355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Иван Баграмян » Так шли мы к победе » Текст книги (страница 33)
Так шли мы к победе
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 00:48

Текст книги "Так шли мы к победе"


Автор книги: Иван Баграмян



сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)

С изгнанием врага из Рижского оборонительного района рухнули планы гитлеровского политического и военного руководства удержать за собой советскую Прибалтику. Это привело к важнейшим политическим и военно-стратегическим последствиям.

Томившиеся свыше трех лет под игом немецко-фашистских захватчиков Латвия, Литва и Эстония вновь обрели свободу и независимость, встали в строй Советских Социалистических Республик.

Крупным стратегическим результатом явилось тяжелое поражение фашистской группы армий «Север». Из принимавших участие в боевых действиях 59 дивизий 26 были разгромлены, три полностью уничтожены, остальные оказались блокированы на Курляндском полуострове и в Клайпеде. Они утратили свое стратегическое значение и не могли уже сколько-нибудь существенно повлиять на дальнейший ход вооруженной борьбы. Германский военно-морской флот лишился свободы действий в Финском и Рижском заливах. Нашему флоту был обеспечен выход в центральную часть Балтийского моря.

В связи с сокращением протяженности советско-германского фронта к северу от Немана почти на 750 километров Советское Верховное Главнокомандование получило возможность использовать высвободившиеся здесь силы на главном, западном направлении для завершения освобождения Польши и выхода к Германии.

Советские воины добились выдающейся победы в ходе Прибалтийской стратегической операции, проявив в боях высокое ратное мастерство, массовый героизм и беззаветную преданность Родине. Свыше 332 тысяч солдат, сержантов, офицеров и генералов Ленинградского и Прибалтийских фронтов были награждены орденами и медалями, многие из них за особые подвиги удостоились звания Героя Советского Союза.[110]110
  История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945, Т, 4. с. 367.


[Закрыть]
С большим подъемом и отменной храбростью сражались за родную землю воины национальных формирований – 16-я Литовская стрелковая дивизия, 130-й Латышский и 8-й Эстонский стрелковые корпуса.

Большой вклад в нашу победу внесли трудящиеся Прибалтики, в течение трех лет не прекращавшие борьбу с гитлеровскими захватчиками. Наиболее активными формами этой борьбы были действия партизан и подпольных патриотических организаций, возглавляемых республиканскими штабами партизанского движения, работой которых руководили Центральные Комитеты Коммунистических партий Литвы, Латвии и Эстонии и их первые секретари А. Ю. Снечкус, Я. Э. Калнберзин, Н. Г. Каротамм. Днем и ночью наносили ощутимые удары по врагу многочисленные литовские, латышские и эстонские партизанские отряды и бригады. Всей стране стали известны славные имена героев: мужественного руководителя рижского подполья И. Судмалиса, бесстрашной литовской патриотки М. Мельникайте, командира эстонского партизанского отряда Э. Аартеэ. За Прибалтику отважно сражались партизаны и воины различных национальностей, в чем ярко проявились единство и дружба наших народов, пламенный советский патриотизм, животворная сила социалистического строя.

Глава девятая. Блокада

20 октября мы собрались, чтобы обсудить план наступления наших войск на Курляндском полуострове, которое по директиве Ставки предстояло возобновить с 27 октября. После всестороннего разбора обстановки было принято решение осуществить прорыв между населенными пунктами Пикеляй и Приекуле, то есть в центре полосы действий фронта в общем направлении на Айзпуте. Для этого привлекались 6-я гвардейская и 4-я ударная армии, стрелковый корпус 51-й армии, а для развития успеха – 5-я гвардейская танковая армия. К исходу второго дня наступления войска должны были выйти к железной дороге Елгава Лиепая. Это направление было кратчайшим до Айзпуте. При этом перерезались коммуникации, ведущие к Лиепае.

С востока вновь начинали действовать и войска генерала армии А. И. Еременко, который создал на стыке с нашим фронтом ударную группировку в составе 42-й, 10-й гвардейской и 3-й ударной армий, которые должны были перейти в наступление 27 октября и, нанося удар в общем направлении на Салдус, выйти на рубеж Ремте, Салдус, Пауре.

Поскольку к этому времени эвакуация фашистских дивизий из Курляндии не была замечена, а разведка все увереннее стала докладывать о явной готовности прижатых к морю соединений группы армий «Север» сражаться до конца, опираясь на хорошо подготовленную оборону, Ставка начала проявлять заботу о некотором усилении наших войск. 23 октября маршал А. М. Василевский подтвердил сообщение о передаче нашему фронту 61-й армии, которая после овладения Ригой находилась в резерве Ставки. Два дня спустя в штабе передо мной предстал генерал-полковник П. А. Белов. Он доложил о подхода частей своей армии.

– Сильно поредели мои дивизии в ходе многомесячных и почти беспрерывных наступательных боев в Прибалтике, – сокрушался Павел Алексеевич. – Особенно это стало заметно с первых чисел октября: потери несем, а пополнение поступает все реже и реже…

Я подробно рассказал генералу Белову об обстановке в полосе действий фронта, о составе сил, которые готовятся перейти в наступление, сообщил, что его армию решено ввести в сражение между 4-й ударной и 6-й гвардейской, спросил, знает ли он генералов П. Ф. Малышева и И. М. Чистякова. Он ответил отрицательно: воевали на разных фронтах. Это было досадно, так как я был уверен, что знание командармами личных качеств друг друга очень помогает им правильно строить свои взаимоотношения, а это в сражении необыкновенно важно.

Я разъяснил П. А. Белову задачу его армии – наступать из района Вайнёда на север, в общем направлении на Бриньти, Суноуши. Обсудив ряд вопросов подготовки наступления, мы тепло распрощались с Павлом Алексеевичем.

…Подготовка к наступлению шла полным ходом. Утром следующего дня генерал Малышев взволнованно доложил мне:

– Противник перешел в наступление против восемьдесят третьего и шестидесятого стрелковых корпусов… В бой введены крупные танковые силы!

К 11 часам нам стало известно, что одна из дивизий 4-й ударной под сильным давлением вражеских войск оставила три населенных пункта. Особенно досадно узнавать об отступлении, когда готовишься наступать. Хоть и маленькая неудача, но она портила настроение солдатам: где уж там идти вперед, если приходится уступать врагу занятую ранее территорию! И я решительно потребовал от П. Ф. Малышева во что бы то на стало вернуть оставленные населенные пункты.

Попытка врага наступать свидетельствовала о сосредоточения им на этом направлении значительных сил, особенно танковых. Это вас встревожило. К вечеру 26 октября, выслушав доклады командармов о готовности к наступлению, мы дали разрешение начать его на следующее утро. Время начала артиллерийской и авиационной подготовки должны были уточнить утром: приходилось учитывать капризы осенней прибалтийской погоды.

К 9 часам 27 октября туман немного рассеялся, и, хотя утро оставалось хмурым и сырым, я распорядился начать артиллерийскую и авиационную подготовку. Послышалась уже привычная для слуха канонада. Генерал-полковник Н. М. Хлебников не отходил от телефона, поддерживая непрерывную связь с командующими артиллерией армий. Он, словно опытный дирижер, улавливал на слух, когда что-то не срабатывало, когда кто-то не подавал свой «голос» в нужную минуту. Сходная картина была и на передовом командно-наблюдательном пункте генерал-полковника Н. Ф. Папивина, который с такой же твердостью руководил действиями фронтовой авиации. Все шло вроде бы по плану, однако, поскольку подготовка к наступлению из-за недостатка времени была поспешной, смутное чувство тревоги не покидало меня.

Атака началась почти одновременно по всему фронту. Первые часы принесли радость: наступающие ворвались в оборону противника! Это предвещало успех. Но потом начались изнурительные стычки с непрерывно контратакующими фашистскими частями. К вечеру начальник разведки доложил, что наше наступление отражают 4 – 5 пехотных дивизий врага при активной поддержке основных сил 4-й и 14-й танковых дивизий, а также 502-го и 510-го ударных дивизионов тяжелых танков «тигров». Пленные рассказали, что они готовились прорваться к Клайпеде, чтобы в последующем восстановить связь с Восточной Пруссией, а теперь были брошены для срыва наступления наших войск.

Для поддержки наших армий генерал Н. Ф. Папивин по моему требованию нацелил против танков противника свои штурмовики. А тем временем командующий авиацией Балтфлота генерал-полковник авиации М. И. Само-хин сообщил о подходе в порт Лиепая значительного числа транспортов. По нашим предположениям, они доставляли блокированным войскам пополнение и боеприпасы. В дальнейшем это подтвердилось: в Курляндию регулярно прибывали морем подкрепления. Случалось, за декаду выгружалось не менее 10 тысяч солдат и офицеров и большое количество оружия и боеприпасов.

Однако многим фашистским воякам не удалось ступить на берег: они вместе с транспортами шли на дно под ударами морской авиации. Особенно много фашистских кораблей было потоплено со второй половины октября, когда энергичный и смелый М. И. Самохин попросил нас «приютить» его крылатые машины на фронтовых аэродромах поближе к портам Лиепая и Вентспилс. Я приказал генералу Папивину позаботиться о самолетах флота, как о своих собственных. И он сделал все, для того чтобы надежно обеспечить боевую работу морских летчиков. В первый же день нашего наступления 180 самолетов флотской авиации беспрерывно бомбили и штурмовали фашистские корабли, скопившиеся в Лиепае и Вентспилсе.

На земле, однако, события развивались менее успешно. За три дня наши войска сумели продвинуться в глубь фашистской обороны лишь на 6 километров. На следующий день благодаря принятым нами мерам наступление несколько оживилось, тем не менее каждую пядь земли на Курляндском полуострове приходилось освобождать лишь в итоге настойчивых и зачастую многократно повторяемых атак. Ожесточенные бои велись за каждый хуторок, за каждую высотку. Ведь удержание их было для фашистов вопросом жизни и смерти, а для советских воинов задача вырвать их у гитлеровцев – делом воинской чести, долгом перед Родиной.

Как ни тяжелы были бои, наши войска шли вперед. Фашистские дивизии, беспрерывно контратакуя, все-таки оставляли одну позицию за другой. Введенные в сражение корпуса 5-й гвардейской танковой армии несколько вырвались вперед и к полудню захватили плацдарм на реке Дзелда в районе Лиелдзеллы. К этому времени соединения 6-й гвардейской и 61-й армий прорвались к реке Вента от населенного пункта Нигранда до устья реки Штервелке. И в этот момент, видимо, не выдержали нервы у Шернера: он разрешил отступить частям, упорно оборонявшимся в выступе к югу от железной дороги Мажейкяй – Ауце. К 6 ноября эта дорога была занята нашими войсками. Но тут наступление пришлось снова прекратить. Беспрерывные осенние дожди настолько усилили распутицу, что продвижение вперед стало попросту невозможным.

27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции мы отпраздновали в относительно спокойной обстановке. Во всех частях били проведены торжественные собрания. В этот день все командиры и политработники находились среди солдат на переднем крае, информируя их о результатах наступления, о событиях, происходивших на других участках советско-германского фронта.

Хорошо помнится, что к бойцам нашего фронта на праздник Великого Октября приехали делегации Белоруссии, Литвы, Латвии, Армении и Дагестана. Они привезли нам свой дары, а главное – теплые чувства, сердечные праздничные поздравления советского народа и наказ Родины – приблизить час победы над фашистской Германией. Пребывание делегаций братских народов непосредственно в войсках оставило неизгладимое впечатление у воинов. Небезынтересно вспомнить, что на протяжении почти целого месяца с большим успехом выступал в частях фронта с концертами талантливый ансамбль народных песен и танцев Армении во главе со своем замечательным художественным руководителем Дату Тиграновичем Алтуняном.

…После прекращения наступления полковник А. А. Хлебов завалил меня многочисленными выписками из показаний пленных, различными документами фашистского командования. Их изучение укрепило мое убеждение, что верхушка блокированной немецко-фашистской группировки не рассчитывает на эвакуацию морем. По всей видимости, Гитлер не оставлял Шернеру такой надежды. Судя по всему, солдаты и офицеры невольно сравнивали свое положение с судьбой окруженных под Сталинградом. Пытаясь бороться с такими настроениями, Шернер, обращаясь к войскам, писал: «Tем, кто по своей глупости или злонамеренности сравнивает положение наших войск с судьбой армии Паулюса под Сталинградом и болтает о котле, следует заткнуть глотку». Вторя Шернеру, командир 10-то армейского корпуса, войска которого оборонялись в полосе наступления нашего фронта, в одном из своих приказов предупредил: «…Тот, кто побежит, будет расстрелян, как заяц. И только тот, кто останется на месте, может рассчитывать на помощь артиллерией и контратаками… Это необходимо внушить каждому солдату». Словом, фашистские генералы поставили своего солдата перед дилеммой: если не хочешь погибнуть от немецкой пули, погибни от советской.

По распоряжениям, которые продолжали поступать из Ставки, мы видели, что в Москве не отказываются от мысли о возможности попыток со стороны гитлеровского командования вывезти группу армии «Север» морем, чтобы использовать ее в решающей схватке на территории Германии. Только этим можно было объяснить настойчивые требования Ставки о продолжении наступления. Выполняя их, мы короткими, но сильными ударами не только держали врага в постоянном напряжении, но постепенно изматывали гитлеровцев и не позволяли вражескому командованию снимать с фронта сколько-нибудь значительные силы. Эта задача довольно успешно выполнялась в тесном взаимодействии с войсками 2-го Прибалтийского фронта.

Между тем Ставка в предвидении крупного наступления Красной Армии на главном, западном направлении решила вывести в свой резерв из состава нашего фронта 61-ю, 2-ю гвардейскую и 5-ю гвардейскую танковую армии. От А. И. Еременко ушла 3-я ударная.

В эти же дни с глубоким сожалением проводили мы и члена Военного совета фронта генерал-лейтенанта Д. С. Леонова, который был отозван Ставкой для получения нового назначения.

Его сменил генерал-лейтенант Михаил Васильевич Рудаков. Хотя он был еще молод, но уже обладал большим опытом политической работы во фронтовом звене: был членом Военного совета 3-го Прибалтийского фронта. Новый член Военного совета был очень энергичен, добродушен, спокоен, внимателен к людям. Он как-то незаметно, но прочно вошел в нашу дружную фронтовую семью.

Поскольку все наши заботы по-прежнему были направлены на то, чтобы на допустить вывода из Курляндии ни одной фашистской дивизии, мы регулярно организовывали воздушные налеты по портам Вентспилс и Лиепая. В них участвовали сотни самолетов воздушных армий обоих Прибалтийских фронтов, Балтийского флота и даже авиации дальнего действия.

14 декабря, например, была предпринята очередная такая операция. В ней только со стороны Балтийского флота приняли участие 200 самолетов. Если фронтовая авиация наносила удары по аэродромам противника, чтобы самолеты люфтваффе не мешали морским летчикам, то флотские авиаторы все свои силы нацелили на порты, главным образом на Лиепаю, где на рассвете воздушная разведка обнаружила большую группу транспортов и много боевых кораблей. Генерал-полковник М. И. Самохин значительную часть своих штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков направил на уничтожение фашистских кораблей. Это была нелегкая задача: район Лиепаи прикрывался крупными силами зенитной артиллерии и истребительной авиации. И все же советские самолеты прорвались к порту. Первую группу штурмовиков вел прославленный летчик Герой Советского Союза подполковник Нельсон Степанян, вторую – капитан Пысинин, третью младший лейтенант Борисов. Именно им предстояло расчистить путь, подавить корабельные зенитные средства. Но eщe на подступах к цели они были встречены 30 фашистскими «мессерами». С помощью истребителей прикрытия штурмовики преодолели этот заслон и прорвались сквозь заградительный огонь корабельных зенитных средств. Бомбовыми ударами и меткими залпами штурмовики резко снизили интенсивность зенитного огня фашистских кораблей. Это облегчило подошедшим вскоре пикирующим бомбардировщикам выполнение задачи.

В результате массированного удара штурмовиков и пикирующих бомбардировщиков один за другим шли на дно крупные немецкие транспорты. Вскоре уже шесть судов водоизмещением в 24000 тонн скрылись под водой. А в воздухе тем временем был сбит 21 фашистский самолет. К сожалению, понесли потери и атакующие. Погиб в этот день и Нельсон Степанян. В ходе одной из атак его самолет был подбит, но бесстрашный летчик не отвернул назад свою машину и последними усилиями бросил ее на фашистский корабль. Я лично знал этого мужественного человека, и поэтому мне было особенно больно услышать о его гибели. Ныне бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза Нельсопа Георгиевича Степаняна высится на его родине, в городе Шуша.

Много героев было среди морских летчиков, но более всого меня поразил рассказ Михаила Ивановича Самохина о летчице Лидии Шулайкиной. На счету бывшей учительницы русского языка и литературы к тому времени насчитывалось пять потопленных фашистских кораблей.

На следующий день лиепайский порт бомбила наша 3-я воздушная. Пока бомбардировщики сбрасывали свой смертоносный груз на вражеские корабли, часть истребителей и штурмовиков подвергла налетам ближайшие фашистские аэродромы в районах Скрунды и Лиепаи. В нанесении этих ударов участвовало 186 бомбардировщиков и 343 истребителя. Они обрушили на врага 200 тонн авиабомб. В результате точных ударов загорелось 8 фашистских кораблей, были нанесены разрушения в доке, возникло 10 очагов пожара в порту. В воздушных боях было сбито в этот день 40 немецких самолетов.

…Новый, 1945 год мы встречали с большим оптимизмом: все предвещало близкий конец войны. Впереди уже ясно виделась наша великая Победа. Мне было известно из беседы с А. М. Василевским, что войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов приближались к восточным границам самой Германии. Впереди перед ними вырисовывалось берлинское направление, оставалось дойти до Одера, а там и до логова фашистского зверя, как говорится, рукой подать. Одновременно войска 2-го и 3-го Белорусских фронтов при поддержке Краснознаменного Балтийского флота стремились отсечь группу армий «Центр», оборонявшую Восточную Пруссию, от остальных сил вермахта, прижать ее к морю и уничтожить по частям.

Для достижения намеченной в этой операции цели войска генерала И. Д. Черняховского должны были разгромить тильзитско-инстербургскую группировку и в дальнейшем развить наступление в направлении на Кенигсберг.

Маршал А. М. Василевский попросил меня иметь в виду, что с переходом в наступление Белорусских фронтов войска 1-го Прибалтийского должны быть готовы частью своих сил, в том числе и авиацией, оказать необходимую помощь генералу И. Д. Черняховскому.

…В конце первой декады января в большом поселке, где были расположены части береговой обороны флота и одна морская истребительная авиационная дивизия, по взаимной договоренности я встретился с командующим Краснознаменным Балтийским флотом адмиралом В. Ф. Трибуцем. На меня адмирал произвел самое хорошее впечатление. Он прекрасно знал обстановку на всем Прибалтийском театре военных действий, понимал переживаемые нами трудности и по возможности старался помочь их преодолеть. Мы особенно дружно решали общую задачу – не выпустить из Курлдидии группу армий «Север». Командующий флотом охотно предложил мне в случае необходимости использовать для обороны побережья как его истребительную авиационную дивизию, так и тяжелые железнодорожные артиллерийские дивизионы. Это предложение устраивало нас: ведь артиллерия могла вести огодь не только по морским, ни и по сухопутным целям. Bместе с адмиралом Трибуцем, мы побывали на готовящемся месте базирования торпедных катеров, где работали около тысячи саперов нашего фронта, потом осмотрели огневые позиции артиллерийских железнодорожных дивизионов.

После озлакомления с положением дел в этом районе и увязки некоторых вопросов я вылетел в Кальварию и доложил маршалу А. М. Василевскому о проделанной работе. Александр Михайлович одобрил согласованные нами меры по улучшению взаимодействия войск фронта и флота.

Едва успел я вернуться от Василевского к себе в штаб, как генерал А. П. Белобородов по телефону ВЧ доложил мне:

– В пятнадцать двадцать десятого января крупные силы пехоты при поддержке шестидесяти танков атаковали части генерала Ибянского из района Клайпеды на Кретингу… Принимаю меры по отражению наступления.

Генерал Курасов, присутствовавший при этом разговоре, возмутился:

– Вот нахалы, неужели они надеются соединиться с курляндской группировкой?

– Если ваше предположение, Владимир Васильевич, верно, – заметил я, – то следует ожидать и встречный удар в полосе обороны армии Крейзера.

Поручив генералу Курасову выяснить обстановку в полосе 51-й армии, я приказал Н. Ф. Папивину нацелить против группировки, начавшей наступление, не менее двух дивизий штурмовиков, а по клайпедскому порту нанести мощный бомбовый удар. Вскоре Владимир Васильевич Курасов доложил, что у генерала Крейзера все в порядке, его войска отразили попытки противника нанести встречиий удар. А от Белобородова поступило известие, что главный удар пришелся по частям 179-й стрелковой дивизии генерал-майора М. М. Шкурина. Командир корпуса двинул ей на помощь полк 156-й стррелковой дивизии и 40-ю танковую бригаду. Командарм перебрасывает к участку прорыва 31-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду и 91-ю стрелковую дивизию. Словом, необходимые меры принимаются. Оснований для тревоги не было. Но тут позвонил адмирал Трибуц, и с волнением сказал:

– Иван Христофорович, не оставь на погибель нашу артиллерию и аэродромные части.

Ему, как выясиилось, только что доложили о том, что противник особенно активно атакует участок вдоль железной дороги Мемель – Кретинга, а там как раз расположились два тяжелых артиллерийских дивизиона. Им угрожает опасность. Я заверил адмирала, что сделаем все, чтобы спасти эти дивизионы, что на помощь уже вылетают штурмовики, а генерал Белобородов спешно подтягивает туда подкрепления. Командующий флотом со своей стороны обещал немедленно послать штурмовики флотской авиации. Но, как оказалось, артиллеристы и сами не дали себя в обиду. Они ударили прямой наводкой из 130– и 152-миллиметровых орудии по прорвавшимся фашистским танкам и порядочное количество их уничтожили. Однако тяжелые орудия были недостаточно маневренны, и скоро танки проскочили в мертвую зону, то есть туда, где орудия уже не могли их достать. Тогда навстречу им вышли краснофлотцы, вооруженные противотанковыми гранатами, Первыми подбили два танка моряки из группы лейтенанта Родионова. Уже несколько машин было уничтожено, когда сверху по танкам ударили штурмовики из авиационной дивизии полковника Манжосова. Метким пушечным огнем и бомбовыми ударами они разметали их. Вскоре сюда подоспели и другие эскадрильи ффлотской авиации и 3-й воздушной армии.

На следующий дань наступающее фашистское части были повсюду остановлены, а 12 января решительными контратаками соединений 92-го стрелкового корпуса генерала Н. Б. Ибянского отброшены назад. Эта наглая вылазка блокированной в Клайпеде группировки фашистских войск вынудила нас задуматься: а не пора ли всерьез заняться этими недобитками? Начавшееся 13 января наступление войск 2-го и 3-го Белорусских фронтов в Восточной Пруссии благоприятствовало тому, чтобы покончить с ними. Мы в связи с этим поручили генералу А. П. Болобородову подсчитать силы и средства, необходимые для проведения штурма Клайпеды, и продумать замысел операции. Осуществить ее было решено после окончания очередного наступления против курляндской группировки, которому мы продолжали уделять главное внимание.

В это время мы снова попытались получить достоверные данные о том, что творится в расположении вражеских войск, стремились как можно точнее и любым способом определить их намерения. В частности, было налажено четкое взаимодействие с партизанами и подпольщиками, которые не давали покоя оккупантам в Курляндии. Когда начальник разведки фронта А. А. Хлебов еще в ноябре доложил мне о первых контактах с партизанами, я долго и внимательно изучал крохотные темно-зеленые пятна на карте Курляндского полуострова и никак не мог представить себе, как партизаны смогли уцелеть на этом клочке латышской земли, буквально нашпигованном фашистскими дивизиями. Ведь все города, населенные пункты, рощи и перелески были забиты войсками, штабами, различными карательными органами и подразделениями оккупантов. И все же партизаны и подпольщики действовали все более активно. Без их помощи нашим многочисленным разведывательным группам было бы значительно труднее добывать сведения, а иногда и просто уцелеть в этом змеином гнезде. Наши разведчики рассказывали, что основная масса народных мстителей действует мелкими группами, напасть на след которых фашистам непросто. Однако имеется ряд довольно крупных отрядов, которые смело вступают в бой с карателями и, нанося им чувствительные потери, умело маневрируют, не позволяя загнать себя в ловушку. Когда наши разведчики уходили от преследователей, они, как правило, укрывались в таких партизанских отрядах и вместе с ними успешно отбивали атаки карателей.

С особым восхищением разведчики отзывались о бесстрашных и умелых действиях одного из самых крупных партизанских отрядов, известного под названием «Булта» («Стрела»). Большую помощь партизаны получали от руководства подпольной сети советских патриотов, охватившей почти все населенные пункты вдоль побережья Балтийского моря. Руководил этим подпольем человек, о котором ходили легенды. Но настоящее имя его знали немногие. Оно было неизвестно даже нам. Лишь после войны, вступив в командование войсками Прибалтийского военного округа, я из бесед с первым секретарем ЦК Компартии Латвии Яном Эдуардовичем Калнберзиным узнал много нового об антифашистской борьбе патриотов. От него услышал я и имя этого легендарного руководителя партизан и подпольщиков. Им был представитель ЦК Компартии Латвии А. Мацпан. Узнал я и имена прославленных партизан и героев подпольной борьбы В. Семенова, М. Стрельникова, А. Лаукмана, Я. Туркса, К. Салминя, В. Кащеева, В. Валтсона, В. Барона, А. Страутманиса, Э. Элерта, К. Путкалиса, Л. Фреймане, О. Путкале и многих других мужественных борцов, о подвигах которых уже немало написано, и, будем надеяться, эта волнующая тема будет еще долго вдохновлять историков и писателей Советской Латвии.

После войны я имел возможность убедиться, что высокая оценка деятельности партизан и подпольщиков Курляндии, данная нашей фронтовой разведкой, вполне оправдана. Их активность очень беспокоила командование группы армий «Север». Вот что, например, записали фашистские «летописцы» в журнале боевых действий этой группы 13 декабря 1944 года: «…Обо всех районах Курляндии, занятых бандами, пока трудно говорить. Нападение банд особенно чувствительно в прибрежном районе Павилоста и в районах Виндавы (Вентспилс), в 10 км северо-восточнее Виндавы, Спаре, Ренды, в 20 км восточ-нее Голдингена, в Голдингене…»

Фашисты до самой своей капитуляции так и не смогли подавить деятельность партизан и подпольщиков. Вот чем, например, кончилась затеянная 5 декабря 1944 года гитлеровцами очередная карательная операция против партизан, скрывавшихся в Абавских лесах. Блокировав все выходы из массивов, каратели начали их прочесывать. Об этом стало известно в отряде «Стрела». Партизаны устроили засаду – и одним подразделением у карателей стало меньше. А в отряде прибавилось 5 пулеметов, 10 автоматов, несколько десятков винтовок, гранатомет, 2 ящика с фаустпатронами и несколько ящиков с патронами.

Едва мы начали готовить очередное наступление против курляндской группировки, как получили от маршала А. М. Василевского приказ скрытно от противника сосредоточить к северо-западу от Тильзита (Советска) главные силы 43-й армии для овладения этим городом во взаимодействии с 39-й армией, наступавшей на правом крыле 3-го Белорусского фронта. Кроме того, он предупредил меня, что 3-я воздушная армия нашего фронта должна быть готова, вместе с 1-й воздушной армией генерала Т. Т. Хрюкина принять участие в поддержке наступления войск 3-го Белорусского на кенигсбергском направлении. Общее руководство силами обеих армий предполагалось возложить на представителя Ставки маршала авиации Ф. Я. Фалалеева.

Так и не довелось Афанасию Павлантьевичу Белобородову принять участие в штурме Клайпеды. 19 января он заехал ко мне попрощаться и был не в силах скрыть своей радести. И я понимал боевого кемаддарма: ему надоело, как он сам выразился, «ждать у моря погоды». Занятые организацией систематических ударов по блокированной группе армий «Север», мы вынуждены были откладывать штурм Клайпеды, а исключительно деятельный по натуре Белобородов особенно тяжело переживал ожидание. Теперь перед его армией открывались дороги наступления в Восточиой Пруссии. И я искренне пожелал славному командарму новых побед. Высказав и мне самые добрые пожелания, Афанасий Павлантьевич щелкнул каблуками и, лихо козырнув, весело воскликнул:

– До скорой встречи после победы, товарищ командующий!

– До скорой! – в тон ому ответил я, даже и не догадываясь, что наша новая встреча состоится через каких-нибудь три недели.

Обсудив на Военном совете свои возможности, мы решили просить А. М. Василевского разрешить нам после очередного сковывающего удара по блокированным в Курляндаи армиям предпринять штурм Клайпеды. Представитель Ставка одобрил наше намерение и обещал заручиться согласием И. В. Сталина. В связи с убытием 43-й армии эта задача «по наследству» перешла к 4-й ударной, занявшей позиции на подступах к Клайпеде. Генерал П. Ф. Малышев с радостью приступил к разработке замысла предстоящего штурма. Я обещал ему необходимую поддержку авиацией, усиление тяжелой артиллерией и инженерными частями.

Сырым и холодным утром 21 января генералы И. М. Чистяков и Я. Г. Крейзер доложили, что после разведки боем ударные группировка их армий вновь перешли в наступление против курляндскои группировки. И снова начались упорные бои. На каждую атаку советских дивизий фашисты отвечали остервенелыми контратаками. Как только на одном из направлений обозначался наш успех, гитлеровцы со всех сторон бросали туда свои части, выводя их из резерва, изымая с менее угрожаемых участков. А поскольку расстояния были сравнительно короткими, подкрепления прибывали быстро. Продвижение наше было незначительным, зато перемещение вражеских частей к портам погрузки сразу прекратилось, а некоторые из них были снова возвращены на фронт. Цель нашего наступления была достигнута.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю