Текст книги "По мостовой из звёзд"

Автор книги: Иван Галкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Доверяя тайне

Саша сидел на берегу небольшого горного озера. Скалы, грозившие небу острыми пиками вершин, сжали небольшую долину в своей ладони и здесь, в самом ее центре, образовалось озеро. Склоны, поросшие стройными соснами и елями, окружали озеро, скрываясь зелеными цепочками в промежутках горных вершин. Саша взглянул на чистейшую воду, и у него возникла мысль о Лере. Тогда он спросил.

– Почему самое лучшее в нашей жизни начинается с беды?

– С беды? – Обернувшись, Саша увидел небольшого оленя, чьи маленькие рожки забавно смотрелись между поднятых ушей. Во тьме в это поверить было не сложно – говорил именно олень.

– Может быть потому, что колебания судьбы меняют ценность событий проносящихся по дуге этих колебаний? – его рот открывался несколько неестественно, не совпадая со словами.

– Ты имеешь в виду, что мы не ценим, пока не потеряем? – уточнил Саша.

Ворон засмеялся. И снова сказал загадкой, кивнув на склоны гор:

– Картина будет ярче, когда ты увидишь ее впервые.

Саша проследил за его взглядом и увидел клубы черного дыма, поднимавшиеся в самом широком горном ущелье, из ведущих в долину. Он встревоженно вглядывался, но кроме дыма пока не видел ничего. И все же дым приближался.

– Или если ты с л о в н о видишь ее впервые, – как ни в чем не бывало, говорил олень – Или после долгого перерыва. Весь секрет…

Дым приближался теперь очень быстро. Саше показалось, он видел зарево в долине.

– …во внимании. Краски становятся ярче, после того как жизнь отбирает их. И не важно, напрямую или же переводя наше внимание на более важные вещи. А оно ведь возвращается.

И вдруг огонь вырвался из долины. Он с огромной скоростью шел по верхушкам деревьев, сопровождаемый дымным шлейфом.

– Ты имеешь в виду, что беды заставляют нас задуматься? – Саша не мог сосредоточиться на словах Ворона. – Я не понимаю.

Олень сорвался с места, рысцой направившись к горящему лесу. Саша, поколебавшись, направился вслед за ним, пока тот, наконец, не остановился.

– Нет, Скиталец. Ты все знаешь, и знал раньше, – задумчиво и несколько прерывисто сказал олень. Он бросал слова на скаку, глядя на пожар. – Давай закончим эту гонку метафор.

Огонь был уже совсем близко.

– Я имею в виду, что беда это препятствие, – сказал олень, остановившись.

Остановился и Скиталец. И в этот момент из леса вырвались животные. Их было немного – мелкая живность: зайцы, белки, более крупные олени и пара кабанов. И огромная стая ворон, с криками несущаяся над ними. В ужасе животные неслись на Сашу и его спутника. И Скиталец видел, как перекатывались мускулы под кожей, бегущих на него оленей. Видел ужас в их глазах и криках.

Всего мгновение и животные остались позади. Но волосы только теперь встали дыбом – на Сашу дохнуло невыносимым жаром, казалось, он чувствовал, как опалились волосы на лице. И с треском и ревом пламя вырвалось из-за деревьев.

Даже понимая, что это только образ, и что он не смог бы убежать от пламени в любом случае… Сашу охватило невыносимое желание бежать. Даже колени дрогнули, когда он попытался бесстрашно взглянуть на пламя. А затем дрожь охватила все тело, мгновенное вспотевшее, когда огонь хлынул на них.

Но, как и Скиталец, олень не убегал, глядя прямо в пасть огненному демону леса.

– Но какое бы ты препятствие не преодолел, у тебя есть секунда остановиться после тяжелой работы и оглядеться…

Голос звучал спокойно, а рев пламени пропал. Саша открыл глаза. Обугленные, поваленные деревья вокруг и дымящиеся головни окружали некогда прекрасное озеро. Сажа оседала на его поверхность.

– …отдохнуть, и насладится видами, перед тем как брать следующее. – Олень не спеша двинулся в лес – Ведь если ты не уходишь от своего горя, а преодолеваешь проблемы – то и жизнь показывает тебе все новые свои стороны.

Саша заметил зелень, блеснувшую под корягой. В каком-то душевном порыве он подошел ближе и отвалил деревяшку в сторону. Всего лишь травинка… Испачканная сажей и обгорелая травинка, но она так прекрасно смотрелась своей зеленью на фоне сгоревшего леса.

– Так должно быть: движешься ты, движется и жизнь, – олень исчез, и голос снова звучал со стороны. – Нет развития без препятствий.

Саша провел пальцами по стебельку, очистив его от грязи.

– Нет движения без развития, – продолжил Ворон. – И ты все это прекрасно знаешь без меня.

Саша задумчиво оглядел долину, и снова его притянула зеленая травинка.

– Это я и имел в виду, – закончил Ворон.

И рассмеялся, но как-то просто и беззаботно. Или Саше только так показалось?

* * *

Пусто было вокруг. Скиталец не видел Ворона или его образов, но знал, что он здесь и спросил:

– Люди так боятся доверять другим… Ведь даже человек, у которого ничего нет, боится довериться ближнему. Почему так?

– Потому что полностью довериться кому-то – значит открыться ему и получить реакцию.

Голос звучал где-то рядом. Но Тьма показывала лишь то, что хотела показать. Возможность видеть цвета без света в пугающем мире фантазии она могла обернуть против Скитальца.

– Оценку. Ах, это страшно, Скиталец. Страшно не скрывать своих истинных мыслей от других и видеть в них самого себя. Как в зеркале…

И гладь идеального стекла действительно взглянула на Скитальца его же глазами. Он обошел вокруг зеркала на подставке, но не заметил ничего необычного.

– Но ни одно зеркало не покажет тебе того, что ты можешь увидеть в себе самом через слова и мысли других.

И с этими словами гладь вдруг задрожала и, через мгновение, в зеркале раскрылся глаз. Блестящий серебристый белок сливался с такой же белесой радужкой, прорезанной многочисленными трещинками. Зрачок, не отражая ничего, бездной беззвездной Тьмы взглянул на Сашу.

– Люди сильно зависят от общества, созданного ими же. Любой из людей имеет мысли, которые, так или иначе, считаются другими греховными, неправильными или отвратительными.

Зеркало вдруг треснуло, и разошедшаяся под глазом сеть образовала отвратительную улыбку, полную острых осколков.

– Но самое грустное, – проговорил зеркало – что люди сами считают некоторые свои мысли такими.

И оно скорбно опустило уголки стеклянного рта. Скиталец старался не обращать внимания на игры Ворона. Он спокойно взглянул в единственный глаз и уточнил.

– Ты сказал, что страшно довериться полностью. Значит, можно частично?

Зеркало снова улыбнулось, а в его глубинах вспыхнули десятки огней. Они осветили круглую площадку, у дальнего края которой стоял зеркальный трон. И на троне сидело существо.

Голова чудовища с двумя огромными глазами, расположенными по бокам абсолютно голой головы, без носа и рта была украшена тончайшим венцом. Оно скрестило огромные руки на жирном животе. Маленькие ножки болтались снизу, и не скрывали от взгляда наготу отвратительного царька.

Оно подмигнуло Скитальцу, и в этот момент он понял, что видит лишь отражение. В этот же момент существо улыбнулось, а огни слились в единое кольцо, окружившее трон и площадку перед ним. Саша развернулся и, пытаясь убедить себя, что это лишь шутки Ворона, шагнул в огненное кольцо.

– Люди давным-давно забыли, что полное доверие неразрывно связано с любовью. – Звучал голос Ворона. – Разве нужно принять свои мысли и действия, полюбив себя? Настоящий враг любви не ненависть…. а ложная любовь. Но зачем им об этом знать?

Когда Саша шагнул в пламя, оно колыхнулось, но не опалило. И в тот же момент ударили барабаны. На площадку выскакивали самые невообразимые твари. Женщины с головами быка, мужчина с волосатым туловищем, головой собаки и змеей вместо руки, десятки многоногих и безногих, с глазами насекомых и не имевшие глаз… Они кружились в танце и совокуплялись прямо здесь же, падая в круг.

Если бы каждый оценивал мир трезво… Если бы не боялись отдавать… Они бы не выжили, – чудовище пожало плечами и протянуло руку, чтобы погладить по голове женщину с длинными и гибкими пальцами, потянувшуюся к животу чудовища.

– Зачем это, Ворон? – прервал его Саша. Зачем… эти образы. Это отвратительно.

Чудовище рассмеялось. Отвратительно? Хочешь любить? Хочешь доверять? Научись выживать, научись быть всем тем, что ты в себе ненавидишь. Или, может, просто понять, что ты уже это есть? Вы животные, люди.

– Это не так.

– Верно. Но это и так. Хочешь доверять и видеть доверие к себе? Разучись видеть себя идеальным! Так и люди… Ты ведь спросил – почему доверие неполное? Да все потому же. Страшно быть собой. Ах, разве кто задумается, что в ы б и р а т ь кем быть может только тот, кто видит все варианты, их истинное влияние и их процессы?

Чудовище вдруг потянулось к женщине и распахнуло пасть… вертикально. Оно поцеловало ее и только затем продолжило.

– Но можно ведь дать свободу решать за тебя другому человеку, когда за последствия расплачиваться будешь и ты. Хотя бы чуть-чуть доверить надо… Куда же без этого? Делегировать полномочия… Это не доверие, но ведь почти, да?

Но даже тут людям мешает страх. Самый первобытный и необузданный – страх неизвестного.

И в тот же миг огни потухли. Скиталец все еще слышал, что твари вокруг него танцуют и кричат, но не видел их. Он осторожно сделал шаг назад и наткнулся на что-то необычайно жаркое. Он укололся и почувствовал шелушащуюся кожу. В тот же миг Саша вздрогнул и отскочил в сторону… споткнувшись о тело (тела?) во Тьме.

– Отдаться на волю этому миру? – говорило чудовище – Признать, что ты лишь песчинка между жерновами? Никогда.

Скиталец натыкался на тела, отпрыгивая и содрогаясь от соприкосновения с неизвестным.

– Лучше воображать себя хоть и не всемогущим, но очень важным и ценным. Это спасает вас от неизвестности.

Из Тьмы вдруг протянулась рука. Обыкновенная, человеческая рука.

– А если ты важный и ценный, то захочешь ли ты доверить другим свою мнимую ценность?

Скиталец колебался лишь мгновение, взявшись за нее.

– Хотя эта ценность и существует только в глазах тебе подобных, ее возможно в их же глазах и потерять. И никому не хочется, чтобы причиной этого был тот, кому ты доверился.

Что это было за существо, Саша не понял. Но оно вывело его к самому трону, где даже во Тьме, в стекле огромного трона, отражались уже погасшие огни и танец чудовищ.

Скиталец вдруг разозлился. В одно мгновение исчез трон и растворился его владелец. Исчез грохот барабанов и танцующие чудовища. Только хлопанье крыльев во Тьме говорило, что Ворон здесь.

– Из твоих слов выходит, что людьми движет лишь страх? – спросил Саша, обратившись лицом на звук.

– Нет, конечно. Иначе бы люди никогда не делали шагов навстречу друг другу.

Ворон снова сидел на своем дереве, кося на мальчика глазом.

– Баланс есть, но он может быть смещен. Люди меняются, это неоспоримо. И когда-нибудь изменится и их отношение к доверию – они найдут другие противовесы, другие применения страху. А сейчас… разве страх не будоражит кровь?

И снова, на мгновение вспыхнули огни.

– Так прекрасно может быть зависеть от него – от страха, от прикосновения… к тайне.

Саша снова почувствовал чужую кожу и вздрогнул.

– Но не слишком часто, – рассмеялся Ворон.

Князь и священник

Глаза старика были темны как бездонное горное озеро. Они глубоко сидели в глазницах, обрамленные длинными ресницами. Глаза были самыми примечательными во всем его облике. Невысокий и худой, с некрасивым горбатым носом и дрожащими морщинистыми руками он не вызывал ничего, кроме жалости или отвращения. Пока не увидишь его глаза. Проницательные, но абсолютно черные до непроницаемости, они манили знаниями и образами, которые оседали в их мраке на протяжении многих лет.

Этот старик сидел напротив Саши, за небольшим деревянным столиком. Комната вокруг них была полна странных предметов – от бивней неизвестного животного, до мерцающих темным изумрудом статуэток. А кроме того, комната была полна пушистых ковров и мебели, покрытой такими же пушистыми коврами и пледами. Старик явно был сибаритом.

В комнате не было книг – для этого у старика была отдельная комната. Комната, величиной с княжескую палату. Ведь комнатой для чтения была для него библиотека, смотрителем которой он был. Это был местный олерис. Так здесь называли главу церкви Пальда. Он был также ученым, так часто бывало в средневековом мире их судеб.

А сейчас он сидел напротив светловолосого мальчишки и слушал его рассказ.

– Зачем ты рассказываешь ему всё подряд? – спросил Ворон.

Но Саша ответил лишь:

– Не знаю. Но я чувствую… будто бы долг, оказавшись перед ним – передать ему свои знания.

– Лучше бы ты так относился ко мне. Я чувствую в этом человеке сильный характер, но я не ожидал такого влияния на тебя.

– Для меня ты больше. Ты для меня – учитель.

– Хорошее признание, хотя и не оправдывает твоей болтовни. Учти, этот человек совсем не так прост, как кажется. Даже ласчи для этого священника, при необходимости, не встанет помехой.

* * *

Почти привычно согнав ящерку с груди, Саша поднялся и остановился. В этот раз он поднялся также рано, как и местные жители. Умылся вместе с Ярдом, Паном и детьми, позавтракал и пока не решил, что делать дальше, решил помочь Ярду в мастерской.

Однако все решилось само собой. В ворота, ведущие во двор, постучался человек. Ярд отправился открывать ему, но вернулся достаточно быстро.

– Александръ, это за тобой.

– Ко мне? – удивился Саша.

– Нет, скорее за. Это служка, священник, – сумрачно поправил Ярд, – но пойдем, разберемся.

В сенях их ожидал человек в черной мантии с капюшоном, который сейчас был откинут назад. Лицо не имело необычных черт – неширокий прямой нос, темные волосы над высоким лбом, неглубокие карие глаза. Нижняя часть лица была скрыта густой бородой. Но вот Ворон сразу обратил на него внимание.

– Этот человек – препятствие, – сказал он.

Пока Саша смотрел на человека, тот смотрел на него. Вообще, как и на Земле люди, здесь не присматривались к прохожим. Поэтому то, что он был одет в кроссовки не вызвало ни у кого вопросов. А вместо джинсов он носил в городе простые штаны. Но сейчас одет он был в ту же рубаху, что подарил ему Ярд, но кроме того в кроссовки и джинсы. И незнакомец задержался взглядом сначала на штанах, потом на обуви.

Но больше всего он смотрел на рюкзак и выглянувшего из него Клыка.

– Я вижу, что это тот мальчик, – голос был обыкновенным, не глухим и не таинственным, какого ожидал Саша. Незнакомец посмотрел на него, – ведь, ты бежал в город вместе с этими людьми?

– Вместе с моим братом, – уточнил Ярд.

– Откуда у тебя ласчи?

– Так получилось.

– Ты прав, можно не отвечать. Но я в любом случае должен пригласить тебя с собой.

– Куда?

– Узнаешь.

– Тогда мне это не интересно.

Человек помолчал.

– Он бы хотел применить силу. Но ласчи священен. Все равно он не отстанет.

– Ящер, да? – прямо спросил Саша, глядя человеку в глаза.

– Ты интересен олерису – вздохнул служка, – но если ты не согласишься, то я, все-таки, вижу из этой ситуации только один выход.

– Олерис?

– Ты не знаешь? – удивился человек.

– Это глава церкви, – вмешался Ярд.

– Возможно, это то, что тебе надо.

И Саша решил сдаться на волю случая. Пока они шли по городу, Саша думал.

– Как он узнал?

– Крестьяне, – ответил Ворон. – То, что они видели в деревне, нельзя назвать иначе как чудом… добрым или злым, но как ты думаешь, у них много тем поговорить?

– Растрепали в городе?

– Верно.

И служка только подтвердил слова Ворона.

– Говорят, в деревне ты сотворил чудо, – нарушил он молчание.

– Чудо?

– Убил хорхи.

– Как это?

Служка посмотрел на него, пытаясь определить, не насмехается ли мальчишка. Но взглянув в честные голубые глаза, решил уточнить.

– Зверя, говорят, разорвало. А еще похолодало и два человека погибло.

– А по воздуху я не летал?

Человек промолчал. Лишь минуту спустя он вздохнул и негромко произнес:

– Крестьяне…

Больше они разговоров не заводили. А затем пришла пора Саше удивляться, когда служка привел их на княжеский двор.

Княжеский терем выглядел все также обыденно и непримечательно, как и сам город. Хотя Саша не переставал глазеть по сторонам, таковы были его чувства. И только Ворон знает, как они возникали. Теремом назывался окруженный деревянным частоколом участок земли, на котором расположилось сразу несколько двухэтажных домов. Самым крупным, конечно, было здание, где располагались княжеские палаты. В городе же он видел всего несколько двухэтажных строений, а трёхэтажных – ни одного.

Все строения были точно так же сложены из бревен, как и дома обыкновенных крестьян. Но отличия сразу бросались в глаза. Это были первое здания, имевшее стеклянные окна. Стекло было мутным и неровным, но и такое наверняка стоило здесь огромных денег. Окна скрывались резными створками. Вообще, все строения были полны резных украшений – крыльцо и… под крышей…..

Служка провел их в сторожку у ворот.

– Олерис здесь? – спросил он у стражника.

– В тереме, – просто ответил стражник.

И служка повел Сашу через двор. Здесь их ждал сюрприз. Когда они подошли к крыльцу длинной двухэтажной избы, их перехватил писарь. Этот серый человек сообщил, что взглянуть на ласчи пожелал главный советник. Так же, как слухи донесли до служки весть о мальчике, также и о том, что олерис заинтересовался беженцем, узнал советник. А узнав о ласчи, он просто-напросто подождал, пока служка приведет мальчика в терем, где олерис бывал чаще, чем в храме.

Но и священник в черной мантии сдаваться не собирался. Тут же они с писарем устроили препирательство. Один доказывал, что это дело религиозное, а второй – что слово советника весит больше. Сошлись на том, что стража на княжьем дворе подчиняется совсем не олерису. И дальше их обоих повел писарь.

Он провел их в палаты, утопавшие в пушистых коврах, где все было уставлено шкафами с книгами, а из мебели стоял лишь столик, кресла и стол, на котором лежали какие-то рукописи и письменные принадлежности вперемешку. Еще на столе лежали примитивные счеты.

А за столом сидел хозяин кабинета. Это был полный, но не потерявший привлекательности человек. Он был одет в атласные, синие штаны, рубаху и длинный кафтан поверх нее. Голова его была непокрыта, давая видеть ухоженные длинные кудри, переходившие в такую же кудрявую бороду. На ногах он, как и вся местная знать, носил сапоги.

Служка в пояс поклонился советнику, поднявшемуся им на встречу.

– Благодати тебе, деяр. – произнес служка.

Саша несколько замялся, раздумывая, кланяться ему или не стоит.

– Ворон, что делать?

– А почему ты спрашиваешь меня? – и замолчал.

Саша решил, что совсем нарушать местные правила приличия не стоит – он легонько поклонился. Советник в ответ склонил голову на мгновение. При этом он выглядел несколько озадаченным.

Советник отозвал служку в сторону. Между ними полушепотом произошел некоторый разговор, а затем лицо служки выразило неподдельное недовольство. Но он не возражал, только дослушал до конца, что-то коротко произнес, поклонился и ушел.

Советник подошел к мальчику. Он окинул взглядом одежду Саши. Задержался на рюкзаке и остановил взгляд на кроссовках.

– Наверняка, ты из дальних краев, мальчик? – сказал он.

– Да.

– Могу ли я увидеть…

В этот момент ящер как раз забрался на плечи, овившись вокруг Сашиной шеи.

Советник снова склонил голову, с нескрываемым почтением.

– Я хотел бы узнать от тебя многое, но на тебя пожелал взглянуть сам светлейший князь. Следуй за мной.

Саша подумал, что если здесь есть кто-то выше князя, то скоро они доберутся и до него. Причем совсем без Сашиного участия.

В это время советник развернулся, и его широкая фигура уверенно двинулась по коридору, выходившему многочисленными окнами на двор.

* * *

Только они подошли к малому залу для приемов, как изразцовые двери распахнулись, выпустив двух человек. Оба были в форме горного княжества, и одного Саша уже знал – это был Родам.

Второй был гораздо выше и шире в плечах. Это был статный темноволосый молодой воин, с раскосыми карими глазами. В отличие от старика он был одет в белоснежные штаны и куртку из какой-то легкой ткани. А вот плащ, как и у Родама, был тяжелым, кожаным. К куртке он был пристегнут двумя заколками – одна обыкновенная, а вторая в виде птичьего глаза. На поясе у него висело два клинка – один длинный и прямой, второй изогнутый и короткий.

У дверей не стояло стражников, и двое могли свободно поговорить. Они были настолько возбуждены, что даже не заметили приближавшегося советника. И Саша ненароком услышал их разговор.

– Наш князь приказал оказывать любую посильную помощь! – воин говорил громко, голос его был сильным и чистым, – вплоть до поддержки в боевых действиях, на собственное усмотрение.

– Вот именно – на собственное усмотрение! Ты не представляешь, насколько они опасны. И так просто даешь ему согласие!

– Отец, кто командует отрядом?

– Ты. Но ты не видишь, что происходит. Ты еще слишком молод, Остег, – упрямо давил Родам, – а я уже видел Лесников в бою, я знаю, на что они способны. То, что они делают сейчас – не просто набеги или грабежи.

– Это всего лишь дикари. Или ты хочешь, чтобы нас считали за трусов? Князь лично выступает с дружиной, а мы будем отсиживаться в городе? Или ты считаешь, что князь настолько глуп, что не знает, на что они способны?

– У князя нет выбора… – устало проговорил наездник, – а у тебя есть.

– О, Пальд! Мне надоел этот спор. – Воин резко развернулся и направился к выходу. Старик еще помедлил какое-то время и вдруг заметил подошедших: советника и мальчика.

– Приятная встреча, деяр, – он обернулся к советнику. Затем посмотрел на мальчика, – и тебе, мой друг. Никогда не знаешь, где судьба сведет снова. Но, насколько я понимаю, вас ожидает князь?

Родам вопросительно смотрел на советника.

– Твоя наблюдательность с годами не ослабевает, – с почтением ответил советник и склонил голову на мгновение. Он явно знал и уважал старика, но кланяться… Что-то Саша явно не знал о Родаме, – был бы рад продолжить беседу, но нас, действительно, ждет князь.

Наездник развернулся и последовал вслед за воином.

А Саша, вслед за советником, вошел к князю.

В резном деревянном кресле, слишком простом для трона и слишком искусном для обычного кресла, сидел крупный и стройный мужчина. На нем были штаны и полукафтан легкой ткани, насыщенного багрового цвета. Сильные руки лежали на подлокотниках. Зачесанные назад, длинные, черные как деготь волосы открывали высокий лоб, говоривший о недюжинном уме. Под тонкими бровями мерцали два глубоко сидевших черных бриллианта. Острый орлиный нос выделялся на лице, а рот был скрыт густой бородой.

Все лицо князя говорило об уме и проницательности, о настойчивости, переходившей в упрямство и о храбрости, способной обратится в ярость. Но на лице было и нечто большее. Морщины и потемневшие глазницы, непроизвольно опущенные уголки губ и глаз… «Печать усталости?» – подумал Саша.

Увидев вошедших, князь поднялся с кресла. Лицо его стало непроницаемо жестким. Тяжелыми шагами он направился к ним. В то же время советник слегка поклонился. Саша, слегка замявшись, повторил за советником.

– Благодать твоему дому, светлейший князь, – произнес советник.

– Что же, это и есть тот юноша? – властно спросил князь, глядя на советника.

– Так и есть…

– Могу я взглянуть на ласчи? – князь именно спросил, а не приказал, взглянув на мальчика.

Едва ящера упомянули, как он резво вскарабкался на своё обычное место, крепко вцепившись коготками в рубаху.

– Не ложь… Страж лесов, пришедший с человеком, может ли это быть предзнаменованием? – тихо произнес князь, задумавшись. Его взгляд увело куда-то в сторону. Но он быстро очнулся и проговорил:

– Тебя согнал народ леса?

– Нет, – ответил Саша, – я… издалека.

– Откуда же? – Князь смотрел теперь на Сашу, явно ожидая ответа.

– Я не из ваших земель, – сказал Саша. Он слегка замялся, не зная коротко или длинно отвечать. Князь понял его сомнения, слегка кивнув:

– Рассказывай всё.

Саша думал, что лгать этому человеку будет непросто, но… Он ошибся. Так же, как людям до него, он рассказывал всё ту же историю. И хотя Саша старался говорить с горечью, расписывая гибель своей общины и плутания по лесам, князь отреагировал необычно.

– Значит, ты один вышел через южные леса к нашим поселениям?

– Да.

Князь обернулся к советнику:

– А ты называл его мальчиком. Этот юноша уже способен брать в руки меч, если смог пройти через лес. Разве не с такого же возраста тренируются дети дружинников? – он снова взглянул на Сашу, – тебя выдают твои глаза. Они говорят, что ты согласен с моими словами. Наступают времена, когда мальчики должны становится мужчинами как можно раньше, тебе бы стоило об этом подумать. И у тебя уже есть своя роль, назначенная Пальдом. Или ты намерен прикрываться священным ящером?

Ворон засмеялся.

– Он знает, что твоя история – ложь. Мне нравится этот человек.

– Нет, – возмущенно и твердо произнес Саша.

– Хорошо. – Князь хотел сказать что-то еще, но в этот момент двери распахнулись, и вошел слуга. Он поклонился и произнес.

– Светлейший князь, позволь сказать.

– Говори, – при этом, взглянув на советника, князь двинулся навстречу слуге. Тот что-то негромко ему сказал. Князь его внимательно выслушал, затем обернулся к посетителям.

– Как тебя зовут, юноша?

– Александр.

– Странное имя… – затем он резко крикнул – Ледей!

Из-за ковров, украшавших стены комнаты, выскользнул немолодой и, хотя и крепкий, но ссутулившийся человек в коричневой одежде.

– Проводишь Александра к олерису. Не сомневаюсь, что он давно его ждет, – князь обернулся к советнику, – так ведь?

– Верно, светлейший. Его человек встретил юношу.

– Знаешь, кто это? – спросил теперь князь Сашу.

– Да.

– Хорошо. Он еще раз выслушает твою историю. Идите, – он махнул Ледею рукой.

Саша следом за Ледеем направился из покоев, а за спиной слуга что-то говорил советнику и князю.

* * *

– Чем же занимался ваш мирный народ? – спрашивал олерис, вглядываясь в лицо мальчика.

– Строил, выращивал пищу… – отвечал Саша. – Еще изучал науки.

– У вас было много ученых?

– Много.

Мальчик, очевидно, даже не приукрашивал, а лгал насчет своей родины. Но умный старик понимал, что правды от мальчика не добиться – было в нем что-то такое, что позволяло сказать о его непоколебимости в вопросах, которые он считал личными. И все же олерис слушал его с интересом. А Саша, в свою очередь, еще при князе догадался изменить рассказ. Когда он понял, что может задержаться в городе надолго, убрал из своей истории поиски отца. Вот и олерису он говорил, что просто ищет своих соплеменников. Ведь Верск – самый крупный город в этих землях. А если не найдет… он решил отправиться еще дальше.

– Но ты говоришь мне, что ваш народ не знал о людях леса, как не знал о Пальде. Вы даже не знали о тех воинах, которые прогнали вас с вашей земли. Немногое же знал ваш народ. Что же тогда изучали ваши ученые?

Саша задумался. А затем вдруг выдал.

– Астрономию. И математику.

– Что такое астрономия, по-твоему?

– Наука о звездах. Они изучали их с помощью телескопов, наблюдали.

– Телескоп? – Олерис впервые слышал это слово.

Саша начал понимать, что совсем заврался. Однако придумать что-то времени совсем не было.

– Ну… это труба с увеличительными стеклами, она приближает предметы во много раз.

– И они с помощью них что-то видели в небе?

– Да. Как планеты вращаются вокруг Ярби, и как движутся звезды… И другое.

Олерис откинулся на спинку стула и, скрестив узловатые пальцы лежащих на столике рук, задумался. Мальчик сейчас совершенно спокойно говорил невообразимые вещи. Пальд создал Ярби, чтобы оно освещало землю, вращаясь вокруг нее. А звезды – это осколки светила. Так гласили легенды. Но…. В древних текстах говорилось о том, что звезды – другие светила, другие миры… Это было забытое знание, которое он нашел лишь в силу любознательности, копаясь в столетних рукописях. Тогда он отмахнулся от этого, это было слишком невероятно. И вдруг мальчик, никогда не слышавший о Пальде, говорит о таких вещах. И что их мир вращается вокруг светила…

Взгляд олериса упал на ласчи, играющего на плече у мальчика. И он подумал, что все становится только более странным.

– Ты много знаешь для своего возраста.

– Все дети у нас это знают. Математику, географию, биологию…

– Математику? Ты умеешь считать?

– Да.

Ребенок, в таком возрасте умеющий считать… Он был сыном ученого? Или местного князя? Сначала нужно было проверить. Помочь в этом мог один из счетоводов главного советника, выполнявшего также обязанности казначея.

И полчаса спустя, старик во все глаза смотрел, как мальчик решает задачи, задаваемые ему счетоводом. Удивительно быстро хитрый толстяк-советник прознал об этом. Спрашивал потом олериса:

– Есть мнение мое, что ты на мальчика планы строишь.

– Меня заинтересовали его познания, если ты это имеешь в виду.

– Познания применяться могут с пользой практической. Сей талантливый юноша имеет способности к счету. Исключительно случайно я ведаю, что семьи он не имеет и в городе проживает в семье неграмотного охотника…

– Я тебя разочарую, – сощурился олерис – церковь нуждается в писарях не меньше.

– Такой талант пропадет в руках книгочеев зря, – нахмурился толстяк.

Главному советнику олерис, препираясь, отказал, да еще и поссорился. Теперь он подозревал, что тот через князя не преминет отомстить. В любом случае, мальчик обладал познаниями в таких областях, в которых не разбирались лучшие ученые княжества. И все же, народ, дети которого обладали такими знаниями, не мог быть настолько малочисленным и малоизвестным. Может быть, еще удастся выведать правду из уст мальчишки. И чуть позже он намеревался просить князя взять мальчика ко двору.

А сейчас он слушал, как мальчик рассказывал о своей несуществующей родине вещи, в которые совсем не верилось, но все же жизненный опыт старого ученого говорил, что эти вещи – правда. Точнее, так говорило умение старика читать движение на лицах, ловить каждый жест и неосторожное слово.

Социальное устройство, избираемый правитель, политика, медицина, наука – то, что мальчик рассказывал, не могло быть придуманным. А мальчик не был сумасшедшим. Более того, он был слишком умен и осторожен в суждениях для своего возраста. И старик жадно слушал о вещах, надолго опередивших его время.

Однако, мальчику нужно было совсем другое. Если вчера он увлекся и совсем позабыл о цели своего путешествия, то сегодня нельзя было терять время. К тому же, ему выдался отличный шанс.

– Послушай, ты наверняка много знаешь о землях, окружающих княжество?

Олерис кивнул.

– От южных пустынь до Ледяного северного океана, от западных гор до океана Восточного.

– Я знаю, что у вас нет лекарства от таких болезней, как Красный мор. А в других землях такую болезнь люди могут излечить?

– Красный мор?.. Это тебе нужно спрашивать у княжеского лекаря. Но насколько я знаю – нет, люди не знают лекарства от этой болезни.