Текст книги "Пришествие князя тьмы (СИ)"

Автор книги: Иван Непейпиво

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

И я вдруг со всей отчетливостью понял, по какому именно пути хочу пойти. Нет, я не стану превращать своего будущего перста в ручную зверушку или тупое орудие убийства. Я буду строить наши отношения на взаимном доверии, уважении и неразрывных узах, словно он – продолжение меня самого.

Потому что только так, став с ним единым целым, я смогу раскрыть весб свой и его безграничный потенциал. Только в таком тандеме наша сила поистине не будет знать границ!

Я расправил плечи и твердо посмотрел в пронзительные глаза ректора, всем своим видом излучая непоколебимую решимость:

– Благодарю за столь лестное и заманчивое предложение, госпожа Крамская. Но мой выбор остается неизменным. Я хочу стать офицером и верю, что это мое истинное призвание!

Августин Валерианович несколько мгновений испытующе буравил меня взглядом, словно пытаясь отыскать малейшие признаки сомнений или фальши. Но я невозмутимо выдержал эту безмолвную проверку, и, в конце концов, ректор одобрительно кивнул, еле заметно подмигнув Нинель Валентиновне.

– Что ж, Иван, – торжественно произнес он, – в таком случае добро пожаловать в славную семью Офицерского корпуса Магической Академии! Надеюсь, ты ни на миг не разочаруешься в своем выборе. Ибо путь, что ты избрал – нелегок, но славен. Дорога воина – это дорога чести, отваги и беззаветного служения своей стране.

С этими словами он протянул мне руку для крепкого рукопожатия. А Нинель Валентиновна ободряюще улыбнулась, словно говоря: «Дерзай, парень! Раз уж решил вступить на этот тернистый путь, будь готов пройти его до конца».

Я с чувством пожал сухую жилистую ладонь ректора. О да, я готов. Готов ко всему, что уготовила мне судьба в этом новом воплощении. И можете не сомневаться – своего я добьюсь, чего бы мне это ни стоило.

– Что ж, Иван, с распределением мы разобрались. Нинель Валентиновна, будьте так любезны проводить молодого человека до его комнаты и проследить, чтобы багаж доставили прямиком туда. Не дело это – мотаться по Академии с чемоданами.

– Непременно, Августин Валерианович, – с готовностью кивнула госпожа Крамская и, плавно поднявшись со своего места, направилась к двери.

Я вскочил вслед за ней и с почтительным полупоклоном откланялся:

– Благодарю вас, Августин Валерианович! Постараюсь оправдать ваше доверие.

Уже на пороге меня вдруг окликнул зычный бас ректора:

– Иван, погоди-ка секунду!

Я обернулся и едва успел поймать брошенный мне предмет. Это оказалась перчатка из тонкой черной кожи, явно сшитая на заказ.

– Надень-ка вот это, – наставительно произнес Августин Валерианович. – Поверь старику, так у тебя будет хоть немного, да меньше проблем. Поубавится охотников позавидовать или начать задирать. А метка у тебя и впрямь, знаешь ли, примечательная.

Я невольно ухмыльнулся про себя, натягивая перчатку. Метка-то может и впрямь уникальная, вот только истинной ее силы не знает никто.

– И вот еще что, – внезапно посерьезнел ректор, понизив голос. – Вечером мне придется собрать Совет Академии. Насчет тебя и твоего будущего. Сам понимаешь, такого самородка еще поискать… Но ты не переживай! Теперь, когда ты официально принят в Офицерский корпус, я тебя духовенству не отдам. Слово Августина Вернадского!

Он подмигнул мне, и я почувствовал, как внутри разливается странное чувство признательности пополам с ликующим торжеством. Похоже, сам того не ведая, я только что обзавелся могущественным союзником и покровителем. Что ж, как говорится, знай наших!

С этими мыслями я вышел из кабинета вслед за Нинель Валентиновной, мысленно потирая руки. А вот и первая маленькая, но значимая победа Велиала, в этом наивном мирке!

Глава 6

Мы с Нинель Валентиновной неспешно шагали по анфиладам и коридорам Академии, и я с жадным любопытством впитывал новые впечатления. Древние стены, увешанные портретами именитых выпускников, высокие стрельчатые окна, пропускающие солнечный свет, гулкое эхо наших шагов, разносящееся под сводами – все это создавало незабываемую атмосферу.

Однако сейчас меня занимали куда более приземленные мысли. Я никак не мог выбросить из головы разговор о перстах.

– Нинель Валентиновна, – обратился я к своей провожатой, стараясь скрыть нетерпение в голосе. – А когда нам, первокурсникам, положено получить наших перстов? И главное – как выбрать самого лучшего, самого сильного и подходящего?

Госпожа Крамская искоса глянула на меня и лукаво улыбнулась уголками губ:

– Что ж, тебе повезло, Иван. Как раз к концу первого курса и приурочено это знаменательное событие – обретение перста. Долго ждать не придется. После чего вас тут же отправят на первую совместную практику, где вы должны будете притереться друг к другу и научиться взаимодействовать.

Она ненадолго умолкла, а затем добавила вкрадчивым тоном:

– Впрочем, на твоем месте я бы больше переживала о том, куда тебя распределят для прохождения этой практики. Перста-то потом и поменять можно, если не сложится. А вот практика – дело серьезное, от нее многое зависит…

– Нет, – оборвал ее я, с неожиданной горячностью и непоколебимой убежденностью в голосе. – Я не собираюсь менять перстов, как перчатки. Это не по чести, не по совести.

Нинель Валентиновна на миг остановилась и с непонятным выражением посмотрела на меня – словно увидела впервые и оценивала заново. А затем, не говоря ни слова, свернула в боковое ответвление коридора, увлекая меня за собой.

– Похвальная позиция, молодой человек, ничего не скажешь, – наконец протянула она, и в голосе ее звучало странное смешение уважения и скепсиса. – Вот только в нашем мире так не бывает. Редко кому везет сразу отыскать «того самого» перста. И уж точно ни один из вас не застрахован от потерь…

Она помолчала, словно подбирая слова, а затем продолжила с затаенной печалью:

– Представь: вот ты годами обучаешь своего перста, вкладываешь в него душу и силы и вот уже умеет принимать истинный облик согласно своей стихии или способности. А потом – раз, и его убивают в первой же стычке с врагом! Или гибнет, защищая тебя ценой своей жизни… Поверь, подобных историй – тьма тьмущая. И почти каждая – что нож по сердцу…

– Это мы еще посмотрим, – упрямо набычился я, сжимая кулаки. Видят Хаос и Бездна, не бывать такому с моим перстом! Уж я-то прослежу, чтобы он стал сильнейшим и живучим. И преданным, как пес Гарм, охраняющий врата Хелль.

Нинель Валентиновна вновь одарила меня долгим испытующим взглядом, а затем, усмехнувшись, покачала головой:

– Ох уж эта юношеская самоуверенность! Что ж, поживем – увидим. Быть может, тебе и впрямь повезет больше прочих. Кто знает, кто знает…

С этими словами мы вышли во внутренний двор Академии, и я невольно залюбовался открывшейся картиной.

Кампус для адептов представлял собой отдельное здание в форме подковы, окружающее небольшой садик с фонтаном и резными скамейками. Трехэтажный дом из красного кирпича, увитый плющом, притягивал взгляд уютными эркерами и башенками.

По дорожкам сновали туда-сюда студенты в форменных одеждах, спеша по своим делам. То и дело в воздухе вспыхивали разноцветные искры – похоже, кто-то из студиозусов на ходу практиковался в магии. Из распахнутых окон доносились обрывки разговоров, взрывы смеха и энергичные выкрики.

Что и говорить – жизнь в кампусе била ключом!

Но как только мы вошли в кампус, я сразу почувствовал на себе множество любопытных, оценивающих и откровенно враждебных взглядов. Студенты, еще минуту назад беззаботно болтавшие и смеявшиеся, вдруг притихли и начали украдкой коситься в мою сторону, шушукаясь и обмениваясь многозначительными перемигиваниями.

Кто-то откровенно ухмылялся, не скрывая своего презрения. Другие глядели на меня с плохо скрываемой завистью и неприязнью, словно я лично оскорбил каждого из них.

Какого демона? Они ведь даже не знают меня! С чего вдруг такая реакция? Ведь всего час назад, когда я только вошел за ворота Академии, никто и бровью не повел. А теперь, похоже, я тут самая одиозная личность!

– Хм, – задумчиво протянула Нинель Валентиновна. – Иван, ты что, уже успел кому-то насолить? Признавайся, не держи в себе!

Я на миг задумался, а потом неохотно буркнул:

– Да вроде особо не отличился пока… Разве что с какой-то блондинкой словесной перепалкой перекинулся. Высокомерная с огненным перстом-гимнастом. Но я ж ей ничего не сделал толком, только парой острых фраз огрызнулся!

– А больше ничего и не надо! – усмехнулась госпожа Крамская, безошибочно определив, о ком речь. – Это Анна Велишанская, местная королева интриг. У нее в голове своя персональная шкала ценностей, по которой она всех судит и рассортировывает. Не угодил – всю жизнь врагом считать будет.

Вот ведь угораздило! И почему все смазливые девки такие злопамятные стервы?

– Погодите, это еще не все! – внезапно осенило меня. – Был еще один тип, Дмитрием звать. Он со своим папашей к нам в поместье являлся, долговые векселя предъявлял. Грозился отобрать родовое гнездо за долги!

Глаза Нинель Валентиновны расширились от удивления пополам с весельем:

– Дмитрий Шереметьев! Самый богатый и влиятельный наследник на весь первый курс! Если не считать Анну. Ну ты даешь, парень – отметился так отметился.

Я лишь обреченно пожал плечами.

– Ох, ну тогда действительно все ясно! – всплеснула руками моя провожатая, сочувственно похлопав меня по плечу. – Крепись, Иван! Легкой жизни тебе тут точно не видать. Раз уж сам Шереметьев взял тебя на прицел – все, труба! Проходу не даст, это как пить дать.

Я криво ухмыльнулся и решительно тряхнул головой:

– И пусть попробует!

Тем временем мы поднялись на третий этаж и двинулись по длинному коридору, застеленному ковровой дорожкой. По обе стороны виднелись двери с медными табличками – видимо, комнаты студентов.

– Ну вот, Иван, пришли! – бодро возвестила госпожа Крамская, останавливаясь у одной из дверей. – Твое новое обиталище на ближайшие годы. Знакомься с соседом, разбирай вещи, изучай расписание занятий.

Я решительно распахнул дверь и шагнул в комнату, готовясь к худшему. И надо сказать, реальность превзошла все мои ожидания!

Посреди комнаты, развалившись на кровати, возлежал упитанный паренек с одутловатым лицом и растрепанными сальными волосами. Было в нем что-то неуловимо простецкое, почти свинское. Этакий румяный боров, разжиревший и обнаглевший.

Однако стоило приглядеться повнимательнее, как иллюзия безобидности рассеивалась без следа. Уши парня были покрыты багровыми шрамами и застарелыми рубцами, явно намекающими на бурное прошлое. Да и держался он с неприятной самоуверенностью, будто король жизни.

– О, свежее мясо подвезли! – гаденько осклабился он, сверля меня масляным взглядом. – Меня Громом зовут, а тебя как сморчок?

От его хамоватости и фамильярности я вспыхнул от гнева. Вот уж не ожидал, что какой-то жирдяй посмеет так со мной обращаться! Я, между прочим, Князь Инферно, гроза миров. Да я в порошок сотру этого борова!

Однако вслух я произнес совсем другое, примерив маску вежливой настороженности:

– Иван. И кто бы говорил про сморчки. Сам-то хорош, свинота толстомордая.

Глазки Грома сузились от злости, но он сумел взять себя в руки и процедил сквозь зубы:

– Ну-ну, дерзкий ты, как я погляжу. Смотри не нарвись, шкет. А то ведь и по шее огрести недолго.

Я мысленно усмехнулся. Если б ты только знал, дружок, КТО перед тобой! Я и не таких наглецов в бараний рог скручивал. Так что не тебе мне угрожать, жалкий человечишка.

Но вслух я снова промолчал, демонстративно отвернувшись и принявшись разглядывать обстановку комнаты. И тут мой взгляд выхватил из полумрака нечто, от чего даже моя демоническая кровь заледенела в жилах.

Из темного угла комнаты за нами молчаливо наблюдала высокая тощая фигура, до жути похожая на ходячий труп. Бледное, изможденное лицо, обтянутое иссохшей кожей. Впалые щеки, заостренный подбородок, угловатые скулы. И глаза – две черные дыры, мертвенные и затягивающие.

Жуткое создание застыло неподвижно, словно высушенная мумия. И лишь костлявые пальцы шевелились, будто готовые в любой миг вцепиться в горло. Сомнений не было – передо мной стоял перст. Причем явно опасный.

И тут меня осенило. Постойте-ка… Перст? У этого борова?! Да он небось целое состояние стоит! Выходит, Гром не так прост, как кажется. Ох, не к добру это. Как бы не пришлось хлебнуть лиха от этой парочки…

– Ты что ж, никак у нас богач? – ухмыльнулся я, кивнув на зловещего дворецкого. – Папаша, небось, ларец с золотишком распечатал, лишь бы любимому сыночке перста отхватить?

Гром смерил меня злобным взглядом и процедил:

– Не твоего ума дело. Да, богат я. Только не родовитый. Батяня мой на торговле нажился, а не на голубой крови. Так что здесь меня за своего не считают, хоть я и побогаче многих буду.

Он криво усмехнулся и с горечью добавил:

– А когда папенька, дурак старый, возьми и купи себе титул на старости лет! Думал, видать, жизнь малиной покажется. А оно вон как обернулось… Теперь совсем край – ни с дворянчиками не светит, ни с купцами. Дерьмо!

Я брезгливо поморщился. Ох уж эти людишки с их вечным нытьем и соплями! Все-то им не так, все-то их обижает.

– Значит, ты тоже изгой, как и я? – задумчиво протянул я, прикидывая варианты. – Что ж, похоже, нам с тобой сам б-бог велел держаться вместе. По крайней мере, пока у меня нет собственного перста, твой вполне сгодится. Вот только придется терпеть твои свинские замашки и грубость!

Гром молчал.

– А тебя реально Громом кличут? – полюбопытствовал я, стараясь сменить тему.

– Мать так назвала, – пожал плечами сосед. – Я ж в грозу родился, вот и приклеилось. А сестру Зариной – ее на заре принесло. Предки у меня простые, что с них взять. А что, не нравится?

– Да мне по барабану, – честно признался я. – Хоть горшком назовись, лишь бы в печь не ставили.

Гром недоверчиво прищурился, явно ожидая подвоха.

– Слушай сюда, Гром, – решительно заявил я, глядя ему прямо в глаза. – Нам с тобой нет резона собачиться. Куда выгоднее держаться друг дружки и против общих врагов выступать. Мир?

– Пф-ф! – скептически выдохнул этот увалень. – И чем же ты мне поможешь? С тебя-то какой прок, окромя лишней головной боли?

Я мысленно взвыл от раздражения. Вот же меркантильная свинья! Все бы ему выгоду просчитывать да барыши подбивать.

– Ты, главное, мне поверь, – терпеливо произнес я, пытаясь пробудить в нем хоть искру высоких чувств. – Вот увидишь, я многого добьюсь. Таланта и амбиций мне не занимать. И когда придет час моего триумфа, тебе лучше оказаться на моей стороне. Преданность и верность – они дороже денег.

Однако Гром лишь заржал, как конь, и хлопнул меня по плечу своей лапищей:

– Ну ты даешь, Ванька! Ишь, чего удумал – в дружбу он верит, в честь и совесть. Мало тебя пока жизнь потрепала, я погляжу. Ладно, хрен с тобой, по рукам. Будем корешами, пока ветер попутный.

С этими словами он сгреб меня в медвежьи объятия и потащил к двери:

– А теперь пошли, Иван Грозный, в столовку двинем. Жрать охота – аж кишки марш играют! Заодно и местную шушеру поближе рассмотрим, на будущее, так сказать.

Я обреченно вздохнул, позволив увлечь себя в коридор. М-да, ну и дружок мне достался! Одно слово – Гром. Бестолковый, грубый, прожорливый. Но выбирать не приходится. Нужно уметь использовать любые ресурсы, даже самые захудалые.

Пока мы шагали по извилистым коридорам Академии, я внимательно осматривался по сторонам, стараясь запомнить каждую деталь. Мимо то и дело проносились студенты в сопровождении своих перстов, и я жадно впитывал информацию, прикидывая возможности и слабости каждого.

Эх, столько могущества вокруг, ! Вот бы раздобыть себе какого-нибудь убойного перста, чтобы всем нос утереть.

Кстати о перстах… Гром оставил своего в комнате. Неужели этот увалень настолько самонадеян, что таскается без прикрытия? Я хмыкнул про себя. Мда, похоже, этот тип не только неотесанный, но еще и не слишком умный. Расхаживать в одиночку по Академии, где любой может подставить подножку – чистой воды самоубийство. Мне кажется его склочных характер всего лишь маска, неумело натянутая на добряка. Сейчас я заперт в этом смертном теле со всеми его слабостями и недостатками. Зато взамен обрел и кое-что новое, доселе недоступное. Вроде этих странных чувств – сострадание как к этому балбесу. Любви этого Вани к своей семейке.

Пожалуй, стоит прощупать этого типа на предмет магических способностей. Раз уж нам предстоит какое-то время изображать закадычных дружков, нужно иметь представление, на что этот увалень годен.

– Гром, слушай, – как бы невзначай поинтересовался я. – А ты сам-то какой магией владеешь? Покажешь свою метку? Чисто любопытства ради.

Мой сосед смерил меня подозрительным взглядом, но все же стянул перчатку и продемонстрировал руку. Я взглянул на его палец – и чуть не расхохотался. Метка? Ха, да это больше походило на шрам!

Однако я прикусил язык и произнес с самым серьезным видом:

– Занятно. И что, никаких тебе фаерболов, цунами и прочих пакостей? Прямо даже обидно. Хотя, конечно, через годик-другой все равно ничего не останется. Но хоть какая-никакая магия все ж лучше, чем совсем без нее, а?

Гром скривился и буркнул:

– Да уж, магия у меня – то еще недоразумение. Рассказать – со смеху покатишься. Лучше и правда не надо.

– Да ладно тебе! – подбодрил его я с притворным участием. – Чай не маленький, авось не обижусь. Выкладывай уж, раз намекнул. Все равно ведь теперь от меня не отвяжешься.

– Ну… – вздохнул Гром и неохотно признался:

– В общем, умею я эмоциями управлять. Чужими. Могу, к примеру, разозлить кого-нибудь. Или там, смеху навести, чтоб аж до икоты ржали. А могу и приуныть заставить, чтоб на сутки в депрессию впали.

Я прикинул.

– А практическая польза от этого есть? – осторожно спросил я, стараясь не выдать своего веселья. – Применяешь?

Гром замялся и неуверенно пробормотал:

– Да как тебе сказать… Серьезных дел не провернешь. Так что – магия хоть и есть, а все равно хрень собачья.

Я философски пожал плечами:

– Ну, знаешь, как по мне – на безрыбье и рак рыба. Глядишь, и сгодится твой талант.

Мы с Громом ввалились в столовую, и я сразу почувствовал, как в воздухе повисло напряжение. Студенты, до этого мирно жующие свои порции, вдруг разом притихли и уставились на дверь. Проследив за их взглядами, я невольно подобрался.

В проходе, чеканя шаг, вышагивала группа студентов в черных рясах с капюшонами. Судя по всему, это были ребята из Духовной Академии – те еще фанатики и психи.

Выглядели эти ребята устрашающе. Бледные до синевы лица, запавшие глаза, горящие лихорадочным огнем, худые, но жилистые тела. И эта их синхронность движений, будто они единый организм! Прямо секта какая-то.

Во главе процессии шел долговязый рыжий парень, весь покрытый веснушками. Его глаза, молочно-голубого, почти белого оттенка, так и сверлили окружающих. Он безошибочно вел за собой свою паству, и те послушно следовали за ним.

Внезапно рыжий замер, будто споткнувшись, и медленно повернул голову в мою сторону. Его взгляд остановился на мне, и он скривил губы в брезгливой усмешке. У меня прямо мороз по коже пробежал от этого взгляда – столько в нем было презрения и превосходства!

– Ааааа! – протянул рыжий мерзким голосом, от которого зубы заныли. – Вот и тот, о ком говорил отец Григорий! Никак наша новая звезда пожаловала, а?

С этими словами он решительно направился прямиком ко мне, а за ним, как привязанные, потянулись его прихвостни. Не успел я и глазом моргнуть, как меня скрутили и поволокли на выход. Я попытался было сопротивляться, но куда там – их было слишком много!

– Спокойно! Он просто послужит нам наглядным пособием. – сказал рыжий другим студентам и направился следом.

Это каким еще, черт подери, пособием?

Глава 7

Железная хватка духовных братьев была словно стальные тиски, когда они волокли меня прочь из столовой. Я сопротивлялся, но не физически – мой разум работал, просчитывая варианты, пока я отпускал колкие замечания:

– Господа, неужели вы настолько ослеплены своей верой, что готовы нарушить собственные священные заповеди? Во имя любви к ближнему вы готовы причинить ему боль. Не боитесь, что ваши действия привлекут внимание сил куда более могущественных, чем вы можете себе представить?

Мои слова падали в пустоту. Фанатики, не обращая внимания на мои речи, целеустремленно тащили меня через лабиринт коридоров. Вскоре мы оказались в темном помещении, где меня бесцеремонно швырнули на каменный постамент, который, несомненно, служил алтарем для их ритуалов.

Ситуация становилась все более напряженной. Эти люди, ослепленные своей верой, были готовы преступить любые границы. Как иронично – те, кто должен защищать души, сами погрязли в ереси.

– Позвольте заметить, вы совершаете фатальную ошибку, – произнес я, удерживая в голосе нотки спокойного превосходства, несмотря на свое положение. – Выбрать меня в качестве жертвы… не лучше найти куда более благочестивого студента? Я воплощение всего, что вы считаете грехом. Разве не логичнее было бы искать душу более… непорочную?

– Молчать! – прорычал рыжеволосый инквизитор, нанося мне удар. – Твое сопротивление лишь усугубит твое положение. Мы проведем ритуал экзорцизма, и если окажется, что ты чист – так и быть, мы отпустим тебя. Но если продолжишь противиться – пеняй на себя.

С этими словами он кивнул своим приспешникам, и те распяли меня на алтаре, словно готовя к жертвоприношению. Их лица, искаженные фанатичным рвением, нависли надо мной.

Ирония ситуации не ускользнула от меня. Если бы они только знали, КОГО они собираются подвергнуть своему примитивному ритуалу! Их жалкие молитвы обратились бы в прах от одного лишь осознания истины.

Заметив среди инквизиторов двух молодых послушниц, я решил разбавить напряженную атмосферу:

– Леди, не желаете ли взять на себя более… интимную роль в этом ритуале? Уверяю вас, мое присутствие может оказаться куда более просвещающим, чем вы можете себе представить.

Девушки, как я и ожидал, смутились, но фанатики оставались непреклонны. Они с удвоенным рвением принялись за свое дело, окружая меня свечами, крестами и сосудами с якобы святой водой. Воздух наполнился монотонным гулом их латинских молитв.

Я позволил себе легкую усмешку. Какими бы ни были их намерения, они не представляли, с какими силами имеют дело. Эти фанатики, ослепленные своей верой, действительно надеялись изгнать меня своими примитивными ритуалами?

Их голоса взвились в унисон, пронзая затхлый воздух подземелья:

– Изыди, нечистый дух! Назови свое имя, коль посмел вселиться в это тело! Барбатос? Буер? Агарес? Отвечай!

Они взывали к мелким демонам, даже не подозревая, кто на самом деле лежит перед ними. Их невежество было почти… очаровательным.

Я решил натянуть маску невинности:

– О чем вы говорите? Я не демон, просто обычный парень. Да, у меня есть некоторые способности, но разве не этого вы ожидаете от мага? Пожалуйста, отпустите меня!

Но кошмар только начинался. Один особенно рьяный экзорцист выступил вперед, размахивая массивным распятием перед моим лицом:

– Силой Христовой заклинаю тебя, нечистый дух! Изыди, повелеваю!

Гнев начинал разгораться, заставляя кровь кипеть. Их жалкие попытки «изгнания» лишь разжигали мою ярость. Кусок дерева и несколько капель воды? Наивные глупцы!

Когда очередной фанатик окропил меня «святой водой», резкий запах обжёг ноздри. Я почувствовал, как капли скатываются по коже, оставляя за собой жгучие следы.

– Да очистится плоть сия от скверны дьявольской! – вопил он, размахивая флаконом. – Да отступят козни бесовские!

Решив подыграть, я изобразил мучения:

– О-о-о, как жжет! Помогите! Спасите!

Мой театральный крик эхом разнёсся по помещению, заставив экзорцистов на мгновение застыть. В воздухе повисла напряжённая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием присутствующих.

Рыжеволосый лидер, видимо решив, что пора заканчивать этот фарс, выступил вперёд. Его голос, полный напускной важности, прогремел:

– Молитесь, братья! Неисповедимы пути Господни, но милость Его безгранична. Вот и ныне явил Он нам чудо – избавил сего юношу от лап дьявольских. Так восславим же Его, аминь!

– Аминь! – эхом отозвались остальные, лихорадочно крестясь.

И тут моё терпение лопнуло. Довольно игр!

– МОЛЧАТЬ! – мой голос, сотряс стены. Каменная кладка задрожала, а свечи погасли, погрузив комнату в полумрак.

Сосредоточив всю свою силу, я напряг мышцы. Одним мощным рывком я освободился, отбросив двух ближайших экзорцистов к стене. Они врезались в камень с глухим стуком и осели на пол.

Поднявшись одним плавным движением, я почувствовал, как моя аура наполняет комнату. Тени на стенах заплясали, принимая демонические очертания.

Лица экзорцистов побелели, глаза расширились от ужаса. Я видел, как их вера рушится перед лицом истинной силы. Ещё мгновение, и они будут готовы бросить свои реликвии и броситься наутёк. Но нет! Я недооценил их упорство. Рыжеволосый фанатик, казалось, черпал силы из самого отчаяния. Он выставил свой крест, словно щит, и его голос, дрожащий от страха, зазвенел в воздухе:

– Изыди! Да воссияет сила Господня! Да низвергнутся полчища адовы!

Его слова были последней каплей. Одним плавным движением руки я призвал свою силу. Невидимая хватка телекинеза сомкнулась вокруг горла рыжего, поднимая его в воздух. Он задёргался, как марионетка на нитях кукловода, ноги беспомощно болтались в воздухе.

Я сжал кулак, и рыжий захрипел, отчаянно хватая ртом воздух. Его лицо начало синеть, глаза выпучились. Часть меня жаждала завершить начатое, раздавить его жалкую глотку. Но я сдержался. Нет, не сейчас.

С небрежным жестом я отбросил его в сторону. Рыжий пролетел через всю комнату и с оглушительным треском врезался в деревянный шкаф.

Медленно повернувшись, я окинул взглядом оставшихся экзорцистов. Они сбились в кучу. Некоторые пытались прикрыться крестами и иконами, другие беззвучно шевелили губами в молитве.

– Кто следующий? – усмехнулся я, чувствуя, как демоническая сила пульсирует в каждой клетке моего тела. – Или вы наконец поняли, с кем имеете дело?

Но прежде чем кто-либо успел ответить, звук шагов привлек мое внимание. Медленные, хромающие шаги, эхом отдающиеся в коридоре. Я узнал их мгновенно. В дверном проеме появилась фигура отца Григория, того самого священника, что приходил к нам домой. Его присутствие наполнило комнату холодом, от которого даже у меня пробежал озноб по спине.

– Что здесь происходит? – прогремел его голос, пронизывающий до костей.

Я встретил его взгляд, чувствуя, как во мне растет смесь страха и вызова:

– Ваши ученики решили поиграть в экзорцистов, святой отец. Не по вашему ли наущению они действовали?

И тогда Григорий улыбнулся. Эта улыбка… она была хуже любого оскала демона, которого я когда-либо встречал в Аду. Кривая, холодная, она не достигала его глаз, которые оставались темными омутами.

– Ах, Иван, – произнес он, и его голос был подобен шороху сухих листьев. – Или мне следует называть тебя… иначе?

Григорий сделал шаг вперед.

– Я здесь, чтобы убедиться, что некоторые двери остаются закрытыми… – добавил он, а потом откашлялась и сменил тон. – В Духовной Академии использование магии строго запрещено. Да и не только в духовной, использовать магию в бою против однокурсников строжайше запрещено! Я уже упоминал об этом в разговоре с вашей семьей, Иван. Мои ученики дают обет. Магия – это путь лукавого. Пусть колдовством занимаются язычники, а не истинные христиане. И неужели вы действительно подумали, что я подстрекал своих учеников? Как… прискорбно. Я лишь поделился своими некоторыми наблюдениями. Кто же знал, что они решат действовать столь… опрометчиво.

Григорий окинул притихших экзорцистов пронизывающим взглядом:

– Я разберусь с этим инцидентом, не сомневайтесь. Виновные будут наказаны. А вам, юноша, советую поторопиться на трапезу. Вечером нас ждет заседание приемной комиссии. Идите!

Он махнул рукой, отпуская меня. Я почувствовал, как внутри закипает гнев, но сдержался. Ничего, отец Григорий, мы еще посмотрим, кто кого.

Я направился в столовую, все еще кипя от возмущения после стычки с экзорцистами. Гнев пульсировал в висках, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. Массивные дубовые двери столовой распахнулись от моего толчка, ударившись о стены с гулким эхом.

Стоило мне переступить порог, как гул голосов стих. Сотни глаз уставились на меня. Я медленно обвел взглядом просторный зал, отмечая группки студентов, сбившихся за длинными столами.

В дальнем углу я заметил Грома, своего нового знакомого. Он сидел в одиночестве, сосредоточенно уплетая харчи. Решительно расправив плечи, я направился к нему, игнорируя шепотки и косые взгляды.

Едва я опустился на скамью напротив Грома, как произошло нечто удивительное. Словно по невидимому сигналу, большая часть студентов вскочила со своих мест и бросилась к выходу. Скрип отодвигаемых стульев и топот ног наполнили помещение какофонией звуков. Кто-то в спешке опрокинул поднос, и суп растекся по каменному полу.

– Что за черт? – пробормотал я, озадаченно наблюдая за этим массовым исходом. Гром, не отрываясь от своей тарелки, тихо произнес:

– Не оборачивайся. Это Дмитрий и его шайка. Хочешь нарваться – вперед. Я лучше понаблюдаю со стороны.

Я стиснул зубы. Но решил последовать совету Грома. В конце концов, у меня есть дела поважнее, чем тратить силы на этих напыщенных индюков. Мое тело требовало еды, к местным раздражителям добавился и стенающий живот.

Однако судьба, похоже, имела другие планы. Внезапно я почувствовал удар в затылок, и что-то холодное и склизкое потекло за воротник. Медленно протянув руку, я коснулся липкой массы. Пюре. С подливкой.

За спиной раздался взрыв злорадного смеха. Я узнал надменный голос Дмитрия:

– Эй, деревенщина! Как тебе наше фирменное блюдо?

Его прихвостни загоготали, явно довольные выходкой своего лидера. Я услышал, как кто-то из них предложил:

– А давайте теперь супчиком его окатим! Для полного комплекта!

Я медленно поднялся, чувствуя, как каждая мышца в моем теле напрягается, готовясь к схватке. Повернувшись, я увидел Дмитрия и его банду – пятерых крепких парней в дорогих мундирах. Они стояли полукругом, ухмыляясь и явно ожидая моей реакции.

– Достаточно, – процедил я сквозь зубы, сжимая кулаки. – Пора показать вам, сосунки, с кем вы связались.

Воздух в столовой, казалось, сгустился от напряжения. Оставшиеся студенты замерли, предвкушая зрелище. Я сделал шаг вперед, готовый преподать этим зарвавшимся аристократам урок, который они не скоро забудут.

– Что, Дмитрий? – процедил я сквозь зубы, встречаясь взглядом с ухмыляющимся аристократом. – Решил поиграть?

Я чувствовал, как моя сила пульсирует под кожей, требуя выхода.