Текст книги "Так шли мы к победе"

Автор книги: Иван Баграмян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц)

Из беседы с А. М. Василевским я понял, что он видит все ожидающие нас трудности и предпримет необходимые шаги. А пока нужно было пользоваться растерянностью фашистов и форсировать наступление войск фронта.

В этой обстановке Ставка Верховного Главнокомандования приказала нашим войскам главными силами продолжать наступление в западном направлении, а частью сил ударить на Полоцк и овладеть этой важной опорной базой группы армий «Север».

Партизанским соединениям тоже было приказано максимально активизировать свои действия на коммуникациях противника с целью содействия успеху наступавших войск. Народные мстители оказывали нам большую помощь с первых дней наступления.

В последующие шесть дней операции, с 29 июня по 4 июля, наиболее ожесточенные бои разгорелись за Полоцк, являвшийся после Витебска самым сильным узлом сопротивления.

Если освобождение Витебска открывало нам путь в северную часть Белоруссии, то со взятием Полоцка ликвидировалось серьезное препятствие на пути в центральную часть Прибалтики. Поэтому немецко-фашистское командование предпринимало отчаянные попытки удержать Полоцк. На подступах к нему была подготовлена оборонительная полоса под грозным наименованием «Тигр». Полоса озер и болот, на линии которых пролегал этот рубеж, в сочетании с широко развитой системой полевых, а местами и долговременных укреплений делала оборонительную систему вокруг города весьма мощной и труднопреодолимой. Сам Полоцк также был тщательно подготовлен к круговой обороне. Для усиления находившихся в городе войск противник к 25 июня перебросил две пехотные и охранную дивизии; всего в районе Полоцка действовало к этому времени около шести гитлеровских дивизий.

Неудивительно, что соединения 4-й ударной до конца июня продвигались медленно, с большими трудностями отвоевывая у фашистов каждый метр земли. А. М. Василевский, хорошо представлявший все сложности, с которыми встретилась армия генерала П. Ф. Малышева на подступах к Полоцку, изыскивал всевозможные пути для оказания помощи командарму.

В конце июня меня вызвал на переговоры Сталин. Выслушав мой доклад о ходе наступления против полоцкой группировки немцев, он сказал:

– Я понимаю обстановку, сложившуюся в районе Полоцка. Учитывая важное оперативное значение этого крупного узла обороны для прикрытия рижского направления, гитлеровское командование крепко будет цепляться за Полоцк. К сожалению, Еременко еще не готов к переходу в наступление, а это позволило противнику значительно усилить полоцкую группировку. Несмотря на все это, вы должны принять самые решительные меры, чтобы возможно быстрее вышвырнуть немцев из Полоцка. Иначе вы можете упустить момент – противник сумеет затормозить дальнейшее наступление главных сил фронта на важном для нас каунасском направлении. Я распорядился усилить четвертую ударную армию одним стрелковым корпусом. Желаю вам успеха…

Я заверил Верховного Главнокомандующего, что не допущу остановки наступления главных сил фронта к границам Литвы и что судьба Полоцка будет решена в ближайшие дни. К счастью, в начале июля обстановка под Полоцком стала заметно улучшаться для нас.

В период с 29 июня до 1 июля войска фронта упорно прорывались в Полоцку. Чем ближе подходили они к городу, тем ожесточеннее становилось сопротивление гитлеровцев. Полосы наступления корпусов постепенно сужались. Поэтому я приказал генералу И. М. Чистякову вывести 103-й стрелковый корпус и направить его вдоль левого берега Западной Двины в общем направлении на Даугавпилс. 4-я ударная армия должна была обходом города с севера обеспечить окружение полоцкого гарнизона. Одновременно я потребовал от генерала И. М. Чистякова силами 22-го и 23-го гвардейских стрелковых корпусов быстрее прорваться к городу с востока и юга, ре-шительной атакой разгромить противника и освободить Полоцк.

К вечеру 1 июля соедниения 22-го гвардейского стрелкового корпуса прорвались к восточной окраине Полоцка, тогда как дивизии 23-го гвардейского стрелкового корпуса все еще вели бои в 8-10 километрах южнее города, преодолевая ожесточенное сопротивление противника на очень тяжелой для наступления лесисто-болотистой местности. К этому времени соединения 2-го гвардейского стрелкового корпуса 6-й гвардейской армии и войска 43-й армии перезали железную дорогу Полоцк – Молодечно и вышли на рубеж Германовичи. Плисса, Березино.

На фронте 4-й ударной армии тоже был достигнут значительный успех. В результате ввода переданного армии из резерва Ставки 100-го стрелкового корпуса, которым командовал генерал-майор Д. В. Михайлов, левофланговые соединения армии продвинулись на 20 километров, а их передовые части завязали бои на окраине Полоцка. Очень успешно действовали в эти дни части 1-го танкового корпуса. Выйдя на оперативный простор, они в итоге стре-мительного удара 29 июня овладели городом Ушачи и, пройдя по очень трудной местности около 30 километров, двумя бригадами (мотострелковой и танковой) с ходу атаковали узел дорог Ветрино. Это обеспечило частям 23-го гвардейского стрелкового корпуса форсирование реки Ушачи в районе Заскорки.

150-я танковая бригада танкового корпуса в течение 29 июня к ночи на 30 июня прошла около 45 километров и утром внезапно для противника ворвалась на уаицы Дисны. Нападение было настолько неожиданным, что враг не сумел оказать организованного сопротивления и поспешно отступил на правый берег Западной Двины. Вслед за ним сумели перевравиться с помощью захваченного парома и наши танкисты, которые заняли и удерживали на правом берегу реки небольшой плацдарм. Остальные соединения 1-го танкового корпуса, форсировал с ходу реку Мнюта, ударом с тыла содействовали стрелковым дивизиям в захвате важных узлов сопротивления в Лужках и Плиссе.

Сохранить высокий темп наступления танковых частей в условиях труднопроходимой местности помогали местные жители. Если танковую часть задерживал мощный опорный пункт противника, захватить который с ходу не удавалось, то его обычно обходили. И в этом деле местные селяне была неоценимыми помощниками. Бывшие воины 159-й танковой бригады никогда не забудут жительницу деревни Попки Ветринского района Марию Андреевну Кашук, которая, несмотря на свой весьма преклонный возраст (ей в то время уже пошел восьмой десяток), с радостью вызвалась вывести их в тыл противника. Наши танкисты стремительно преодолели лесисто-болотистый участок местности и перерезали дорогу отходившим вражеским войскам. За активную помощь Красной Армии Мария Андреевна была награждена медалью «За боевые заслуги».

30 июня я с оперативной группой прибыл в расположение 22-го гвардейского стрелкового корпуса, чтобы наладить тесное взаимодействие соединений 4-й ударной армия, 22-го и 23-го гвардейских стрелковых корпусов, наступавших на Полоцк. Побывав на восточных и юго-восточных подступах к городу, мы пришли к выводу, что решительный штурм его должен осуществляться одновременно со всех сторон: это не позволило бы противнику маневрировать силами и средствами. С этой целью были возобновлены атаки с севера, востока и юга. При этом внимание командующего 4-й ударной армией и командира 23-го гвардейского стрелкового корпуса было обращено на то, чтобы не допустить отхода гитлеровцев из Полоцка на северо-запад и запад.

С утра 1 июля дивизии 22-го и 23-го гвардейских стрелковых корпусов перешли в решительную атаку. В течение первых двух дней враг беспрерывно контратаковал. Каждый дом гвардейцы брали с боем. Для поддержки штурма пришлось привлечь значительную часть авиации, в первую очередь штурмовой. Массированные удары по огневым позициям артиллерии и минометов привели к заметному ослаблению огневой мощи противника и вынудили его прекратить контратаки. Ударами бомбардировочной и штурмовой авиации было прервано всякое движение по железной дороге Даугавпилс – Полоцк, что серьезно затруднило фашистам дальнейшую переброску сюда подкреплений.

3 июля наступил перелом в нашу пользу. Уже в первой половине дня части 51-й гвардейской стрелковой дивизии 23-го гвардейского стрелкового корпуса вели ожесточенный бой в северо-восточной и восточной частях города.

Убедившись в том, что освобождение Полоцка и разгром полоцкой группировки противника предрешен, я поспешил в штаб фронта. Необходимо было определить пути дальнейшего наступления с целью развития достигнутого успеха. Ведь задачи, поставленные Ставкой фронту директивой от 31 мая, были уже выполнены. Что же дальше? Какое решение примет Верховный?

Прибыв в штаб, я, не заходя к себе, направился в оперативное управление. На вопрос, получена ли новая директива Ставки, генерал Бобков ответил отрицательно. Подойдя к рабочей карте, на которой дежурные операторы скрупулезно отмечали все происходившие на фронте изменения, я стал внимательно изучать ее. Начальник оперативного управления доложил, что, пока два гвардейских стрелковых корпуса армии Чистякова «доколачивают» полоцкую группировку, командарм настойчиво продвигает свои 2-й гвардейский и 103-й стрелковые корпуса вдоль левого берега Западной Двины в общем направлении на Даугавпилс, причем значительная часть сил 103-го стрелкового корпуса вынуждена развертываться вдоль левого берега реки, чтобы обезопасить себя от ударов с севера. В армии Белобородова тоже значительная часть сил пока не включилась еще в наступление, поскольку занята уничтожением в тылу отдельных групп немцев, вырвавшихся из окружения, а 92-й стрелковый корпус следует к линии фронта после завершения боев по очищению Витебска и уничтожению окруженных дививий противника. Таким образом, к границам Литвы в последние дни армии Чистякова и Белобородова целиком продвигаться не могли. Однако, несмотря на ограниченность сил, передовые соединения 6-й гвардейской и 43-й армий настойчиво очищали последние белорусские города и села от фашистов.

Радовало умелое маневрирование наших частей в ходе наступления. В эти дни мы наблюдали множество примеров, когда командиры полков и дивизий умело направляли свои войска в обход населенных пунктов, если фашисты успевали прочно закрепиться в них. Такие узлы сопротивления, как правило, атаковались с тыла. Судя по донесениям командиров, войскам большую помощь продолжали оказывать белорусские партизаны. Они не только указывали наиболее уязвимые места в обороне противника, но и наносили удары с тыла, помогая атакующим войскам в самые решающие моменты боя. В тесном взаимодействии с партизанами освобождены, например, были города Браслав, Шарковщина и Докшицы. Партизаны продолжали помогать войскам не только на линии фронта, но и ударами по тыловым коммуникациям. Генерал Бобков показал мне на карте многочисленные районы, где в последние дни особенно активизировали свои действия народные мстители Белоруссии и Литвы. С каждым днем увеличивался список пущенных под откос фашистских эшелонов. Железнодорожное движение в тылу фашистов было, фактически, парализовано. Не легче было гитлеровцам и на шоссейных дорогах. Партизаны не давали им и здесь покоя ни днем, ни ночью. Только получили мы донесение о том, что партизанская бригада под командованием Тябута наголову разгромила фашистскую автоколонну с солдатами в районе Кубличи, как из района Постав получена новая весть об уничтожении подкреплений, спешивших к линии фронта. Фашисты недосчитались 8 танков, 3 бронемашин и 37 грузовиков, до отказа набитых солдатами. Партизаны смело атаковали отступавшие части противника с тыла. Многие тысячи убитых и плененных оккупантов были на их счету к моменту завершения освобождения Полоцкой и Витебской областей. Как было радостно снова услышать хорошо известные нам имена партизанских вожаков и названия их соединений, об уничтожении которых столько трубила фашистская печать накануне нашего наступления!

Так, громя фашистские части при активном содействии партизан, корпуса 6-й гвардейской и 43-й армий с 29 июня продвинулись на запад еще на 120–130 километров и вышли к белорусскому городу Дисна, что на левом берегу Западной Двины, и к озерам Дрисвяты, Богиньское и Нарочь. Успешному продвижению соединений генерала А. П. Белобородова в эти дни содействовали стремительные рейды по тылам противника бригад 1-го танкового корпуса. 1 июля генерал В. В. Бутков, получив от меня приказ ударить в тыл противнику, упорно оборонявшемуся перед фронтом 1-го стрелкового корпуса в районе Глубокого, сосредоточил свои силы южнее Лужков и нанес удар в обход Глубокого. Выход танковых бригад в тыл противника принудил его к отступлению. А тем временем бригады генерала Буткова стремительно продвигались по тылам вдоль железной дорога на Поставы, содействуя успеху соединений 43-й армии.

Но на этом наступление войск 1-го Прибалтийского не заканчивалось. Впереди были фронтовые дороги советской Прибалтики.

Глава седьмая. В край четырех тысяч озер

3 июля мы получили радостную весть: войска 1-го и 3-го Белорусских: фронтов, освободив столицу Белоруссии, завершили окружение 4-й фашистской армии. Порадовало нас и другое сообщение – войска правого крыла нашего фронта нанесли решительное поражение полоцкой группировке врага и были близки к полному очищению Полоцка от фашистских войск.

В зтот же день мне из Москвы позвонил генерал А. И. Антонов и сообщил, что Ставка решила усилить 1-й Прибалтийский двумя общевойсковыми армиями, одним танковым корпусом и некоторыми другими частями и соединениями. Кроме этого, как сказал Алексей Иннокентьевич, в Ставке рассматривается вопрос о передаче нам от генерала И. Д. Черняховского 39-й армии и 3-го гвардейского механизированного корпуса. Поскольку в связи с такими крупными подкреплениями роль 1-го Прибалтийского фронта на втором этапе операции «Багратион» сильно возрастала, генерал Антонов предложил ос-новательно продумать его замысел. В заключение Алексей Иннокентьевич сказал, что директива с указанием сроков прибытия резервов и конкретной задачи фронта поступит не позднее 4 июля.

Вечером 3 июля на командном пункте 1-го Прибалтийского фронта, развернувшемся в районе белорусского города Ушачи, собрались все мои ближайшие боевые товарищи. Нужно было обсудить план дальнейших действий наших войск. Задачи, поставленные директивой Ставки от 31 мая, были полностью выполнены. Не был, правда, еще освобожден Полоцк, но бои шли уже на его улицах.

Как обычно, начальник разведки полковник А. А. Хлебов доложил последние данные о противнике и высказал предположения о его дальнейших намерениях. Он перечислил немецкие дивизии, части, которые упорно сопротивлялись, ведя бой в основном вдоль дорог и вокруг населенных пунктов. В первой линии у фашистов были 132, 81, 215, 252 и 212-я пехотные дивизии, остатки отдельных специальных и карательных частей. Таким образом, непосредственно перед фронтом армий генералов И. М. Чистякова и А. П. Белобородова при продвижении их на запад насчитывалось не так уж много сил. Исходя из этого, полковник А. А. Хлебов сделал вывод, что в связи с продолжающимся наступлением войск 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов между группами немецких армий «Север» и «Центр» с каждым днем будет увеличиваться разрыв, поскольку 16-я армия группы армий «Север» стоит на месте, а потерпевшие серьезное поражение войска 3-й танковой армии группы армий «Центр» отступают в юго-западном направлении. Фашистское командование в этой обстановке вынуждено перебрасывать дивизии из резерва и с других участков фронта, чтобы восстановить, как начальник разведки выразился, локтевую связь между группами армий «Север» и «Центр». В заключение он сделал вывод, что создавшаяся обстановка не позволяет останавливать продвижение главных сил фронта на запад с целью дальнейшего расширения бреши между двумя группами фашистских армий «Север» и «Центр». Последние слова полковника потонули в гуле одобрительных возгласов собравшихся. Не было сомнения, что он выразил общее мнение.

Потом генерал Ф. Н. Бобков подробно доложил о положении войск фронта включительно до дивизии.

По установившейся традиции, на основе фактов, изложенных в докладах разведчика и оператора, начальник штаба фронта генерал В. В. Курасов сделал выводы и внес предложения по задачам войск фронта. Подчеркнув тот факт, что на стыке групп армий «Север» и «Центр» сейчас мало сил и что фашистское командование не замедлит усилить обороняющиеся здесь войска, он высказался за продолжение наступления без оперативной паузы, хотя, как справедливо отметил Владимир Васильевич, для подготовки к новой операции требовалось время. Ведь необходимо было подтянуть отставшие войска, тяжелую артиллерию, воссоздать ударные группировки в армиях и подвезти боеприпасы, то есть осуществить самые неотложные меры по обеспечению дальнейшего наступления.

Аргументируя необходимость как можно дальше продвинуться на запад на литовской земле, начальник штаба сказал:

– Надо иметь в виду, что Советская Литва – это многочисленные реки, леса и озера, а местами и болота. Только одних озер там насчитывается более четырех тысяч! Противник, безусловно, попытается использовать эти природные условия для создания оборонительных рубежей и отсечных позиций. Чем больше времени мы дадим врагу, тем сильнее он укрепит местность в инженерном отношении. Следовательно, до подхода резервов наступление надо продолжать имеющимися пока силами фронта вдоль левого берега Западной Двины, а после овладения Полоцком всеми силами четвертой ударной армии по правому берегу этой реки.

Я без колебания одобрил предложение начальника штаба. Однако нам предстояло продумать, как построить операцию в дальнейшем, после прибытия в состав фронта новых крупных подкреплений.

Войскам 3-й немецкой танковой армии, которые оборонялись в полосе нашего наступления, нанесен настолько серьезный урон, что она уже не опасна, тем более что армии И. Д. Черняховского не дадут ей передышки до самой Восточной Пруссии. Кроме того, успешное продвижение войск 3-го Белорусского на Вильнюс и далее на Каунас снимает с нас заботу о стыке с ним. Таким образом, ударов с юга мы можем не опасаться. Зато с севера над войсками 1-го Прибалтийского фронта дамокловым мечом нависла группа армий «Север», которая за долгие месяцы обороны очень хорошо укрепилась и обладает нерастраченными силами.

Поскольку 2-й и 3-й Прибалтийские фронты не наступают, командование группы армий «Север» имеет возможность (и, очевидно, использует ее) нанести с севера удар во фланг и тыл войск нашего фронта при дальнейшем продвижении на запад.

Опираясь на эти доводы, я высказал мнение, что в создавшейся обстановке нам целесообразно частью сил содействовать войскам Черняховского в овладении Вильнюсом и Каунасом, а главными силами разгромить южное крыло группы армий «Север» и выйти затем к Риге.

Успепешное продвижение в указанных направлениях позволит нам на завершающем этапе операции сперва лишить группу армий «Север» сухопутных связей с Восточной Пруссией, а затем во взаимодействий со 2-м и 3-м Прибалтийскими фронтами приступить к разгрому ее главных сил, оборонявшихся к востоку и северо-востоку от Риги. Кроме того, непосредственаая угроза левому крылу и тылу войск группы армий «Север» неизбежно должна вынудить ее командующего генерал-полковника Линдемана не только израсходовать свои оперативные резервы, но и снять часть войск, действовавших перед остальными Прибалтийскими фронтами, что облегчало бы их задачу. Навалившись дружно на главные силы этой фашистской группы, можно было рассчитывать на относительно быстрый ее разгром. Исходя из этих соображений, мы пришли к единодушному мнению: с подходом выделенных нам резервов главные силы фронта нацелить для удара с юго-востока в общем направлении на Ригу, а часть сил – на запад, в направлении на Шяуляй, с целью развития успеха наступления во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом.

Мы были твердо убеждены, что, если будет одобрен наш замысел новой наступательной операции 1-го Прибалтийского фронта, это позволит войскам не только завершить во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом полный раагром 3-й танковой армии и обеспечить дальнейшее успешное наступление в западном направлений, но и добиться окончательного отсечения группы армий «Север» от ее правого соседа, создать попутно весьма благоприятные условия для последующего ее разгрома совместными усилиями трех Прибалтийских и Ленинградского фронтов при поддержке Краснознаменного Балтийского флота. А достижение этой цели обеспечивало освобождение всей Прибалтики. Словом, наш фронт, как мы понимали, в дальнейшем должен был играть важную роль одновременно в двух стратегических операциях – в завершении операций «Багратион» и в осуществлении нового стратегического наступления с целью разгрома группы армий «Север» и освобождения Прибалтики. Необходимо было прежде всего получить одобрение нашего замысла со стороны представителя Ставки. Однако связаться с Маршалом Советского Союза А. М. Василевским оказалось непросто. В начале июля в действиях 3-го Белорусского фронта наступил самый решающий этап. Его армии должны были соединиться в районе Минска с войсками генерала К. К. Рокоссовского и захлопнуть «мышеловку», в которую попали главные силы 4-й армии фашистов. А. М. Василевский был, естественно, поглощен осуществлением этой задачи и находился у генерала И. Д. Черняховского.

Легче оказалось связаться с генералом А. И. Антоновым. Ему я и изложил наш замысел и просил доложить его И. В. Сталину. Однако Алексей Иннокентьевич ответил, что согласованное с А. М. Василевским решение о направлениях дальнейшего наступления нашего фронта принято и директива по этому вопросу уже направлена нам.

Какие же задачи возложит Ставка на наш фронт в дальнейшем? Насколько совпадут они с нашими намерениями? Об этом мы должны были узнать с часу на час. А пока на очереди было освобождение Полоцка.

Исходя из кратких докладов командармов И. М. Чистякова и П. Ф. Малышева, я пришел к убеждению, что утром 4 июля город будет взят. Так и случилось. На рассвете следующего дня генерал Ф. Н. Бобков доложил о завершении штурма Полоцка.

Итак, 4 июля стал днем освобождения от оккупантов этого старинного белорусского города. Впоследствии я получил от генералов И. М. Чистякова и П. Ф. Малышева подробные донесения о ходе штурма.

Полоцк разделен Западной Двиной на две части, поэтому для полной ликвидации гарнизона врага нужно было захватить мосты через реку.

Когда левобережная часть города была освобождена, специальная команда саперов из 51-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора С. В. Черникова разминировала деревянный мост, чем воспользовался командир наступавшего здесь стрелкового полка. Он быстро переправил на другой берег несколько подразделений, которые захватили там плацдарм. Подразделения другого полка преодолели реку по фермам взорванного железнодорожного моста и тоже закрепились на правобережье. К утру на противоположном берегу была вся дивизия, которая с рассветом перешла в атаку навстречу частям 22-го гвардейского стрелкового корпуса генерала А. И. Ручкина, наступавшим с северо-востока и востока. Успешному штурму Полоцка во многом способствовал и маневр 4-й ударной армии в обход города о севера, угрожавший окружением всей полоцкой группировки.

Около шести отборных немецко-фашистских соединений было разгромлено в районе Полоцка. Уцелевшие части в беспорядке отступали на Даугавпилс…

В это же утро, 4 июля, поступила директива Ставки, предписывавшая войскам нашего фронта «развивать наступление, нанося главный удар в общем направлении на Свенцяны (Швенченис), Каунас».

Выполняя ближайшую задачу, фронт должен был пробиться на территорию Советской Литвы и 10–12 июля «овладеть рубежом Двинск, Нов. Свенцяны, Подбродзе». В дальнейшем 1-му Прибалтийскому предписывалось, обеспечивая себя от ударов с севера, «наступать на Каунас, и частью сил – на Паневежис, Шяуляй».

Эти задачи мы должны были выполнять с измененными силами. 4-я ударная армия с 4 июля передавалась во 2-й Прибалтийский фронт, в связи с чем разграничительная линия с его войсками устанавливалась такая: Выровля, Залесье, Прудок, Полоцк и далее по Западной Двине. А от соседа слева – 3-го Белорусского фронта – к нам переходила 39-я армия, и левая граница нашего фронта отодвигалась к югу.

Этой же директивой нам передавались из резерва 51-я армия генерал-лейтенанта Я. Г. Крейзера и 2-я гвардейская армия генерал-лейтенанта П. Г. Чанчибадзе. Оба эти объединения ко времени получения директивы Ставки были еще далеко в тылу, и нельзя было рассчитывать на их вступление в операцию в ближайшее время.

Когда генерал Курасов отметил на карте новую границу, то двойная красная линия прочертила лист от озера Нарочь севернее Вильнюса до Каунаса. Нетрудно было представить, что с продвижением наших войск на запад полоса их наступления должна расширяться.

Итак, замысел Ставки был предельно ясен: как можно скорее вывести войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов к границам Восточной Пруссии. При выработке этого плана в Генеральном штабе исходили, как я понимал, из предположения, что войска группы армий «Север» под угрозой отсечения от Германии поспешат уйти из Прибалтики в Восточную Пруссию. В таком случае войска 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов, упреждая противника с выходом к Восточной Пруссии, безусловно, сорвали бы осуществление этого замысла.

Но побегут ли фашисты из Прибалтики? Ответить на этот вопрос было нелегко. Во всяком случае, мнения Военного совета нашего фронта и Верховного Главнокомандования, судя по содержанию новой директивы, на этот раз не совпали.

Однако коль есть приказ, то нужно сделать все возможное, чтобы его выполнить. Для этого, как мы считали, прежде всего надо было разгромить две обозначившиеся на флангах основные группировки противника – дау-гавпилсскую и швенченисскую – и в дальнейшем наступать на запад, сосредоточивая основные силы на стыке с войсками 3-го Белорусского фронта и прикрываясь от войск группы армий «Север» частью сил 6-й гвардейской армии.

Исходя из этого замысла, мы определили новые задачи армиям, организовали их взаимодействие, проработали вопросы авиационного, артиллерийского и инженерного обеспечения операции, продумали дальнейший порядок пополнения войск горючим и боеприпасами.

Я продолжал заниматься вопросами подготовки операции, когда ко мне пришел В. В. Курасов в сопровождении двух генералов. В одном из них, молодом, высоком, стройном генерал-лейтенанте, я сразу узнал своего старого товарища по Юго-Западному фронту. Это был Яков Григорьевич Крейзер. В конце 1941 года он командовал на Юго-Западном фронте 3-й армией.

Генералы подошли ко мне и, как полагается, представились.

Я был рад увидеть Крейзера живым и невредимым. Прошло более двух с половиной лет! И каких лет! Ведь война не щадила ни командармов, ни командующих фронтами. А Крейзер с первых дней войны находился в боях, командуя различными общевойсковыми объединениями. 51-ю армию, которая передавалась нам из резерва Ставки, Крейзер возглавлял уже почти год и заслуженно считался одним из самых опытных и проверенных в боях командармов. Мне он очень нравился своей настойчивостью в достижении цели, оптимизмом и умением быстро ориентироваться в сложной обстановке, Я дружески приветствовал этого славного военачальника, и наша встреча сразу вышла за рамки официальности.

Спутником Крейзера был член Военного совета армии генерал-майор Б. И. Уранов. С ним я не был знаком, но впоследствии убедился, что этот политработник заслуживал самого уважительного отношения к себе.

Я. Г. Крейзер доложил о составе своей армии, который в общем соответствовал штатному. Генерал Уранов высоко отозвался о моральном духе бойцов и командиров.

В. В. Курасов в моем присутствии познакомил командарма и члена Военного совета с обстановкой на фронте, а я рассказал в общих чертах о дальнейших, задачах 1-го Прибалтийского. Судя по местонахождению соединений армии Я. Г. Крейзера, я с огорчением понял, что раньше середины июля ввести ее в сражение не удастся. Расставаясь, мы условились, что Крейзер с подходом его войск к линии фронта соберет всех своих командиров корпусов и дивизий, чтобы я мог с ними познакомиться.

Вскоре выяснилось, что в течение ближайшей недели мы можем рассчитывать только на силы 6-й гвардейской в 43-й армий, хотя фронт наступления расширился до 150 километров. Вызванный мною командарм 39-й генерал И. И. Людников доложил, что его соединения только что начали выдвижение из района Витебска. По самым оптимальным расчетам, вступить в сражение раньше 6–7 июля они не смогут.

Ивана Ильича Людникова я знал с первых дней войны. Он в 1941 году командовал стрелковой дивизией на Юго-Западном фронте и уже тогда проявил поразительную смелость, прославился как блестящий тактик общевойскового боя. Тяжелое ранение выбило Людникова, как говорится, из седла. С тех пор мы не виделись с ним. Я знал, что он отличился и под Сталинградом, был удостоен звания Героя Советского Союза. Блестяще действовала его армия в ходе окружения и быстрого разгрома витебской группировки, так что генерал Людников оказался на высоте и в должности командарма.

Исходя из общей цели наступления фронта, я поставил перед И. И. Людниковым задачу к 7 июля сосредоточить свои дивизии к северу от озера Нарочь и быть готовым ввести их и сражение на южном крыле фронта с рубежа Кретуонис, Подбродзо (Пабраде) общем направлении на Укмерге и далее на Каунас. Словом, мы стремились как можно лучше выполнить приказ Ставки наступать главными силами фронта на каунасском направлении.

К этому времевн выяснилось, что фроит, фактически, лишился последнего своего подвижного соединения – 1-го танкового корпуса. Генерал К. В. Скорняков доложил, что в корпусе на ходу не более десятка танков. Остальные требуют ремонта: сказались длительные рейды по пескам и болотам и бои в районе Полоцка. Пришлось согласиться на вывод танкового корпуса в резерв для пополнения и приведения уцелевшей бронетанковой техники в боевое состояние.

Едва мы успели приступить к подготовке новой наступательной операции, известной в исторических трудах под названием Шяуляйской, как к нам прибыл первый секретарь ЦК Коммунистической партии Литвы, начальник Литовского штаба партизанского движения А. Ю. Снечкус.

Представители Литовского штаба обращались к нам и прежде с просьбами о помощи партизанам. Они регулярно информировали нас о положении на оккупированных землях Советской Литвы. Теперь, когда войска фронта стояли у ее границ, А. Ю. Снечкус решил лачно договориться о координация действий литовских партизан и наступающих войск.