Текст книги "Красиво жить не запретишь"

Автор книги: Иван Мотринец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– А как ваша разведчица? Уже дала показания? – поинтересовался Иванцив.

– Увы, – Валентин смотрел в пол, – Маша в сознании, но… То ли последствия тяжелой черепной травмы, то ли шока, когда в палате громыхали выстрелы, но девушка не помнит ничего, начиная с той ночи с Федосюком.

– А каковы прогнозы эскулапов? – спросил следователь.

– Ничего определенного. Или-или. Но взгляд у Маши вполне осмысленный, речь нормальная.

– Надо будет осторожно навести справки, Валентин, – заключил Иволгин. – Может, целесообразно вызвать сюда для консультации какое-нибудь медицинское светило. Ей кто нужен? Нейрохирург?

– Консилиум был вчера, местными, так сказать, силами. Два нейрохирурга, невропатолог, психиатр. Все – с именами, степенями.

– А не украдут нашу Машу со второй попытки? Ты достаточно обезопасил ее? – Иванцив любую тему доводил до логичного конца.

– Насколько возможно. Окно на прочных запорах, оба выхода из отделения контролируются. А в палате – наш человек, Лидия Борисовна Погориляк, из паспортного стола. Давно хотела подлечиться, вот и соединили две нужды в одну. Но с охраной уже сегодня – проблема, райотделовскими долго не протянем.

– Надо подумать. Из каждого положения есть минимум два выхода, – можно было не сомневаться, что Иванцив найдет оба выхода.

– Федосюк, Федосюк – вот кто нужен нам! – начал новый круг Иволгин.

– Мне – позарез! – подхватил Скворцов.

– В общем, он достаточно еще молодой, чтобы не быть чересчур осторожным. Если только хорошо расставили сети – будет улов.

– Если только нет у него нужного человека среди наших орлов, райотделовских, – Иволгин знал, о чем говорит. Не обязательно работник милиции сознательно идет на преступление, может и по простоте душевной выдать другу детства, бывшему однокласснику, приятелю по пионерлагерю и так далее нужные тому сведения. Не исключен и факт подкупа, да еще при той мизерной зарплате, на которой сидит милиция.

– Кроме работы и дома какие еще пути ему перекрыты?

– Выезд из города, тройка знакомых. Мы ведь только начали изучать эту особь, – проинформировал Иволгин.

– Сличили тридцать пять отпечатков пальцев с теми, что обнаружили в квартире Черноусовой, сплошной туман, – Скворцов по-прежнему думал, что их сегодняшние посиделки не выход из того тупика, в котором оказался розыск в деле Черноусовой.

– А какие идеи у молодежи? – обратился Иволгин к сыщикам, до сих пор не проронившим ни слова, но охотно поддержавшим Скворцова, когда тот закурил «Орбиту». Теперь в кабинете, между окном и столом Иволгина, стояла прочная дымовая завеса. Хорошо, потолки в помещении высокие, слава Богу, во Львове хватает старых зданий, окраинные хрущебы не изменили благородный облик старого города.

– Надо бы потрясти знакомых Федосюка. Такие типы, как он, не ведут затворническую жизнь.

– Согласен…

– А Жукровский не звонил больше этой девице? Или, может, кому из знакомых? Отцу?

– Как будто нет. Надо проверить.

– На Черноусову у многих может быть зуб, – проронил младший лейтенант Величко.

– Интересно, – тут же подхватил Иванцив. – Я вас внимательно слушаю.

– Она же чем только не занималась! Раньше – аборты, потом – то ли дом свиданий, то ли…

– Скорее второе, – поддержал следователь. – Но все эти ее клиенты, и старые, и новые, должны, в принципе, быть ей только благодарны.

– Мне так не кажется, – Величко сделал паузу, пытаясь яснее сформулировать еще не вполне выношенную мысль. – Занимаясь такими делами, она могла кого-то шантажировать. Кого-то из женщин, хорошо обеспеченную или со связями, с положением. А если женщина молодая, красивая?

– Так-так. Хорошо думаете, лейтенант, – и дальше Иванцив обращался уже только к Иволгину: – Надо нам, Василий Анатольевич, еще раз просеять всех, кто попал в поле зрения по делу Черноусовой. Всех! Действительно, у Жукровского или Федосюка меньше мотивов для убийства, чем могло быть у неизвестной нам женщины. Или у ее мужа, любовника. Мы сегодня не можем с достоверностью сказать, что убитая лишь представляла квартиру для свиданий, а не предлагала и товар на этом рынке любви. Мы должны знать точный ответ на этот вопрос, меня он буравит уже давненько.

– Погрузимся в область психологии. Предупреждаю: нам из той грязи не выбраться, – Скворцов знал, сколь болезненно реагирует на одно имя Черноусовой даже Инна, никогда не переступавшая порог ее дрянного дома и полагал, что на этом пути их подстерегают только тупики.

– Надо расширить круг поисков Федосюка, – продолжил Иванцив. – У него же на физиономии написано: нагл, самоуверен, туп. Не верю, чтобы ты, Валентин, со другами не передумал такого, не вычислил.

– У Федосюка, – ехидным голосом заговорил Иволгин, – если вы, конечно, заметили, глаза широко поставлены. А это, как слышал от вас же, признак талантливой личности.

– Так утверждал Пикассо, а не я, – Иванцив оставался невозмутимым. – Ну, а мы сети забросим пошире, во всех сомнительных местах. Чует мой нос: не сегодня – завтра будет улов.

– При таком-то насморке? – съехидничал и Иволгин.

– Вы, курящие, не подхватите такую заразу, как грипп. Мои бактерии сквозь этот дым не пробьются.

– На том стоим. Пожелаем нам удач на нашем трудном пути. Выходные, как я понимаю, отгуляет за всех нас только следователь. Товарищи, еще не дана команда «Разойдись!» Может, по чашке кофе – за наш успех? – Иволгин вынул из шкафа электрический чайник, сунул его Вознюку, показывая, что тот пуст.

9

Кофе пили вдвоем, Иволгин и Иванцив.

– Как наш молодожен, еще не собирается в декрет, не слышал? – спросил следователь.

– Не дай Бог! А вообще: взрослые люди, а сказать человеку прямо то, что тебя беспокоит, почему-то неудобно. Разумеется, некстати женитьба Валентина. Да нет, ты же знаешь, я не против в принципе. Но для самого Валентина это опасное испытание. Инна, конечно, славная девушка, но даже такая славная не сегодня-завтра спросит: и это медовый месяц?! Погодить бы надо.

– Стареешь, дружище.

– Наверно. Но кто-то женится, а у кого-то голова должна болеть. Сейчас пытаюсь выбить квартиру Скворцову. Там, у родителей жены, понимаешь, не мед. Две комнатенки, к тому же проходные. Внес им Валентин беспокойство, и немалое: звонки, поздно приходит, рано уходит.

– Так что с квартирой?

– Будет. Постараюсь к Новому году. Но знаешь, получают жилье в основном не те, кто в нем остро нуждается.

– Не пытайся испортить мне аппетит перед обедом. Значит, скоро погуляем на новоселье?

– Вот-вот. Кто прокатится, а кому санки в гору тянуть. Завтра где тебя искать? Чует и мой нос.

– В прокуратуре. У меня, если запамятовал, суббота тоже рабочий день. А вечером, часов с семи, застанешь по этому телефону, вот, не задень никуда номер.

– Вот это новость! Судя по номеру, новый район, новые знакомые?

– Я не давал подписки о невыезде в выходные.

– Рад, рад, друже!

– Ты сказал – не я.

– Опять что-то библейское?

– Вся наша литература – из Ветхого и Нового Завета. Но не буду смущать твою атеистическую сущность.

– Так я завтра позвоню. Вечером, разумеется.

Субботний «улов» был никудышний, ничего существенно нового не принес. Скворцов ушел из райотдела в шесть вечера, предупредив дежурного, что отправляется домой, у него сегодня головомойка. Майор Сидоренко решил поддержать разговор:

– Еще медовый месяц не кончился, а уже шею мылят?

– Это прекрасно, когда тебе есть кому помыть спину. Но голову я предпочитаю мыть сам. По субботам, в ванной.

– А не щекотно, когда спинку моют? – не смолчал Сидоренко.

– Возбуждает.

– Женился – стал человеком, с тобой теперь и поговорить есть о чем.

– Увы, бегу, вода стынет.

– Вот это семейная жизнь! Человек еще на работе, а его ждут горячая ванна и молодая жена. Тоже горячая.

– Нарвешься, майор, на дуэль. Будь! Бди!

Инна новоиспеченного мужа, конечно, ждала. Но с ванной он сильно преувеличивал: его черед мыться дойдет только к полуночи. И на сей раз тягостным будет семейный ужин, вчетвером. И можно ли то, что они едят, назвать полноценным ужином? Сладкий морковный салат, рогалики, кефир. Семейные будни начинали тревожить Валентина. Часто в последнее время он читал вопрос в глазах Инны. Но оба молчали, причем, Валентин не понимал причины молчания жены. Сам он решил продержаться до получения квартиры. Каким же надо быть идиотом, чтобы рассчитывать построить собственную семью в чужом гнезде! Теперь надо постараться не потерять то, что уже имеет, и сохранить мир в доме и собственное достоинство.

Родители Инны – нормальные люди, слава Богу, не хамы, не лицемеры. Они живут так, как привыкли жить, и менять привычки в таком возрасте не стал бы никто. Такой зять, как Валентин, для такой семьи, как Иннина, где давно утвердился культ мужа и отца, культ хозяина, – такой зять не мог органично войти в этот дом. Поле напряжения ширилось с каждым днем, особенно после того, как Валентин однажды пришел домой с рассветом, а во второй раз поднялся по телефонному звонку и тут же уехал – в три двадцать ночи.

Решив, что он пока не в состоянии что-либо изменить в незадавшейся семейной жизни, Валентин отгонял невеселые мысли. Зима собиралась-собиралась, но, видать, и на Новый год не дождется Львов снега. Сырость и серость. А народу на улицах полно. И почему людям дома не сидится?!

А вот некий Федосюк отсиживается, вероятно, в уютном доме, и сыт, и пьян, и нос в табаке. Впрочем, Скворцов не помнит наверное, курит ли Федосюк. Как в воду канул этот злодей. Надо бы еще раз обратиться к гаишникам, хорошенько поискать машину Федосюка в городе. Не мешает и дворникам дать ориентировку, машину могут скрывать в каком-нибудь дворе. Автостоянки надо проверить повнимательнее. Можно, при желании, найти и иголку в сене. Хотя Иволгин шутит, что иголку ныне труднее всего найти в руках девушки.

Вопросительных знаков сегодня даже больше, чем вчера. Куда девался человек из простреленных «Жигулей», обнаруженных на Городокской трассе? Нашли владельца машины – некий Усов, божий одуванчик, ветеран войны, машину приобрел за треть цены, для внука. Внук якобы сейчас у тетки, в Одессе. Валентин звонил туда сам, не называясь, конечно. Олег уехал на Днестровский лиман, на рыбалку. Якобы. Надо проверить основательнее, попросить одесских коллег.

Теперь бесспорна связь двух событий: неудавшееся покушение на Машу в больнице и дорожное происшествие на Городокском шоссе. Если Машу намеревались убить, тогда что произошло на шоссе? Или прав Иволгин: Машу хотели увезти из больницы, похититель растерялся, увидев милиционера, и выстрелил. Те, кто посылал его в больницу, попытались убрать его. Прямо сицилийские мафиози. Нет ни трупа, ни раненого. Между тем, пятна крови в машине свидетельствуют, что пуля угодила в голову. Вместе с тем, в больницы и поликлиники города никто с черепной травмой не обращался. Мог, разумеется, не сработать контроль. С трупом же, да еще в зимнюю пору, хлопот практически никаких. Были бы крепкие нервы да колеса. Можно без особой конспирации подбросить труп на городскую свалку, допустим.

Пока ничего не дало наблюдение за медсестрой из реанимационного отделения, но персонаж интересный. И следить за ней ребятам нравится, есть на что смотреть: красивая, сильная фигура, броское, плотоядное лицо, походка «открой глаза». Вот тряпки ее как раз ни о чем не говорят, тут он готов поспорить с Иволгиным. Женщины настолько изобретательны в экипировке, что зарабатывая стольник в месяц, выглядят на все пятьсот.

Жукровский «засветился» и вновь исчез на просторах необъятной Родины. В данный момент он вполне может разъезжать уже не с запорожскими госномерами. Услужливых дураков хватает. А может предаваться любовным играм в чьем-либо теплом гнездышке, в любом городе или поселке Союза. Разве что отбросить надо самые отдаленные точки на Севере, в Средней Азии, на Дальнем Востоке. Хорошо, конечно, что розыск Жукровского взял на себя Киев, только не мешает и самим шевелиться. Чем черт не шутит, надо перезвонить ребятам в Кишинев, Одессу, Сочи, Гагру, Пицунду. У этого жулья, похоже, один вкус, захолустный, тихий городок для них – хуже касторки.

А Маша вежливо разговаривает с Валентином, но как будто удивляется: что ему нужно от нее. Худая, бледная, вялая – не узнать. Говорит вполне логично и неохотно. Закричать хочется, слыша ее тихий, бесцветный голос, силой прорваться сквозь глухую блокаду ее мозга. Но эскулапы запрещают волновать ее, говорить о последних событиях, в грозовом центре которых оказалась Маша.

Уже подойдя к дому Инны, который был теперь временно, конечно, и его домом, Валентин подумал, что койка в общежитии сейчас была для него желаннее, чем семейные радости. Инна не понимала и, пожалуй, не могла понять, что тяготит Валентина в доме, бывшим для нее родным, добрым, привычным.

10

– Лед тронулся! – услышал Скворцов воскресным утром голос Вознюка в телефонной трубке.

– Свожу на пиво, только давай, выкладывай оптом, – заволновался Валентин.

– А, может, я позвонил не вовремя? Может, у вас как раз второй завтрак?

– Ставлю пиво с копченым карпом.

– Не пересолен?

– Пересол – на твоей голове, при первой же встрече. Федосюк?

– Холодно.

– Хватит, Николай! Либо выкладывай, либо я иду пить чай.

– Собственно, и говорить-то нечего. Так, одни намеки. Процедурная медсестра из неврологического отделения областной клинической больницы приобрела у старшей медсестры некий набор препаратов. Ничего особенного, обычное дело. Только она же консультировалась с врачом этого отделения якобы по поводу родственника. Историйка криминальная.

– Так что с родственником?

– Якобы родственник. И якобы его накрыл в лесу инспектор, якобы была даже перестрелка и якобы, во-первых, убит кабан, во-вторых, ранен родственник.

– Ты в райотделе? Сейчас подскочу. Адрес медсестры установили?

– Воскресенье, мне не пробиться.

– Карпа выдам вприглядку, на такую закуску не тянешь.

– Послать машину?

– А ты сегодня в райотделе за старшего? Спасибо, товарищ старший лейтенант, пятисотметровку одолею трусцой. Буду минут через двадцать.

Информация оказалась достаточно интересной, только недостаточно свежей, хотя получили ее в воскресенье утром. Дежуривший ночью в неврологическом отделении врач, поразмыслив, решил сообщить о разговоре, состоявшемся между ним и процедурной сестрой накануне, примерно в час дня. Медсестра просила приехать к ее родственнику, которому необходима помощь, но который опасается обращаться официально в медучреждение, так как травму получил, занимаясь браконьерством. Молод, глуп и напуган, заключила медсестра.

Учитывая то, что эта медсестра достаточно квалифицированна, работает в отделении уже восемь лет, врач осторожно поинтересовался, не пыталась ли она достать некие препараты. Оказалось, что в четверг она приобрела у старшей сестры отделения, которая как раз получила партию лекарств и которая, как водится, приторговывала дефицитом, целый перечень этого самого дефицита: церебромезин, ноотропил, стугерон в ампулах, болеутоляющие, витамины.

Адрес заботливой родственницы узнали без труда, перезвонив домой старшей медсестре неврологии. Она сообщила также, что Вера Дидух живет с маленькой дочкой, с мужем в разводе.

В любом случае нельзя медлить, думал Валентин. Необходимо установить местонахождение раненого и прежде всего побывать в квартире Дидух. Как это сделать, не вспугнув преждевременно хозяйку? На приемлемую идею натолкнул адрес: Дидух жила в новом многоквартирном доме почти на окраине города, в Сиховском массиве. Как правило, в таких домах есть электрик, водопроводчик. И, как правило, одинокие молодые женщины совершенно беспомощны перед таким стихийным бедствием, как замыкание в электросети или авария водопровода. На месте можно определиться поточнее, благо, день выдался настолько слякотный, серый, что без электрического света ложку мимо рта пронесешь.

Электрика Степана нашли в подвале, хозяйственный, видать, мужик, подвал оборудовал как лялечку. Напевая, он перебирал картофель. Идея вырубить свет в квартире Дидух ему очень понравилась, он был уверен на все сто, что «молодичка» тут же прибежит к нему за помощью. «Помогать» пойдут вдвоем. Валентин увяжется за компанию.

Ждать в квартире Степана пришлось около часу. Его жена, хлопотливая, полногрудая, в куцем халате, поставила на кухонный стол две бутылки пива, стаканы, села в стороне и завела разговор о том, что жизнь здесь, у черта на куличках, невозможна, квартира продуваема насквозь, воды нет, магазины далеко и по вечерам вообще жутко.

В дверь позвонили, быстро, нервно. Открыла жена Степана, сразу же позвала:

– Степ, по твою душу!

– У меня – выходной, – Степану явно нравилась предоставленная роль. – Что надо?

– Свет погас, – услышали они молодой женский голос. – В квартире номер пятьдесят три, на восьмом этаже.

– А вы пройдите сюда, к нам – мы не кусаемся – и все расскажите, – вел партию Степан.

– Прошу вас, идемте ко мне, теперь так рано темнеет! – голос приближался. В дверном проеме появилась женщина и, увидев ее, мужчинам, сидевшим в кухне, расхотелось играть какую-либо роль, кроме единственной, естественной – быть мужчиной и постараться ей понравиться. Она была среднего роста и все в ней, с первого же взгляда, казалось плавным, завершенным: покатые узкие плечи, небольшая, высокая грудь, которую только подчеркивала бежевая вязаная кофточка, стройные и уж никак не мальчишеские бедра. Но более всего притягивало взгляд лицо, ее оленьи, теплые глаза, темные, почти черные. И брови над ними, взметнувшиеся вверх – удивлением, вопросом. Загадкой…

Девушка из прошлого века, подумал Скворцов, не упустив, что Николай Вознюк не отрывает глаз от ее смуглого, как бы подсвеченного изнутри лица. Оба, Степан и Николай, тут же изъявили желание пойти к Вере. Но Скворцов изменил первоначальный план, сказав ей, что его друзья немного выпили и будет лучше, если электропроводкой займется он один.

В квартире номер пятьдесят три было довольно темно и прохладно. Из комнаты выглянула девочка лет четырех, такая же темноволосая, темноглазая, как мать. Минут через пять Степан вкрутит пробку, зажжется свет, а пока Скворцов должен осмотреть квартиру.

– Вы, пожалуйста, выключите всюду свет и электроприборы. Потом надо будет проверить, что могло стать причиной замыкания: электролампа, утюг, телевизор.

– Работал только телевизор, – сообщила женщина. – Ну, и холодильник был включен.

– Сейчас все у нас опять заработает!

В прихожей, действительно, вспыхнул свет.

– Уже можно, дядя, включить телевизор? – спросила девочка Скворцова.

– Телевизор мы сегодня включать не будем, – отозвалась женщина.

– Мамочка, я хочу посмотреть мультик! Пожалуйста, мамочка! Пусть дядя включит наш телевизор!

– Давайте я все же взгляну, – предложил Скворцов. – А то мы собираемся сейчас к нашему общему другу, Степан вернется поздно, и вы можете весь вечер просидеть без света. Ведь причину замыкания мы не устранили.

– Я понимаю. Но дочку я сейчас уложу спать, а потом придет муж, сам посмотрит.

– Не буду спать! – крикнула девочка. – Ты обещала, обещала сегодня мультик! Обещала, что будем смотреть вместе!

– Да вы боитесь меня, что ли? – удивился Скворцов. Сейчас он во что бы то ни стало хотел попасть в комнату. – Дело ваше. Только никакой муж не придет, нет у вас мужа. Мне что? Но остаться на весь длинный вечер без электричества – мало приятного. А утром в потемках как будете девочку собирать, она ведь, наверное, в детский сад ходит?

– Ходит. Никого я не боюсь. Просто ко мне брат приехал, да приболел, спит в комнате.

– Ну, мужчину шорохом не потревожишь. А у меня вот ни сестры, ни брата. Жена есть, совсем недавно женился, – зачем-то разоткровенничался Скворцов.

– Недавно женились и коротаете выходной с дружками за бутылкой?

– Эх, моя бы воля! Все мы – рабы обстоятельств.

– Не надо. Объяснять жене будете. Идемте, проверьте в комнате розетку, там слегка потрескивает, когда включаю торшер или телевизор.

На широкой тахте, лицом к стене, лежал мужчина, укрытый по самые уши. На голове – махровое полотенце, не обвязанное вокруг, а лишь наброшенное. Розетка была спрятана за большим календарем с прекрасными фотографиями кошек. Валентин попросил отвертку, мысленно решая трудную задачу: как заполучить пустую чашку, стоящую на журнальном столике, придвинутом к тахте. Необходимо сверить отпечатки пальцев неподвижного, затаившегося на тахте человека с теми, что в избытке были обнаружены в машине на Городокской трассе. В конце концов не в каждой квартире скрывается человек с черепной травмой или ранением.

Скворцов умышленно медленно ковырялся в розетке и, потеряв надежду, что Вера с дочкой хотя бы на пару секунд покинут комнату, попросил:

– Рыбы соленой наелся, пить хочется. Стакан воды, пожалуйста. А ты, любительница мультиков, принеси-ка мне сумку из передней, она совсем легкая.

Чашка, завернутая в носовой платок, легко уместилась во внутреннем кармане пиджака, правда, пиджак пришлось оставить незастегнутым. Скворцов удивился сам себе: не задумываясь, стал похитителем. Но сейчас не было времени размышлять о профессиональной этике. Если человек на тахте был ранен, и ранен на Городокском шоссе, в «Жигулях», опасность угрожала хозяйке квартиры и ее маленькой дочери. А кровавый след вел к Федосюку.

Попрощавшись с Верой Дидух и девочкой, Валентин не дожидаясь лифта, сбежал вниз и позвонил в квартиру электрика. Пришлось огорчить услужливого Степана, сказав, что произошла ошибка, и хозяйка квартиры номер пятьдесят три не представляет для уголовного розыска никакого интереса. Степан резонно возразил:

– Такая – и не интересует? Не верю!

Вознюк, судя по его мечтательной физиономии, тоже считал Дидух достойной интереса. Во всяком случае, его личного.

Из Сихова отправились в райотдел, по дороге Валентин перезвонил из автомата Иволгину. Удобнее, чтобы тот сам вызвал работников лаборатории. Пальчики необходимо сверить сейчас же.

Василий Анатольевич вошел в лабораторию, когда Скворцов и Вознюк, ошеломленные, молча взирали на эксперта. Удача! – понял Иволгин и, поблагодарив Сергея Ивановича, пригласил сыщиков к себе.

– Подъезд Дидух на сигнализации? – спросил Иволгин, уяснив ситуацию. – Нет? Тогда этого парня надо брать немедленно.

– Может, повременим до завтра? Дидух в половине восьмого поведет дочку в детсад, потом отправится на работу. Вдруг появятся новые нити, клубок уж больно хорош, – решил поторговаться Валентин.

– В квартире – женщина с ребенком!

– Но ведь раненый там не первый день. И не первую ночь! – возразил Валентин.

– У нас нет людей, чтобы обеспечить охрану квартиры Дидух. Не забывай, капитан, выстрелы уже прозвучали, пролилась кровь.

– Мы с Николаем поработаем охранниками.

– Мальчишки вы с Николаем! Оружие возьмите. И рацию. В той тьмутаракани дома еще не телефонизированы.

– Рация на таком расстоянии не сработает…

– Держи связь с Червоноармейским райотделом, он поближе, да и территория его. Я свяжусь с Никитенко. Вечерком, может, подскочу сам на Сихов.

– Не стоит, Василий Анатольевич. Справимся.

– А что Степану будем врать теперь? – спросил Валентина Вознюк, когда они уже сидели в УАЗике.

– Такую женщину можно охранять и под декабрьскими звездами, а не только в теплой квартире электрика.

11

– «Лед тронулся»! – эту фразу великого комбинатора, процитированную вчера Вознюком, употребил в понедельник в полдень Скворцов, появившись в кабинете Иволгина.

– Ледоход в декабре – почему бы и нет!

– Так вы уже все знаете?

– Воробей недавно чирикал под окном, но я предпочитаю членораздельный язык. Докладывай.

– На Сихове – спокойно. Дидух с дочкой утром ушли, парень – в квартире. Никто не появлялся.

– И все же не стоит медлить. Надеюсь, послал туда не новичков?

– Ребята надежные.

– До возвращения Дидух парня надо взять. Сам поедешь на задержание?

– Естественно.

– Так где тронулся лед?

– Медсестра из реанимации час назад зашла в мастерскую на Чапаева. Мастерская по реставрации художественных изделий. Туда же через пару минут вошел парень лет двадцати пяти, приехал в желтых «Жигулях». Удача, во-первых, в том, что этого типа узнал лейтенант Лучко, видел его с Федосюком, и машина та же. Далее. Через двадцать минут эти двое вышли вместе и сели в желтые «Жигули». Их, естественно, ведут. А в мастерскую наведался, судя по иномарке машины, поляк, вышел оттуда с большой сумкой, тяжелой с виду. Он тоже под наблюдением.

– Ледоход может быть сильным и стремительным. Давай побыстрее определимся с тем раненым родственничком. Бери ребят и езжай на Сихов, потом может стать туго со временем. Или, лучше, отправь туда лейтенанта Вознюка.

– Сам успею. Я позвоню от вас в Червоноармейский райотдел? Может, там, на Сихове некто все же объявился?

– Ну, до новостей я сам охоч. Алло! Николай Григорьевич? Иволгин беспокоит. Да, пришлось вам немножко поишачить на нас. Только мы это называем сотрудничеством. Нет там новостей с нашей горячей точки? Что? Подожду, разумеется.

Иволгин вновь сосредоточился на телефонном разговоре.

– Ничего нового, тихо? А давно была связь? Николай Григорьевич, как майор майора прошу, переговори с нашими ребятами сейчас, выйди на связь, я повишу на телефоне.

В коридоре послышались быстрые шаги, затем стук, и дверь распахнулась. Вознюк был взволнован и, очевидно, забыв, что пришел в кабинет Иволгина, обратился к Скворцову:

– Хорошо, что застал тебя. Звонил домой, но твоя теща сказала, что ушел спозаранку. А информация у меня такая, что одним пивом не отделаешься.

– Меня вы уже списали, молодые люди? Не стесняйтесь, продолжайте интересный разговор!

– Простите, товарищ майор! Просто нашли машину Федосюка, во всяком случае, цвет, марка сходятся.

– Где? – рывком встал Скворцов. Сколько уж дней этот невесть где затаившийся Федосюк свет ему застил, сколько ночей занимался сыщик самоедством, виня себя за трагедию, которая произошла с Машей! Умница, Николай, что отыскал его, Валентина.

– Да почти в центре, на Комсомольской. Там ремонт, движение закрыто, и машина была скрыта от наших глаз.

– Как обнаружили? – поторопил Иволгин и тут же сказал в трубку: – Да, да, слушаю тебя, Николай Григорьевич! Что? У дома крутятся двое парней, приехали на «Москвиче»? Узнавали, где живет медсестра Вера? Им сообщили? Слава Богу! Сейчас же выезжает наша группа.

Скворцов всегда ценил манеру Иволгина так вести телефонный разговор, что тот не требовал расшифровки в оперативных случаях. Сейчас был именно такой.

– Я – на Сихов? – скорее для формы спросил Скворцов.

– Прихвати еще двух человек, – распорядился Иволгин.

Зазвонил телефон внутренней связи. Иволгин сделал Валентину знак рукой, чтобы тот обождал, и поднял трубку:

– Слушаю. Какой дом, номер три? На Комсомольской? Медсестра вошла туда, а ее спутник? Тоже? За обоими продолжать наблюдение. Нет, машина может понадобиться, сопровождайте ее пешком, она ведь тоже без колес. Никаких самостоятельных действий не предпринимайте, только наблюдение. Не обнаружьте себя. Мы по-быстрому вычислим, кому могла наша медсестра нанести дневной визит. В такое время и в такой компании не кофе ходила пить.

– На Сихове ребята хотя и крепкие, но двое против двух, – сказал Скворцов.

– Знаю, что ежели туда прибыли те, кого мы ждали, они хорошим манерам не обучены. Сделаем так: на Сихове пособят коллеги из Червоноармейского райотдела, ты, Валентин, бери «Жигули» и мчись на Комсомольскую. А ты, Николай, на дежурной машине подьедь в райотдел Ленинского района, улица Комсомольская на их территории. Нас интересует, понимаешь, дом номер три. Проверь жильцов, может, обнаружим лежбище, так сказать, дедуктивным методом.

Валентин с Николаем покинули кабинет одновременно.

В паспортном отделе Вознюк быстро получил список жильцов дома номер три по Комсомольской. До обеденного перерыва времени оставалось в обрез, а перечень фамилий ничего не говорил ни уму, ни сердцу. Спать уже не хотелось, похоже, лед тронулся основательно. Странно, но рядом с Валентином Николай начинал ощущать вкус работы в угрозыске. Плесенью здесь, по крайней мере, не покроешься. Мужчина должен уметь защитить родных и друзей, женщину. Вера Дидух с дочкой нуждаются в защите. Минуточку, в восьмой квартире один жилец, молодой мужик. Кто такой? Николай постучал в кабинет начальника паспортного стола:

– Людмила Владимировна, разрешите?

– Я сегодня не принимаю, закройте дверь.

– У меня – простейший вопрос.

– А у меня – обеденный перерыв, молодой человек.

– Вот мое удостоверение. Человек, который меня интересует, вооружен и опасен.

– Что же вам нужно?

– Удостовериться, что это именно тот человек.

– И какова моя роль?

– Как вы совершенно верно заметили, через десять минут – обеденный перерыв. Мои товарищи сейчас в засаде, и это опасно. Мне необходимо поскорее выяснить, кто такой этот человек – Константин Усенко, пятьдесят первого года рождения, проживающий по улице Комсомольской, в доме номер три.

– Но вы все уже знаете!

– Не все. Мне нужна форма один.

– Но вам известны наши правила!

– Да. Но сейчас, может быть, идет счет на минуты.

– Вам бы детективы писать…

– Я в них участвую! В качестве положительного героя…

– Для героя у вас хватка не та. Но форму, так и быть, дам.

Порывшись в металлическом шкафу, она достала столь нужную Вознюку форму один.

– Так и есть, наш клиент, – сразу отметил тот, пробежав глазами лист. – Видите, ранее судим, по статье…

– Можно прятать?

– Вы меня из огня да в полымя. Ведь здесь его снимок.

– Но я не вправе дать вам форму.

– Разрешите, я только созвонюсь с нашим начальником угрозыска?

– Звоните, но и по его просьбе я вам документ на руки не дам.

– Посмотрим.

Сообщив Иволгину по телефону все необходимые данные, Вознюк в ответ получил заверение, что через пять минут ему выдадут форму один. Людмила Владимировна надела меховую шапочку и всем видом показывала, что Вознюку пора покинуть кабинет. Николай решил пару минут пофилософствовать:

– Людмила Владимировна, взгляните на эту физиономию. Могли бы вы по лицу, по такому лицу определить, что перед вами – преступник?

– Ну, по лицу можно разве что определить, умный человек или дурак. И то с натяжкой. А среди преступников умных, наверное, хватает. И это лицо тоже неглупое, правда, наглое.

– Умная женщина – вот кого не хватает нам в угрозыске.

Зазвонил телефон. Людмила Владимировна, поздоровавшись с кем-то на другом конце провода, вдруг улыбнулась, на глазах помолодев, произнесла пару раз «нет, нет» и «да, да», попрощалась и звонко расхохоталась:

– Хорош у вас начальник! Форму можете взять. Передайте майору привет.

12

Скворцов поставил машину на Комсомольской так, чтобы она закрывала выезд двум «Жигулям», припаркованным у подъезда дома номер шесть, огляделся. Хорошо, хоть нет людей. Но рядом – два нежилых дома под капремонтом, возможно, имеющих выход на соседнюю улицу. Решил отправить сержанта Саенко осмотреть микрорайон, но так, чтобы не светиться перед окнами дома номер три. Если расчет их верный, здесь еще с полчаса-час ничего остросюжетного не произойдет. Жарко может быть на Сихове.