Текст книги "Пустые надежды (СИ)"

Автор книги: Иван Соколов-Микитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

     – Кто отпустил её во время приступа? – он грозно оглядел дрожащих мужчин и женщин, Белетор был скор на расправу, и слуги как огня боялись навлечь его гнев.

     – С.. с ней все было в порядке… – еле слышно прошептала Киреба. – Она вышла в сад, и отправила меня восвояси. А когда я услышала, что она зовет Его покойное Величество, то сразу отправилась искать Вас, но она уже пришла сюда…

     На площадке показался Ресетор, младший сын Энганы.

     – Что здесь случилось? У матери снова был приступ? – он взволнованно подбежал к слугам и взял женщину за запястье. – Пульс слабый и неровный, пусть лекарь поднимется в её спальню, несите королеву туда.

     Юноша повернулся к брату.

     – Она опять приняла тебя за Арториаса?

     – Третий раз за последние пару недель, – вздохнул Белетор и тут же прикрикнул. – А эти бездельники снова упустили её! Если бы королева пострадала, я бы не обошелся тем, что просто выгнал бы их всех на улицу!

     Слуги поспешили перенести королеву, а братья остались обсудить произошедшее.

     – Необходимо, чтобы рядом с ней всегда был врач, – Ресетор облокотился на стену дворца. – И слуги больше не должны вот так просто отпускать её одну.

     – Ты же знаешь, брат, мать не терпит рядом с собой даже слуг, что уж говорить о врачах. А если не делать так, как она говорит – вспышка гнева неизбежна, – пожал плечами Белетор. – Сегодня я снова помолюсь за её здоровье в часовне.

     Его младший брат рассеянно покачал головой: королеве становилось все хуже и молитвы – это явно не то, что может ей помочь.

     – Я пойду в библиотеку, постараюсь найти что-нибудь полезное. А ты поднимись, проверь как там мать – на тебя она по крайней мере не накричит, если уже очнулась, – Ресетор печально улыбнулся, и братья разошлись, оставив невысказанный вопрос витать в воздухе.

     «Королеве пора передать власть наследнику?»

     ***

     Энгана очнулась в своей постели, потрогала глаза, мокрые от слез и лицо, опухшее от рыданий, и тяжело вздохнула.

     «Это снова повторилось».

     Королева взглянула на комод, где лежала записка от мужчины, назвавшегося Сарторумом. Её передал Энгане человек, которому, как она считала, можно доверять, и сказал, что его знакомый, Сарторум, способен помочь с этой бедой. Она получила записку после двух приступов, случившихся за одну неделю, но так и не решилась обратиться к Сарторуму, веря, что болезнь снова отступит.

     Сегодняшний приступ оказался особенно тяжелым и остатки уверенности королевы разлетелись вдребезги. Она снова вспомнила своего отца, Дифриона и его мать, Теменсию. Страшная болезнь преследовала наследников дома Вицит и Энгана содрогнулась при одной мысли о том, в кого она превращается.

     ***

     Энгана, наморщив лоб, пыталась натянуть на свою новую куклу платье, оставшееся от старой. Неделю назад девочке исполнилось шесть лет, так что сейчас она вовсю наслаждалась новыми игрушками и невиданным ранее ощущением собственной взрослости. На дне её рождения Даита, мать Энганы, торжественно объявила девочке, что теперь она настоящая леди.

     – Вот так вот, Лоя! – девочка погрозила кукле пальцем, бросив неудачные попытки натянуть на неё неподходящее по размеру платье. – Я теперь леди, а ты, если не наденешь платье – не станешь леди!

     Девочка поднялась с пола, раздумывая чем заняться дальше: пока идей не было, и она просто направилась к лестнице, которая заканчивалась дверью, ведущей в сад.

     Сразу по выходу из комнаты за дочерью Даиты проследовала её служанка. Берта служила дому Вицит с тех пор, как ей исполнилось десять. Её мать тоже была служанкой, и женщина просто не представляла себе иной жизни вне хозяйского дома.

     – Энгана, ты собираешься в сад? – женщина подошла к ребенку и поправила на ней платьице, помявшееся в процессе игры с куклами.

     – Да, соберу цветочки для мамы, – с притворной покорностью ответила Энгана.

     На самом деле в голове озорной девочки созрел план по проникновению в голубятню, ведь там можно было погладить мягких послушных птиц и, забравшись наверх, осмотреть окрестности поместья. Даита не одобряла подобное поведение дочери и строго-настрого запрещала ходить в голубятню, а Берта вообще приходила в ужас каждый раз, когда Энгана забиралась на высоту выше табуретки.

     – Ты такая молодец! Уверена, Даита очень обрадуется! – лицо Берты расплылось в доверчивой улыбке. – Пойдем вместе, я помогу тебе.

     Девочка коротко кивнула и вприпрыжку припустилась по лестнице, оставив причитающую женщину позади. Открыв дверь, Энгана сразу ощутила головокружительный аромат цветов. Лето перевалило за середину, и сад радовал глаз буйством красок от всевозможных цветов со всех уголков Терениса. Плодовые деревья уже отцвели, и сейчас на них красовались наливающиеся соком яблоки, краснеющая вишня и еще зеленые сливы. Но Энгану сейчас слабо интересовал весь этот водоворот цветов и запахов, цель девочки находилась дальше: на границе сада стоял высокий круглый домик с торчащими наружу жердочками под самой крышей.

     «Голубочки!» – Энгана не отрываясь смотрела на едва виднеющийся за деревьями объект её мечтаний, пока Берта наконец не спустилась по лестнице и не опустила руку на плечо девочки.

     – Ну что, солнышко, пойдем соберем самые красивые цветочки?

     Мысли о том, как она будет гладить голубей, разглядывая окрестности, исчезли, вытесненные недовольством служанкой.

     – Конечно, – коротко ответила девочка, направляясь к клумбе с люпинами. У Энганы созрел план как отвлечь надоедливую Берту, но для этого сначала нужно притвориться примерной девочкой.

     Последующую четверть часа Энгана терпеливо выбирала и складывала цветы, подбирая их по цвету и размеру. Девочка так увлеклась занятием, что едва не забыла о своей главной цели, но, любуясь собранным букетом, она случайно бросила взгляд на голубятню, и в голове снова всплыл коварный план. Энгана села на траву и притворно утерла лоб, усиленно изображая тяжелое дыхание.

     – Что случилось? Солнышко, ты устала? Может пойдем внутрь, а то сегодня такая жара, просто нестерпимая, – заквохтала Берта, подскочив к девочке.

     – Жарковато, но я все же хочу доделать букет для мамочки, – Энгана сделала жалобное лицо. – Принеси, пожалуйста, прохладный сок из погреба.

     – И правда! – усмехнулась Берта – С соком то у нас дело побыстрее пойдет, сейчас я пошлю кого-нибудь, и он принесет нам сок!

     Служанка уже привстала, собираясь позвать кого-то из слуг, но девочка судорожно схватила её за руку.

     – Берта, а помнишь ты мне смешивала такой вкусный-вкусный сок. Сделай, пожалуйста, такой, никто не делает такой вкусный как ты!

     План Энганы дал трещину, но она быстро сумела сообразить как исправить ситуацию, девочка сделала жалобное лицо, и сердце Берты дрогнуло.

     – Как скажешь, умничка моя. Я мигом! Подожди меня тут, пожалуйста, не отходи никуда! – служанка улыбнулась и поспешила в погреб, предоставляя Энгане такую желанную свободу.

     Лишь только женщина скрылась за поворотом, девочка вскочила и понеслась к голубятне, у нее было не так много времени до того, как Берта вернется и начнет суматоху и поиски, так что нужно торопиться. Энгана вмиг добежала до голубятни и, пытаясь успокоить сбившееся дыхание, распахнула дверь. Она услышала манящее хлопанье крыльев и взглянула наверх. Птицы, как обычно, сидели на верхних жердочках почти под самой крышей, так что девочка целеустремленно направилась к ним по вьющейся вдоль стены лестнице.

     Девочка только успела схватить голубя и начать его гладить, как услышала крик Берты, вернувшейся гораздо быстрее, чем рассчитывала Энгана.

     – Энганааа!!!

     Берта огляделась вокруг. Юная наследница бросила букет и сбежала, но служанка уже знала где, скорее всего, сидит озорница. Покачав головой от досады, она поспешно направилась к голубятне, причитая и моля богов, чтобы с девочкой ничего не случилось.

     – Энгана!

     Девочка осторожно глянула вниз и увидела сердитую служанку, стоящую у подножия лестницы.

     – Даита обязательно узнает о твоем проступке. Ты ведь обманула меня, а такое поведение недостойно леди!

     – Простите, Берта. Я просто так хотела поиграть с голубочками, – залепетала Энгана.

     Кажется, Берта действительно рассержена, и если Даита узнает, то юную озорницу ожидает неотвратимое наказание.

     – Стой там! Сейчас я поднимусь и помогу тебе спуститься, – служанка пошла к лестнице, но девочка, видимо перенервничав, слишком сильно сдавила голубя, так что тот клюнул её в палец и, заверещав, начал метаться по голубятне.

     Энгана вскрикнула и шагнула в сторону, но крик голубя всполошил его собратьев, и птицы вспорхнули со своих жердочек, устроив водоворот из крыльев и перьев. Несколько испуганных голубей врезались в девочку, и та, пытаясь увернуться, сделала неосторожный шаг и полетела вниз.

     Берта, расширившимися от ужаса глазами, смотрела как юная наследница дома Вицит оступается и, взмахнув руками, летит вниз. Не медля ни мгновения, служанка соскочила с лестницы и аккуратно переступая, вытянула руки, в отчаянной попытке поймать ребенка.

     Энгана приземлилась прямиком в заботливые руки женщины, но падающая с такой высоты она сбила Берту с ног, и та, неловко пытаясь восстановить равновесие, сделала пару спешных шагов в сторону выхода и упала.

     Приоткрыв зажмуренные от ужаса глаза и отодвинув голову от груди Берты, девочка увидела растекающуюся по мощеной камнем дороге багровую лужу и закричала.

     ***

     Энгана очнулась и открыла глаза. Она лежала в своей кровати и на мгновение решила, что всё, произошедшее с ней – это просто плохой сон, но увидев лицо матери, сидящей рядом, губы девочки задрожали, а глаза наполнились слезами.

     Лицо Даиты словно окаменело: губы вытянулись в тонкую нитку, а лоб разрезали глубокие морщины. Она взглянула на дрожащую дочь, пытаясь подобрать правильные слова и не сорваться на испуганного ребёнка.

     – Энгана…

     Дрожание губ усилилось и перешло в бурное рыдание, девочка бросилась на грудь матери, забившись в истошном плаче, в её голове мелькали обрывочные образы, улыбающаяся Берта, голубятня и лужа крови, растекающаяся по дорожке.

     – Тише, тише, все закончилось… – Даита поглаживала ребенка по голове, и сама едва сдерживала слезы.

     – Берта... Поправится? – захлебываясь рыданиями, выдавила из себя Энгана.

     Даита покачала головой.

     – Берты больше нет.

     Безутешная юная наследница уткнулась лицом в подушку, больше не пытаясь сдерживать рвущееся наружу горе.

     ***

     Дифрион Вицит остановил коня перед своей резиденцией и спешился, жестом отгоняя слуг, бросившихся помогать своему лорду.

     – Я не настолько немощен, чтобы мне нужна была помощь! – Дифрион легко спрыгнул с лошади и его грубое, обветренное лицо озарила улыбка. – Даита! Любимая!

     Вслед за слугами из резиденции вышла жена главы дома Вицит. Однако на её лице вместо искренней радости приезду мужа отразился страх, который женщина тщетно пыталась скрыть.

     – Мой дорогой! – она поклонилась, и Дифрион заключил жену в могучие обьятья. Даита ощутила застарелый запах пота и лошади, но смогла не подать виду. Её муж презрительно относился к экипажам, считая, что настоящий мужчина способен скакать в седле дни напролет.

     «Почему он вернулся так быстро?» – сердце Даиты бешено колотилось. Происшествие с Энганой точно вызовет гнев Дифриона, но за его ранним приездом могли скрываться и другие плохие новости.

     – А где же моя любимая дочь? – глава дома Вицит отпустил Даиту и вопросительно покрутил головой. – У меня есть хорошие новости для неё и всей нашей семьи!

     – Она сейчас спит! – из-за нервов Даита ответила слишком резко, но воодушевленный Дифрион не заметил состояние своей жены.

     – Ну что ж, тогда мы разбудим её! – он направился ко входу в резиденцию. – Ведь я несу знаменательную весть! Наша дочь уготована в невесты самому Арториасу Лилеаду!

     Даита остановилась, шокированная новостью. Слуги вокруг зашептались, живо обсуждая невероятную новость. Это не могло быть правдой, ведь дом Вицит всегда был главным противником Лилеад. Прадед Дифриона был последним из всех правителей домов Терениса, кто присягнул на верность Арнбранду Лилеаду.

     – Но ей же всего шесть… – неуверенно залепетала Даита. – Мы ведь не будем отдавать нашу девочку, пока ей не исполнится хотя бы десять?

     Мысль о том, что её дитя так скоро заберут в другую семью, рвала сердце матери на части, но кроме этого существовали и другие сложности.

     «Если Дифрион узнает, что из-за непослушания Энганы погибла Берта – он будет в ярости…» – Даита испуганно оглядела слуг. Она уже сказала им, чтобы не смели судачить о том, что произошло. Но слуги не станут просто так лгать своему господину, если тот спросит.

     – Ты совсем не рада… – Дифрион обернулся перед распахнутой дверью в резиденцию и оглядел свою жену. – Что-то случилось с Энганой? Она нездорова?

     – Наша дочь в порядке… – Даита пыталась найти верные слова, но её мысли путались под испытующим взглядом мужа. – Вчера произошел несчастный случай…

     – Но Энгана в порядке?!

     – Она не пострадала, но Берта пожертвовала жизнью, чтобы спасти её, – Даита все-таки сказала.

     Не зная, как преподнести новость Дифриону, чтобы он не разгневался, мать Энганы просто выложила правду.

     – Бедняга Берта… – мужчина склонил голову, отдавая честь женщине, чья семья несколько поколений служила дому Вицит. – Но как это случилось? Неужели на них напали?!

     – Дорогой, прошу, не гневайся на Энгану! Она просто ребенок! – Даита подбежала к мужу и схватила его за плечо. – Она и так очень расстроена случившимся.

     – Говори, что произошло! Сейчас же! Слуги, все вон отсюда!

     Шепот слуг тут же затих. Когда Дифрион выходил из себя, а происходило это часто и по любой мелочи, дворянин не знал жалости и не признавал никаких оправданий.

     – Энгана пошла в голубятню… Птицы напугали её, и она упала вниз. Но Берта успела вовремя и спасла нашу дочь, – проговорила Даита едва слышно.

     Женщина видела, как на лбу Дифриона пульсирует жилка, а глаза мужчины выпучиваются из орбит – шторма не избежать, но она постарается защитить свою дочь.

     – То есть из-за непослушания Энганы погибла женщина, служившая нам верой и правдой, также как её мать и бабка?! – Дифрион ударил кулаком по стене, и на искусной деревянной отделке остался след от латной перчатки.

     – Это не её вина! Берта недоглядела за ребёнком! – голос Даиты дрожал. Но она встала перед мужем, перегораживая путь к спальне дочери.

     – Мать Берты вырастила меня! Родители воспитывали меня, но старая Тереза следила, чтобы со мной ничего не произошло, и все было в порядке! – дворянин кричал, его лицо приобрело бордовый оттенок, а пальцы судорожно сжимались. – Потому что моя мать объяснила мне, что такое быть дворянином. И я слушался её!

     Даита знала, что будет дальше: несокрушимый в своем невежестве её муж боготворил своих родителей и себя, одновременно смешивая свою жену с грязью.

     – А ты не смогла справиться с девочкой! Не смогла объяснить ей, что значит быть членом дома Вицит!

     – Ей всего шесть лет!!! Я не позволю тебе и пальцем тронуть нашу дочь! Она просто ребенок и ни в чем не виновата! – Даита скрестила руки на груди. Удивительно, но дрожь в голосе исчезла, и женщина поняла, что в этот раз она не отступится.

     «Дифрион должен осознать свою неправоту!» – она дерзко взглянула в глаза мужу.

     – Не забывай свое место, чернь! – глава дома Вицит размахнулся и сбил жену с ног могучим ударом. Даита ударилась о стену и упала без чувств.

     – Мама!!!

     Дифрион поднял взгляд и увидел, что в конце коридора стоит Энгана. Разбуженная криками девочка спустилась в главный зал как раз вовремя, чтобы увидеть, как отец бьёт её мать.

     – Вот что происходит с теми, кто не слушает своего господина, – глядя прямо в глаза своей дочери, произнес Дифрион, показывая на лежащую без чувств Даиту. – Ты ведь ослушалась и мать, и Берту, когда полезла в голубятню?

     – Я… я… – Энгана задрожала.

     Она боялась за маму, но не могла подбежать к ней, потому что на пути стоял разъяренный отец.

     – Берта… я не хотела, но голубочки… – девочка разрыдалась и опустилась на колени, не в силах дальше смотреть на безжалостного отца и лежащую рядом с ним бездыханную мать, под которой растекалась лужа крови.

     – Ты отправишься на попечение моей матери, – процедил Дифрион. – Помнишь леди Теменсию?

     Энгана ничего не ответила. Она просто рыдала, не осознавая, что следующие несколько лет её жизни пройдут в скорби по погибшей матери и в ненависти к отцу и его матери, жестокой сумасшедшей бабке, Теменсии Вицит.

     ***

     «Есть ли у меня выбор? И существует ли вообще шанс на спасение?» – Энгана резко встала и схватила записку, на которой были указаны место и время, где в определенный день недели она могла бы встретиться со жрецом Судии, Одаренным Сарторумом, способным, по уверениям надежного человека, помочь ей с избавлением от недуга. Королева прочла записку и разорвала её на клочки, услышав робкий стук в двери комнаты.

     – Кто смеет беспокоить королеву?

     – Простите, Ваше Величество, это Сефона. Я принесла Вам поесть.

     «Они все думают, что я окончательно сошла с ума, и уже сама не могу спуститься на ужин?» – Энгана, переполненная гневом, решительно направилась к двери.

     ***

     Слабое пламя свечи трепетало от любого движения воздуха, заставляя тени беспорядочно метаться по стене каземата. Глава тайной полиции королевы, мужчина невысокого роста с глубоко посаженными, красными от недосыпа глазами, нервно ходил по помещению, превращая его в безумный театр теней. Массивная, окованная железом дверь скрипнула, открываясь, и ожидавший гостя Вермин нахмурился, а его узкие губы вытянулись в нитку.

     В комнату вошел высокий, немолодой мужчина с крупными, грубыми чертами лица, напоминающего работу неумелого, начинающего скульптора. Он был облачен в темную кожаную униформу тайной полиции.

     – Вермин, – вошедший постарался изобразить учтивую улыбку, но получилась скорее гримаса боли. – Есть информация о Сарторуме и жрицах Юкунды, прибывших недавно в Лотер в поисках могущественного артефакта своей Богини.

     – Наконец-то! Ты заставляешь меня ждать, Калид! – несмотря на напускное недовольство, Вермин вздохнул с облегчением. – Начни с Сарторума.

     Глава тайной полиции королевы уселся на жесткий стул, предназначавшийся для палача, а своему собеседнику жестом указал на сиденье с прочными кожаными ремнями на ручках и спинке для удержания потенциальных информаторов во время проведения особо «щепетильных» процедур. Вермин проверял самообладание Калида, непрозрачно намекая на возможные последствия, которые могут последовать за провалом, или за предательством.

     – Удобное местечко, – хмыкнул агент, проверяя ремни на прочность. – Наверняка многие на этом стуле вспоминали то, чего даже никогда не знали.

     – Можем проверить, что вспомнишь ты, – холодно отрезал Вермин. – Я жду от тебя доклад. Не зазнавайся, Калид!

     Дергающийся глаз Калида мог навести на ошибочное мнение, что агент нервничает или волнуется, но оно было бы в корне неверно, потому что нервный тик был вызван душевной болезнью, последствия которой и привели Калида почти на вершину карьеры в тайной полиции под руководством Вермина. Мужчина не ощущал никакой эмпатии и сострадания, обладал патологической целеустремленностью и удивительно гибким умом, отточенным за годы работы при прошлом главе тайной полиции. Платой за эти качества стала нечеловеческая жестокость и неумение подчиняться.

     Вермин очень долго не мог привыкнуть, что Калид не воспринимает его как главного, даже несмотря на то, что может оказаться на столе палача по щелчку пальцев. Однако, вопреки всем сложностям, глава тайной полиции по достоинству оценил навыки Калида и сумел наладить взаимовыгодное сотрудничество, предоставляя своему лучшему агенту все, что тот пожелает вне зависимости от законности самих пожеланий, взамен на успешное выполнение самых сложных и опасных операций.

     – Зелье, которое ты предоставил, работает. Сарторум считает, что я под его полным контролем, – Калид ощерился. – Он собирается сместить Энгану и занять её место. Я не посвящен в детали, но кажется назревает что-то очень кровавое. В столице собираются сторонники культа и прочее отребье, а младшие жрецы раздувают среди них пламя насилия. Скорее всего переворот произойдет в день речи Белетора.

     Вермин задумчиво почесал голову, его взгляд беспокойно метался по стенам вслед за тенями, пока глава тайной полиции обдумывал эту информацию.

     – Сарторум торопится, видимо чего-то боится. Может это как-то связано с тем, что под него копает Лимаран? Старик уже совсем свихнулся на своих расследованиях, – Вермин внимательно смотрел на Калида, говоря про Лимарана, и удовлетворенно отметил, как у того сжались кулаки и надулись желваки на скулах. – Ты не очень-то любишь Лимарана, так ведь?

     – У нас были разногласия и два дружка, Сандро и Лимаран, вышвырнули меня из тайной полиции. По их приказам все королевские службы Терениса поставили на мне крест, – он хрустнул пальцами. – Но мы еще сочтемся.

     – Это ведет нас к следующему вопросу – жрицы.

     – Они хороши, – Калид сально усмехнулся. – Ищут свой артефакт, украденный нами почти двадцать лет назад из Медиолана.

     – Ты знаешь, что это за артефакт?

     – Нет, но даю руку на отсечение: он или у Лимарана, или у Сандро.

     Вермин покачал головой, и Калид огрызнулся:

     – Дело не в моей неприязни! Просто к другим участникам я уже наведывался.

     Глава тайной полиции нахмурился и ударил кулаком по столу.

     – Я не давал тебе такого приказа!

     «Нельзя позволять Калиду действовать по своей инициативе. Он умен, но чересчур одержим достижением своих целей и слишком часто не понимает, когда нужно остановиться и переждать, вместо того, чтобы резать глотки направо и налево».

     Вермин хрустнул пальцами.

     – Я сам себе его дал, – нахально усмехнулся агент. – Мне подвернулся удачный случай, как я мог его не использовать?

     – Теперь Лимаран заляжет на дно, как только узнает о смерти своих друзей.

     – Сарторуму тоже надоел Лимаран, так что он собирается пленить его, как только появится возможность.

     – Почему ты не сказал раньше?! – Вермин начал выходить из себя. Информацию из Калида приходилось вытягивать будто клещами. Глава тайной полиции усмехнулся, возможно рано или поздно он действительно воспользуется клещами, но это произойдет только тогда, когда Калид станет ему не нужен.

     – Я собирался сказать, – уклончиво ответил Калид. – Раз Сарторум возьмет Лимарана, нам стоит взять Сандро, и тогда мы либо заполучим артефакт, либо точно будем знать у кого он.

     – Так и сделаем. Собери людей, не из наших, чтобы взять его и жриц: узнаем у них в чем сущность артефакта, и следи за действиями людей Сарторума, связанными с Лимараном.

     – А по поводу захвата престола… – начал было Калид, но Вермин в ярости вскочил из-за стола и перебил его.

     – Это не твое дело!!! – глаза главы тайной полиции едва не вылезли из орбит, на лбу пульсировала жилка. Он швырнул стул на пол и подошел к Калиду, ткнув того пальцем в грудь. – Если расскажешь кому-то ещё, то окажешься на этом же стуле, но уже при других обстоятельствах. И тебе это очень не понравится!

     Невероятным усилием воли Вермин взял себя в руки.

     «Чертов Калид издевается надо мной, но сейчас без него обойтись, нужно лишь немного терпения…»

     – Вон! Письменные указания получишь завтра на обычном месте, в обычное время.

     – До встречи, – Калида забавляли гримасы Вермина: он не считал того достойным своего звания. В настоящее время тайная полиция обладала лишь тенью своего былого влияния, и за это отчасти можно было «поблагодарить» нынешнего главу. Впрочем, Калид не был посвящен во все внутренние дела и его мнение могло быть ошибочным. Сейчас агент работал одновременно на два противоборствующих лагеря, при этом и Сарторум, и Вермин считали Калида исключительно своим человеком.

     – Глупцы думают, что меня волнует власть или то, кто усядется на золотой стул, – усмехнулся он. – Но значение имеет только кровь, которую я пролью, работая на них.

     Он не стал дальше испытывать терпение Вермина, тот и правда мог сорваться и заключить своего агента в застенки, а это сильно расходилось с планами Калида, которые включали жестокое убийство тех, кто помешал ему наслаждаться своей работой в старой тайной полиции.

     Дверь за Калидом захлопнулась, и Вермин глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок.

     – Чертов змей! – почти каждый доклад лучшего агента заканчивался одинаково, но Калид стоил потраченных на себя нервов, он добывал нужную информацию и не боялся пачкать руки. Вермин усмехнулся:

     «Не боялся – неправильное слово, Калид обожает пачкать руки. Истязания и убийства для него такая же награда, как и золото. Теперь нужно узнать, как он узнал о моих планах воспользоваться будущим хаосом и узурпировать трон Терениса».

     Вермин сел на стул, и его захлестнули воспоминания.

     ***

     Вермин Ариетес, стараясь сохранять как можно более величественное выражение лица, продвигался верхом по главной улице Лотера, направляясь к дворцу. Юношу сопровождал отряд размером в полторы сотни кавалеристов, наиболее отличившихся в сражениях, все одеты в парадную форму. Сегодня был день их торжества.

     Вермин вернулся из похода на восточную границу страны, где провел два блестящих, как он считал, сражения. Ариетес заманил в засаду войско короля Медиолана, Тристана, и нанес тому сокрушительное поражение, после чего продвинулся вглубь вражеской страны и предал огню Фертилис, одну из главных житниц Медиолана, вынудив правителя Медиолана просить мира на условиях Терениса. Восточный сосед снова был наказан за свою необдуманную агрессию.

     Не все одобрили его жесткие действия, но Вермин не сомневался, что Арториаса волнует лишь факт достижения цели, а не способ. Сейчас толпа рукоплескала Ариетесу, и его дом мог еще на шаг приблизиться по величию к правящему дому Лилеад.

     Вермин смахнул со лба капли пота. Вернувшись в столицу в разгар лета, он, облаченный в полный парадный доспех, ощущал, как по телу ручьями льется пот. Тем не менее, чувство собственной важности и радостно встречающие его горожане, которые бросали цветы и протягивали детей, чтобы победоносный полководец благословил их на успех, немного сглаживали неудобства.

     «Пора привыкать к славе и сопутствующим ей неудобствам».

     Вермин усмехнулся про себя, не переставая в то же время махать и улыбаться толпе:

     «Теперь меня точно должны повысить до полководца-тысячника, а там не за горами и…»

     Юноша одернул себя, не стоит сразу заглядывать так далеко, желание войти в историю своего рода и занять трон Терениса преследовало Вермина с самого детства, но род Лилеад крепко держался за власть с самого основания королевства.

     «Ничто не вечно под луной».

     Перед глазами маячил дворец, а значит сейчас будет встреча с королем Терениса.

     Вермин сморщил нос:

     «Этот выскочка Арториас, позер и самовлюбленный павлин. Сейчас Энгана увидит, что именно я лучший полководец, а не Арториас, и перестанет строить ему глазки».

     Мысли об Арториасе и Энгане испортили победоносное настроение Вермина, и юноша крепко сжал поводья в кулаках, перестав приветствовать радостную толпу. Девушка принадлежала дому Вицит, последнему из принявших власть Лилеад и самому пострадавшему от междоусобных войн. Вокруг ходили разговоры, что брак между дочерью главы дома Вицит и королем Арториасом укрепит отношения правящего дома и главных противников действующей власти, так что о любви не стоит и мыслить. Вермин поддерживал это мнение, но глаза говорили ему обратное. Он с досадой отмечал, что Энгана очаровала Арториаса, и, что самое страшное, Арториас тоже очаровал девушку своими манерами и великодушием.

     – Она просто еще не знает о моем триумфе, – процедил сквозь зубы Вермин. – Я победил, почти не понеся потерь, в отличие от этого глупца Арториаса, постоянно бросающего войска в самоубийственные лобовые атаки.

     Колонна остановилась напротив величественного дворца, принадлежащего дому Лилеад, основателям и правителям Терениса. Вермин спешился и направился к дворцу, но в тот же момент двери королевской резиденции распахнулись и глазам ошарашенного юноши предстал Арториас, одетый в парадную, ослепительно белую форму, ведущий под руку улыбающуюся Энгану. У юноши захватило дыхание: на девушке было надето легкое, воздушное платье цвета ясного голубого неба, распущенные волосы разметались по изящным плечам, а на аккуратно-очерченных алых губах играла радостная улыбка.

     В груди Вермина схлестнулись бурными потоками два противоречивых чувства: восхищение Энганой, подкрепленное робкой юношеской привязанностью, и горькая зависть. Девушка не отрывала влюбленного взгляда от Арториаса, внимательно слушая каждое его слово и крепко держа короля за руку. Победоносный Ариетес подавил желание выхватить меч и пронзить грудь Арториаса на глазах у Энганы, тем более, скорее всего ему бы не удалось даже ранить короля, ведь о мастерстве фехтования Арториаса ходили легенды даже за пределами Терениса.

     – Добро пожаловать в Лотер, мой верный полководец, Вермин Ариетес! – величественно провозгласил Арториас. Энгана сделала реверанс, приветствуя старого друга, но бурю чувств в груди Вермина уже было не остановить.

     – Приветствую. Арториас, Энгана, – Вермин дерзко подошел и коснулся губами руки девушки. Щеки Энганы залил румянец, и она спешно убрала руку за спину.

     – В жизни ты также стремителен, как и на войне, – ледяной тон Арториаса, казалось, сделал этот жаркий день чуть прохладнее. – Но не забывай, что перед тобой твои правители, король и будущая королева.

     Губы Арториаса слегка изогнулись в усмешке, когда он увидел реакцию Вермина.

     – Я сделал Энгане предложение, и она согласилась, но не стоит отвлекаться на сторонние вещи, ведь сегодня мы празднуем твой триумф! – король махнул рукой, приказывая следовать за ним, и направился во дворец. Вермин на деревянных ногах проследовал за Арториасом, не отрывая взгляда от Энганы.

     «Как она могла? Почему она выбрала этого напыщенного выскочку?»