Текст книги "Пришествие князя тьмы (СИ)"

Автор книги: Иван Непейпиво

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Глава 9

Я медленно приходил в себя. Первым, что ворвалось в мое затуманенное сознание, был шум – громкий, разноголосый, хаотичный. Крики, гогот, хлопки – все сливалось в какую-то безумную какофонию, от которой гудело в ушах.

Я не спешил открывать глаза. Запах сырой земли и травы щекотал ноздри, прохладный ветерок овевал лицо. Нет, это явно была не Академия – уж больно вольготно и раскованно вели себя окружающие. Такое ощущение, что мы вообще за пределами ее владений.

Однако куда сильнее обстановки меня поразили собственные ощущения. Все тело звенело и вибрировало, словно наполняясь неведомой доселе мощью. Казалось, само это место щедро делится со мной своей силой, заряжает энергией каждую клеточку.

Особенно остро я чувствовал метку на пальце. Она пульсировала и потрескивала, посылая волны покалывания вверх по руке. Такого за ней раньше не водилось – любопытно, с чего бы вдруг?

Размышляя над этой загадкой, я осторожно приоткрыл один глаз. Взгляд уперся в широкую спину какого-то долговязого паренька, застившего обзор. Судя по его ерзанью и возбужденным выкрикам, впереди творилось нечто увлекательное:

– Да-да-да! Размажь его, кому говорят! Прибей этого недомерка! Эх, сейчас будет жара-а-а!

Парнишка заходился в восторженном припадке, подпрыгивая и размахивая руками. Мне на миг захотелось отвесить ему хорошего пинка, чтоб не мельтешил. Но я сдержался. Нет уж, лучше прикинусь ветошью и понаблюдаю пока.

Наконец юный болельщик счел нужным сместиться влево, и моему взору открылась поистине феерическая картина.

В центре небольшой лужайки, густо поросшей пожухлой травой и одуванчиками, развернулось нешуточное сражение. С одной стороны, на позиции застыл здоровенный детина, сплошь покрытый каменной броней. Его глаза ярко сверкали янтарем, а из приоткрытого рта вырывалось клубящееся облачко… пыли?

Я сразу смекнул, что это земляной перст – редкая разновидность големов, повелевающих недрами и почвами. Говорят, эти ребята… ну, легендарные могут за пару минут возвести неприступный форт или, наоборот, обрушить построенное, втоптав в грунт. С ними шутки плохи, это уж точно.

Напротив земляного красавца застыл настоящий силач – мускулистый, широкоплечий, с буграми мышц, упругими как каменные глыбы. Таких перстов называли «богатырями» – за их невероятную силу и способность крошить валуны голыми руками.

Этот экземпляр был особенно впечатляющ. Гладкая бронзовая кожа лоснилась в свете костров, обтягивая литые мускулы, бугрящиеся при каждом движении. Квадратная челюсть и тяжелый взгляд исподлобья придавали ему сходство со статуей.

Даже сейчас, замерев в боевой стойке, он выглядел как языческий идол, высеченный из цельного куска гранита. Ни капли лишнего жира, ни одной расслабленной мышцы – все в нем дышало грубой мощью, способной испепелить противника одним прикосновением.

Я затаил дыхание, потрясенный открывшимся зрелищем. Нет, это вам не хлипкие человечишки! Воистину, оказаться меж двух огней в их схватке – незавидная участь.

– Да начинайте уже, чего тянете! – раздался возмущенный выкрик из толпы. – Развели тут церемонии, понимаешь. Сейчас Утес твоего землероя на куски порвет, мало не покажется!

Утес, стало быть, кличут этого мордоворота. Что ж, вполне подходяще. Уж больно он на каменюку здоровенную смахивает.

Будто услышав призыв своего болельщика, богатырь шевельнулся и, пригнувшись, ринулся вперед. Земля загудела под его стопами, полетели комья грязи и обломки веток. Казалось, по лужайке несется живая лавина, сминая все на своем пути.

Но земляной голем был начеку. Глухо взревев, он с силой топнул ногой – и почва перед ним вздыбилась, выпуская на волю исполинские глиняные корни. Они разворачивались в воздухе, словно щупальца спрута, норовя опутать нападающего, уклоняющегося от каменных снарядов.

И Утес, похоже, это прекрасно понимал. С ловкостью, не свойственной его комплекции, он петлял меж летящих булыжников и подныривал под струи щупальца. То и дело взмывал в воздух, чтобы обрушиться на врага всей своей богатырской массой.

Да только не так-то прост оказался земляной исполин! Всякий раз умудрялся в последний миг прикрыться щитом.

– Землю сотряси, болван! Чего мелочиться-то? – раздался чей-то раздраженный вопль. – Развоплоти его к чертовой матери, и дело с концом!

Толпа одобрительно загудела, поддерживая дельное предложение. И голем, будто только того и ждал, вдруг застыл на месте, раскинув огромные ручищи.

В следующий миг земля содрогнулась, словно в предсмертной агонии. По лужайке побежали трещины, из которых повалил удушливый дым. Дрогнули могучие стволы деревьев, посыпались сухие ветки…

Утес отчаянно взревел и попытался ринуться в атаку, но его ноги увязли в жидкой трясине. Еще мгновение – и он начал медленно погружаться, беспомощно молотя руками.

Толпа разразилась восторженными воплями. Вот она, долгожданная развязка! Сейчас землерой победит. Эх, жаль только ставки не успел сделать – глядишь, сорвал бы куш.

Но тут произошло нечто странное. В тот самый миг, когда голова Утеса почти скрылась в зыбучих песках, он словно очнулся. Гулко взревев, рванулся из последних сил – и каким-то невероятным образом умудрился вытащить себя!

Толпа ахнула, не веря своим глазам. А богатырь, шатаясь, поднялся на ноги и, сплюнув грязь, процедил:

– А вот хрен тебе, а не легкая победа!

И, отступив на пару шагов, он вдруг сорвался с места и ринулся на голема подобно ядру из пушки. Тот лишь тупо хлопал глазами, глядя на стремительно приближающуюся тушу.

А потом грянул чудовищный удар – и голем с жутким хрустом развалился на куски, словно был из песочного теста! Обломки брызнули во все стороны, погребая под собой незадачливых зрителей.

На миг воцарилась оглушительная тишина. А затем толпа взорвалась восторженным ревом.

– Красава, Утес! – надрывался давешний болельщик.

Бронзовый гигант лишь усмехнулся, стряхивая с плеч каменное крошево. И вдруг начал стремительно уменьшаться в размерах, пока не принял облик самого обычного паренька – невысокого, коренастого, чуть старше меня самого.

Голем же собрав себя по частям, попросту осыпался грудой песка и глины, а затем из кучи вынырнула… девчонка! Самая настоящая, живая, только с ног до головы перемазанная землей.

Но куда больше публику взбудоражило другое:

– Гляньте-ка, очухался, голубчик! – раздался чей-то ехидный возглас.

И не успел я глазом моргнуть, как меня схватили, поставили на ноги и поволокли к самодельной арене. Приглядевшись, я осознал – да это же старое кладбище! Вот уж воистину, додумались устроить побоище на костях.

А вокруг уже столпились знакомые лица. Дмитрий, Анна, Гром – последний стыдливо прятал глаза, не смея встретиться со мной взглядом.

На огромном могильном камне восседала коротко стриженная девица. Из-за спин парней я не мог толком разглядеть ее лица – они словно нарочно загораживали обзор.

Зато хозяин Утеса, Алексей, тут как тут, встал напротив меня. С гаденькой ухмылкой подошел ближе, всем своим видом излучая превосходство.

– Ну и чего тебе от меня надо? – процедил я, борясь с желанием смачно харкнуть ему под ноги. Вот ведь сволочь лощеная – так бы и врезал по наглой роже!

Но тут вперед выступил Шереметьев и, скривившись, словно от зубной боли, выплюнул:

– Ты меня бесишь, Ваня. Твоя семейка – еще больше. Из-за вас у моего папаши в последнее время нервы ни к черту, все трясется над поместьем. А виноват в этом – ты!

Я невольно расхохотался. Но меня прервала Анна. В мгновение ока она оказалась рядом, вывернула мне руку и сдернула перчатку.

– Вот, полюбуйтесь! – торжествующе возвестила стерва, выставляя мою ладонь напоказ.

Ах ты ж зараза белобрысая! Больно-то как – аж искры из глаз. А хватка стальная, профессиональная. Ишь, цыпочка с норовом – никак, боевыми искусствами увлекается? Оно и видно, далеко пойдет. Если, конечно, не доиграется…

– И какая же у тебя магия? – полюбопытствовал Алексей, склоняясь к самому моему лицу. – Да ты не бойся, отвечай! Мы ж не звери какие – просто интересно стало.

Я стиснул зубы, борясь с искушением боднуть его лбом по переносице. Ага, как же – «не звери»!

– Телекинез у меня, – буркнул я нехотя. – Предметы двигаю, ну и все такое. Доволен?

– Врешь! – вдруг взвизгнула та девица с камня и спрыгнула на землю. – Не может у тебя быть телекинеза! Мы бы знали!

Я прищурился, пытаясь получше ее рассмотреть. Невысокая, фигуристая, с короткими кудрявыми патлами. Острое личико, яркие зеленые глазищи – хороша, чертовка. И улыбка такая… лучезарная прямо. Только вот не к добру она, ох не к добру!

– Да не вру я! – огрызнулся в ответ. – Хотите, у своих дружков-духовников спросите. Уж они-то в курсе, будьте покойны.

– Хотя, о чем это я? – спохватился вдруг и осклабился. – На кой-ляд вам расспросы – сейчас своими глазами все увидите!

И я сосредоточился, призывая на помощь свой дар. Земля вокруг задрожала, в воздух взметнулись комья грязи и обломки веток. А в следующий миг я резко вскинул руки – и троих что меня держали словно смерчем подхватило и отшвырнуло прочь!

Не прошло и секунды, как я остался в гордом одиночестве посреди толпы. Лишь главные зачинщики устояли на ногах – и теперь глядели на меня с нескрываемым весельем. Похоже, мое представление только раззадорило их, вместо того чтобы напугать.

– Лихо ты их, ничего не скажешь! – хохотнул Дмитрий.

– Ага, классно вышло! – подхватила Анна. – Только есть одна загвоздка, Ванечка. Мы-то знаем, какая метка бывает у телекинетиков. И твоя – явно не из этой оперы. Так что изволь объясниться, будь любезен!

Я заскрежетал зубами, лихорадочно соображая, как бы поизящнее соскочить с темы. Но тут меня выручила та зеленоглазая пигалица.

Легко спрыгнув с камня, она подошла ко мне почти вплотную и, сверкнув ослепительной улыбкой, протянула руку:

– Ирина. Будем знакомы, что ли?

От неожиданности я опешил. Это еще что за новости?

Скрепя сердце, я пожал протянутую ладошку и процедил:

– Иван. Но вы, я смотрю, и так в курсе.

Ирина хихикнула, лукаво стрельнув глазами. И ведь что забавно – вблизи она оказалась еще краше, чем издали. Точеное личико, аристократическая бледность, пухлые губки бантиком. Чистый фарфор, а не девка!

– Ладно, Ванечка, – промурлыкала она, склонив головку набок. – Допустим, телекинез у тебя и впрямь имеется. Да только метка твоя – явно не телекинетическая. Уж я-то в этом толк знаю – папенька тоже этим даром малость баловался. И другие тоже – мы их меток навидались, будь здоров. А у тебя – какая-то левая хреновина. Небось, думал, самый умный?

И она вновь звонко расхохоталась, сверкнув идеальными зубками. Ах ты ж стерва мелкая! Чует моя пятая точка – добром этот цирк не кончится.

Но тут из-за спины Дмитрия вдруг выступила знакомая фигурка. Та самая снежная красавица, что давеча едва не отправила меня к праотцам! Я невольно напрягся, готовясь к худшему.

– Доброй ночи, Иван! – печально произнесла девушка и присела в реверансе. На лице ее застыло выражение вселенской скорби, словно она на похоронах лучшего друга.

– Господа, вы напрасно терзаете его, – продолжила снегурка, и голос ее дрогнул. – Сила Ивана еще не проявила себя. Да и с чего бы? Ведь всем известно – дар может спать в человеке вплоть до совершеннолетия. Так и исчезнув, не дав о себе знать.

– А тебя вообще кто-то спрашивал, а? – рявкнул Дмитрий, сверля перста яростным взглядом. Рука его взметнулась для удара, явно метя бедняжке в лицо.

Дело принимало скверный оборот. Еще миг – и хрупкая девичья щека пойдет трещинами, обагрится алым.

Но, к счастью, Ирина оказалась проворнее. Молниеносным движением она перехватила занесенную для удара руку и дернула на себя. Дмитрий взвыл от боли и неожиданности.

– Я уже тысячу раз говорила! – прошипела зеленоглазая фурия, прожигая его взглядом. – В моем присутствии не сметь обращаться с перстами, как с отбросами! Они такие же люди, как мы. Просто им не повезло родиться у бедных родителей да продаться в рабство.

Парни опасливо притихли, только сопели обиженно. Похоже, связываться с разъяренной Ириной никто не спешил. Видать, крепко она им уже успела насолить – раз боятся, как чумы.

Фыркнув напоследок, девчонка подхватила под руку своего перста – рослую темнокожую красотку в грязи – и зашагала прочь с высоко поднятой головой.

– Идем отсюда, Нейла! – бросила она через плечо. – Нечего нам делать в обществе этих недоумков. Пусть развлекаются, коли не хватает мозгов на большее!

И удалилась. Вот ведь до чего ж хороша, зараза!

Алексей дождался, пока они скроются, и многозначительно крякнул:

– Ну что, будем и дальше лясы точить? Или, может, делом займемся? Сами видите – не проявляются в нашем гостье таланты, хоть тресни. Так, может, стоит ему помочь малость? Глядишь, авось и полезет истинная сущность наружу.

И он гаденько осклабился, предвкушающе потирая руки. В глазах его заплясали безумные огоньки – ну чисто маньяк-потрошитель!

– Тащите его на арену! – скомандовал этот ирод, брызжа слюной. – Сейчас устроим Ванечке веселую жизнь. Глядишь, против наших перстов одной левой не отобьется! Вот потеха-то будет, а?

Сказать по правде, меня затошнило от этой перспективы. Это что ж получается – сейчас меня будут всей толпой месить, как грушу боксерскую?

– Но…, но ведь перстам строжайше запрещено сражаться с людьми! – робко пискнула давешняя снегурка. Вид у нее был самый что ни на есть затравленный.

– Законы имперские дозволяют подобное лишь на поле боя либо во славу церкви, – лепетала она, умоляюще заглядывая в глаза своему хозяину. – Иначе нарушителю грозит наказание, а персту смерть!

Ага, как же – на Дмитрия эти доводы подействовали, как на мертвого припарки. Гад только расхохотался в лицо бедняжке, да еще и по щеке хлестнул – так, для острастки.

– Забери у нее книги! – донеслось из толпы. – Слишком много ума в твоем персте.

Толпа одобрительно загоготала, подхватывая шуточку. До меня начало доходить – ну все, влип ты, Ваня, по самое не балуй!

Впрочем, на чудеса я никогда не рассчитывал. Предпочитал действовать самостоятельно и изобретательно. Вот и сейчас прикидывал – как бы половчее смыться с этого шабаша, пока цел?

Но мои планы спутал верзила Утес. В мгновение ока он очутился рядом и сгреб меня в стальные объятия. Да так крепко, что ребра затрещали!

– Ну, теперь не вырвешься, – прогудел он прямо мне в ухо. – Будешь паинькой – может, и не сильно покалечим. Так что не дергайся, понял?

– Вот же сукин сын! – прорычал я, безуспешно пытаясь вырваться из стальной хватки Утеса. Но куда там – этот амбал держал меня крепко. Того гляди, ребра затрещат от натуги.

Меж тем, толпа расступилась, образуя некое подобие живой изгороди. Студенты плотным кольцом окружили импровизированную арену, расставив перстов по периметру, отрезая все пути к бегству. Похоже, назад дороги нет – придется сражаться.

Я судорожно пытался сосредоточиться, призывая на помощь свою силу. Но какой там – мысли разбегались, как тараканы, не в силах противостоять дикой пульсации метки. Эта чертова хрень буквально сводила с ума, окутывая руку жутким черным маревом.

– Глядите-ка, чего это его метка творит! – донеслось из толпы.

– Ага, я тоже! – подхватил другой голос. – Может, он и впрямь это… ну, того? Проявится?

– Ну, долго вы еще возиться будете? Начинайте уже, скучно!

Я вскинул глаза – и похолодел. Передо мной, скрестив руки на груди, стояли главные заводилы – Анна, Дмитрий и Алексей. А за их спинами грозно возвышались персты, готовые в любой миг ринуться в атаку.

– Что, Ваня, никак не можешь выбрать, с кем потягаться? – елейно пропела Анна, обводя горящим взглядом свою «армию». – Ну, что стоим? Кто первый?!

Взгляды парней скрестились, словно клинки. Несколько мгновений царило напряженное молчание – и вдруг Алексей решительно шагнул вперед.

– Пусть начнет мой, – бросил он, кивнув в сторону Утеса. – Этому даже разминка не нужна. Надерет нашему Ванечке задницу по-быстрому, и дело с концом.

– Вот и славно! – хищно оскалилась стерва, поворачиваясь к Грому. – Ну а твой перст пойдет вторым. Глядишь, хоть на костях потренируется, да, Тухлый?

Я с ненавистью зыркнул на своего «кореша». Гром заметно стушевался и попятился, не смея встретиться со мной взглядом. Трус паршивый!

Плюнув ему под ноги, я встал в стойку, приготовившись отразить первый удар. Что ж, посмотрим, на что ты способен. Авось, сразу на кладбище меня и закопают.

Глава 10

Толпа взревела, предвкушая кровавое зрелище. Десятки глаз жадно впились в противников, ожидая первого удара. Утес грозно навис надо мной, словно скала – огромный, мускулистый. Я почти физически ощущал исходящую от него ауру подавляющей мощи.

Но отступать было некуда. Призвав на помощь остатки самообладания, я встал в стойку и поманил верзилу рукой. Дескать, иди сюда, здоровяк – посмотрим, что ты за фрукт.

– Давай, Утес, размажь этого сосунка! – надрывался Алексей, брызжа слюной. – Порви его в клочья, и дело с концом. Нечего с ним церемониться!

– Эй, мать твою, а ну-ка шевелись! – вторила ему Анна. – Или трусишь, бугай? Ставлю пять золотых, ты уделаешь Ванечку за минуту.

Дмитрий лишь презрительно скривился, всем своим видом давая понять – дескать, и этот туда же, мелет чушь. Похоже, мои шансы болваны оценивали еще ниже.

Меж тем Утес взревел и, пригнувшись, ринулся в атаку. Каменные кулаки со свистом рассекли воздух, норовя размозжить мне череп. Я лишь чудом сумел отшатнуться – удар богатыря пришелся в пустоту.

Не давая опомниться, верзила развернулся и попер на меня – только пыль столбом. В последний момент я вновь увернулся, пропуская тушу мимо, и врезал ему локтем промеж лопаток.

Толпа взвыла от восторга. Похоже, малость я его достал – недаром Утес взревел, будто раненый кабан.

Увы, радость моя была недолгой. Придя в себя, богатырь взмахнул ручищами – и меня смело, словно лист на ветру. Отлетев на добрых пять шагов, я с размаху впечатался спиной в дерево.

В глазах потемнело. Легкие будто в тисках сдавило, по ребрам словно кувалдой приложили. Из рассеченной брови на глаз натекла теплая кровь, застилая зрение.

– Давай, здоровяк, добивай! – заорал кто-то из зрителей. – Прикончи недомерка, чего возиться? Ваня замри, быстрее закончим с этим!

Звук собственного имени подстегнул меня не хуже пинка. Зарычав, я рванулся вперед, призывая на помощь свой дар. Сфокусировался, представляя, как невидимая сила подхватывает Утеса и швыряет прочь.

В следующий миг богатырь с воплем взмыл в воздух и, кувыркаясь, улетел в толпу. Студиозусы с визгом шарахнулись в разные стороны, опасаясь быть раздавленными. Самого же Утеса припечатало аккурат на каменную ограду.

Я торжествующе осклабился, слыша стоны верзилы. Ага, съел, гад? То-то же!

Пошатываясь, Утес поднялся на ноги и вновь ринулся в атаку. На сей раз он двигался куда осмотрительнее, стараясь не подставляться. Обманными финтами принялся бить справа и слева, выискивая брешь в обороне.

Увы, мне и без того было несладко. Ноги дрожали от усталости, в боку нещадно кололо, дыхание со свистом вырывалось из груди. О каком там телекинезе речь, тут бы на ногах удержаться!

Краем глаза я заметил, как Анна и Снежинка лихорадочно переглядываются. Похоже, затея с поединком уже не казалась ей такой заманчивой.

– Может, хватит уже? – нервно прокричала Снежинка, глядя на своего хозяина умоляющим взглядом. – Прикажите остановиться, пока не поздно!

Но парни и слушать не желали. Опьяненные кровью и насилием, они лишь подбадривали бойца, требуя добить жертву. И глазом не моргнули, когда мощный удар Утеса отшвырнул меня на добрых десять метров.

Рухнув навзничь, я пару мгновений просто лежал, тупо глядя в небо. В ушах звенело, перед глазами плясали радужные пятна

Утес грузно приблизился и навис сверху, готовясь нанести последний, решающий удар. Я зажмурился, приготовившись к неизбежному. Все – не вывезу.

Внезапно меня обдало странным запахом – тошнотворным, словно разлагающаяся плоть. Некротика?

Но размышлять над этой загадкой было некогда. Слабо застонав, я уперся ладонями в землю, пытаясь хоть немного приподняться. И вдруг…

Содрогнувшись, почва подо мной вспучилась и пошла трещинами. Раздался низкий гул, больше похожий на утробное рычание какого-то чудовища. А в следующий миг от моих рук во все стороны заструились черные вены, стремительно расползаясь по траве.

Толпа испуганно отпрянула, не понимая, что происходит. Утес застыл на месте, вытаращив глаза.

Меня же затрясло, словно в припадке. Все тело содрогалось, будто каждая клеточка вдруг обрела собственную жизнь и теперь бунтовала, норовя вырваться наружу. Но куда сильнее физических мучений меня пугало другое – моя метка, доселе дремавшая, вдруг ожила.

Задрав рукав, я с ужасом уставился на черное марево, клубящееся вокруг запястья. Оно напоминало густой дым или щупальца какого-то неведомого чудовища. И с каждой секундой эта дрянь лишь росла и ширилась.

В толпе поднялся невообразимый гвалт. Студенты вопили, шарахались, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Многие в панике ломанулись к могилам, видимо, там выход из кладбища.

– Твою мать, что происходит?! – заорал Дмитрий, тараща глаза. Его аристократическая бледность сменилась землистой синевой – того гляди, хлопнется в обморок.

– Бежим! – вторила ему Анна, ее лицо исказил неподдельный ужас. – Что встали, идиоты? Живо!!!

Она схватила за шкирку застывшего Алексея и волоком потащила к ближайшему склепу. Парень даже не трепыхался, лишь испуганно скулил, словно побитая собака.

Так вот ты какая, магия! – пронеслось у меня в голове. – Жуткая, неуправляемая и непонятная.

Но радоваться пробуждению дара было некогда. Паника в толпе достигла апогея – и я отчетливо понял: если не сделаю ноги, быть беде.

Кое-как поднявшись, я заковылял вслед за беглецами, то и дело спотыкаясь и хватая ртом воздух. В боку нещадно кололо, перед глазами плясали черные мушки. Лишь чудом я умудрился не потерять сознание и добраться до первых могил.

И вдруг земля содрогнулась с гулом. Почва вздыбилась, словно вспоротое брюхо, и из разверстых могил начали вылезать мертвецы. Скелеты, трупы, полусгнившие останки – они тянули к нам костлявые руки, щелкая челюстями и скалясь, впиваясь провалами глазниц.

Визг перепуганных студентов взмыл до небес. Многие были пойманы – те волокли их под землю. Склепы, доселе казавшиеся надежным укрытием, разверзали каменные пасти, исторгая полчища нежити.

Краем глаза я заметил вспышку пламени – то Анна и ее огненный перст вступили в битву. Дмитрий и Алексей улепетывали, сверкая пятками. Даже в критической ситуации девчонка сохраняла самообладание, методично испепеляя мертвяков. Значит у девчонки магия, как и у ее перста, умно! Легче тренировать… когда знаешь, как это работает.

Скелеты рассыпались в прах от первого же удара, а вот трупам доставалось больше. Шипя и потрескивая, они корчились в огне, источая тошнотворный смрад горелой плоти. Анна уже взмокла от натуги, но не отступала, прикрывая тылы беглецов.

В какой-то миг наши взгляды встретились. Она отчаянно замотала головой, безмолвно приказывая убираться. Но я лишь стиснул зубы и, подавив слабость, ринулся в гущу сражения. Плевать на раны, плевать на боль – не могу же я бросить красавицу одну против орды нежити!

А бой меж тем набирал обороты. Трупы все прибывали, грозя смять жалкую горстку храбрецов. Сосредоточившись из последних сил, я призвал свою новообретенную магию – и с моих рук вновь заструились черные щупальца, впиваясь в бурлящую землю. Ведь я это как-то призвал, могу и остановить.

Раздался гул. Трещины побежали от эпицентра, в считанные секунды добравшись до могил. И – о чудо! – мертвецы вдруг начали падать замертво, словно марионетки с обрезанными нитями.

Обессилев, я рухнул на колени. Последнее, что я увидел – перепуганные лица Анны и ее перста, склонившихся надо мной. А потом мир погрузился во тьму.

Очнулся я от безжалостной тряски и звонкой пощечины. Разлепив веки, сфокусировал мутный взгляд на красном от ярости лице Анны. Девчонка, похоже, еле сдерживалась, чтобы не придушить меня на месте.

– Ты придурок? – прошипела она, прожигая меня взглядом. – Какого хрена ты выкинул эту некромантскую дичь? Нас чуть на лоскуты не пустили из-за твоих фокусов!

Застонав, я с трудом сел и огляделся. Мы находились под сводами старого каменного моста.

– Да клянусь, это не я! – попытался оправдаться, потирая саднящую скулу. – Нехрен устраивать мордобой в таких местах. Вот покойнички и разгулялись, чтоб им пусто было…

– Так я тебе и поверила! – фыркнула Анна. Впрочем, в глазах ее уже плясали веселые искорки – похоже, перепуг потихоньку отступал.

– Жаль все-таки, что не твоих рук дело, – хмыкнула она, помогая мне подняться. – Живые мертвяки, магия смерти и все такое… Я о подобном только в сказках читала! Дичь натуральная.

Покопавшись в кармане, девчонка протянула мне чистый платок и кивнула на мою разбитую физиономию:

– На вот, утрись. И чтоб никому ни слова, понял? Скажешь, что с лестницы навернулся или еще какую байку сочинишь.

Я благодарно кивнул, промокая кровь.

Анна тем временем резво отряхнулась и, послав мне прощальный взгляд, двинула к выходу. Огненный перст напоследок окинул меня странным взглядом – пристальным, изучающим.

Но потом встряхнул патлами и послушно засеменил прочь. И я остался стоять в одиночестве, бездумно комкая платок.

Что ж, Иван! Слишком уж лихо дебютировал, голубчик.

Кряхтя и постанывая, я плелся по узким улочкам, петляя из стороны в сторону, словно пьяный. В животе бурчало от голода, ребра ныли после «любезностей» Утеса, каждый шаг отзывался тупой болью во всем теле. Краем глаза я заметил, как на кладбище замелькали огоньки фонариков – видать, обнаружили. Вот и спалились по полной, теперь не отвертеться…

Поплутав еще немного, я наконец выбрался к знакомым воротам Академии. И тут же прифигел – оказывается, студенты давным-давно протоптали тайную тропку, по которой лихо шастали туда-обратно! Вон как ловко просачиваются, будто мыши!

Затесавшись в толпу полуночников, я приметил одного знакомого паренька – в столовой его называли Морфея, кажется. Тот сидел прямо на лужайке и, судя по виду, кемарил без задних ног. И только подойдя ближе, я сообразил – он не спит, а медитирует! Похоже, его спецталант – вырубать противников точечной магией сна.

Миновав сладко сопящую стражу, я ввалился в общагу и поплелся к лестнице. Вахтерша мирно дрыхла за своей стойкой, уронив голову на стопку журналов. Вот и славно, одной проблемой меньше.

Однако стоило подняться на свой этаж, как я застыл. Возле окна, прямо на подоконнике, восседала Ирина со своим перстом. Девчонки увлеченно играли в ладушки, и было в этом зрелище нечто настолько сюрреалистичное, что у меня челюсть отвисла.

Перст Ирины смыв грязь, оказалась очень миловидной девушкой с кожей цвета молочного шоколада, густыми бровями и черными как смоль косами. Но больше всего завораживал шрам на ее щеке – узор из затейливых трещинок, словно на старинном фарфоре. И двигалась девица так же льяно и грациозно, будто текучая глина на гончарном круге.

Почуяв мое присутствие, обе застыли на миг, а затем обернулись с жутковатой синхронностью. В зеркальных движениях сквозило нечто потустороннее – у меня аж мурашки по коже побежали.

– Ир, а что у нее со щекой? – ляпнул я, не подумав. – Откуда шрам такой странный?

Однако ответила мне не хозяйка, а сама перст. Глянув в упор своими бездонными очами, смуглянка произнесла ровным, безжизненным голосом:

– Меня пытались убить собственные родители. Понимаешь, там, откуда я родом, детей с магическим даром считают проклятыми. Позором семьи. И вот, когда мне было пять, меня заживо замуровали в печи. Хотели, чтобы я спеклась, как глиняный горшок. Застыла навеки в собственном теле.

Меня передернуло. Это что же за варвары такие – с дитем родным так обходиться?

Видать, что-то такое отразилось на моей роже, ибо девицы вновь переглянулись и, пожав плечами, отвернулись. И опять принялись играть, будто не было этой жуткой откровенности минуту назад.

Обалдевший донельзя, я поплелся к своей комнате. Голова шла кругом. И последнее, чего мне сейчас хотелось – это лицезреть Грома, предателя паскудного.

Увы, мечтам не суждено было сбыться. Я зашел в комнату, не глядя на соседа.

– Вань, ты это, не серчай! – заблеял толстяк, преграждая мне путь. – Я ж не со зла, ей-богу! Думал, мож, зауважают после этого, в свой круг примут. Ты ж знаешь, я уже который год бьюсь, лишь бы дворянчики меня за своего признали…

Даже отвечать не хотелось. Молча отпихнув нерадивого кореша с дороги, я подошел к кровати и рухнул на нее не раздеваясь. Сил моих больше нет – ни на препирательства, ни на разборки. Утро вечера мудренее, как говорится.

И плевать, что там Гром себе удумал. Хочет лизать задницы аристо-выскочкам – да ради бога, не держим. Но пусть только попробует еще раз меня подставить – лично в бараний рог скручу, и поминай как звали!

Едва коснувшись головой подушки, я провалился в глубокий сон. Однако долго поспать не удалось – уже через пару часов я проснулся от лютого, пробирающего до костей холода.

Распахнув глаза, я недоуменно уставился на потолок. В комнате царил зябкий полумрак, но в серой хмари уже брезжили первые рассветные блики. Изо рта вырывались клубы пара, оседая на одеяле инеем. Какого черта?

Повернув голову, я чуть не заорал от неожиданности. У самой кровати, сложив руки на коленях, сидела Снегурочка собственной персоной! Ее белоснежная кожа мерцала в полумраке, словно припорошенная снегом, а глаза сияли, будто два хрусталика.

Не успел я и рта раскрыть, как ледяные пальцы прижались к моим губам. Дыхание перехватило от обжигающего холода.

– Тс-с, молчи! – прошелестела дева, склоняясь ко мне. – Не вздумай шуметь, разбудишь соседа.

Я скосил глаза на Грома – ну да, дрыхнет без задних ног, разве что слюни не пускает. Храпит так, что стекла дребезжат. И его жуткий дворецкий тут как тут – застыл в углу мрачным изваянием, сверля нас немигающим взглядом.

Осторожно кивнув, я мысленно взмолился, чтобы ночная гостья поскорее убрала руку. Того гляди, отморожу к чертям собачьим последнюю надежду на продолжение рода!

К счастью, Снегурочка сжалилась и отстранилась. В тусклом свете ее лицо казалось еще прекраснее – фарфоровая кожа, точеные скулы, пушистые ресницы в серебристой изморози. Зачарованный, я невольно потянулся к ней…

Но красотка лишь покачала головой и отвела мою руку в сторону. Голос ее упал до едва различимого шепота:

– Меня зовут Настя. Я пришла предупредить тебя, Ваня. Ни в коем случае не бери перста, которого тебе предложат на Церемонии! Он будет лучшим из всего набора, идеальным во всех отношениях. Но откажись!