Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 3 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Да. Я хочу как можно больше ослабить отряд Жилетта.

В том, что они находились в узком запутанном лабиринте, имелись и свои плюсы.

А с учетом того, что отряд Тору был в меньшинстве, их оказывалось даже больше, чем минусов. Их не могли окружить, и даже если бы противники напали с обеих сторон, они бы смогли противостоять такому нападению вдвоем. Кроме того, в такой ситуации трудно обойти установленные ловушки. Если с их помощью удастся ослабить врага – это будет прекрасно, но даже если их ловушки обнаружат, то на их обезвреживание придется потратить драгоценные силы и время.

– Короче, лучше всего, если нам удастся выманить и подловить этого вредного Альберика.

– Прости, но этому не бывать.

Ответ на бормотания Тору… пришел не от идущей впереди Чайки, а сзади.

– …

Тору сделал глубокий вдох.

Занервничав и обернувшись, он лишь дал бы противнику шанс. Это попыталась сделать Чайка, но он остановил ее, схватив за плечо, а затем медленно и осторожно развернулся.

В глубине узкого коридора, по которому шел отряд Тору…

У самого поворота стоял тот самый «вредный» противник – Альберик Жилетт.

Подобно Чайке… он ничуть не изменился со времен их первой встречи.

Его раздражающе опрятный вид, словно кричавший о том, что этот человек никогда не опускался до того, чтобы пачкаться, ползая по земле, оставался тем же самым. Каждый раз, когда Тору видел это хладнокровное выражение лица, ему хотелось заставить его скорчиться от гнева или ненависти.

Но этого благовоспитанного юношу нельзя считать просто милой куклой.

Даже «Железнокровие» не могло гарантировать победы.

Разница в их умениях была огромной. Слишком огромной.

Рыцари – потомственные воины, порожденные войной.

Конечно, в пассивные фазы и последние дни войн появлялось немало рыцарей, у которых из рыцарского было только имя – они не умели сражаться и не имели никакого опыта. Но всегда находились и такие, чьи боевые умения усердно воспитывали целым кланом.

И Альберик Жилетт не просто относился к ним – он был поистине шедевром, впитавшим в себя не одну сотню лет передававшегося из поколения в поколение рыцарского мастерства.

– Что, уже догнал нас? – проговорил Тору, поднося ладони к комбоклинкам.

– Скорее, «наконец-то», – тихо ответил Альберик.

За спиной его виднелись 5 подчиненных. С учетом того, что в настоящее время под его командованием находилось 9 человек, где-то должно быть еще 4. Либо они отправились искать Тору и Чайку отдельно от Жилетта… либо заходили с другой стороны, чтобы взять их в тиски.

– Я просто поражаюсь…

Альберик покачал головой.

Жест этот показался напыщенным и искусственным.

– …твоему упрямству.

– Правда?

– И что только заставляет тебя так стараться ради этой… Чайки Газ? – Альберик прищурился.

Тору шагнул вперед, закрывая Чайку от пронзительного и даже давящего взгляда рыцаря.

– Это мое решение. Не лезь к нам.

– Этого я не могу, – отозвался Альберик, и на какое-то мгновение его изысканные черты лица скривились. – Я обязан отомстить убийцам Виви и Зиты.

– …

Тору промолчал.

Кстати, да, двух девушек, ассасина и мага, рядом с Альбериком не было.

Почему?..

«Ах, да… точно…»

Всплывшие невесть откуда воспоминания прояснили ситуацию.

Они были мертвы.

Разве их убил не Тору?

Это война. Сам Альберик однажды заявил об этом Тору – это маленькая, но все же кровопролитная война. А диверсантов трудно заподозрить в жалости к противнику на поле боя, даже если речь идет о девушках.

Значит, Альберик преследовал Тору уже не только из чувства долга?

Когда человек лишается кого-то дорогого ему, со временем накапливающаяся скорбь преобразуется в нем в гнев. И излить этот гнев на кого-либо – способ не дать какой-то части своей души увянуть.

Тору знал об этом не понаслышке.

Хасумин. Акари.

Он терпел свою скорбь именно потому, что превращал ее в ненависть по отношению к «врагам».

Но Тору брал силы для того, чтобы жить, не только из этого источника.

Он жил… чтобы исполнить мечту Чайки.

– Конечно, я хотел бы сразиться с тобой в честной битве и поставить тебя на колени, но… – вдруг сказал Альберик.

Кстати… все это время он ведь даже не пытался взяться за свой меч.

– Что такое? Господин рыцарь решил сменить тактику?

– Да. Я решил, что вместо того, чтобы подвергать своих друзей опасности, мне следует сделать другой выбор, пусть он мне и не очень нравится.

Выражение лица Альберика изменилось.

Он то ли насмехался над Тору… то ли смотрел на него с жалостью.

В его глазах виднелась непроглядная тьма.

«Не похоже это на него», – успел подумать Тору, видя в них те самые чувства, которые он, вроде бы, хотел увидеть все это время. И тут…

– Тору, – послышался шепот за его спиной.

И вместе с этим… что-то пронзило его бок.

– …Э?

Даже самому Тору показалось, что его возглас прозвучал глупо.

В самую первую очередь он ощутил не боль и не жар, а неуверенность.

– Что… это… – лишь смог протянуть он, глядя на торчащий из бока метательный нож.

У Альберика нет людей, использующих такое оружие.

И вообще, это оружие диверсантов, вроде Тору.

И прямо сейчас, без Акари, рядом с Тору не находилось людей с такими ножами, за исключением Чайки, которой он дал несколько для самообороны…

– …Чайка?

В воздухе показались серебристые волосы.

Тору ошарашенно смотрел на бегущую мимо него девушку.

Он знал наизусть ее профиль. Он знал наизусть ее волосы. Все они принадлежали хозяйке Тору, с которой он не раз целовался, и с которой они вместе путешествовали, постоянно выручая друг друга.

Чайка бежала от него.

Гроб, который она всегда таскала по спине, моментально скрыл ее фигуру от Тору.

– Эй… ты…

– Тору. Не может. Вернуть останки, – произнесла владелица гроба своим обычным голосом.

Тору не видел, что именно выражало ее лицо.

– Поэтому… сделка.

– …Что? – обронил Тору, падая на колени.

Только сейчас он ощутил резкую боль в своей ране.

Глубокая. Похоже, что задеты даже органы.

Тору попытался напрячь мускулы, чтобы ослабить кровотечение… но получилось плохо. Моральное истощение с такой скоростью распространялось по его сознанию, словно это оно, а не кровь, сочилось из раны.

– Короче говоря, – сказал Альберик ледяным голосом, не сводя глаз с Тору. – Мы заключили сделку. С… Чайкой Газ.

– Что?..

Он не понимал.

Сделка. Чайки и Альберика?

Какой мог быть смысл в…

– Чайка Газ хочет закончить сбор «останков». Но в одиночку ты не сможешь убить всех нас и отобрать недостающие фрагменты, – уверенно продолжил Альберик. – С другой стороны, Тору Акюра, главное из моих желаний – убить тебя, чтобы отомстить за Виви и Зиту. Вот на этих основаниях мы и договорились об «обмене».

Альберик кивнул Чайке, уже успевшей подбежать к нему.

– Я передаю ей оставшиеся три фрагмента… – Альберик в открытую передал Чайке три сосуда с «останками», чтобы Тору все разглядел. – А Чайка сдает тебя мне.

– Чайка… – сказал Тору, зажимая рукой рану. – Эй… это не смешно…

«Это даже опасно. Немедленно возвращайся».

Он даже не смог закончить свою фразу.

– Тору, – обернулась к нему Чайка. – Я ведь с самого начала говорила, не так ли?

Почему-то она переключилась на северный язык.

Возможно, она сделала это для того, чтобы Тору легче ее понял (а возможно, ее цель была мрачнее – чтобы он не смог ее не понять), но во всяком случае ее речь стала куда более акцентированной, с паузами между словами.

– Моя главная цель – сбор всех останков отца. Я лишь выбрала самый верный способ ее достижения.

Отобрать «останки» у Альберика на пару с Тору.

Или же сдать Тору Альберику и получить «останки» в обмен.

Совершенно очевидно, какой из вариантов проще.

– Чайка. Ты…

Тогда что насчет тех улыбок? Что насчет всех этих поцелуев?

Неужели все они были лишь для того, чтобы заставить Тору действовать, как ей удобно?..

– …

Осознание того, что труды оказались тщетными, ощущалось так, словно тело его гнило заживо.

Все люди предают.

Он знал об этом. Все знают об этом.

Тогда почему… почему все они смотрят на близкого им человека и думают «но только не этот» и «этот человек меня не предаст»? И почему ищут для этого основания, которые на проверку оказываются вершинами глупости?

Поцелуи?

Жизнь под одной крышей?

Битвы плечом к плечу?

Телесная близость?

Словесные клятвы?

«Да разве все они хоть что-то значат?»

Сколько бы слов они ни говорили друг другу, сколькими бы чувствами ни делились, сколько бы ни проводили друг рядом с другом времени, ничто не могло гарантировать, что один не предаст другого. Между всеми этими вещами и предательством нет никакой связи.

Кто-то может сказать, что эти действия «влияют на чувства».

Но «чувства» и «душа» не просто неосязаемы, люди до сих пор не могут сойтись во мнениях относительно того, что именно означают эти слова. Разве попытка решить, что предательство «немыслимо» на основе одних лишь этих вещей – не банальная глупость?

«Вера» – вершина нелогичности.

Где-то на задворках сознания Тору послышался чей-то шепот.

Похожий на Хасумин. Похожий на Акари. Похожий на Доминику. Похожий на Чайку.

Похожий на всех них... и в то же время чей-то еще.

«Как бы хорошо ты ни относился к своему партнеру, когда представится выбор между ним и либо своей жизнью, либо выполнением важной миссии, логичным решением будет бросить его».

Кто-то говорил с ним таким голосом, словно рассказывал нечто совершенно очевидное.

Разве позволить каким-то мелочам отвлекать себя от истинной цели – не глупость?

Значит, выбор и правда очевиден.

Предательство – естественное решение.

Помни это. Когда ты говоришь с другими людьми – под их улыбками скрываются ростки предательства. Это неотделимая часть человеческих взаимоотношений, и тот, кто прожил всю свою жизнь, не познав предательства, либо чудесно удачлив, либо настолько глуп, что даже не осознал, что его предали.

Подозревай. Подозревай. Подозревай.

Если ты родитель – подозревай своих детей. Если ты мужчина – подозревай женщин. Если ты муж – подозревай жену. Если ты друг – подозревай друзей. Если ты ученик – подозревай учителя. Если ты начальник – подозревай подчиненных.

Ты никогда не знаешь, когда тебя предадут.

Поэтому...

– Чайка...

Ощущая, как замыкается в собственном отчаянии, Тору произнес ее имя.

Имя той девушки, ради мечты которой он был готов пожертвовать всем.

– Прости, Тору, – ответила та с улыбкой. – Но другого выхода нет. Я непременно должна собрать все «останки», понимаешь?

На ее лице не было ни намека на злой умысел.

Она будто произносила нечто очевидное...

– ...

Так значит, это очевидно?

Значит, Тору «верил» просто по своей глупости?

Предательница не чувствовала угрызений совести.

Она не считала свое предательство чем-то неправильным.

Вот и все, чего стоит хваленое «доверие»...

– Чайка... – продолжая держаться за свой бок, Тору собрался со всеми своими силами. – «Я есть сталь»...

Он не сводил с Чайки глаз... отплевываясь кровью и словами.

***

Затаившие дыхание и следившие за происходящим девушки едва не сорвались с места.

– Брат?!

– Тору!..

Это заметила не только Акари, но и Чайка.

Склонивший голову Тору читал ключевые слова «Железнокровия». Он уже не раз применял эту технику на глазах у Чайки. Голос, которым произносились эти слова, звучал очень необычно, надолго отпечатываясь в сознании слушателя.

Сомнений быть не могло. Тору собирался сражаться. Причем не на жизнь, а на смерть.

Применять «Железнокровие», имея глубокое ранение, очень опасно. Да, оно удваивало возможности тела, но при этом неизбежно увеличивались и его потребности, что приводило к ускорению кровообращения и повышению кровяного давления. Как результат, усиливались и кровотечения, и это могло быстро привести к смерти от потери крови.

– Тору!.. – крикнула Чайка еще раз, но ее голос лишь отразился от стенки «Хранителя».

По голубой поверхности барьера пробежала рябь, но она, скорее всего, появилась от того, что Чайка дрогнула, и вместе с ней дрогнуло гундо, что она сжимала в руках.

Обе они понимали – это лишь вымыслы.

Но... до какой степени?

Что насчет Альберика и его людей – они такие же вымыслы, как и Чайка?

Или такие же люди, как и Тору, угодившие в эту иллюзию?

А что насчет ранения Тору?

Действительно ли то лезвие вонзилось в него?

Или и это – лишь видение, созданное с помощью материи?

– Кх... – Акари прикусила губу.

Для такой безэмоциональной девушки это было крайне редкой реакцией, хорошо показывавшей степень ее раздраженности и нетерпеливости. Не понимающий происходящего человек мог подумать, что они лишь безучастно смотрят на то, как убивают Тору.

Естественно, они могли в любой момент отозвать «Хранителя» и кинуться вперед.

Но... они не знали, насколько быстро эти вымыслы подчиняют себе человеческое сознание.

Если бы Акари опрометчиво бросилась на помощь Тору и сама оказалась под контролем, то лишь усугубила бы ситуацию. Во всяком случае, надеяться на то, что оставшаяся в одиночестве и не обладавшая выдающейся силой Чайка сможет спасти их, не приходилось.

– Акари, – приглушенно сказала Чайка, продолжая смотреть в щель. – Тору. Идет... сюда.

– !..

Акари прищурилась.

Как Чайка и говорила, Тору медленно шел в их сторону, нашептывая слова «ключа».

Он шел с до ужаса безразличным лицом, держась за раненый бок, а с кончиков его пальцев капала кровь.

Вряд ли он пытался «бежать» в их сторону.

Вымыслы вцепились в его разум настолько крепко, что он не должен был даже видеть настоящих Акари и Чайку. Он смотрел лишь на иллюзорных Чайку и отряд Альберика.

Нет. Даже не на них...

– Стена!..

Очертания каменной стены дрогнули.

А в следующее мгновение препятствие между настоящей и вымышленной Чайкой рассеялось. Стена и правда оказалась лишь материей тумана.

– Чайка?

– ...Нет.

Акари повернулась к ней, но Чайка покачала головой.

Стена исчезла не из-за нее.

А значит...

– Брат...

Акари хотела сказать «остановись», но слова встали у нее поперек горла.

Предложенный Чайкой план по распутыванию ситуации – открыть «Хранителя», впустить Тору и переместить его на «их сторону» – требовал как раз такого шанса. Как раз того, чтобы Тору приблизился к ним.

– Но Чайка... – Акари вновь повернулась к ней. – Брат ведь убежден, что ты предала его. А если учесть расположение иллюзий... то и пропажа стены может быть частью плана Симона Скании...

– ...

Чайка промолчала с хмурым видом.

Тору. Иллюзорная Чайка. Настоящая Чайка.

Все они находились на одной линии.

Если Тору попытается напасть на фальшивую Чайку, то силы удара может хватить и для того, чтобы под руку попала и настоящая.

Тору находился под воздействием «Железнокровия».

Бессмысленно даже сравнивать его текущую силу с тем, что было раньше. Если он нападет с яростью обреченного, не задумываясь даже о возможной необходимости второго удара, то этот поистине смертельный удар будет нанесен с такого разбега, который не даст предугадать момент удара, не говоря уже о том, что защититься от такого нападения крайне сложно. Или же Тору может попытаться метнуть свой клинок.

Угрозу представляли оба варианта.

Естественно, внутри «Хранителя» и Чайка, и Акари были в безопасности. Но этот барьер лишал их единственного шанса вырвать Тору из власти вымыслов.

Нет. Не только это. Если рана Тору настоящая, то если ей немедленно не заняться...

То выходит, что Тору умрет, если они не отзовут «Хранителя».

– Так вот... – прошептала Акари. – …в чем истинная суть «долины, из которой никто не возвращается»...

Эта долина – полная злобы «ловушка».

Уж не потому ли отсюда никто не возвращается, что каждый, заходящий сюда, сам того не подозревая, попадал под власть вымыслов и умирал?..

Развернутый в последний момент «Хранитель» уберег их от потери разума, но если бы и их умы поглотили вымыслы и видения, например, сцена того, как их предает Тору... то и они могли бы лишиться рассудка и напасть на настоящего Тору, стоявшего возле них.

– Как подло!..

Казалось бы, есть уйма куда более простых методов расправиться с незваными гостями.

Но вместо этого он высмеивал доверие людей и заставлял их убивать друг друга.

Что это, как не простая злоба?

– Брат...

Акари еще какое-то время смотрела на произносившего слова «Железнокровия» Тору.

Ради выполнения поставленной цели диверсанты не жалели ни свои жизни, ни жизни других.

И они гордились этим.

Именно потому что они ставили цели превыше всего, диверсантов бранили, называли псами, а сами они, несмотря на свое активное участие в битвах, выполняя грязную работу, никогда не получали той славы, что остальные.

И наоборот, для таких людей, которые ставили исполнение долга превыше всего, неудача, вызванная эмоциями или состраданием, означала несмываемый позор и клеймо «бесполезного» диверсанта.

И, если учесть это и подумать о происходящем с позиции Тору, подвергнуть Чайку опасности было для него самым последним делом. Если неукоснительно следовать принципам диверсантов, то Акари могла сохранить честь Тору лишь дав ему погибнуть, защитив таким образом Чайку.

– Тору... – обеспокоенно позвала его Чайка, глядя на то, как он извлекает из ножен комбоклинки.

Наверняка она тоже сомневалась. Но времени на тщательное обдумывание возможных вариантов уже нет.

И тогда...

***

«Железнокровие» начало действовать, как только он закончил читать «ключ».

Он сразу ощутил, как сердце забилось в два раза быстрее, а мускулы словно вспыхнули.

Ускорились мысли... а ощущения тела, наоборот, притупились.

Он превратился в живое оружие.

Комбоклинки уже находились у него в руках.

Естественно, из раны в боку тут же снова брызнула кровь. Хоть усилившиеся мускулы и пытались придавить ее, повысившееся давление явно побеждало. Времени нет. Времени до смешного мало. Нужно спешить.

«Чайка...»

Тору шагнул вперед, не сводя глаз с предавшей его девушки.

Резкий прыжок, от которого скрипнул пол замка, приземление. Второй. Третий. Четвертый. И каждый следующий – быстрее предыдущего.

Чем быстрее он двигался, тем сильнее сужалось поле зрения.

В самом его центре стояла изумленная Чайка.

Быстрее. Быстрее. Быстрее.

Мир сузился лишь до сребровласой девушки, на которой Тору сосредоточил все свое внимание.

Но тут...

– Тору Акюра!

На пути несущегося вперед Тору возникла багровая тень.

Альберик Жилетт.

Рыцарь непревзойденного таланта, способный сражаться на равных даже против «Железнокровия».

Возможно, он пытался защитить Чайку. А может, решил, что сейчас самое время отомстить за смерть своих подчиненных, о чем он только что и говорил.

В любом случае, сейчас он стоял точно перед Тору с мечом в руке и выглядел неприступным. Противник столь сильный, что нельзя даже сказать, удастся ли убить его ценой собственной жизни. Кроме того, у раненого Тору нет никакой уверенности в том, что он сможет сражаться в полную силу.

Но он уже не мог остановиться. Остановка означала смерть.

А раз так...

Глава 4. Награда за доверие

Когда человек оказывается на пороге смерти, перед его глазами проносится вся прожитая жизнь.

Тору не знал, в чем именно состоял смысл этого.

Ностальгия? Сожаление? Раскаяние? Или же самоудовлетворение?

А может… это просто обрывки воспоминаний, всплывающие в помутненном близостью смерти сознании и на самом деле ничего не значащие. Подобно тому, как жизнь и смерть человека – просто явления, в которых нет особого смысла…

«В конце концов… вера – это сугубо односторонняя вещь».

Находясь под «Железнокровием», вместе с которым пришли чрезвычайные напряженность и сосредоточенность наряду с ощущением медленно тянущегося времени, Тору вдруг вспомнил слова из весьма далекого прошлого.

Слова, которые сказала ему Хасумин.

Тору не знал, почему вдруг эти воспоминания, которые обычно никогда не приходили ему в голову, вдруг всплыли в такой ответственный момент. Возможно, его подсознание нашло какую-то причину для того, чтобы вспомнить их, а может, это была простая случайность.

Правда, для случайности это уже чересчур.

Похоже, в подсознании он все же осознал.

Те слова, которые она сказала ему в тот раз, и которые он запомнил для того, чтобы однажды понять их смысл, ждали именно этого момента.

Его предали.

А для этого было необходимо, чтобы он верил.

В чем значение, в чем смысл этого?

«Тогда я не понял смысла фразы Хасумин…»

Он был слишком юн.

Слишком мало знал о мире.

Но…

«Ага. Так вот оно что».

Он понял, пусть и смутно.

«Вера». Какое красивое слово.

Но не слишком ли красивое? Не отклонилось ли оно от своего изначального смысла?

«Но ведь я верил тебе!» – кричит большинство преданных людей.

Однако… в чем именно суть того действия, что называется «верой»?

Не правда ли странно, что вера подразумевает возложение вины за неудачу на объекта веры, а не субъекта? Не возникает ли ощущение того, что словом «вера» лишь украшаются ожидания от кого-либо, и в то же время на этого кого-то перелагается ответственность?

Кто тот человек, что поверил?

Кто должен нести ответственность за то, что ты поверил в кого-то?

«Я верю в тебя». Разве после этих слов не возникает ощущение, будто собеседник тебя не предаст?

«Ведь я верю в тебя». Разве эти слова не возлагают на него всю ответственность за неудачу?

И если так… то это же неслыханная надменность.

«Так вот почему Хасумин…»

Тору подумал, что смысл слова «вера» не в этом.

И правда, это сугубо односторонняя вещь.

И именно поэтому… не стоит винить кого-то за предательство твоего доверия. Вера – не более чем управление своими чувствами. Подавление неприятных, болезненных сомнений в своей душе и доверие кому-либо.

И поэтому мысли и истинная сущность объекта не имели к этому отношения.

Ты сам решаешь верить.

Ты сам пожинаешь плоды веры.

А раз так, то и тебе нести за нее ответственность.

Благодаря вере в Чайку Тору смог вырваться из плена бессмысленной и бесцельной жизни. Да, это был опасный, тяжелый путь, лишивший его Акари. Но все же вера в Чайку помогла Тору обрести чувство полноценности.

Он был подобен клинку, ржавевшему в ножнах, а затем получившему шанс проявить себя в бою. Так не для себя ли самого он занимался таким все это время? И если уж на то пошло… не ради ли своего же удовлетворения он стремился исполнить мечту Чайки?

Сугубо односторонние действия.

Ну и пусть. Так и должно быть.

Он решил верить в самого себя.

А раз так…

– Тору Акюра!

На него опускался меч Альберика.

Никакой вычурности, никаких сомнений – удар настолько прямолинейный, что любо-дорого посмотреть… и в то же время устрашающе быстрый.

Но Тору упорно двигался вперед.

Поскольку он шел на смерть, то и концентрировался настолько, что находил самые оптимальные действия со скоростью, с которой не могла сравниться даже скорость рубящего удара Альберика.

Раз от атаки нельзя защититься, то этого не нужно делать.

Какова его цель? Не получить удар?

Нет. Тогда зачем беспокоиться о том, что он пропустит его?

Просто думай так: если удар не помешает исполнить поставленную цель, то это победа!

– !..

В последний момент (хотя, нет, немного раньше) противник Альберика смог полностью разглядеть удар.

Тору вскинул левый комбоклинок, принимая меч Альберика. Но сила рубящего удара оказалась столь велика, что выбила стилет Тору из его руки, и клинок впился ему в плечо, едва изменив свою траекторию.

Брызнула кровь.

Но Тору не остановился. Он потерял левый стилет, лезвие впивалось в его плоть и перепиливало кость. Но несмотря на дикую боль, Тору продолжал…

– Гх… о!..

И, наконец, вражеский клинок полностью отрубил левую руку Тору.

Но пусть тот и взвыл от боли, Тору смог пробежать мимо Альберика.

Потеря руки едва не выбила Тору из равновесия, но он силой удержался на ногах.

И затем бросился на Чайку.

– ?!

На мгновение ему показалось… словно ее фигура раздвоилась.

И более того, рядом с ней будто мелькнула фигура Акари.

Зрительная галлюцинация, вызванная потерей крови? Или же ностальгические воспоминания о жизни, мелькающие перед глазами?

Как бы там ни было, настал момент последнего прыжка. Тору уже не мог ни остановиться, ни изменить свою траекторию. У него уже не осталось на это сил.

– !..

Чайка съежилась.

Естественно, способностей ее тела не могло хватить на то, чтобы увернуться от прыжка Тору.

И тогда…

***

– Отзывай барьер! – резко воскликнула Акари. – Брата остановлю я!

Акари встала возле Чайки, крепко сжимая молот в руках.

Она нацеливалась не на самого Тору, а на его комбоклинок. Нужно лишь отбить удар, а дальше уже не так сложно. Вряд ли Тору потянется за другим оружием.

Вопрос лишь в том… удастся ли Акари защититься от удара, в который Тору вложил все свои силы.

Конечно, ничем не помогало и то, что он использовал «Железнокровие»… но главное, что нельзя предугадать, какой именно удар проведет отчаянный Тору.

Однако…

– М-м…

Чайка без колебаний отозвала «Хранителя».

Возможно, она доверилась словам Акари. Возможно, ее больше беспокоило состояние Тору. Может, и то, и другое. Как бы там ни было, мнение Тору о том, что в нужный момент Чайка способна на потрясающую концентрацию, оказалось верным.

Концентрация – способность принимать решения с учетом приоритетов.

И Чайка смогла с уверенностью сделать именно это.

А значит…

«Теперь мой черед».

От напряжения и беспокойства время для Акари тянулось медленнее обычного. Она стояла спереди и немного сбоку от Чайки, не сводя глаз с приближающегося комбоклинка Тору.

И затем она вскинула молот, чтобы он оказался на траектории… предполагаемой траектории его лезвия.

Акари напрягла руки, готовясь почувствовать силу удара…

– ?!

…который… оказался слабее, гораздо слабее, чем она рассчитывала, и лишь слегка скользнул по ее молоту.

Это был не удар.

В последнее мгновение Тору отпустил свое оружие. Молота Акари коснулся просто летящий в воздухе без какой-либо опоры клинок.

– Брат?!

Проскочив в волоске от Акари, безоружный Тору кинулся к Чайке.

Диверсанты – не мечники и не рыцари.

В бою они не цепляются за клинки.

Другими словами, они могли убивать врага и голыми руками, и взрывами, и ядом. Если бы Тору захотел, он мог бы голыми руками свернуть шею Чайки или же подорвать себя вместе с ней с помощью пороха, который держал в кармане.

Акари сильно просчиталась.

– Чайка!..

– Хья?!

Тору прижал Чайку к полу, словно хищный зверь – жертву.

Чайка изумленно воскликнула.

А затем…

…Раздался взрыв.

– !..

Акари ошарашенно повернулась на звук.

Взрыв… раздался не со стороны Тору, Чайки или Акари, а чуть дальше.

Точно с того места, где стоял Альберик.

Естественно, этот юноша оказался лишь фальшивкой, созданной из материи, поскольку и он, и его прислужники, и Чайка тут же расплылись и растворились в воздухе.

– Какая же ты глупая… – послышался на удивление мягкий голос.

Акари не сразу поняла, что он донесся от Тору, настолько этот тон не подходил ситуации.

Нежный, заботливый голос.

В нем вовсе не чувствовалось отчаяния, гнева, ненависти и скорби человека, которого предали в самый последний момент.

– Где хоть одно доказательство того, что он оставит тебя в живых после завершения сделки? Эх, ты, к таким делам надо подходить основательно, – проговорил Тору, продолжая прижимать Чайку к земле и словно закрывая ее от взрыва своим телом.

Скорее всего взорвалась бомба, которую он кинул в Альберика, когда обходил его. Тору с самого начала не собирался убивать Чайку – он хотел лишь уничтожить отряд Альберика бомбой, а саму Чайку защитить собой от ударной волны.

– Тылы у тебя, так сказать, неприкрытые, – произнес Тору с натянутой улыбкой, а Чайка все продолжала ошарашенно смотреть на него.

– Тору?..

– Чайка, – сказал он, глядя точно на нее. – Спасибо тебе.

– ?!

Услышав неожиданные слова, Чайка округлила глаза.

Тору еще не вырвался из власти иллюзий и все еще должен считать ее «предательницей». Вряд ли он заметил момент, когда настоящая Чайка сменила фальшивую.

– Было весело, – произнес Тору с ностальгирующим видом. – Во всяком случае, точно в несколько десятков раз веселее, чем если бы я сгнил в том городе.

– Тору…

Другими словами, он не питал ненависти к предавшей его Чайке.

Не ощущал гнева по отношению к тому, что его доверие попрали.

– Жаль, конечно, что, в конце концов, исполнить твое желание удалось не мне.

– Тору?.. Тору! Тору?!

Чайка вытянула руки и ухватила Тору за щеки.

Словно он собирался куда-то уйти, а она пыталась остановить его.

– Я хотел напоследок все же поблагодарить тебя, – с улыбкой произнес Тору, а затем добавил, – Прощай.

Более ясных слов расставания и не придумать.

Тору закрыл глаза, собираясь бессильно свалиться на Чайку…

– Хмпф!

– Гхо-о?!

…но не смог.

Нависшего над Чайкой Тору вдруг оседлала Акари, схватила его руками за челюсть и с силой потянула.

Естественно, ему не осталось ничего, кроме как согнуться чуть ли не креветкой.

– Гхо-о-о-о-о?!

– Брат! Ты в порядке?!

– Н-нгхо-о-о-о?!

– Брат! У тебя ничего не болит?!

– О-о-о-о-о! Прямо сейчас у меня дико болит спина-а-а!.. И вообще…

Тору схватил руки Акари и развел их в стороны. Былая сила явно вернулась к нему, поскольку вслед за этим он тут же скинул свою сестру со спины.

Но та не стала сопротивляться, ловко перевернулась в воздухе и с легкостью приземлилась.

– Как я могу быть в порядке?! Что на тебя нашло?! – завыл Тору, поднимаясь.

– Понимаешь… – Акари вскинула руку, словно собиралась зачитать клятву. – Поскольку ты был готов опять насильно поцеловать Чайку в губы, мне пришлось остановить тебя. Я не со зла.

– Почему ты говоришь так, будто я постоянно это делаю?! Я еще ни разу не… а-а… – Тору моргнул. – …Э?

Тору смотрел на Акари с таким ошарашенным видом, словно его дух только что отпустил демон.

– Акари? Как…

– Что такое, брат?

– Почему ты жива?

– …

Акари прищурилась, посмотрела на своего брата… а затем повернулась боком и свесила голову.

– Брат… ты так сильно хочешь моей смерти?..

– Э? Нет, конечно. Э-э-э…

Запутавшийся Тору начал вертеть головой.

Воспользовавшись моментом, продолжавшая держать в руках гундо Чайка выбралась из-под него, прочитала заклинание и вновь развернула барьер «Хранителя».

Но даже после этого…

– Неужели мой брат так ненавидит меня?.. – обронила Акари.

И на ее щеке… заблестела слеза.

– …Э-эй?! – тут Тору уже запаниковал. – Я… такого не говорил!

– …

Акари спрятала лицо в ладонях и отвернулась.

И ладно бы она относилась к часто плачущим девушкам, но чаще всего лицо Акари не выражало никаких эмоций и казалось даже чересчур невозмутимым. Поэтому эта сцена производила особенно сильное впечатление.

– Нет, понимаешь… я вовсе… не говорил о том, что ты мне мешаешь… – нервно добавил Тору.

Наверняка свою роль играл и хаос в голове после того, как реальность и вымыслы сплелись воедино. Он все еще не понимал происходящего.

– Просто тебя нигде не было… и поэтому… и вообще… – и тут Тору замер. – Акари…

Затем он подошел к ней и вывернул ее правую руку.

В ней Акари сжимала пропитанный водой шелковый платок. Она делала вид, что вытирает глаза, незаметно сжимала его и таким образом имитировала слезы.