Текст книги "На главном направлении (Повести и очерки)"

Автор книги: Иван Падерин

5. Бои на улицах города

Вспоминая оборонительный период Сталинградской битвы, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков писал: «13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины города все ближе и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат люди. Но стоило врагу броситься вперед, как наши славные бойцы 62-й и 64-й армий в упор расстреливали его. Руины города стали крепостью».

В ночь на 15 сентября на восточном берегу Волги в районе Красной Слободы сосредоточились полки 13-й гвардейской дивизии. На мобилизацию всех переправочных средств были брошены офицеры штаба и политотдела армии. Я видел, какими глазами смотрели они на ширь многоводной реки. Отражая огни охваченного пожаром города, она, казалось, дышала жаром расплавленного металла. Над рекой свистели мины и снаряды, очереди пулеметов трассирующими пулями прошивали темноту над стремниной так густо, что воздух над водой напоминал ткань из огненных ниток. Но гвардейцам не положено робеть – они ждали начала погрузки на паромы. Командовал дивизией Герой Советского Союза, генерал-майор Александр Ильич Родимцев. Его дивизия стала гвардейской при обороне Киева.

На катерах Волжской военной флотилии, на баржах и паромах, рыбачьих лодках, под обстрелом орудий и минометов, под бомбежкой, сквозь непрекращавшийся ливень свинца вражеских пулеметов гвардейцы Родимцева ротами и батальонами пересекали Волгу.

Шесть тысяч гвардейцев, высадившись на огненный берег за ночь, к исходу дня 15 сентября очистили район города до полотна железной дороги. Два батальона заняли позиции на южных скатах Мамаева кургана.

С наступлением ночи на баржи и паромы погрузились остальные части дивизии Родимцева. На персом пароме вместе со своими друзьями по взводу переправлялся сержант Яков Федотович Павлов. Он родился и вырос на Валдае, у истоков великой русской реки, и пришел защищать ее в Сталинграде. Еще до высадки на берег сержант пристально вглядывался в расположение домов. Его внимание привлек корпус с массивными кирпичными стенами. Это была мельница. Справа от нее стоял четырехэтажный дом облпотребсоюза, которому было суждено войти в историю благодаря Якову Павлову и его боевым друзьям.

Еще на том берегу комбат сказал Якову:

– Этот дом следует занять. Занять и закрепиться в нем.

С парома Павлов прикидывал, как пробиться к дому, есть ли там фашисты и как их оттуда выкурить.

И едва паром успел приткнуться к берегу, как сержант Павлов повел своих товарищей на выполнение задачи. Слева от площади 9 Января их встретили очереди гитлеровских автоматчиков, которые, перебегая вдоль трамвайной линии, пытались прорваться к мельнице. Завязался бой. Немецких автоматчиков оказалось на этом участке значительно больше, чем в группе Павлова. К тому же в домах, за которые пришлось вести бой, находились жители, преимущественно женщины и дети. И хотя они укрывались в подвалах, их присутствие мешало вести огонь по находящимся между этими домами фашистским автоматчикам.

Природный ум и боевая смекалка помогли Павлову найти верное решение:

– Дом будем занимать ночью без единого выстрела, – сказал он бойцам своей группы.

Затем все вместе наметили, каким путем будет пробираться к дому каждый из них, где, на каких этажах, в каких окнах установить ручные пулеметы.

Маневр удался. По существу, это была ночная вылазка, какую обычно совершают разведчики за передний край противника Проникнув в дом через окна первого этажа, Яков Павлов установил, что в подвалах находятся жильцы. Они подсказали ему, как лучше доставить сюда станковый пулемет и боеприпасы: из подвала был ход к водосливной канаве, которая вела мимо лестницы к берегу Волги.

Утром батальон гитлеровцев скопился на противоположной стороне улицы. И когда они приблизились к трамвайной линии, пытаясь прорваться к Волге, им в спины застрочили станковый и три ручных пулемета. Особенно четко работал первый номер расчета станкового пулемета Ильи Воронова. Сначала он срезал гитлеровских унтер-офицеров, которые подгоняли солдат, затем всех остальных. Бил прицельно, короткими очередями из глубины угловой комнаты, чтобы не было видно искр перед дульным пламегасителем. Так же поступили ручные пулеметчики. Они прижали гитлеровцев к земле и не давали им подняться. И так целый день. К вечеру, когда батальону гитлеровцев была дана команда отходить назад, из них уцелели лишь единицы.

На следующее утро перед трамвайными путями появились три танка. Но едва они развернулись для ведения огня по дому, как под гусеницами загремели взрывы: за ночь группа Павлова заминировала все подступы к дому. Связки толовых шашек были соединены между собой проволокой и взрывались по команде Павлова.

Наши бойцы видели, что за танками залегли цепи автоматчиков. Но в целях маскировки своих огневых точек Павлов не разрешил вести по ним огонь. С другой стороны, близость их собственных позиций не давала гитлеровским летчикам возможности бомбить дом.

Вскоре на оперативных картах штаба дивизии и армии и в оперативных сводках штаба фронта появилось название «Дом Павлова» – как важный оборонительный пункт на левом фланге 13-й гвардейской дивизии. Здесь противник, понеся большие потери, был остановлен. В сводках Паулюса этот дом отмечался как мощный оборонительный узел с сильным гарнизоном и подземными ходами. Невдомек было гитлеровцам, что на самом деле в «Доме Павлова» оборонялась всего одна группа гвардейцев. Но по своей сплоченности она не уступала и более многочисленным силам. Это была своеобразная интернациональная бригада. В ней были русские, украинцы, грузин, узбек, казах, таджик, татарин, еврей.

Назовем их имена: Я. Ф. Павлов, А. П. Александров, И. Ф. Афанасьев, М. С. Бондаренко, И. В. Воронов, В. С. Глущенко, Т. И. Гридин, П. И. Довженко, А. И. Иващенко, В. М. Киселев, Н. Г. Мосияшвили, Т. Мурзаев, Ф. З. Ромазанов, В. К. Сараев, И. Т. Свирин, А. А. Собгайда, М. Турдыев, К. Тургунов, И. Я. Хаит, Н. Я. Черноголов, А. Н. Чернушенко, А. Е. Шаповалов, Г. И. Якименко.

То была особая крепость, имя которой – нерасторжимая боевая дружба народов СССР. Все они были отважные, находчивые и смекалистые гвардейцы. Каждый из них с первых часов вносил в бои за этот дом мудрость своего народа, национальный темперамент и находчивость.

Отважно действовали в центре города артиллеристы. Батарея старшего лейтенанта И. М. Еремяна, расположив орудия в Комсомольском садике, преградила путь немецким броневикам к вокзалу. Под прикрытием железнодорожной насыпи Еремян маневрировал огнем батареи более суток. Затем, перекатывая орудия на себе от дома к дому, огневики батареи в упор расстреливали скопления автоматчиков, пытавшихся нанести удар по левому флангу 13-й дивизии.

17 сентября к «Царицынскому подземелью», где находился штаб армии, проникли немецкие автоматчики. Входы и выходы из подземелья оказались под прицельным огнем гитлеровских автоматчиков. Большинство отделов штаба было отправлено за Волгу, а командный пункт и Военный совет с оперативным отделом переместились в заводской район, в балку, разделяющую заводы «Баррикады» и тракторный.

Днем раньше эвакуировались за Волгу городской комитет обороны и оперативная группа обкома партии.

В ночь на 18 сентября на усиление обороны основных объектов города через Волгу были переправлены 92-я отдельная стрелковая бригада морских пехотинцев Северного флота и 137-я танковая бригада. Батальоны североморцев были брошены на выручку сводного полка 35-й гвардейской дивизии, оказавшихся отрезанными от главных сил армии между балкой Купоросная и рекой Царица. Перед танковой бригадой стояла задача – отражать атаки противника в районе Мамаева кургана.

На усиление обороны заводского района начали переправляться через Волгу и полки 193-й стрелковой дивизии генерала Ф. Н. Смехотворова.

Значительно усилилась прочность обороны между центром города и заводским районом 22 сентября, когда сюда прибыли полки сибиряков 284-й стрелковой дивизии полковника Н. Ф. Батюка. В составе этой дивизии были морские пехотинцы Тихоокеанского флота – 2500 дальневосточников. Высадившись на сталинградский берег, полки Батюка с ходу атаковали противника, вышибли его с территории завода металлических изделий, мясокомбината и частью сил вошли на Мамаев курган, закрепившись на его северных скатах, включая несколько улиц рабочего поселка Красный Октябрь.

Началось сражение на улицах города, в рабочих поселках, перед стенами заводов, рабочие коллективы которых продолжали ковать оружие и участвовать в отражении штурмовых ударов гитлеровских дивизий.

В самый разгар жестоких схваток в землянке у подножия Мамаева кургана под прикрытием железнодорожной насыпи соединились две солдатки с детьми. Одна из них – уже знакомая нам А. М. Черкасова со своими девочками, другая– Ольга Васильевна Долгополова с тремя детьми – дочкой и сыновьями. Через них прокатилась уже не одна волна атакующих и контратакующих цепей наших бойцов. Справа и слева, под грохот взрывов бомб и снарядов, скрежетали гусеницы наших и вражеских танков, но землянка, вырытая в овражке, по дну которого сочился тонкий ручей родниковой воды, оставалась нетронутой. Будто сама судьба отводила от солдатских жен прямые попадания снарядов, бомб и мин. И они поверили в неуязвимость своего укрытия под однорядным накатом старых шпал. Верховодила в этом крохотном «гарнизоне» сталинградцев Александра Максимовна, а ее верным помощником стал двенадцатилетний Вова Долгополов. Они доставляли хлеб, рыбные консервы, мешочки обгорелой крупы и куски подплавленного сахара: на путях товарной станции Сталинград-1 вражеские бомбы раскидали целый эшелон вагонов с продуктами. Уходили они из землянки ночью, возвращались утром и, передохнув два-три часа, отправлялись на передний край, к командирам действующих здесь артиллеристов и танкистов. Какие задачи ставили командиры, «гарнизону» землянки не было известно. Лишь изредка Александра Максимовна поясняла своей подруге, что Паулюс бросает на штурм Сталинграда второй эшелон своих войск, что в южной части города, в Кировском районе, удалось остановить врага, что в боях за Лысую гору гитлеровцы израсходовали целую дивизию и теперь не полезут туда и будут искать новые пути для прорыва в Бекетовку, к Волге.

– Будем жить здесь, пока живется. Отступать все равно некуда. До переправы не доберемся. Да и за Волгой все дороги под бомбами…

Они жили и сражались. По сигналу Черкасовой наши бойцы схватили подозрительного человека с железным ящиком. Им оказался вражеский лазутчик с рацией. Он был в форме красноармейца с эмблемами связиста на петлицах. Проник сюда по тем овражкам и тропкам, за которыми внимательно наблюдали Александра Максимовна и Володя Долгополов.

Землянка находилась недалеко от наблюдательного пункта генерала В. И. Чуйкова. Отсюда просматривались подступы к заводскому району города. 25 сентября, еще до рассвета, Чуйков пришел на НП вместе с командующим артиллерии генералом Пожарским. Минувшей ночью разведчики донесли, что перед заводским районом противник сосредоточил крупные силы, в том числе до ста танков. Предстояло отражать очередной штурмовой удар пехоты и танков армии Паулюса, но где, на каком направлении он будет наносить отвлекающие удары, а где основные– разгадать было трудно.

Наступил рассвет. В рабочем поселке Красный Октябрь гремели взрывы снарядов и мин. В небе появились пикировщики. Противник готовился к очередной атаке. Где же, на каком участке?

В окулярах стереотрубы показались танки. Они крались по долине от авиагородка к заводскому поселку. Их было около дюжины. Шли под покровом дыма и тумана– Через несколько секунд загремели залпы артиллерийских батарей, расположенных за Волгой.

Снаряды ложились то ближе, то дальше. Танки уже на нейтральной полосе. Еще один залп. Перелет, но головной танк задымился.

– Кто это его подбил?! – Чуйков припал к стереотрубе, вглядываясь в нейтральную полосу.

Туда же нацелил свой бинокль Пожарский. В мелком кустарнике копошился кто-то…

– Он, что ли, подбил танк?

Прошла еще минута, и перед кустарником воспламенился еще один танк. Стрелявший из кустов бил точно, без промаха. Верткий, сноровистый артиллерист сам и снаряды подтаскивал, и пушкой управлял…

Потеряв два танка в самом начале атаки, гитлеровцы вынуждены были провести перегруппировку и к полудню возобновили наступление на поселок Северный заводского района. Там оборонялись батальоны 10-й дивизии НКВД, один полк 193-й дивизии и отряды вооруженных рабочих заводов «Красный Октябрь», «Баррикады» и СТЗ. И там к вечеру все атаки были отбиты. Хорошее начало боевому дню 25 сентября положил артиллерист, окопавшийся со своим орудием на нейтральной полосе.

В сумерках отважного артиллериста разыскали связные. И вот он в блиндаже Чуйкова. Смуглый, скуластый, глаза умные, лукавые.

– Ты меня звал?

– Звал, – ответил Чуйков.

– Нехорошо, однако, человек мой погибай и моя позиция германцу выдал. Понятно?

– Понятно. Готов извиниться, друг, только скажи: кто ты, из какой части?

– Рядовой Гавриил Протодьяконов, якут. Год рождения девятьсот семнадцатый. На фронт пошла в начале войны. Моя часть мало-мало разбит. Назад катилась…

– А ты почему отстал?

– Однако нельзя так говорить, товарищ начальник. Моя не отставал. Пушка шибко хороший, нельзя бросай… Одна лошадка убит, другой убит. Куда пешком девать? Землю копай и стреляй.

– Значит, это ты подбил два танка?

– Не сердись, однако, еще будем подбивай. Дай мне помощник. Скорее дай!

– Дам. Только ты знаешь, что твоя пушка осталась на нейтральной полосе?

– Знаем. Это хорошо, однако.

Гавриил быстро изобразил на столе нейтральную полосу и объяснил:

– Немецкий бомба сюда не падай, – он ткнул пальцем в центр нейтральной полосы, – снаряд мимо лети. Моя пушка цел, моя глаза смотри, хорошо смотри. Потом танка бей. Понятно?

– А пулеметы? – Чуйков также на столе обозначил «пулеметы». – Вот ведь они где, почти рядом…

– Пулемет не боимся, – якут хитро улыбнулся и подмигнул. – Башка прятай стальной щит лафета, потом землю копай, копай много… и опять танка бей.

– Молодец! Садись чай пить!

– Однако ты молодец, чай пить зовешь. Моя чай любит.

Чуйков налил солдату из фляжки коньяку. Гавриил выпил, почмокал губами от удовольствия и лукаво подмигнул.

– Хорош чай! Давай еще!

– Сначала закусим.

– Мясо, однако, давай.

– Будет и мясо.

– Давай будет и мясо.

В этой беседе принял участие член Военного совета армии К. А. Гуров. Принесли ужин. Проголодавшийся солдат, генерал и дивизионный комиссар принялись опустошать котелки.

– Из какой части, Гавриил Протодьяконов? – спросил Гуров.

– Сибирской дивизии. Полковник Батюк.

– Спасибо тебе, молодец ты!

– Тебе тоже спасибо, – ответил боец. – Прощай, пожалуй. Не сердись, однако.

– Сердиться не за что. Скажи командиру, что генерал Чуйков приказал дать тебе помощников.

Проводив Протодьяконова в блиндаж политотдела, Гуров вернулся к Чуйкову:

– Что скажешь, командарм, по этому поводу?

– А что сказать, солдат все сказал: как говорится, новая деталь в тактике обороны города. Нейтральная полоса превращается в самую боевую зону. Случайность или закономерность?

Один человек с пушкой держит и отбивает атаку дюжины танков…

С края земли прибыл защищать Сталинград Гавриил Протодьяконов. И как защищает!.. Бесстрашие, находчивость, хладнокровие, дисциплина, смекалка. Неожиданный сюрприз преподнес всей армии. «Бой с танками солдата-одиночки». В каком уставе и наставлении сказано об этом? Практика, опыт уличных боев обогащали и будут обогащать уставы и наставления новыми параграфами.

Это было убедительное доказательство зревшей у Чуйкова тактики мелких штурмовых групп, которые составили основу устойчивой и упругой обороны всех основных объектов Сталинграда. В штурмовые группы включились артиллеристы, минометчики, истребители танков, саперы, автоматчики, связисты, разведчики. Главное назначение групп – вести активную оборону, то есть не только обороняться, но и навязывать противнику свою волю: наносить удары днем и ночью, круглосуточно изматывать его физически и морально внезапными вылазками на фланги и в тылы врага.

Сама тактика штурмовых групп состояла из решительных действий каждого бойца, которые Чуйков сформулировал так:

– Сближайся с противником траншеями; двигайся ползком, используй воронки и развалины; рой ночью траншеи, на день маскируйся; до броска в атаку сиди скрытно, без шума; автомат бери на шею; захвати десять – двенадцать гранат, тогда время и внезапность будут на твоей стороне.

– Врывайся в дом вдвоем – ты да граната; оба будете одеты легко – ты без вещевого мешка, граната без рубашки; врывайся так: граната впереди, а ты за ней; пройди через весь дом и опять же с гранатой – граната впереди, а ты следом.

– Ворвавшись в укрепленное здание, в лабиринт занятых противником комнат, можешь встретить массу неожиданностей. Здесь вступает в силу неумолимое правило: успевай поворачиваться! На каждом шагу тебя подстерегает опасность. Не беда, в каждый угол комнаты гранату– и вперед; другая комната – гранату! Поворот– еще гранату. Прочесывай автоматом! И не медли!

– Уже внутри самого объекта противник может перейти в контратаку. Не бойся. Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом, лопатой. Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!..

Бросая на штурм города все новые и новые силы, противник застрял в руинах городских кварталов, в лабиринтах заводских сооружений. Штурмовые группы не позволили гитлеровским захватчикам безоглядно маневрировать. Прорвавшись к тому или иному объекту и наткнувшись на стойкое сопротивление наших бойцов, они, как правило, уже лишались возможности отходить назад без значительных потерь.

Рыжими кустами вставала земля над окопами и траншеями батальона морских пехотинцев. Взрывы снарядов и бомб сливались в сплошной, сотрясающий воздух гул. Клыкастая стена взрывов оседала и вновь поднималась, закрывая надвигавшуюся опасность. И опасность не заставила себя долго ждать. Из мглы задымленного парка «Скульптурный» выползли пять танков. Тяжелые, с бронированными фартуками на бортах до самой земли, защищавшими гусеничные катки от противотанковых гранат. Сверкая выстрелами орудий, они шли: один – впереди, остальные – уступом справа и слева. Бронебойные пули ПТР высекали лишь искры из башен. Наконец в них полетели связки гранат, но головной танк уже наполз на траншеи морских пехотинцев, размял одну ячейку, вторую… Еще мгновение – и оборона на этом участке свернется. Тогда рабочим завода «Красный Октябрь» придется вести бой с танками у стен цехов…

Именно в этот момент, как показалось многим участникам обороны заводского района, – они зафиксировали это мгновение в своей памяти навечно – из размятого окопа будто сама земля вытолкнула сноп огня. Он развернулся, окрылился и, роняя пламенеющие перья, устремился за головным танком. Догнал, взлетел над моторной решеткой, припал к ней – и тут же взметнулся еще один очаг яростного огня. Танк попытался крутым разворотом сбить пламя. Не удалось…

И затем – да сохрани человеческая память это свидетельство очевидцев для грядущих поколений– над башней танка поднялся во весь свой богатырский рост морской пехотинец, охваченный огнем с головы до ног. Горящий человек! Постояв секунду, он рухнул на люки башни, не дав гитлеровским танкистам выскочить через них наружу. Танк заполыхал ярким костром. Его поджег наш воин своим горящим телом!

Вдохновленные подвигом своего боевого товарища, морские пехотинцы поднялись в контратаку. Ни мощь штурмовых танков, ни огонь скорострельных пулеметов не спасли гитлеровцев на этом участке от истребления.

Это было в 10-м часу утра 26 сентября 1942 года на подступах к заводу «Красный Октябрь». Вечером того же дня стало известно имя героя: Михаил Аверьянович Паникаха – рядовой батальона морской пехоты 193-й стрелковой дивизии, сын донецкого шахтера. В донесении, подписанном начальником политотдела Г. М. Овчаренко, говорилось: «На окоп, в котором находился матрос М. А. Паникаха, ведя огонь из пушек и пулеметов, двигался косяк вражеских машин. К этому времени Паникаха уже израсходовал все свои гранаты. У него оставалось лишь две бутылки с горючей смесью. Он высунулся из окопа и размахнулся, целясь бутылкой в ближайший танк. В это мгновение пуля разбила бутылку… И все увидели, как горящий человек выскочил из окопа, подбежал вплотную к фашистскому танку и ударил бутылкой по решетке моторного люка…»

Героический подвиг морского пехотинца стал известен всему фронту. Сталинградский Данко – так называли Михаила Паникаху в те дни. Поэт Демьян Бедный написал о нем:

 
Он пал, но честь его жива,
Герою высшая награда —
Под именем его слова:
«Он был защитник Сталинграда».

В разгаре танковых атак
Был краснофлотец Паникаха,
Им до последнего патрона
Держалась крепко оборона…

Он сжег врага своим огнем,
Легенды сложены о нем,—
Бессмертном нашем краснофлотце.
 

Позже легендарный подвиг Михаила Паникахи нашел отражение в композиции Е. В. Вучетича «Стены-руины» на Мамаевом кургане и в скульптурном памятнике на месте гибели героя: горящий человек сжигает собой вражеский танк.

В те дни далеко не все сведения о героизме защитников волжской твердыни попадали в сводки Совинформбюро. Да и нелегко было передать их из огня на большую землю – телеграфная, телефонная связь рвалась постоянно. Но те сведения, что удавалось передать в Москву, становились достоянием всего мира. И мы, находясь в Сталинграде, чувствовали тогда, что весь мир с затаенным дыханием следит за ходом событий на нашем фронте, прислушивается к сотрясающему землю сражению на берегах Волги.

Массовый героизм вместо растерянности и бегства из огня – вот что встретили гитлеровские стратеги в ответ на штурмовые удары по Сталинграду. Наши воины глубоко сознавали – плен или бегство с линии огня страшнее смерти. Надо выстоять и, выстояв, победить врага.

Так поступил Михаил Паникаха! Автор этих строк– очевидец его подвига.

В те же сентябрьские дни в политотдел 62-й армии поступила информация из войск, наносящих контрудары с севера и юга по флангам главной группировки Паулюса. Летчики 16-й воздушной армии вступали в неравные схватки с армадами гитлеровских бомбардировщиков; экипажи катеров Волжской военной флотилии сновали от берега к берегу под губительным огнем авиации и артиллерии противника – все были охвачены стремлением помочь осажденному Сталинграду, отвлечь как можно больше сил врага на себя и тем облегчить борьбу воинов и рабочих на городских позициях.

Такая информация доставлялась в части, подразделения, в окопы и траншеи, в подвалы и цехи заводов.

Активные боевые действия войск 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий севернее Сталинграда перед районами Рынок – Самофаловка – Ерзовка – Гумрак сдерживали натиск войск Паулюса. Его главная группировка увязла в уличных боях.

В штурме, который начался 13 сентября и длился почти две недели, Паулюс израсходовал силы первого эшелона, из которых было потеряно более 6 тысяч солдат и офицеров, 170 танков и более 200 самолетов.

Однако обстановка в городе оставалась крайне напряженной. Гитлеровцы обстреливали переправу через Волгу и заводы города прицельным огнем орудий и минометов всех калибров, включая крупнокалиберные пулеметы. Господствующие над городом высоты, кроме Мамаева кургана и Лысой горы, были заняты противником. Корректируя огонь с этих высот, гитлеровцы держали защитников города на постоянном прицеле, не давали поднять головы. С таким положением трудно было смириться. Поэтому 27 сентября войска 62-й армии силами 95-й и 284-й стрелковых дивизий с участием остатков 23-го танкового корпуса и с привлечением штурмовиков 8-й воздушной армии нанесли контрудары на высоты, расположенные на подступах к заводскому району. Атаки не дали желаемых результатов. Однако удалось сорвать наступление трех дивизий противника на Мамаев курган и на Красный Октябрь.

Сражавшиеся южнее устья Царицы батальоны 92-й бригады под напором превосходящих сил противника, потеряв управление, оставили позиции и откатились к Волге. Разрыв между 62-й и 64-й армиями от балки Купоросная до устья Царицы увеличился до 10 километров. Район Дар-гора – Элеватор – Астраханский мост оказался в руках захватчиков. Город как бы разломился на две части.

И все же утопающие в огне руины продолжали отстреливаться. Мелкие штурмовые группы вынуждали врага нести невосполнимый урон в живой силе и технике, а рабочие заводов продолжали стоять у своих станков, ремонтировать танки, орудия, пополнять войска боеприпасами и оборонительными сооружениями – железобетонными колпаками, противотанковыми ежами и танковыми башнями. Теперь подвиги воинов и рабочих заводов срослись в единую огнестойкую цепь героизма.

– Стоять насмерть! – диктовала обстановка.

– Стоять насмерть! – призывали в своих решениях политработники и заводские комитеты партии.

– Стоять насмерть! – клялись защитники Сталинграда, готовясь к новым, более мощным ударам врага по заводским районам города…

Если бы стены заводских корпусов Сталинграда умели говорить, то их свидетельств о подвигах, совершенных воинами и рабочими заводов только в октябре 1942 года, хватило бы на сотни томов героической эпопеи, потрясающей душу современников и грядущих поколений. Но стены молчат. Часть из них в те дни была превращена в груды, растерта в песок. И лишь скупые документы да воспоминания участников обороны рассказывают о тех огненных днях и ночах.

Гитлер требовал от Паулюса захватить Сталинград еще в августе. Затем – в начале сентября. Но вот начался октябрь, а город продолжал сопротивляться с возрастающим упорством. Отборные дивизии вермахта наткнулись на непреодолимое упорство защитников города.

В ходе начавшегося в первых числах октября «генерального штурма» крепости на Волге Гитлер направил на усиление армии Паулюса около 200 тысяч обученного пополнения, до 90 артиллерийских дивизионов резерва Верховного Главнокомандования, в которых насчитывалось до 50 тысяч человек и свыше тысячи орудий. Кроме того, было переброшено воздушным транспортом 40 саперных батальонов, специально подготовленных для штурма города.

Таким образом, восемь дивизий ударной группировки Паулюса, получив значительное усиление, начали «генеральный штурм» Сталинграда. Паулюс имел на этом направлении 2300 орудий и минометов, около 300 танков. Их действия по-прежнему поддерживали около тысячи боевых самолетов 4-го воздушного флота. Эти силы были нацелены на разгром 62-й армии, которая обороняла центр города и заводской район от устья Царицы, включая Мамаев курган, до поселка Рынок. В те дни в ее составе было 55 тысяч бойцов, 1400 стволов артиллерии и 80 танков. 8-я воздушная армия, взаимодействующая с войсками 62-й армии, имела лишь 190 исправных самолетов. Количественное превосходство в людях и технике было подавляющим на стороне противника. Особенно в танках и боевых самолетах.

Перед началом «генерального штурма» заводского района Паулюс решил ликвидировать так называемый орловский выступ. В дни августовских боев там оборонялись рабочие отряды тракторного завода. В сентябре их сменили батальоны 115-й стрелковой бригады К. М. Андрюсенко. Там же закрепились остатки 282-го полка 10-й дивизии НКВД. В общей сложности орловский выступ обороняли 2500 активных штыков. Перед ними стояла задача не только оборонять Орловку, но и угрожать левому флангу ударной группировки, нацеленной Паулюсом на заводской район. Если бы наступающим с севера войскам фронта удалось продвинуться хотя бы на 10 километров, то орловский выступ повис бы над флангом противника как дамоклов меч. Могло состояться соединение войск северного фланга с войсками 62-й армии, так как коридор между ними шириной 8 километров был бы ликвидирован.

Видя такую опасность, Паулюс бросил на Орловку полки 16-й танковой, 60-й моторизованной и 389-й пехотной дивизий. Они атаковали Орловку с трех сторон.

2 октября 50 танков с двумя батальонами пехоты, наступая с Городищенских высот, смяли боевые порядки второго батальона бригады Андрюсенко и вышли к юго-восточной окраине Орловки, создавая угрозу окружения бригады. Двое суток шли жестокие схватки. Многократное превосходство в силах позволило противнику достичь цели. Остатки 115-й бригады Андрюсенко и 10-й дивизии НКВД отошли по Мокрой Мечетке к тракторному заводу и влились в 124-ю бригаду, которая с того дня стала называться группой. Возглавили ее командир полковник С. Ф. Горохов и комиссар В. А. Греков.

В ходе боев по ликвидации орловского выступа Паулюс потерял более пяти батальонов пехоты, 17 танков и пять минометных батарей, но он развязал себе руки для нанесения удара по заводскому району. Тем временем, разгадав замысел Паулюса, командование фронтом приняло решение усилить 62-ю армию частями из резервов Ставки.

В ночь на 1 октября в Сталинград прибыли полки 39-й гвардейской дивизии, до того принимавшие участие в боях на северном фланге фронта в составе 1-й гвардейской армии. В ротах полков этой дивизии насчитывалось по 40–50 человек, большинство из них были десантники – коммунисты и комсомольцы. Командовал дивизией опытный десантник генерал-майор Степан Савельевич Гурьев. Дивизия должна была всеми силами оборонять завод «Красный Октябрь».

2 октября в заводской район переправилась 308-я дивизия сибиряков под командованием полковника Леонида Николаевича Гуртьева. Ее части были поставлены в центр обороны заводского района. Они сражались на главном направлении удара войск Паулюса и, как потом выяснилось, за две недели октября отразили более ста атак противника, проявляя поистине сибирскую стойкость и упорство.

Вслед за 308-й дивизией в состав 62-й армии была включена 37-я гвардейская дивизия под командованием генерал-майора Виктора Григорьевича Желудева. В ночь на 5 октября ее полки, уплотнив весьма редкие боевые порядки 112-й стрелковой дивизии, вступили в бой с противником на подступах к СТЗ. Состав дивизии Желудева можно назвать коммунистическим – в ней было 4 тысячи членов партии и 6 тысяч комсомольцев.

С раннего утра 6 октября над заводским районом загудели сотни тяжелых бомбардировщиков вперемежку с пикировщиками. Фугасными и осколочными бомбами они разрушили корпуса заводов «Баррикады», «Красный Октябрь», СТЗ. Стоявшим у станков рабочим-ремонтникам была дана команда укрыться в бомбоубежищах, щелях и траншеях, прекратить всякое передвижение до наступления темноты.

К вечеру было зарегистрировано 2 тысячи вылетов тяжелых и средних бомбардировщиков. Каждый бомбардировщик вываливал от 3 до 15 бомб – «полусоток», «соток» и тяжелых фугасок. Одновременно сотни артиллерийских и минометных батарей накрывали тяжелыми снарядами, реактивными минами заводские площади и прилегающие к ним постройки.