Текст книги "Я - ваш король (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Процессия продвигалась всё дальше, подходя к большой арке, что выходила во внутренний двор королевского дворца. Шоу планировалось не здесь, снаружи имелась большая площадка, вроде трибуны, перед которой находилась большая площадь, до отказа заполненная народом. На площадке уже стояли статуи богов с алтарями, на которые планировалось положить дары.

Верховный жрец, достаточно, кстати, молодой мужчина с коротко подстриженной бородой и длинными волосами, одетый в фиолетовую мантию и с красивым посохом в руках. Посох этот переливался всеми цветами, сам он был деревянным, но верхняя его половина была усыпана мелкими самоцветами, расположенными таким образом, чтобы, при падении света, отражать от себя радугу. Сразу в голову полезли похабные ассоциации, но я себя одёрнул, здесь другой мир, не стоит оценивать своими мерками. Кстати, за мужеложство здесь есть уголовная ответственность в виде бессрочной тюрьмы, и распространяется она даже на знатных развратников.

Делегации выстроились в ряд, замерев в ожидании торжественной речи жреца. Тот выждал некоторое время, после чего повернулся к толпе и начал говорить:

– Приветствую вас, жители стольного города Властира, сегодня мы собрались, чтобы отдать дань уважения богам, тем что хранят нас и наше благополучие уже тысячи лет, – голос его был громким, но, без применения микрофонов, до последних рядов явно не доставал, а потому было найдено оригинальное решение, в толпе, через каждые двадцать шагов стояло возвышение с кафедрой, где находились его помощники, слово в слово повторявшие за ним. Речь заранее была выучена всеми наизусть, а потому говорили они почти одновременно. – Сегодня здесь все. Служители храма, коих возглавляю я, воины, коих привёл на церемонию наш король, старшины гильдий ремесленников, старосты крестьянских деревень, что стоят близ столицы, молодожёны и дети, рудокопы и лесорубы. И все они, в своём едином порыве, стремятся восславить богов за дарованные ими земные угодья.

Он взмахнул рукой, и церемония началась. Первые почести воздались богу-создателю. Несколько жрецов подошли к его статуе и повернули её лицом к толпе, снова заговорил верховный:

– Вглядись… – он прошептал имя бога себе под нос, так, чтобы его больше никто не услышал, – вот люди, созданные тобой, они выполнили завет, что ты им дал, земля полна людьми, их всё больше и этим они радуют твой глаз.

Толпа ответила нестройным гулом, каждый старался приподняться над другими, демонстрируя богу, что вот он, здесь. Мамочки поднимали на руках детей, показывая, как старательно они выполняют завет плодиться.

Потом настала череда воинов, сказав пару слов, верховный жрец передал мне условный микрофон.

Когда я, а со мной и вся делегация работников меча и топора подошла к статуе, схематично изображающей древнего воина в доспехах, настал черёд говорить мне. Речь я особо не репетировал, но язык мой и без того был подвешен нужным концом в нужном месте.

– Приветствую вас, жители столицы, – напрягать голос не было нужды, жрецы на тумбочках исправно передавали мои слова в задние ряды. – Приветствую и спешу вместе с вами воздать хвалу богам. Так же, как и вы, я благодарен им за их дары, за хлеб, что растят крестьяне, за железо, что куют кузнецы, за одежду, что шьют портные. Я и такие, как я, те, кто рождён воинами и никогда не занимался ничем иным, отдаём дань благодарности нашему покровителю, что хранит нас от оружия коварных врагов, что даёт нам силу защитить свой народ, что придаёт крепость броне и остроту клинку. Только с его помощью возможно сокрушить врага и отстоять свою землю, защитив людей от грабежа и расправы. Сегодня я кладу на алтарь клинок, преломить который обязуюсь тогда, когда сокрушу врагов королевства и завершу победой великую войну.

Толпа немного притихла, возможно, чего-то не поняв в моей речи, но, когда я вынул из ножен клинок, свет от него отразился, слепя людям глаза, зрелище было впечатляющим, толпа охнула, а я, взяв меч двумя руками, сделал два шага вперёд, чтобы, преклонив колено, аккуратно положить оружие на каменный алтарь.

Снова встав на ноги, я кивнул сопровождающим и отступил назад. Следом настала очередь крестьян, они тоже что-то говорили, клали на алтарь свежие снопы, хлеб, какие-то плоды, охапки сена. Потом так же поступили скотоводы, завалив бога мясом, сыром, молоком и большими комками шерсти, ремесленники сложили на алтарь сапоги, серпы, гвозди и глиняную посуду, всё было простым, но качественно сделанным, богам роскошь ни к чему, им важнее хорошая работа человека. Рудокопы положили богатые куски руды, в том числе несколько золотых самородков. К хранителю семьи подошли несколько счастливых молодых парочек, которые просто с благодарностью поклонились и продемонстрировали свою любовь и малолетних детей.

Последним очередь дошла до бога смерти. Ему не полагалось никаких даров, да и что значат дары в загробном мире, где всё есть иллюзия. Снова взял слово главный жрец:

– Тебе… обращаемся мы, смертные люди, которым отмерен богами короткий век, благодарим тебя за покой умерших, за справедливый суд земных дел, обещаем и впредь заботиться о достойном погребении каждого, чьё земное время подошло к концу, никто не останется непогребённым, никто не будет брошен на поклёв птицам, каждый человек благополучно окажется в твоём царстве и обретёт себе вечный покой, будет счастлив и занят любимым делом до скончания веков.

На этих словах толпа синхронно поклонилась, поклонились и члены делегаций, крестьяне, ремесленники, сами жрецы, и даже благородные воины. Преклонил колено и я, теперь уж точно следует это сделать, потому что, будь ты королём или мусорщиком, а смерть вас всех уравняет и каждого сожрут могильные черви.

На этом церемония завершилась, народ отправился праздновать, жрецы прибирали алтари, унося пожертвования, которые, как я знал, непременно пустят на благое дело, например, хорошо пообедают. Ну, а что? Жрецы тоже люди, им что-то есть нужно, насколько я знал, жили они скромно на пожертвования и деньги, выделяемые из казны, да и храм никакой особой роскошью не блистал. С особым пиететом отнеслись к положенному мной мечу. Кто-то из воинов у меня за спиной сказал, что неплохо бы обагрить его кровью. Это ещё один обряд, перед началом мало-мальски значимой войны король идёт в храм и окропляет меч на алтаре своей кровью, много не нужно, всего несколько капель, но они служат напоминанием богу войны, что требуется помощь. Что же, будет вам война, дайте только срок, есть у меня кое-какие планы.

Никаких важных встреч и приёмов на сегодня запланировано не было, праздник, день нерабочий, а потому народ отправился отмечать, сегодня в городе будет шумно, надо сказать Швейгерту, чтобы своих парней в тонусе держал, на случай массовых драк, на рыцарей надежды мало, те обязательно перепьются, за исключением, разве что, дежурной смены.

А я поспешил вернуться в свои покои. Немного нервничал, меня слегка трясло. Подходило время Х, скоро должны были состояться события, по результатам которых я либо стану полноценным самодержцем, либо отправлюсь на свалку истории во всех смыслах.

Эта мысль заставляла меня фальшиво улыбаться охране, что готова была в любой момент зарубить меня, и вездесущему герцогу Мелькору, что запросто мог отдать им такой приказ, и слугам, что старательно стучали хозяину, докладывая о каждом моём шаге. Интересно, а Эллина посвящена в планы своего отца? Или он её использует втёмную? Скорее, второе, от неё ведь не требуется никакой активности, только сказать о своём согласии, когда жрец спросит, но для этого и притворяться не нужно, она успела ко мне привязаться, даже жаль будет нарушать её планы.

Велев охране никого не пускать, я остался в своих покоях, откуда был выход на балкон и в помещение для водных процедур, где уже поднимался лёгкий пар над наполненным бассейном. Узнать бы, что за механизм используют для наполнения его водой, учитывая, что помещение находится где-то на уровне двенадцатого этажа. Явно ведь не вручную таскают. А если есть водопровод, то почему бы не построить в покоях душевую комнату, мне так привычнее, да и расход воды будет меньше.

Как всегда, в комнате рядом с кроватью стоял богато накрытый стол, сплошь уставленный закусками, а в середине находился уже традиционный кувшин с вином. А чуть поодаль, загадочно улыбаясь, сидела Эллина, ждавшая меня с самого начала празднований.

– Соскучилась? – спросил я, с кряхтением присаживаясь на низкий стул, сегодня праздник, а потому можно отдохнуть и мне, отменив занятия борьбой и фехтованием, да и доспехи отправились в арсенал, на мне была просторная шёлковая рубаха и обтягивающие шерстяные штаны. – Хочешь вина?

– Я уже выпила. – с той же улыбкой ответила она, – и я всегда скучаю, когда ты далеко.

– Я никогда не ухожу далеко, – напомнил я, – вся моя жизнь в этом дворце, может быть, когда-нибудь я покину эти стены и отправлюсь в поход, но пока это время не настало.

– Ты будешь великим полководцем, как твои предки, – заверила она.

Вообще-то, предков моих тоже регулярно били, прадедушка мой почти всю армию потерял, и ещё пришлось брата выкупать из плена, благо, средства нашлись.

– Лично я думаю, что задача правителя, – не только и не столько воевать, врезаясь на коне в гущу врагов, сколько управлять. Если правитель не стал сам участвовать в битве, но обеспечил большую армию, вооружил их и накормил, будет ли победа, принесённая ей менее славной?

– Не знаю, – честно сказала она, откидываясь на спинку стула, – но обычно король идёт впереди войска, ведя его к победе.

Угу, подумал я, у всех на поле боя мораль поднимается, но только до того момента, когда Его Величество слетит с коня и помрёт под копытами с обломком копья в животе. От этого никто не застрахован, а после войско просто разбежится, поскольку воевать уже не за кого будет.

– Так что, – решил я сменить тему, – ты готова к очередному испытанию?

– Ты про… купание? – спросила она, виновато опустив глаза, краска привычно заливала её лицо.

– Разумеется, бассейн уже полон, вода тёплая, так и зовёт в неё окунуться.

Она промолчала, что я воспринял, как согласие. Протянув ей руку, я поднялся и повёл её в кабинет водных процедур. Мы встали на краю бассейна, она снова опустила глаза, но ничего не сказала.

– Тебе помощь нужна? – спросил я. – Слуг звать нежелательно, а платье у тебя такое сложное. В нём столько застёжек и шнуровка.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза, а потом покорно повернулась спиной, а я, сообразив, что нужно делать, начал развязывать шнуровку на корсете.

Когда моя одежда полетела на пол, а сам я плюхнулся в тёплую воду, стараясь поднимать поменьше брызг, она всё ещё стояла на краю, одетая в одну только нижнюю рубаху, тонкий шёлк которой почти ничего не скрывал, позволяя мне любоваться на тонкую девичью фигуру.

– Ну, что же ты? – спросил я ласково, – видишь, я не стесняюсь.

Ещё бы я стеснялся, с такой-то фигурой и всем остальным, чем наградила природа короля Айкона.

Она несколько секунд раздумывала, потом аккуратно сняла бретельки с плеч. Рубаха упала вниз, открыв юное тело во всей красе. В моём мире сошла бы за модель. Фигура-шнурок, тонкие ноги, узкие бёдра, едва заметная округлость на попе и маленькая, по-детски торчащая грудь. Только рост мелковат. Она попыталась прикрыться руками, но поняла глупость этой затеи, потому просто опустила руки и выпрямилась, демонстрируя открытую грудь и небольшой треугольник волос на лобке. Через несколько секунд она всё же сообразила, как ей можно прикрыться. Выдернув из головы пару лент, она распустила волосы, которые сразу упали до пояса, заменяя собой футболку.

– Иди ко мне, – позвал я.

Она присела на краю, потрогала рукой воду, после чего скользнула вниз. Плавать она не умела, а потому сразу же ухватила меня за руку. Подплыв вплотную, она прижалась ко мне и обхватила меня ногами. Поза была недвусмысленной, мне оставалось одно движение, чтобы… Впрочем, делать это я не стал, по сугубо практическим соображениям. Глубина бассейна была рассчитана на меня, чтобы я окунался по шею. А у неё рост был едва полтора метра, если опустить её вниз, то она банально утонет. Да и не время пока, хотя она явно уже готова. Мы слились в поцелуе, она тёрлась об мою грудь и слегка постанывала. А мне было приятно с ней, просто приятно. Даже жалко будет её…

После купания мы продолжили скатываться вниз по лестнице разврата, хотя физически она продолжала оставаться невинной… Теперь мы переместились в постель, после чего она, сама(!) попросила показать ей, как это происходит, для чего я вызвал одну из наложниц и уложил перед собой. Обнажённая Эллина сидела рядом, глядя на происходящее широко распахнутыми глазами, видимо, ранее женское тело было для неё под таким же запретом, как и мужское.

– У неё нет волос, – заметила она вдруг, указывая пальцем.

– Да – согласился я, лапая руками жертву, – волосы удаляются комком смолы, процедура очень болезненная, но потом всё выглядит красиво и гораздо легче в плане чистоты. Ты, правда, хочешь посмотреть?

– Да, Айкон, начинай.

Глава двенадцатая

Время неумолимо двигалось к развязке. Завтра должны были приехать все гости, что приглашены на свадьбу, днём их устроят, а вечером произойдёт обряд, когда жрец нас обвенчает перед семейным богом. Но это будет только завтра, а сегодня мы, как уже много раз до этого, сидели в моих покоях, ужинали и беседовали о всякой ерунде. Эллина много смеялась, а я подливал ей вина в кубок.

При этом она не обратила внимание, что я для чего-то надел кирасу, а рядом с креслом стоит двуручный меч, которым я владел уже довольно сносно. Мало ли, какие причуды могут быть у короля, тем более, что завтра он станет не просто королём, а её законным мужем, а её все будут именовать королевой. Наивный ребёнок.

Когда стемнело, я позвал её на балкон. Отсюда открывался отличный вид, хотя ночной город разглядеть было сложно, только несколько зданий, освещённых фонарями. Прижимая её тонкую фигуру к себе, я смотрел вперёд. Из всех фонарей меня заботил более всего один, что находился близ казарм пехотинцев. Вот он погас, потом снова вспыхнул, снова погас, и так четыре раза, удовлетворённо кивнув своим мыслям, я разорвал объятия и сказал ей:

– Постой здесь немного, я принесу вина.

Она не поняла, зачем нести вино сюда и почему это следует сделать именно мне, но осталась стоять у перил. А я, быстро дошагав до столика, налил вина в оба кубка, а перед тем, как взять их в руки, вынул из потайного кармашка крошечную картонную пробирку, заткнутую пробкой, оттуда высыпалась щепотка серого порошка, напоминающего порох, которая тут же растворилась в бокале моей невесты.

Вернувшись на балкон, я протянул ей кубок и сказал:

– Давай, до дна, за нашу завтрашнюю свадьбу.

Вина было немного, а порошок, как заверял меня Альрик, не имел ни вкуса, ни запаха. Эллина с удовольствием допила вино и посмотрела на меня изрядно уже пьяными глазами.

– Пойдём, – сказал я, указывая на дверь, ведущую в покои, – присядем и подумаем.

О чём предстояло подумать, я не сказал, а она уже не спросила, порошок подействовал быстро, уже подходя к кровати она сильно пошатнулась, обернулась ко мне, мутные глаза выражали удивление, а рот открылся, чтобы сказать что-то, но раздались только хрипы. Юная герцогиня и без пяти минут королева упала на кровать, то есть, упала бы, если бы я не поймал её на лету и не положил аккуратно.

После того, как глаза её закрылись, я выждал ещё пять минут, после чего проверил пульс и послушал сердце, ни того, ни другого не было. Теперь нужно звать её папашу. Выглянув в коридор, я изобразил тревожность и буквально крикнул стражникам:

– Позовите врача! И герцога Мелькора тоже, срочно, моей невесте плохо!

Дважды приказывать не пришлось, один из рыцарей охраны сорвался с места и, громко лязгая железом, вприпрыжку побежал по коридору. Он их приведёт, можно не сомневаться.

Интересующие меня персоны прибыли минут через десять, я изобразил на лице скорбь, а когда они вошли, попытался объяснить:

– Мы сидели, пили вино, разговаривали, тут у неё закружилась голова, потом она легла и потеряла сознание.

Лекарь, отталкивая герцога, бросился к лежавшей без движения Эллине, проверил пульс, заглянул в глаза, даже ткнул иглой, бесполезно. Обернувшись к герцогу, он развёл пухлыми ладонями.

– Я бессилен, Ваше Сиятельство, она мертва, думаю, это яд.

Я даже не стал изображать удивление. Мелькор побледнел, потом покраснел, потом пошёл пятнами. Глаза готовы были меня испепелить. Он бы и сам кинулся на меня, только я вдвое больше и втрое моложе, к тому же, в кирасе и при мече, а у него даже ножа нет, голова его явно кипела, прокручивая тот самый план Б.

Наконец, он принял решение, схватил за рукав лекаря, резко пошёл к выходу, теперь уже всё было ясно, дочери у него больше нет, никакого совместного потомка не будет, а потому захватывать власть придётся самостоятельно. А никчёмного отпрыска королевской крови давно пора убрать.

Как только они вышли за дверь, я схватил меч и выбежал на балкон, где меня уже дожидался Альрик.

– Нормально прошло? – спросил он испуганно.

– Пока не знаю, идём.

Дверь в покои распахнулась, туда ввалились четверо рыцарей охраны с обнажёнными мечами. Я выждал, чтобы они меня увидели, после чего перешагнул через перила и спустился по заранее привязанной верёвке вниз, на нижнюю террасу, едва не придавив спустившегося немногим раньше Альрика. Теперь есть некоторое преимущество, рации тут ещё не изобрели, а потому им придётся самим пройти несколько коридоров и спуститься по десятку лестниц, хотя высота тут составляла примерно высоту четвёртого этажа.

Оказалось, я недооценил доблестных рыцарей, первый из них, выглянув через перила и увидев, что мы стоим на ярко освещённой террасе, нисколько не сомневаясь, перекинул ногу через перила, ухватился руками за верёвку и проворно съехал вниз. За ним последовали остальные, через минуту уже четыре бронированных монстра с мечами стояли напротив меня, постепенно окружая.

Я поднял меч, задвигая алхимика себе за спину. Вообще-то, кое-что я уже умел, с одним из них справлюсь легко, за мной и сила, и молодость, и длинные руки, да и меч мой в полтора раза длиннее. Даже доспехи их не спасут. Вот только их было четверо, а я один.

Я сжал меч покрепче и встал в фехтовальную стойку, пытаясь разглядеть под шлемом глаза я прорычал:

– Я – ваш король! Я вам приказываю, убирайтесь.

– Нам приказывает герцог Мелькор, – ближайший рыцарь стянул с головы шлем и смело поглядел на меня, видимо, испытывал удовольствие, творя историю своими руками, это был молодой парень, едва за двадцать, красивое лицо его украшала короткая бородка. – А вас больше нет, Ваше Величество.

Последние слова он произнёс презрительным тоном.

– А ты не думал, – спросил я, медленно пятясь назад, позади так же пятился безоружный алхимик, – что, убив короля, ты станешь Мелькору не нужен, а потом он убьёт и тебя? Чтобы не болтал лишнего.

Рыцарь только покачал головой.

– Бросай меч, – прогудел из-под шлема второй, – тогда умрёшь быстро.

Я отступил на самый край освещённого пятачка, можно попробовать бросить меч и убежать, ноги у меня длинные, а из доспехов только кираса с наплечниками. Правда, время ушло и уже вся дворцовая охрана оповещена, не убьют эти, так убьют другие, вот и бесславный конец великой династии, о котором предупреждал меня покойный воспитатель. То есть, это они так думают.

Я опустил меч и спросил в темноту:

– Вы всё слышали?

– Разумеется, – из темноты выступил командор Швейгерт, одетый в новый доспех и с обнажённым мечом в руке, за ним следовали пехотинцы с алебардами и мушкетами, а ещё тут присутствовали двое высокопоставленных горожан, главы городских гильдий, самые уважаемые граждане столицы, которые обеспечат мне пиар-акцию. – Благородный молодой идиот сделал всё, чтобы положить на плаху и себя, и Мелькора, и ещё сотню человек.

Рыцарь побледнел, уронил меч и упал на колени, он хотел просить пощады, но слова застряли у него в горле.

– Взять, – коротко распорядился я, – эти четверо мне нужны живыми, пока.

Я повернулся к пожилым горожанам:

– Господа, вы поняли, что произошло?

– Разумеется, Ваше Величество, – ответил тот, что был повыше, я помнил его, он возглавлял гильдию кузнецов, – герцог Мелькор оказался предателем, задумал устроить переворот и послал своих людей, чтобы убить вас.

– Сейчас вы пойдёте в город и успокоите жителей, – приказал я.

– Но жители спокойны, – возразил второй, – они ведь ничего не знают об этих событиях.

В ответ ему раздался выстрел из пушки, подразделения наёмной пехоты как раз входили в замок и, чтобы не мелочиться, вышибли ворота ядром.

– Видите, ничего ещё не закончено, – объяснил я, – сейчас наёмники возьмут под контроль замок, а другая их часть атакует казармы стражи, там тоже предатели, они все заодно с Мелькором.

– Я понял вас, Ваше Величество, – сказали они хором и поклонились.

– Отправитесь чуть позже, – сказал я, – пока слишком опасно.

Внизу загремели мушкетные выстрелы, причём сразу в нескольких коридорах, ох и бардак будет к утру во дворце. Но меня эти звуки радовали, пехота неумолимо продвигалась вперёд, раскатывая дворцовую охрану в тонкий блин. Скоро стало возможным определить ход боя. Строй пехотинцев топал по коридору, потом натыкался на очередной отряд рыцарей, следовала короткая схватка, после чего из-за спин алебардщиков высовывались стволы мушкетов и давали залп, сметая жидкие ряды охраны. Скоро дойдут до верхнего этажа, нужно встречать. Параллельно с этим гремели выстрелы и в казармах, там у рыцарей, застигнутых врасплох, была возможность сдаться. В строю, согласно моему приказу, шёл капитан Винсент, что держал в руках свиток с моим указом, предписывающим сложить оружие и обещающим сохранить жизнь. Указ я написал сам, не привлекая писца и печатника, на нём стояла только моя витиеватая подпись, но этого, как я знал, было достаточно. Винсент был должен идти и постоянно повторять «Именем короля!». Внемлют ли, вот вопрос.

Через полтора часа королевский замок был взят под контроль, большая часть рыцарей охраны пала под пулями, меньшая, около двух десятков, сообразив, что деваться некуда, сложила оружие и сдалась на милость короля. Слуг заперли по комнатам, придворных согнали в зал для приёмов, где я собирался устроить суд и расправу. Для последнего туда привели и Клауса, недовольного тем, что его подняли с постели. Тем не менее, старый палач не забыл прихватить с собой орудия производства.

Скоро приволокли и Мелькора. Старый лис слишком поздно понял, что дело проиграно, а потому не успел ни сбежать, ни спрятаться. Двое пехотинцев подтащили его и поставили не колени перед троном, старик злобно щерился, словно волк, попавший в капкан. Нет, дядя, ты не волк, ты шакал подлый.

– Итак, – начал я, не желая затягивать дело, – Витус Мелькор, бывший герцог, ныне лишённый титула и обвиняемый в страшном преступлении. Предлагаю во всём признаться, наказание это не смягчит, но хоть душу облегчишь. Люди, которых ты послал убить меня, уже всё рассказали, причём, отнюдь не под пыткой.

– Тебе повезло щенок, – прошипел он, – просто повезло, ты недостоин носить корону.

– А ты достоин, – закончил я за него и улыбнулся. – Именно поэтому ты приказал убить меня?

– После того, как ты умертвил мою дочь! – выкрикнул он свой последний козырь, королю такое, конечно, простительно, жизнь и смерть всех жителей королевства в его руках, но так хоть память о нём будет немного другой, старик потерял единственную дочь, вспылил и… Вот только не получится.

Я расхохотался прямо-таки сатанинским смехом, солдаты и придворные переглянулись между собой.

– Ты дурак, Мелькор! – сказал я резко, закончив смеяться, – ты перехитрил сам себя, словно змея, прикусившая язык. Альрик, скажи ему.

– Ваша дочь жива, – спокойно объяснил алхимик, выходя из-за трона, – тот яд, что ей дали, не смертелен, он только имитирует смерть, замедляя все процессы в теле, через пару часов она очнётся.

– Чтобы поплакать над твоим обезглавленным трупом, – добавил я. – Твоя дочь, в отличие от тебя, имеет сердце. Мне надоело это обсуждение, тащите его на плаху.

Бывший герцог не сопротивлялся, его положили на большой деревянный чурбак, а я быстро диктовал приговор писцу, которые едва успевал записывать.

– Герцога Витуса Мелькора, повинного в составлении заговора и попытке покушения на короля, я, Айкон Третий, перепиши титулы, хотя, оставь место, потом перепишешь, лишаю титула, а принадлежащие ему земли отныне становятся частью королевского домена, сам он приговаривается к смертной казни через отсечение головы. Приговор приказываю привести в исполнение немедленно.

Я поставил на листе бумаги свою подпись и сам приложил королевскую печать. Клаус, непривычно бледный и вообще, похожий на несвежего упыря, привычно поплевав на руки, взял свою огромную секиру и приготовился делать замах. Но я его остановил.

– Нет, Клаус, – все удивлённо посмотрели на меня, даже сам приговорённый открыл глаза, – в виде последней милости, смерть от руки благородного человека.

Собравшиеся переглянулись, видимо, подумали, что исполнение приговора я поручу кому-то из рыцарей.

– Меч, – скомандовал я.

Первым очнулся Альрик, который послушно подхватил мой двуручник и передал его мне. Я примерил меч к руке, взмахнул, рассекая воздух. Отличный баланс, отличная заточка, наконец, он просто красив. Убить безоружного – невеликая честь, но так будет правильно. Повернувшись к Мелькору, я поднял меч над головой, для фехтовальщика такой замах на нужен, а для палача в самый раз. Примеряться я не стал, и так зная, что попаду. Шея у бывшего герцога была тонкой, клинок прошёл через неё, даже не заметив такой преграды, более того, он погрузился в сам чурбак на пару сантиметров.

Голова с глухим стуком упала на каменный пол, следом, с небольшим опозданием хлынули несколько струй алой крови, придётся потом отмывать. С трудом вытащив застрявший в дереве меч, я вернул его Альрику, после чего устало развернулся и прошагал к трону. В зале для приёмов царила мёртвая тишина.

Следом были казнены несколько основных участников заговора, чья вина была неоспорима, среди них был командир гарнизона барон Глевс, который с самого начала был человеком Мелькора, поставившего его на эту должность.

Отдельного внимания заслуживал сам гарнизон, часть его всё же вняла призывам капитана Винсента и сдалась на милость победителей. Солдатам строго было запрещено казнить тех, кто сложит оружие. Но тут случилось непредвиденное. Если кто-то из пленных и планировал соскочить, утверждая, что к заговору непричастен, то теперь такая возможность отпала.

Отдавая приказы о взятии дворца под контроль, Мелькор, да хранят теперь боги его грешную душу, отправил к рыцарям гарнизона посыльного с вестью. Посыльный этот, бывший одним из дворцовых слуг, как-то умудрился разминуться с солдатами Швейгерта и оказаться в казармах гарнизона сразу после того, как там всё было решено. Военного опыта у парня не было, а потому он не сообразил, что в казармах уже, мягко говоря, поменялась власть. Он стал громко кричать, что короля больше нет в живых, а герцог Мелькор приказывает им вооружиться и взять под контроль город. Причём, обращался он не к кому-то конкретному, а сразу ко всем, что подтвердило их поголовное участие в заговоре.

Непонятно, как несколько сотен рыцарей собирались взять под контроль огромный город, где проживает без малого сотня тысяч жителей, непонятно, как этот посыльный не заметил луж крови и штабелей трупов, но факт остаётся фактом, своим посланием Мелькор оставил их без шанса на пощаду.

Уже ближе к утру, когда усталость навалилась неимоверно, я приказал всех подозреваемых, кто был ещё жив, отвести в камеры, а сам отправился к себе в покои, чтобы поспать хоть пару часов. Следующий день обещал быть нелёгким, придётся разбираться с благородными господами, приехавшими на свадьбу. Впрочем, думаю, что с ними у меня получится договориться. Отмену праздничного пира они как-нибудь переживут, а любви к Мелькору не питал никто из высших аристократов королевства, это я уже знал. И уж точно никто не расстроится из-за отмены свадьбы.

Последний приказ был адресован Альрику, я приказал ему найти Эллину и позаботиться о её здоровье, в конце концов, она за отца не отвечает, потом придумаю, что с ней делать.