355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Баграмян » Так шли мы к победе » Текст книги (страница 15)
Так шли мы к победе
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 00:48

Текст книги "Так шли мы к победе"


Автор книги: Иван Баграмян



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 41 страниц)

Под Чухлово гитлеровцы отбивались отчаянно, так как этот узел сопротивления прикрывал подступы к штабу их крупного соединения. Танкисты и автоматчики уничтожили там до полусотни оккупантов. На окраине Чухлова бойцы обнаружили многожильный кабель, ведущий, видимо, к штабу. Его перерезали, и это еще более усилило панику в стане врага. Воспользовавшись смятением фашистов, танкисты напали на штаб, захватили две штабные машины с документами, взяли в плен несколько офицеров. Число пленных еще больше увеличилось после разгрома гарнизона в Мелехове. Здесь майор Чубуков был ранен, но продолжал управлять боем, пока командир бригады не приказал ему отправиться в медсанбат.

Таким образом, за восемь часов батальон освободил семь населенных пунктов, уничтожил полторы сотни вражеских солдат, одиннадцать орудий, две самоходные пушки, пять автомашин с боеприпасами, обоз с военными грузами, разгромил крупный немецкий штаб, радиостанцию, захватил два десятка пленных. Его же потери – два поврежденных танка и два легко раненных танкиста.

Надо сказать, однако, что самым важным результатом этого рейда оказались сведения, которые мы получили от пленных. Но об этом несколько позже.

За умелое руководство передовым отрядом, личное мужество и отвагу по представлению Военного совета армии Семену Чубукову, коренному сибиряку-красноярцу, Президиум Верховного Совета СССР присвоил звание Героя Советского Союза. Были награждены и многие другие воины его батальона.

Несмотря на успехи танкистов генерала М. Г. Сахно и неотстающей от них пехоты генерала П. Ф. Малышева, обстановка оставалась очень сложной. Мы узким клином рассекали немецкую оборону и продвигались вперед, но фланги у нас были прикрыты слабо. 1-й танковый корпус и 1-я гвардейская дивизия вели тяжелые бои с немецкими танками и пехотой, нацеливавшими удар из района Медынцева, чтобы отрезать наши части, выдвинувшиеся далеко вперед. Тем временем главные силы 25-й мотодивизии гитлеровцев при содействии частей 293-й пехотной дивизии и поддержке авиации контратаковали фланг 36-го гвардейского корпуса. Данные авиаразведки и показания пленных, захваченных танкистами майора Чубукова, свидетельствовали о том, что с юго-востока, из района Орла, подходят крупные колонны танковых и моторизованных войск противника.

С полудня 13 июля резко возросла активность вражеской авиации: группы по 20–30 пикирующих бомбардировщиков все чаще прорывались к боевым порядкам наших танковых и стрелковых корпусов.

Задача превращения тактического прорыва в оперативный решалась в сложной борьбе. Добиться этого можно было, лишь используя все силы армии, прежде всего боевые возможности танковых корпусов.

Учитывая угрозу фланговых ударов противника, я приказал генералу М. Г. Сахно закрепиться основными силама корпуса на достигнутом рубеже и присоединить к себе 70-ю танковую бригаду, которая слишком оторвалась от других частей.

Наибольшие опасения вызывали резервы противника, выдвигавшиеся из района Орла. Важно было еще до их подхода разгромить части 5-й танковой дивизии немцев, поэтому мы нарастили усилия на медынцевском направлении – ввели в бой 1-й танковый корпус В. В. Буткова, решительного и настойчивого в достижении цели командира. К вечеру танкисты во взаимодействии с 1-й гвардейской стрелковой дивизией сломили вражеское сопротивление. Немецкой танковой дивизии был нанесен громадный урон: она потеряла большое количество таиков и оказалась обескровленной. Наши войска, отбросив остатки разбитых вражеских частей, овладели населенными пунктами Медынцево и Дударово.

Героями дня стали танкисты генерал-майора Василия Васильевича Буткова. И это не впервые: 1-й танковый корпус показал свои отличные боевые качества еще в ходе Сталинградской битвы.

Успешно действовали 13 июля и соединения правофлангового 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерал-майора А. В. Лапшова. Продвигаясь через леса на Хатоково и Моилово, его части обходным маневром овладели несколькими опорными пунктами. Севернее Озерного наши войска окружили и разгромили полк 211-й немецкой пехотной дивизии.

Командиры соединений от имени Президиума Верховного Совета СССР награждали отличившихся бойцов орденами и медалями прямо на поле боя. Наградные листы на тех, кто совершил наиболее выдающиеся подвиги, направляли Военному совету армии, и у нас была уже целая стопа таких документов. Некоторые помнятся до сих пор. Например, представление к награде командира батареи полковой артиллерии ростовчанина Петра Евпсифовича Татаркина. Это был испытанный офицер, кавалер ордена Александра Невского. Его батарея сопровождала огнем один из стрелковых батальонов 16-го корпуса. В лесном массиве неподалеку от реки Озерны враг вдвое превосходящими силами контратаковал и отрезал наши подразделения, Дорога была каждая минута. П. Е. Татаркин оставил у орудий по одному бойцу, а остальных повел в штыковую атаку. К артиллеристам присоединились красноармейцы стрелковых подразделений. Их поддерживали огнем те, кто остался у орудий. В жаркой схватке вражеское кольцо было прорвано. Гитлеровцы потеряли 70 человек убитыми. Собрав силы, наш батальон вновь двинулся вперед. Петр Евпсифович получил серьезное ранение, но продолжал руководить боем.

Командир корпуса представил II. Е. Татаркина к званию Героя Советского Союза. Я горячо поддержал это представление. Спустя некоторое время мы прочли Указ Президиума Верховного Совета СССР. Ряды Героев нашей армии пополнились еще одним достойным офицером.

Вечером меня ошеломила весть о гибели командира 16-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. В. Лапшова. Под Медынцево танкисты и артиллеристы подбили до десятка «тигров». Лапшов, будучи человеком горячим и нетерпеливым, захотел немедленно осмотреть машины, о которых гитлеровцы плели столько небылиц. Вместе с командующим артиллерией корпуса генерал-лейтенантом Л. А. Мазановым он поехал к подбитым «тиграм». И вдруг из-за них выскочили гитлеровцы. В завязавшейся перестрелке командир корпуса и его адъютант были убиты, а командующий артиллерией ранен и захвачен в плен.[61]61
  Генерал Л. А. Мазанов занимал штатную должность командующего артиллерией 10-й гвардейской армии, а на время операции был прикомандирован к нашей армии и исполнял обязанности командующего артиллерией 16-го гвардейского стрелкового корпуса.


[Закрыть]
Адъютант генерала Мазанова спасся буквально чудом, от него-то мы и узнали о случившемся. Так уже на второй день операции мы недосчитались командира корпуса и командующего артиллерией. На войне, как известно, без жертв не бывает, но эта потеря, очень чувствительная для нас, была ничем не оправдана.

Через несколько дней в наши руки среди прочих немецких документов попал протокол допроса генерала Л. А. Мазанова. Он вел себя мужественно, на допросе всячески стремился запутать немецкое командование, и ему в известной степени удалось это. С возмущением отклонил он и посулы предателя Власова, пытавшегося завербовать генерала в свою пресловутую армию. После освобождения из плена генерал Л. А. Мазанов успешно продолжал службу в Советской Армии.

На левом фланге армии, в полосе наступления 36-го гвардейского корпуса генерала А. С. Ксенофонтова, весь день продолжались ожесточенные бои за опорные пункты Долгая, Дебри, Слободка. К вечеру дивизии первого эшелона корпуса овладели этими пунктами. Попытки же форсировать реку Вытебеть и развить успех в направлении Сорокина оказались безуспешны.

В 2 часа ночи 14 июля в районе Мимогонова наша разведка обнаружила 30–40 танков и пехоту противника. Захваченный разведчиками пленный из 52-го мотополка 18-й танковой дивизии показал, что в Сорокино и Уколицы прибыла 20-я танковая дивизия и что совместно с частями 18-й танковой дивизии она будет контратаковать наши войска. То жо самое сказал и другой пленный – связист 25-й моторизованной дивизии. Разведка отметила также подход артиллерии, в том числе крупных калибров. Стало ясно, что готовится контрудар во фланг нашей армии. Мы предупредили войска о замысле противника, выдвинули на угрожаемый участок противотанковый резерв – истребительно-противотанковый полк.

За первые два дня наступления армия прорвала тактическую зону вражеской обороны; наши соединения вклинились в расположение противника на 25 километров, разгромили его 211-ю пехотную дивизию и нанесли серьезное поражение 293-й пехотной и 5-й танковой дивизиям.

13 июля перешла в наступление и соседняя с нами 50-я армия. Однако войскам генерала И. В. Болдина не удалось добиться успеха: враг на этом участке создал прочную оборону, а силы армии были весьма ограниченны. Тем не менее это было для нас серьезной поддержкой: войска 50-й приковали к своему участку крупные соединения гитлеровцев и не давали им совершать маневр по фронту.

За ходом наступления нашей армии в эти дни внимательно следил генерал-полковник В. Д. Соколовский. Вечером 13 июля, разговаривая с ним, я сказал, что утром желательно было бы сосредоточить огонь значительной части артиллерии армии против подошедших к нашему левому флангу крупных резервов противника, чтобы отразить контрудар, а затем силами 36-го гвардейского корпуса при содействии частей 8-го гвардейского корпуса атаковать эту группировку.

– Быстрый разгром противника на этом участке обеспечит главным силам армии возможность более высокими темпами продолжать наступление в направлении Болхова, – аргументировал я свое предложение.

– Я понимаю и полностью разделяю ваше стремление без лишних потерь расправиться с подошедшими резервами немцев, – ответил генерал В. Д. Соколовский. – Конечно, это вызовет большой расход боеприпасов, но я думаю, что в сложившейся обстановке не стоит скупиться на снаряды. Они у вас будут, я об этом позабочусь…

Естественно, меня обрадовало это решение. Как мы и ожидали, утром 14 июля после артиллерийского налета и удара авиации противник предпринял атаку из района Сорокина в направлении Дурнево, Дебри. Наши части своевременно подготовились к ней, сюда были подтянуты значительные силы. Против немецких танков кроме противотанковой артиллерии мы выдвинули на прямую наводку значительную часть дивизионной артиллерии, и враг понес большие потери.

В 84-й гвардейской дивизии генерала Г. Б. Петерса героически сражалась 1-я батарея 38-го гвардейского противотанкового дивизиона, которым командовал Герой Советского Союза майор И. К. Лаптев. Орудийные расчеты батареи стояли насмерть. Отбивая вражеские атаки и ведя при этом огонь порой с расстояния всего в 70-100 метров, они уничтожили 16 танков. Отважно отражали танковые атаки и другие наши части.

А затем соединения 36-го гвардейского корпуса, поддержанные мощным огнем артиллерии и штурмовыми ударами фронтовой авиации, перешли в решительное наступление и, отбросив части 25-й моторизованной, 18-й и 20-й танковых дивизий противника с рубежа реки Вытебеть, продолжали продвигаться на юго-восток, к Болхову. К исходу дня 14 июля в центре оперативного построения армии главные силы 8-го гвардейского и 5-го танкового корпусов вышли на рубеж Бобровка, Мелехово; 16-й гвардейский корпус двумя своими правофланговыми дивизиями при содействии 217-й дивизии отбросил противника за реку Рессета, а остальными силами вышел на рубеж Моилово, Любовна.

Советское информбюро 15 июля сообщало:

«Севернее Орла наши войска прорвали сильно укрепленную оборонительную полосу противника по фронту протяжением в 40 километров и за три дня напряженных боев продвинулись вперед на 45 километров. Разгромлены многочисленные узлы сопротивления и опорные пункты противника. Нашими войсками на этом направлении занято более пятидесяти населениых пуантов, в том числе районный центр Ульяново и крупные населенные пункта: Старица, Сорокино, Моилово, Дудоровский, Веснины, Крапивны, Иваново, Ягодная, Еленск, Трасна, Клен».[62]62
  Сообщения Советского информбюро. Т. 5. М., 1944, с. 26.


[Закрыть]

Напомню, что при планировании операции рассматривался вопрос о нанесении удара непосредственно на Хотынец, с тем чтобы перерезать основные коммуникации орловской группировки противника – железную и шоссейную дорогу Орел – Брянск. Перспектива эта была весьма заманчива, мы продолжали думать о ней, но следовало помнить о крупной танковой группировке противника перед нашим левым флангом. Командующий фронтом приказал продолжать наносить главный удар в общем направлении на юго-восток, чтобы во взаимодействии с войсками Брянского фронта разгромить болховскую группировку противника.

Однако замысел перерезать основные коммуникации врага был, повторяю, очень заманчив, к тому же с каждым часом он становился все более реальным. И я приказал генералу П. Ф. Малышеву, продолжая движение главными силами в западном направлении, выдвинуть на Хотынец 11-ю гвардейскую дивизию генерал-майора И. Ф. Федюнькина, усилив ее артиллерией и придав ей инженерный батальон.

Генерал Федюнькин действовал со свойственными ему инициативой и энергией. Его гвардейцы в тяжелых условиях лесистой местности за два дня упорных боев продвинулись к югу на 25 километрев, доведя общую глубину прорыва до 50 километров.

Как и прежде, отважно сражались, причем нередко в отрыве от главных сил, воины 1-го танкового корпуса. В эти дни многие танкисты заслужили высокие награды. Мне доложили о молодом коммунисте Николае Петровиче Прудком. Взвод разведки, которым он командовал, следовал в головной походном заставе, обеспечивая безопасность основных сил бригады. Возле деревни Красниково танкисты наткнулись на засаду. Начался неравный бой. Метким огнем Прудкий уничтожил несколько огневых точек. От вражеского снаряда загорелась его машина. Раненый, задыхаясь oт дыма, Н. П. Прудкий продолжал сражаться. Вторым снарядом ему перебило обе ноги, но он держался, пока не передал по рации данные об обстановке. Когда подошли главные силы, Прудкого, обожженного и истекавшего кровью, вынесли из танка. Он попросил позвать командира бригады, чтобы подтвердить сведения о противнике. На его руках Прудкий и скончался.

За своя подвиг коммунист Николай Петрович Прудкий был посмертно удоетоен звания Героя Советского Союза.

…Вечером 14 июля в мой блиндаж на наблюдательном пункте армии позвонил Верховный Главнокомандующий. Поздравив с успехом, он спросил, как идет наступление. Выслушав мой краткий доклад, И. В. Сталин сделал некоторые замечания, а потом сказал:

– Ваше наступление – первое в летней кампании. Рокоссовскому стало уже легче, и он скоро нанесет удар. Главное сделано: в ходе боев произошел перелом. Имейте в виду, что за вами пойдут крупные резервы. Желаю, дальнейших успехов…

Наступление войск Брянского и Западного фронтов вызвало смятение во вражеском стане. Об этом красноречиво свидетельствуют немецкие документы, с которыми я позже ознакомился. Так, к примеру, 13 июля 1943 года штабы 9-й и 2-й танковой армий доносили в ставку Гитлера:

«Уже в этот день по масштабу наступления против 2-й танковой армии можно было заключить, что противник поставил своей целью полностью овладеть орловским плацдармом… На широком участке Восточного фронта в течение 48 часов произошли коренные изменения. Центр тяжести боевых операций переместился в район 2-й танковой армии. Здесь кризис продолжает развиваться с неимоверной быстротой».

Фок Бутлар пишет в своих воспоминаниях, что после ударов, нанесенных войсками Западного и Брянского фронтов, Модель вывел с фронта 9-й армии несколько дивизий для усиления 2-й танковой армии. «После этого, – заключает автор, – 9-я армия вынуждена была не только прекратить наступление, но и отойти на свои исходные позиции».[63]63
  Цит. по: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. Т. 3. М., 1961, с. 279.


[Закрыть]

Генерал-фельдмаршал Манштейн, бывший командующий войсками группы армий «Юг», в своих воспоминаниях, претенциозно озаглавленных «Утерянные победы», так описывает события в полосе действий своего соседа – группы армий «Центр», которой командовал генерал-фельдмаршал Клюге:

«На участке группы «Центр» 9-й армии удалось в первые два дня наступления глубоко вклиниться в оборону противника (до 14 километров) в полосе наступления центрального и левофлангового корпусов. Правофланговый корпус, напротив, продвинулся незначительно, соседние же корпуса, по существу, остались на месте.

Уже на второй день наступления противник усилил контратаки против фронта и флангов ударного клина армии.

Oн стал вводить в бой оперативные резервы, которые стояли у него в северо-западной части Курской дуги и перед юго-восточным участком орловской дуги. Это было признаком того, что противник намерен был при всех обстоятельствах удержать Курскую дугу, и одновременно того, что в случае успеха операции «Цитадель» можно было окружить действительно крупные силы противника. Несмотря на эти контратаки, ударный клин 9-й армии продвигался вперед, хотя и в полосе шириной всего лишь 10 км. Однако 9 июля наступление остановилось на линии обороны противника на холмистой местности в районе Ольховатки, в 18 км от исходных позиций 9-й армии. Командование армии предполагало, что после отражения вражеских контратак, перемещения главного направления своего удара и введения в бой резервов оно вновь возобновит наступление 12 июля, чтобы завершить прорыв. Но этого не произошло. 11 июля противник крупными силами перешел в наступление с востока и северо-востока против 2-й танковой армии, удерживавшей орловскую дугу[64]64
  Здесь Манштейн допускает неточность. Советские войска перешли в наступление днем позже, 12 июля. Удары при этом с севера наносила 11-я гвардейская армия генерала И. X. Баграмяна, с северо-востока-61-я армия генерала П. А. Белова и с востока – главные силы Брянского фронта. – Прим. ред.


[Закрыть]
. Развитие событий на этом участке заставило командование группы «Центр» приостановить наступление 9-й армии, чтобы бросить ее крупные подвижные силы в бой на участке 2-й танковой армии».[65]65
  Манштейн Э. Утерянные победы. Пер. с нем. М., 1959, с. 445.


[Закрыть]
(Выделено мною. – И. Б.)

Далее Манштейн пишет: «На совещании в ставке у Гитлера 13 июля фельдмаршал Клюге доложил фюреру, что он вынужден был отобрать все подвижные соединения танковые и моторизованные дивизии – у Моделя, чтобы ликвидировать глубокие прорывы, сделанные русскими на трех участках фронта 2-й танковой армии, что по этой причине наступление 9-й армии не может продолжаться и не может быть потом возобновлено».[66]66
  Там же, с. 448.


[Закрыть]

Надеюсь, что читатель простит мне перегрузку повествования цитатами, и хочу привести еще и отрывок из работы Хейнрици и Гаука – первого более или менее солидного западногерманского исследования Курской битвы: «Серьезные события развернулись на фронте группы «Центр». Здесь советские войска прорвали 12 июля фронт 2-й танковой армии, прикрывавшей тыл 9-й армии, восточнее Орла, юго-восточнее Болхова и Сухиничей. Группе армий «Центр» не осталось ничего другого, как задержать переданные уже в распоряжение 9-й армии две дивизии усиления и направить их вместе с тремя другими резервными дивизиями, находившимися на орловском плацдарме, для отражения русского контрнаступлевия.

9-я армия вынуждена была вывести две танковые дивизии и полки сверхтяжелых танков из полосы наступления. Дальнейшее продолжение операции «Цитадель» на фронте группы армий «Центр» стало невозможным, хотя Гитлер пока не хотел признавать этого, однако ему не оставалось ничего другого, как подчиниться воле обстоятельств. На следующий день, 13 июля, он вынужден был заявить командующим группами армии, участвовавших в проведении операции «Цитадель», о крахе этого плана и о необходимости прекратить дальнейшие действия по его осуществлению.

Однако против прекращения наступления возразил командующий войсками группы армий «Юг» фельдмаршал Манштейн. Он считал, что, как только резервы Красной Армии после попытки нанести контрудары окажутся обескровленными в боях, он сможет добиться решающего успеха, получив разрешение на использование резервов своей группы армий. Группа армий «Центр» должна была бы при этом первоначально лишь сковывать противостоящие ей советские силы, а после отражения наступления на орловской дуге при благоприятных условиях вновь перейти в наступление. Группа же армий «Юг» тем временем попыталась бы захватить переправу через р. Псел восточное Обояни и разбить оказывающие ей сопротивление части Красной Армии в районе южнее Курска, а затем повернуть на запад и навязать сражение тем соединениям Красной Армии, которые находились в юго-западной части Курской дуги.

Фельдмаршал Клюге в ответ на это категорически заявил, что после прорыва на северном участке орловской дуги возобновление наступления 9-й армии исключается и что необходимо отвести ее немедленно на исходные позиции.

После этого и Манштейн стал сомневаться в возможности успеха и просил Гитлера разрешить продолжать хотя бы ограниченные удары в полосе группы армий «Юг», чтобы, ослабляя противостоящие силы Красной Армии, получить свободу рук для отходного маневра. Иначе, по его мнению, и группа армий «Юг» окажется в кризисном состоянии».

В заключение Хейнрици и Гаук указывают: «С 15 июля начались частые атаки против 9-й армии группы армий «Центр», которая после передачи ряда своих дивизий 2-й танковой армии перешла к обороне своих позиций. Таким образом, Советы вернули себе инициативу не только в районе орловской дуги, но и на других участках Восточного фронта. Операция «Цитадель» провалилась![67]67
  Heinгiсi G., Hauck W., op. cit, S. 590.


[Закрыть]
»

Весьма характерно, что в своих воспоминаниях фельдмаршал Манштейн всю вину за срыв операции «Цитадель» пытается свалить на соседа – группу армий «Центр». При этом он не без определенного умысла скрывает от читателя, что 12 июля в полосе наступления ударной группировки его войск, в районе Прохоровки, произошло крупное танковое сражение, в котором участвовало до тысячи двухсот боевых машин с обеих сторон, и что это сражение было выиграно советскими войсками. За один день боя под Прохоровкой наступавший здесь отборный танковый корпус СС потерял более четырехсот танков и штурмовых орудий, был остановлен и вынужден перейти к обороне. Неудачной была также попытка Манштейна прорваться к Прохоровке о юга другой танковой группировкой.

Это, безусловно, также послужило одной из причин, вынудивших Гитлера принять 13 июля решение о прекращении операции «Цитадель». Особенно Гитдер был раздосадован оборотом, который приняли события на участке 2-й танковой армии, и, как обычно в таких случаях, стал искать козлов отпущения. В числе их оказался генерал Рудольф Шмидт – командующий 2-й танковой армией, которую он принял от Гудериана в декабре 1941 года, когда того сняли за самовольный отход с рубежа рек Оки и Зуши во время Московской битвы. С тех пор Шмидт более полутора лет командовал этой армией, совершившей в сентябре 1941 года бросок из-под Рославля на юг для удара по глубокому тылу войск Юго-Западного фронта и предназначавшейся в свое время для парада в Москве. Теперь эта хваленая стальная армада была признана виновницей краха операции «Цитадель».

В общем-то, фашистское командование нашу подготовку к прорыву просмотрело. На третий день наступления, 14 июля, Шмидт был отстранен от должности как не обеспечивший руководство войсками. Его место по совместительству занял командующий 9-й армией генерал-полковник Модель.

В этот кризисный для группы армий «Центр» момент гитлеровская ставка объединила командование 9-й и 2-й танковой немецких армий, оборонявших орловский выступ. Моделю подчинялись теперь все немецко-фашистские войска, находившиеся на орловском плацдарме. Это было не случайно: Модель, которого в германской армии называли львом обороны, пользовался особым доверием фюрера.

Вступая в командование орловской группировкой, Модель в приказе войскам 2-й танковой армии от 14 июля писал: «Красная Армия перешла в наступление по всему фронту орловского выступа. Мы стоим перед сражениями, которые могут решить все. В этот час, требующий огромного напряжения всех сил, я взял на себя командование также и вашей испытанной в боях армией».[68]68
  Цит. по: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 1945. Т. 3, с. 279.


[Закрыть]

Модель развил лихорадочную деятельность, отдавал жесткие приказы, требуя, чтобы действующие части стояли до последнего человека, а подходящие резервы интенсивно передвигались, не считаясь ни с чем.

Но и «лев обороны» не мог остановить Красную Армию. Советское командование продолжало владеть инициативой и наносило все более мощные удары по врагу. Об этом свидетельствуют факты. В их свете смешными выглядят измышления иных буржуазных историков, утверждающих, будто прекращение действий по плану операции «Цитадель» было обусловлено… высадкой англо-американских войск в Италии. Эту версию опровергают и западногерманские историки Гейм и Филиппи: «10 июля Гитлер приказал продолжать операцию «Цитадель», хотя в этот день западные союзники русских высадились в Сицилии. Ему казалось еще и тогда, что победа под Курском может стать лучшим оправданием неудачи в районе Средиземного моря. Однако немецкое наступление на Курской дуге после первоначальных тактических успехов фактически застопорилось, когда советское командование со своей стороны предприняло 12 июля наступление против орловской дуги, нацеленное в тыл 9-й немецкой армии, и тем самым начало осуществлять операцию, которая должна была выйти далеко за рамки данного района».[69]69
  Рhilippi A., Heim F. Der Feldzug gegen Sowjetrussland. 1941–1945. Stuttgart, 1962, S. 212.


[Закрыть]

Известно, что даже после перехода советских войск в контрнаступление, вплоть до 19 июля, гитлеровское командование продолжало упорно цепляться за свои наступательные планы. Только 19 июля в «Дневнике боевых действий верховного командования вермахта» появляется запись: «Из-за сильного наступления противника дальнейшее проведение «Цитадели» не представляется возможным».[70]70
  KTB/OKW, Bd. 3, S. 804.


[Закрыть]

Замечу кстати, что к 19 июля наша 11-я гвардейская армия продвинулась на 70 километров в глубь орловского плацдарма врага и поставила под угрозу все коммуникации его 9-й и 2-й танковой армий.

Таким образом, обсуждение вопроса о продолжении операции «Цитадель» началось 13 июля и было связано отнюдь не с высадкой западных союзников в Сицилии, а с ударами советских войск на орловском плацдарме. Прекращено же осуществление этой операции 19 июля было также из-за нашего успешного контрнаступления и краха немецкого наступления на Курск с юга.

Позже, 26 июля, на совещании в ставке Гитлер потребовал высвободить несколько дивизий для Италии. Однако генерал-фельдмаршал Клюге решительно выступил против этого: «Я обращаю внимание на то, что в данный момент я не могу снять с фронта ни одного соединения. Это совершенно исключено в настоящий момент».[71]71
  «Совершенно секретно! Только для командования!», с. 512.


[Закрыть]
Оценивая положение своих войск, командующий группой армий «Центр» твердил Гитлеру о «давлении крупных советских сил», о «прорывах фронта» на ряде направлений, о «совершенно обескровленных соединениях».

Немецкий фронт на Востоке трещал по всем швам, и о переброске дивизий на Запад не могло быть и речи.

В течение июля с советско-германского фронта гитлеровцы не вывели ни одного соединения, ни одну часть. Наоборот, они дополнительно перебросили сюда с Запада одну дивизию. В августе с советско-германского фронта фашистское командование сняло всего одну танковую дивизию, но вместо нее уже в сентябре сюда прибыло с Запада девять пехотных и четыре резервные дивизии, а в октябре – три танковые и три пехотные дивизии, а также одна пехотная бригада.

Таким образом, отнюдь не высадка союзников в Сицилии повлияла на успешное для советской стороны развитие событий под Орлом, Белгородом и Харьковом. Напротив, разгром врага в Курской битве облегчил действия англо-американских войск в Италии.

Завоевать господство в воздухе – еще не значит обезопасить себя от авиационных налетов. Стремясь задержать наше наступление, враг не жалел ни самолетов, ни летчиков. Гитлеровское командование направляло к нашим позициям десятки, сотни бомбардировщиков в надежде, что хоть часть из них сумеет прорваться. Нашим истребителям и артиллеристам-зенитчикам работы хватало, тем более что линия фронта у нас растянулась, всю ее надежно не прикрыть, да и от своих аэродромов мы изрядно удалились. И у нас бы неминуемо были серьезные потери от вражеских бомбардировщиков, если бы не героизм советских летчиков.

14 июля мы затаив дыхание следили за воздушным боем над поселком Дудоровским, северо-западнее Болхова. 40 «юнкерсов» приближались к нашим позициям. Тревожные возгласы «Воздух!» заставили бойцов искать укрытия. И тут навстречу вражеской армаде устремилась шестерка краснозвездных «яков», которые патрулировали над этим районом.

Шесть против сорока… Юркие, маленькие самолеты врезались в строй вражеских бомбардировщиков – и тот распался. Яростно стрекотали авиационные пушки. С истошным воем падали на землю объятые пламенем «юнкерсы» – один, второй, третий… шестой… Пехота забыла об укрытиях. Все смотрели в небо и ликующим «ура!» встречали каждый сбитый «юнкерс». Не выдержали нервы у фашистских летчиков. Сбросив бомбы на свои войска, они в беспорядке ретировались. Шестерка наших «ястребков» продолжала патрулировать над заданным районом.

На КП армии не смолкали телефоны. Командиры стрелковых и танковых соединении просили наградить отважных летчиков. Так бывало часто. Пользуясь правом, предоставленным мне, я наградил уже многих летчиков, а чаще просил об этом командующего воздушной армией. Вот и сейчас связался с генералом М. М. Громовым.

– Кто у вас сейчас дрался над Дудоровским? Генерал ответил, что шестерку истребителей возглавлял майор В. Н. Буянов.

– Передайте им благодарность Военного совета армии и примите сердечную просьбу пехоты достойно наградить героев!

Мы расширяли полосу прорыва. 15 июля на правом фланге армии дивизии 16-го гвардейского корпуса выбили противника с рубежа реки Рессота, форсировали ее и во взаимодействии с войсками 50-й армии овладели селом Клинцы. В последующие два дня гвардейцы расширили плацдарм на западном берегу. Теперь мы более или менее надежно прикрыты с запада. Задачу свою корпус выполнил, и я приказал перебросить его 31-ю гвардейскую стрелковую дивизию на хотынецкое направление.

А в полосе 8-го гвардейского корпуса продолжались упорные танковые бои. Стрелковым частям во взаимодействии с 5-м танковым корпусом удалось фланговым ударом овладеть деревней Ягодная.

Пусть читателя не удивляет, что я нередко повторяю названия одних и тех же населенных пунктов. Многие из них нам приходилось брать по нескольку раз. Случалось, танкисты ворвутся в село, разгромят вражеский гарнизон и умчатся дальше, чтобы выполнить свою задачу, а враг подтянет силы и вновь займет село. Нашим подошедшим частям снова приходилось выкуривать оттуда гитлеровцев.

Преследуя отходящего противника, гвардейцы генерала П. Ф. Малышева и танкисты генерала М. Г. Сахно к исходу дня 17 июля вышли на рубеж Реутово, Вязовая, Верхняя Радомка. Здесь они встретили упорное сопротивление врага. На заранее подготовленных позициях засели части немецких 18-й и 20-й танковых дивизий и остатки 293-й пехотной дивизии, усиленные подошедшими от Орла крупными резервами, и задержали дальнейшее продвижение наших войск. Я направил сюда свой последний резерв – 108-ю стрелковую дивизию.

На левом фланге армии 5-я гвардейская стрелковая дивизия полковника Н. Л. Солдатова, введенная в бой 15 июля на участке 36-го гвардейского корпуса, совершив обходный маневр с юга, при содействии 84-й гвардейской дивизии освободила деревню Уколицы. При этом был наголову разгромлен 112-й полк 25-й моторизованной дивизии немцев. Продолжая наступление, соединения корпуса во взаимодействии с правофланговыми частями 61-й армии после ожесточенных боев к утру 17 июля овладели крупным узлом обороны противника селом Кирейково и захватили богатые трофеи. Гитлеровцы потеряли выгодные для обороны позиции, понесли большие потери и стали отходить к Болхову. Теперь и левый фланг нашей армии был достаточно обеспечен. Все усилия можно было сосредоточить на главном, болховском направлении.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю