Текст книги "Борджиа"

Автор книги: Иван Клулас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

Святой Год нового века

В самом начале 1500 года в Вечном городе царит необычайное оживление. Накануне Рождества прошлого года папа Александр открыл в соборе Святого Петра врата юбилейного года, через которые будут проходить многочисленные паломники, чтобы получить полное отпущение грехов в Святой Год. Между замком Сант-Анджело и Ватиканом была проложена новая улица для удобства паломников – виа-Алессандрина, сейчас ее называют Borgo Nuovo, Новый Борго.Буркард насчитывает 200 000 человек (огромная для того времени цифра), пришедших в течение года преклонить колени перед лоджией Святого Петра, чтобы получить папское благословение urbi et orbi,городу и миру.

Несмотря на эпидемию чумы в Риме, опасные дороги, неудобства и небезопасность города Борджиа верующих с каждым днем становится все больше и больше. Вассалы папского государства с презрением относятся к недавним угрозам Святого престола: так, Елизавета де Гонзага, герцогиня Урбинская, приезжает инкогнито. Прибывают государи. Папа оказывает пышный прием посольству короля Наварры – Жана д’Альбре, шурина де Валентинуа. Многие паломники прибыли из дальних стран: Фландрии, Венгрии, Португалии. Герцог де Саган в свой 91 год пришел из Силезии. Знаменитый Коперник, находившийся в качестве «польского студента» в Болонском университете, появляется как раз вовремя, чтобы в Сапиенца – папском университете – сменить преподавателя астрономии: ему 27 лет и кроме молитв он все время посвящает наблюдениям за небом, где 6 ноября 1500 года происходит затмение луны, которое он тщательно описывает. Но в Риме не стоит быть рассеянным: город полон воров и бандитов. 27 марта 1500 года восемнадцать из них повешены на мосту Сант-Анджело, но виселицы были так плохо установлены, что они обрушились и пришлось перенести казнь на следующий день. Позже на стене замка Сант-Анджело повесят врача из больницы Латерана: он убивал ланцетом больных богатых паломников, на которых ему указывал исповедник больницы, и присваивал их имущество. В связи с тем, что ездить по дорогам было опасно, булла от 25 февраля 1500 года возлагала ответственность за преступление на того сеньора, в чьих владениях оно было совершено. Французский посланник Рене д’Агримон был ограблен бандой корсиканцев между Витербо и Монтефьясконе: после этого Александр VI выгнал с папских земель всех корсиканцев.

Несмотря на риски и опасность, приток паломников во всех соборах невероятно велик. Папе приходится отпускать грехи тем, кто не смог войти в храмы и молится на ступенях. Как непрекращающееся зрелище – светское и поучительное одновременно – сменяют друг друга процессии и литургические церемонии. Так, 1 января 1500 года перед папой, сидящим на верхнем этаже замка Сант-Анджело, проезжают на лошади Лукреция и ее муж Альфонс Арагонский, а за ними – блестящая свита дам и сеньоров, среди которых можно увидеть Орсо Орсини – мужа прекрасной Джулии Фарнезе. Кортеж защищает папская гвардия под командованием Родриго де Борджиа Лансоль, внучатого племянника папы. Вся процессия направляется в Сан-Джованни-ин-Латерано получить отпущение всех грехов от самого папы.

Триумф Чезаре Борджиа. Его назначение знаменосцем Церкви

Развлечения, отметившие возвращение в Рим Чезаре Борджиа, полностью затмевают праздники по случаю начала юбилейного года. В среду 26 февраля кардиналы, послы, секретари курии и офицеры города идут к Воротам Народа встречать герцога де Валентинуа. Впереди него едут 100 вьючных животных, покрытых черными накидками, за ними – еще 50 мулов. На нем – его обычный черный бархатный камзол, украшенный лентой ордена Святого Михаила: так он напоминает тем, кто его видел кардиналом, что отныне перед ними – французский принц, Монсеньор Чезаре Борджиа Французский, герцог де Валентинуа, родственник, друг и протеже Всехристианнейшего Короля. Впереди скачут его брат Джофре де Сквиллаче и его шурин Альфонс Арагонский, герцог Бисельи. Из лоджии Святого Петра папа с пятью кардиналами наблюдает движение кортежа по виа Алессандрина. Когда всадники въезжают в ворота дворца, он переходит в зал Попугая, где садится на свой трон для придания встрече еще большей торжественности. Герцог де Валентинуа бросается на колени перед своим отцом. Он целует обе его ступни, а затем его правую руку. Александр его поднимает, обнимает и нежно целует в губы. Оба что-то говорят по-испански, а Буркард, к великой досаде, слышит, но не понимает.

На следующий день, 27 февраля, за этой семейной встречей следует необычайная церемония, устроенная в честь Чезаре: празднование его побед.

Одиннадцать колесниц украшены военными аллегориями, напоминающими об истории Юлия Цезаря: они изображают триумф на античный манер, явно под влиянием знаменитых фресок Мантеньи в Мантуе. Парад проходит от площади Навоны до Ватикана. Папа так доволен этим зрелищем, что приказывает провезти колесницы еще два раза. Разумеется, Чезаре хотелось бы, чтобы в этом кортеже находилась и закованная в цепи несчастная Катарина Сфорца. Но он не может позволить участия в этом спектакле пленницы короля Людовика XII: ему приходится ограничиться ее пребыванием в Ватикане. Заключенная в Бельведер под охраной 20 солдат Катарина попытается бежать, но ее подвергнут еще более суровому заключению в замке Сант-Анджело.

Парад колесниц возвещает о начале других традиционных праздников в Риме, устраиваемых по случаю карнавала. Огромная толпа и сам папа, сидя в лоджии Святого Петра, в течение четырех дней – до 2 марта – наблюдают за шутовскими соревнованиями. Устраиваются скачки, где за приз ведут борьбу евреи, старики, наездники, скачущие без седла на жеребцах или на молодых трехлетних кобылах, на ослах и даже на буйволах. В Тестаччо организуется коррида. Два быка сносят загородку и вплавь пересекают Тибр. Их с трудом удается поймать, но уже после того, как они устроили страшную панику среди зрителей.

Карнавал заканчивается, наступает время заниматься серьезными делами. Чезаре наносит официальные визиты своим бывшим коллегам – кардиналам. Александр назначает своего сына папским викарием в вотчинах, которыми ранее управлял Джироламо Риарио: Чезаре вскоре подтверждает свободы города Имола, он обещает защиту своим новым подданным и справедливое правление. Но военные действия против Катарины Сфорца были всего лишь первой попыткой. И теперь Чезаре, как когда-то герцог Гандийский, должен быть ничем не связан, чтобы подчинить себе всех непокорных вассалов. В воскресенье, 29 марта, папа назначает его главным капитаном и знаменосцем Церкви. «Благословите, Господи, – восклицает он, – присутствующего здесь нашего знаменосца. Мы верим, вы выбрали его, чтобы спасти народ!» После этого призыва Александр вспоминает о великих библейских вождях, чей путь суждено повторить Чезаре. Затем он готов передать своему сыну атрибуты его власти. Поспешно выходит вперед церемониймейстер Буркард. Он снимает с герцога его плащ и тут же приказывает унести к себе в качестве трофея: он оценит его в 500 дукатов. Папа возлагает на плечи своего сына мантию знаменосца, а на голову пурпурную шапочку – знаки его нового положения. Затем он вручает ему два штандарта: на одном – герб Борджиа, на другом – ключи Святого Петра. Он протягивает ему жезл командующего. Чезаре приносит клятву повиновения, составленную в весьма примечательных выражениях, которая сохранена для нас Буркардом: «Я, Чезаре Борджиа Французский, всегда буду покорно служить Римскому Престолу. Никогда не буду я угрожать ни Вашей особе, Святейший Отец, ни любому из Ваших преемников, что бы ни замышлялось против меня. Я навсегда сохраню все Ваши тайны!» Поклявшись на Евангелиях, скрестив руки, он получает благословенную золотую розу. «Получите, дражайший сын, – восклицает папа, – этот цветок – символ радости и святого венца, даруем его Вам, в чьем лице едины благородство, могущество и бесконечная добродетель!»

Портрет Чезаре. Угроза жизни папы

Французский принц и, волею судьбы, итальянский князь, торжественно облеченный Святым Престолом светской властью, Чезаре всеми своими почестями превзошел своего покойного брата Хуана Гандийского. Своим необычайным возвышением он обязан той отчаянной решимости, которая заставила его предпочесть полную авантюр карьеру завоевателей устланной мягкими коврами жизни церковных сановников. Теперь он станет самым потрясающим воплощением великих хищников эпохи Возрождения. В 25 лет он познал все удовольствия, преодолел все препятствия, совершил преступление, чтобы добиться своего. Умный и хитрый, амбициозный и полностью лишенный угрызений совести, с его стойкостью и смелостью сравнятся только его сила и ловкость, которыми он так любит хвастаться. Мужчины завидуют, а дамы восхищены его физическими качествами. Совершенный атлет, в день Святого Иоанна он выходит на арену, устроенную на площади Святого Петра. Вооруженный копьем, он сразил по очереди пять быков. Он вызывает бурю исступленного восторга, одним ударом обезглавив одного из быков. Подобные проделки делают его непогрешимым героем: именно такие вожаки нужны молодым волчатам.

Храбрость и здоровье главного капитана Церкви контрастируют с немощью и усталостью его отца. Все чаще во время церемоний Святого Года с понтификом случаются обмороки. 18 июня во время праздника Тела Господня после очередного приступа Александр вынужден всю мессу просидеть без своей митры. Астролог рекомендует папе быть очень осторожным в этом году, который может оказаться для него роковым. 29 июня происходит несчастный случай, казалось бы, подтверждающий это предсказание: во время сильной грозы падает труба на крыше Ватикана. Убиты три человека, находившиеся над залом для аудиенций, где в этот момент на своем троне сидел Александр. Одна из балок пробила потолок, упала на балдахин, но, к счастью, в нем застряла, удерживая собой обломки. Папу извлекли из-под обвалившейся штукатурки. У него в двух местах поврежден лоб, он потерял сознание, но нет никаких серьезных повреждений. Он приходит в себя, и врачи считают, что его жизнь в безопасности.

Это становится тревожным предупреждением для Чезаре. Он вынужден принять срочные меры, которые в случае внезапной смерти его отца позволят ему сохранить то огромное состояние, которое он сумел себе создать. Он заручается поддержкой Франции и Венеции. Но подобной гарантии он не может потребовать от Арагонцев Неаполя и Испании. Оба государства имеют в самом Риме конкурента, готового выступить против Чезаре – это Альфонс Арагонский, герцог Бисельи, супруг его сестры Лукреции. Де Валентинуа сознает опасность и готов ее предотвратить.

Убийство Альфонса Арагонского

В среду 15 июля, через три часа после захода солнца, как рассказывает Франческо Капелло, флорентийский секретарь, Альфонс едет домой через площадь Святого Петра во дворец Санта-Мария-ин-Портику. Группа вооруженных людей преграждает ему путь. Молодой человек и двое его конюших пытаются спастись от банды наемных убийц под лоджией собора, но убийцы их настигают. Молодой герцог падает, тяжело раненный в голову, руки и ноги. Посчитав его мертвым, злоумышленники скрываются. С другой стороны площади их ожидают около сорока всадников. Все вместе они устремляются галопом к Порта-Портезе. Уцелевшие слуги герцога переносят своего умирающего хозяина в Ватикан; его поручают заботам ухаживающим за папой Лукреции, Санчии и Джофре. Потрясенная событием Лукреция вместе с Санчией проводит дни и ночи у изголовья своего мужа, которого перенесли в башню Борджиа. Обе молодые женщины нисколько не сомневаются в виновности Чезаре, имеющего веские причины ненавидеть своего шурина. Совсем недавно они жестоко поссорились, и, по словам венецианского посла, муж Лукреции стрелял в Чезаре из арбалета в садах Ватикана.

Чтобы снять с себя обвинение, Валентинуа распространяет слухи, что Орсини устроили западню. Как главный капитан Церкви, он утверждает постановление, запрещающее ношение оружия между замком Сант-Анджело и Ватиканом. Но все эти демонстративные меры никого не убеждают, а особенно – двух молодых сиделок, предпринявших все необходимое для защиты больного: они убедили папу, все еще находящегося в постели, предоставить герцогу постоянную охрану из 16 человек; его лечат вызванные из Неаполя врачи; наконец, опасаясь отравления, они сами готовят для раненого еду. Благодаря нежной заботе своей жены, герцог де Бисельи быстро поправляется. Его полное выздоровление уже близко. И тогда Чезаре навещает его. Как бы желая помириться с ним, он склоняется к нему и шепчет на ухо: «То, что не сделано на обед, будет сделано на ужин». Венецианского посла Паоло Капелло предупреждают об этих странных словах. Он тут же передает их папе: возможно, речь идет о признании в неудавшемся преступлении или, того хуже, сообщается, что оно будет повторено? Но понтифик на это не обращает внимания: его сын подтвердил ему, что не имеет отношения к преступлению, а он ему верит. Однако, замечает он, «если он решил наказать своего шурина – значит, он того заслужил». Для Александра правда может быть только на стороне Чезаре: он знает неудержимость и порывистость своего зятя и его сестры, за что их осуждает. С другой стороны, как и герцог де Валентинуа, он считает, что раз французы вот-вот прогонят неаполитанских Арагонов из их королевства, то теперь они мешают Борджиа, которые с этих пор в своем продвижении по пути успеха неразрывно связаны с Людовиком XII. Уверенный в понимании своего отца, Чезаре готовится повторить неудавшееся убийство, и на этот раз он полон решимости довести его до конца.

Во вторник, 18 августа, как мрачно повествует Буркард, «учитывая, что дон Альфонсо отказывался умирать от ран, он был задушен в своей постели». Флорентийский и венецианский посланники более словоохотливы по этому поводу. Их рассказы совпадают и поражают. Как вихрь во второй половине дня в комнату больного врывается герцог де Валентинуа. Оттуда он прогоняет всех – Лукрецию, Санчию, слуг и приказывает вожаку своих головорезов Микелотто Корелле задушить герцога. Позже, уже в правление Юлия II, зловещий убийца признается под пытками, что Александр VI приказал убить Альфонса, но это признание, единственная цель которого – обелить Чезаре Борджиа, не вызывает доверия. Когда в опочивальню Александра прибежали Лукреция и Санчия, он послал своих камергеров попытаться предотвратить убийство Альфонса. Но когда те пришли, было уже поздно. «В тот же вечер, – пишет Буркард, – к часу ночи, труп герцога де Бисельи был перенесен в собор Святого Петра в часовню Богоматери Всех Скорбящих. Преподобнейший Франциск Борджиа, архиепископ Козенца, сопровождал тело убитого вместе с членами его семьи. Врачи покойного и горбун, который за ним ухаживал, были арестованы и препровождены в замок Сант-Анджело. Было начато следствие. Затем их отпустили как невиновных: об этом прекрасно знали те, кто приказал их арестовать».

Горе Лукреции безгранично. Ей было всего 20 лет, а Альфонс Арагонский стал ее первой настоящей любовью. Но даже то, как она выражала свое горе, вызывало неудовольствие папы и Чезаре. Им надоело постоянно видеть ее заплаканные глаза, осунувшееся лицо. Так как традиция требовала от вдовы строгого траура, Александр отправил свою дочь в Непи, дав ей в сопровождение 600 всадников. Там она уединилась – среди мрачных этрусских гор. Безутешная герцогиня уехала из Рима 31 августа. «Настоящей причиной этого отъезда, – пишет недоверчивый Буркард, – было стремление найти утешения или отвлечься после потрясения, вызванного смертью светлейшего Альфонса Арагонского, ее мужа». Там она оставалась до ноября. Пребывая в постоянной печали, она подписывала свои письма так: «Самая несчастная из женщин».

Крестовый поход в качестве отвлекающего маневра

Траур в Ватикане был более чем призрачным. Казалось, что Александр совершенно забыл об этом отвратительном преступлении. Чтобы отвлечься, он нашел для себя полезное занятие в разработке новых планов крестового похода против турок, который он предложил христианским государствам в начале Святого Года. Еще в марте один из его капелланов, венецианец Стефано Талеацци, подготовил данные о состоянии сил оттоманского противника, которые оценивались в 150 000 всадников и 50 000 пехотинцев. Он считал, что христианская Европа в состоянии им противопоставить 80 000 пехотинцев и 50 000 всадников, которые разделились бы на две армии. Одна двигалась бы через Центральную Европу, другая – через Балканы на Стамбул. Все было предусмотрено: флот, артиллерия, продовольствие, боеприпасы и даже гильдии ремесленников, которые бы их сопровождали. Предполагалось, что затраты составят три миллиона дукатов за год военных действий. Эти деньги будут получены в соответствии с июньской буллой от обложения 10 %-м налогом христиан, а евреи будут платить налог в 20 %.

Крестовый поход стал предлогом для выяснения доходов кардиналов. Кардинал Асканио Сфорца признался, что его доход – 30 000 дукатов, Джулиано делла Ровере – 20 000, кардинал Зено – 20 000, Эсте – 14 000, Сан-Северино – 13 000. Фарнезе заявил, что имеет только 2000 дукатов ренты. Всего налог от Священной коллегии мог принести 30 000 дукатов, от курии – 15 800, а папа сам по себе заплатил бы 16 000. Если к этому добавить суммы, выплаченные в качестве доходов по бенефициям за пределами Рима, то налог, взятый с сановников Ватикана, мог бы составить 76 000 дукатов. Но требуемых миллионов не находилось. В сентябре, в качестве примера, понтифик сразу выплатил 50 000 дукатов. Этот дар был вызван очень важным событием: в руках у турок оказался стратегически важный город Модон на Пелопоннесском полуострове. Это снова вызвало интерес тысяч паломников, находящихся в Риме. Трагедии Ватикана тут же были забыты, и все увлеченно следили за этими приготовления, предвещающими великий заморский поход. Александр умел делать показательные жесты. В августе он издал приказ, чтобы колокола церквей звонили каждый день в полдень, призывая верующих молиться за успех будущего похода, читая Paterи Ave Maria.Он поощрял поклонение святой Анне и Деве Марии: утвердил буллу Сикста IV, установившую культ Непорочного Зачатия. Хотя он не занимался канонизацией, но начал следствия о набожных личностях, которые впоследствии могли бы стать предметом поклонения верующих: несчастный Генрих VI Английский и вдова Франсуаза Роман, бросившая светскую роскошь ради умерщвления плоти – две антитезы семьи Борджиа.

Страдающее человечество

Так проходили дни – консистории, паломничество в соборы, мечты о крестовом походе. Преступный акт, совершенный в Ватикане самим сыном папы, был предан окончательному забвению. Впрочем, паломники были твердо убеждены, что скандал был потушен благодаря папе, который от Святого Петра унаследовал власть соединять и разъединять грешников. Казна индульгенций, которые можно было получить в течение Святого Года, была неисчерпаемой. Она давала возможность не только живым, но и мертвым избежать пламени чистилища. Многие прибыли в Рим, чтобы получить прощение за исключительные грехи, которые им не могли отпустить их обычные исповедники. Буркард, всегда падкий на чужие прегрешения, получил от одного из исповедников собора Святого Петра образчик исповедей. Его рассказ об этом может соперничать с самыми фривольными сказками того времени.

Речь идет о монахах и священниках, содержащих несколько сожительниц. Эти донжуаны от Церкви имели в своем распоряжении от двух до четырех женщин, которых они иногда навещали одновременно. Один монах из Страсбурга, чтобы лучше скрывать свои похождения, всякий раз меняя женщину, менял орден и монастырь. Но его четвертая по счету подруга раскрыла его секрет и явилась в монастырь Тевтонского ордена, куда он только что поступил. Она потребовала выдачи беглого монаха, но тому удалось сбежать в Рим, ускользнув от разъяренной дамы.

Другие кающиеся грешники обвиняют себя в эксгибиционизме, насилии и инцесте. Один священник признается, что предается этому пороку уже 18 лет, имея на своей совести убийство ребенка, которого ему родила его племянница, но которого он окрестил и по-христиански похоронил в своем хлеву.

Страдающим душой паломникам приходится переносить неожиданные физические страдания. К венерическим болезням и сифилису добавляется чума, за лето опустошившая Рим. Распространению эпидемии способствует нездоровая жара. Многие слуги Александра становятся жертвами эпидемии, но он отказывается уехать в горы, где воздух чист. Он считает, что не может заболеть, так как в молодости перенес острый приступ этой болезни. Впрочем, никогда еще он не чувствовал себя лучше, чем летом 1500 года. Посол Капелло оставил нам его портрет: «Папе – 70 лет. Он молодеет с каждым днем. Заботы не омрачают его настроения больше чем на сутки. Он постоянно весел, делает только то, что ему выгодно, а его мысли заняты только карьерой его детей».

25 августа Чезаре с большими почестями сопровождает красавца-старика в Санта-Мария-ди-Популо. Они присутствуют при Те Deum,благодаря Господа за выздоровление. Когда Александр был болен, он дал обет Святой Деве и теперь передает в дар золотой кубок и 300 дукатов. Кардинал Сиенский разбрасывает монеты по алтарю с тем, чтобы верующие были свидетелями такой набожной щедрости: как если бы понтифик совершал жертвенные возлияния в честь божества – так делали древние накануне славных дел. Чувствовалось, что наступил решительный момент, когда Борджиа наконец могут получить тот королевский статус, о котором мечтают. Похоронным звоном по Сфорца отозвались поражение Людовико Моро в Новаре и его пленение французами 10 апреля. Милан стал французской столицей. Чезаре – главный капитан римской церкви, ставший герцогом благодаря Франции и провозглашенный Венецианской республикой дворянином, – является ударным звеном коалиции этих трех государств в самом сердце Италии.