Текст книги "Стеклянная свадьба"

Автор книги: Изабель Вульф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

– О да, – согласилась я. – Ты непременно должен его пригласить. Он заслуживает этого.

Но Питер, похоже, был слишком занят, набирая номер, и не услышал моих слов.

– Позвоню сначала Клэр Барри, – заметил он.

– Ты должен позвонить и Жану. Дорогой, об этом-то я и хотела поговорить с тобой, – добавила я. – Я должна кое в чем признаться.

– Правда?

– Да. Причина, по которой я вела себя так глупо… Я об этом так сожалею. Видишь ли, мне в голову пришла нелепая мысль, будто ты встречаешься с какой-то женщиной по имени Джин. Но теперь я знаю, что Джин вовсе не Джин. Она Жан, точнее говоря, он. И я узнала об этом только сегодня, когда Жан позвонил.

– Жан? – переспросил Питер. – Да, мы с Жаном работаем над одним проектом. Это довольно скучная книга о какой-то французской кинозвезде, не очень известной. Чармиан навязала мне эту работу. Мы собирались опубликовать ее одновременно в Англии и во Франции, так что нам приходилось довольно часто общаться. Но это так скучно, Фейт, и я был настолько занят своими делами, что постоянно забывал перезвонить ему. Алло, это Клэр? – спросил он. – Клэр, послушайте, это Питер…

– Ничего? – переспросила Лили, когда я ей позвонила и обо всем рассказала. Она казалась немного смущенной. – Дорогая, ты уверена?

– Да, – радостно заявила я. – Уверена.

– Ничего? – снова спросила она. – Ноль?

– Ничего, – заверила ее я.

– О, понимаю, – сказала она. – Так что зря мы следили.

– Да, – со смехом сказала я. – Именно. Я очень сожалею, я не смогу помочь тебе с этой статьей, Лили…

– Что ж… – уныло произнесла она.

– Но дело в том, что Питер не ходит на сторону.

– М-м-м…

– Поверить не могу, что была настолько глупой, – продолжала я. – Почему я приняла Жана за женщину?

– Потому что ты по-прежнему Истинная Вера, – со вздохом заметила она.

– Знаю. Вместо того, чтобы разумно и всесторонне обдумать ситуацию, я впала в паранойю. Я не просто слишком поспешно сделала выводы, я словно прыгнула с шестом навстречу своим подозрениям.

– Ну хорошо, – с философским спокойствием сказала она. – Мы все же можем взять у тебя интервью, как у женщины, чьи подозрения оказались беспочвенными.

– Так что время и деньги не были потрачены совсем впустую?

– Нет, хотя объективно было бы намного лучше, я имею в виду для журнала, если бы он с кем-то встречался.

– Но я рада, что он не встречается, – со смехом ответила я. – О, Лили, большое тебе спасибо за то, что заплатила, – добавила я. – Я благодарна тебе вдвойне, потому что моя вера в Питера стала еще крепче, чем прежде!

Внезапно наступило молчание, только где-то на заднем плане слышно было сопение Дженнифер, затем Лили сказала:

– Фейт, я рада, что все так получилось. Ты же знаешь, мне меньше всего хотелось бы испортить тебе праздник, но…

– Но что?

– Есть все же вопросы, оставшиеся без ответов.

– Разве? – спросила я. – Какие же?

– Ну, эти цветы, – заметила она. – Ты уверена, что они действительно предназначались автору?

– Да, – ответила я. – Уверена.

– А как насчет жевательной резинки и сигарет?

– Не знаю, – беззаботно бросила я. – Да честно говоря, мне наплевать. Я уверена, что существует какое-то вполне невинное объяснение, как это получилось с Джин.

– Что ж, я тебе скажу только одно, – продолжала она. – Не так много англичан курит «Лаки Страйк». Это американская марка.

– Может быть, они предназначались для Энди, его агента.

– Может, и так. Но почему он не сказал об этом прямо? Послушай, Фейт, не могла бы ты сделать мне одолжение? Конечно, это всего лишь для статьи.

– Да, конечно. Если смогу.

– Просто спроси Питера об этом. Только для того, чтобы связать концы с концами.

– Хорошо, – не очень охотно согласилась я. – Теперь, когда я так верю в Питера, спрошу. Но не раньше среды.

– Почему? Что произойдет в среду?

– Я приглашу его на обед, – объяснила я. – Но это будет не просто обед. Я заказала столик в «Ле Каприс»!

– Пожалуй, это довольно безрассудно!

– Знаю. Но Питер этого заслуживает после всех стрессов и проблем, которые свалились на него в последние месяцы. И поскольку я была такой злобной, подозрительной и мерзкой, я собираюсь сама оплатить счет. Во всяком случае, – продолжала я, – у нас столько поводов отпраздновать. Его новую работу. Наше будущее…

– А что еще?

– День святого Валентина!

* * *

Вечером четырнадцатого февраля я села в метро и доехала до «Грин-парк». Казалось, весь Лондон был влюблен, и я тоже. На каждой платформе я замечала молодых людей, застенчиво сжимавших в руках цветы. И я подумала о двух дюжинах алых роз, которые получила сегодня днем от Питера. Я чуть не задохнулась от восторга, когда увидела их, – до того они были красивы. С длинными стеблями, бархатными лепестками и восхитительным опьяняющим запахом. Пока я шла по Пиккадилли, я то и дело протискивалась между прогуливающимися рука об руку парами. Вечерний воздух, казалось, пульсировал от романтических чувств, когда я проходила мимо «Ритца», и, несмотря на то, что я уже так давно была замужем, сердце мое сильно забилось, как только я повернула на Арлингтон-стрит и увидела «Ле Каприс». Я уже была там один раз с Питером много лет назад и знала, что это любимое место Питера. Я огляделась вокруг, осматривая благородный в своей простоте интерьер, и увидела, что Питер уже за столом, пьет свой обычный джин с тоником. Он встал, приветствуя меня, и я отметила про себя, что он выглядел очень нарядным, но мне показалось, будто он немного смутился, когда зазвонил его мобильный телефон, наигрывая мелодию песенки «For He's a Jolly Good Fellow».[58]58
  Букв. «Потому что он очень хороший парень» (англ.); популярная песня 30-х годов.


[Закрыть]

– Думаю, это Энди, – сказала я, пока Питер нащупывал кнопку, чтобы отключить телефон. – И знаешь что, – добавила я со смехом, – Энди и есть очень хороший парень!

– О да, – ответил Питер со слабой улыбкой. – Правильно.

– Его, наверное, самого радует то, что он смог сделать для тебя, – заметила я, пока мы внимательно рассматривали меню. – Надеюсь, он получит достойное вознаграждение за свою трудную работу.

– Да, да. Конечно, – со странным смешком ответил Питер. – О, между прочим, о моем назначении написали в «Паблишинг Ньюс». – Он показал мне экземпляр журнала, где на третьей странице был помещен материал о Питере и его фотография под заголовком «Неожиданный переход Питера Смита в „Бишопсгейт"». Я прочла ее с огромной гордостью:…уважаемый заместитель директора издательства… выдающийся послужной список… слухи о конфликте с Чармиан Дюваль… «Бишопсгейт» расширяется. Мы заказали шампанское, на этот раз настоящее, затем подали первое блюдо. Я ела цыпленка, а Питер – протертый суп с фенхелем. Ресторан был полон пар, которые, как и мы, романтически обедали в день святого Валентина тет-а-тет. Я ощущала покой и какую-то безмятежность, но от меня не укрылась необычайная молчаливость Питера. Я догадывалась почему – он последний день отработал в «Фентон и Френд», что, безусловно, было для него нелегко.

– С тобой хорошо простились? – спросила я.

– У нас была небольшая вечеринка в офисе, – сказал он. – Айрис плакала. Я тоже очень расстроился.

– Да, дорогой, это огромная перемена, особенно после стольких лет службы. Но, как и большинство перемен, она приведет к лучшему. Ты пережил такое дьявольски тяжелое время, – добавила я, пока официант убирал наши тарелки. – И, Питер, мне хочется еще раз извиниться за то, что я была такой злой и низкой. Сама не знаю, что нашло на меня.

Он сжал мою руку.

– Фейт, не беспокойся. Все это в прошлом.

– Во всяком случае, – сказала я, поднимая свой бокал, – за счастливые окончания.

– Да. За счастливые окончания, – согласился он. – И за новые начинания.

– За новую главу, – радостно продолжала я. – Без неприятных поворотов сюжета.

– Я выпью за это.

– Даже погода стала лучше, – со смехом добавила я. – Антициклон ушел, и небо снова стало голубым. – Питер улыбнулся. – А ты приглашал Энди в «Ритц»? – спросила я, когда подали основное блюдо, рыбу-меч для меня и куриные грудки для него.

– А… да, – ответил он. – Приглашал. Мы ходили туда во вторник.

– Лично я считаю, что Энди просто молодец, – заметила я, взяв нож и вилку.

Так мы болтали, ели, и Питер уже не выглядел таким напряженным. Я оглянулась на черно-белую фотографию, висевшую на стене у нас за спиной, и обнаружила, что это Марианн Фейтфул.[59]59
  Легендарная рок-певица (р. 1946), бывшая жена Мика Джаггера; известна своим пристрастием к наркотикам.


[Закрыть] Почему-то это заставило меня вспомнить о просьбе Лили. Мне не хотелось спрашивать Питера прямо, поэтому я осторожно начала: – Дорогой, я чувствую себя такой виноватой, что сомневалась в тебе. Это так ужасно с моей стороны. Те цветы, конечно, предназначались Клэр Барри. – Он посмотрел на меня. – Ведь правда?

– Да, – ответил он. – Для нее.

– А что касается сигарет – ну так что ж? – почему бы тебе время от времени не затянуться? Было глупо с моей стороны принимать близко к сердцу такие мелочи, Питер. Я доверяла тебе пятнадцать лет, дорогой, и намерена делать это и впредь. Я знаю, что ты никогда не изменял мне, – продолжала я с пьяным смешком. – И верю, что не изменишь. – Он молчал. – Потому что я знаю, что ты всегда говоришь мне правду. – Я сделала еще глоток вина. – Не так ли, дорогой? Дело в том, что ты честный и порядочный человек. И ты такой правдивый. В самом деле, я больше всего люблю в тебе именно это и просто хочу сказать, как…

– Фейт, – вдруг перебил меня Питер. – Пожалуйста, прекрати. – Он вертел в руках нож, а на лице его появилось какое-то странное выражение. – Я хочу кое-что сказать тебе.

– Дорогой, что бы ты ни сказал, это не имеет значения.

– Имеет, Фейт. Имеет значение для меня.

– Питер, – заверила я и сделала еще один большой глоток бордо, – что бы это ни было, сегодня вечером это не важно.

– Важно, – возразил он мне. – Важно. И даже очень. Потому что ты тут сидишь и говоришь о том, какой я потрясающий парень, а я, честно говоря, не могу этого вынести.

– О, дорогой, извини, – сказала я. – Я не хотела тебя смущать. Просто я чувствую себя такой счастливой и, может быть, выпила чуть лишнего и теперь хочу подлизаться к тебе за то, что была такой подозрительной коровой.

– В этом-то все и дело, – заметил он. – Именно этого я не могу вынести.

– Почему?

– Фейт, – произнес он, вертя в руках бокал. – Я сделал нечто довольно… глупое.

– Ты сделал что-то глупое? – как эхо повторила я. – О Питер, я уверена, что это пустяки.

– Это не пустяки, – возразил он.

– Действительно, Питер…

– Нет, дорогая, выслушай меня, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. Я видела, как он вдохнул, потом выдохнул. – Фейт, – пробормотал он. – Я был неверен тебе.

Мой бокал с вином застыл в воздухе.

– Что, прости?

– Нет, ты меня прости, потому что я спал с другой.

– О, – сказала я, ощущая, как вспыхнуло мое лицо.

– Но это было всего лишь раз, – добавил он. – И это не имеет никакого значения.

– О, – снова произнесла я.

– Я рассказываю тебе об этом потому, что мы готовы вступить в новую жизнь, начать новую главу; и я знаю, что просто не смогу жить в мире с собой, если чистосердечно во всем не сознаюсь.

– О, – опять сказала я. Казалось, будто это единственное слово, которое я знаю.

– Видишь ли, Фейт, – продолжал он, опустив взгляд на своего несъеденного цыпленка. – Ты весь вечер твердила о том, какой я «честный» и «правдивый». Так что я не смог скрыть от тебя тот факт, что…

– Что?

– Ну, что у меня был небольшой… загул.

– Загул? – эхом повторила я. – С кем?

– Послушай, – устало бросил он. – Это неважно. Все кончено. Это была ошибка, и она никогда не повторится.

– Извини, дорогой, – сказала я, стараясь сохранять спокойствие. – Мне кажется это несправедливым, ты говоришь мне, что у тебя был… загул, а затем отказываешься отвечать с кем, потому что… Боже мой, Питер, – внезапно пробормотала я. – Ты мне изменил.

– Да, – тихо ответил он. – Изменил. Но это неважно, – повторил он. – Меня к этому подтолкнули. Я… я немного выпил, это был просто… один из таких случаев.

– Пожалуйста, скажи мне с кем? – настойчиво допытывалась я, чувствуя, как мои ладони становятся влажными.

– Я…

– Пожалуйста, Питер. Мне хочется знать.

– Ну…

– Просто назови мне ее имя.

– Нет.

– Давай, скажи мне!

– Не могу.

– Можешь!

– Послушай, я…

– Назови мне ее имя, Питер.

– Хорошо, – со вздохом сдался он. – Это Энди Метцлер.

Мои руки взметнулись к губам.

– Ты спал с мужчиной?!

Питер с изумлением воззрился на меня. Казалось, он просто шокирован.

– Нет, с этим все в порядке, – сказал он. – Ты не понимаешь.

– Нет, не в порядке, – огрызнулась я. – Абсолютно Не в Порядке, Питер!

– В порядке, – настаивал он.

– Нет, черт побери.

– Все в порядке, Фейт, видишь ли, Энди женщина.

– Что?

– Энди Метцлер женщина, – повторил он.

Я открыла рот от изумления.

– Ты никогда не говорил мне об этом.

– Ты никогда не спрашивала.

– Но ты никогда не говорил – только «Энди это, Энди то», – я не имела ни малейшего представления, что это женщина.

– Что ж, – тихо сказал он. – Она женщина. Согласен, это довольно странное имя для женщины. Но она ведь американка.

– Понятно, – медленно произнесла я. – Как Энди Макдауэлл.

– Да, – согласился он. – Так.

– И ты вступил с ней в связь? Он кивнул.

– Когда?

Он вертел в руках солонку.

– Когда, Питер?

– Во вторник.

– Во вторник? Вчера? О да, конечно, – кивнув, заметила я. – Ты собирался пригласить ее на ленч в «Ритц». Чтобы отпраздновать. Что ж, действительно отпраздновали.

– Послушай, одно за другим, – робко начал он. – Она давно проявляла ко мне интерес, Фейт, и подбиралась ко мне несколько месяцев. Честно говоря – со дня нашего знакомства. А ты стала относиться ко мне с подозрением, мне все это надоело, а к ней я чувствовал огромную благодарность за то, что она нашла мне работу, так что я просто не смог… отказать.

– А, понятно, – насмешливо бросила я. – Ты переспал с ней, чтобы не оскорбить ее чувства. Какой джентльмен. Я так горжусь тобой, Питер. Ты, наверное, снял номер?

– Да, – тихо сказал он. – Мы сняли номер. И внезапно в тот момент, в тот ужасный момент, когда он произнес «мы», я вдруг почувствовала, что правдивость не самое привлекательное качество Питера.

– Так что она получила свое вознаграждение, – мрачно заметила я, ощущая, как у меня в горле застрял огромный комок. – Какая ирония судьбы, – пробормотала я, сжимая и разжимая салфетку, – какая ирония. Последние две недели я была просто одержима мыслями о какой-то шотландке по имени Джин, которая оказалась французом Жаном; а теперь ты рассказываешь мне о романе с американкой по имени Энди, которую я всегда считала мужчиной!

– Да…

Я покачала головой и с горечью прошептала:

– Что ж, что ж, что ж… – затем подняла на него глаза и сказала: – Это так больно.

– Извини, – сказал он. – Я не хотел причинять тебе боль. Но она вынудила меня.

– Не будь смешным, – бросила я.

– Но это действительно так, – устало повторил он. – Я ясно дал ей понять, что женат. Но теперь, когда наши профессиональные отношения подошли к концу, она просто…

– Решила перевести их в личные.

– Да. О, я не знаю… Она… так надавила на меня.

– Я не верю тебе, – прошипела я. – Думаю, ты спал с ней, потому что хотел этого.

– Нет, не хотел.

– Лжец!

– Говори потише.

– Признайся!

– Хорошо, да, хотел!

– Ты хотел!

– Да. Раз ты вынуждаешь меня признаться в этом, да, черт побери! Хотел!

– Ублюдок! – выпалила я и сама была поражена, услышав свои слова, потому что никогда в жизни так его не называла.

– Я находился в состоянии такого стресса, Фейт, – простонал он и опустил голову на правую руку. – Эти последние шесть месяцев были сущим адом. Да и ты стала нападать на меня. Не давала мне покоя, гонялась за мной, словно терьер за крысой, и постоянно твердила то про эту женщину, то про эту жевательную резинку, то про эти сигареты.

– Эта резинка! – воскликнула я. – Эта жевательная резинка предназначалась ей. – Он молчал. – Ведь так? – спросила я. – Ты же не любишь ее и никогда не любил. И сигареты тоже предназначались для нее, правда? – Питер с несчастным видом кивнул. – Ты держал резинку и сигареты для нее наготове. Как галантно. «Лаки Страйк»! – фыркнула я. – Итак, у вас роман, – повторила я на повышенных тонах, – с этой, как ты тогда сказал? – «девчонкой»? О боже.

– Послушай, это произошло как-то спонтанно, – сказал он. – Под влиянием момента.

– Это неправда! – воскликнула я.

– Ш-ш-ш! Не кричи.

– Ты уже давно хотел переспать с ней.

– Нет.

– Да, хотел. Я поняла это благодаря Кейти.

– Кейти? При чем здесь она?

– Ее психоаналитическая болтовня. Она постоянно толкует про фрейдистские оговорки, сам знаешь? И про «многозначительные умолчания». И мне кажется весьма многозначительным тот факт, что ты ни разу не упомянул о том, что Энди женщина.

– Об этом не заходила речь, – заявил он.

– Заходила, – возразила я. – На днях ты перечислял мне всех знакомых женщин – всех до единой. Как странно, Питер, – жестко сказала я, – что ты не упомянул ее! – Его лицо и шея покрылись красными пятнами. – Ты даже назвал мне имена двух женщин-коллег Энди, но предусмотрительно опустил ее. Теперь я понимаю почему! – торжествующе закончила я. – Ты не хотел, чтобы я знала. Потому что сам ты уже знал, что хочешь затащить ее в постель.

– Я… я…

– Не отрицай этого, – с презрением бросила я.

– Я… Ладно, – сказал он. – Ладно, признаю это. Она очень привлекательная. Одинокая. Я ей нравлюсь. И да, она нравится мне.

– Она блондинка с короткими волосами, – внезапно воскликнула я. Меня словно озарило. Французы называют это éclaircissement.[60]60
  Просветлением (фр.).


[Закрыть] Энди – это та неизвестная блондинка, которую сфотографировали с Питером в Куаглино. – Она блондинка с короткими волосами, – повторила я снова.

– Да, – подтвердил он. – Но откуда, черт побери, ты знаешь?

– Потому что… – О боже, я не могу сказать ему. – Потому что… О, это женская интуиция, – объяснила я. – Меня тошнит, – заявила я, вертя в руках ложку для пудинга. – У тебя роман. Как ты мог?

– Я сейчас объясню, – сказал он, тоже повышая голос. – Ты все время обвиняла меня в том, что у меня роман, так что, когда подвернулась такая возможность, я подумал: «Черт побери, почему бы и нет?»

Я почувствовала, что мы привлекаем внимание окружающих.

– Что-нибудь на десерт? – спросил официант. – И я был бы весьма признателен вам, сэр и мадам, если бы вы говорили немного тише.

– Нет, – заявила я. – Я не буду говорить тише, потому что мой муж только что изменил мне!

Я почувствовала взгляды, обращенные в нашу сторону, кто-то замер на полуслове.

– Видите ли, мадам, – сказал официант. – Мне просто кажется…

– Мне плевать, что вам кажется! – прошипела я. – У нас возникли семейные проблемы. – Теперь разговоры в ресторане прекратились, и все глазели на нас, но мне было все равно. – После пятнадцати лет брака мой муж рассказал, что изменил мне, – сообщила я официанту.

– …бедняжка, – услышала я чью-то реплику.

– …похоже, это та девушка, которая ведет прогноз погоды в «Утренних новостях».

– …был верен пятнадцать лет? Наверное, этот парень святой.

– …конечно, ты изменил через пять.

– …не стоит вспоминать!

– Мадам, – сказал официант, – мне очень жаль, что у вас возникла такая проблема.

– Это не проблема, – поправила я его. – Это катастрофа.

– По правде говоря, я и сам разведен.

– О, мне очень жаль.

– Жена бросила меня.

– Не повезло, – сказал Питер.

– Так что хотя я сочувствую вам, но тем не менее вынужден попросить говорить потише.

– Да, Фейт, – хрипло прошептал Питер. – Пожалуйста, потише!

– Правильно, потише, – бросила я с деланным смешком. – Не раскачивай лодку. Будь большой девочкой. Не беспокойся из-за пустяков. Не плачь. А главное – не возражай. Но я возражаю! – завопила я. – Категорически возражаю. Как ты мог, Питер? – спросила я, чувствуя, как столик уплывает и глаза застилает туман.

– Да, как вы могли? – спросила женщина за соседним столиком.

– Как я мог? – переспросил Питер, разворачиваясь на стуле. – Я уже объяснил, как я мог. Во-первых, мне представилась такая возможность, во-вторых, у меня был сильнейший стресс, в-третьих, я слишком много выпил, в-четвертых, я подвергся давлению, и, в-пятых, жена сводила меня с ума своими идиотскими и абсолютно не обоснованными подозрениями.

– Они не были необоснованными, – возразила я, прижимая салфетку к глазам.

– В тот момент были! – огрызнулся он.

– Я не виню его! – заявил мужчина слева от нас.

– Не твое дело, Родни.

– Мне кажется, она это сама себе накаркала.

– Ну и дура, – бросил кто-то еще.

– Никогда не поступай так со мной, Генри.

– А ты-то сама?

– Что ты имеешь в виду, что я сама?

– Я видел, как ты смотрела на Торквила.

– На Торквила? Не смеши меня.

– Жена бросила меня ради нашего врача, – сказал официант.

– О боже, какое предательство, – сказал Питер.

– Послушайте, – обратилась я к официанту. – Очень вам сочувствую, что вы развелись. Но, откровенно говоря, это не имеет к нам никакого отношения. Боже мой, – запричитала я. – Это так ужасно! Просто не знаю, что делать.

– Только не делайте из мухи слона, – посоветовал мужчина в темно-сером костюме.

– Сдайте его в химчистку, – предложила его жена.

– Обратитесь к психотерапевту! – воскликнул мужчина, сидевший через три столика справа от нас.

– Начните новую жизнь!

– Я слышал, что неверность еще не конец света.

– Да, люди могут все простить и забыть.

– Простить и забыть? – эхом повторила я, ощущая во рту привкус слез. – Простить и забыть? Нет! О Питер! – прорыдала я, протягивая руку за сумочкой. – О Питер, я была так счастлива сегодня вечером, но теперь все погибло.

– Не люблю хвастаться, – заявила Лили в субботу утром. – Действительно не люблю хвастаться, но я была права!

– Да, – хрипло ответила я. – Ты права.

Полуголые – облаченные только в толстые бумажные панталоны – и покрытые густой зеленой слизью, мы лежали бок о бок на кожаных скамейках в лечебнице в Найтсбридже, а женщина-физиотерапевт в белом халате шлепала темно-зеленую пасту нам на ноги. Затем она завернула нас в подогретые одеяла и притушила свет над головой.

– Ну а теперь, дамы, – любезно сказала она, – я оставлю вас на двадцать минут, столько потребуется, чтобы морские водоросли оказали свое действие – очистили ваш организм, придали гладкость коже и удалили из тела токсины. – Я поймала себя на том, что не возражала бы, если б они удалили токсины и из моих мыслей. – Мне хотелось бы, чтобы вы расслабились, – ворковала она. – Закройте глаза и спокойно подумайте о чем-нибудь приятном.

– Он просто ублюдок! – злобно бросила Лили, как только дверь закрылась и мы смогли говорить. – Как он мог так поступить с тобой!

– Не знаю, – прошептала я, глядя в потолок. – Единственное, что я знаю, – это причиняет мне боль. – Первое потрясение прошло, осталась жгучая боль.

– Когда мы впервые обсуждали все это, я ни на секунду не могла предположить, что все окажется правдой, – продолжала Лили. – Мне просто хотелось, чтобы ты немного остерегалась, дорогая, потому что ты такая доверчивая душа.

– Уже нет.

– Но в то же время, – продолжала она, – все это не складывалось в целую картину. А теперь сложилось. Боже мой, как эта дрянь воняет рыбой, – сморщив нос, сказала она. – Мы будем пахнуть, как Биллингзгейт.[61]61
  Биллингзгейтский рынок – большой оптовый рыбный рынок в лондонском Сити.


[Закрыть] «Охотница за головами»! – вдруг возмущенно воскликнула она. – «Охотница за головами»! Подумать только! Она охотилась не только за его головой.

– И получила, что хотела, – согласилась я.

– Так вот почему Питер прислал тебе эти сказочные розы четырнадцатого.

– Я их выбросила, – прорыдала я.

– На самом деле это не были цветы ко Дню святого Валентина, – продолжала Лили. – Он прислал их, потому что чувствовал свою вину.

– Что ж, – с тяжелым вздохом продолжала я. – В конце концов, ты можешь взять у меня неплохое интервью. Но это просто кошмар, – простонала я, ощущая, как сжимается горло. – Как жаль, что нельзя повернуть часы назад.

– Это невозможно, – решительно заявила Лили. – Все это слишком серьезно. Такого рода вещи часто приводят к разрыву.

Покачав головой, я посмотрела на нее и прошептала:

– Но я не хочу разрыва. Я еще так далеко не заглядывала.

– Фейт, дорогая, я считаю, что тебе следует подумать. Печальный факт неверности Питера будет иметь самые тяжелые последствия – ты никогда не забудешь об этом. – При этих ее словах я почувствовала дурноту. – И, конечно же, это повторится опять.

– Повторится? – переспросила я. – Но, может, это была всего лишь единственная ошибка. Он последнее время был сам не свой.

– Не будь такой идиоткой, Фейт! – заявила она. – Неверность – это скользкий склон. Если уж мужчина ступил на него, то все. Какое-то время они могут сдерживаться, но потом откажутся сидеть на привязи. О да, – со знанием дела подчеркнула она, – первая измена – это всегда начало конца. У тебя есть хороший юрист?

– Да, наш семейный юрист, Карен. Но, Лили, расходы на развод просто разорят нас.

– Дорогая, – терпеливо продолжала она, словно объясняла что-то умственно отсталому ребенку. – Питер получил замечательную новую работу, так что он сможет теперь себе это позволить.

– Но он не разбогатеет, просто будет получать немного больше, чем на прежней работе, – возразила я. – Послушай, я еще не приняла окончательного решения о разводе. Единственное, что я знаю, – я не готова простить.

– Как у вас дома? – поинтересовалась она.

– Мы избегаем друг друга, – со вздохом призналась я. – Я почти не видела его со Дня святого Валентина. К счастью, дети не приезжали на этот уикенд, у них были какие-то дела в школе.

О боже, Лили, – пробормотала я, и мои глаза снова наполнились слезами. – Я просто не знаю, что делать.

– Фейт, – сказала Лили. – Сколько лет мы знаем друг друга?

– Двадцать пять.

– Точно, – заметила она. – С девяти лет. Так что, думаю, я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни было. Я знаю тебя даже лучше, чем Питер. И я искренне верю, что это происшествие станет в конце концов самым лучшим из того, что происходило с тобой в жизни.

– Как это? – прохрипела я.

– То, что не убивает человека, делает его сильнее, – объяснила Лили. Она протянула руку, сжала мою ладонь и ободряюще улыбнулась. – Это укрепит тебя, Фейт. Это поможет тебе наконец-то вырваться из твоей провинциальной скорлупы и стать сильной, независимой женщиной. Между прочим, я заглянула в «Харви Никс» и купила тебе аметистовые бусы, они наделяют силой и придадут тебе мужества.

– О, спасибо.

– И еще я позвонила «Самаритянам».

– Ты сделала это?

– Я позвонила «Самаритянам» вчера вечером и сделала вид, будто бы я – это ты. Но не беспокойся, – заверила она, увидев мое испуганное лицо. – Я не назвала им твоего имени – просто сказала, будто мой муж признался, что у него роман, и стала говорить об испытываемых чувствах боли, унижения, страха и т. д. и т. д. И они стали нести всякий вздор о советах, медитации, примирении и прочую пустую болтовню, но всякий знает, что это пустая потеря времени.

– Разве? – чуть слышно спросила я.

– Да, конечно. Потому что неверность невозможно исправить. Это непоправимое зло. Ты можешь попытаться соединить вместе и склеить куски своего брака, но трещины все равно будут видны.

– Все в порядке, дамы?

Это вернулась врач-физиотерапевт, и мы сменили тему разговора. Она взяла у нас одеяла, потом мы смыли зеленую слизь. Я уже одевалась, когда Лили вдруг сказала:

– Пожалуй, мне нужно почистить кишечник. А ты, Фейт?

– Что?

– Промывание кишечника, – объяснила она. – Хочешь?

– Нет, спасибо, – отказалась я.

Мысль о подобной экзекуции казалась мне просто невыносимой.

– А я верю в эту процедуру, – радостно заявила она. – Мне нравится быть чистой и изнутри, и снаружи. Если это было хорошо для древних египтян, значит, хорошо и для меня. Дай мне сорок пять минут, а потом пойдем пообедаем.

Я сидела в приемной, пытаясь отвлечься от мыслей о Лили, лежащей на столе со шлангом в заднице, и стараясь не вслушиваться в голоса, доносившиеся из-за двери.

– О-о, мисс Джейго, – услышала я фразу физиотерапевта, – вам следует лучше прожевывать пищу – я только что видела, как проскочила оливка!

Чтобы как-то отвлечься и не рисовать в воображении содержимое прямой кишки Лили, я стала просматривать журналы, которые словно колода карт лежали на низком стеклянном столике. Здесь были «Я сама», «Татлер», «Мари Клэр», а также издания попроще. Честно говоря, я предпочитаю более демократичные журналы. Манекенщицы там не так угнетающе великолепны, к тому же там больше конкурсов. Так что я просмотрела «Вуманз оун» и «Вуманз уикли», затем взяла «Беллу» и «Бест», а потом мой взгляд упал на обложку журнала «Чат», и я затаила дыхание. Пристально смотрела я на провокационный заголовок и прислушивалась к тихому голоску, нашептывающему мне на ухо. Затем почти непроизвольно я протянула руку и взяла журнал. Заголовок призывал: «ВЫИГРАЙ РАЗВОД!»