Текст книги "Хромой (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

  – Господин командующий, – обратился командир группы, слегка приоткрыв дверь. – Во время задания нами был найден человек. Утверждает, что его зовут Ингмар Шосс.

  Широкое кресло развернулось, теперь лицом к нам сидел худощавый пожилой мужчина с короткой бородой, белой, как снег, и блёклыми серыми глазами, одет он был в белоснежный мундир, похожий на те, которые в моём мире носили лет сто назад. Он смерил меня глазами, потом некоторое время размышлял, после чего выдал:

  – Я вижу, что это он. Вот только не знаю, каковы его намерения.

  Глава четвёртая

  Вместо разговора меня потащили в лабораторию, где прогнали через огромный сканер, который просветил каждую клеточку моего тела. Только после этой процедуры, от которой у меня ещё долго стоял звон в ушах и слегка подёргивались руки, мне было позволено вернуться к командующему и продолжить разговор. Командующий всё так же сидел за столом и вертел в руках странные кубики из блестящего металла, которые от прикосновения пальцев меняли свою форму.

  – Ингмар Шосс, – сказал он странным тоном, глядя куда-то мимо меня, позади меня стояли двое бойцов с автоматами. – Капитан специального подразделения космодесанта. На службе уже больше десяти лет, имеет несколько наград, в том числе высшую награду Империи – Звезду Фиолетовой Пыли. Правда, наградные листы засекречены, но это не значит, что награда незаслуженная. В имперской армии никому, даже аристократам, не давали наград просто так. Ты, парень, выполнял какую-то грязную работу в дальних углах Галактики.

  Он временно замолчал, видимо. собирался с мыслями, чтобы продолжить рассказ.

  – Я очень рад, что вы мне рассказали, господин командующий, – скромно сказал я. – И буду признателен, если расскажете остальную мою биографию, поскольку сам я ничего этого не помню.

  – Блокировка памяти? – с подозрением спросил он. – Тогда расскажи мне, что ты помнишь? А главное – как добрался сюда, с заблокированной памятью это сложно сделать?

  Я начал рассказывать:

  – Несколько месяцев назад я жил на одной планете, вроде этой, там неплохой уровень технического развития, есть электричество, автомобили, самолёты. Потихоньку осваивают ближний космос. Впрочем, это неважно. Я был простым человеком, работал, но в последнее время не мог работать из-за травмы ноги.

  – Насчёт твоей травмы, Ингмар, разговор отдельный, – задумчиво произнёс командующий.

  Меня это несколько обрадовало, по крайней мере, к личности моей вопросов нет.

  – Так вот, – я продолжил. – У меня было другое имя, Олег Бортман, но думаю, вам оно не интересно. А потом что-то случилось, люди вокруг словно сошли с ума, каждый пытался меня убить. Некоторые делали это осмысленно, кто-то их нанимал за деньги, некоторые действовали в каком-то гипнотическом трансе, мне пришлось спасаться бегством, но меня почти всегда находили. Потом мне встретился мальчик, точнее, не мальчик, просто некое существо, выглядевшее, как маленький мальчик. Звали его Айман, он объяснил, что за мной охотится какой-то лаброс.

  Глаза старика вспыхнули.

  – Не может быть! Ради тебя отправили... Значит, была причина, видимо, я чего-то не знаю. Продолжай.

  – Так вот, он мне объяснил, что я – это не я, что память у меня фальшивая, я ему поверил. Потом он с помощью пространственного разрыва перенёс меня на большое расстояние, в другой город, где отправил по одному адресу, в оружейный магазин. А там два человека, которые тоже знали многое, сказали, что от лаброса спрятаться можно, после чего переправили на изнанку пространства.

  – Я, кажется, знаю, что это за планета, – проговорил командующий, продолжая играть кубиками. – Более того, я там был однажды, в бытность свою молодым офицером. Пространственные аномалии на планете – большая редкость, поэтому там работали наши научники. Раньше работали.

  – Попав туда, я с большими приключениями добрался до противоположной стороны планеты. Там имелась какая-то радиоактивная свалка, в центре которой я обнаружил выход на поверхность. Поднявшись, я оказался в другой стране, там меня тоже попытались убить, для чего организовали почти войсковую операцию, но не смогли, я смог добраться до станции.

  – И, что тебе там сказали?

  – Сказали, что память целиком разблокировать не смогут, только знание языков и механические навыки тела. А потом предложили воспользоваться терминалом. Я не знал названия планет, поэтому отправился на ту, с которой прибыл. Кэмбэлл 211. Там я обнаружил тюрьму, но она была закрыта, в здании оставался только андроид, который кое-что мне смог рассказать.

  – И что же он рассказал?

  – Он пробил меня по базе данных, сказал, что я был заключённым в этой тюрьме, но дело моё засекречено, а допуска у него нет. Сказал также, что я политический и сражался на стороне монархистов. Потом ему поступил приказ убить меня, но он не захотел его исполнять, сказал, что его программа против. Мы изобразили драку, я его легко победил и захватил челнок, а на нём уже прибыл сюда. Тот факт, что здесь есть ваши подразделения, узнал из памяти корабля. Теперь я здесь.

  – Андроид шестого поколения? Понятно. Тогда боялись восстания слишком умных машин, а потому внедрили в программу высокий уровень человеколюбия. И изменить это, не меняя всей поведенческой матрицы, было невозможно. По этой причине в армии до сих пор служат живые люди, а не андроиды.

  – Он именно так и объяснил, а ещё сказал, что не стоит путать его с лабросом.

  – Всё звучит логично, кроме некоторых странностей, – он некоторое время помолчал, кубики в его пальцах слились в один параллелепипед, который быстро стал кубом. – Теперь послушай, что известно мне: Ингмар Шосс – это ты, я знаю, поскольку видел тебя раньше. Экспертиза тоже подтвердила это. Ингмар Шосс был офицером спецподразделения, участвовал в нескольких конфликтах, характеризовался положительно, имеет, как я уже сказал, награды. Большая часть подвигов секретна даже от меня. После переворота он оказался, как и следовало ожидать, в рядах наших войск, там я его и встретил впервые. Под командованием Шосса был батальон космопехоты, военная элита, сильно разбавленная добровольцами, которых готовили на скорую руку. Батальон участвовал в битве на Верроне, наиболее серьёзной заварухе того времени, если не брать во внимание бои в космосе, конкретно ты, с одним своим батальоном захватил столицу, выбив противника, а потом удерживал её в течение четырнадцати дней, а когда сам город был потерян, ещё несколько дней с остатками батальона оборонял космопорт. Тогда смогли эвакуировать почти всех людей и технику, а вот ты сам, а с тобой ещё горстка героев, не смогли уйти. Я видел приказ о награждении Ветвью Салина, но, насколько мне известно, награда тебя не нашла. Дальше информация смутная. Вроде бы, ты попал в плен, но каким-то образом ухитрился скрыть свою личность и звание, оказался в тюрьме на Кэмбэлл 211, был одним из организаторов бунта. Этот бунт жестоко подавили, убив при этом почти всех заключённых. Там твои следы потерялись, ты числился в списках убитых, но труп твой никто не видел. Осталось только выяснить, какие такие доброжелатели несколько раз тебя спасали, а потом спрятали на далёкой планете.

  Я только развёл руками.

  – Ты уж извини, но у нас есть большие подозрения, что всё это неспроста, теперь они стали меньше, поскольку экспертиза подтвердила блокировку памяти, причём, очень надёжную. Отправлять шпиона, который не помнит задания, никто не станет.

  – А что ещё показала экспертиза? – осторожно спросил я.

  – Метки, у тебя их несколько. Самая простая – метка заключённого, имя, возраст, совершённое преступление, ссылка на личное дело. Вторая осталась у тебя со времён службы, эту метку носили офицеры спецслужб, она даёт большие преимущества, но тут есть две странности. Первая: после переворота все офицеры, сохранившие лояльность прежней власти, оказались вычеркнуты из списков, их метка уже больше никак не помогала в работе. А твоя функционирует по-прежнему, видимо, какой-то очень серьёзный специалист сумел обмануть систему, не знаю, кто это, но я бы хотел с ним поговорить. Вторая странность: метка эта скрыта от обычного сканера, если не копать глубоко, то сканер показывает, что ты – капрал с таким же именем, эти изменения внести проще, скорее всего ты сам это сделал с помощью дежурного специалиста, опасаясь попасть в плен. И ещё...

  Я весь обратился в слух, тем более, что говорил он очень тихо.

  – Твоя нога, – выдал командующий. – Ты точно не помнишь, что с ней случилось?

  – Согласно наложенной памяти, я попал в аварию на транспортном средстве. Но я знаю, что это не так.

  – И я это знаю, а также могу сказать, что случилось с твоей ногой. Часть берцовой кости удалена, просто вырезана самым варварским образом, скорее всего, операцию делали в полевых условиях, и не роботы, а живые люди. Кость заменена дрянным пластиком, удивительно, как он не сломался от долгой ходьбы.

  – Зачем?

  – Версии могут быть разные, но медики сказали, что на ранение это не похоже. Единственный логичный вариант – тебе удаляли метку. Есть такие метки, что невозможно удалить, не повредив часть тела. Это что-то очень важное, гораздо важнее, чем то, что ты был офицером у повстанцев, хотя за это федералы запросто могли тебя расстрелять.

  – И что мне делать теперь? – спросил я, голова уже пухла от знаний, вот только главного недоставало.

  – Думаю, что мы тебе поверим, у нас сейчас нет возможности как следует всё разузнать, найти тех, кто сражался рядом с тобой, тех, кто помог сбежать во время бунта в тюрьме (сделать это без посторонней помощи невозможно), тех, кто заблокировал память и отправил на далёкую планету. Некоторое время ты отдохнёшь на базе, тебя подлечат, после чего с группой бойцов отправишься на задание.

  – Какое?

  – Я пока не придумал, но будь уверен, задание будет важным. Специалисту твоего уровня не пристало заниматься подкладыванием мин на сидение федералам.

  На выходе мне вернули револьвер, а когда я поинтересовался судьбой автомата, сказали, что он сдан в арсенал, на базе нечего делать с боевым оружием, выдадут, когда отправлюсь на задание.

  Поскольку я числился офицером, то жить мне полагалось не в общей казарме, а в довольно уютном номере, с кроватью, санузлом и обеденным столиком. Ещё имелось какое-то подобие телевизора, но я не сразу научился его включать, а на привычное прикосновение он отчего-то никак не отреагировал.

  Но отдыхать мне долго не дали, скоро в дверь номера постучали, на пороге стоял невзрачного вида человек, назвавшийся Дригом, это был главный медик базы, который получил приказ оказать мне медицинскую помощь. Я немного растерялся, медики ведь должны были носить белый халат, а этот был в сером комбинезоне и больше походил на рабочего из автомастерской. Тем не менее, помощь мне требовалась, а потому я безропотно прошёл в операционную.

  Мою многострадальную ногу закрепили в странного вида станке, я не мог видеть, что с ней делают, чему был очень рад. Анестезия тут была на высшем уровне, а потому я просто ничего не чувствовал. Врач по имени Дриг ковырялся в моей ноге с большим азартом, причём, делал это не руками, а каким-то странным приспособлением, стальной перчаткой, напоминающей тех самых медицинских пауков. Выходило, что у него теперь дюжина пальцев на одной руке, и все они действуют независимо друг от друга.

  – Вы действительно не помните, как это произошло? – спросил он.

  Я покачал головой.

  – Думаю, это к лучшему, – он чем-то скрежетнул, потом дёрнул на себя. В одной из клешней «паука» оказалась странного вида палочка из чёрного пластика. Я с ужасом подумал, что это и была суррогатная кость. Стало быть, теперь у меня в ноге нет кости. – Пережить такое не каждому дано, и дело даже не в боли, хорошая анестезия поможет вам избавиться от физических неудобств, но само ощущение того, что из вашего тела вынули кость – неслабый стресс, я бы ни за что не дал согласие на такое.

  Он взял в руки тонкий металлический стержень примерно той же длины и снова погрузился в работу. Говорить ему это не мешало.

  – Кроме прочего, операцию делали... не топором, конечно, но чем-то, вроде того, я бы сказал, что это какой-то лазерный резак. Использовали то, что было под рукой.

  – Я слышал про плазменную иглу, – вспомнил я.

  – Может быть, это была и она, вот только тогда этот человек должен был иметь стальные нервы и отличный глазомер, иначе бы вы просто остались без ноги.

  – А что вы делаете сейчас? – с опаской спросил я.

  – Вы правда хотите это знать? – он хитро прищурился.

  – Нет, – поспешно отмахнулся я. – не надо, это я так, сдуру спросил.

  Доктор негромко рассмеялся.

  – Сейчас я соединил верхнюю и нижнюю часть кости металлическим стержнем. Он пока будет заменять вам саму кость. Потом, точнее, прямо сейчас, будет запущен процесс формирования костной ткани вокруг него, настоящей костной ткани, а не пластикового заменителя.

  – А когда я смогу встать? – спросил я, командующий говорил мне о каком-то задании, а тут выходит, что я почти инвалид.

  – Встать, я полагаю, вы сможете уже послезавтра, ходить с тростью начнёте ещё через три дня, бегать, пусть и недалеко, сможете через сорок-пятьдесят дней, а полностью избавитесь от неприятных ощущений через полгода-год.

  Я не стал уточнять, какой именно год он имеет в виду. Доктор закончил работу, после чего снял свою перчатку и небрежно бросил её поверх раны. Перчатка, впрочем, не стала лежать без дела, а начала проворно двигаться, судя по всему, штопала рану.

  Когда всё было закончено, врач выдал мне баночку с обезболивающим и отпустил меня к себе. Для этого два робота-санитара (не андроиды, а просто стальные табуретки с множеством рук-манипуляторов) переложили меня в большое инвалидное кресло, нога моя была вставлена в непонятный металлический кожух, откуда торчали провода, трубки, по которым циркулировала какая-то жидкость, датчики с какими-то цифрами. Доктор велел ничего не трогать, сказал, что если не забывать пить таблетки, то неприятных ощущений не будет. Их и не было, я вообще не чувствовал, что у меня есть нога.

  Кресло тоже было роботизировано, управлять им мысленно я научился не сразу, поэтому использовал маленький джойстик, который позволял креслу проворно выруливать по коридорам, не задевая проходивших мимо людей. Вот только номер мой находился двумя уровнями выше, а где здесь лифт, и есть ли он вообще, я понятия не имел. Нужно как-то подняться по лестнице. Тут оказалось, что я зря переживаю, здесь всё-таки развитая техническая цивилизация. У кресла при виде лестницы откуда-то отросли вполне серьёзные стальные ноги, целых четыре, с плоскими «копытами» на концах, которые тут же бодро потопали по ступеням вверх, а стоило мне оказаться на нужном уровне, как они так же быстро втянулись обратно, а дальше я снова поехал на колёсах.

  По возвращению в номер меня ждал ужин. Кормили тут хорошо, даже слишком. Теперь я от вынужденного безделья точно наберу килограмм несколько. В глубоких бумажных тарелках был суп, жаркое из мяса неизвестного животного, что-то похожее на хлеб, но не хлеб, совсем другой вкус. К этому прилагалась минеральная вода без газа и небольшая бутылочка слабого алкогольного напитка, вкусом напоминающего вино.

  Помимо вкуса, этот напиток удивил ещё и формой сосуда. Это была сильно вытянутая бутылка из материала, напоминающего фарфор, а поверхность была рифлёной, при этом сама бутылка извивалась зигзагом. Может, у меня с воображением что-то не так, но мне такая конструкция напоминала кишку. Впрочем, на вкусовых качествах это никак не сказалось, напиток был отменный, а спирт в нём почти не чувствовался. Офицерская пайка оказалась выше всяких похвал.

  После такого ужина я слегка опьянел и уже совсем было собрался расслабиться на мягкой кровати, как мой покой тут же был нарушен самым бесцеремонным образом. Загорелся экран «телевизора», на нём тут же возникла физиономия молодого солдата.

  – Господин капитан! – едва не заорал он. – Я рад снова приветствовать вас в наших рядах.

  – Ээээм... я тоже рад, а с кем имею честь?

  – Олсон. Капрал Олсон, я сражался под вашим командованием на Верроне. Мы космопорт держали несколько дней. Я почти до самого конца там был, только когда получил ранение, вы заставили меня эвакуироваться. Я был последним, кого удалось вывезти живым. И ещё вы.

  Я подумал, что секретность на базе точно хромает. Впрочем, я ведь ходил по коридорам, а меня вполне могут знать в лицо. А может быть, с ним говорили местные контрразведчики.

  – Олсон, – серьёзно сказал я. – Понимаете, в чём моя проблема. У меня нелады с памятью после ранения, так уж вышло, что битву эту я не помню, медики обещали помочь. Но пока безрезультатно. Не могли бы вы мне что-нибудь рассказать?

  – Да, конечно, – он явно обрадовался возможности хоть чем-то помочь бывшему командиру. – Что вас интересует?

  – Всё, с самого начала. Времени у меня много, – я постучал по железкам на ноге. – С удовольствием послушаю.

  – Это было почти год назад, – начал он, погружаясь в воспоминания. – Батальон поначалу был вовсе и не батальоном, там и двух рот не набиралось, поэтому нас разбавили резервистами с планет, которые не подчинились Федерации. У нас было только два месяца на подготовку, вы тогда носились по лагерю, как бешеный, новичков учили день и ночь. Я не помню, когда я спал. Моя задача состояла в том, чтобы обучить их пользоваться тяжёлым оружием. Вы запретили им тратить время на изучение устава, строевую подготовку и прочие глупости. Только военное дело. Много было малограмотных, это было ужасно, приходилось им всё объяснять на пальцах. Но к концу обучения каждый из них мог воевать не хуже стариков, по крайней мере, мы так считали. А потом время вышло.

  – А как мы высаживались, – поинтересовался я. Пусть я трижды геройский капитан, многих вещей элементарно не помню.

  – Это отдельная история, – воскликнул он. – У нас было мало времени, точку высадки могли накрыть почти сразу, артиллерия на планете была не до конца подавлена, на орбите нам не хватало огневой мощи. Поэтому высаживались не в отдельных капсулах, а сразу в бронированном транспорте, представляете, что это было? Я тогда едва в штаны не наделал, а о молодёжи и говорить нечего. К ним прикрепили маломощные антигравы, которые, того и гляди, отвалятся. Мы словно летели в пропасть. Затормозили уже у поврехности. Тогда антигравы отстрелили, а сами, сразу на колёсах, направились к столице. Взяли её быстро, тамошний гарнизон примерно втрое превосходил нас по численности, была ещё полиция, да какое-то ополчение успели собрать. Вот только все эти люди были размазаны по периметру, а мы атаковали в одном месте. Их артиллерия даже выстрелить толком не успела, мы их заткнули тяжёлыми плазменными мортирами, ну, вы помните, такие толстые, которые вдвоём на носилках переносят?

  Я, естественно, ничего не помнил, но на всякий случай кивнул.

  – Так вот, когда вломились в сам город, он почти опустел, население частично было вывезено, а частично пряталось по убежищам. Это хорошо, там такой ад был, что гражданским точно несдобровать. Мы отбивали квартал за кварталом, сопротивление было минимальным, а потом вышли к космопорту. Тут нас ждал первый серьёзный противник – десант Федерации, толковые вояки. Их ещё до переворота отобрали из имперских частей. Мы их ненавидели. Их силы были примерно равны нашим, вот только десантирование ещё не завершилось, открылись не все капсулы, поэтому половину их подразделения мы перестреляли, как в тире. Потом и с остальными покончили. Город был в наших руках.

  – А почему мы потом проиграли?

  – Группировка на орбите не выдержала. Один из главных кораблей, линкор, просто ушёл с места боя. Там, на капитанском мостике, окопались предатели, командование хотело перейти на сторону врага, но честные бойцы отказались подчиняться. На борту завязался бой. Наши потом одержали победу, но враги добились своего, в течение всей битвы линкор простоял без дела. А это была половина огневой мощи нашего флота. Надо отдать парням должное, никто тогда не сбежал и не сдался, хотя возможность к тому имелась, стреляли до последнего, пока оставались ещё исправные орудия. Немногие выжившие рассказывали, как после разгерметизации огневых башен они управляли орудиями вручную, надев скафандры, а когда их сносило обломками, на их место вставали другие. Погибли почти все, но и проклятым федералам нанесли такой урон, что они с тех пор избегают крупных операций, просто нечем. Изредка где-то высаживают десанты, прикрывая их парой старых крейсеров. А про мощные орбитальные бомбардировки и вовсе забыли, сейчас строят новые корабли, да только это дело долгое.

  – Понятно, – как-то так я это себе и представлял. – А что с нами потом было?

  – После этого к нам не смогла подойти помощь, планету собирались сделать плацдармом для дальнейшего наступления, но после разгрома орбитальной группировки на этом поставили крест. Нам оставалось только держаться, благо, огонь с орбиты почти не вёлся. Те, кого высаживали в других местах, постепенно втягивались в город, здесь хотя бы имелись запасы еды, воды, медикаментов и боеприпасов. Максимальная наша численность тогда составила два полноценных полка, почти пять тысяч штыков, правда, среди них было много раненых. К этому времени высадился десант федералов, которые, по пути к столице, стягивали в себя все местные силы. Не знаю, сколько их было всего, но очень много, намного больше, чем нас. Они взяли столицу в плотное кольцо, которое сжималось всё туже, у нас уже начал сказываться недостаток боеприпасов, особенно к тяжёлому оружию. Их потери были чудовищны, но их это, казалось, совсем не волнует. Я сам помню одну улицу, заваленную трупами так, что бронетранспортёр не мог проехать. Нас тоже становилось всё меньше, приходилось отступать, чтобы хоть немного сократить периметр обороны. Космопорт был завален ранеными, эвакуировать их было некуда, медики оперировали прямо на месте.

  – А кто тогда командовал? – уточнил я, два полка под командованием капитана – это как-то слишком, даже по нашим меркам.

  – Офицеров оставалось мало, поначалу во главе был полковник Морг, но он постоянно был на переднем краю, постоянно вертелся там, где стреляют, это похвально, это воодушевляет солдат и позволяет лучше контролировать поле боя, да только в один прекрасный момент ему оторвало голову. Тогда в должность командующего вступил майор Риан, но он и в приказе о назначении расписаться не успел, сгорел в танке. Остались только вы, господин капитан. К тому времени за нами оставался только сам космопорт, но его, на беду федералов, построили капитально, стены из огромных каменных глыб, которые выдерживали удары гаубиц. Там мы и держались ещё сутки, в плен никто не сдавался, а бежать нам было некуда. Потом появилась надежда, на орбите завис большой десантный корабль и несколько малых, которые начали высаживать челноки для эвакуации. Корабли был голые, без всякого прикрытия, его спасло только то, что орбитальная группировка врага пребывала не в лучшем виде, они потом спохватились, но было поздно. Мы эвакуировали раненых, больше тысячи человек. Оставалось ещё около пятисот, среди них тоже были раненые, а те, кто не был ранен, едва стояли на ногах от усталости. С челноками прибыло подкрепление, всего пара сотен бойцов, свежих и с полным боекомплектом, но он уже погоды не сделали. Но мы ещё продолжали держаться, когда я получил ранение, вы приказали мне садиться на последний челнок. Космопорт уже был почти целиком в руках врага, только в ближайших коридорах шла перестрелка, да ещё несколько наших удачно засели в блоке перегрузки багажа, последнее, что я увидел, вас куда-то понесли, а наш медик, Герд, склонился над вами и начал оперировать. Мне так показалось, а больше я ничего не видел, мой челнок взлетел, а вы с последними смельчаками оставались там.

  – Спасибо, Олсон, – от чистого сердца поблагодарил я. – Надеюсь, я смогу вспомнить всё сам.

  – Теперь, когда вы с нами, предстоит ещё много славных битв, мы ещё победим и увидим флаг императора над столицей.

  На этом капрал отключился, а я. пользуясь тишиной, завалился спать, вот только сон начисто прошёл, ворочался я ещё пару часов.

  Глава пятая

  На шестой день я почувствовал себя лучше. Даже специально пропустил приём таблетки, чтобы почувствовать состояние ноги. Получилось. Боль присутствовала, но довольно слабая. Под железом не видно было, что именно там происходит, оставалось только надеяться на профессионализм врачей.

  Скучать мне не давали, регулярно навещали офицеры, которые раньше служили со мной или просто слышали обо мне. Солдаты часто звали на занятия рукопашным боем, отвертеться с помощью травмы не получилось, бои устроили в виртуальности. Тут, собственно, четыре из пяти тренировочных боёв так проходили, во избежание лишнего травматизма у бойцов. Надо сказать, что я, хоть и ничего не помнил из своего прошлого, не ударил в грязь лицом. Биться, даже в виртуальности, с живым противником – это совсем не то же самое, что с компьютером, это было гораздо сложнее. В итоге, я выиграл тринадцать поединков из четырнадцати, только один из противников, лейтенант Роббер, огромный темнокожий мужик, сумел меня вырубить, но уже после того, как я сломал ему руку, можно было считать, что это ничья.

  А в промежутках я занимался на стрелковых симуляторах, осваивал общевойсковой бой, в одиночку и в составе группы, когда-то я всё это хорошо знал, а теперь просто обновлял знания, вбитые на подкорку. Попутно разучивал ТТХ всего имеющегося оружия, не только стрелкового, но и артиллерии и даже танков. Изучал я попутно и прикладные науки, например, подробно выучил географию десятка центральных планет, что были основой сначала Империи, а потом Федерации. Центром была планета Симония, именно там располагался императорский дворец, который ныне оказался временно заброшен, Федерация под вопли о демократичности посчитала нужным перенести свою резиденцию в другое здание.

  Эти планеты были самыми густонаселёнными в Федерации, население их составляло около ста миллиардов в совокупности. Понятно, что захватить можно и их тоже, тем более, что гражданским глубоко безразличны проблемы власть имущих, более того, большинство населения, по слухам, симпатизирует нам и втайне ждёт возвращения императора.

  Пока что, всё упиралось в численность армий, причём, проблемы с личным составом имелись как у нас, так и у наших врагов. А самым больным местом по обе стороны фронта были силы космофлота. От когда-то чудовищного имперского флота, в буквальном смысле способного разнести в пыль любую планету, осталось всего процентов пять, и они были размазаны по разным областям Галактики. На верфях Федерации было заложено сразу три огромных линкора, даже больше тех, которыми владела Империя, которые, будучи построенными, обеспечили бы им полное господство в космосе. Вот только строительство сильно тормозилось по насквозь прозаическим причинам. Во-первых, снабжение материалами, переданное нескольким частным корпорациям, шло из рук вон плохо, при этом старательно вытягивая деньги из бюджета (половину которых тут же разворовывали), во-вторых, им банально не хватало специалистов, особенно, инженеров. Во времена империи, инженеры-кораблестроители составляли отдельное сословие, вроде касты, которая пользовалась огромной поддержкой со стороны императорского двора, а теперь, после переворота, они большей частью сбежали и примкнули к повстанцам. Ресурсов здесь, само собой, было гораздо меньше, да только и у монархистов теперь шло довольно быстрое строительство боевых кораблей на хорошо запрятанных верфях в самых глухих уголках Галактики.

  Так я и жил, коротая время между занятиями и развлечениями, пока в один прекрасный день не получил приказ командующего явиться незамедлительно. Прихватив трость, я как смог разгладил одежду (мне выдали повседневный мундир капитана, да только следить за ним было лениво), после чего отправился являться.

  Командующий всё так же сидел за своим столом в кабинете и перебирал всё те же кубики, которых на этот раз было три. Я спросил разрешения и, после невнятного кивка, вошёл в кабинет. Командующий предложил мне присесть на стул, а сам медленно и с расстановкой начал говорить:

  – Скажите, Шосс, как ваша память?

  – Всё так же, господин командующий, я ничего не вспомнил, но кое-что выучил заново.

  – Это похвально, грамотные офицеры нам ещё понадобятся, но меня интересует другая память, та, которая записана у вас в голове.

  – Не понимаю, – честно сказал я.

  – Видите ли, – он начал издалека. – Я и те, кто стоит надо мной, считаем, что выиграть эту войну исключительно военной силой не получится.

  – Да и в прошлый раз мы проиграли не благодаря нехватке военной силы, – заметил я. – В мастерстве интриг мы пока что серьёзно уступаем противнику.

  – Так и есть, – с грустью согласился командующий. – Сейчас война поневоле прекратилась, обе стороны собирают силы, не знаю точно, сколько времени это займёт, но думаю, что пока мы можем заняться более насущными вопросами.

  – Я готов, – сказал я. – Приказывайте.

  – Не торопитесь, сначала выслушайте предысторию, сейчас нам интересен не Ингмар Шосс, бывший в своё время неплохим воякой и, я надеюсь, оставшийся таковым, несмотря на потерю памяти. Нас интересует Олег Бортман. Человек, проживший жизнь, пусть и вымышленную, на довольно слаборазвитой планете. Таковые есть в составе Федерации, со времён Империи их старались не трогать, было такое негласное соглашение, там располагали пункты перехода, там работали учёные, оставляли наблюдателей, с одним из них вам довелось пообщаться. Такие планеты редко представляли собой экономическую ценность, даже теперь, когда у власти порождённая торгашами Федерация.

  – Эта планета из таких? – я начал понемногу понимать, куда клонит командующий.

  – Именно, более того, в отличие от вашей, она ещё слабее развита в техническом плане, наши агенты понемногу прогрессорствуют, но для многих технических новинок ещё не пришло время. Вот посмотрите, – он указал пальцем на стену, где сразу же загорелся экран, на котором сменялись картины и видеозаписи быта местных жителей. – Большая часть населения планеты живёт сельским хозяйством, в городах появляется довольно примитивная пока промышленность, осваивают энергию пара, благо, на планете огромные запасы ископаемого топлива. Кое-где уже появилось электричество.