Текст книги "Так шли мы к победе"

Автор книги: Иван Баграмян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

Один из этих отрядов, численностью в 500 человек, прорвался к огневым позициям 12-го минометного полка. Первым тревогу поднял оказавшийся на пути гитлеровцев восемнадцатилетний связист старший сержант А. А. Евсеев. Окруженный фашистами, он открыл огонь, расстреливая их в упор. Ему кричали: «Русс, сдавайся!» Но боец на каждую попытку немцев приблизиться отвечал сильным огнем. Когда патроны кончились, юноша подпустил врагов вплотную и, ворвавшись в их гущу, бросил себе под ноги две ручные гранаты.

А. А. Евсееву было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

К месту схватки подоспела группа минометчиков под командованием заместителя командира минометного полка подполковника Зубца. Огнем, штыками и прикладами они быстро истребили около 400 фашистов, а большую группу захватили в плен.

Важную роль в разгроме ударной группировки, прорывавшейся навстречу гарнизону Кенигсберга, сыграли 3-я и 18-я воздушные армии. Весь день и ночь к западу от Кенигсберга не умолкали взрывы авиабомб, выстрелы самолетных пушек, раскаты рвущихся реактивных снарядов – это бомбардировщики, штурмовики и истребители генерала Н. Ф. Папивина и Главного маршала авиации А. Е. Голованова обрабатывали фашистские дивизии, которые стягивались для нанесения контрудара.

Захватив листовки с обращением А. М. Василевского, в эту ночь в центр города проникли две группы антифашистов из комитета «Свободная Германия». Они распространяли среди окруженных листовки, а одна из групп в сопровождении капитана А. П. Пушкарского, которая несла белый флаг, попыталась приблизиться к зданию Цитадели. Но фашисты не подпустили парламентеров, открыв по ним ураганный огонь.

Когда А. М. Василевскому на рассвете 9 апреля доложили, что нет никаких признаков капитуляции, он вызвал командующего артиллерией фронта генерал-полковника М. М. Барсукова и приказал ему сосредоточенным огнем всей артиллерии по центральным кварталам города помочь армиям к концу дня завершить штурм Кенигсберга.

Когда рассвело, после короткой, но мощной артиллерийской подготовки штурм возобновился по всему фронту.

Правофланговый корпус 43-й армии, тесня противника к востоку от Метгетена, овладел фортом № 6. А дивизии корпусов генералов А. И. Лопатина и А. С. Ксенофонтова ворвались в центральную часть города и захватывали одно укрепление за другим. Генерал Ксенофонтов во второй половине дня доложил об овладении городским вокзалом и цементным заводом.

Из 50-й армии поступило донесение о том, что 307-я стрелковая дивизия под командованием генерал-майора В. Е. Долматова успешно продвигается на юг, навстречу частям 8-го гвардейского стрелкового корпуса 11-й гвардейской. Сообщение генерала Ф. П. Озерова о том, что части его 69-го стрелкового корпуса, развернувшего свои войска на очень широком фронте, вышли к пригороду Девау и захватили там аэродром, свидетельствовало: генерал Лаш оттягивает из восточного сектора оборонявшиеся там части в центр.

В полосе наступления 11-й гвардейской еще до начала артподготовки соединения 8-го гвардейского корпуса под покровом темноты начали переправу через северный рукав реки Прегель.

С началом общей артиллерийской подготовки главные силы 26-й и 5-й гвардейских стрелковых дивизий переправились на противоположный берег к юго-востоку от главного почтамта. Используя успех этих соединений, к 9 часам 30 минутам форсировали реку и части правофланговой 83-й гвардейской стрелковой дивизии. Пока они выколачивали фашистов из уцелевших укреплений в южной части города и готовились к форсированию другого рукава реки, гвардейские стрелковые корпуса генералов С. С. Гурьева и П. К. Кошевого брали штурмом укрепления в центре города по ту сторону реки, наступая с запада.

На помощь частям 11-й и 31-й гвардейских стрелковых дивизий, наступавшим вдоль правого берега реки Прегель с запада, в 13 часов пришла 1-я Московско-Мин-ская стрелковая дивизия генерала П. Ф. Толстикова. Ее части на подручных средствах под ураганным огнем противника начали форсирование реки Прегель. Первой внезапно для противника переправилась на наспех сколоченных плотиках группа разведчиков во главе с капитаном Богацким. Она сумела закрепиться на плацдарме и огнем обеспечила переправу одного из полков соединения.

Гвардейцы этой дивизии, форсировав реку, оказались ближе всех к королевскому замку. И командир корпуса С. С. Гурьев, постоянно появлявшийся на самых трудных участках, прибыл к генералу П. Ф. Толстикову и приказал ему штурмовать этот важнейший узел обороны в центре города, в котором засели офицерские батальоны 69-й пехотной дивизии.

Во второй половине дня стрелковые полки 1-й Московско-Минской при поддержке орудий 35-го гвардейского артиллерийского полка подполковника Гунько начали штурм замка. Автоматчики и саперы сразу же проникли внутрь здания через проломы в стенах и завязали рукопашный бой, в котором важную роль сыграла «карманная артиллерия» – ручные гранаты. Борьба шла за каждый этаж.

А в это время другие соединения выбивали фашистов из главного почтамта, успешно форсировали северный рукав реки Прегель и пробивались навстречу войскам 50-й армии. Бои до самого конца носили ожесточенный характер. Яростное сопротивление оказали фашисты во время форсирования северного рукава реки Прегель дивизиями 8-го гвардейского корпуса генерала М. Н. Завадовского.

Первыми на противоположном берегу были гвардейцы Вешкин, Горобец, Лазарев, Ткаченко, Шайдеревский и Шиндрат. Фашисты немедленно атаковали их, пытаясь сбросить в реку. Однако смельчаки не отступали. Окруженные с трех сторон, они сражались до последнего патрона, отвлекая на себя внимание от главных сил переправлявшегося полка. Когда подразделения, форсировавшие реку, прорвались к месту неравного боя, они нашли тела шести героев, а вокруг них множество вражеских трупов. На место боя была обнаружена наспех нацарапанная карандашом записка: «Здесь дрались гвардейцы и погибли за Родину, за братьев, сестер и отцов. Дрались и не сдались врагу…»

После преодоления последнего водного рубежа соединения 8-го гвардейского корпуса овладели несколькими кварталами к юго-востоку от Августовских казарм, захватили здание городской радиостанция, комендатуру, электростанцию и ряд других важных объектов, а затем, наступая на север, в районе городского пруда Обер-Тайх (ныне Верхнее озеро) в 19 часов соединились с войсками 50-й армии. Докладывая об этом событии, генерал К. Н. Галицкий сообщил и о падении королевского замка, который к тому времени очистили части дивизии П. Ф. Толстикова.

К вечеру 9 апреля вся северо-западная, западная и южная части Кенигсберга были в наших руках. Противник продолжал из последних сил удерживать лишь самый центр и восточную часть города.

Наконец комендант Кенигсберга принял первое за последние два дня боев разумное решение. Он выслал, к нам парламентеров с сообщением о прекращении дальнейшего сопротивления. В 18 часов 30 минут К. Н. Галицкий доложил маршалу А. М. Василевскому о прибытии в штаб 11-й гвардейской стрелковой дивизии представителей коменданта полковника Хевке и подполковника Кервина. А. М. Василевский распорядился послать с ними наших представителей в штаб генерала О. Лаша для принятия капитуляции. В качестве парламентеров в расположение противника пошли начальник штаба 11-й гвардейской стрелковой дивизии подполковник П. Г. Яновский, капитаны В. М. Шпитальник и А. Е. Федорко. С опасностью для жизни они пробрались к бывшей Университетской площади по заваленным обломками, подбитой техникой и заминированным улицам. В 21 час 30 минут генералу О. Лашу был вручен ультиматум советского командования, и он после некоторых колебаний подписал письменный приказ своим войскам о прекращении сопротивления.

На рассвете из центра города потянулись первые колонны пленных. Возвратившись на командный пункт фронта, я застал там группу фашистских генералов, которых возглавлял высокий и худощавый комендант павшего Кенигсберга Отто Лаш. Подавленные столь неожиданным для них падением неприступной, по их мнению, крепости, они с мрачным видом ожидали встречи с А. М. Василевским, который выразил желание допросить руководителей фашистской обороны. Когда я вошел в кабинет командующего войсками фронта, там уже собрались Главный маршал авиации А. А. Новиков, генералы В. Е. Макаров, А. П. Покровский и другие. Маршал Советского Союза А. М. Василевский обменивался с ними впечатлениями о ходе штурма Кенигсберга. Я с удовольствием присоединился к беседующим и с восхищением услышал из уст начальника штаба фронта о результатах нашей победы.

В течение всего четырех дней советские войска покончили со 130-тысячным гарнизоном, засевшим в мощных крепостных укреплениях. Уничтожено было около 42 тысяч солдат и офицеров, 120 самолетов, 1196 орудий, 588 минометов, 104 танка и штурмовых орудия, 82 бронетранспортера, 1719 автомашин, около 2000 пулеметов, разрушено 143 дота и форта. В плен взято около 92 тысяч человек, в том числе 1800 офицеров и генералов. В числе огромных трофеев насчитывалось свыше 2000 орудий, более полутора тысяч минометов и 128 самолетов.

Закончив обсуждение итогов штурма, А. М. Василевский приказал ввести пленных генералов. Те вошли и молча стояли перед нами, понурив головы. Особенно подавленным и несчастным выглядел сам комендант крепости. И мы, естественно, догадались о том, что его угнетает не только плен. Нам из радиоперехватов было уже известно, что бесноватый фюрер объявил генерала О. Лаша за сдачу крепости изменником, а его семью приказал арестовать. Угроза, нависшая над ближними, конечно, угнетала генерала Лаша. Лишь один из пленных генерал инженерных войск, ненависть которого к нам выражалась буквально в каждой складке обрюзгшего и грубого лица пивовара, тужился держаться высокомерно, будто не он был у нас в плену, а мы у него.

Генерал Лаш отвечал на вопросы весьма охотно. Когда А. М. Василевский спросил, как он оценивает итоги боев за Кенигсберг, тот с горечью и удивлением ответил:

– Никак нельзя было раньше предположить, что такая крепость, как Кенигсберг, падет так быстро. Русское командование хорошо разработало и прекрасно осуществило эту операцию.

Лаш сообщил, что на второй день штурма он полностью потерял управление войсками. От массированных ударов артиллерии и налетов советской авиации в городе возникли многочисленные пожары, а городские кварталы оказались настолько сильно разрушенными, что совершенно невозможно было передвигаться по улицам. А последние два дня штурма, по мнению генерала Лаша, показали всю бессмысленность дальнейшего сопротивления.

Слушая признания коменданта крепости, генерал инженерных войск, о котором я упоминал выше, всячески – и позами своей тучной фигуры, и гримасами старался выразить свое недовольство поведением Лаша. Отвечая на вопросы А. М. Василевского, он не смог скрыть своего раздражения и пытался всю вину за столь быстрое падение крепости свалить на коменданта, бросая при ответах на него взгляды, полные нескрываемой злобы.

А. М. Василевский несколькими едкими замечаниями и вопросами быстро осадил этого хорохорившегося фашиста, и тот, не сумев скрыть своего испуга, внезапно умолк и потупился.

В конце допроса А. М. Василевский спросил у пленных, кого они знают из советских военачальников. К нашему удивлению, они не могли назвать, кроме Ворошилова, Буденного и Тимошенко, ни одного советского полководца, войска которых нещадно били их хваленые армии, начиная от Москвы и Сталинграда. Не удержавшись, я спросил: неужели они не знают даже таких прославленных полководцев, как Жуков, Василевский, Рокоссовский и Конев? Пленные в ответ лишь переглянулись и промолчали. После минутного молчания генерал Лаш смущенно сказал, что он впервые услышал о Маршале Советского Союза Василевском в связи с его ультиматумом гарнизону Кенигсберга.

Видно, далеко не все немецкие генералы имели доступ к данным, добываемым всеми видами разведки рейха, ибо, безусловно, сведения о советских полководцах имелись в ОКХ и ОКВ. В отличие от гитлеровцев, советские генералы и офицеры на протяжении всей войны старались разузнать не только фамилии и чины тех командиров, войска которых им предстояло громить, но и в первую очередь, на что каждый из них способен, что можно от него ожидать в той или иной обстановке.

Так закончился штурм Кенигсберга. Безусловно, это была очень важная победа советских войск. Теперь Ставка могла все внимание сосредоточить на завершении подготовки и проведении наступления на столицу фашистской Германии.

В тот же день ровно в 24 часа Москва салютовала героям штурма Кенигсберга. В ознаменование этой победы Президиум Верховного Совета СССР учредил медаль «За взятое Кенигсберга», которой были награждены участники штурма. 98 соединениям и частям было присвоено почетное наименование Кенигсбергских.

Воины, штурмовавшие Кенигсберг, проявили массовой героизм и блестящую выучку. Повествуя о ходе штурма, я уже приводил ряд примеров. Я не мог, естественно, рассказать обо всех особо отличившихся. И пусть простят меня за это те тысячи бойцов, кого я не упомянул в своем рассказе, как не упомянул, например, о таких героях штурма, какими были солдаты и офицеры одного из батальонов 366-го стрелкового полка 126-й стрелковой дивизии, которым блестяще командовал майор Н. И. Мамонтов. Только один этот батальон в ходе ожесточенных боев очистил 23 квартала, уничтожил 450 фашистов, захватил 5 орудия, 300 автомашин и взял в плен 3000 солдат и офицеров!

И неудивительно, что более двухсот воинов, участвовавших в штурме Кенигсберга, стали Героями Советского Союза. Среди удостоенных этого высокого звания были и упомянутый мною майор Н. И. Мамонтов, командиры стрелковых дивизий И. Д. Бурмаков, Г. И. Карижский, М. А. Пронин, Г. Б. Петере, П. Ф. Толстиков, Н. Г. Цыганов, Г. И. Чернов, командиры стрелковых корпусов С. С. Гурьев, М. Н. Завадовский, А. С. Ксенофонтов, А. И. Лопатин, командир танкового корпуса В. В. Бутков, командармы К. Н. Галицкий и Н. Ф. Папивин, командующий артиллерией 11-й гвардейской армии генерал-лейтенант П. С. Семенов, генерал-полковники артиллерии Н. М. Хлебников и М. М. Барсуков. Командармы А. П. Белобородов, Т. Т. Хрюкин и летчик П. Я. Головачев стали дважды Героями Советского Союза, а А. М. Василевский был награжден вторым орденом «Победа».

К сожалению, некоторые участники штурма, как и генерал С. С. Гурьев, были удостоены высокого звания посмертно.

После войны мне часто приходилось бывать в этом городе, у стен которого советские воины совершили один из самых выдающихся подвигов. И я всегда приходил на братскую могилу героев, павших при штурме этой твердыни пруссачества. На могиле воздвигнут обелиск, на котором начертаны справедливые слова: «Ваше мужество было беспримерным. Ваша воля была непреклонной. Ваша слава бессмертна».

И мне хотелось бы, чтобы и мой строго документальный рассказ очевидца хотя бы немного послужил увековечиванию памяти воинов, героически штурмовавших эту крепость.

После допроса пленных генералов мы занялись организацией наступления войск фронта с целью разгрома дивизий врага на Земландском полуострове и овладения его крупной военно-морской базой Пиллау (Балтийск.). По установившейся традиции А. М. Василевский решил заслушать доклад начальника разведки фронта, чтобы четко представить себе, с какими силами ваши войска встретятся дальше, и, исходя из этого, уточнить замысел дальнейшего наступления, которое являлось, по сути дела, логичным продолжениям штурма Кенигсберга, составляя как бы следующий этап операции «Земланд».

Согласно замыслу этой операции, предусматривалось сначала уничтожить гарнизон Кенигсберга, а затем бей оперативной паузы разгромить земландскую группировку войск.

Начальник разведки фронта подробно доложил уточненные сведения о боевом составе вражеской группировки и о характере подготовленной ею обороны. Он сообщил, что к имевшимся ранее 8 пехотным и одной танковой дивизии прибавились за последние дни марта остатки разгромленной в Хейльсбергском укрепленном районе 4-й немецкой армии, доставленные на Земландский полуостров транспортами. При этом он указал, что генерал Ф. Мюллер, который командовал этой армией и возглавлял все немецкие войска на Земландском полуострове и в Кенигсберге, снят Гитлером с этого поста и заменен генералом Д. Заукеном.

По сведениям начальника разведки, армиям 3-го Белорусского фронта на Земландском полуострове противостояла не менее чем 100-тысячная группировка войск. Она опиралась на заранее подготовленную оборону, состоящую из трех полос. Главная полоса включала три позиции, каждая из которых имела по три траншеи, многочисленные ходы сообщения, блиндажи и дзоты. Третья оборонительная полоса закрывала доступ к порту Фишхаузен (Приморск) и к полуострову, на котором находилась военно-морская база Пиллау (Балтийск). Все населенные пункты были подготовлены к круговой обороне.

Узкий полуостров был пересечен пятью оборонительными позициями, прикрывавшими подступы к старинной морской крепости Пиллау. Словом, вся территория была сплошной оборонительной полосой, насыщенной траншеями, дотами, противотанковыми и противопехотными препятствиями.

Маршал А. М. Василевский решил ликвидацию последнего крупного очага сопротивления в Восточной Пруссии возложить на пять наших общевойсковых армий, которым должны были содействовать 1-я и 3-я воздушные армии, а также корабли и авиация Краснознаменного Балтийского флота. Все общевойсковые армии усиливались танками и значительным количеством артиллерии.

В соответствии с этим решением к трем находившимся на полуострове общевойсковым армиям (2-й гвардейской, 5-й и 39-й) в сражение против южного фланга обороны противника вводилась 43-я армия, 11-я гвардейская выводилась во второй эшелон.

Главный удар А. М. Василевский решил нанести вдоль шоссейной и железной дорог на Фишхаузен силами 5-й и 39-й армий, чтобы рассечь всю группировку фашистских войск на две части и в последующем уничтожить ее. Войскам 2-й гвардейской и 3-й надлежало наступать с целью изоляции сил противника от моря и содействия продвижению 5-й и 39-й армий на Фишхаузен (Приморск) и Пиллау (Балтийск). 11-я гвардейская, составлявшая второй эшелон войск фронта, должна была вступить в сражение на главном направлении для штурма Пиллау. Была также предусмотрена высадка тактических десантов в ходе наступления для захвата косы Фришес-Нерунг, прикрывавшей с моря Кенигсбергский морской канал.

Все наши общевойсковые армии после беспрерывных наступательных боев были малочисленными, общее количество людей в стрелковых дивизиях, считая и тыловые подразделения, не превышало двух с половиной тысяч. Поэтому объединениям выделялись сравнительно узкие полосы для наступления: 2-й гвардейской-20 километров, остальным – по 7–8 километров. Благодаря этому удалось достичь двойного превосходства над противником в людях и тройного в артиллерии.

Краснознаменный Балтийский флот должен был прикрывать приморские фланги наступавших, содействовать в захвате военно-морской базы Пиллау и обеспечивать высадку тактических десантов.

После принятия решения штаб фронта немедленно приступил к постановке задач каждой армии и флоту в предстоявшем наступлении. Особое внимание было уделено организации взаимодействия общевойсковых армий с авиацией и соединениями Балтийского флота. Готовность войск к переходу в наступление была назначена на конец дня 11 апреля.

Поскольку война против фашистской Германии вступила в свою завершающую стадию, а фашистская группировка на Земландском полуострове была полностью блокирована, отрезана от главных сил вермахта и, по существу, обречена на уничтожение, маршал Василевский сделал попытку избежать ненужного кровопролития. Обращаясь к члену Военного совета фронта генералу В. Е. Макарову, он сказал:

– Прошу подготовить обращение к войскам противника, в котором показать всю бесперспективность их дальнейшего сопротивления и предъявить требование в течение суток сложить оружие…

Это второе обращение А. М. Василевского к фашистским войскам было подготовлено, размножено и к исходу 11 апреля различными средствами доведено до сведения противника.

А. М. Василевский предоставлял солдатам, офицерам и генералам группы «Земланд» последнюю возможность сохранить свои жизни.

«…Вам хорошо известно, – говорилось в обращении, – что вся немецкая армия потерпела полный разгром. Русские – под Берлином и в Вене. Союзные войска – в 300 км восточное Рейна. Союзники – уже в Бремене, Ганновере, Брауншвейге, подошли к Лейпцигу и Мюнхену. Половина Германии – в руках русских и союзных войск. Одна из сильнейших крепостей Германии Кенигсберг пала в три дня. Комендант крепости генерал пехоты Лаш принял предложенные мною условия капитуляции и сдался с большей частью гарнизона. Всего сдалось в плен 92 000 немецких солдат, 1819 офицеров и 4 генерала…

Немецкие офицеры и солдаты, оставшиеся на Земланде! Сейчас, после Кенигсберга – последнего оплота немецких войск в Восточной Пруссии, ваше положение совершенно безнадежно. Помощи вам никто не пришлет. 450 км отделяют вас от линии фронта, проходящей у Штеттина. Морские пути на запад перерезаны русскими подводными лодками. Вы – в глубоком тылу русских войск. Положение ваше безвыходное. Против вас – многократно превосходящие силы Красной Армии. Сила на нашей стороне, и ваше сопротивление не имеет никакого смысла. Оно приведет только к вашей гибели и к многочисленным жертвам среди скопившегося в районе Пиллау гражданского населения… Чтобы избежать ненужного кровопролития, я требую от вас: в течение 24 часов сложить оружие, прекратить сопротивление и сдаться в плен. Всем генералам, офицерам и солдатам, которые прекратят сопротивление, гарантируется жизнь, достаточное питание и возвращение на родину после войны. Всем раненым и больным будет немедленно оказана медицинская помощь. Я обещаю всем сдавшимся достойное солдат обращение… Если мое требование сдаться не будет выполнено в срок 24 часа, вы рискуете быть уничтоженными. Немецкие офицеры и солдаты! Если ваше командование не примет мой ультиматум, действуйте самостоятельно. Спасайте свою жизнь, сдавайтесь в плен».

Срок, предоставленный А. М. Василевским противнику, истекая в полночь 12 апреля по московскому времени.

Один день и две ночи ждали мы, что блокированные на полуострове фашисты образумятся. Под утро 13 апреля А. М. Василевский отдал приказ: «Атаковать и уничтожить противника».

В 8 часов началась артиллерийская подготовка, направляемая нашими опытными артиллеристами генералами М. М. Барсуковым и Н. М. Хлебниковым. Генералы Т. Т. Хрюкин и П. Ф. Папивин подняли свои авиационные дивизии для нанесения бомбовых и штурмовых ударов по наиболее мощным опорным пунктам, штабам, скоплениям танков, аэродромам и огневым позициям артиллерии врага. Авиация и торпедные катера Краснознаменного Балтийского флота ударили по военно-морской базе и кораблям противника. Целый час на полуострове бушевала огненная буря. Казалось, все фашистские опорные пункты будут перепаханы взрывами. Но вот в 9 часов войска поднялись в атаку – и вздыбленная, почерневшая земля вдруг ожила. Фашисты оказали сильное огневое сопротивление, а когда наступающие части ворвались в глубь первой оборонительной полосы, последовали их беспрерывные контратаки.

Примерно до полудня командармы докладывали почти одинаково многословно, подробно описывая перипетии боев за опорные пункты. И нам стало ясно, что враг не сломлен, что наступающим приходится драться за каждый опорный пункт.

Особенно ожесточенное сопротивление противник оказывал войскам 5, 39 и 43-й армий. Фашистское командование, видимо, понимало, что мы стремимся отрезать его основные силы от портов Пиллау и Фишхаузен.

И все же войска продвигались вперед. Особенно ожесточенные бои велись вокруг населенных пунктов. В схватке за опорный пункт в районе деревни Рогенен прославился заместитель командира 1191-го стрелкового полка 358-й стрелковой дивизии майор С. Л. Козак. Всю первую половину дня подразделения полка атаковали деревню и господствующую высоту рядом с ней. Враг отчаянно сопротивлялся. Несколько наших танков были подбиты, но машина, на броне которой был десант автоматчиков во главе с Козаком, чудом прошла сквозь огненную завесу и ворвалась в деревню. Майор, соскочив с танка, повел бойцов на засевших в домах и подвалах фашистов.

Очистив деревню, пехота и танки атаковали противника, занимавшего высоту с отметкой 43,3, что находилась в двух километрах западное. Превосходящие силы пехоты противника двинулись в контратаку. Неоднократно фашистам удавалось оттеснить наши подразделения. В последний раз С. Л. Козак с ручным пулеметом в руках сам повел бойцов вперед, но был ранен в плечо. Наскоро перевязав рану, он снова появился в цепи атакующих и снова был ранен, на этот раз в голову. Очередная поспешная перевязка – и опять майор Козак в атаке. Осколок мины пронзил грудь бесстрашного командира, и, умирая, он слабеющей рукой молча указал на высоту, как бы призывая бойцов к последнему штурму. И на этот раз высота была взята. Ворвавшиеся на нее бойцы и командиры, онемев от гнева на фашистов, продолжавших бессмысленную бойню, молча крушили их в рукопашном бою.

С. Л. Козаку было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

Чрезвычайно упорный бой шел и за деревню Фирбруденкруг. Только после нескольких ожесточенных атак части 319-й стрелковой дивизии ворвались в этот опорный пункт. Вместе с ними на улицах деревни действовала и батарея самоходных артиллерийских установок под командованием старшего лейтенанта Александра Космодемьянского. Гусеницами своей самоходки юный командир раздавил четыре фашистских орудия и несколько десятков гитлеровцев, К несчастью, в этом бою оборвалась и его жизнь.

Докладывая об этом печальном событии, генерал А. П. Белобородов, горячо любивший отважного и жизнерадостного юношу, горестно повторял:

– Что мы скажем его матери? Как сообщить ей эту страшную весть?!

И я понимал командарма. Любови Тимофеевне Космодемьянской так трудно было пережить трагическую и мученическую смерть Зои, а теперь, когда до конца войны оставались считанные недели, она лишилась и единственного сына.

Командир полка, сообщая матери о гибели Александра, писал: «Ваш сын гвардии старший лейтенант Александр Анатольевич Космодемьянский погиб смертью героя в борьбе с немецкими захватчиками. Он отдал свою молодую жизнь во имя свободы и независимости нашей Родины… Вы отдали самое дорогое, что имели, своих детей…»

Фашисты дорого расплачивались за те судорожные попытки нанести хоть какой-то урон нашим войскам, чтобы оттянуть свой конец. Занимаемая гитлеровцами территория неотвратимо сокращалась.

Правее 43-й упорный бой вели соединения 39-й армии. Батальонам 61-го гвардейского стрелкового полка 19-й гвардейской стрелковой дивизии пришлось несколько раз подниматься в атаку, пока им удалось ворваться в деревню Коркенен. Их успеху содействовали полковые артиллеристы, которые хладнокровно выкатывали свои пушки на прямую наводку и в упор расстреливали фашистские огневые точки. Особенно отличился в этом бою взвод младшего лейтенанта В. А. Беляева. Артиллеристы под пулеметным огнем перетащили свои орудия через речушку и расстреляли пушку и два пулемета врага, мешавшие продвижению пехоты. Когда один расчет полностью погиб, командир сам встал за панораму и снайперским огнем заставил замолчать еще одно орудие и два внезапно оживших пулемета. Василий Александрович Беляев за этот и другие выдающиеся подвиги был удостоен звания Героя Советского Союза.

О таком же ожесточенном характере боев докладывал в этот день и командующий 5-й армией генерал-полковник Н. И. Крылов. Все же к концу дня фашисты были оттеснены в глубину обороны примерно на 3 – 5 километров.

Подводя итоги дня, А. М. Василевский потребовал от генералов Крылова и Людникова усилить с утра следующего дня натиск. И утром 14 апреля наши атаки возобновились с еще большей настойчивостью. Однако неожиданно для всех нас перелом в ходе сражения произошел в этот же день не в центре, где мы наносили главный удар, а на флангах. Во второй половине дня командующий 2-й гвардейской армией генерал П. Г. Чанчибадзе прислал донесение: «Противник отступает, веду преследование».

Успешно продвигались вперед и войска 43-й. Большую помощь им оказали моряки. Бронекатера стремительно ворвались в залив Фришес-Хафф и в Кенигсбергский морской канал и метким огнем подавили огневые точки вдоль побережья, а морская авиация и корабельная артиллерия флота наносили сосредоточенные удары по военно-морской базе Пиллау. Тесное взаимодействие войск 2-й гвардейской и 43-й армий с силами флота оказало существенное влияние на результаты наступления.

К исходу дня 2-я гвардейская продвинулась вперед на 15 километров, а 43-я – на 10 километров. Лишь от генералов Н. И. Крылова и И. И. Людникова продолжали поступать донесения о непрекращавшихся контратаках гитлеровцев. И А. М. Василевский решил использовать успех, обозначившийся в полосе 2-й гвардейской армии. Он приказал перебросить туда две танковые бригады и два полка самоходной артиллерии, усиленных стрелковыми частями и инженерными подразделениями. Под натиском введенной в сражение подвижной группы отступление противника стало приобретать панический характер: фашисты бросали свое вооружение и тяжелую боевую технику.

Угроза выхода 2-й гвардейской на тылы немецких войск, которые оказывали упорное сопротивление частям 5-й и 39-й армий, вынудило и их к отступлению. Однако, даже удирая, фашисты яростно огрызались. Это не было удивительным; ведь купание в холодном апрельском море не предвещало им ничего хорошего.

39-й армии генерала Людникова весь день 16 апреля пришлось вести ожесточенный бой в населенном пункте Гайдау. Командарм выдвинул на прямую наводку даже часть орудий приданной ему 67-й зенитной артиллерийской дивизии. Воинов этого соединения и комдива полковника Габибуллу Эйнуллаевича Гусейнова я хорошо узнал в ходе боев в Литве и Латвии, особенно в августе 1944 года, когда войска генералов Крейзера и Чанчибадзе изнемогали под натиском сотен фашистских танков и мне минутами казалось, что оборона вот-вот может рухнуть. Тогда мы вынуждены были ввести в бой зенитчиков против танков. И они показали себя не только подлинными снайперами артиллерийского огня, но на редкость мужественными бойцами.

На этот раз Г. Э. Гусейнов выдвинул свои пушки прямо в боевые порядки пехоты и с блестящей точностью уничтожал вражеские огневые точки.