Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 3 (ЛП)"

Автор книги: Итиро Сакаки

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Но… – вдруг прошептал Альберик, ощутив сильное желание поделиться своими мыслями. – После того, что мы узнали о наезднице Доминике Скоде несколько дней назад, и того, что случилось с графом Робертом Абартом, меня… начала тревожить судьба, которая постигает «героев».

– Действительно… – ответил Конрат. – Пусть даже среди них немало людей с непростым характером, это действительно не может не беспокоить.

Граф Роберт Абарт заперся в своем особняке и целыми днями безвылазно проводил исследования в области магического оборудования, потеряв всякий интерес к управлению своей территорией. Фактически, он забросил свои обязанности как правителя. Именно поэтому в его земли реками стекались беженцы, а вопросы сбора налогов и поддержания правопорядка становились все более острыми.

Что же до Доминики Скоды… недавно выяснилось, что она умерла еще несколько лет назад.

Сложно сказать, о чем она думала, когда поселилась в самом центре населенного фейлами леса, но и она полностью забросила управление вверенной ей территорией, и в итоге умерла в совершенном одиночестве, о чем еще долго никто не узнал.

– Среди тех, кто знает о случившемся, уже бытует версия о «проклятии императора Газа».

– «Проклятии», говорите? – переспросил Альберик, ощущая легкую растерянность.

Когда-то слова «магия» и «проклятие» употреблялись как синонимы… но сегодня они означали совершенно разные вещи, и в любой стране между ними проводили четкую грань. Грань эта появилась благодаря Империи Газ, которая в результате многовековых исследований магических технологий смогла организовать и систематизировать всю магию.

Сегодня магия считалась полноправной технологической системой.

Слово «проклятие» же относилось к бытовым поверьям… или, говоря проще, суевериям.

С точки зрения магических технологий, в отсутствие мага и гундо… поддержание какого-либо эффекта в течение нескольких месяцев или лет, а также внезапное срабатывание эффекта, «заложенного» долгое время назад, технологически неосуществимо и теоретически невозможно.

Впрочем…

– Речь идет о человеке, о котором говорят, что он жил 300 лет, творил в одиночку совершенно невозможные заклинания, и прочие небылицы. Я понимаю, откуда берутся такие слухи. Но…

Артур Газ был человеком множества загадок.

Он правил империей больше 200 лет и оставил после себя бесчисленное множество невероятных мифов. Альберик не считал все эти мифы правдивыми… но понимал, что человек, породивший столько легенд, должен быть поистине великим. И то, что после его смерти он продолжал сохранять значительное влияние (и речь шла не о тривиальных последствиях смерти), тоже можно отнести к «проклятию».

– Возможно, что… – голову Альберика посетила неожиданная мысль. – Его останки каким-либо образом сводят людей с ума.

– Теперь и ты об этом заговорил?

– Нет… я имею в виду не проклятие, – с натянутой улыбкой отозвался Альберик на изумленные слова Конрата. – Это магическое топливо небывалой чистоты, обладающее несравненной денежной и исторической ценностью. Естественно, что под влиянием такой вещи некоторые люди могут потерять рассудок.

Когда в руки человеку неожиданно попадает вещь на порядок более ценная, чем те, которыми он привык пользоваться, он раз за разом неправильно распоряжается ей, и в итоге губит себя. Для этого не нужны никакие сверхъестественные силы. Цена полученной вещи кружит голову и заставляет сойти с правильного пути… что тоже можно назвать «проклятием».

– Понятно. Это мнение тоже имеет право на жизнь.

– Во всяком случае, оно куда реалистичнее «проклятий» и прочих суеверий, – насмешливо сказал Альберик. – Как бы там ни было, благодарю вас за информацию о Симоне Скании. Отряд Жилетта отправится в Радемио и приступит к расследованию.

– Удачи. На этом 407-й сеанс связи объявляется законченным.

После этих слов магическая связь прервалась.

Едва заметное голубоватое свечение магии, окутывавшее перегородки, потухло… после чего Зита тут же начала разбирать кабинку и упаковывать ее.

***

Ветер неспешно сдувал в сторону пар, и тот рисовал в закатном небе причудливые узоры.

Тору лежал на крыше «Светланы», машины их отряда, и задумчиво смотрел на краснеющее небо.

Он просидел в горячем источнике столько времени, что теперь его распарившемуся телу как раз не хватало мягкого ветерка.

Кстати, Чайка, маленькое тело которой обсохло раньше, уже успела перебраться внутрь «Светланы». Фредерика, как обычно, куда-то испарилась, а Акари, должно быть, продолжала работать ступкой и пестиком внутри машины.

– …«Верю», говоришь? – вдруг пробормотал Тору.

Поначалу это был просто красивый поступок.

Но если сказать о нем вслух, он вдруг обретал подозрительные и фальшивые оттенки.

Верить – значит, не сомневаться. А сомневаться – значит, оценивать варианты и оспаривать истинность.

И поэтому…

«На каком основании ты веришь Чайке?»

Когда он услышал этот вопрос, то невольно заметил, что никаких веских оснований у него действительно нет.

Тору практически ничего не знал о Чайке.

По крайней мере, известные ему факты описывали лишь малую часть того, кем была эта девочка, и даже эти факты он в основном слышал из разговоров, из-за чего не мог называть их основаниями. Единственное, что хоть как-то оправдывало его – никаких противоречий пока не возникало, а значит, и ложными эти факты считать тоже нет никаких доводов.

Трудно поверить, что Чайка могла наврать Тору.

Но это не давало повода думать, что «Чайке нет никакой нужды врать отряду Тору, ведь это ей ничем не поможет».

Вполне возможно, Чайка все же имела определенную выгоду, просто отряд Тору этого не замечал, а она, в свою очередь, не осознавала того, что обманывает их. Поскольку она потеряла часть своих воспоминаний, никто не мог сказать, о чем она думала и что планировала в утерянном фрагменте.

Мысли шли нескончаемым потоком.

Легко решить, что «веришь», и ни о чем не думать… но «сомнения» – настоящее болото. Одно сомнение следует за другим и утягивает за собой все глубже и глубже.

– М-м…

В тот день, когда Тору повстречал Чайку, он впервые в своей жизни сразился в смертельной битве.

Хоть всеми необходимыми для битв умениями он обладал уже давно, но в тот раз Тору впервые ощутил своей спиной дыхание приближающейся смерти и впервые сражался изо всех сил. Он не мог забыть то чувство удовлетворенности, которое испытал в тот момент.

Он подумал, что благодаря этому сможет измениться.

Именно то событие дало Тору шанс вырваться из своей протухшей жизни. В этом сомневаться не приходилось.

Но… если подумать, ничего не означало, что Тору должен безоговорочно верить Чайке.

Если бы ему повстречалась не Чайка, а кто-нибудь еще (например, та же Акари), он наверняка ощутил бы аналогичную удовлетворенность. Ключом стала именно битва не на жизнь, а на смерть против фейлы, а вовсе не то, что его напарницей была Чайка.

– Я…

Возможно… Тору относился к Чайке по-особому по той же самой причине, по которой только что вылупившиеся птенцы привязываются к первой птице, увиденной в своей жизни. Просто потому, что Чайка находилась рядом с ним, когда он впервые прошел через настоящую битву.

Если так, то его чувства – простое недоразумение.

А кроме того…

– Акари…

Чувства Акари отличались от его собственных.

Она отправилась в путешествие не ради Чайки, а ради Тору, отправившегося ради Чайки. У нее не было причин относиться к Чайке по-особому. Она просто следовала за своим бестолковым братом, потому что беспокоилась о нем.

Если бы Тору лишился своей жизни из-за обмана Чайки, он сам бы заслужил такую судьбу.

Но если посмотреть на происходящее глазами Акари, то у нее вовсе не имелось никаких причин ставить на кон свою жизнь. Конечно, строго говоря, Чайка являлась и ее клиентом тоже, но Акари, в отличие от Тору, вполне сносно приспособилась к жизни в новую эпоху. В отличие от Тору, она могла выбрать в жизни другую стезю, а не оставаться диверсанткой, несмотря ни на что.

Уж не получается ли так, что он заставляет Акари подыгрывать своим крайне нелогичным действиям?

И стоило ему подумать об этом…

– Ты с таким придыханием произнес мое имя, – вдруг отозвалось лицо Акари, неожиданно появившееся над Тору. – Неужели внутри тебя что-то пробудилось?

– …Хватит так подкрадываться ко мне!!! – воскликнул Тору, вскакивая.

Помимо обычной одежды на неизвестно когда усевшейся на крыше «Светланы» Акари был белый фартук. Похоже, она сделала перерыв в своей работе, чтобы проведать Тору.

– Каждый раз одно и то же!

Тору уже не в первый раз поражался тому, насколько незаметно умеет приближаться Акари. Более того – казалось, будто она постоянно выискивает какие-нибудь возможности шокировать его. Сам Тору совершенно не понимал, что такого интересного она в этом находит.

– Ты так сильно хочешь, чтобы я помер от сердечного приступа?

– Глупость. С чего бы я стала задумывать нечто подобное?

Акари картинно покачала головой, пытаясь показать, насколько разочарована.

Впрочем, лицо ее, как всегда, ничего не выражало.

– Я уже давно решила, что ты умрешь во время полового акта, – сказала Акари с нажимом, сжав кулаки.

– Не решай за других, как им умирать! – закричал в ответ Тору. – И вообще… разве в таких случаях причина смерти – не тот же самый приступ?

– Твоя стальная воля и неуемное либидо позволяют рассчитывать и на смерть от истощения.

– Буду я еще на такое рассчитывать!

«Да кем же моя сестра меня считает?»

Тору испустил протяжный вздох, а затем уселся на крышу напротив Акари.

– Слушай, Акари…

– Что такое, брат?

Голос Тору прозвучал так серьезно, что она недоуменно склонила голову.

Задать нужный вопрос, глядя в глаза сестре, оказалось непросто, и Тору вновь посмотрел в закатное небо.

– Почему ты отправилась со мной?

– …О чем ты? – как всегда равнодушно спросила Акари. – Чайка наняла меня, разве нет?

– Нет, так-то оно так, но…

– Ты ведь сам решил, что будешь работать на нее.

– В том-то и дело, что это мое решение… тебе незачем делать то же самое.

– …?

Акари наклонила голову еще сильнее.

Казалось, будто она совершенно не понимает слов Тору.

– Я хочу сказать, что тебе незачем привязываться ко мне и путешествовать с Чайкой. Как заметила Фредерика, в этой ситуации много неясностей и опасностей.

– Серьезно, к чему ты все это? – спросила Акари.

У нее не дрогнули ни лицо, ни голос. Ни единой эмоции. Вслед за этим она продолжила так, словно говорила нечто совершенно очевидное:

– Я иду не за Чайкой. Я иду за тобой, брат.

– И все же…

– И если это опасная дорога, то я от тебя тем более не отстану.

– Акари…

– Я… не выдержу, если мой брат умрет неизвестно где.

Она неспешно покачала головой.

Из-за неумения выражать эмоции даже друзья Акари часто неправильно понимали ее. Но, тем не менее, Тору часто заступался за нее. Почему – он и сам не мог толком объяснить. Может, просто из-за того, что они были братом и сестрой.

Пусть… их «семью» и создали только из соображений удобства.

– Если ты умрешь вдали от меня, я… – Акари тоже перевела взгляд в небо, – не смогу сделать из тебя чучело.

– Опять ты за старое? – Тору прищурился и недовольно посмотрел на свою сводную сестру.

Вместе с этим он мысленно отругал себя за то, что невольно приготовился услышать от нее что-нибудь искреннее.

– Может, по мне не видно, но я неумолимая девушка.

– Во-первых, о себе так не говорят. Во-вторых, о людях так вообще не говорят.

– Правда? – Акари вновь склонила голову.

И тут…

– …!!!

– …?!

Тору и Акари отреагировали синхронно.

Тору резко схватился за лежавшие под боком стилеты, а Акари сжала рукоять висевшего за спиной молота. В боевую стойку они не встали лишь потому, что сидели на крыше «Светланы», а не стояли твердо на ногах.

Они ощутили это практически одновременно.

Еще мгновение назад за их спинами совершенно точно ничего не было, но теперь вдруг появилось. И это нечто не подкралось к ним, как Акари к Тору. Оно действительно возникло из ниоткуда без какого-либо предупреждения.

– Кто здесь? – спросила Акари, оборачиваясь и заглядывая за спину.

Тору тоже развернулся и…

– Ты?.. – протянул он, прищуриваясь.

Там стоял худой мальчик.

Волосы цвета льна. Янтарные глаза. Лет 15 на вид – та самая пора, когда тело еще не стало «мужским» и не растеряло детские черты. С первого взгляда даже пол определить затруднительно.

Хоть юноша и выглядел поистине изящно… что-то в нем казалось Тору неестественным и никак не давало покоя.

Чего-то не хватало. Казалось, что ему недоставало чего-то, что есть у каждого человека. Вот только Тору не мог сказать, чего именно. Он был подобен искусно сделанной кукле, как две капли воды похожей на человека, но все же чем-то неуловимо отличающейся от него.

– Кажется, тебя зовут… Ги, – сказал Тору, подавая Акари сигнал о том, чтобы она не делала резких движений.

Когда Тору впервые встретился с этим непонятным мальчиком, он не выдержал и попытался атаковать его. То же самое вполне могла попытаться повторить и Акари. С тем же самым результатом.

– Так ты запомнил? Хвалю, – ответил мальчик… очень необычным голосом, неподходящим его внешности.

Сама фраза прозвучала слегка помпезно, словно он смотрел на них свысока, но при этом тон был настолько сухим, что в нем не чувствовалось ни единой эмоции. Но эта бесчувственность не напоминала «державшую эмоции в себе» Акари. Казалось, будто он, в принципе, лишен каких-либо чувств. В отличие от Акари, он, наоборот, пытался жестикулировать и менять выражение лица, но это казалось лишь отыгрышем, за которым на самом деле стоит пустота.

– Брат. Кто это?..

– Я же уже рассказывал. Это тот тип, рассказавший нам о «Светлане» и Доминике Скоде.

В каком-то смысле этот мальчик был в разы подозрительнее Чайки.

Он не показывал истинного лица, не сообщал своих целей и даже не действовал самостоятельно – он лишь делился с отрядом Тору информацией и исчезал. У него явно имелся какой-то план, а отряд Тору выполнял в нем роль удобной пешки, но суть этого плана ускользала от них.

– Значит так, Ги или как тебя там, – сказала Акари, поднимаясь на ноги. – Я сразу хочу тебя предупредить.

– Хорошо, я слушаю. О чем?

– Мой брат мальчиками не интересуется.

– О чем ты говоришь?!

Тору опомнился уже после того, как вскочил на ноги, убрал руку с клинка и отвесил Акари подзатыльник.

– Нет, все верно. Самое важное – с самого начала…

– Ты какую-то чепуху несешь!

– Из-за Чайки и Фредерики ситуация и так тяжелая, так что лучше остерегаться других людей, которые могут пробудить в тебе низменные инстинкты.

– Ты что, только об этом и думаешь?!

– Да.

– Хватит этим гордиться! – воскликнул Тору, а затем вновь перевел взгляд на Ги.

Впрочем, действие это было исключительно мысленным, ведь глаза Тору все это время неотрывно смотрели на него. Его не покидало ощущение, что он потеряет контроль над ситуацией, если отведет взгляд хоть на мгновение.

Он не знал, на что способен этот мальчик. Не знал, когда и как он может действовать.

Другими словами, он вел себя с расчетом, что Ги может убить отряд Тору в любой момент.

– И… что тебе надо? – задал Тору дежурный вопрос. – Ты опять принес нам какую-то информацию?

– Именно. У меня есть новая информация. Местоположение следующего «героя», к которому вам надо идти.

– …

Какая же информационная сеть работала за спиной этого мальчика?

Несомненно, он действовал не один. Он владел таким количеством информации, которое один человек не собрал бы ни за что. За этим мальчиком стояла целая организация.

Впрочем…

– Симон Скания. Неизвестно, где именно он находится, но последний раз его видели в городке Радемио, до которого отсюда 3 дня на машине.

– Радемио…

Имя не натолкнуло ни на какие мысли.

Видимо, это был ничем не примечательный город.

– Информации о том, что его видели в этом городе, уже 4 года, и с тех пор никто ничего не знает про Симона Сканию. Но поскольку на данный момент это последнее из его подтвержденных местоположений, какой-нибудь след вы уловить сможете.

– …

Тору продолжал сверлить взглядом как всегда ясное лицо Ги.

Он не обманул их с информацией о Доминике Скоде и «Светлане». Но Тору почему-то никак не мог заставить себя доверять этому мальчику. Скорее всего, потому что он явно не был тем, кем казался. От него доносилось отчетливое ощущение того, что под маской безвозмездной помощи скрывался какой-то план.

– Скажи честно, ты ведь на самом деле прекрасно все знаешь, разве нет? – спросил Тору, внимательно изучая реакцию собеседника.

– Что именно?

– Где находятся останки.

– …Нет, не знаю, – бросил Ги и пожал плечами. – Во всяком случае, этого не знаю я.

– Что?

– Возможно, есть те, кто это знают. Но я – лишь посланник. За исключением тривиальных мелочей у меня нет права принимать какие-либо решения.

– …

Краем глаза Тору заметил, как обтекаемые слова Ги заставили Акари нахмуриться.

Похоже, что и она считала этого мальчика очень подозрительным. Что-то в нем не давало покоя на эмоциональном уровне, а не логическом. Что-то было не так, но словами это не выражалось.

– Как бы это ни неприятно, похоже, нам придется послушать тебя.

– Понятно. И это хорошо, – Ги кивнул в ответ.

Он отвечал без издевки и сарказма. Во всяком случае, сквозь «пустоту» этого мальчика не просвечивали никакие знакомые чувства.

– Вы вольны злиться, сомневаться, насмехаться, ненавидеть, любить, смеяться и испытывать жалость. Это именно то, что от вас требуется.

– …

Непонятная фраза Ги вызвала у Тору раздражение.

– Вы можете сомневаться в моих словах, но если решите поверить им, то вам стоит поторопиться. Похоже, что оперативный отряд агентства «Климан», ваши преследователи, тоже владеют этой информацией.

– Что?

– Кажется, командира отряда зовут Альберик Жилетт.

– …

В памяти Тору мелькнул образ юного рыцаря… и изящество его техник.

Он был наследником семьи воинов и родился в конце долгой войны. Тору сражался с ним лишь единожды, но успел сполна ощутить, что Альберик далек от обычных бойцов.

Тору не знал, сможет ли победить его один на один.

А что важнее – в отряде противника людей явно было больше.

– Понял. Учту, – ответил Тору.

Естественно, он все еще не сводил глаз с Ги. Он старался даже не моргать, чтобы Ги не покидал поля зрения даже на мгновение.

И все же…

– Брат…

Даже в голосе Акари слышалось удивление.

Он не отводил взгляда ни на мгновение. Скорее всего, и Акари тоже.

Но, несмотря на это, фигура Ги исчезла прямо на их глазах.

Ни предупреждения, ни следа, словно он не находился тут с самого начала. Ни один из четырех следивших за ним глаз не увидел, куда он делся.

– Что это за трюк?

– Не знаю.

В данный момент он не был их врагом.

Но если бы стал им, то превратился бы в серьезную проблему.

Тору, почти не дышавший во время разговора, испустил долгий вздох. Где-то на задворках сознания он понимал, что им нужно придумать хоть какой-нибудь способ противостоять Ги.

Глава 2. Долина, из которой никто не возвращается

Радемио оказался заурядной областной столицей.

Он походил на большинство других городов-крепостей, построенных в ходе войны, в том числе на Дельсорант, в котором Тору и Акари жили беженцами. Размер города вполне соответствовал статусу областной столицы. Наверное, единственным отличием от Дельсоранта было то, что в нем не жил местный феодал.

Часто феодалы предпочитали селиться в крупнейших городах своих земель.

Соответственно, если город умудрялся быть областной столицей при отсутствии феодала и спорить по размеру с Дельсорантом… то это свидетельствовало о бурном процветании города.

И действительно, в Радемио кипела жизнь.

Похоже, основной доход город получал от расположенных поблизости рудников, где добывали сухое топливо.

Сухое топливо, вернее, добываемые в шахтах окаменелости животных служили незаменимым источником магической энергии.

Конечно, война уже закончилась, но спрос на магию все равно не иссякал. Более того – сразу после окончания войны все страны тут же начали сокращать свои войска в целях экономии, и оставшиеся без работы маги стали предлагать свои услуги крестьянам и ремесленникам, чтобы сводить концы с концами. В результате использование магии вышло еще более повсеместным.

На улицах города то и дело встречались маги, разгуливающие со своими гундо.

– «Долина, из которой никто не возвращается»?..

Это название Тору услышал практически сразу же, как оказался в Радемио.

– Да. Советую держаться от нее подальше, – ответил, слегка нахмурившись, добродушного вида круглолицый торговец, у которого отряд Тору закупался едой и прочими припасами.

– …

– …

Тору и Чайка переглянулись.

Акари с ними, кстати, не было – они набрали столько серы, что она до сих пор сидела в «Светлане» и обрабатывала ее. Надо сказать, что в этих вопросах она была весьма дотошной. Стоило ей взяться за пестик, и она практически переставала реагировать на попытки заговорить с ней.

Фредерика же, как всегда, куда-то подевалась… и больше особо сказать нечего. Наверняка через несколько дней она вновь неожиданно объявилась бы рядом с ними. Отряд Тору уже перестал обращать на это внимание. Наверное, остался лишь вопрос о том, можно ли считать ее «союзником»… но, во всяком случае, она далеко не такое хрупкое создание, чтобы переживать из-за нее после пары дней отсутствия.

Но, возвращаясь к теме…

– Ее еще называют «долиной тумана».

Продавец повернулся к висевшей на стене магазина карте.

На ней изображался Радемио и прилегающие к нему территории. К востоку от города находилась огромная трещина, словно кто-то ранил землю гигантским клинком. Масштаб карты, ясный по размеру города, давал понять, что там располагался весьма крупный каньон.

– Ее всегда часто заволакивало туманом. Но в последнее время он никогда не пропадает.

– Никогда? – переспросил нахмурившийся Тору.

Он был уверен, что торговец шутит или, по крайней мере, преувеличивает.

– Да. Последние несколько лет этот туман висит там каждый день, – незамедлительно ответил продавец. – Поговаривают, что он соткан из злобы тех, кто умер в долине.

– Если вы говорите, что из нее «никто не возвращается», я так понимаю, погибло там немало?

– Наверное… – продавец ответил не слишком внятно. – Те, кто по неосторожности забредают туда, никогда не возвращаются. Но никто не находит их трупов… вернее, те, кто отправляются на поиски, исчезают и сами.

– Звучит… весьма жутко.

Выходит, это довольно опасное место.

– Там живут какие-нибудь фейлы? – спросил Тору, забирая мешок с едой.

Кстати, покупки таскать предстояло Тору. Чайка же расплачивалась за них.

– Нет. Я никогда не слышал, чтобы возле города водились фейлы. Поэтому никто ничего не знает.

– Хм…

Если подумать, то Доминика (вернее, Фредерика) жила в особняке, находившемся в лесу, о котором тоже говорили, что из него «никто не возвращается». И это действительно было так, но никто не говорил, что причиной этому были поселившиеся в нем фейлы. Возможно, они жили и в долине, убивая абсолютно всех, кто попадал на их территорию.

Но…

«Но туман, который никогда не рассеивается, это, конечно, странно».

Просто «туман в ущелье» не удивлял.

Но очень странно, что он никогда не пропадал.

Более того – ладно если бы это была какая-то местная особенность, но если это началось в какой-то момент, то явно по какой-то причине.

– Когда примерно туман перестал рассеиваться?

– Сейчас скажу. Года три… нет, четыре назад, что ли.

– А до этого люди возвращались из долины?

– Ну, да, – ответил продавец, копаясь в одной из корзин, стоявших в углу магазина.

Чайка расплачивалась очень ценными монетами, и он искал сдачу.

– Конечно, это место никогда не было особо проходным, но некоторые порой спускались туда за грибами и дикими овощами… Как я помню, в те времена с ними ничего особо не происходило.

4 года назад. Вскоре после окончания войны.

– …

Поблагодарив продавца, Тору вышел из магазина.

Рядом с ним шла…

– Тору? – обратилась к нему обеспокоенная Чайка. – Что-то. Беспокоить?

– Да что меня только не беспокоит.

Столько всего нужно обдумать.

Скорее, это Чайка казалась чересчур легкомысленной.

Впрочем, надо признать, что ее беззаботность и непосредственность очень помогали Тору с самого первого дня их знакомства. Их путешествие было непростым. Если бы еще и Чайка ходила с кислой миной 24 часа в сутки, уныние стало бы беспросветным.

– Но прямо сейчас меня больше всего волнует этот бесконечный туман, – продолжил Тору.

– «Долина, из которой никто не возвращается»…

– Ага. По словам Ги, последний раз того мага, Симона Сканию, видели 4 года назад. Это сразу после окончания войны. Но и туман тоже появился 4 года назад. Конечно, два события могут произойти «4 года назад» с разницей в полгода… но, по-моему, они все же как-то связаны.

– Согласие, – Чайка кивнула с серьезным лицом. – Симон Скания. Пропал без вести. Внутри тумана?

– Да, есть такая вероятность.

С учетом того, что это место с помпой называли «долиной, из которой никто не возвращается»… в ней явно пропали не один и не два человека. Возможно, среди них затерялся и Симон Скания.

Они не знали, каким человеком был Симон Скания, но если он решил бежать вместе с останками императора Газа, то сейчас они как раз могли находиться в долине.

«Убийцы императора» – тоже люди. Если одна из них скончалась от болезни, то другой мог умереть из-за несчастного случая. Нельзя сбрасывать со счетов вероятность того, что Симон Скания погиб именно там.

– Вот только… – Тору посетила неожиданная мысль. – Как-то странно… что мы опять через это проходим.

– М?

– Понимаешь, и граф Абарт, и Доминика, и этот Симон Скания… пусть об этом никто не знает, но они ведь герои? Я-то думал, что уж эти люди будут доживать свой век счастливо и без забот.

Они ведь пережили такую суровую войну. И наверняка получили огромную награду.

Казалось бы, им оставалось только жить, ни в чем себе не отказывая…

– Стоп. Выходит, все как раз наоборот? – вдруг прошептал Тору, осознавая. – Возможно, отряд, сразивший Проклятого Императора… как раз состоял из людей, которые не могли жить мирно даже с деньгами и славой. Не тот характер, не тот склад ума.

Во времена войны Артура Газа называли «сильнейшим» и «чудовищем», когда дело касалось и политики, и магии. Поскольку он был чуть ли не бессмертным или нестареющим, считалось, что одному человеку победить его не под силу.

Вызвать такого монстра на бой… да еще и в самом разгаре битвы против императорской гвардии, оторвавшись от фронта в составе особого отряда – форменное самоубийство.

Крайняя необходимость отличиться, безразличие к собственной жизни, нездоровая любовь к отчаянным ситуациям… во всяком случае, обычный человек вряд ли согласился бы вступить в тот самый отряд. Возможно, их имена не разглашали именно потому, что они были проблемными людьми и после войны вели совсем не тот «праведный» образ жизни, которого от них ожидали.

– И вообще… почему ее нет именно тогда, когда она нужна?

Он говорил о Фредерике.

Конечно, внутрь замка она не заходила, но могла провести достаточно времени рядом с Доминикой, чтобы запомнить лица тех, кто состоял в передовом отряде, а также их поведение.

– Кстати… – продолжил Тору на ходу. – А каким человеком был твой отец?

– М? Отец?

– А то я что-то только небылицы о нем и слышу, по которым он больше на монстра похож.

Что он жил 300 лет (кто-то и до 1000 доводил), что мог одновременно пользоваться тремя гундо, что с мечом обращался лучше любого рыцаря какой-либо страны и был таким сильным, что мог одновременно согнуть несколько железных монет одними лишь пальцами…

Доходило до того, что Тору уже сомневался в том, действительно ли такой человек мог существовать.

– Отец… – Чайка посмотрела в голубое небо над головой, словно вспоминая что-то очень давнее. – Отец… мужчина. Император. Маг.

– Нет, это-то я и сам знаю, – Тору рефлекторно вздохнул.

– Тору… – Чайка казалась искренне удивленной. – Знаток.

– Да это каждый знает!

– Имя. Артур Газ.

– И это тоже знаю… Ты что, шутишь? Расскажи что-нибудь другое. Что знаешь как его дочь. Характер, увлечения, привычки и все такое.

Легенд об императоре Газе ходило так много, что отличить правду от вымыслов становилось практически невозможно. В результате, об императоре сложилось размытое «поразительное» впечатление, а конкретного образа не имелось.

– М-м… м… м-м?

Но тут Чайка наклонила голову… и надолго задумалась.

Воспоминаний так много, что она не может выбрать, с чего начать?.. Нет, не похоже. Наоборот – казалось, будто она отчаянно пытается отыскать в памяти хоть что-то.

– М-м?

– Так, погоди. Мы ведь говорим о твоем отце?

– Отец – его императорское высочество, – ответила Чайка. – Занят. Очень. Встречались. Редко… почти нет.

– …

Чем усерднее правитель относился к своим обязанностям, тем неизбежно более занятым становился. В случае такой огромной страны, как Империя Газ, это особенно верно. Даже одних документов, требующих одобрения императора, за день должно было скапливаться очень много.

Если подумать, то на самом деле неудивительно, что ему почти не выдавалось возможности увидеться со своей дочерью.

– Очень, очень занят, – повторила Чайка, старательно акцентируя слова.

Тору… заметил на ее лице печаль.

– Воспоминания. Мало. Крайне.

– Понял… извини, что спросил о таком.

Тору и вовсе не знал, как выглядят его настоящие родители.

Конечно, в Акюре жили и дети диверсантов… но значительная часть будущих диверсантов формировалась из детей, перекупленных в деревнях, где их ждала бы смерть, и сирот войны.

Тору был одним из таких сирот.

Всю свою сознательную жизнь он провел в Акюре. Вокруг него было много таких же, как он, да и приемные родители у него имелись, так что по своим настоящим родителям он особо не тосковал.

Но… даже он понимал, что для обычных детей родители – важнейшие люди. В конце концов, он был диверсантом, что обязывало его понимать чувства других людей со всеми вытекающими последствиями.

– В порядке. Полном, – сказала Чайка, покачивая головой.

На ее лице не было грусти.

Тору уже почти успел успокоиться…

«Чайка. Ты… действительно дочь императора Газа?»

…как вдруг ему вспомнились слова Фредерики.

Казалось бы, разве можно в этом сомневаться?

Брать себе имя дочери Проклятого Императора и собирать его останки, невзирая на все опасности, может либо полный безумец, либо настоящая дочь.

Но… что, если Чайка действительно не настоящая дочь императора Газа?

Что, если на самом деле Чайка разбирается в чувствах людей еще лучше Тору и просто водит его за нос? Что, если она отыгрывает роль дочери императора ради каких-то своих целей, в которые Тору не посвящает?

Что, если у нее нет воспоминаний об императоре Газе просто оттого, что она на самом деле никогда не видела его?

Чайка говорит плохо и мало, из-за чего Тору приходится предугадывать ее мысли и заполнять пробелы между словами самостоятельно… но что, если и это лишь трюк, который она использует сознательно? Что, если она просто взращивает в нем такое удобное желание верить ей?