Текст книги "Верный меч (ЛП)"

Автор книги: James Aitcheson

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Ворота принадлежали нам, и через них теперь шла колонна всадников, грозно наклонив готовые нанести удар копья; они мчались галопом, на полном скаку разбрасывая в стороны камни и грязь, и я видел на их вымпелах золотого льва на алом поле.

–За Нормандию и короля Гийома! – Крикнул я, поднимая свой меч к небу.

Эдо и Уэйс подхватили мой крик, затем Радульф с Гордфруа и Филиппом, и вот мы все дружно и счастливо ревели в один голос, как молодые быки.

Я опустил меч в ножны, развязал ремни шлема и, откинув с головы кольчужный капюшон, вытер пот со лба. Я искал взглядом короля, Роберта или любого другого лорда, который мог признать нас, но их там не было, по крайней мере, не в авангарде. Колонна рыцарей все тянулась и тянулась. Я уже позабыл, как много людей собралось под знамена короля, но все они сейчас шли перед нами: рыцари, готовые к атаке, а за ними копейщики и лучники. И вот наконец я увидел короля Гийома, блистательного в своей кольчуге, с летящим за шлемом плюмажем, в сопровождении знаменосца, несущего стяг, всего несколько часов назад паривший над нашим лагерем. А позади него ехал сын виконта с Анскульфом, молокососом-Урсом и остальными своими людьми. Они вели в поводу шесть лошадей.

–Милорд, – позвал я, размахивая рукой, чтобы привлечь его внимание. – Роберт!

Он нашел меня глазами и подъехал туда, где мы стояли на обочине улицы, его люди передали нам поводья наших коней. Я посмотрел на белую звездочку во лбу, погладил теплую шею и запрыгнул в седло.

–Рад видеть тебя, Танкред, – сказал Роберт.

–И я вас, милорд.

Я заметил, что он держит два копья, одно из них он бросил мне. Я ловко поймал его, а он, не задавая лишний вопросов, дернул поводья и поехал к голове отряда. Я понимал: времени для разговоров у нас нет. Впереди была вся ночь, и битва за Эофервик еще не выиграна. Нам надо было пробиться к мосту, до того, как военачальники англичан поймут, что мы вошли в город и пошлют людей перехватить нас.

Мимо нас уже ехали другие лорды. Мы рисковали остаться позади, а я надеялся пробиться в первые ряды, когда мы встретимся с вражескими отрядами. Теперь мое сердце колотилось в груди не от страха, а от волнения. Очень долгое время я не чувствовал себя настолько свободным. Меня ждали месть и победа; я чувствовал в воздухе их запах.

–За лорда Роберта, – провозгласил Уэйс, и я знал, что он имеет ввиду не младшего Мале, а человека, который через многие и многие сражения привел нас в Дунхольм. Именно за него мы были готовы биться всегда и везде: не за виконта, не за короля или кого-либо другого.

Эдо закрыл шею и подбородок кольчужным забралом.

–За нашего Роберта, – сказал он.

–За Роберта, – согласился я.

Я снова натянул капюшон на голову, затянул под подбородком ремень шлема и ударил пятками в бока лошади.

–За мной! – Кричал сын Мале. Его копье с черно-золотым вымпелом словно пронзало небо. – За мной!

Из-за горизонта сквозили первые лучи света, звезды бледнели в небе, становившегося из черного фиолетовым, а затем синим. Мы ехали вниз по извилистой главной улице, а англичане, как тараканы, разбегались во все стороны. Мимо мелькали дома и церкви, и, наконец, где-то впереди я впервые за эту ночь услышал боевой гром. Преодолев последний поворот дороги, мы встретились лицом к лицу с нашими врагами.

34

Они колотили рукоятями мечей по щитам, стараясь довести себя до бешенства. На их знамени трепетал любимый датчанами черный ворон, и я понял, что это должны быть наемники, о которых нам рассказывал Роберт. Все кричали, дразня нас на своем языке, предлагая вернуться к мамочке и зарезаться своим собственным ножиком.

В голове колонны король и его рыцари остановились, позволяя копейщикам выйти вперед и показать себя в ближнем бою. Они выстроились в пять рядов поперек дороги, стоя плечом к плечу и сомкнув щиты, выставив вперед копья, готовые к атаке датчан.

–Роберт, – крикнул король, его лицо под шлемом пылало. – Проведи своих людей боковыми улицами, попробуй обойти их.

Роберт поднял руку в знак признательности, а затем обернулся к нам.

–Следуйте за мной! – Крикнул он, высоко вздымая копье с вымпелом.

Сопровождаемый Анскульфом и Урсом, он пришпорил коня и направил его в один из узких переулков между домами.

Я плотнее ухватил рукоять моего копья. Пока со мной были мои щит и меч, ничто другое не имело значения. Я оглянулся, чтобы проверить, кто стоит рядом со мной, и с облегчением встретился глазами с Эдо и Уэйсом. В целом свете не существовало людей, мечу которых я доверял бы больше.

Позади нас ехала еще сотня всадников, потому что все могущественные лорды присоединились к нам. Узкая улочка гудела под копытами наших коней. Я заметил впереди факел и увидел надвигающуюся на нас группу англичан, человек десять или чуть больше, но мы летели на них волной стали, опустив копья со сверкающими в лучах зари наконечниками, готовые растоптать их в мясо. Они были вооружены копьями и щитами, но мы ехали верхом на быстрых лошадях, обученных для битвы, и им некуда было бежать.

Я слышал, как закричал Роберт, хотя и не разобрал его слов, и видел, как он с седла поразил в плечо англичанина под собой. Другой схватил Роберта за ногу и пытался стянуть с коня, но на бегу споткнулся, упал на колени, и, пока он пытался подняться, мой клинок раскроил ему череп. И тогда мы пустили лошадей галопом мимо деревянных домов и глиняных лачуг под соломенными крышами. Грязь летела из-под копыт тех, кто ехал в авангарде, залепляя мое лицо, мою кольчугу и щит. Дорога резко свернула вправо навстречу крикам и скрежету стали, и мы снова выехали на главную улицу позади датского отряда.

–За Нормандию! – Крикнул Роберт, и мы все, как один, подхватили его призыв.

Некоторые из датчан услышали нас и начали разворачиваться, размахивая копьями, чтобы попытаться отвлечь нас. Нас было мало, хотя и их тоже, и у них не осталось времени сомкнуть щиты, потому что Роберт и Анскульф с Урсом с ходу врезались в первую линию, поражая противника без разбора и освобождая путь для следующих всадников.

Мы напали на них без страха и без пощады. Я кричал, чувствуя, как холодный ветер хлещет по лицу. Передо мной встал первый из датчан; не останавливая лошади, я с ходу ударил его копьем в щит. Он опрокинулся назад и упал головой в грязь, я легко выдернул копье, и больше не смотрел на него, потому что копыта моего коня прогромыхали по его щиту. Копье Анскульфа скользнуло по шлему другого противника, и, когда он пошатнулся, ошеломленный ударом, я воткнул наконечник копья между его ребер и продвигал копье, пока оно не нашло его сердце. Я оставил копье в теле врага, выхватил меч и обрушил его на щит следующего, а потом чиркнул его лезвием по шее.

Мой разум был полностью подчинен ритму движения лезвия, которое скользя поперек горла, пронзило кольчугу и мышцы, а потом разорвало артерию. Новый враг поднимался справа от меня, размахивая топором, его лицо и волосы были забрызганы грязью, но Уэйс был рядом со мной, он ударил датчанина в нос железной шишкой своего щита, а я погрузил свой меч ему в грудь. Они двигались так медленно, а я так быстро, что мой клинок успевал разить их снова и снова и снова. Я откинулся в сторону и копье скользнуло рядом с моей головой, прежде чем я опустил меч на державшую его руку.

Сила отряда заключается в единстве, когда скорость и вес всех тел объединяется в общем ударе; постепенно наш порыв начал затухать, потому что враги стали выстраиваться против нас. Перед нами возвышалась стена щитов, на каждом из которых красовался черный ворон. Даже обученные для сражения боевые кони боялись идти на этот лес копий, и я увидел, как лошадь Роберта поднялась на дыбы, мотая гривой из стороны в сторону. Датчане признали в нем нашего лидера и, увидев возможность покончить с ним, рванулись вперед; казалось, на месте каждого им убитого встают двое, тесня его со всех сторон.

–Вперед, – крикнул я, надеясь, что мой конь не взбесится.

Я видел, как Анскульф бьется с наседающими на него датчанами, лошадь Урса шарахнулась в сторону, я вспомнил свою клятву Беатрис и понял, что сейчас самое время ее исполнить.

Наши враги были так ослеплены своим стремлением к славе и желанием убить нашего лорда, что даже несмотря на грохот копыт и дружные крики, не заметили, что мы направляемся к ним. Я вспорол своим клинком кожу и плоть, рассекая горло одному из нападавших и сразу ударил в спину следующего. Горячая и липкая кровь текла мне на руку с клинка.

Я посмотрел вперед и увидел, как Роберт, с окаменевшим от отчаяния лицом замахнулся на одного из нападавших. Он промахнулся: его противник увернулся, прижавшись к боку коня, и ткнул копьем вверх. Удар пришелся в правую руку Роберта чуть ниже рукава кольчуги, он закричал от боли, когда его оружие выскользнуло из пальцев. Датчанин снова начал целить в него, ища плохо защищенное место на груди, и не заметил меня. Я изо всех сил хлопнул его щитом по шлему, и он, потеряв равновесие, повалился под копыта моего коня.

–Назад! – Крикнул я, надеясь, что Роберт услышит, но звуки боя заглушали мой голос. – Вернись!

Лошадь Роберта обезумела, казалось, щиты сейчас сомнут его. Достаточно одного метко брошенного копья, и он будет убит. Я должен был вытащить его оттуда.

–Милорд, – крикнул я, стараясь отвлечь его от боли.

Кровь текла широкой полосой, окрашивая его рукав, но сейчас с этим ничего нельзя было поделать, и он рисковал потерять нечто большее, чем меч, если останется на месте. Датская стена еще держалась, хотя к бою присоединялось все больше наших рыцарей. Враги могли ненадолго задержать нас, но не победить.

Я позвал Уэйса, который сразу откликнулся с правого фланга. С ним были Эдо и Филипп, и еще несколько дружинников, которых я не знал по именам, но видел в отряде Роберта.

–Держитесь за мной, – сказал я и, не дожидаясь, пока Уэйс ответит, повернулся, в два прыжка настиг Роберта и схватил поводья его лошади.

Сбоку мелькнуло копье, но мне удалось отбить его щитом, я бил шпорами своего коня, заставляя двигаться как можно быстрее. Мимо нас промчалось несколько всадников, я не узнал вымпелы на их копьях, настолько они почернели от крови врагов.

–Гоните датчан прочь! – Крикнул я им, глядя на Роберта рядом со мной.

Он наклонился в седле вперед, его лицо посерело от боли. Глаза коня налились кровью от страха.

Я нашел тот самый переулок, которым мы пришли сюда, и остановился у стены большого купеческого дома, подальше от врагов; здесь мы были в безопасности, по крайней мере, на время. Его люди увидели, что он ранен, и ехали, чтобы присоединиться к нам. Я сунул щит одному из них, он взял его без лишних слов.

–Покажите мне свою руку, милорд, – сказал я Роберту.

Он покачал головой

–Все в порядке, – ответил он сквозь зубы, но я знал, что если бы это было так, он продолжал бы сейчас драться.

Я разорвал рукав туники, благодаря про себя первый свет зари. Он был ранен в предплечье; длинный порез бежал от локтя к запястью. Рана не казалась глубокой; конечно, я видал и похуже. Если бы это была левая рука, возможно, он смог бы вернуться в бой, но с правой у него не оставалось шансов.

Рыцари его отряда начали собираться вокруг, и среди них был Анскульф. Он все еще был в плаще, застегнутом через плечо.

–Вам больно, милорд? – Спросил он.

–Нет, – ответил Роберт, но искаженное болью лицо предало его. – Мне нужен меч. Я должен драться.

Я повернулся к Анскульфу.

–Дай мне свой плащ, – сказал я.

–Зачем?

У меня не было ни времени ни терпения объяснять ему. Крики умирающих эхом отдавались в ушах; сражение еще не закончилось, и мы нужны были там.

–Просто дай, – сказал я ему.

Он расстегнул плащ и передал мне. Это была толстая и грубая шерсть, но за неимением ничего другого, воспользуемся ею. Я вытащил нож и начал резать ткань, пока не получил достаточно длинную полосу, чтобы сделать повязку на рану Роберта. Он вздрогнул, когда я прикоснулся к его руке, и попытался отнять ее, но я не уступал, пока не закончил перевязку. Конечно, монах или священник сделали бы это лучше, но сейчас достаточно было остановить кровотечение.

С датской стороны раздался дружный рев, и я оглянулся, опасаясь худшего. Я ожидал увидеть наших рыцарей, отступающими перед натиском мятежников, датчан, бегущих к нам, чтобы добить Роберта. Но оказалось, что датские щиты разбиты и теперь они мечутся в беспорядке, пока наши рыцари продвигаются вперед, чтобы встретиться с людьми короля.

–Оставайся с ним, – сказал я Анскульфу. Я забрал свой щит, перекинул длинный ремень на шею и продел руку в кожаные ремни. Я окинул взглядом отряд Роберта, всех тех, кто были здесь: больше двенадцати, но меньше двадцати. – За мной, – закричал я, поднимая меч.

–Это не твои люди, – крикнул Анскульф у меня за спиной, – ты не можешь...

– Дай мне вести их, – сказал я, прерывая его. – Ты будешь охранять Роберта. Уведи его из сражения.

Я знал, что не имею права просить о подобных вещах, но моя голова пылала, горячая кровь толчками билась в жилах, и я не мог останавливаться. Этой возможности я ждал с самого Дунхольма: шанс проявить себя, чтобы отомстить за смерть моего господина и поступить правильно на этот раз.

Щеки Анскульфа вспыхнули от гнева, когда он посмотрел на меня, но он не сказал ничего, возможно, ошеломленный моим напором. В любом случае, времени спорить не было, потому что, прежде чем он успел ответить, я поднял свой меч к небу и пришпорил коня.

–Отряд, за мной!

–Танкред! – Крикнул он мне в спину, но я проигнорировал его протесты, оглянувшись только для того, чтобы убедиться, что люди Роберта следуют за мной.

Я снова вывел их на главную улицу, где датчане, проиграв бой, уже поворачивались и бежали. Конечно, они были всего лишь наемниками, а не рыцарями чести, и, как все подобные вояки, были трусами: они защищали только свои кошельки и не собирались сражаться до последнего дыхания.

Улица перед нами был залита кровью и завалена трупами. В воздухе висела вонь дерьма, рвоты и пролитой крови. Но в пятидесяти шагах впереди среди мечущихся людей я увидел знамя с вороном, а под ним человека, которого я принял за эрла датчан. Он был мощным, как медведь, со светлыми волосами ниже плеч и длинной бородой, заляпанной кровью. Его пальцы были унизаны серебряными кольцами, и он крепко сжимал топор на длинной ручке. Он орал на своих людей, размахивая рукой в сторону, где главная улица сворачивала к реке.

Нам по пути попадались одинокие бойцы, как датчане, так и норманны; наши копейщики выбегали из-за стены, чтобы преследовать врага. Я высоко поднял меч, чтобы его видели люди Роберта, и пустил коня в галоп. Со мной было всего десять человек, тогда как у датского дровосека не меньше тридцати, но я знал, что их будет достаточно.

–Бей их! – Закричал я.

Улица спускалась к реке, и я почувствовал, что конь подо мной прибавил ходу. Я засмеялся, когда увидел, как датчане поворачиваются ко мне, наконец заметив опасность сзади. Их вожак ревел от отчаяния, собирая своих людей, но потом они сделали то, чего я не ожидал: все, как один, выстроились против нас.

То ли их охватила благородная ярость, то ли они решили умереть красиво, я не знал, да это и не имело значения. Один из них бросился ко мне, крича что-то несвязное, по его лицу текли слезы; я поднял щит, чтобы отбить копье и оставил Урсу добить датчанина, потому что в этот момент мой меч описывал дугу над головой следующего. Я снова оглянулся в поисках эрла под знаменем.

Не пришлось далеко ходить, потому что в этот самый момент он вышел на мой фланг, держа топор обеими руками, и обрушил его на мой щит. Боль от удара пронзила руку до самого плеча, но лезвие соскользнуло, и, пока он готовился к следующему выпаду, я дернул локтем, в результате чего край моего щита чиркнул его по лицу. Кровь лилась из носа датчанина по усам и бороде, капала на кольчугу, но его это словно не беспокоило. В его глазах полыхало синее пламя, когда он вновь подскочил ко мне. Мерные удары топора, звеневшие по железной шишке моего щита, каждый раз заставляли меня пятиться назад. Его товарищи собрались вокруг него, но я знал, что если смогу убить его, остальные будут сломлены.

Он занес топор для очередного удара, и тут я увидел свой счастливый шанс, ударив моего коня пяткой в левый бок. Животное резко повернулось, я оказался перед ним незащищенным боком и увидел блеск в глазах датчанина. Кажется, он уже выбрал, куда ему опустить топор, но мой меч оказался быстрее, ужалив его в плечо. Он отшатнулся, и я погрузил клинок в его плоть, разрывая звенья кольчуги на груди. Я резко повернул меч, и он испустил последний вздох почти сразу; когда я выдернул меч, он упал на землю уже мертвым.

Около знамени с вороном мелькнуло что-то красное, и я увидел, как Урс настиг знаменосца и вонзил копье ему в спину. Ворон упал на землю под копыта лошади Урса, и дружный рев вырвался из наших глоток, когда вражеское знамя втоптали в грязь. Остальные датчане бежали.

–Бейтесь с нами, сукины дети! – Закричал кто-то, я оглянулся и увидел Эдо. Он рубил последнего врага, его меч вонзился тому в руку чуть ниже рукава кольчуги. Его глаза горели жаждой крови. – Бейтесь с нами!

Повсюду рыцари гнали датчан: все отряды бросились вниз в переулки, наседая на врагов сзади, и я увидел, как в сумерках засиял золотой лев на знамени короля, когда он со своими рыцарями выехал внизу навстречу бегущим мятежникам. Некоторые из наших копейщиков останавливались, чтобы снять с трупов шлемы, кольчуги, мечи и даже башмаки. Кое-кто уже начал драться за добычу.

–К оружию, – крикнул я им, проезжая мимо. – К оружию!

Если они думали, что битва уже выиграна, то сильно ошибались. С востока слышался боевой гром, отдаленный, но дружный. Враги снова сплотились.

Я бросил меч в ножны и выдернул копье из груди мертвого датчанина, проверив цела ли рукоять и плотно ли держится наконечник. Я поднял его к небу.

–Отрррряд, за мной!

Эдо присоединился к нам. Его руки и копье были в крови, а лицо перекосила широкая ухмылка, которая, однако исчезла, когда он заговорил со мной.

–Где Роберт? – Спросил он между двумя вдохами.

–Ранен в руку, – сказал я. – Он с Анскульфом.

–С ним все в порядке?

–Жить будет. По крайней мере, пока Анскульф удерживает его подальше от драки.

С Эдо и Филиппом было около полудюжины рыцарей Роберта. Уэйса, Годфруа и Радульфа не было видно, и я мог только надеяться, что они сражаются где-то еще.

Когда улица под ногами коего коня повернула круто вниз, я увидел реку, сверкающую под багровыми небесами, и мост через нее. А по мосту по направлению к нам шли люди в шлемах и блестящих кольчугах, под знаменем, состоящим из желтых и фиолетовых полос; их щиты были окрашены в те же цвета.

Цвета Этлинга.

Мой кулак сжался вокруг рукояти копья. Эдгар. Человек, именующий себя королем, вожак мятежников. Сукин сын, виновный в смерти лорда Роберта в Дунхольме.

Он двигался в середине колонны под знаменем, его выдавал позолоченный шлем – явный признак высокомерия. С ним были его телохранители и личная гвардия с копьями у плеча, с мечами, раскачивающимися на поясе, со щитами, установленными перед грудью.

Я остановился, чтобы оставшаяся часть моего отряда собралась вокруг: почти двадцать рыцарей, по большей части люди Роберта, но было и несколько других, которые отстали от своих лордов и решили присоединиться ко мне. Я посмотрел по сторонам, как всегда проверяя, кто пойдет рядом со мной в первом ряду. По левую руку стоял Эдо, с правой стороны Филипп, на его лице я увидел то же торжественное выражение, которое я запомнил, когда впервые встретился с ним, но сейчас юное рвение ушло, оставив место уверенности, которой я не замечал в нем прежде.

Первые ряды противника уже ступили на берег, за ними шли сотни и сотни. Я оглянулся через плечо: позади все смешалось. Некоторые лорды уже увидели армию Этлинга и в настоящий момент колебались, нужно ли им строиться в боевой порядок под знаменем короля, или напасть прямо сейчас. Но я знал, если мы хотим обезглавить врага, мы не можем позволить себе ни минуты промедления.

–За короля Гийома и лорда Роберта! – Крикнул я, пытаясь привлечь внимание как можно большего числа командиров отрядов, и снова пустил коня в галоп. – За Мале, Святого Оуэна и Нормандию!

И как только мой клич подхватили голоса вокруг, я снова поклялся себе, что прикончу гаденыша Этлинга.

35

– За мной! – Ревел я, опустив копье в сторону противника, когда мчался вперед бок о бок с Эдо и Филиппом. – Держитесь вместе, следите за флангами!

Мы ехали в сторону рассвета: больше двадцати рыцарей, и я впереди на лихом коне вел их в атаку. Кровь стучала в висках в такт копытам. Уже около сотни англичан перешли через мост, но они были легко вооружены, только щитами и копьями, даже шлемы были не у всех. Они увидели, как мы надвигаемся на них, и сразу остановились. Мои мышцы, уже начинавшие болеть, обрели новые силы; щит и копье словно пели у меня в руках. Потому что я знал, что передо мной не обученные воины, это люди из фирда, крестьянского ополчения.

– Scildweall! – Я слышал, как один из них закричал. Он один был одет в кольчугу, и я принял его за тана. Приказ был передан по рядам, и они сомкнули свои щиты вместе: фиолетово-желтые поля с железными шишками посередине перекрывали друг друга. – Scildweall!Scildweall!

Они направили копья в нашу сторону, наконечники сверкали серебром в свете зари, пока не запятнанные кровью. Небо над их головами пылало, облака были пронизаны оранжевыми и желтыми лучами, и я вспомнил большой зал в Дунхольме: пламя, бегущее по бревнам и соломе, лорда Роберта на пороге, и отчаяние на его лице, когда я видел его в последний раз и запомнил навсегда.

Стиснув зубы, я поднял свой щит, чтобы защитить бок лошади. Щиты дрогнули, англичане посмотрели друг на друга. Я уже видел, кого убью первым, и, когда мы направили своих коней на противника, я встретился с ним взглядом и увидел страх в его глазах. Он замер на месте, копье ходуном ходило в его руках, когда он, приоткрыв рот, смотрел на меня, а потом я уже был рядом с ним. Слишком поздно он поднял копье, чтобы направить его на меня, слишком поздно вспомнил, что надо прикрыть голову щитом, я уже погрузил острие в его горло.

Рядом со мной копыта коней дробили липовые доски щитов, кости и черепа, оборона врага была разрушена, и мы погнали их обратно. Их тан что-то рявкнул, но все было напрасно, потому что они падали перед ним, когда наши клинки вызванивали песнь битвы. К нам присоединялось все больше бойцов, вымпелы летели перед строем, добавляя мощи атаке, и вот уже на плечах врага мы выехали к самому мосту.

Оттуда надвигалась новая стена: гвардия Этлинга, вооруженная топорами и копьями, не собиралась считаться с неудачей, которую на их глазах потерпел фирд.

–Eadgar cyning, – кричали они все, как один. – Eadgar cyning!

Если бы я остановился хоть на миг, я бы увидел, как их много, и насколько хорошо они вооружены, и понял бы, что их сверкающие лезвия несут нам смерть, что у нас нет никакой надежды разбить их. Но ярость битвы захлестнула меня, я верил в возможность победы и точно знал, что если сейчас я смогу добраться до Эдгара и убить его, мы выиграем битву здесь и сейчас.

–Вперед! – Крикнул я, заставляя лошадь идти быстрее. Копыта застучали по камню, когда мы впятером выехали на мост. – Но, пошел!

Я поднял копье над головой, отвел плечо назад и швырнул его в сторону первой линии нортумбрийцев, Филипп и Эдо рядом со мной сделали то же почти одновременно. Враги подняли щиты, чтобы защитить головы, и оставили низ открытым; почти в тот же миг мы налетели на них с обнаженными мечами, и, свесившись с седла, я рубил своим клинком незащищенные кольчугами ноги. Некоторые из наших копий застряли в их щитах и тянули их вниз; и, пока англичане пытались вытащить сталь из дерева, мы успевали обрушить мечи на их головы.

Но на место каждого, убитого мною, сразу вставал новый боец. Как и прежде, натиск атаки стал затухать, и постепенно они начали теснить нас, их длинные копья доставали нас даже из второго и третьего ряда; я знал, что они достаточно остры, чтобы разорвать шею лошади одним ударом.

–Их слишком много, – кричал Эдо, хотя я почти не слышал его за скрежетом стали, криками людей и лошадей. – Надо отступать!

Копье в правого фланга чуть не задело голову моей лошади, и я стремительно опустил меч на руку моего врага, отсекая его пальцы, прежде чем повернуть клинок и вонзить его под кольчужный подбородник. Я стиснул зубы и направил меч на следующего англичанина, который низко присел, уклоняясь от моего удара. Он поднял голову, и я разглядел шлем с блестящими пластинами, защищающими щеки, и обод, и наносник, сиявшие на солнце золотом. Это был Эдгар.

В этот момент яркий солнечный диск показался над крышами домов на дальнем берегу; солнечные лучи объяли пламенем кольчуги англичан и их клинки, и на мгновение я был ослеплен. Темные пятна плыли у меня перед глазами; в отчаянии я рубанул воздух в том направлении, где, как мне казалось, стоял Этлинг, но мой меч встретил пустоту.

–Танкред! – Я слышал крик Эдо, хотя не видел его.

Мой конь закричал, и поднявшись на дыбы бил передними ногами по черным пятнам. Я наклонился в седле вперед, чтобы удержать равновесие, и увидел внизу вспышку стали. Он закричал снова, и на этот раз повалился вперед, меня выбросило из седла, но нога запуталась в стремени.

Казалось, я лечу по воздуху, но не успел я удивиться, как рухнул на землю. Воздух выбило из моей груди вместе с криком, и я почувствовал вкус крови во рту. Надо мной возвышалась тень в блистающем шлеме. Я моргнул и, как только мои глаза привыкли к свету, узнал лицо Этлинга: тонкие губы, угрюмый взгляд, который мучил меня с того самого вечера в Эофервике.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня.

–Я тебя помню, – сказал он. – Ты собака Мале. Ты сделал из меня дурака. Один раз. Второго не будет.

–Ты убил милорда, – я плюнул в него. – Ты убил Роберта де Коммина.

Он замахнулся на меня без предупреждения; злость помогла мне собраться с силами, я поднял щит и яростно пытался освободить ногу из-под трупа моего коня. Удар обрушился на край щита в паре дюймов от моей шеи; пара дюймов правее, и я был бы мертв, но у меня не было времени размышлять об этом. На щит обрушился следующий удар, и еще один, и еще, боль пронзала руку до самого плеча, пока я не услышал треск дерева.

Эдгад поднял меч для нового удара, а я попытался отползти назад, но моя нога оставалась в ловушке. Клинок Этлинга расколол щит, пронзил кольчугу на плече и вонзился в живую плоть.

Я вскрикнул от острой боли. С насмешливой ухмылкой Эдгар снова поднял меч, готовясь добить меня. В отчаянии я снова дернул ногу, чувствуя, как кровь гудит в голове, и едкий пот заливает глаза. К горлу подкатила желчь, я обнаружил, что почти не могу дышать, и подумал, что это был мой последний вздох, когда наконец почувствовал, что моя нога освобождена.

Клинок Эдгара начал опускаться, но не раньше, чем я откатился в сторону, освобождая руку от петель уже бесполезного щита. Его меч поразил место, где я лежал только что, вонзившись в доски настила. Лезвие застряло, и пока он пытался выдернуть его обратно, я успел найти мой меч. Я потянулся за ним, сжал рукоять и повернулся на спину как раз вовремя, чтобы встретить клинок Эдгара. Сталь встретилась со сталью; он был очень силен, я чувствовал, как напряглись мои мышцы, но устоял, сумев отбить его меч в сторону и заставив его потерять равновесие. За то время, которое ему потребовалось, чтобы снова вернуться в боевую позицию, я поднялся на ноги, тяжело дыша и не веря, что я еще жив.

–Ты убил мою женщину, – сказал я, покрепче ухватившись за рукоять меча. Слова застревали у меня в горле, я почти выталкивал их. – Освинн умерла из-за тебя. Ты убил ее.

–И тебя прикончу, – прорычал он и сделал выпад.

Солнце снова било мне в глаза, но я сумел парировать удар, держа меч обеими руками, и используя двойную силу, чтобы заставить его отступить.

–Твоя мамаша была шлюхой, – я плюнул. – Беги спрячься у нее под юбкой.

Он бросился на меня, но на этот раз я не стал ждать его удара: я атаковал первым, направив острие меча к его горлу, стремясь попасть в щель между шлемом и кольчугой. Удар скользнул по защитной пластине у щеки; он вскрикнул и отшатнулся. Кровь потекла по его лицу, я понял, что зацепил его.

Он закричал в гневе и бросился на меня, чтобы отомстить, но теперь из-за его спины выступили люди с топорами и копьями, и я понял, что теперь буду драться один против полудюжины. Страх скрутил мне живот, но я собрался с духом и молился про себя, когда Эдгар шагнул ко мне.

Мелькнуло что-то коричневое, вспыхнуло серебро, и сквозь грохот копыт и звон стали я услышал, как голос Эдо выкрикнул:

–За лорда Роберта.

Он вонзил копье в руку Этлинга, тот попятился назад, кровь потекла по рукаву его кольчуги, и его гвардейцы сомкнулись вокруг него, образовав стену щитов. Рядом с Эдо стоял Филипп, за ним шли Урс и несколько других с копьями, щитами и мечами, они сразу начали теснить нортумбрийцев назад.

Мгновение я стоял на месте, оглушенный тем, что произошло, но быстро собрался с мыслями.

–Бей их! – Закричал я и побежал вперед, чтобы присоединиться к нашим, растолкал их и бросился в бой, вкладывая весь вес тела в силу удара, круша мечом фиолетово-желтые щиты.

Копье ударило в шлем одного из дружинников Роберта, выбив его из седла, и его через парапет выбросило в реку под мостом. Раздался всплеск, затем крик о помощи, когда он изо всех сил пытался удержать голову над водой, но все кончилось очень быстро, когда он камнем пошел на дно под весом кольчуги и шоссов. Его лошадь, теперь без всадника, встала на дыбы, колотя копытами по головам англичан.

А потом над битвой, заглушая звуки убийства, разнесся призыв рога, и враг дрогнул. Над вершиной холма на востоке летели два новых знамени, за ними неслись сотни всадников. На первом был виден белый волк Фитц Осборна, а рядом с ним сиял в лучах зари черный с золотом, который теперь был мне так хорошо знаком.

Мале.

Это означало, что гарнизон замка освобожден, и теперь на мятежников нападают с двух сторон. Рыцари Мале и Фитц Осборна шли железным потоком, и в этот миг английская армия, увидев угрозу с тыла, внезапно дрогнула и побежала.

–За лорда Гийома! – Крикнул Филипп, пронзая англичанина копьем.