Текст книги "Пришествие князя тьмы (СИ)"

Автор книги: Иван Непейпиво

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Я тоже не удержался от смеха:

– Слышь, Шереметьев, твой папенька ведь не просто так Тугарина приволок. Хотел, чтоб меня в фарш покрошили, а? Только вот незадача – не вышло у вас.

Дмитрию было нечего возразить. Этот договор оглашали публично. Попробуй теперь отыграть назад – враз уважение потеряешь.

– Да не может у некроманта быть таких способностей! – завопил он, брызгая слюной. – Он нас дурит, неужто не видите?

Но Анна лишь устало покачала головой:

– Сами разбирайтесь, мальчики. Некогда мне эти глупости слушать.

И царственной походкой удалилась прочь, оставив нас с Дмитрием сверлить друг друга взглядами. Он же, понизив голос до яростного шепота, прошипел мне в лицо:

– Думаешь, самый умный, да? Ничего, я до твоих секретов докопаюсь. Алексей, тащи свою задницу в библиотеку. Будем искать все, что известно про некроманта, который был до этого урода.

Я лишь пожал плечами:

– Да ищи, сколько влезет. Только время зря потратишь. Я и сам не знаю, как оно работает. Может, у меня особый дар. А может, звезды так сошлись.

Дмитрий злобно зыркнул на меня напоследок и, резко развернувшись, потащил Алексея в сторону библиотеки. Остальная шайка-лейка последовала за ними, что-то возбужденно обсуждая.

Я проводил их мрачным взглядом. Похоже, этот напыщенный индюк и впрямь решил до истины докопаться. Только вот беда – истина она куда глубже, в Аду. Одно ясно: сила Велиала во мне пробудилась даже в этом теле. А как ею управлять – это мы еще разберемся.

Ладно, пусть роются в своих фолиантах, авось и правда, что интересное нароют. А я пока в кроватку пойду, на боковую. День выдался тот еще, человеческие потроха требуют отдыха.

Довольно ухмыльнувшись, я заложил руки в карманы и неспешно побрел к общежитию. Впереди маячил призрак грядущих свершений на прохождении практики. И я собирался насладиться им сполна. Интересно… та девушка метаморф, уже мертва?

Глава 21

Я вошел в знакомое здание общежития, чувствуя, как усталость понемногу отступает. Ноги сами несли меня к лестнице, но внезапно меня окликнул скрипучий голос:

– Эй, Ведминов, ты ли это? А ну-ка подойди, тебе тут послание передали.

Я обернулся и увидел нашу вахтершу – сгорбленную старушку с цепким взглядом и вечно поджатыми губами. Сдержав усмешку, я вспомнил ее спящую, когда ее усыплял Морфей, чтобы прикрыть ночную вылазку однокурсников. Ох и храпела же старая перечница на всю богадельню!

Впрочем, сейчас было не до веселых воспоминаний. Я подошел к стойке, и вахтерша трясущейся рукой протянула мне конверт, запечатанный сургучом с гербом моей семьи.

Поблагодарив старушку кивком, я сунул письмо за пазуху и торопливо взбежал по лестнице. В голове роились тревожные мысли. Войдя в комнату, я сразу отметил, что Грома еще нет – видимо, загулял на ярмарке со своим перстом. Ну и ладно, хоть одному побыть можно.

Однако расслабиться не получалось. Письмо словно жгло мне грудь, требуя внимания. Тяжело вздохнув, я достал конверт и уселся на край жесткой койки. На обратной стороне красовалась печать с вензелем «О.В.» – похоже, писала старшая сестрица Ольга. Любопытно, с чего бы ей тратить чернила на непутевого «братца»?

Сломав печать, я развернул толстую кремовую бумагу и начал читать. Глаза сразу зацепились за изящные, летящие строчки – у Ольги был безупречный почерк, хоть в каллиграфы подавайся.

«Дорогой Иван! (Ну надо же, снизошла до фамильярности, видать, и впрямь дело серьезное).

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии и трезвом рассудке. Я недолюбливаешь пустую писанину, поэтому перейду сразу к сути.

Боюсь, произошло нечто ужасное. Помнишь снадобья, которые ты принимал от хвори на протяжении последних лет? Так вот, сразу после твоего отъезда лекарь привез новую партию микстур, да такую огромную, что девать было некуда. Матушка рассудила, что негоже добру пропадать, и отдала склянки семье нашего конюха – у его дочки обнаружился какой-то недуг, бедняжка просто угасала на глазах.

Но случилось непредвиденное. Вместо того, чтобы поправляться, девочка занемогла еще сильнее. А на днях и вовсе слегла пластом, будто при смерти. Конюх в отчаянии кинулся к местной ведунье, а та возьми и скажи – мол, то не лекарство было, а яд! Причем растянутого действия, коварный и беспощадный.

Иван, я места себе не нахожу! Получается, тебя все эти годы? Или, может, ведьма ошиблась? Хотя вряд ли, уж больно уверенно говорила, прости Господи.

В голове не укладывается. Страшно даже представить, что было бы, продолжай ты и дальше глотать эту отраву. Хотя исход известен ты почил!

В общем, так. Я решила не рисковать и поехала прямиком в столицу, к знакомому лекарю. Уж он-то в снадобьях разбирается, не то что наши уездные коновалы. Показала ему остатки микстур, расспросила хорошенько. И что ты думаешь? Подтвердил ведунью, как есть! Сказал – то не лечение было, а мура липовая, отрава крысиная.

Ох, и прибил же меня этот вердикт. Выходит, кто-то и впрямь на тебя зуб точит. Да такой, что и убить не побрезгует. Вот только кто?

Но факт остается фактом. И теперь нужно решать, как быть дальше. Может, жандармов вызвать, расследование учинить? Или сор из избы не выносить, своими силами разбираться?

В общем, как ни крути, а без тебя тут не обойтись. Напиши мне срочно, что думаешь. Или того лучше – бросай свою академию да приезжай домой. Сам же понимаешь, коли затеяли травлю, на одном яде могут не остановиться. Неровен час, проснешься с кинжалом промеж лопаток.

Ладно, авось проживешь пока – глаз у тебя наметанный, и магией ты теперь овладел. Глядишь, сам кому хребет переломишь, ежели что. Но все же будь настороже, ладно? Чую я, не миновать нам большой беды.

Ответа жду как соловей лета. Смотри не подведи, братец. А то сама за тобой приеду – в охапку и домой, хочешь ты того или нет.

Крепко обнимаю и молюсь о твоем благополучии.

Твоя сестра,

Ольга.»

Дочитав письмо, я откинулся на подушку и закрыл глаза. В висках застучало, в горле пересохло. Вот так новости! Все эти годы, пока Иван боролся с недугом, принимая микстуры, его кто-то исподтишка травил. Да так искусно, растянуто, чтоб никто не догадался.

Но кто, кто мог пойти на подобное злодейство? И, главное, зачем им понадобилось убивать единственного наследника рода?

А может, причина в чем-то ином? Но в чем? Вопросы роились в голове подобно разъяренным осам, а ответов все не было.

Тихо застонав, я сел на постели, пытаясь собраться с мыслями. Итак, что мы имеем. Кто-то решил пустить меня в расход. Причем так, чтоб комар носа не подточил – мол, собственные хвори прикончили, с кем не бывает.

И ведь как ловко провернули, мерзавцы! Подменили снадобья на яд, подкупили лекаря. А может, и вовсе своего засланца подослали, кто их разберет. Мало ли темных личностей толчется возле богатых семейств.

Одно ясно – в родных стенах мне оставаться опасно. Пока не разберусь, кто за этим стоит, рисковать нельзя.

Эх, и угораздило же вляпаться! Мало демонов было, теперь еще и людские козни расхлебывай. Главное – предупрежден, значит вооружен.

Я встал, подошел к столу и решительно смахнул с него ворох исписанных бумаг. Порывшись в ящиках, отыскал чистый лист и перо. Обмакнув кончик в чернильницу, я задумался на миг, а потом быстро набросал ответ:

«Дорогая Оля!

Спасибо, что предупредила. Твое письмо стало для меня настоящим ударом. Хотя, признаться, не то, чтобы совсем неожиданным. Но чтоб вот так, с ядами-отравами – это уже совсем за гранью.

В общем, я тут прикинул и решил – домой пока не поеду. Сама понимаешь, коль неведомый злыдень на убийство пошел, под носом у него отсиживаться – смерти подобно. А в академии оно поспокойнее будет. Да и практика начинается. Матушку не тревожь!

Жандармов пока не вмешивай. Мало ли, вдруг наш супостат из высоких чинов будет. Не ровен час, всех собак на нас спустят, улик-то никаких.

Ты там особо не переживай. Крепко обнимаю и надеюсь на лучшее.

Твой брат,

Велиал.»

Дописав письмо, я аккуратно свернул лист и спрятал в карман. Отправлю с ближайшим купеческим обозом, чтоб точно дошло.

Я улегся на жесткую койку, закинув руки за голову. Золотистые лучи солнца проникали в комнату сквозь распахнутое окно, неся с собой веселые крики и задорные мелодии – праздник в академии был в самом разгаре. Но мне было не до веселья. Тревожные мысли роились в голове, не давая покоя измученному разуму.

Итак, какой-то мерзавец пытался извести последнего наследника моего отца, и преуспел в этом злодейском намерении. Но кто бы это мог быть? Шереметьевы, давно мечтающие прибрать к рукам наше родовое поместье? Вряд ли. Эти спесивые аристократы и так получили бы желаемое, стоило лишь немного подождать – отцовские векселя висели на нас неподъемным грузом. Нет, тут явно замешан кто-то другой, более изощренный и влиятельный.

Да и странная смерть батюшки. Слишком уж подозрительное совпадение – отец внезапно умирает, а следом и меня начинают травить. Похоже, кто-то целенаправленно и методично зачищает род Ведминовых, убирая нас одного за другим.

И этот таинственный кто-то наверняка обитает в столице. Уж больно ловко он дергает за ниточки, безошибочно определяя слабые места и управляя судьбами нас, простых провинциалов. Хотя, учитывая размах интриги, не исключено, что кукловодов несколько. Прямо заговор какой-то, честное слово!

Пока я торчу здесь, в академии, матушка с сестрицей должны быть в относительной безопасности – вряд ли негодяй рискнет действовать в открытую против княжеской вдовы и ее дочери. Но расслабляться все равно не стоит. Придется держать ухо востро и ждать вестей от бдительной Ольги. Уж она-то мигом просечет, если что пойдет не так.

Сумбурные размышления и уличный гвалт никак не давали забыться долгожданным сном, хотя все тело буквально вопило от усталости. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату ворвался раскрасневшийся Гром. Приятель буквально лучился энтузиазмом, и я сразу понял – на празднике дружок успел приложиться к бочонку доброго эля. Иначе с чего бы ему так сиять?

– Ваня, ты это, что, блин, удумал?! – заорал он с порога, размахивая руками, словно мельница. – Это ты как умудрился-то? У меня аж дар речи пропал напрочь! Я таких монстрообразных антропоморфов даже в самых страшных сказках не встречал! Ты что за невиданную зверюгу вызвал, признавайся?

Я со стоном поднялся с кровати и принялся сердито швырять вещи в походный мешок. Вот ведь прицепился, как банный лист! Теперь точно до вечера покоя не даст, все мозги вынесет расспросами.

– Да откуда ж мне знать, братец ты мой? – огрызнулся я, с трудом сдерживая раздражение. – Я эту силу не выбирал, она сама меня выбрала, по велению свыше. И что еще простому некроманту доступно, одному богу ведомо. Может, я и сам скоро в Кощея превращусь, вот будет номер!

– Ты это, слушай сюда, – не унимался Гром, плюхаясь на мою кровать. – Там сейчас все только и судачат, что о загадочном персте в маске! Ищут и его, и хозяина. Ты зачем, кстати, чужим именем назвался, а? По-моему, это вообще незаконно!

– Не твоя забота, – отрезал я, мрачно засовывая в мешок теплые носки. – И вообще, этот Яромир Белый вроде как давно обнищал и сгинул неведомо где. Концы в воду, так сказать. Так что не найдут. И не трясись ты так, в самом деле!

Закончив собирать вещи, я со вздохом облегчения рухнул обратно на жалобно скрипнувшую койку, надеясь хоть немного вздремнуть. Но куда там! Неугомонный Гром решительно стащил меня с кровати и поволок к выходу, не слушая протестов.

– Нечего рассиживаться, соня! – безапелляционно заявил он. – Мы ведь мундиры свои не получили еще. Давай шевели поршнями, Ваня! Опоздаем на построение – точно влетит по первое число. Отправят патрулировать окраины или того хуже – гарнизонную кухню драить. Оно тебе надо?

Чертыхаясь на чем свет стоит, я поплелся за приятелем по гулким коридорам общежития. В этот час здесь было на удивление безлюдно – ни привычной толкотни, ни ора глашатаев. Неужто все до единого учащиеся подались на гулянья? Хотя нет, вон мимо нас как раз просеменила пара бледных тощих юнцов в черных сутанах «духи». Будущие экзорцисты, чтоб их. И что этим святошам вечно неймется? Так и шныряют повсюду, высматривают да вынюхивают.

Спустя пару минут мы наконец добрались до кабинета декана факультета боевой магии. У дверей уже толпились другие счастливчики, отобранные для прохождения практики. Тут были и томно обмахивающаяся веером Анна, и задумчиво теребящая прядь волос Ирина, и вечно надутый Дмитрий в компании своего верного цепного пса Алексея.

Внезапно дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник отец Григорий, главный экзорцист академии и по совместительству самый противный тип на свете. Смерив нашу компанию колючим взглядом из-под очков, он брезгливо поджал губы, поправил рясу и грозно прошествовал мимо. Ох, не к добру это.

Едва святой отец скрылся за поворотом, как Дмитрий тут же накинулся на меня, словно коршун: – Ну что, полюбуйся, Ведьминов, что ты наделал! – прошипел он, брызгая слюной. – Теперь тут все на ушах стоят из-за твоих дешевых фокусов. Антропоморфы в принципе не умеют принимать облик невиданных доселе чудищ! Так что давай, колись – что за дрянь это была?

– Ой, можешь хоть сейчас доложить обо всем декану или самому ректору, – лениво протянул я, скрестив руки на груди. – Только учти, у меня на тебя тоже компромат найдется. Забыл про наш спор, скрепленный обоюдной клятвой и магией? Руку-то не жжет? То-то же!

Шереметьев мгновенно побагровел, что вареный рак, и машинально потер багровый след от ожога на запястье. Клеймо, оставшееся после принесения клятвы при споре, никак не желало сходить и напоминало о моральном поражении блистательного княжича. Но возразить ему было нечего, и белобрысый франт просто отвернулся к стене, всем своим видом выражая оскорбленное достоинство.

Я презрительно хмыкнул:

– То-то же, дружище. Кстати, как там поживает твоя дражайшая ледышка? Почему она еще не у меня? Я надеюсь, ты ее больше не посмеешь даже пальцем тронуть!

– Заткнись! – взвился Дмитрий, сжимая холеные руки в кулаки. На скулах заиграли желваки – видать, задел я его за живое. – Не твоего ума дело, как мы с перстами обращаемся. Она – моя собственность!

– Остынь! – ехидно продолжал я, упиваясь своим превосходством. – Небось, ты даже настоящего имени ее не знаешь. А ведь наверняка милое и звучное – ну там, Машенька или…

– Настя, – вдруг тихо, но твердо произнесла до сих пор молчавшая Ирина. – Ее зовут Настенька.

Я осекся на полуслове и удивленно покосился на Ирину.

Неловкую паузу прервал зычный бас декана Иллариона Морозова, пригласивший всю честную компанию в кабинет. Ну все, сейчас начнется раздача форменных мундиров.

Когда наша разношерстная компания вошла в просторный кабинет декана, Илларион Морозов уже поджидал нас там, восседая за столом.

– Так-так, господа недоучки, вижу, все в сборе, – пробасил декан, обводя нас тяжелым взором. – Извольте построиться согласно списку и не шуметь, ибо за каждый лишний писк я лично спущу три шкуры!

Надо же! А у меня дома казался добряком! Мы торопливо выстроились в шеренгу, стараясь принять самый послушный и кроткий вид. Дмитрий, конечно же, занял место впереди, окруженный своими прихлебателями. Мы с Громом скромно встали в конце, избегая лишний раз отсвечивать. Морозов окинул нас взглядом и недовольно проворчал:

– Ну и команда подобралась! Ничего, господа студенты, это вам не в игрушки играть. Будете у меня шелковыми да тихими, как девицы красные. Привыкайте помалкивать да слушаться старших, ежели жить охота!

По рядам пронесся смешок, но тут же стих под грозным взором декана. Удовлетворенно крякнув, Морозов принялся поочередно вызывать нас к столу и вручать каждому по увесистому свертку.

– Вот, принимайте обновки, служивые, – ухмыльнулся он, швыряя мне скатку. – Мундирчики ваши, по последней моде пошитые. Носите с гордостью да не позорьте альма-матер, ясно?

Я развернул плотную ткань и с любопытством уставился на новехонький мундир болотного цвета с блестящими золотыми пуговицами. Добротная вещь, ничего не скажешь. Сразу видно – казна на нас не поскупилась. Хотя это и немудрено – как-никак, а «слуги царевы», хоть и стажеры пока.

Следом Морозов выдал каждому по увесистой кипе бумаг и наставительно погрозил пальцем:

– Это ваша главная ценность и обуза, недоумки. Тут все – от ведомости до предписаний. Изучите от корки до корки и не вздумайте терять! Каждый документ заполнять четко и в срок, иначе лично загоню писать объяснительные до скончания века. Все ясно?

Мы дружно закивали, мысленно чертыхаясь. Вот так всегда – к полевой работе еще и бумажная волокита прилагается.

Внезапно декан подался вперед и многозначительно посмотрел на нас:

– И вот еще что, миленькие. Тут на днях к вам сам Государь император пожалует, на смотрины войск. Большая честь для вас, еще не ставших полноценными служаками, лицезреть Его Величество. Так что рты на замке и глазки в пол, ежели жизнь дорога. Не дай бог хоть один косяк выйдет – лично на дыбу отправлю!

Сам Император? Вот это новости! Я бы не прочь поглазеть на венценосную особу, но страшно подумать, что будет, если недовольным останется. Да и есть вопросы! Но нет уж, лучше помалкивать в тряпочку. Мне и без монарших разборок хватает заморочек. Возможно у него самого есть ко мне интерес, как ни как я тоже особенная фигура во всей империи! И вообще не для этого ли он везет свою императорскую задницу в такую даль?

В этот миг дверь кабинета распахнулась, и на пороге возник мрачный тип, облаченный в длинный черный камзол. Я мигом узнал его – это был Савва, личный перст Морозова, с которым мы уже встречались в моем поместье, когда декан наведывался к отцу. Бр-р, до чего ж неприятная личность!

Савва неслышно скользнул к столу, и от него мгновенно повеяло могильным холодом. Я невольно поежился, чувствуя, как по коже бегут мурашки. От этого типа за версту несло потусторонней энергетикой смерти и разложения. Казалось, даже воздух вокруг сгустился и потяжелел, напитанный миазмами некротики.

Подойдя к Морозову, Савва склонился и что-то зашептал ему на ухо. Я напряг слух, пытаясь разобрать слова, и похолодел. «Весть о сегодняшнем персте в маске доставлена», – явственно прочел я по мертвенно-бледным губам перста.

Вот оно как! Значит, Морозов уже поспешил доложить кому следует. Небось старый интриган на два фронта играет – и академией рулит, и в тайные игры с сильными мира сего играет. Вопрос только – по своей воле или по принуждению? И замешан ли здесь ректор, или только наш двуличный декан бегает с донесениями?

И ведь как все удачно сложилось – назвался чужим именем, обернулся невиданной тварью на глазах у всех. Как есть по дурости собственной подставился!

Тем временем Савва выпрямился, смерил нас мутным взглядом черных провалов глаз и так же бесшумно выскользнул за дверь. Морозов некоторое время задумчиво смотрел ему вслед, поглаживая гармошку из подбородков, а затем тряхнул головой и рявкнул:

– Так, слышали? Построение окончено, служивые! Можете приступать к тренировкам, и не дай вам бог спустя рукава! Любого разгильдяя лично на конюшню спроважу навоз месить. Все, кру-гом и марш отсюда!

Облегченно переведя дух, мы гурьбой повалили к выходу. Однако на душе у меня было неспокойно. Слишком много всего навалилось разом – и грядущая стажировка с этими остолопами, и явление Императора народу, и появление Саввы.

Боюсь, как бы мое триумфальное выступление на потеху толпе не обернулось подписанным себе приговором. Как бы ни пришлось пожалеть о минутной дерзости, когда за дело возьмутся по-настоящему влиятельные господа. Такие, что пощады не ведают.

Глава 22

Мы вышли из кабинета декана и разошлись кто куда, гадая, что же принесет нам грядущая практика. Рядом со мной плелся лишь Гром, о чем-то сосредоточенно размышляя. Внезапно он встрепенулся и спросил:

– Слушай, Ванек, ты ведь завтра поедешь со всеми, кого родичи не заберут? Ну, в смысле, с теми, у кого нет лишних деньжат на персональный экипаж?

Я невесело усмехнулся:

– Ну да, семейные финансы пока не позволяют шиковать. Так что придется трястись в общей повозке, яблоку негде будет упасть.

Гром просиял, хлопнув меня по плечу:

– Так поехали сегодня со мной! Батя будет страсть как рад, что я обзавелся другом из ваших, из благородных. Глядишь, еще и по гостям вечерком смотаемся, повеселимся на славу!

Я прошел несколько шагов вперед, обдумывая неожиданное предложение. Соблазн посмотреть на отца Грома, преуспевающего и богатого купца, был велик. Да и развеяться перед долгой практикой не мешало бы. Опять же, кто знает, вдруг полезные связи заведу или информацию раздобуду.

– А знаешь, поехали! – решительно кивнул я.

Гром расплылся в довольной улыбке и принялся меня хлопать по спине, приговаривая:

– Вот и ладушки, вот и славно! Будет тебе и кров, и стол, и развлечения. Правда, ночевать будем в городе, что к столице ближе. Оттуда уж утречком прямиком на практику рванем. Но вечерком-то можно и погулять всласть!

Мы поднялись в комнату, подхватили собранные вещи и спустились во двор, где принялись дожидаться обещанный экипаж. Гром то и дело вскакивал, вглядываясь вдаль, и приплясывал от нетерпения. Я лишь посмеивался, глядя на его возбуждение.

Наконец из-за поворота показалась карета, и у меня невольно расширились глаза. Я-то думал, родитель Грома по купечеству если и шикует, то в меру. Ан нет, куда там Шереметьевым с их цацками до этакого размаха!

Экипаж был размером с добрый дом и весь лучился позолотой и. А уж наворотов на нем было – не приведи господь. Тут тебе и витражи хрустальные, и бархат с парчой, и резьба диковинная. А по верху змеились какие-то невиданные провода, и временами карета испускала снопы электрических искр. Видать, заморскую новинку приспособили, для форсу и пущего эффекту.

– Это что за диво дивное? – сдавленно просипел я, тыча пальцем в сияющее великолепие.

Гром лишь довольно хохотнул:

– Это, братец, папенькины причуды. Любит на публику произвести впечатление, чтоб все ахнули. Да ты садись, не робей. Внутри еще круче!

Я залез в распахнутую дверцу и застыл, ошарашенно озираясь. Вот это да! Да тут хоромы целые. Одних диванов штук пять, не меньше. А уж всяких финтифлюшек и безделушек – вагон и маленькая тележка. От пестроты аж в глазах рябит.

– Никак, папаша твой Крёза переплюнуть хочет? – хмыкнул я, кивая на немыслимую роскошь.

– Ну, он того… Любит показать всем, что в люди выбился, – хихикнул Гром. – Ты же знаешь, как оно бывает – вчера еще в обносках бегал, а нынче вона как развернулся!

В этот миг дверь со стороны кучера распахнулась и в карету, пыхтя и отдуваясь, ввалилась необъятных размеров туша. Приглядевшись, я опознал в этом чуде отца Грома – купца Вукола Ерофеева собственной персоной.

Это был здоровенный, пышущий жаром мужик с окладистой бородой и хитрющими глазками. На его необъятном пузе красовалась массивная золотая цепь, унизанная крупными камнями. Пальцы были сплошь усыпаны перстнями, а из-под алого шелкового кафтана виднелись пестрые шаровары и сапоги из тонкой кожи. Не человек, а ходячая сокровищница!

– Ну, здорово, отпрыск! Никак, дружка своего прихватил? – пробасил Вукол, обводя нас масляным взглядом. – И то верно, в дороге веселее. А ты, стало быть, будешь Ванька Ведминов? Наслышан, наслышан. Гром все уши прожужжал, какой ты у него приятель знатный.

Я вежливо склонил голову, стараясь не пялиться на это чудо в перьях.

– Он самый, Вукол Пантелеевич. Премного благодарен, что приютить соизволили. Уж я в долгу не останусь.

– Ишь ты, какой учтивый, – расплылся в ухмылке купец. – Ну, что ж, милости просим, гостем будешь. Мне от Грома скрывать нечего, хе-хе. Какой ни есть, а сынок единственный, не обижать же.

С этими словами Вукол развалился на сиденье и, щелкнув пальцами, гаркнул:

– А ну, трогай, олухи! В «Золотой Гусь» едем, живо!

Возница хлестнул лошадей, и карета, подпрыгивая на ухабах, понеслась вперед. Мы с Громом переглянулись и дружно вздохнули. Ну что ж, поехали, будь что будет. В конце концов, не каждый день в позолоченных каретах раскатываешь. Глядишь, и впрямь повеселимся на славу.

Нконец карета влетела в распахнутые ворота Златограда, прозванного так за немыслимое обилие позолоты и показной роскоши. Куда ни глянь – всюду сновали разряженные горожане, многие из которых гордо вели рядом с собой различных перстов.

Наш экипаж с грохотом промчался по центральной улице, и мы жадно разглядывали пестрые вывески многочисленных лавок и трактиров. На каждом углу красовались вычурные афиши, зазывающие на всевозможные красочные представления и азартные состязания перстов. Похоже, Златоград был буквально помешан на этом, даже похлеще, чем Царьград. Правда в нем я еще не успел побывать.

Внезапно карета резко затормозила, чуть не вышвырнув нас на мостовую. Я выглянул наружу и обомлел – мы остановились перед поистине циклопическим зданием, увенчанным крикливой вывеской «Золотой Гусь». Даже беглого взгляда хватало, чтобы понять – это самый роскошный и престижный трактир города. Резные двери из мореного дуба, витражные окна с гербами, швейцары в расшитых золотом ливреях. Да уж, не от хлеба на воду здесь гуляют, это точно.

Пыхтя Вукол выбрался из экипажа и, грузно топая, двинулся к парадным дверям. Мы с Громом торопливо последовали за ним, стараясь не отставать и не затеряться в пестрой толпе посетителей. Внутреннее убранство «Гуся» оказалось под стать помпезному фасаду – мраморные полы с мозаикой, расписные потолки, несметное количество свечей в массивных золоченых канделябрах. Куда ни кинь взгляд – сплошная патриархальная роскошь и аристократический глянец.

У стойки портье Вукол принялся о чем-то конспиративно шептаться с прехорошенькой девицей, ловко орудующей счетами. Та стрельнула в нашу сторону лукавым взглядом, от которого мурашки побежали по спине. Уж больно странно она на нас поглядывала, словно прикидывая, на что сгодимся. Сунув красотке увесистую пачку хрустящих ассигнаций, купец получил взамен три диковинных броши-бубенчика и многозначительно поманил нас за собой к боковой лестнице.

– Держите, – Вукол торжественно вручил нам по броши. – Только не вздумайте растерять по дороге, они вам еще ой как понадобятся.

– Это еще зачем? – опешил я, вертя в руках увесистый золотой бубенчик, щедро усыпанный драгоценными каменьями. – Мы что, коровами заделались?

Вукол расхохотался, сотрясаясь всем своим необъятным брюхом:

– Ох, Ванька, ну и шутник же ты! Скажешь тоже, коровы. Нет, малец, не для скота эти цацки. Они вам вольную дадут в одно особое местечко, куда без спецпропуска соваться – себе дороже. Там такие бои перстов проходят – закачаешься! На большие деньги народ ставит.

У меня аж дыхание перехватило от этих слов. Тайные бои на тотализаторе? Вот это номер! Это где ж такие развлечения практикуют, да еще средь бела дня? Оно, конечно, жутко заманчиво поглядеть на диковинное зрелище, но больно уж попахивает откровенным криминалом.

А вот Гром, похоже, только обрадовался этой новости. Он весь прямо раскраснелся от возбуждения и нетерпения, чуть ли не приплясывая на месте:

– Батя, так чего же мы ждем? Веди скорее, пока все самое интересное не пропустили! Я уж сколько мечтал вживую на потеху поглядеть, прям руки чешутся.

– Так ты, никак, в курсе всей этой игорной возни? – изумленно покосился я на приятеля. Тот лишь небрежно отмахнулся:

– Ясен пень, братец. Папаня-то у меня большой любитель и знаток подобных экстремальных развлечений.

Однако, вот так новости! Выходит, почтеннейший купец Ерофеев – вовсе не святая простота. Он, похоже, и по темным делишкам мастак, каких поискать. Погуляем значит чуток, развеемся, винца попьем. Ага, как же! Прямиком в жаркие объятия сомнительных удовольствий.

Ладно, назвался груздем – полезай в кузов

Тем временем Вукол подвел нас к неприметной двери в дальнем конце коридора. На вид – ничего особенного, скорее даже неказисто. Но стоило купцу приложить к замочной скважине брошь и что-то едва слышно прошептать – как массивные створки беззвучно распахнулись, явив глазам сумрачный зев потайного хода.

Я заглянул внутрь и невольно сглотнул. Мрачный, узкий тоннель, освещенный чадящими факелами, уводил куда-то вниз под немыслимым углом. Дальний конец прохода и вовсе терялся во тьме, но оттуда доносился приглушенный рев множества глоток вперемешку с какими-то дикими воплями и звериным ревом. Я готов был поклясться, что различил жуткий лязг и грохот, словно там сошлись в титанической схватке две армии.

– Добро пожаловать в святая святых, – гаденько оскалился Вукол. – Сейчас вы воочию узрите то, что запомните на всю оставшуюся жизнь. Но учтите, олухи: что происходит в Гусе – остается в Гусе. Вякнете кому лишнего – мигом в бараний рог согну и в землю по уши закопаю.

Мы с Громом дружно и часто закивали, всем своим видом изображая кротость и покладистость.

Собрав волю в кулак и мысленно плюнув через левое плечо, я решительно шагнул в непроглядный мрак подземного хода.

Следом за мной, на полшага позади, скользнул Гром, а Вукол замыкал нашу подозрительную процессию, зловеще похохатывая в окладистую бороду.

Коридор змеился все глубже, уводя нас в подземные дебри. И чем дальше мы продвигались, тем отчетливее становились доносящиеся звуки. Словно рычание многотысячной толпы, лязг металла, женские взвизги и улюлюканье подвыпившей братии. Факелы горели все тусклее и наконец совсем исчезли.

Спустя, казалось, целую вечность блуждания в кишках земли, мы вышли в огромный зал, больше похожий на пещеру. Меня буквально шарахнуло по глазам буйством красок и обилием света. Зал был щедро освещен множеством ламп, пускающих цветные блики. Откуда-то лилась бравурная музыка.

Но публика… Вот где был сущий шабаш! Толпы разряженных мужиков и баб, увешанных золотом и каменьями, будто новогодние елки. Орава подвыпивших гуляк, горланящих похабные песни. Стайки жеманных дамочек, хихикающих и стреляющих глазками направо и налево. Шулера всех мастей, ловко передергивающие карты. И конечно, игроки – азартные, с лихорадочным блеском в глазах, готовые поставить на кон последние портки.

А посреди всего этого великолепия – огромный помост, окруженный толстой железной сеткой. Ринг для боев, не иначе. Сомнений быть не может – мы попали в тайное логово боев перстов на потеху пресыщенной публике.

Куда ни глянь – везде мельтешили полуголые девицы в одних набедренных повязках. Полногрудые, с округлыми бедрами, золотым загаром и волосами до пояса. Они скользили меж столов, расставленных полукругом, и щедро разливали вино в кубки, нарочито наклоняясь и выставляя напоказ свои прелести.