Текст книги "На главном направлении (Повести и очерки)"

Автор книги: Иван Падерин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

На северных окраинах Сталинграда сформировался первый городской участок фронта. Нет, тут не было восторженных речей и возгласов. Ополченцы по-деловому, спокойно докладывали обстановку командирам воинских подразделений, рядовые и сержанты в гимнастерках и пилотках вставали рядом с бойцами в куртках и спецовках и понимали обстановку без пояснений, без лишних слов. Вставали так, как встают к станку или агрегату, который нельзя оставить без присмотра. Два друга, два кровных брата. Одному из них пора уступить свое место другому, но у них уже нет сил оторваться от того, что происходит перед глазами… Там, за передним краем, вновь задвигались цепи вражеской пехоты. Рабочий и солдат припадают к прицелам, будто срастаются с землей и делают одно дело – отражают огнем атакующих фашистов, а затем единым духом бросаются в контратаку. Так формировался редкой прочности сплав, имя которому – боевая дружба воинов и рабочих фронтового города.

Любопытно следующее свидетельство врага. Адъютант Паулюса полковник Адам писал позднее о тех днях: «Советские войска сражались за каждую пядь земли. Почти неправдоподобным показалось нам донесение генерала танковых войск фон Виттерсгейма, командира 14-го танкового корпуса… Генерал сообщил, что соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество… Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели».

Продолжал сражаться и сам тракторный завод. В ночь на 25 августа тракторозаводцы установили производственный рекорд – собрали и выпустили из ворот 65 танков и 45 арттягачей!

А в пылающем городе строились все новые баррикады, шла героическая борьба с пожарами. Тысячи мирных жителей – мужчины и женщины, все, кто был способен двигаться и держать лопаты, ломы, кирки, разбирали завалы жилых кварталов, спасали детей, стариков, организуя для них питательные пункты и медицинскую помощь.

Нескончаемым потоком двигались к пристани и лодочным причалам толпы лишенных крова людей, вереницы санитаров с носилками, повозки с ранеными. Гитлеровские пираты не прекращали вываливать бомбы на городские кварталы, на площади перед пристанями, на баржи и паромы, загруженные людьми. Зенитный огонь в этом районе значительно ослаб, почти все батареи прикрытия пристаней вышли из строя, остались только одиночные орудия. Наша истребительная авиация появлялась над городом редко, и, как правило, небольшими группами. В день массированного удара вражеской авиации по Сталинграду она понесла большие потери.

Взрывались бомбы и на стремнине Волги, перевертывая лодки и катера с детьми и ранеными фронтовиками. «Мессершмитты» буквально охотились за лодками с людьми и решетили их скорострельными пушками и пулеметами. Горели баржи, пароходы, паромы. Ад на земле, ад на воде. Но в глазах людей не было ни обреченности, ни паники. На жестокость врага сталинградцы ответили сплочением вокруг коммунистов, которые в те дни показали умение преодолевать страх, быть там, где требовалось проявить исключительное мужество.

Почти 300 тысяч жителей осажденного города было эвакуировано за Волгу в безопасные районы только с 23 по 26 августа. Но в городе оставалось еще более 100 тысяч человек. Эвакуация продолжалась и в ночное время. Именно тогда заслужили самой высокой оценки комсомольские отряды по спасению людей на воде, санитарные дружины девушек и команды комсомольцев-лодочников.

Более 400 рыбацких лодок были мобилизованы для эвакуации людей за Волгу. Круглыми сутками, днем и ночью, сновали они по Волге, вспенившейся от разрывов бомб и плавучих мин. То был не героизм минутного порыва, а целая серия подвигов сталинградцев, одухотворенных высоким сознанием долга.

В конце августа части 62-й и 64-й армий, измотанные и обескровленные в тяжелых боях на дальних и ближних подступах, отходили на позиции внутреннего оборонительного обвода, к стенам Сталинграда: 62-я армия – на рубежи Рынок – Орловка – Гумрак – Песчанка, 64-я – на рубеж Песчанка – Ивановка.

Тем временем противник, построив постоянную переправу в Калаче, стал быстро наращивать силы ударной группировки для захвата Сталинграда. 8-й и 51-й армейские корпуса Паулюса были нацелены на центр Сталинграда по прямой линии через Карповку.

Одновременно 4-я танковая армия Гота, подтянув резервы вдоль железной дороги Тихорецк – Сталинград, нанесла удар на Абганерово и, прорвав фронт 64-й армии, устремилась через Гавриловку к южной окраине города.

Красноармейск, Бекетовка, Сталгрэс, судоремонтный завод и огромные штабеля леев у причалов и на товарной станции подверглись ожесточенной бомбардировке. Весь город сотрясали взрывы железнодорожных эшелонов и барж с боеприпасами. Воспламенились нефтеналивные суда и корпуса лесозавода. С часу на час следовало ждать появления здесь танков Гота. Они уже утюжили окопы и траншеи 15-й гвардейской дивизии. Это происходило почти у самого берега Волги.

На борьбу с танками на том же участке подошли боевые корабли Волжской военной флотилии «Громов», «Щорс», «Руднев», канонерские лодки. Они открыли огонь из всех орудий и не допустили танки к берегу. Для борьбы с пожарами сюда подоспел мощный противопожарный корабль «Гаситель».

Для непосредственного участия в организации обороны южной части города городской комитет обороны образовал оперативную группу. В нее вошли секретари обкома партии И. И. Бондарь (руководитель), П. В. Ильин, М. И. Сухов, секретарь горкома А. С. Татарников и секретарь Кировского райкома партии С. Д. Бабкин. Им было дано право мобилизовать все имеющиеся резервы корпуса народного ополчения, включая пожарные команды и отряд истребителей. Одновременно по приказу командования фронтом к месту прорыва танков были брошены части противотанковой артиллерии и два полка штурмовой авиации. На оборону Лысой горы, возвышающейся над южной частью города, переправлялись с восточного берега Волги батальоны морской пехоты и полки дивизии полковника И. К. Морозова.

Четверо суток шла героическая борьба с пехотой и танками противника, прорвавшимися к южной окраине города. Несмотря на огромные усилия воинских частей и населения, положение на этом участке фронта оставалось тревожным.

3 сентября генерал армии Г. К. Жуков, находясь в группе наших войск, действующих севернее Сталинграда, получил телеграмму Главнокомандующего И. В. Сталина: «Положение под Сталинградом ухудшилось. Противник находится в трех верстах от Сталинграда. Сталинград могут взять сегодня или завтра, если северная группа войск не окажет немедленной помощи. Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу и северо-западу от Сталинграда, немедленно ударить по противнику и прийти на помощь сталинградцам. Недопустимо никакое промедление. Промедление теперь равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом Сталинграде авиации осталось мало».

Войска 24-й, 66-й и 1-й гвардейской армий, еще не закончив формирование и обучение рядового состава, перешли к активным действиям на фланге главной группировки противника в междуречье Дона и Волги. Полки и дивизии этих армий несколько раз переходили в наступление, но, не имея достаточного количества вооружения и хорошо сколоченных подразделений, каждый раз наталкивались на жестокое сопротивление противника и откатывались назад. Однако им удалось отвлечь на себя крупные силы вражеских соединений и тем оказать посильную помощь защитникам Сталинграда. Это позволило частям 62-й и 64-й армий подготовить оборону на внутреннем обводе и отразить попытку вражеских войск выйти к Волге и захватить город.

Отважно сражались в те дни летчики 694-го штурмового полка. Так, 7 сентября командир эскадрильи капитан П. С. Виноградов, ведя за собой семерку на штурмовку танков в районе Абганерово, был атакован четверкой истребителей. Сбросив бомбы на скопление танков, Виноградов вступил в бой с немецкими истребителями и два из них сбил. Раненный в воздушном бою, он не покинул кабину, посадил пробитый пулями и снарядами штурмовик на свой аэродром. Приказом народного комиссара обороны капитану П. С. Виноградову тогда же было присвоено звание подполковника, и он был назначен командиром штурмового авиационного полка.

Отчаянно сражался с фашистскими пиратами лейтенант Николай Смирнов. Возглавляя девятку истребителей, он вступил в бой против 45 «юнкерсов». В том бою было сбито 12 вражеских бомбардировщиков.

На весь фронт в те дни прославился молодой летчик, старший сержант 520-го истребительного полка Б. М. Гомолко. Совершая свой первый боевой вылет, сержант встретил на высоте 2500 метров 10 вражеских бомбардировщиков. Смело врезавшись в строй самолетов, он огнем из пушек и пулеметов сбил одного из них. Затем, израсходовав весь боекомплект, Гомолко таранил вторую машину. Его самолет при этом был сильно поврежден, и летчик выбросился с парашютом. Спустившись на землю, отважный сержант заметил, что рядом с ним приземлились два немецких пилота. Меткими выстрелами из личного пистолета Гомолко убил одного, а другой поднял руки. Вскоре имя сержанта Бориса Гомолко стало известно всем защитникам Сталинграда и стало называться в одном ряду с такими известными летчиками-истребителями фронта, как Баранов, Ефремов, Алехин, Новиков.

После ожесточенного удара по Сталинграду с воздуха, после выхода к его северной и южной окраинам с явной угрозой окружения и зажима в клещи всех сил и средств сталинградского гарнизона, включая корпус народного ополчения, гитлеровские генералы были уверены, что им суждено наблюдать смятение, панику, а затем массовую сдачу в плен военных и рабочих заводских районов. Но не суждено было им увидеть все это. Встретив возрастающую боевую активность защитников Сталинграда на земле, в воздухе и на воде, гитлеровцы вынуждены были остановиться перед стенами города.

12 сентября 1942 года Гитлер потребовал от Паулюса любой ценой и как можно быстрее захватить Сталинград. Ударная мощь войск Паулюса усиливалась 48-м танковым корпусом и специальными инженерными частями. На сталинградское направление подтягивались с других фронтов еще 38 дивизий, в том числе дивизии 8-й итальянской армии. В общей сложности в первой половине сентября между Волгой и Доном было сосредоточено 69 дивизий противника. К концу сентября их было более 80.

В свою очередь Ставка советского Верховного Главнокомандования, усиливая Сталинградский фронт резервными дивизиями, дала указания находящимся здесь Г. К. Жукову и А. М. Василевскому о подготовке будущего контрнаступления, подчеркнув при этом, что сейчас главная задача – удержать Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина.

Оборона Сталинграда с 12 сентября возлагалась на 62-ю армию, командование которой принял генерал-лейтенант В. И. Чуйков, и на войска 64-й армии генерал-майора М. С. Шумилова. 62-я армия должна была организовать оборону северной и центральной частей города, 64-я – оборону южной части со всеми пригородными поселками Кировского района. На подступах к Красноармейску стояли соединения 57-й армии генерал-майора Ф. И. Толбухина.

В двух армиях, отведенных на городской обвод, числилось 90 тысяч личного состава, 1 тысяча орудий и минометов и 120 танков. Против них Паулюс сосредоточил первый эшелон в составе 13 дивизий – 170 тысяч солдат и офицеров, 1700 орудий и минометов, около 500 танков. Явное превосходство в силах было на стороне врага. Особенно оно было значительным в сорока километровой полосе обороны 62-й армии – от поселка Рынок до балки Купоросная, где гитлеровцы имели вдвое больше личного состава и артиллерии и в 5 раз больше танков.

Городской комитет обороны вместе с облвоенкоматом провели дополнительную мобилизацию. Из оставшегося в городе мужского населения под ружье было поставлено 1245 человек. Это была последняя мобилизация в осажденном городе. Позже вооруженные отряды рабочих ополченцев вливались в состав воинских частей.

Остатки батальона, с которым мне довелось участвовать в боях за Доном и в междуречье, 10 сентября были влиты в армейский запасной полк, а меня отозвали в политотдел армии и назначили старшим инструктором по информации.

«Собирать информацию из частей армии и, самое главное, знать, что делается на решающих участках обороны города; особое внимание уделять популяризации боевого мастерства и героизма воинов» – так определил мои обязанности начальник политотдела армии бригадный комиссар И. В. Васильев.

– Родина ждет от нас, как мать от сыновей, сам понимаешь, каких вестей, – сказал он, горестно сомкнув брови.

Относительное затишье, наступившее между 10 и 12 сентября, осажденный город переживал особенно напряженно. Все чувствовали, что враг готовится к штурмовому удару с разных сторон. Готовились и мы. Жители города, как могли, подбадривали бойцов.

Первое, что попало мне в руки при исполнении новых обязанностей, было письмо девушек-волжанок воинам фронта.

«В тяжелые дни девушки Сталинграда с вами, любимые воины! – писали они. – Посмотрите назад – и вы увидите, что они в нескольких десятках сотен метров от передней линии обороны работают медицинскими сестрами, строят баррикады, в заводских цехах делают мины, снаряды, ремонтируют пушки и танки, а в решительный час выходят с оружием на линию огня отстаивать свой завод… Сталинград– это город нашей молодости. В расцвете сил и надежд его строила и украшала молодежь всей страны.

Дорогие воины! Защитники Сталинграда! Наше счастье и будущее, наша молодость – в ваших руках. Исполните вы свой долг перед Родиной, перед всем народом, и тогда об обожженные камни нашего города враг разобьет голову, ляжет костьми у ворот славного Сталинграда. Обнимаем вас, дорогие воины, и ждем победы над ненавистным врагом».

Политотделы соединений размножили это письмо и разослали во все части и подразделения.

И вот перед моими глазами сводки, донесения, приказы, распоряжения.

«Все силы на отражение атак врага!» – требовали командиры от своих подчиненных. Так были настроены все воины. С такой же решимостью готовились к новым испытаниям рабочие заводов. Иного и не могло быть: позади Волга – державная ось России. И воины и рабочие были едины – враг должен быть остановлен!

Утром 13 сентября над центральной частью города, над Мамаевым курганом, над авиагородком закружили сотни пикировщиков Ю-87. С огромной высоты один за другим, включив раздирающие душу сирены, они бросались в отвесное пикирование. Сбросив бомбы, взмывали в задымленное небо и снова пикировали на цели. Таким образом гитлеровцы прокладывали путь танкам и пехоте. От взрывов тяжелых бомб вздрагивал и качался, как стог соломы, Мамаев курган, где размещался командный пункт 62-й армии. Жестоко пострадали от удара пикировщиков уцелевшие кварталы центральной части города и вокзал.

Еще не успели осесть и рассеяться клубы красной пыли и вздыбленной земли, как ударные силы армии Паулюса – танки и пехота – ринулись вперед на штурм оборонительных позиций городского обвода. Пять пехотных дивизий и 350 танков таранили оборону двумя группами и вклинились в расположение города: одна – к западным окраинам рабочих поселков Баррикады и Красный Октябрь, другая захватила станцию Садовая, пригород Минино и, продвигаясь вдоль балки Купоросная, отрезала южную часть города от северной.

Против прорвавшихся танков и пехоты противника на южном участке были брошены остатки 35-й гвардейской дивизии, сведенные в один полк под командованием полковника Дубянского. Он заменил погибшего командира дивизии генерала Глазкова. На усиление обороны рабочих поселков и Мамаева кургана были подтянуты запасной армейский полк и противотанковые батареи фронтового резерва. К полудню сюда подошли полки 112-й стрелковой дивизии, которые до этого сражались за Гумрак и Городище.

Расширить прорыв на обозначенных направлениях противнику не удалось, однако оборона города усложнилась до предела: сил для мощных контрударов нет, полки и дивизии, выдвигаемые из резерва Ставки на усиление обороны Сталинграда, еще не подошли…

За ходом боевых действий на разных участках обороны города наблюдал с вершины Мамаева кургана командующий 62-й армией генерал-лейтенант В. И. Чуйков. Позже он скажет об этом:

– Здесь я еще раз убедился, что наступательная тактика противника строится по шаблону: авиация, танки, пехота. Главный козырь наступательной тактики – авиация. Как, каким путем и какими средствами можно выбить из рук врага этот главный козырь? Зенитной артиллерией? Ее недостает для прикрытия переправ и важнейших заводских объектов. Истребителями? Где их взять, если каждая эскадрилья новых моделей, способных вести воздушный бой с «мессершмиттами» и «фокке-вульфами» на равных, берется на строгий учет Ставкой поштучно, а здесь для обеспечения господства в воздухе их потребуется по крайней мере столько же, сколько сосредоточено в 4-м воздушном флоте Рихтгофена. И тем не менее надо искать выход, ибо авиация противника массированными ударами подавляет огневые позиции артиллерии, громит штабы и пункты управления, рушит узлы связи, что находятся за спиной бойцов переднего края. Без оперативного руководства, без устойчивой связи с частями и подразделениями нельзя даже думать об эффективном маневре огня и упругости обороны.

Посоветовавшись с начальником штаба армии генералом Н. И. Крыловым, имеющим опыт оборонительных боев за Одессу и Севастополь, с членом Военного совета армии дивизионным комиссаром К. А. Гуровым, испытанным во многих боях с фашистами с первых дней войны, командарм принял дерзкие, но единственно верные решения в сложившейся обстановке: подтянуть все штабы и пункты управления войсками вплотную к переднему краю; добиваться сокращения нейтральных полос до предела, до броска гранаты, и тем лишить авиацию противника возможности наносить удары по первой линии окопов и траншей; противотанковые орудия и батареи непосредственной поддержки стрелковых подразделений выдвинуть на прямую наводку; установить боевую связь с жителями, оставшимися в городе, привлекая их в качестве проводников и консультантов по выявлению наиболее скрытых ходов и лазов для наших бойцов с целью нанесения внезапных ночных и дневных ударов по флангам и штабам противника.

Ближайшая задача; чтобы противник не считал, что у нас нет сил, что мы способны только обороняться, за ночь перегруппировать имеющиеся силы и на рассвете 14 сентября атаковать прорвавшиеся в город части противника всеми силами.

Конечно, на большой успех задуманных атак на разных участках никто не рассчитывал, но ошеломить врага таким ходом равнозначно перехвату инициативы в собственные руки хотя бы на несколько часов. Требовалось выиграть время и удержать город до подхода резервных дивизий…

Член Военного совета армии дивизионный комиссар Гуров К. А. умел утверждать веру в решения командования просто и убедительно. Собрав работников политотдела армии, он сказал, что Чуйков в день назначения командармом 62-й заверил командование фронтом: «Я приму все меры к удержанию города и, клянусь, оттуда не уйду. Мы отстоим Сталинград или там погибнем».

Утром 14 сентября Паулюс бросил части второго эшелона своей армии в наступление на вокзал и вдоль реки Царицы.

В штольню под берегом Царицы, где раньше находился штаб фронта, переместился командный пункт Чуйкова. Смотрю на оперативную карту и слышу голос начштаба армии генерала Н. И. Крылова:

– По балке Купоросная немецкие танки и пехота достигли берега Волги, захвачена Дар-гора и осажден элеватор. Переправы через Волгу обстреливаются минометами и крупнокалиберными пулеметами. 62-я и 64-я-расчленены.

Сводки, сводки… Одна горше другой. А что творилось в эфире! На всех диапазонах радиовещательных станций Европы, на разных языках мира передавали: «Сталинград – вулканическое извержение огня»; «В Сталинграде горят камни, кипит Волга. Огонь, пепел, дым. Там не осталось ничего живого…» Помню, один репортер пророчествовал под звон колоколов: «Падение Сталинграда – роковой рубеж Союза Советов. Пусть содрогнутся земля и небо, но жизнь на пепелищах не возродится». Особенно усердствовало берлинское радио: «Группы обреченных фанатиков», «Сталинград – последние шаги»; «Крепость большевиков на Волге доживает последние часы…».

Геббельс явно спешил. Бить в литавры по поводу падения Сталинграда было рановато… Сталинград не сдавался. Сталинград сражался с возрастающим упорством. Все, – от рядового бойца до генерала, от директора завода до рабочего – презирая смерть, подчиняли свою волю одной цели – держать город всеми силами и средствами.

Валентина Денисовна Стороженко была схвачена гитлеровцами в садике возле своего дома на Нагорной улице. Под дулами автоматов ее заставили провести автоматчиков к опорному пункту нашей обороны перед мостом через Царицу. Она согласилась и повела их… к замаскированным пулеметным точкам. Когда до огневых точек осталось метров пятьдесят, она крикнула:

– Стреляйте, товарищи, за мной целая рота фашистов!

Рота автоматчиков была перебита. Но погибла и верная патриотка В. Д. Стороженко.

Вечером 14 сентября гитлеровцы заняли Верхний поселок заводского района. Попытка наших бойцов выбить их лобовой атакой не увенчалась успехом. С наступлением сумерек два старожила предложили им свои услуги. Окольным путем они провели бойцов к дому, где расположились на отдых гитлеровские офицеры. В окна полетели гранаты. Поднялась паника. Наши бойцы вышибли фашистов из поселка.

В каждом доме захватчиков ждала смерть. Воинские подразделения и жители города, находящиеся в подвалах и погребах, составляли единые гарнизоны.

Командующий артиллерией 62-й армии генерал-майор Н. М. Пожарский, корректируя на вершине Мамаева кургана артиллерийский огонь батарей, расположенных в дубравах на восточном берегу Волги, заметил женщину с двумя девочками. Она перетаскивала свои пожитки из полуразбитого домика в землянку, вырытую у подножия кургана. Генерал окликнул ее. Женщина остановилась, но что говорил ей генерал, разобрать не смогла. Двое суток он не покидал свой наблюдательный пункт, задыхаясь в пыли и тротиловом чаду. Женщина поняла, что генерал с трудом говорил потому, что изнурен жаждой. Она оставила детей и принесла ведро холодной воды. Когда генерал оторвался от воды, она ему рассказала:

– Я здешняя, муж на фронте. Здесь недалеко родничок. Вот мы и поселились тут, рядом.

– Рядом? – удивился генерал. – Да ведь рядом фашисты. Опасно. Этак дочек погубите. Надо за Волгу!

– Ни в коем случае, – возразила сталинградка. – За Волгой мне нечего делать, а здесь я буду помогать бойцам. Я знаю курган как свою ладонь, все складки и кустики на перечете.

Это была Александра Максимовна Черкасова, имя которой войдет в историю возрождения Сталинграда.

Что мог ответить ей генерал Пожарский?

Таких, как Александра Черкасова, в Сталинграде были тысячи…