Текст книги "Пустые надежды (СИ)"

Автор книги: Иван Соколов-Микитов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Unknown

•  

     Глава 1.

     Деревню накрыл густой туман. Осень на востоке Терениса всегда шла рука об руку с промозглыми рассветами и пронизывающим ветром, веющим с гор. Аластор поежился и резко вскочил с кровати, едва не врезавшись лицом в потолочную балку своей крошечной комнаты. Вставать на работу приходилось засветло. Герел, главный бригадир, не испытывал никакой жалости к опоздавшим, а отрабатывать лишние часы в такую погоду Аластору совершенно не хотелось. Наспех накинув рабочие штаны и рубаху, мужчина бросил взгляд на свой письменный стол и выругался.

     «Проклятье, опять я уснул, забыв затушить свечу» – огарок укоризненно расплылся в подсвечнике, а несколько капель воска попали на стол и лежащую рядом с подсвечником книгу «Начала врачевания» под авторством Кораса Штерна. Мужчина взял огниво, лежащее рядом со свечой, и повесил на шею.

     «Придется на перерыве заглянуть к Ребекке» – заключил Аластор после проверки ящика рядом со столом, окончательно убеждаясь, что он в очередной раз из-за своей увлеченности сжег последнюю свечу и остался без возможности читать.

     Тягу к чтению он проявлял еще в детстве, мать Аластора, Кассандра, работала помощницей библиотекаря в Лотере – столице Терениса, там ее научили читать и привили любовь к книгам, которую она впоследствии передала своему единственному ребенку. И хотя Сверр, отец Аластора, противился тому, что его сын активным играм со сверстниками предпочитает болтаться у книжного магазина или библиотеки – старания мальчишки не пропали даром. Торговец книгами отметил его увлеченность и, впечатленный рвением к знаниям, редко выказываемым и значительно более взрослыми учениками, что уж говорить о десятилетних детях, порекомендовал Аластора своему знакомому учителю, в свою очередь походатайствовавшему перед профессором Королевской Инженерной Школы о принятии мальчика из обыкновенной семьи в одну из учебных групп.

     Разочарованно качая головой, Сверр сетовал, что у юноши все равно совершенно нет никаких задатков чтобы управлять семейной лавкой. Его сын рос слишком мягким и честным для этого ремесла. Чтобы удержаться на плаву в Лотере необходимы недюжинная хитрость и жесткость в решениях, поэтому глядя на очарованного историями о далеких странах и скрупулезно изучающего справочники обитающих в далеких странах животных ребенка, Сверр махнул рукой и позволил Кассандре воспитывать мальчика так, как она считает нужным.

     Когда королева Терениса, Энгана, объявила войну соседнему королевству Медиолан, Аластор все-таки смог получить должность инженера. Правящий дом Терениса отправлял выпускников работать в разные уголки страны, чтобы даже самые отдаленные поселения приносили государству пользу. Однако, лучшие места уже разобрали «правильные» люди, имеющие рекомендации и высокопоставленных родственников, поэтому он попал в Абеллайо. Теренис нуждался в ресурсах для войны, и деревня стала растущим центром лесозаготовки, но несговорчивое население и живущие в чаще коренные народы, не относившие себя к жителям Терениса, как могли препятствовали его развитию.

     Наскоро умывшись, перекусив холодным хлебом с сушеным мясом и отхлебнув пива из кувшина, Аластор спустился по лестнице и, распахнув дверь наружу, сразу же захлопнул ее, вздрогнув от пробирающей до костей сырости.

     «Брр, ну и погода. Осень только наступила, а уже совершенно не хочется выходить из дома» – к сожалению Аластора, объяснить управляющим все тонкости своей душевной организации не представлялось возможным, поэтому он снова открыл дверь, сокрушенно вздохнул и направился, хлюпая ботинками по грязи, на лесопилку.

     Лес вокруг постепенно сдавал позиции. Аластор помнил время, когда он только приехал в деревню, расположившуюся посреди бескрайнего зеленого океана лесов. Тогда в Абеллайо едва насчитывалось полтора десятка домов, сейчас же она разрослась и уверенно наступала на сумрачную лесную чащу.

     «Да уж, если так и дальше пойдет, нашим правнукам вообще леса не останется, будут сами себе деревья сажать…» – его размышления прервал гневный выкрик.

     – Будьте прокляты, черти лохматые! – из-за пилорамного цеха доносился поток ругательств, и басовитый голос крайне разочарованного человека был хорошо знаком Аластору. – Чтоб вас блохи поели, шавки проклятые!

     – Герел, что у тебя опять случилось? – весело спросил он, поворачивая за угол. Картину, представшую перед его глазами, даже с большой натяжкой не получилось бы назвать веселой. Двери цеха сняты с петель, пилорама раскурочена и не подлежит ремонту, повсюду валяются испорченные инструменты и разорванная рабочая одежда.

     – Что, черт возьми, случилось и что это за запах? – Аластор отшатнулся, из цеха пахло так, словно там держали свиней.

     – Эти барсучьи дети вскрыли ворота, устроили бедлам, да еще и размазали повсюду то ли звериный, то ли свой помет, – Герел яростно потрясал руками. Коренастый, совершенно лишенный растительности на голове, но в то же время обладающий удивительно волосатыми предплечьями бригадир поднял с земли пилу и снова выругался, со злостью бросив инструмент на землю.

     – Они и пилу дерьмом обмазали! Ну, все! Я иду к этому бесполезному комиссару, пусть выделяет людей. Мы выловим всех разбойников, и я собственноручно сколочу для них виселицу. Нашлись тут защитнички лесов! – всплеснув руками, Герел направился в сторону деревни, подскакивающим шагом, по которому знающие его люди могли определить, что лучше убраться с дороги подобру-поздорову.

     – Ах да, – он приостановился и, нахмурившись, взглянул на Аластора. – Побудь пока за главного, организуй рабочих. Надо посмотреть и записать, что эти мохнатые отбросы испортили на этот раз. Ну и ясное дело попытаться отремонтировать пилораму. Если мы опять сорвем из-за них сроки, я своими руками выловлю и придушу всех выродков!

     – Я думаю, ты немного перегибаешь палку, – Аластор покачал головой и внимательно оглядел разгром, учиненный в цеху. – Они, конечно, натворили дел, но убивать за такое – перебор. Их лучше на общественно полезные работы к нам притащить, вот это стало бы подспорьем, а от повешенных нам какая польза? Только вонять будут, да ворон привлекать.

     – Это происходит уже не в первый раз, и тебе, как выпускнику Королевской школы, отлично известно, что наша лесопилка находится под королевским надзором, а за диверсии на королевских объектах, наказание – смерть! – Герел подошел к Аластору и ткнул указательным пальцем ему в грудь. – Помяни мое слово, в следующий раз они подожгут дом, покалечат кого-нибудь из рабочих, а то и убьют, вот тогда вы спохватитесь, но будет поздно.

     Он провел пальцем по горлу и затянул воображаемую веревку, после чего развернулся, и, размашисто шагая, пошел в деревню. Небо посветлело, и на лесопилку начали подтягиваться сонные работники.

     «Ну что ж, день сегодня обещает быть насыщенным, главное не забыть заскочить к Ребекке» – Аластор повернулся к цеху, сделал несколько шагов и его зарождавшийся оптимизм мигом сдулся от запаха «подарков», оставленных защитниками леса.

     «Может и действительно стоит парочку повесить?» – он невесело усмехнулся и направился в цех, чтобы начать ревизию повреждений, нанесенных диверсантами. На самом деле Аластор понимал мотивацию Серых Полосок, так себя называли диверсанты, в чем-то он даже мог согласиться с ними. Рабочих в Абеллайо никто не звал, деревня исправно платила десятину, и жители просто хотели покоя, но удачное расположение неподалеку от реки и одновременно среди густого соснового леса сделало её лакомым куском для втянутого в кровопролитную войну Терениса. Пожелания коренных жителей в таких случаях совершенно не учитывались.

     «Я ведь тоже причастен к изменениям в Абеллайо, правильно ли все это?» – размышлял Аластор, осматривая повреждения пилорамы.

     ***

     К обеду происшествие на лесопилке успело стать главной новостью деревни: кто-то в тихую посмеивался над работниками, кто-то ругал дикарей-диверсантов на чем свет стоит, но находились и всерьез сочувствующие Серым полоскам. Они, правда, старались не выделяться, поэтому со стороны казалось будто их меньше, чем было на самом деле.

     Аластор вышел из цеха и прокашлялся. Руководство бригадой рабочих оказалось для него в новинку. Должность инженера подразумевала ведение ведомостей лесозаготовки, а также обслуживание и ремонт технических устройств, вроде пилорам и токарных станков, но никак не командование оравой горластых мужиков, подвергающих сомнению каждое указание и постоянно спорящих между собой.

     «Такое чувство, что завтра я буду нем как рыба, хотя возможно это и к лучшему» – усмехнулся он, и, потирая саднящее от криков горло, поспешно двинулся к окраине деревни.

     Дом Ребекки стоял на стороне Абеллайо, не претерпевшей значительных изменений после превращения деревни в важный пункт деревообработки Терениса. Небольшой одноэтажный домик, сложенный из толстых сосновых бревен и окруженный с двух сторон грядками с лечебными травами, был направлен крыльцом в сторону леса и очень быстро стал важной частью поселения.

     Ребекка Вуд хорошо разбиралась в медицине и на удивление быстро завоевала доверие жителей, помогая задешево решить их проблемы со здоровьем. Задорная и привлекательная молодая девушка, неизвестно каким ветром занесенная в это захолустье, хорошо хранила свои секреты, поэтому со временем деревенские перестали спрашивать и обсуждать эту тему, хотя по бросаемым взглядам легко было понять, что их интерес не угас.

     «Надеюсь, она не ушла в лес за травами и не работает с пациентом» – мелькнула в голове Аластора непрошенная мысль.

     Ребекка не любила сидеть на месте, так что застать ее дома было непростой задачей, однако Аластор рассчитывал поймать девушку во время обеда, что выглядело не слишком вежливо, но отсутствие свеч не оставляло мужчине выбора.

     – О, Аластор, здравствуй, ты ко мне? – Ребекка, широко улыбаясь, выглядывала из окна и Аластор вздрогнул от неожиданности.

     – Привет Ребекка, как твои дела? Да. Я хотел узнать, есть ли у тебя свечи, и во сколько они мне обойдутся на этот раз, – спрашивать у Ребекки о положении дел, казалось довольно бесполезным занятием, её дела всегда были прекрасны и этот несгибаемый оптимизм порождал много слухов в деревне, но Аластор не придавал россказням местных особого значения. Он быстро смог найти с девушкой общий язык и слишком ценил дружбу, возникшую за такой короткий срок, чтобы слушать глупые деревенские сплетни и, тем более, распускать их.

     – О, у меня все отлично, сегодня я собрала целую корзину мозговиков. После того как они высушатся, будет отличное лекарство от головной боли, – Ребекка исчезла из окна, но через мгновение дверь дома открылась, и девушка изобразила приглашающий жест, скорчив серьезную гримасу. – Входите, обсудим ваш вопрос.

     Её дом одновременно исполнял и роль торговой лавки, поэтому Ребекка пригласила Аластора через дверь для гостей, ведущую в комнату со стенами завешенными лекарственными травами, каждую горизонтальную поверхность которой загромождали пузырьки всевозможных форм и размеров с лекарствами, ядами, и совершенно неизвестными Аластору жидкостями.

     – Свечи, свечи, свечи, – девушка открыла один из шкафов, мурлыча себе под нос, и нагнулась, чтобы достать ящик со свечами. Аластор отвел глаза.

     Хозяйка лавки была старше него примерно на пять лет, и её внешность и фигура вызывали зависть всех немногочисленных женщин деревни, обеспечивая абсолютный успех у любого мужчины, Ребекка правда этим не слишком-то пользовалась. Для деревенских жителей это стало еще одной странностью в длинном списке, но Аластор слышал в Лотере о женщинах, руководивших лавками и даже целыми торговыми компаниями без помощи мужа и совершенно не интересовавшихся мужчинами, хотя приверженность Ребекки к отшельническому образу жизни в отдаленной деревне все же казалась ему необычной.

     – Вот. Аж половина ящика, – поставив свечи на стол, она уперла руки в бока и взглянула на Аластора своими выразительными серыми глазами. – Сколько тебе нужно?

     – Снабжение ожидается через неделю, так что трех будет достаточно. Чем я могу отплатить?

     Обычно Ребекка не брала с него оплату деньгами, её позиция лучшего деревенского лекаря приносила достаточный доход, так что девушке приносило удовольствие каждый раз придумывать какие-нибудь задания для Аластора, будь то сбор редких и труднодоступных лекарственных трав или ловля диких животных ради меха и ингредиентов.

     Но больше всего Ребекка любила просить Аластора помогать ей в лечебных делах. Привычная к работе с мелкими деталями и механизмами, но в тоже время сильная пара рук часто приходилась очень кстати. Девушка даже звала его стать своим ассистентом за отдельную плату, но Аластор плохо переносил вид крови и ужасных ран, получаемых рабочими лесопилки с завидной частотой, поэтому каждый раз вежливо отказывался, вызывая шквал шутливых стенаний о тяжелой жизни.

     – Даже не знаю… – Ребекка довольно улыбалась, словно лиса, залезшая в курятник и пытающаяся решить, какую же курицу она будет есть первой. Вдруг из окна послышался топот и прерывистое дыхание, после чего раздался лихорадочный стук в дверь. Она распахнулась и перед ними предстал запыхавшийся мальчишка-посыльный Ривас Воробей.

     – Здравствуйте, госпожа Ребекка… – Ривас запнулся, увидев Аластора, сидящего за столом. – И господин Аластор. Тут такое! Срочно нужна ваша помощь, госпожа Ребекка! Жуть, что случилось.

     Раскрасневшийся от быстрого бега мальчишка хватал ртом воздух и воодушевленно махал руками, одновременно пытаясь восстановить дыхание.

     – Ривас, говори конкретно, что случилось и куда идти, – Ребекка поднялась и за несколько движений собрала медицинскую сумку.

     – Генри попал в ловушку! Вся нога продырявлена, кровищщи море! – парень активно жестикулировал, живописно демонстрируя как из ноги хлещет кровь и как кричит попавший в ловушку работник. – На второй площадке! Почти у цеха, который сегодня поломали Полоски.

     Аластор выругался, вскакивая со стула, и последовал за Ребеккой в сторону цеха.

     «Значит Полоскам не хватило просто запугивания, и они решили перейти к действиям» – по пути к пострадавшему он несколько раз споткнулся, отвлекшись на размышления о возможных катастрофических последствиях поступка Серых Полосок.

     Несколько минут спешного бега и стали слышны гомон толпы рабочих и стоны раненого. Ребекка без лишних слов растолкала сопереживающих и склонилась над Генри. Лицо мужчины перекосилось от боли, и цветом походило на березу, под которой он и попал в западню. Аластор попытался прикинуть, где еще диверсанты могли расставить ловушки, но при взгляде на ногу пострадавшего, лишние мысли сразу же улетучились из его головы.

     Конструкция ловушки, в которую Генри не повезло попасть, оказалась простейшей, но от этого не менее эффективной – неглубокая яма, колья, вбитые в стену остриями вниз и вверх и один кол на дне. После того как он провалился и напоролся ногой на кол, рабочий, попытавшись вырваться, загнал себя в западню, наткнувшись на остальные колья, и кровь струилась ручьями, унося с собой оставшееся ему время.

     К счастью, неподалеку оказался Ривас Воробей. Поначалу мальчик испугался ужасных криков, но в итоге отважился подойти. Он мигом понял, что счет времени идет на минуты и отправился за лучшим лекарем деревни.

     – Отлично, – сухо прокомментировала ситуацию Ребекка, бегло оглядев ногу Генри. – Бедренная артерия не задета, вероятно, он даже сможет ходить.

     Генри лишь устало застонал, услышав резюме от доктора, а со стороны рабочих раздалось недовольное роптание.

     – Может мы начнем? – Аластор положил руку на плечо Ребекки, словно задумавшейся о чем-то, и не отрывавшей взгляд от изуродованной ноги страдальца.

     – Да, конечно. В первую очередь нужно сбить колья с противоположной стороны ямы, чтобы достать его и обеспечить доступ ко всем ранам, – она повернулась к рабочим и махнула рукой. – Что стоим? Ну-ка, те, кто с инструментом, сюда быстро! Помогите своему другу, сбивайте колья вниз.

     Толпа зашевелилась, кто-то отступился, несколько человек, вооруженных разнообразным инструментом, подбежали и начали в спешке сбивать колья.

     – Землю сильно не разбрасывайте, только заражения мне не хватало, – грозно прикрикнула Ребекка. – Пила у кого-нибудь с собой есть?

     Генри приоткрыл глаза, простонал что-то неразборчивое и потерял сознание.

     – Ты хочешь отпилить ему ногу? – медицинская сумка, в руках Аластора, слегка позванивала. – Мне придется помогать с ампутацией здесь?

     – Человек может ноги лишиться или даже умереть, а ты переживаешь как бы во время операции в обморок не грохнуться? – Ребекка усмехнулась. – Да нет, мне просто нужна будет пила для моих дел, поэтому решила сразу спросить, чтобы потом не разыскивать.

     Лесорубы закончили с ловушкой, и девушка, отвлекшись от изучения ноги, повернулась к Аластору.

     – Передай мне «Медвежий тумак», ты ведь помнишь, как он выглядит? – хитро прищурившись спросила она. Аластор принялся рыться в сумке, собранной как раз для таких срочных случаев, так что пузырьков в ней было не так много.

     – Держи, – он протянул пузырек в окровавленную руку.

     – Хах, я ведь предупредила!

     Рабочие, окружавшие их, зароптали громче. Человек умирал от потери крови, а доктор, вызванный для срочной помощи, веселился и подшучивал над ассистентом:

     – Ты ведь не хочешь, чтобы он заблевал тут все – это «Жабий поцелуй», для выведения ядов из организма.

     – Точно, черт, вот оно, – Аластор вытащил другой пузырек, аналогичной формы, но с наполнением другого цвета.

     – Теперь то, что надо! – Ребекка не мешкая выдернула пробку зубами и влила в рот Генри густую синюю жижу, после чего тот слабо дернулся, и его лицо слегка порозовело. – Вытащи страдальца и промой раны, будем шить и бинтовать.

     Аластор подал знак лесорубам. Те подхватили Генри под мышки и вытянули из ямы, осторожно уложив товарища головой на кочку. Аластор спешно промыл раны, а Ребекка к этому моменту вынула из сумки иглу и вдела в нее нить.

     – Ну что ж, приступим, – бодро заявила она и игла стремительно замелькала, превращая глубокие кровавые раны в аккуратные линии стежков. Ассистент в это время смиренно готовил бинты, обрабатывая их медицинской водой и периодически сам прикладываясь к фляжке.

     Спустя час нога Генри была окончательно заштопана и забинтована. Опасность отступила, так что Аластор с Ребеккой собрали вещи и отправились к её дому, не забыв огласить друзьям Генри цену за спасение его жизни.

     – Не думаешь, что тебе стоит быть более сдержанной? – после живительной фляжки, Аластор чувствовал себя значительно спокойнее и снова завел вечный спор.

     – Ты же знаешь, я так не могу, – улыбнулась Ребекка и раскинула руки. – Я радуюсь жизни и тому, что она мне преподносит, а то, что кого-то это бесит, меня не должно волновать, тем более свою работу я делаю.

     – И делаешь лучше всех, – согласился Аластор. – Но все же, даже мне, человеку, знающему тебя, наверное, лучше всех остальных жителей деревни, иногда не по себе.

     Его собеседница от души рассмеялась.

     – Так ты, значит, знаток моей души? Наверное, консультации даешь, как лучше обратиться к этой хохочущей ведьме?

     – Ну хватит, я не это имел в виду! – деревья поредели и расступились, Аластор с Ребеккой вышли к её дому.

     – Я знаю, просто ты смешно злишься. Ну что, зайдешь на чай? – Ребекка смотрела на него со своим вечно хитрым прищуром, но в этот раз в её глазах как будто было что-то ещё.

     – Было бы неплохо, но… – Аластор взглянул на небо. Уже далеко за полдень, значит Герел вернулся от комиссара, встретил лесорубов, несущих Генри домой с перебинтованной ногой, и теперь снова кипит от ярости, а ответственный за здоровье рабочих собирается идти распивать чай с женщиной в рабочее время. – Проклятье! Кажется, нам придется перенести чаепитие.

     – Хах, ну, если ты предпочитаешь пожилых мужчин с волосатыми руками, то не буду тебя задерживать, – Ребекка развернулась с притворной обидой на лице, но тут же снова улыбнулась. – Спасибо за помощь, в этот раз получилось легко, но свои свечи ты заслужил.

     – Спасибо, а теперь я должен бежать, иначе спасать от смерти придется меня, а представляя, насколько зол сейчас Герел, я не уверен, что в этот раз ты успеешь. И да, чуть не забыл, не могла бы ты дать мне еще тех пахучих трав, которые добавляла в жаркое? Я обязательно и за них расплачусь – Ребекка хмыкнула и сняла один из мешочков, висящих над окном дома.

     – Держи. Эх, теперь я знаю, как выглядит старость: мужчинам во мне интересны только мои кулинарные секреты, – она воздела руки к небу в притворном порыве отчаяния, после чего кивнула Аластору. – Беги давай, а то ведь и правда шкуру спустит.

     ***

     По окончанию рабочего дня, на закате, лесорубы собрались перед зданием цеха, подвергшегося нападкам Серых Полосок.

     – И после этого комиссар говорит, что они просто мелкие хулиганы?

     День, начинавшийся с тумана и сырости, после полудня стал настоящим пеклом, а ближе к закату воздух превратился в душный и вязкий кисель. Лето напомнило о себе последним, отчаянным порывом, давая осени генеральное сражение перед неминуемым уходом.

     – Ребята, которых я послал проверить лес, нашли три ловушки, а если там остались ещё? Я прямо сейчас пойду в деревню и узнаю кто это сделал! – Герел только и успевал обтирать свою лысину от пота. – А бесполезный рыжий жирдяй только и твердит, что у него недостаточно людей, чтобы прочесать лес!

     Из толпы раздались одобрительные возгласы. Мужчины потрясали кулаками и выкрикивали угрозы. Напряжение нарастало, а духота затуманивала разум. Аластор слушал речь Герела и чувствовал, что, несмотря на жару по спине пробежал холодок.

     «Будет кровь, и, хорошо, если никого не убьют. Комиссар, скорее всего, займет выжидающую позицию и по итогам объявит, кто был прав. Необходимо срочно отправиться в деревню».

     – А вот и наш герой-спаситель! Аластор, подойди сюда, – Герел заметил его среди толпы и поманил мужчину к себе. – Мне уже рассказали, как ты с хохочущей ведьмой помог Генри, хотя, говорят, она просто хотела посмотреть, как он мучается.

     – Это чушь, ты и сам знаешь, – Аластор разозлился.

     Среди лесорубов Ребекка не имела большой любви. Возможно, частично это объяснялось тем, что она отшила всех до единого, кто пытался закрутить с ней, но также и её поведением. То, что деревенские считали за помешательство, рабочие видели, как высокомерную издевку над ними.

     – Она спасла множество жизней! Уверен, что и здесь есть те, кому она помогла.

     – Конечно, помогла. Она отрезала мне руку, – процедил Рубака Грон, продемонстрировав всем культю. – Там была пустяковая царапина, а ведьма сказала резать. Все потому, что я её тогда рядом с пивной за задницу схватил.

     Из толпы раздался смех вперемешку с гневными выкриками.

     – К тебе в кровь попала грязь, и без операции ты бы уже лежал в земле! – Аластор рванулся к Грону, но Герел удержал его.

     – Сынок, лучше успокойся. Мы знаем, ты парень городской, многих вещей не видел и не знаешь. Не лезь куда не надо, и мы тебя не тронем, – бригадир положил свою массивную руку на плечо Аластора и перевел взгляд с него на окружавших его лесорубов. – А мы-то со всем разберемся.

     Вокруг Аластора бурлило озеро гнева и недовольства. К осени у людей всегда накапливалась усталость, ведь лето для лесорубов было самым золотым временем: работы, как и денег хоть отбавляй. Осенью же количество заказов неуклонно снижалось, а значит снижались и доходы привыкших за лето к кутежу мужчин. Прибавить к этому напряжение из-за незримых диверсий Полосок, невыплаты жалованья из-за срывов сроков, случавшихся в последнее время все чаще, гнетущую атмосферу поселка, стоящего в дремучем лесу, практически полное отсутствие доступных женщин в округе, и получится гремучий коктейль, которому недостает лишь небольшой искры.

     Однако Аластор еще верил, что кровопролития удастся избежать. Он проследовал за ватагой возбужденных рабочих в деревню, надеясь разрешить конфликт, до которого оставались считанные минуты. Мужчина ладил с жителями не сильно лучше остальных рабочих, но тем не менее он не мог допустить убийств без суда и следствия.

     ***

     – Эй, дикари, а ну-ка выводи предателей! – закричал Грон и выломал калитку одного из домов, повалившись под хохот своих соратников на землю. – Черт тебя дери! Они её из соломы что ли сделали?

     Солнце клонилось к закату, раскрашивая людей кроваво-красным и будто предвкушая жестокую стычку. Духота достигла своего апогея, и воздух застыл в ожидании.

     Грон не стал останавливаться на калитке и, подозвав пару своих приятелей, начал ломиться в дверь. Из дома послышались детский плач и женские рыдания.

     – Да не бойся ты так, мы всего-то поразвлечемся и уйдем! – хохотал однорукий.

     Аластор пытался пробиться к краю толпы в сторону Грона: того необходимо было остановить, пока не произошло непоправимое. Лесорубы слишком увлеклись зрелищем, но Аластор видел, как в тенях за домами мелькали силуэты жителей деревни, они собирались защищаться и не с пустыми руками.

     Дверь поддалась и провалилась внутрь дома, детские крики перешли в захлебывающиеся рыдания, а на пути Грона появилась девушка с лицом, мокрым от слез и перекошенным от страха.

     – Уходи, папа придет и побьет тебя, – ее била крупная дрожь, но голос не дрогнул. Девушка верила, что это все не совсем взаправду.

     Грон схватил её за волосы, в то время как Аластор прорывался сквозь последний ряд внезапно притихшей толпы.

     – Посмотрим, как твоему папке понравится то, что я сейчас сделаю. Иди ко мне, кхх…

     Из темноты дверного проема сверкнули вилы и вонзились в горло Рубаки. Тот сделал шаг назад, отпуская волосы девушки и пытаясь выдернуть вилы из горла, захрипел и упал на землю, окатив дверной проем фонтаном крови. Его падение стало негласным сигналом, потому что со всех сторон раздался крик, и в ватагу лесорубов полетели камни, а один из помощников Грона упал со стрелой в глазнице.

     Точка невозврата была пройдена, и так долго переполнявшаяся чаша треснула и раскололась, расплескав вокруг свое багровое содержимое. Наспех вооружившиеся жители деревни, с поддержкой в виде нескольких хорошо вооруженных людей, называвших себя Серыми Полосками, набросились на лесорубов: кто с вилами, кто с косой или топором, а кто и голыми руками начали бить и кромсать захватчиков своей земли.

     Аластор заметил их еще до начала бойни. Но, когда он попытался выбежать и встать между молотом и наковальней в отчаянной попытке предотвратить кровопролитие, что-то ударило его по затылку, в глазах Аластора потемнело и он упал. Последним, что он видел, был Герел, сносящий топором голову местному егерю, больше всех выступавшему против вырубки лесов.

     ***

     – Аластор, ты должен отнести отцу еды. Сегодня ему придется задержаться, так что без твоей помощи нам не обойтись. Поторопись, он очень занят и не сможет долго ждать! – Кассандра потрепала Аластора по голове и передала ему сверток с едой. – Не задерживайся, иначе твой отец будет сердиться!

     – Конечно! – десятилетний мальчишка усердно закивал, принимая свой самый ответственный вид, и, взяв из рук матери сверток, вихрем помчался по улицам Лотера, направляясь на Северный рынок, где его отец установил торговый лоток для продажи самодельных украшений.

     Мальчишка бежал вприпрыжку по вымощенной булыжником дороге, стараясь не наступать на линии между камнями. Скоро день Солнцестояния, а значит будут праздники по всему Лотеру и его день рождения. Замечтавшись, он споткнулся и едва не уронил сверток с едой. Вспомнив указ матери и представив, как разозлится отец, если ему не принесут еду, Аластор сбавил темп: все равно до рынка идти немногим больше четверти часа.

     Замедлившись он начал с любопытством глазеть по сторонам. Улица пестрела людьми всех профессий и достатков: богатый горожанин степенно шел, перебирая перстни на руках, а за ним, словно тень, следовал его безмолвный телохранитель; две гадалки пудрили мозги немолодой броско одетой женщине, Аластор усмехнулся: он не верил в гадание, тем более его учитель, профессор Сандро, рассказывал, что все гадалки мошенницы; группа бедно одетых подростков с цепкими взглядами стояла у входа в подворотню, а за ними в свою очередь очень внимательно наблюдал стражник, делавший ежечасный обход улиц города.

     Вдруг глаза мальчика наткнулись на моментально привлекшее его внимание происшествие. Между двумя стоящими почти стена к стене домами он увидел странно одетого пожилого мужчину, хромавшего к выходу из проулка, а потом упавшего за груду мусора.

     «Он не похож на бездомного» – Аластор остановился. Кассандра учила сына всегда помогать тем, кто нуждается, и семена воспитания упали на благодатную почву. Мальчик рос чутким и добрым, что не слишком радовало отца, постоянно называвшего сына простаком. Убедившись, что мужчину больше никто не заметил: окружающие продолжали заниматься своими делами, Аластор заколебался.

     «Тот человек мог нуждаться в помощи, но мама сказала торопиться к отцу».

     Сверр очень не любил опоздания, особенно по причинам, которые считал глупыми.

     «Я просто проверю, все ли с ним в порядке» – приняв решение, Аластор направился в узкий переулок, в котором едва могли протиснуться плечом к плечу два мужчины, но ребенку он казался достаточно просторным.

     – У тебя все в порядке? – слегка сморщив нос из-за запаха, доносившегося от кучи мусора, рядом с которой лежал мужчина, Аластор осторожно потряс его за плечо. Мальчик помнил рассказы матери о людях, притворяющихся больными и слабыми, чтобы совершать преступления, но в десяти шагах пролегала оживленная улица, так что он решил, что в случае чего его крик обязательно кто-нибудь услышит.

     Осмелев от таких размышлений, Аластор нагнулся и попытался перевернуть мужчину. Тот тяжело дышал, словно после долгого бега, и совершенно не хотел переворачиваться, а сил десятилетнего ребенка категорически не хватало.

     – Если нужна помощь, я могу позвать кого-нибудь, – он отчаялся перевернуть мужчину и хотел было выйти на улицу, чтобы позвать на помощь, но тот пошевелился.