Текст книги "Я - ваш король (СИ)"

Автор книги: Иван Булавин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Глава двадцатая

Скоро мы прибыли к городу Родзиволь, городок был так себе, тысяч на пятнадцать. Само собой, что армия моя там бы не поместилась, хотя ворота никто не закрывал, каждый воин мог беспрепятственно войти и выйти, некоторые солдаты бегали за выпивкой, кто-то, имевший пару лишних монет, даже наведался в бордель (а учитывая размеры армии, таковых нашлось немало, я своими глазами видел у ворот весёлого дома очередь из солдат, девкам в эти дни достанется, зато и выручку городу сделают). Какие-либо конфликты с местными я запретил строго, напомнив, что в обозе едет не кто иной, как сам королевский палач Клаус, верёвок у него много, а топор всегда наточен.

Собственно, за наёмников я не переживал, у них с дисциплиной всегда хорошо, без разрешения капитана солдат и не почешется. Тут, скорее, за аристократов следовало переживать, но они, в массе своей, имели деньги и могли получить всё, что хотели без особых проблем. Потом, на вражеской территории, когда (если) будем штурмовать какой-либо город, а город будет активно сопротивляться, отдам его на разграбление, разрешив солдатам всё. Но это потом.

Сам я, с ближайшим окружением, поселился в городской ратуше, сильно потеснив местного бургомистра. Тот наше соседство воспринял спокойно, видимо, ждал для себя и своего города худшего, но всё обошлось. Пользуясь случаем, можно было поспать в тепле, на мягкой кровати, поесть качественную пищу и развлекаться с Эллиной без полусотни подслушивающих поблизости. Эллина, кстати, тоже была этому рада. Каждый раз, когда я не был занят делами, она тащила меня в постель. После первого скромного опыта она поняла, что больше ограничений нет и стала в постели вести себя так, что я ни разу не пожалел, что распустил всех шлюх из гарема.

А дел у меня пока никаких и не было. Снабжение армии, с учётом ресурсов города, шло своим чередом, жалоб не поступало ни от солдат, ни от городских властей, за всё было заплачено. Пехота, разбившись на небольшие подразделения, старательно отрабатывала на небольшом пустыре тактику действий, там же занимались мушкетёры.

Отдельного внимания были достойны артиллеристы. Они постоянно сидели кружком вокруг своего гуру, старого Гамилькара, который денно и нощно вдалбливал им составленную таблицу стрельб, что стоила нам огромного количества истраченного на полигоне пороха. Каким ядром, или картечью, с каким зарядом пороха, под каким углом возвышения и на какое расстояние. Те уже запомнили всё наизусть, более того, научились неплохо определять дистанцию на глаз, буду надеяться, что ни одно ядро не пролетит мимо.

Ожидание затягивалось. Скоро должны были прибыть послы. От короля Пипина, с которым мы уже обменялись ещё парой посланий, где тон постепенно сменялся с умеренно вежливого, на развязный и угрожающий. До прямого объявления войны пока не дошло, но заметно было, что король Серпины меня не боится, а мне это на руку. В идеале, следовало спровоцировать его на нападение, тогда я, защищая свою территорию… в общем, понятно.

Ждать пришлось почти две недели, за это время я получил послание от герцога Виндорфа, да не только одно послание, но и первый транш обещанных денег. Сумма была в серебре, но общая стоимость превышала двенадцать тысяч флоринов. Это решало многие проблемы, пехоте заплачено вперёд, но придётся ещё покупать припасы. А послание предназначалось только для моих глаз, поэтому я, взяв у послов свиток, удалился к себе и, пока Эллина, не доверяя служанкам, сама сервировала стол, быстро пробежал его глазами.

«Ваше Величество, смею сообщить вам, что искренне рад вашему покровительству, а потому теперь я целиком и полностью на вашей стороне. С письмом я отправляю первую часть обещанных денег, кроме того, прошу пока не особо распространяться о нашем союзе. Король Пипин пока не знает о нём, а потому для него будет неожиданностью увидеть мои знамёна в вашем войске, а не в своём. Я пока держу его в заблуждении, отправляя послания с заверениями в верности. Сам он собирает войска в лагере у столицы, намереваясь выступить вам навстречу. Война для него – вопрос решённый. Как и было оговорено, я прибуду в указанный день к городу Скутте, где встану лагерем, прошу вас не опаздывать, иначе я вызову подозрения, остановившись там, и не двигаясь навстречу королевскому войску. Вся моя армия будет сражаться на вашей стороне.

Ваш преданный вассал, герцог Корд Виндорф, сын Эйделя.

Писано четвёртого числа пятого месяца две тысячи сто тридцать четвёртого года от становления Империи».

Отложив свиток, я повернулся к жене. Коллег по опасному ремеслу ознакомлю позже, они, думаю, и так в курсе, что там написано. Теперь у нас объявился союзник, вот только надёжность его пока под большим вопросом. Уж лучше бы он обошёлся нейтралитетом, а тут не знаешь, как быть, то ли он поможет врага разгромить, то ли ударит в спину. Как знать, возможно, Пипин уже получил другое послание, в котором герцог рассказывает, как ловко он водит за нос молодого короля и как подготавливает решающий удар.

Послы от Пипина явились ещё через три дня. Точнее, посол был только один, даже не посол, а гонец, пусть и знатного происхождения. Поскольку ратуша была тесна для официальных приёмов, я принял посланника снаружи, под открытым небом, где для меня поставили самодельный трон. Встав передо мной и отчего-то забыв про обязательный поклон, посол развернул свиток. Видно было, как он дрожит от страха, но читать послание всё равно начал:

– Я, милостью богов, король Пипин Третий, являясь единственным и полновластным правителем всех земель, оговоренных в договоре сорокалетней давности, что подписывал твой дед, славный воин Адальберт, говорю тебе, юный, но дерзкий Айкон из Апродии: никакие территории, находящиеся в моих границах, не принадлежат никому, кроме меня, а та дань, каковой ты именуешь разбойничью добычу своего недостойного отца, никогда мной не подтверждалась и не будет подтверждаться впредь. Земля принадлежала, принадлежит и будет принадлежать мне, и не тебе, презренный юнец, указывать мне, как ею распоряжаться!

Последние слова посол едва не выкрикнул, после чего убрал свиток и начал озираться по сторонам в ожидании самого худшего. Молодец, однако, не побоялся выполнить такой приказ своего короля, хотя прекрасно понимал, чем это может закончиться. Уважаю. Несколько присутствующих аристократов тут же потянули из ножен мечи, но я быстрым взмахом руки остановил их.

– Нет, посла я не трону, он здесь ни при чём.

Я встал с трона и подошёл к послу, который всё ещё не верил, что останется в живых. Сам же я боролся с желанием обнять посла или, хотя бы, пожать ему руку. Эти слова были для меня, как музыка. Мои ближайшие сподвижники, прекрасно это понимая, старались спрятать улыбки. Дипломатический вопрос решён, и решён он так, как это было нужно мне. Больше никаких прений не будет, только война, а я к ней подготовился лучше. Но теперь я постарался нагнать на себя суровый вид, нахмурил брови и немного подёргал щекой, изображая нервный тик.

– Слушай меня, посол, – сказал я негромко. – Я больше не стану отправлять письма твоему сеньору, просто передай ему на словах: он хотел войны, он её получит. Дальше нам разговаривать не о чем, пусть скажет своё слово на поле боя.

Посол с достоинством кивнул и ответил уже спокойным тоном:

– Я передам ваши слова в точности, мой король перед отправкой письма говорил то же самое, а теперь, чтобы не отвлекать вас от подготовки к войне, позвольте мне удалиться.

– Пропустите его, – приказал я, плотная толпа рыцаре расступилась, образовав живой коридор, по которому посол спешно покинул опасное место.

– После нашей победы, – сказал я Абверу, – напомните мне отыскать этого наглеца, если он, конечно, будет ещё жив. Клаус ведь умеет снимать с человека кожу?

– Разумеется, – ответил за герцога граф Винс, – ведь такое наказание предусмотрено законами, а Клаус – профессионал, каких мало.

Отпустив посла, я дал отмашку готовиться, все запасы, что ещё не были съедены, спешно грузились на телеги. Рыцари седлали коней, а пехота просто строилась в колонны. Но, даже несмотря на эту спешку, выступить раньше следующего утра не получилось, очень уж громоздким и неповоротливым организмом была такая армия, я ещё подумал, что полноценная партизанская война, пусть и небольшими силами, могла бы быстро сделать её почти небоеспособной. Но здесь, к счастью для меня, такое не практикуют, а вот мне нужно взять на заметку, вдруг на мою территорию кто-то вторгнется. Тогда можно будет разрушать колодцы, жечь селения, угоняя жителей, забивать скот, травить воду в колодцах, уничтожать обозы и подкрепления, потихоньку вырезать врага, убирая часовых и атакуя спящий лагерь. Точно, когда вернусь, заведу себе настоящий спецназ.

Когда колонна, наконец, вышла из города, солнце стояло уже высоко, через несколько часов мы вступили на территорию враждебного государства, но пока ничего лишнего себе не позволяли. Глашатаи ехали впереди, рассказывая, что крестьянам следует выставить к дороге запасы продовольствия. А самим сидеть тихо по домам, тогда никто не пострадает. Они вняли. Не могу сказать, что их помощь была такой необходимой, но почти в каждом селе нас встречали сложенные у дороги мешки с зерном и мукой, корзины с мясом и салом, а также бочки с пивом. Там же стоял сельский староста, которого мы заставляли всё это пробовать. Очень может быть, что Пипин потом спросит с них за такую покорность, но это их не останавливало. Пипин пока далеко, а я вот он, иду через их земли во главе огромной армии. Настолько огромной, что стоит мне только отпустить поводья, как все они выжрут окрестности, словно саранча, не оставив здесь ни одной корки хлеба, ни одной кружки пива и, что более важно, ни одного живого крестьянина.

Попутно я заметил, что дороги у соседа куда лучше. Попадались даже участки, полностью вымощенные камнем, а по краям имелись сточные канавы, что не позволяли дождям размывать дорожное полотно. Как только у меня появятся дополнительные ресурсы, обязательно займусь путями сообщения, скорости в этом мире и так невелики, не стоит этот факт усугублять плохими дорогами.

Единственная остановка была на мосту через небольшую, но глубокую и быструю реку. Мост был капитальным, каменным, вот только в этом месте боги велели устроить засаду, а у Пипина, прекрасно знакомого с географией родной страны, было достаточно времени, чтобы выслать летучий отряд в сотню копий, которые нанесут мне изрядный урон, да ещё и надолго задержат, позволив собрать больше сил.

Для того, чтобы обезопасить переправу, я приказал поставить справа и слева от моста по две пушки, заряженных картечью, в случае появления врага, мы сможем отбить атаку, до того, как переправится основная часть войск. Но эта предосторожность оказалась совершенно лишней, никто нас не встречал, не устраивал засаду и не пытался подорвать мост. Пипин таким не занимался, или просто решил не портить стратегический объект, надеясь разбить нас в полевом сражении.

Марш до города Скутте занял три дня, оказавшись под стенами, мы увидели, что там уже стоит лагерем тот самый герцог Виндорф. Он тоже прибыл недавно, в пользу этого говорили не до конца установленные палатки. Его армия даже отсюда казалась небольшой. Сильно сомневаюсь, что там те самые триста копий, скорее, двести, или даже сто пятьдесят. Обманул? Или остальные где-то в засаде?

Прежде, чем двигаться навстречу внезапному союзнику, я дождался доклада от разведки, что резко усилила свою деятельность, а радиус выезда конных разъездов вырос до семи-восьми миль. Но они никого не нашли, что говорило в пользу честности герцога. Теперь нам можно было и познакомиться.

Поскольку я в данной ситуации был начальником, а он подчинённым, то и ехать следовало ему ко мне. Я принял нового вассала не в шатре, а снаружи, где он подошёл к моему трону и по всем правилам преклонил колено, обещая верно служить, являться по первому зову, мои враги – его враги, ну и дальше по тексту, я не вникал, там шаблонная речь, прописанная в учебниках по феодальному этикету.

Пока он говорил, я внимательно в него всматривался. Лет ему было около сорока, ростом высок, хотя до меня не дотягивает, комплекцию мешает разглядеть полный латный доспех с позолотой и гравировкой везде, где только можно. Но, судя по лицу (шлем он снял) худой. А вот морда его мне не понравилась. Права была Вета, предательство тут в крови и никак ты его не скроешь. Выглядит, как типичный карточный шулер, глазки бегают, речь тороплива, словно старается зубы заговорить, пока карты сдаёт, чисто выбрит, носит небольшие усы, волосы на голове жидковаты, уже видна ощутимая плешь, а на лбу три глубоких складки, видимо, от долгих раздумий. Вопрос, правда, кого именно он в данный момент собрался кинуть? Меня? Или всё же Пипина?

Чуть позже, когда сомнительная радость от приёма нового вассала сошла на нет, все первые лица армии, включая и этого самого вассала, собрались на военный совет в штабной палатке. Первым слово взял герцог Виндорф:

– Я приветствую вас, господа, в этот тревожный момент, моя армия готова поддержать вас в битве, которая, я уверен, состоится завтра или послезавтра.

– Откуда такая уверенность? – спросил Абвер.

– Разведка доложила, что передовые отряды короля Серпины находятся в одном дне пути отсюда, логично ждать его сегодня вечером или ночью. Вряд ли он сразу кинется в бой, но и стоять на месте долго не станет.

– Какова численность его армии? – спросил я о насущном, понятно, что источник ненадёжный, но всё же.

– Полторы тысячи копий, всего чуть больше семи тысяч всадников.

– Пехота?

– Семь или восемь сотен, не больше, только для охраны обоза.

– Артиллерия?

Он задумался.

– Разведчики ничего такого не видели, возможно, есть пара пушек.

– Что известно о его планах?

– Точной информации нет, но могу предположить, что он не замышляет ничего особенного, просто прийти сюда и дать бой. Он рассчитывает на победу, это точно. Я дал обещание, что буду ждать его здесь со своим отрядом, о наших с вами отношениях он не осведомлён.

– Что с городом?

– Город блокирован, силы там крайне незначительные, вылазки можно не опасаться.

В словах его сквозила такая уверенность, что мне даже захотелось подойти и дать в рыло. Тут обсуждение временно прекратилось, поскольку слуги внесли положенные закуски и вино. Предводительствовал над ними рыцарь Альрик, он же, когда остальные удалились, остался в качестве виночерпия, ему, в отличие от остальных я полностью доверял. Выглядел он теперь, как настоящий рыцарь, даже кирасу надел поверх дорогого костюма, правда, меча на поясе не было, зато справа и слева висело по пистолету. Неплохо.

Подняв кубки, мы выпили за успех общего дела, после чего снова перешли к обсуждению, герцог Виндорф, поставив кубок, вытер усы и снова высказался:

– Как я понимаю, в кавалерии мы проигрываем, даже с учётом моего отряда. Поэтому я предлагаю уклониться от главного боестолкновения и применить хитрость.

А вот хрен тебе, подумал я, воевать будем по-моему, а хитрости свои засунь себе в зад, если подлянку задумал, придётся тебе на ходу импровизировать, а вслух сказал:

– Никаких хитростей, их преимущество не так велико и, при прочих равных, не сыграет решающей роли. Я планировал поставить под первый удар пехоту, но уважаемые господа, присутствовавшие здесь, потребовали не отдавать их победу голодранцам с пиками, – Швейгерт при этом поморщился, но смолчал. – А потому вся моя кавалерия, включая и ваш отряд, в бою будет атаковать в лоб, а пехота подопрёт их сзади.

– Какой в этом смысл? – интриган терял терпение.

– Смысл в том, что даже дочиста разгромив мою кавалерию, Пипин увязнет в рядах пехоты и не сможет прорваться дальше. А ещё есть артиллерия, которая постепенно сведёт его преимущество на нет. Я не настолько напуган силой своего противника, чтобы уклоняться от схватки и применять подлые приёмы.

– Ваше Величество, – снова начал он, – но ведь опасность будет угрожать вам, представьте, что случится с армией, если вас убьют или хотя бы собьют с коня?

Я широко улыбнулся и отпил вино из кубка.

– Уже представил. Именно поэтому меня там не будет, командовать битвой я буду из лагеря. Понимаю, что это нарушает традиции, но для меня важнее выиграть войну, а не показать личную удаль.

Он сморщился, словно вместо вина ему налили уксус. Видимо, моё поведение ломало все его хитрые планы.

– Я вас понял, Ваше Величество, вопросов более не имею.

В этот момент тревожно запели трубы, а через минуту вошёл гонец и, поклонившись, доложил, что король Пипин, в силах тяжких, показался на горизонте. По-хорошему, неплохо бы атаковать его прямо на марше, не дав построиться, да только моя армия тоже пока толком не подготовилась, даже доспехи надели не все. Ждём до завтра, а потом играем по правилам, армия на армию.

Отправив гонца, я повернулся к присутствующим и сказал:

– Думаю, всё всем ясно, готовьтесь к битве завтра утром, граф Винс, отправьте артиллеристов готовить позиции, место укажет Гамилькар. Остальное вы знаете.

Остальное граф Винс знал, как и остальные. Мы всё это обговорили ещё предыдущей ночью. Командующие начали расходиться, Виндорф ушёл донельзя задумчивый, видимо, спешно придумывал новую гадость. В том, что завтра он нас предаст, можно было не сомневаться.

Оставалась самая малость. Весь лагерь старательно готовился к завтрашнему бою, подгоняли доспехи, точили оружие. Артиллеристы и приданный им вспомогательный персонал старательно окапывали все пятьдесят пушек. Место выбрали с расчётом на то, чтобы поражать вражескую кавалерию в момент атаки. Небольшой холм справа от того места, где всё будет происходить, сейчас его готовили к обороне, окружая линией засек, что не позволила бы вражеской кавалерии с наскока лишить меня артиллерийской поддержки. Там же будет находиться небольшой пехотный отряд, всего полсотни человек с алебардами, чтобы не оставлять пушкарей совсем беззащитными.

Кое-какие сапёрные работы велись и в самом лагере, палатки комсостава стояли на небольшом возвышении, чтобы лучше было видно поле предстоящей битвы. С помощью подзорной трубы, каковых у нас было целых четыре, я смог разглядеть лагерь противника. Всё то же самое, ставят палатки, что-то понемногу копают, конница бесцельно проезжает туда-сюда, не для учений, а просто коней в тонусе держат.

Где-то там и сам король Пипин со своим сыном. Он ведь тоже останется в лагере, будет видеть бой с возвышения и принимать решения о высылке подкреплений. Или никаких подкреплений не будет, а просто вся армия разом пойдёт в атаку?

Ближе к ночи пришли первые известия. Разведка перехватила гонца, который направлялся в город. Но это было бы не так важно, если бы не личность этого гонца. Был он рыцарем на службе у герцога Виндорфа, и притом вёз какое-то послание осаждённым, которое, по недосмотру разведчиков, успел съесть. Можно было вспороть живот, бумага переваривается медленно, но я не стал отдавать приказ. И так всё ясно, а герцог пусть и дальше думает, что я остаюсь в неведении. Гонца я приказал тихонько прирезать и закопать.

Когда стемнело, я бросил всё и отправился в свои покои, чтобы завалиться спать, накатила усталость и апатия, а всё волнение, что мучило меня в последние дни, куда-то исчезло. Даже на развлечения с Эллиной сил хватило, хотя всё получилось скомкано и быстро.

Глава двадцать первая

Утро было поздним, проснулся я совершенно разбитый, хотя проспал часов десять. Погода была пасмурной, небо хмурилось. Не хватало ещё, чтобы пошёл дождь, тогда точно останусь без огневой поддержки. Если артиллеристы эту проблему как-то смогут решить, то мушкетёрам придётся туго.

Армия моя была уже в полной боевой готовности, кавалерия надела начищенные доспехи и теперь усаживалась на коней, высоко вздымая тяжёлые рыцарские копья. Готовилась и пехота, постепенно выстраиваясь в ровные прямоугольники, по краям – пикинеры, в центре – алебардщики. Огнестрельная пехота в количестве тысячи стволов, разбившись на два равных квадрата, заняла место справа и слева от первой баталии. Это так называемые длинные руки пехоты. Они будут вести непрерывный обстрел, а в случае атаки укроются под пиками. У каждого в запасе двенадцать (а точнее, тринадцать, с тем, что уже заряжен) выстрелов, в сумме это двенадцать тысяч выстрелов, если хоть каждая вторая пуля достигнет цели, убив всадника или лошадь, битву можно считать выигранной.

Неподалёку от меня собирался в свой последний бой мой тесть, герцог Леон Шридер. На нём были лучшие доспехи, где за позолотой не видно было стали, двигаться в таком виде, с учётом прожитых лет и тощей комплекции, ему было тяжело, поэтому слуги подвели его к коню, тоже украшенному сверх меры, а потом аккуратно посадили в седло. Старик поднял забрало шлема и, гордо взглянув на меня, заявил:

– Смотри, Айкон, вот так должен умирать настоящий воин. Сидя на коне, одетый в латы и с копьём. А не в постели, задыхаясь и гадя под себя. Битву эту надолго запомнят, а вместе с ней и меня. Герцог Леон Шридер, геройски павший в великой битве при Скутте. Запомни меня, мой мальчик, и передай дочери, что я люблю её.

Я от такой сцены слегка прослезился, а герцог захлопнул забрало и направился к остальным, по пути включая режим берсерка. Вокруг него сразу образовалась группа телохранителей из верных вассалов. Эти не дадут своему сеньору погибнуть зазря. Может, и вовсе не дадут, вот он тогда расстроится.

Пришло время собраться и мне. Никаких роскошных нарядов и парадных доспехов. Всё строго функционально, кожа и сталь. На тело я надел комбинезон из плотной ткани, а поверх него кольчугу. Затем слуги начали ловко нацеплять на моё тело латный доспех. Кираса, наплечники, поножи. Детали доспеха стягивались ремнями или защёлкивались с металлическим лязгом. Горло закрыл стальной горжет, после чего настала очередь шлема. Всё тот же стальной, с ушами и короной сверху. Лицо открыто, но мне, надеюсь, и повоевать не придётся. Зато есть возможность хорошо видеть и принимать решения, сейчас это для меня важнее сохранности лица. В довершение мне подали ставший уже привычным двуручный меч.

Звук трубы, объявляющей готовность, был совсем тихий, словно трубачом назначили астматика. Тем не менее, все, кому следовало, его услышали, кавалерия выдвинулась на исходные позиции и двинулась вперёд. Шли пока шагом, чтобы зазря не утомлять коней. Следом, с небольшой задержкой двинулась пехота, построенная в три больших прямоугольника. На поле боя командовать ими будет капитан Винсент Железный, Швейгерта я предусмотрительно оставил у себя. Во главе кавалерии, как и ожидалось, встал граф Майснер.

Над бронированной лавиной взвились боевые стяги, обозначающие принадлежность подразделения к тому или иному сеньору. Раздались первые боевые выкрики, люди специально накручивали себя перед схваткой. Пехота, в отличие от благородных господ, шла молча. Нужно было слушать команды. Я знал, что болтливого солдата, который разговаривает в строю, за такое сгоряча могли и прирезать.

Слева в мою армию тонким ручейком вливались рыцари герцога Виндорфа, но они предпочитали держаться чуть в стороне, то ли подчёркивали свой статус, то ли собирались куда-то свернуть.

А на другом конце поля в точно таком же строю уже двигались конники короля Пипина, ведомые его старшим сыном. Заметно было, что их несколько больше, вот только за ними не было пехотных квадратов, об которые любая кавалерия обломает свои зубы. Расстояние между двумя армиями постепенно сокращалось, но до решающей стычки было пока далеко.

Я перевёл трубу чуть правее и разглядел позиции артиллеристов. Все пятьдесят орудий были уже наведены и заряжены. Обслуга стояла рядом, с нетерпением сжимая в руках фитили. На заднем плане метался старик Гамилькар, он не отрывал от глаз подзорную трубу и временами указывал пушкарям, какой ствол следует поднять или опустить.

Переведя взгляд обратно на кавалерию, я увидел то, чего давно ждал. Основная масса рыцарей скакала в сторону врага, постепенно ускоряясь для атаки. А вот малая часть, над которой реяли стяги герцога Виндорфа, начала понемногу отставать, а потом резко, без всякой команды повернула направо. Я вздохнул, причём, вздохнул с облегчением. Иногда толковый мошенник вызывает уважение, но не здесь. Видимо, я, своим отказом участвовать в общей атаке, спутал ему все карты, а потому он решил действовать в лоб. Просто пойти и убить меня, закончив войну одним ударом. Сил у него было не так много, но на оставшийся почти без защиты лагерь должно хватить. Правда, моя конница, увидев такой манёвр, могла развернуться и догнать их, пусть даже сорвав атаку и подставив врагу тыл.

Но ничего подобного не случилось. Конница имела приказ атаковать, несмотря ни на что. Никто и ухом не повёл, когда армия герцога отпочковалась от общей массы и двинула в тыл. Зато пехота имела свои инструкции на такой случай, тем более, что дезертиры и изменники поневоле скакали перед их строем. Разумеется, достать кого-то алебардой было бы затруднительно, а вот для мушкетёров было раздолье, пока плотная конная масса проскакивала мимо строя, оба квадрата стрелков дали по несколько залпов, обтёсывая бронированный строй с правого фланга. Критических потерь не нанесли, но армия герцога потеряла примерно двадцать процентов своей численности. Уже неплохо. Остальных это, понятно, не остановило, слишком высокие ставки на кону.

Я перевёл взгляд на поле. До сшибки ещё оставалось время, хотя всадники и с одной и с другой стороны уже перешли в галоп. Зато расстояние позволило, наконец, вступить в дело артиллерии. Сначала позиции окутало облако белого дыма, а только потом до меня долетел звук от залпа полусотни стволов. Ядра увидеть было нельзя, зато видно было, как они действуют, пролетая насквозь строй рыцарей и разрывая на куски всё, что этому мешает. Одно ядро пролетело особенно удачно, выкосив целый ряд скачущих рыцарей. Ещё пара залпов и их численное превосходство уже не будет таким решающим.

Когда дистанция сократилась ещё больше, артиллерия перешла на стрельбу картечью, что не менее эффективно выносила благородных господ. Я снова перевёл трубу на отряд Виндорфа, те скакали в мою сторону, видимо, не веря своей удаче. Я поднял руку, некоторое время помедлил, потом резко её опустил. В одно мгновение все палатки, что стояли со стороны наступления врага были снесены, открывая то, что стояло внутри. А стояло там немало. Например, те четырнадцать пушек, которых так недоставало на поле боя, а ещё пехота с мушкетами и алебардами, которая теснилась по полтора десятка в палатке, рассчитанной на двоих. Все они резко начали готовиться к приёму гостей. Пушки были нацелены на врага, а пехота быстро растаскивала укрепления в виде «противотанковых» ежей, сколоченных их толстых заостренных кольев и связанных между собой крепкими верёвками. Укрепление выглядело не особенно серьёзным, с наскоку кавалерия могла бы его преодолеть, потеряв несколько лошадей. Могла бы, но не сможет, потому что наскока не получится. Вся конная лавина скакала в гору, а потому их скорость не сильно превосходила скорость быстро идущего человека, а уклон этот постепенно увеличивался. Встреча готовилась шикарная, настолько, что я даже позволил себе отвлечься на основные события.

Взглянул я туда как раз вовремя, за пару секунд до сшибки. Удар был такой, что перекрыл даже голоса пушек, что продолжали стрелять, осыпая картечью хвост конной лавы. Казалось, от такого удара должна была произойти взаимная аннигиляция двух армий. Но ничего такого не произошло, ряды одних смешались с рядами других, началась рубка, кое-где взвились дымки от пистолетных выстрелов. А потом, повинуясь сложному сигналу трубы, моя конница, бросив всё, кинулась врассыпную, двумя потоками огибая квадраты пехоты. Пехота среагировала быстро, перестроившись едва ли не бегом, отрезала армии Пипина путь к преследованию. Вот сейчас им можно было возвращаться и спасать короля. Правда, расстояние было таким, что вернутся благородные господа только к шапочному разбору, когда всё уже будет решено.

Предоставив пехоте самостоятельно разбираться с конницей врага, я вернулся к более насущным событиям. Конница герцога приближалась, но за это время мои солдаты успели поставить все оборонительные укрепления, построиться и приготовиться к тёплой встрече. Старший артиллерист пристально глядел подзорную трубу, вычисляя момент открытия огня.

Наконец, рыцари пересекли невидимую черту, оказавшись в зоне досягаемости пушек. Командир дал отмашку, и пушкари почти синхронно опустили фитили. Мощный залп ударил по ушам. Промахнуться, стреляя по плотной массе кавалерии, имевшей довольно высокий силуэт, было почти невозможно. Ядра проделывали в рядах широкие просеки, разрывая людей на куски и отрывая ноги лошадям. Сбитые с коней рыцари и куски их тел служили дополнительными поражающими элементами, сбивая других.

Пушки стреляли в три смены. Сначала пять, через пять секунд следующие пять, а ещё через пять секунд ещё четыре. Потом заряжание. Потом новые залпы. Ряды рыцарей редели, постепенно начиналась паника, а скорость была непозволительно медленной. Только воля главаря гнала их вперёд. Кстати, а главарь тоже там? Или предусмотрительно скрылся с поля боя, решив не рисковать своей драгоценной шкурой?

Очередной залп был дан картечью, выкосив передний ряд вместе с конями, от грозного отряда в пять сотен теперь оставалось не более половины, да и те были большей частью ранены или деморализованы огромными потерями. Привыкайте господа, теперь войны будут идти так, время благородных поединков прошло.

Оставшиеся сто метров они уже вынуждены были карабкаться по круче, едва не падая с коней и получая заключительные удары картечи. Мушкетёры приготовились, но в дело пока на вступали, была у меня ещё одна подлая идея. Альрик опустил факел, и под землёй побежал огонёк, обозначаясь едва заметной струйкой сизого дыма. Никто из рыцарей не обратил на дымок никакого внимания, после пушечных залпов тут и так хватало дыма. А зря, поскольку дымок этот исчез точно у них под ногами, а спустя мгновение, из земли вырвался столб огня и дыма, разбрасывая наступающих словно кегли. Сверху дождём сыпалась земля, камни, щепки и куски тел. Слух мне отбило окончательно, да он был уже и не нужен, я глазами видел, как пара десятков последних выживших на перепуганных лошадях убегает прочь. Среди тех, кто был раскидан взрывом, оставалось ещё немало живых, вот только с боеспособностью у них было не очень, оставалось только отправить пехоту, чтобы собрали раненых и отвели их к Клаусу.