу). Это несколько

смягченная версия сказки «Люти и русалка». Русалка в этой истории гораздо добрее, и здесь нет и намека на трагический финал. В следующем сокращенном варианте сохранены основные особенности этой сказки:

Старый рыбак из Кари бродил как-то неподалеку от бухты Кунанс во время отлива и увидел девушку, сидящую на скале у глубокой заводи, оставленной отступившим морем. Заметив его, она соскользнула в заводь; и рыбак, подбежав, чтобы спасти ее, обнаружил, что это не девушка, а самая настоящая русалка, которая оказалась отрезанной от своего дома широкой полоской песка. Она со слезами умоляла его отнести ее к морю, сказав, что ее муж ревнив и жесток. Старик взвалил ее себе на спину и перенес через полоску песка, а она пообещала ему за это любую награду, какую только он пожелает. «Деньги мне не нужны, – сказал старик. – Но я бы хотел помогать людям. Научи меня разрушать заклятия, находить воров и излечивать болезни». – «Хорошо, – сказала она. – Ты должен прийти к этой скале во время высокого прилива, когда светит луна, и я научу тебя».

Она вынула гребень из своих волос и велела ему провести им по морю, когда он захочет поговорить с ней. Затем соскользнула со спины своего спасителя, послала воздушный поцелуй и скрылась в море. Но когда бы он ни причесал море, она приплывала к нему и учила его многим вещам. Иногда он относил ее на своей спине, чтобы показать странный мир людей, но ни разу не принял приглашения спуститься в морскую пучину. Гребень русалки и некоторые навыки переходили в его роду из поколения в поколение.

Мерроу, или мюру-ха (Merrows, or the Murdhua–

Cha). Ирландские русалки, как и остальные, красивы, но с рыбьим хвостом и небольшими перепонками между пальцами. Их появление предвещает шторм, но они добрее прочих морских обитателей и часто влюбляются в рыбаков. Говорят, дети от таких союзов часто рождаются покрытые чешуей и, как потомки роанов или дев-тюленей, с перепончатыми руками и ногами. Иногда мерроу выходят на берег в образе мелкого безрогого скота, но в своем обычном обличье носят ша-

почки из перьев, с помощью которых передвигаются в воде. Если такая шапочка похищена, они не могут вернуться обратно в море.

Мерроу женского пола красивы, а мерроу-мужчины, наоборот, безобразны, у них зеленые лица и тела, красные острые носы и поросячьи глазки. Тем не менее обычно они веселые и дружелюбные. Забавная история под названием «Ловушки для душ» дает благоприятное представление о мерроу:

Мерроу женского пола прекрасны на вид, с распущенными волосами, белоснежными руками и темными глазами, чего никак не скажешь о мерроу-мужчинах, у которых зеленые волосы, зеленые зубы, поросячьи глазки, длинные красные носы, а лапки такие короткие, что больше походят на плавники, чем на нормальные человеческие руки, годные для работы. Поэтому-то один человек очень хотел поглядеть на мерроу, звали его Джек Догерти, и жил он со своей женой Бидди в небольшом домике на самом берегу моря неподалеку от Энниса. То, что Джеку ни разу не удалось хоть краешком глаза взглянуть на мерроу, казалось очень обидным, ведь родной дед Джека был с мерроу так дружен, что хотел просить его стать крестным отцом детей, да побоялся рассориться со священником; а Джеку, жившему в том же самом месте, день и ночь смотревшему в море, даже кончика плавника ни разу не довелось увидеть. Наконец-то в один прекрасный день Джек разглядел на берегу в полумиле от дома силуэт какого-то существа, стоявшего на камне, а на голове у него было что-то вроде красной треугольной шапки. Он стоял неподвижно, и Джек уже начал думать, что это закатное солнце так причудливо освещает утес; но внезапно он чихнул, и существо плюхнулось в воду, тут Джек понял, что наконец-то увидел мерроу. Однако на этом Джек не успокоился. Ему хотелось побеседовать с мерроу; поэтому он изо дня в день ходил вокруг скалы, на которой увидел мерроу, и порой тот мелькал тут и там; но до сильных штормов, которые начались в конце года, ему так и не удалось поглядеть на мерроу вблизи. В эту пору мерроу бесстрашно плавают около скал, словно щуки, преследующие лосося. Тогда-то Джеку и посчастливилось его увидеть. Это был безобразный старикашка, с бедрами, покрытыми чешуей, и рыбьим хвостом, с похожими на плавники лапками и длинными зелеными клыками. Но он дружелюбно подмигнул Джеку и сказал, словно добрый христианин:

– Здравствуй, Джек Догерти, как поживаешь?

– Откуда господин знает мое имя? – удивился Джек.

– А почему бы мне его не знать? – ответил мерроу. – Мы с твоим дедом были словно родные братья. Великий был человек, Джек. Никто не мог его перепить. А ты-то в него пошел?

– Не во всем, конечно, – сказал Джек. – Но по части хорошей выпивки, тут я деду не уступлю. Но мне бы очень хотелось знать, откуда ваше почтение берет спиртное в море; по-моему, кроме соленой воды, пить там и нечего, а она не очень-то по вкусу людям.

– А ты-то сам где разживаешься выпивкой, Джек? – спросил мерроу, подмигивая.

А Джек и выпивку, и кое-что на продажу вылавливал из моря, потому что множество бочонков хорошего вина прибивало волнами Атлантики прямиком к дверям его хижины. И хотя Джек никогда не был одним из тех, кто грабит бедных моряков, он все же считал, что не грешно воспользоваться тем, что им уже никогда не пригодится. Поэтому Джек подмигнул мерроу и сказал:

– О, теперь-то я все понял, ваше почтение. Но, видно, требуется большой погреб, чтобы хранить все дары моря.

– Так оно и есть, – сказал мерроу. – И если ты придешь к этому утесу в это же время в следующий понедельник, мы продолжим наш разговор. – С этими словами он повернулся и нырнул в море.

В следующий понедельник Джек был на месте точно в назначенное время; ему совсем не хотелось упустить возможность подружиться с мерроу, которая наконец выпала ему после стольких неудач. Мерроу уже поджидал у скалы, и вместо одной шапки из петушиных перьев он держал две.

– Это твой шанс, Джек, – сказал мерроу. – Я одолжил для тебя вторую шапку. Надевай ее и пойдем, посмотришь мой погреб, да на спор попробуешь его содержимое.

– Спасибо, ваше почтение, – ответил Джек. – Но обычный человек, как я, не может плавать в море, словно рыба.

– Тьфу! – сплюнул мерроу. – Да ты и на четверть не стоишь своего деда. Он-то ни минуты не раздумывал, когда я предложил ему навестить меня в море.

– Что ж, постараюсь не осрамить деда, – сказал Джек. – Веди.

– Отлично сказано, Джек! – воскликнул мерроу. – Следуй за мной и держись за хвост, когда я нырну.