Текст книги "Власть без славы"

Автор книги: Иван Лаптев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 34 страниц)

Точнее, не совсем по-прежнему. Вот сухие данные: на 100 тысяч россиян приходится сегодня в полтора раза больше аппаратчиков, чем приходилось их в Советском Союзе. Добавьте к этому тех чиновников, которые «переквалифицировались» в «новых русских», и спросите себя: так кто же победил в результате перестройки, Беловежского соглашения, расстрела российского парламента и прочая, и прочая, и прочая?

Наша третья партия победила.

Казалось, что была и первая, и вторая. А вышло, что была только одна – третья.

Именно ее неизбежно поднимал на борьбу с самим собой М. С. Горбачев. Поднимал обещанием перемен и первыми, еще не самыми крупными шагами по их осуществлению.

Глава 9. Кто раскачивал лодку?

Бесспорно, первыми «качальщиками» были М. С. Горбачев и его команда. Чтобы не только практически начать перестройку, но даже всерьез говорить о ней, необходимо было расшевелить, раскачать аппаратные структуры страны, и в первую очередь – 19-миллионной компартии. Надо было сменить часть кадров, либо скомпрометировавших себя, либо просто не способных к малейшему самостоятельному шагу – таких было немало. Была и еще одна часть партработников, которые настолько комфортно чувствовали себя на своих постах, что не допускали мысли о каких-либо переменах. Так или иначе, но к 1988 году Горбачев сумел без шума и скандалов заменить около 60 процентов первых секретарей в республиках, крайкомах и обкомах. Впрочем, тогда шуметь и скандалить с ЦК КПСС пытался всего лишь один человек по фамилии Ельцин.

Эти кадровые перемены адресовались и на другие этажи партии – в горкомы, райкомы, окружкомы, в систему профсоюзов, советов, исполнительной власти. Своеобразная революция в недрах чиновничьего аппарата покатилась по стране, вызывая естественное беспокойство у сторонников провозглашенной в свое время Л. И. Брежневым кадровой стабильности. Считаю, что громкие упреки Б. Н. Ельцину за тотальную смену секретарей московских райкомов были на самом деле завуалированными претензиями к кадровой политике Горбачева.

Партия не на словах, а на деле свято блюла сталинский завет: кадры решают все! Быстрое и развернутое перемещение или замена людей в аппарате КПСС никогда не приветствовались ни на уровне ЦК, ни на уровне Политбюро. Досиживающие там до естественной кончины соратники не только Брежнева, Хрущева, но даже еще и Сталина (Суслов, Устинов, Громыко), понимали, что их тоже могут заменить. Эта психология должностного самосохранения была тяжелейшей проблемой перестройки, потому что преодолевать ее должны были люди с такой же психологией. Не всем из них удалось с собой справиться.

Конечно, все маскировалось привычными рассуждениями о высокой ответственности, о преемственности поколений, о бережном отношении к людям и тому подобное. Но времени на такие рассуждения уже не оставалось. И Горбачеву пришлось, с одной стороны, призывать всех «не раскачивать лодку», а с другой – все увеличивать амплитуду ее крена. Многие понимали, а уж руководство партии-то тем более, что недалек тот момент, когда либо лодка опрокинется, либо кто-то из нее вылетит. А когда было принято решение (июнь 1987 года) провести XIX партконференцию, о которой рассказано в главе «Даешь демократию!», стало ясно, что это и есть тот опасный девятый вал.

Во время подготовки конференции Горбачев встречался с нами несколько раз, подробно рассказывал об основных ее задачах, иногда такие встречи длились 5–6 часов, откровенность была почти полная. Молча сидели и слушали дискуссию другие члены Политбюро, редко бросая какую-нибудь реплику или дополнительный вопрос. То есть никакой скрытности в подготовке конференции не было, и высшие руководители партии, безусловно, представляли, чем она должна стать для судеб страны, хотя конкретно ее идеи прорабатывались в другом месте – на спецдаче в Волынском–2, бригадой под руководством А. Н. Яковлева.

Уверен, что именно подготовка конференции, а не «разнузданность» печати или «отступление от социалистического реализма» некоторых писателей вызвали к жизни попытку контратаки на идеологию и практику перестройки, причем разворачивалась контратака, как это было принято, под флагом защиты перестройки и социализма. 13 марта 1988 года в газете «Советская Россия» появилась громадная статья безвестной дотоле преподавательницы химии в одном из ленинградских вузов Нины Андреевой «Не могу поступаться принципами».

Заботясь о воспитании молодежи, с которой она, дескать, гуляет по парку Петергофа, как Платон с учениками своей академии, автор повела речь о вещах совсем нешуточных. Репрессии, сталинское время, по ее мнению, представляются общественному вниманию неправильно, как эпоха «всеобщего страха», «духовного рабства» и тому подобное, что порождает у студентов идейную путаницу, смещение политических ориентиров и даже идеологическую всеядность. Хуже того, уже и об ответственности коммунистов заговорили!

Один из виновников тут – драматург Михаил Шатров со своими пьесами, который отходит от принципов соцреализма, абсолютизирует субъективный фактор общественного развития, искажает историю социализма в СССР и еще обвиняет Сталина в убийствах Троцкого и Кирова, в изоляции больного Ленина, смыкаясь в своей логике и оценках с Б. Сувариным. Хорош и автор «Детей Арбата» А. Рыбаков, который сам признается, что взял отдельные сюжеты из эмигрантских публикаций.

Нам же надо оценивать историческую роль Сталина с партийно-классовых позиций. Вон даже Черчилль и де Голль как хорошо о нем сказали! Да и приказы, доклады его нелишне посмотреть, переписку, воспоминания маршалов. Тогда наша молодежь и возгордится за нашу державу, за ее роль в бурном, изменяющемся мире. И вообще все эти атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны (напомню читателям, что ко времени публикации письма Н. Андреевой мы жили уже в «общенародном государстве") организуются не только из-за границы, в них участвуют и потомки свергнутых Октябрем классов, а также духовные наследники меньшевиков Дана и Мартова, других по ведомству российского социал-демократизма, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков.

А еще Н. Андрееву недавно озадачила одна студентка, которая подумала, что классовая борьба – устаревшее понятие, как и руководящая роль пролетариата. Да и какой-то академик мутит воду, рассуждая, что нынешние отношения государств, принадлежащих к двум различным социально-экономическим системам, лишены классового содержания. Ну это уж полное избиение социалистических ценностей! Тут-то и сходятся два зловещих течения – некий леволиберальный интеллигентский социализм, который противопоставляет пролетарскому коллективизму самоценность личности, и «крестьянский социализм», который хочет возвратиться к общественным формам досоциалистической России. Эти вообще не понимают значение Октября для судеб Отчизны да еще оценивают коллективизацию как страшный произвол по отношению к крестьянству.

Не обошла автор и практику «отказничества» от социализма, когда некоторые граждане-космополиты хотят сменить место жительства, а нас никто не учит видеть в этом классовую и национальную измену, а не права человека. Скорей всего, это представители «контрреволюционных» наций.

Совсем плохо для молодежи, что в русле этих двух упомянутых течений создаются неформальные организации, которые еще и политизируются, начинают говорить о «разделении власти» на основе «парламентского режима», «свободных профсоюзов», «автономных издательств» и т. д. (напомню, что все эти вопросы и были вынесены на XIX партконференцию). За этим скрывается вопрос – признавать или не признавать руководящую роль партии, рабочего класса в социалистическом строительстве, в перестройке. А из этого, в свою очередь, вытекает другой важный вопрос – о роли социалистической идеологии. Тут нам надо действовать по-ленински. Когда Ленин столкнулся с манипуляциями, например, Питирима Сорокина, он не только упрекнул тогдашних работников средств массовой информации в неопытности, не только сравнил пригодность «этих профессоров и писателей» в деле воспитания масс с пригодностью растлителей для воспитания малолетних, но и сообщил, что, понимай это революционный пролетариат, он бы «вежливо выпроводил» их из страны.[20]20
  Что потом и произошло: крупнейшие ученые в сфере общественных наук были посажены на пароход и высланы за рубеж. Многие из них стали светилами мировой науки. В частности, вся социология базируется на работах П. Сорокина.


[Закрыть] Так бы, дескать, поступить и с авторами разных поделок, которые под предлогом нравственного и духовного «очищения» размывают грани и критерии научной идеологии, манипулируя гласностью, насаждают внесоциалистический плюрализм, что тормозит перестройку в общественном сознании…

Такие вот у нас были преподаватели химии, изучавшие и книги Б. Суварина, выпуска 1935 года, и мемуары генерала де Голля, и религиозно-мистическую русскую философию и даже работы Л. Троцкого, в 1988 году еще малодоступного, и очень многое другое, что содержалось либо в записках, подготовленных в отделах ЦК КПСС, либо в книжках, рассылаемых по специальному списку под грифом «Сов. секретно».

Конечно, от Нины Андреевой в этой статье была только подпись, хотя последующие действия автора показали, что она полностью разделяет идеи, под которыми поставила свой автограф. Статья готовилась в аппарате ЦК КПСС, дорабатывалась в редакции, «помогали» автору весьма квалифицированные гости, выезжавшие в Ленинград. Но дело не в этом.

В день выхода письма-статьи нас, редакторов центральных газет, руководителей телевидения и радио собрал в своем кабинете Е. К. Лигачев. Примерно полчаса разговор шел о работе прессы, о проблемах перестройки. Потом Лигачев не выдержал:

– Я вот сегодня в «Советской России» статью прочитал – письмо Нины Андреевой. Замечательное, скажу вам, выступление! Читали?

Все молчали. Молчал и я, хотя статью прочитал и уже утром в 10 часов на ежедневном заседании редколлегии сказал, что, видимо, началась открытая схватка и каждый из нас должен самостоятельно сделать свой выбор. Кузьмич между тем продолжал:

– Прошу вас всех руководствоваться положениями этой статьи. И это не только моя позиция!

Разъезжались мы по редакциям озадаченные. Горбачева в это время в Москве не было, он как раз 13-го улетел в Югославию. Яковлев находился с визитом, по-моему, в Монголии. Может быть, статья была с ними заранее согласована? Среди интеллигенции началась паника, значение статьи, опубликованной в органе ЦК КПСС, а тогда «Советская Россия» была в таком статусе, все понимали хорошо. В периферийные газеты через ТАСС ушло указание перепечатать статью. Партийные комитеты начали обсуждать ее на собраниях и семинарах. Позже оказалось, что некоторые первые секретари самостоятельно распорядились перепечатывать статью во всей прессе, вплоть до «районок» и провести обсуждение обязательно и повсеместно. По стране подуло очень холодным ветром.

Примерно через неделю Горбачев и Яковлев вернулись, но никакой реакции от них не последовало. Я позвонил Яковлеву, осторожно спросил, что происходит. «Перетягиваем канат», – коротко ответил он. Стало ясно, что ситуация суровая.

К этому времени мы уже знали – журналисты всегда первыми успевают на запах жареного, – что некоторые члены Политбюро, другие партийные бонзы звонили Нине Андреевой, поздравляли и благодарили ее за статью. Кое-кто из них, например В. И. Воротников, прямо сказал Горбачеву, что статья может служить «эталоном». Как коротко отмечает бывший генсек в своих мемуарах «Жизнь и реформы», другие дружно поддержали его.[21]21
  Горбачев М. Жизнь и реформы. К. 1., М., 1995. С. 382.


[Закрыть] Лодка уже почти черпала бортом воду.

Два дня, 24 и 25 марта, Политбюро обсуждало эту статью, такое она имела значение для тех дней. Под давлением Горбачева, поддержанного Рыжковым, Шеварднадзе и Яковлевым, «читатели и почитатели» статьи стали «отрабатывать назад». В. И. Воротников сказал, что ему «так показалось», Л. Н. Зайков заявил, что вовсе не давал указаний обсуждать ее в московских парторганизациях, А. А. Громыко и В. М. Чебриков перевели разговор на проблемы единства партии, их поддержал Е. К. Лигачев, выступив за сохранение единства в Политбюро. М. С. Соломенцев сообщил, что «еще раз внимательно прочитал» и понял, что статья односторонняя. В. В. Щербицкий зацепился за термин «контрреволюционная нация» и сказал то, о чем все старательно умалчивали, а именно, что за публикацией стоит не только Андреева, а определенная группа, излагающая «явно не наши позиции». Д. Т. Язов доложил о единстве Вооруженных Сил, но закончил тем, что печатью надо руководить. И так далее – выступили практически все члены Политбюро и кандидаты в члены. Статья была признана ошибочной, газета «Правда» получила поручение дать на нее серьезный и принципиальный ответ.[22]22
  См. там же. С. 382–386.


[Закрыть]

Но, как обычно, общественность об этом не знала. Статья для «Правды» готовилась долго и была опубликована только 5 апреля. Отбой обсуждениям давать не торопились, и кое-где они все еще шли, выявляя тот факт, что сторонников постоять за товарища Сталина и за научную идеологию у нас в стране большинство.

Я тоже не знал ни об обсуждении на Политбюро, ни о поручении «Правде», хватало своей газеты. За 3–4 дня перед публикацией, помню, это была суббота, что для редакторов «Правды» и «Известий» не имело значения – газеты выходили в свет все 7 дней недели, позвонил Яковлев и попросил заехать. Я помчался на Старую площадь. АЭН, как мы его между собой называли, показал мне набор статьи «Принципы перестройки: революционность мышления и действий».

– Вот тебе один оттиск, – сказал он. – О конфиденциальности не говорю, сам все понимаешь. Можешь пройти весь текст, как считаешь нужным, – что-то снять, а лучше добавить и уточнить. Завтра в это же время жду тебя.

В редакции я, прежде всего, разыскал Н. Д. Боднарука, о котором уже упоминал. Закрылись в кабинете, сели читать. Статья нуждалась в довольно серьезной правке, многие позиции требовали большей определенности. Взялись за работу, осложняемую тем, что и привлечь к ней никого не могли, и без машинистки обойтись было невозможно. Взяли машинку у помощников, печатали сами, благо для обоих это было когда-то обычным занятием. Чуть ли не к утру закончили. Прочли еще раз – можно отдавать Яковлеву.

5 апреля вся читающая страна ознакомилась с ответом на выступление Нины Андреевой. Все основные идеи и задачи перестройки были подтверждены со всей определенностью. Гласность вновь получила недвусмысленную поддержку. Те, кто умел анализировать эзопов язык политических текстов, поняли, чья взяла. Интеллигенция, прочитав, что мы «твердо и неуклонно будем следовать революционным принципам перестройки: больше гласности, больше демократии, больше социализма», вздохнула с облегчением. Хотя тут же принялась шуметь о том, какой вред нанесла публикация «Не могу поступаться принципами» делу обновления страны и почему Политбюро так долго молчало – с 13 марта по 5 апреля!

Боюсь, что все мы недооценили тогда выступление Нины Андреевой. Консервативная часть КПСС обнаружила, что там, в верхах-то, у нее есть единомышленники и вожди, что Горбачев не так уж и владеет ситуацией. Статья стала идейной платформой консолидации этих сил, первые секретари ряда обкомов начали создавать некие идеологические анклавы антиперестроечного, а затем антигорбачевского направления. Глубочайшая трещина прошла через все политические установки Центра, вдруг раздвоившегося в восприятии советской общественности. Непререкаемый тогда авторитет печатного слова, усиленный желанием широких слоев населения, особенно старших поколений, именно такое слово прочитать или услышать, так тряхнул всю систему еще только формирующихся установок на перестройку, что многие, очень многие люди с этими установками расстались. Консервативная же часть номенклатуры получила инструкцию сопротивления перестройке, которое теперь можно было организовывать во имя руководящей роли пролетариата, защиты нашей великой истории и ведущего положения партии, следовательно, и самой номенклатуры.

Другими словами, это было открытие «второго антигорбачевского фронта». Второго, потому что первый был открыт в октябре 1987 года Б. Н. Ельциным. Но этот первый фронт еще мало кто принимал всерьез, страна пока не разлюбила Горбачева, его рейтинг, по данным ВЦИОМ, распространявшего анкету «Человек года», составлял в 1988 году 55 процентов против 4 у Ельцина. Здесь все было еще впереди, и только так трудно готовившиеся XIX конференция, выборы народных депутатов, а особенно 1-й Съезд народных депутатов СССР дадут Ельцину равные с Горбачевым возможности доводить до народа претензии и критику политического соперника. Именно с 1-го съезда, можно твердо сказать, в нашей лодке по бортам стали два любителя качелей, которые настолько были увлечены желанием «перевесить», что и думать забыли о способности лодок переворачиваться.

Впрочем, XIX партконференция уже близко. Она открылась, повторюсь, 28 июня 1988 года, и, на мой взгляд, с этого дня начался странный, порой очный, чаще заочный диалог-поединок между двумя руководителями, роль которых в истории СССР и России пока все еще никто не может оценить адекватно и справедливо. В нашем Отечестве, видно, так уж повелось: судим-рядим через века. Да и то к каждой исторической личности определяем отношение по принципу «нравится – не нравится». Иван Грозный, Петр Первый, Иосиф Сталин – это да, это мы понимаем. А Алексей Михайлович «Тишайший», Александр Второй, Николай Второй – это как-то с трудом. Даже Екатерина Великая интересна для нас больше своими любовными увлечениями, чем колоссальными созидательными успехами в строительстве России. Что уж говорить о современниках, добро бы лет через двести новый Соловьев или Ключевский нарисовали объективные портреты людей, угробивших СССР, а возможно и Россию.

Но вернемся к диалогу Горбачева и Ельцина, точнее, к характерной его особенности. На конференции это впервые проявилось с полной определенностью и больше уже не исчезало, пока не исчезла сама нужда в этом диалоге.

Как помнит читатель, на XIX конференции КПСС Горбачев поставил ряд вопросов, важных настолько, что консервативная часть партии и общества даже решилась предпринять упреждающие меры в виде выступления Нины Андреевой. Это – и о возвращении Советам их конституционной роли, о демократизации, об альтернативных выборах. Это – и об изменении стиля работы ЦК КПСС, о том, чтобы сделать ее, работу, «полнокровной и демократичной». Это – и о совмещении постов руководителей советских и партийных органов, о реорганизации аппарата, об отчетности Политбюро. Аккуратно, осторожно, но была четко поставлена и проблема так называемых привилегий и льгот, считаю, что «в лобовую» ее генсек поставить не мог – номенклатура на конференции преобладала и просто завалила бы голосование резолюций.

Интересно использовал все эти вопросы Б. Н. Ельцин. Перестройку, сказал он, надо было начинать именно с партии. (Считаю, что это было бы колоссальной ошибкой: уяснив, куда дует ветер, КПСС вообще не допустила бы перестройку до общества.) Потребовал отчетов Политбюро и Секретариата, уточнив: кроме вопросов, содержащих государственную тайну, и тем самым перечеркнув и предложение Горбачева, и свое требование. (Закона о государственной тайне не было, каких-либо правовых критериев засекречивания – тоже. Любой вопрос можно было объявить государственной тайной даже на уровне министра). Упрекнул, что за три года перестройки не добились революционных преобразований, статью Нины Андреевой он явно не читал, там как раз упрекали «перестройщиков» в революции. Потребовал резко сократить аппарат – Горбачев, понимая силу бюрократии, сказал о реорганизации. (За время президентства Ельцина ряды бюрократии только в одной России превысили численность общесоюзного чиновничества чуть ли не в 2 раза – такое сокращение!) Сделал особый упор на привилегиях номенклатуры, призвал исключить элитарность в обществе, создавая себе образ главного борца с льготами, хотя реальную борьбу вел как раз Горбачев, что и покажет новейшая российская история, когда теперь уже ельцинская номенклатура получит небывалые льготы и получит их… в собственность!

Так это и пойдет. Оба будут применять прием: ты сказал, я твои же слова возвращаю тебе с прибавкой. Сегодня это выглядит просто комично, если забыть о результатах их полемики. Из выступления в выступление Ельцин говорит, что за 2–3 года можно «существенно повысить жизненный уровень советских людей», с этим он выходит на выборы в народные депутаты СССР, призывая бороться за революционные перемены «по-революционному». Горбачев отвечает ему на 1-м Съезде народных депутатов, сообщая конкретные цифры ассигнований, переадресованных в социальную сферу, обнародует, по сути дела, новую социальную политику, усиливает свою позицию по вопросам льгот и привилегий, говорит о необходимости радикального обновления отношений социалистической собственности – центральной проблеме любого общественного строя. Он впервые провозглашает лозунг «Власть Советам!», подробно раскрывает, что и как для этого надо сделать. Главное, что нет законов, всю правовую базу обновляемой политической системы надо еще формировать.

Ельцин немедленно сообщает съезду, что накануне пленум ЦК КПСС не принял его предложение о передаче именно на этом съезде власти от партии Советам. Это встречает широкую поддержку. Только позже мы поймем всю сложность перехода реальной власти, осознаем, что любая власть – хоть партийная, хоть советская, хоть президентская – без надежной правовой базы превращается в безудержный произвол. Ельцин продолжает отвечать на доклад Горбачева практически по всем позициям по одной и той же методологии: Горбачев сказал, что «это» надо делать, Ельцин критикует его за то, что «это» еще не сделано. С точки зрения любого оппозиционера, подход просто гениальный. Ни Горбачев, ни его команда не могут найти противодействия. В любой словесной схватке Ельцин в глазах общественного мнения выходит победителем. Но все-таки это еще неравная борьба, и на горбачевском «борту лодки» все спокойно. Анкета «Человек года» дает в 1989 году Михаилу Сергеевичу 46 процентов, Борису Николаевичу – 6.

Решающий перелом наступает в 1990 году. В марте 3-й Съезд народных депутатов СССР избирает Горбачева президентом страны. Два месяца спустя, 1-й Съезд народных депутатов РСФСР избирает Ельцина Председателем Верховного Совета России. Летом этого же года на XXVIII Съезде КПСС Ельцин объявляет о своем выходе из партии. Но еще до этого российские депутаты принимают Декларацию о суверенитете РСФСР. «Первый фронт» борьбы с Горбачевым переходит в наступление.

Генеральный секретарь ЦК КПСС и президент СССР оказывается почти в безвыходном положении. Консервативные силы в партии также резко активизируются. Возникает Российская коммунистическая партия во главе с И. К. Полозковым. «Лодка» безостановочно валится с борта на борт. В стране формируется легальная и организованная оппозиция, интеллигенция, особенно молодая, устремляется в ее ряды. Оппозиция принимает сторону Ельцина хотя бы уже потому, что Горбачев все еще остается генсеком ЦК КПСС. Его постоянные напоминания о том, что это партия начала перестройку, что она взяла на себя ответственность за результаты, только раздражают, воспринимаются как попытки сохранения прежнего положения КПСС. Его опасной работы по ослаблению и разрушению партии оппозиция не видит. Зато ее хорошо чувствует номенклатура. Надеясь на свое вечное умение лавировать, чиновничество начинает исподволь помогать Ельцину.

Положение усугубляется применением новых, совершенно непривычных советскому человеку форм политической борьбы. Гласность и демократизация открыли равные возможности перед всеми, но не все сумели ими воспользоваться. Одними из первых тут оказались Т. Х. Гдлян и Н. В. Иванов. В частности, вот как они действовали:

ОБРАЩЕНИЕ

Соотечественники, страна в опасности!

Глубокая озабоченность катастрофическим положением дел в обществе обязывает нас – двух народных депутатов СССР из числа открытых политических противников ныне существующего режима власти партократии, обратиться ко всему многострадальному народу со следующим призывом:

1. Признать вне закона и считать распущенным всякое объединение граждан, движение либо орган из структуры государственной и политической власти, призывающий к насилию или применяющий насилие к народу в любой форме.

2. Создавать на всех предприятиях, организациях и по месту жительства комитеты «Консолидации», объединенные на районном, областном и республиканском уровнях с целью образования местного демократического самоуправления и предотвращения насилия и кровопролития в обществе.

3. Лишить партаппарат функции контроля над Вооруженными Силами, КГБ, МВД, прокуратурой, судами, подчинив их деятельность лишь Советам народных депутатов. Резко сократить разбухший штат КГБ, законодательно определив функции и пределы полномочий данного весьма специфического ведомства. Запретить вхождение председателя КГБ СССР и министра обороны СССР в структуру высшего политического руководства – Политбюро ЦК КПСС.

4. Ввиду явной реакционности центральной партийной печати и необходимости демократизации средств массовой информации в качестве первого шага бойкотировать и отказываться от подписки на газеты «Правда», «Советская Россия», «Рабочая трибуна», а также «Известия», фактически превратившиеся в рупор ЦК КПСС.

5. Потребовать немедленной отставки Политбюро, всего состава ЦК КПСС, ЦК компартий республик, крайкомов, обкомов, горкомов и райкомов и проведения во всех комитетах партии новых выборов, основанных на принципах прямого, тайного иальтернативного голосования.

6. Распустить Российское бюро ЦК КПСС, как антизаконную структуру, созданную без учета мнения членов партии. Создать Компартию РСФСР на уставных и программных принципах «Демократической платформы», являющейся новой, параллельной структурой в КПСС.

7. Потребовать ликвидации партийных комитетов в трудовых коллективах, организациях и учреждениях всей страны, а также политорганов в армии, КГБ, МВД и других государственных органах.

8. Не исполнять указания партийного аппарата, если по ним не приняты решения органами государственной власти.

9. Поддержать инициативу ряда крупных парторганизаций о временном приостановлении перечисления членских взносов в общую партийную кассу. С целью поддержания демократической оппозиции в КПСС 50 % взносов перечислять на расчетный счет «Демократической платформы», остальные средства хранить на местах до Чрезвычайного съезда партии.

10. Не позднее апреля 1990 года созвать альтернативный Съезд партии на основе «Демократической платформы» в КПСС.

11. С целью утверждения принципа равной ответственности перед законом и недопущения в будущем корыстных злоупотреблений со стороны бесконтрольно властвующей партийной элиты провести объективное расследование антигосударственной деятельности Брежнева, Суслова, Черненко, Громыко, Рашидова – посмертно и ныне здравствующих Гришина, Романова, Алиева, Кунаева, Щербицкого, Соломенцева, Капитонова, Медунова и других «крестных отцов» застоя и развала страны. Также провести тщательное расследование в отношении Горбачева, Лигачева и других руководителей из их окружения, которые уже в период перестройки растранжирили на строительство своих дворцов-дач десятки и сотни миллионов народных денег.

12. Выразить недоверие и потребовать отставки Председателя Верховного Совета СССР Горбачева и его первого заместителя Лукьянова, ибо они зарекомендовали себя верными слугами реакционной партийной верхушки, выступают вместе с Лигачевым в роли главных покровителей мафии и избраны антидемократическим путем. Провести выборы Президента и вице-президента всем населением страны на демократических принципах.

13. При оказании сопротивления или применении силы со стороны органов власти по срыву намеченной программы действий 1 мая 1990 года, в День международной солидарности трудящихся, начать всеобщие политические манифестации и забастовки и сбросить ненавистную, антизаконную политическую клику, ведущую страну к социальной катастрофе.

Народный депутат СССР Т. Гдлян.

Народный депутат СССР В. Иванов.

В это время работала комиссия Верховного Совета СССР по проверке материалов, связанных с деятельностью следственной группы, которую возглавлял Т. Х. Гдлян. Депутаты-следователи действовали явно на опережение, но разъяснить это общественности никто не мог. Их активно поддерживали многие депутаты российского парламента, движение «Демократическая Россия», депутаты Зеленоградского горсовета и многие другие. В представлении оппозиции начинало преобладать убеждение, что в борьбе с политическим соперником годится все.

Но им отвечала другая оппозиция – консервативная, в речах которой зазвучали совсем уж опасные темы – шовинизма и антисемитизма. Ее стилистика тоже была на «уровне»:

Россия еще не погибла, пока мы живы, друзья!!!

Обращение

На вторую половину марта с. г. намечено осуществить передачу всей власти представителям «Межрегиональной» группировки и связанным с ней организациям на местах. Методом передачи власти предлагается избрать технику массовых беспорядков и митингов, как это было в Праге, Будапеште, Бухаресте. С этой целью, под предлогом ликвидации конфликта в Закавказье, из Москвы выводятся наиболее боеспособные и преданные войска, части КГБ и МВД. Тактическое и политическое руководство операциями возложено на тт. Абалкина, Примакова, Яковлева, Ельцина.

Для смягчения последствий задуманной операции вокруг Москвы задерживаются сотни вагонов с дефицитными и другими товарами, которые предполагается срочно передать в торговую сеть после захвата власти. В настоящее время осуществляется пикетирование всех разгрузочных станций, чтобы поддержать недовольство населения и вынудить его принять «межрегиональный» диктат.

С той же целью поощряется миграция армян и азербайджанцев в Москву, предоставление им вне очереди квартир и прописки. Есть официальный представитель армянской общины в Моссовете для оперативного оформления «лимитов». Одновременно украинцы, белорусы, русские, вынужденные покинуть Закавказье, размещаются на территориях дислокации воинских частей, с возложением на армию всех материальных издержек и идеологического обоснования совершаемой несправедливости.

В плане подготовки переворота и откачки средств в теневую экономику, в полную собственность (прежде всего армян) переданы рынки Москвы, Ленинграда, Минска, Киева. При этом основная часть продаваемой продукции – перекупленная у населения России, Украины и Белоруссии сельскохозяйственная продукция. Цены здесь повышаются произвольно, велико число вооруженных боевиков. Таким образом, создается потенциал, предназначенный для организации беспорядков. Кроме того, предполагается сохранить положение «ни войны, ни мира» в Закавказье, обострить отношения с Прибалтикой, усилить террор в Западной Украине вплоть до времени осуществления планируемой акции. Уже сейчас отмечены действия националистов, направленные на провоцирование национальных конфликтов. Так, на ряде автобусных маршрутов в Черемушкинском, Калининском и Ленинском районах водители-армяне грозили в часы пик «не двигаться с места, пока из транспорта не выйдут военнослужащие». В ряде случав военные вынуждены были подчиниться требованиям, чтобы не обострять обстановку.