Текст книги "Чайка − принцесса с гробом. Книга 4 (ЛП)"
Автор книги: Итиро Сакаки
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)
Что же до девушки, за грудь которой держался мужчина…
– …Давид.
…то она какое-то время молчала, совершенно не сопротивляясь.
– А?
Мужчина приставил копье к стене и повернулся к девушке.
Судя по тому, что только что сказала девушка, его звали Давидом.
– Что, Сельма, хочешь, чтобы я вторую грудь помял? С радостью. У тебя две груди, а у меня – две руки.
– …
– Прекрасно, поистине прекрасно, значит, я и вторую сейчас от души обласка…
Но в этот самый момент…
Раздался скрипучий звук, и лицо мужчины познакомилось с вещью в руках девушки.
А именно: с прикладом гундо.
Как и оружие Чайки, ее гундо выглядело старым, но при этом активно использовавшимся – несмотря на состарившиеся деревянные детали, на металлических не было и следа ржавчины.
Судя по тому, как эта девушка по имени Сельма ловко и привычно обращалась с гундо, оно явно принадлежало ей. А поскольку других людей рядом не находилось, выходит, что это именно она обстреливала отряд Тору с башни.
– Дурак, – сказала Сельма, прищурившись.
Она – взрослая девушка со смуглой кожей.
На вид ей примерно столько же, сколько Давиду – что-то около 25. Как раз тот возраст, когда «девушки» начинают избавляться от этого звания и превращаться в женщин.
Именно о таких девушках говорят, что они «в самом соку».
Ее длинные рыжие волосы свисали с затылка двумя косами. Тело Сельмы тоже полностью соответствовало возрасту и обладало куда более пышными формами, чем у Чайки. Она носила серую одежду, сквозь вырезы на которой виднелись загорелые бедра.
На ее красивом, строгом лице особенно выделялись глаза золотистого цвета и подкрашенные алой помадой губы.
В целом… может, вид этой девушки не разил наповал с первого взгляда, но засмотревшемуся человеку раскрывал всю свою обольстительность. Привлекательной казалась и томная апатичность, сопровождавшая ее действия.
– Ты же, вроде, не кобель на случке. Думай хоть немного о целомудрии.
– Чего?.. – от удара Давид пошатнулся, но быстро вернул равновесие… и непринужденно обнял Сельму за плечи. – Что ты сейчас-то стесняешься? Мы ведь с тобой уже столько раз…
– Я не помню, когда опускалась до того, чтобы задешево продать себя в качестве безропотной игрушки.
– Прекрасно, прекрасно, поистине прекрасно. Твердость твоего характера возбуждает меня еще больше…
– …
Заметив, что Сельма вновь вскинула гундо, Давид сразу затих. Похоже, ее удары далеко не безболезненные.
Вздохнув, Сельма опустила гундо, а затем и вовсе осторожно приставила его к стене. Затем она медленно перевела взгляд с Давида на Чайку.
– И все-таки… куда же они подевались?
– Похоже, «останки» не при ней, – ответил Давид.
Видимо, они раздели Чайку не только в поисках оружия – они смотрели, не прячет ли она «останки».
А значит, они – отнюдь не простые бандиты или разбойники, и на отряд Чайки напали, полностью понимая, с кем имеют дело. Более того, если вспомнить слова «отдавайте все ваши вещи», то выходит, что их цель – вовсе не поимка Чайки, в отличие от отряда Жилетта.
Кто они такие?
Может, они ищут «останки» для того, чтобы продать их?
– Скорее всего, они остались внутри ее гроба, – сказала Сельма, бросая взгляд в угол комнаты.
– !..
И только сейчас Чайка заметила, что там стоял высокий ящик, способный вместить человека.
Гроб.
Похоже, они тоже собирают «останки» для того, чтобы складывать их в гроб.
У этого гроба, в отличие от гроба Чайки, не было лямок для переноски на спине. Вместо этого к нему крепились маленькие колеса для перевозки по земле и цепь вместо веревки.
– Раз у нее нет «останков», то она нам, по сути, и не нужна, – с досадой протянул Давид, почесывая щеку. – Может, продадим ее работорговцам? Наверняка уйдет за неплохие деньги…
– Дурак. Как ты планируешь спасать нашу Чайку? – немедленно запротестовала Сельма.
– ?..
Чайка нахмурилась и задумалась о смысле ее слов.
«Нашу Чайку». Она говорила так, словно Чайка была и у них.
– Нам нужно обменяться заложниками и вернуть нашу Чайку. Для этого нам понадобится эта девочка.
– Ага… если наша вообще еще жива, – Давид невесело усмехнулся. – Вообще, нам незачем играть в честный обмен. Устроить засаду, вернуть нашу и еще «останками» разжиться.
– Ты же не думаешь, что это будет так просто? – хладнокровно одернула Сельма слишком ударившегося в оптимизм Давида.
Похоже, так они и жили… вечно жизнерадостный Давид и хладнокровная Сельма, державшая его в узде. Может показаться, что Давид просто мешает Сельме, но при этом своей работой он занимался с душой. Часто бывает так, что одного лишь хладнокровия для успеха недостаточно.
– И даже если у нас получится, нам выгоднее оставить эту «Чайку» в живых. Она может пригодиться в будущем, – добавила Сельма с полуулыбкой.
– В роли двойника, да? У них ведь одинаковые глаза и волосы.
Фиолетовые глаза и серебристые волосы.
По отдельности эти особенности, может, и встречались, но вместе – крайне редко. Поскольку шансы найти человека по описанию черт лица весьма невелики, если кто-то и станет искать Чайку, то опираться будет в первую очередь на эти особенности.
И поэтому двойник с такими же фиолетовыми глазами и серебряными волосами мог быть весьма полезен.
– Если ее постричь и переодеть, купятся практически все. «Чайку» ищут несколько стран и организаций. Если выдать им эту, от нас надолго отстанут.
– И что, нам ради этого ее постоянно с собой таскать?
– Никто не говорил, что она должна быть в целости и сохранности, – неожиданно сказала Сельма. – Можно ее усыпить и закрыть в гробу.
– А-а. Понял.
Давид согласился с совершенно беспечным видом.
– …
Если еще совсем недавно Чайка опасалась быть изнасилованной, то теперь эти страхи сменились другими. Но ей не оставалось ничего, кроме как сидеть у стены и прикрываться руками.
***
Первым делом Тору вспорол метательным ножом живот.
Кишки тут же вывалились наружу, словно пытающиеся выползти черви. Тору сразу срезал их и отбросил в сторону. Вслед за этим он забрался пальцем в разрез и вытащил остальные органы, чтобы отрезать ножом и их.
Наконец, он надрезал кожу, чтобы начать снимать ее.
Работал он быстро.
Диверсантов учили разделывать тела, и они с одинаковой легкостью управлялись как с тушками диких мышей, лис, оленей и медведей, так и с трупами людей. Звери разделывались для того, чтобы получить с них еду и шкуру. Люди – чтобы эффективнее избавляться от тел. Рыцари и прочие традиционные воины марать руки подобной работой не любили. Поэтому для таких неприятных дел нанимали диверсантов, и отсюда же происходит их слава как мастеров на все руки (по крайней мере, на поле боя).
Сейчас же Тору разделывал дикого кролика, которого они собирались есть.
«Появилась возможность поесть – ешь», – одно из основных правил жизни на войне. Перед тем как думать над возвращением Чайки, Тору и Акари решили пообедать.
Вот только… еда их осталась на заваленной «Светлане», а с собой у Тору практически ничего не было. Конечно, можно распечатать запас «солдатских шариков» – скатанных в шарик сухих пилюль, содержавших все необходимые питательные вещества… но тратить их пока не хотелось.
Поэтому Тору оставил Акари присматривать за пленницей, красной Чайкой, а сам занялся приготовлением еды.
– Акари, ты приготовила печку?
– Конечно, – она указала себе под ноги.
Там находилась небольшая каменная печь для жарки и тушения мяса. Ничего сложного в ней не было – Акари просто сложила камни и прикрыла их сверху землей. В принципе, пожарить мясо можно и на костре, но костер может выдать их характерным светом и запахом. Печка позволяет хотя бы отчасти скрыть свет, запах и дым, уменьшая шансы того, что их обнаружат.
– Та-ак…
Тору посыпал тонко нарезанное мясо специями и положил его в печь.
Тут же появился легкий запах мяса – видимо, печь сильно прогрелась. Тору постарался нарезать мясо потоньше как раз для того, чтобы оно быстрее приготовилось.
– Скоро пожарится.
– Угу.
– …
Акари кивнула, а красная Чайка промолчала.
Ее фиолетовые глаза все еще полнились враждебностью и неотрывно смотрели на Тору.
Кстати, допрос они отложили. Если она так и продолжит молчать, придется перейти к пыткам и другим грубым методам… а уж от них сила воли подведет даже красную Чайку.
Гу-у…
Заурчал живот.
– Брат… – сказала Акари, слегка нахмурившись. – Как-то ты странно храпишь.
– Я не сплю!
Как она вообще умудрилась принять этот характерный звук за храп?
– И вообще, это не я.
– И не я. Какое удивительное совпадение.
А значит, этот звук мог издать только один человек.
Диверсанты дружно посмотрели на красную Чайку.
– …
Оказавшись в центре внимания, та попыталась отвести взгляд…
Гу-у-у-у-у.
Ее живот снова напомнил о себе, в этот раз более долгим звуком.
– …
Чайка продолжала упрямо смотреть в сторону, но ее бледное лицо и особенно уши залились такой густой краской, что могли поспорить по яркости с одеждой. Тору переглянулся с Акари, затем подошел к Чайке, пригнулся и спросил:
– …Проголодалась?
– …
– Проголодалась же, да?
– Н… не голодна! – выпалила Чайка.
– Ясно, – ответил Тору, отвел взгляд и поднялся. – Пошли есть, Акари, а то я уже голодный.
– Угу. Я тоже проголодалась, – Акари кивнула еще размашистее.
Естественно, что как брат и сестра действовали они предельно слаженно.
– Вряд ли нам хватит того кролика, что ты поймал, брат.
– Да-а, ты много ешь.
– А ты еще больше.
– Короче, давай скорее есть.
– Угу.
С этими словами Тору и Акари достали из печки пожарившееся мясо, накололи его на метательные ножи и начали есть, поглядывая краем глаза на все еще заливавшуюся краской красную Чайку, упорно смотревшую в землю.
– Вроде совсем немного специй добавил, а как вышло неплохо.
– Ага, брат. Будешь хорошей женой.
– …Варианта стать мужем у меня нет?
– Глупости. Я верю, что ты – лучшая жена во всем мире.
– Мне кажется, ты глубоко ошибаешься.
Еще какое-то время они говорили ни о чем, а затем…
Гу-у.
Вновь послышалось урчание.
Причем громкое, словно настаивающее на том, чтобы его не игнорировали.
– …
– …
Тору и Акари вновь посмотрели на красную Чайку.
– Хочешь?
– … – красная Чайка промолчала.
Тору наколол кусок кроличьего мяса на метательный нож и протянул его ей. Та какое-то время смотрела в сторону, стараясь не замечать мяса, но…
– Кх…
…в итоге не выдержала и повернулась к Тору.
Однако из-за того, что ее чувства все еще не работали, встать на ноги не получилось. Она попыталась поднять руку, чтобы взять мясо, но даже здесь чувства подвели ее, и она никак не могла ухватиться за нож. Пальцы упорно попадали по воздуху.
– М-м… – недовольно протянула Чайка.
– Да уж, давай лучше так, – сказал Тору и поднес острие ножа с наколотым мясом к самому ее рту.
– …
Та еще какое-то время смотрела на мясо, сражаясь сама с собой… а затем схватила его зубами и принялась жевать так остервенело, словно у нее с ним были кровные счеты.
– …
– Вкусно?
– …
– Ясно. Значит, невкусно. Хорошо, остальное доедим мы…
– В… вкусно, – пробурчала в ответ красная Чайка.
Тору ухмыльнулся, наколол на нож еще кусочек мяса и снова протянул его красной Чайке.
– Ну-ка, открой ротик.
– …
– Смотри, еда. Скажи «а-а».
– …
Это мясо Чайка тоже разжевала со звериным рвением.
А затем проглотила, все еще продолжая укоризненно смотреть на Тору.
Тот снова наколол мясо… и процесс повторился еще несколько раз.
– …Брат, – вдруг подала голос Акари, которой явно пришла в голову мысль.
– А? Что?
– Я тоже так хочу.
– …Как?
Обернувшись, он увидел, что Акари сложила руки на коленях и вытянула голову в его сторону.
– Что ты делаешь?
– А-а.
Акари закрыла глаза и открыла рот, словно рассчитывая на что-то.
Смерив взглядом свою сестру, Тору холодно ответил:
– …Если что, у тебя руки работают.
– Неужели?!
Глаза Акари округлились так, словно ее и правда шокировали его слова.
Похоже, она хотела, чтобы Тору покормил еще и ее. Однако если красной Чайке они парализовали чувства, чтобы она не сбежала, то тело Акари работало как обычно, поэтому Тору не собирался потакать ее капризам. Да и есть своими руками проще.
– Если ты так говоришь, брат, – покорным тоном сказала Акари, – то свяжи меня. Ну же!
– Ты совсем спятила?! – воскликнул Тору, увидев в ее руках неизвестно откуда взявшуюся тонкую веревку.
– Если мне связать руки, то ты ведь и мне будешь класть еду прямо в рот?
– Нет, зачем ты…
– Я тоже хочу, чтобы брат кормил меня, – сказала она на удивление громко для таких слов.
– Кормил… ты же не животное.
– Ради того, чтобы брат подносил еду к моему рту, я готова и животным стать.
– Ты хоть сама понимаешь, о чем говоришь?
Впрочем, такие разговоры для них – дело в высшей степени обыденное.
Что же до красной Чайки…
– …
То она продолжала следить за ними, молча пережевывая мясо.
***
Несмотря на все слова, обращались с ней не так уж и ужасно.
Во всяком случае, усыплять ее лекарствами пока не стали и даже на время сняли кандалы, чтобы она смогла поесть. Конечно, посуды ей не дали (ведь она могла сгодиться на роль оружия), так что есть пришлось голыми руками и под пристальным взглядом копейщика Давида.
А теперь…
– …
Чайка с вновь одетыми кандалами опять уселась у стены. За ней следила Сельма, разместившаяся на полу у противоположной стены.
Могло показаться, что девушка-маг спит с закрытыми глазами, но это далеко не так. Стоило Чайке хоть слегка шелохнуться, как чуткая Сельма сразу приоткрывала глаз и проверяла, на месте ли их пленница.
Давида не было.
После ужина он куда-то вышел.
Сельма следила за ней одна. Поначалу Чайка попыталась подумать над тем, не сбежать ли, но ей не давали ни малейшей возможности.
Маги вовсе не обязаны быть хилыми и не разбираться в боевых искусствах. Да и просто по весовой категории Чайка явно проигрывала. Кроме того, нельзя забывать и про кандалы. Попытаться напасть на Сельму, вырубить ее и убежать практически невозможно.
И та, видимо, читала ее мысли, поскольку…
– «Не паниковать и ждать своего шанса – тоже тактика», – проговорила Сельма так, словно кого-то цитировала. – Особенно если ты веришь своим союзникам.
– …
Выслушав эти слова, Чайка моргнула.
Уж больно эти слова походили на речь учителя или наставника – с заложниками и пленниками так обычно не разговаривают. Хотя, с другой стороны эти слова могут означать и завуалированный приказ вести себя тише. Попытка грубо успокоить может вызвать еще больше сопротивления.
– …А-а, черт, – Сельма покачала головой. – Забудь. Привычка.
– Привычка?..
– Я же сказала, забудь, – Сельма нахмурилась.
Конечно же, нельзя просто взять и забыть что-то, что тебе приказали.
Чайка задумчиво отвела взгляд. Сельма нерешительно шевельнулась… а затем продолжила:
– Если честно, вы так похожи друг на друга, что я забылась.
– Похожи? Подобны? Кто?
– Ты и… Чайка.
– М-м?
Чайкой звали ее саму. Как она может быть похожа на саму себя?
– Как все запутано, да? Я говорю о нашей девушке… той, которую похитили твои друзья. Ее тоже зовут Чайка. Более того… – Сельма говорила неспешно, словно на ходу оценивая свои слова. – «Дочерей Проклятого Императора», собирающих останки, немало. Точно не одна и не две. Мы слышали минимум о троих… а на самом деле их наверняка еще больше.
– !..
Чайка выпучила глаза.
Когда-то Фредерика спросила ее, действительно ли она дочь императора Газа. Сама она никогда не задумывалась об этом, но с точки зрения стороннего наблюдателя Чайка действительно никак не могла этого доказать.
Сама она считала себя «Чайкой Газ», полагаясь на собственные воспоминания… но таким доказательством других людей не убедишь.
– Чтобы называться «Чайкой», нужно иметь фиолетовые глаза и серебристые волосы… но в то же время это значит, что если такая девушка называет себя «Чайкой», опровергнуть ее слова тяжело. Хорошо это или плохо, но Империя Газ была великой державой, и наследница Проклятого Императора обрела бы немалую власть… поэтому я не удивлена, что развелось столько «Чаек».
– …
Чайка ощутила дискомфорт и ерзнула.
Ей показалось, что ее только что назвали самозванкой.
– Вижу, ты об этом ничего не знала.
– …М-м.
– Короче говоря, серебристые волосы и фиолетовые глаза – все, что нужно, чтобы называться «Чайкой». Но, как бы это сказать… ты похожа на нашу красную Чайку не только этим, но чем-то еще. Поэтому я и забылась…
После этого Сельма замолчала.
«Забылась». Выходит, она сказала то, что не собиралась.
– Красная Чайка… – задумчиво повторила Чайка. – Верить… союзникам?
– Ага, как-то так, – Сельма кивнула.
Даже Чайка понимала, что они с Давидом пытались спасти свою красную Чайку. Вряд ли наемники, недавно познакомившиеся с хозяином, стали бы к нему так привязываться.
– Вместе действуете. Долго?
– Ты спрашиваешь, сколько мы друг друга знаем?.. Где-то года полтора, – ответила Сельма, слегка прищурившись. – Мы познакомились вскоре после того, как погиб наш отряд…
– …Погиб? – Чайка невольно нахмурилась, услышав зловещее слово.
Но…
– Да… обычное дело, – ответила Сельма с таким видом, словно не очень любила разговаривать на эту тему.
***
Они решили устроить засаду в развалинах, потому что улицы заброшенного города куда удобнее леса.
Проходя через лес, человек неизбежно оставляет следы.
И речь не только о следах ног. Сломанные ветки деревьев, реакция животных и насекомых тоже служили доказательством того, что здесь проходил человек. Воины, привыкшие сражаться в лесу, прекрасно знали об этом и потому не только с легкостью предугадывали засады, но и могли догадаться о том, где засели противники, и сколько их.
Но в городе следы человека не вызывали подозрений.
Особенно это касалось городов заброшенных – неухоженность и запустение прекрасно маскировали засаду. Шансы обнаружить в городе умело спрятавшегося и ведущего себя тихо человека почти никакие.
Дерево проще всего спрятать в лесу. А человека – в городе.
И неважно, что этот город – просто безжизненные развалины.
Так учили Давида.
– Давненько я тут не был, – пробормотал он с мрачным видом, двигаясь по улице.
Город и сам по себе производил зловещее впечатление, но еще более жутким казался после захода солнца. Ночью он становился похож на огромное кладбище с холодным, затхлым воздухом.
Когда-то именно здесь погиб отряд, которому принадлежали они с Сельмой.
– Отец…
Может показаться очевидным, что засады часто устраиваются в тех местах, которые вражеская армия никак не может обойти. Наемники, не входя в регулярные армии, часто перемещались от одного поля боя к другому. Самая обычная работа для них – срочная помощь линии фронта, где войскам нужны подкрепления. Из-за этой срочности им нередко приходилось двигаться строго по прямой.
Давиду и Сельме тогда не было и двадцати.
– Ты говорил мне «забыть о своем сердце»… но бывает и так, что забыть о нем невозможно, отец, – говорил копейщик совершенно искренним, почти мальчишеским голосом.
Давид приблизился к тому месту, где завалило машину отряда Чайки Трабант. Он уже убедился, что рядом с ней никого не было. Скорее всего, та белая машина уехала куда-то дальше, так ничего и не найдя.
– Похоже, Сельма не ошиблась… – проговорил Давид, останавливаясь.
На корпусе машины, немного выглядывавшем из-под завалов, виднелась надпись: «Светлана». Видимо, это название машины.
А рядом с ним, к камню…
«Вверх по течению реки на западе, у водопада, завтра на закате».
…крепился листок бумаги, пронзенный небольшим метательным ножом.
К ножу они услужливо примотали немного серебристых волос.
Другими словами, те диверсанты, что похитили «красную Чайку» отряда Давида, предлагали обмен заложниками.
– Хм-м… – Давид извлек нож и взял в руку волосы. – Все-таки я не могу ее бросить… слышишь, отец? Не могу.
Давид убрал письмо в карман, привязал к метательному ножу то, что принес с собой… после чего развернулся и отправился в противоположную от «Светланы» сторону.
***
Несмотря на все обстоятельства… он решил первым делом вернуть Чайку.
А для этого лучше узнать, кто их противники, и что они планируют.
Естественно, под той «Чайкой», которую намеревался вернуть отряд Тору, он понимал Чайку Трабант. Однако поскольку различать их по фамилиям Тору и Акари не хотелось, они условились называть Чайку Трабант «белой», а Чайку Богдан «красной» из-за их одежды.
И в эту самую минуту… единственный способ хоть что-то узнать об их противниках – та самая красная Чайка.
Вот только…
– Твое молчание делу не помогает, – сказал Тору, усевшийся прямо напротив красной Чайки.
Кстати, от паралича ее так и не избавили.
Ее руки до сих пор бессильно свисали, поэтому Тору самому пришлось усаживать ее и опирать на корни дерева, словно сломанную куклу. Постепенно красная Чайка начала привыкать к этому состоянию и уже научилась кивать и немного шевелить пальцами… но стоило ей попытаться встать и убежать, как она тут же теряла равновесие и падала.
– Мы хотим вернуть нашу спутницу… нашу «белую» Чайку. Ты хочешь вернуться к своим друзьям. Да, возможно, в итоге мы опять подеремся, но это лишь потому, что мы хотим вернуть все на свои места, не так ли? Такими темпами эта ситуация себя не распутает.
– …
Красная Чайка молчала.
До крайности упрямая девочка.
«Совсем не как белая… хотя, нет».
Может, в показной упрямости они и различаются… но если подумать, то и белая Чайка обладала такой же несгибаемостью. В конце концов, только поистине упрямый человек мог отправиться на поиски невесть кем украденных останков, чтобы «похоронить своего отца».
– Кстати… а цель-то у вас какая? Вы вдруг появились из ниоткуда и потребовали все наши вещи… Но если вы выбрали нас, то искали явно не деньги. Ради них вы бы напали на цель попроще.
Хоть «Светлану» в свое время и бросили, хоть на ней и не было оружия… она все еще оставалась военной машиной. Человек, который ездит на таком транспорте, скорее всего, окажется вооружен гораздо лучше, чем пеший путник или пассажир повозки. Кроме того, поскольку машиной может управлять только маг, нападающие должны готовиться к битве против магии.
– У меня есть два… вернее, три возможных объяснения. А именно: если дело не в деньгах, то вы пытались либо помешать нам, либо убить кого-то из нас, либо что-то забрать.
Причем что-то, что есть только у них.
А именно…
– …
Лицо красной Чайки дернулось… но она промолчала.
Тору вздохнул и продолжил:
– Далее, и ты, и наша спутница – Чайки. Обе с серебряными волосами, фиолетовыми глазами… обе плохо говорите на континентальном наречии. После стольких совпадений легко догадаться, что ты тоже, как и наша белая, считаешь себя дочерью императора Газа.
– …
Это молчание точно можно назвать знаком согласия.
Тору прищурился и добавил:
– Впрочем, я понятия не имею, кто из вас настоящая. Может быть и так, что вы обе – самозванки…
– Белая! – выпалила вдруг красная Чайка, вскинув голову. – Самозванка… белая!
От негодования ее бледное лицо даже залилось краской.
Видимо, ей сильно не понравилось то, что ее назвали самозванкой.
– Настоящая… я!
– … – Тору свел брови, еще раз окинул красную Чайку взглядом, а затем со вздохом сказал, – Ну… все самозванки так говорят.
Хотя, и настоящая сказала бы так же.
– Белая. Настоящая. Доказательства?
– Нету. Я же сказал, может быть и так, что вы обе – самозванки.
– …
Красная Чайка моргнула.
Скорее всего, она полагала, что сейчас Тору начнет защищать белую и настаивать на том, что она настоящая. Однако самому Тору совершенно неважно, настоящая ли Чайка дочь императора Газа.
Важно лишь то, что белая Чайка дала ему смысл жизни… или, если точнее, показала его своими действиями, когда их жизнь повисла на волоске. Тору глубоко впечатлило то, как она упорно шла к своей цели, несмотря ни на свою слабость, ни на то, что ей противостоял весь мир.
Красная Чайка еще какое-то время хмурилась, о чем-то думая…
– Моя подделка… – пробормотала она после этого, опустив взгляд. – Собирает останки отца. Непростительно.
– Так я и думал, – Тору почесал щеку указательным пальцем. – Значит, твоя цель – устранение нашей Чайки?
Красная Чайка настаивала на том, что она – настоящая.
Наверняка она считала врагами всех остальных Чаек, называвших себя дочерями императора Газа и собиравшими его останки. Если она всецело считала себя настоящей, то все шастающие по миру и собирающие останки «подделки» должны чрезвычайно раздражать ее.
Но…
– Или «останки»?
Тору вытянул кулак и постучал по крышке гроба Чайки.
Лицо Чайки дрогнуло, и она сразу же перевела взгляд на гроб.
Все ясно. Вот ее истинная цель.
– Так ты собираешь «останки»?
Значит, поэтому она и приказала им оставить все их вещи.
И белая, и красная Чайки стремились к одному и тому же. И поскольку гроб белой Чайки находился здесь, противники не станут убивать ее. Они еще не достигли своей цели. А убивать Чайку, которую можно использовать для обмена – не самая лучшая мысль.
– Ты тоже хочешь похоронить своего отца?
Задача белой Чайки сводилась к этому.
Останки императора Газа – драгоценные сокровища, но белую Чайку это никогда не волновало. К тому же она не пыталась с их помощью провозгласить себя законной наследницей престола Империи. Она лишь пыталась исполнить свой «дочерний» долг и похоронить отца… по крайней мере, выглядело это так.
– Подтвер… ждаю, – ответила красная Чайка с кислым видом.
Видимо, раз уж дошло до такого, то хранить молчание бессмысленно.
Она подняла голову, посмотрела Тору прямо в глаза и решительно заявила:
– Останки отца. Соберу все. И затем… – красная Чайка слегка прищурилась. – Убью всех.
– …Что? – от удивления Тору округлил глаза.
– Всех, кто убил моего отца. Всех, кто бросил его и бежал. Всех.
Когда красная Чайка говорила эти слова, ее глаза светились чистейшей, совершенно неприкрытой ненавистью и жаждой мести.
«Ничего себе взгляд!..»
Тору ощутил трепет.
Обычно ненависть рождается в помутненном рассудке.
Все люди и животные с самого рождения способны испытывать гнев, но это чувство практически никогда не перерастает в ненависть. Можно сказать, эта эмоция не присуща живым созданиям.
Конечно, порой обстоятельства складываются и переплетаются так, что она все же появляется, но ненавистный взгляд при этом обязательно выглядит мутным или искаженным.
Однако эмоции этой девушки… до ужаса чисты.
Нередко попадаются люди, полные сильной ненависти. Но никогда еще Тору не приходилось видеть человека, который словно родился для того, чтобы полниться ненавистью и обидой, который бы так искренне кого-то ненавидел.
«В этом она ее полная противоположность…» – подумал Тору, вспоминая белую Чайку.
Чайка действовала, ведомая лишь желанием похоронить своего отца. Можно сказать, она не думала ни о чем другом. В каком-то смысле она выражала другую крайность – совершенно не питала ненависти к «героям» или кому-либо еще.
Но красную Чайку переполняла жажда мести, направленная как против «героев», так и против людей из других стран и бежавших вассалов Империи… а может, и всего мира.
«В каком-то смысле она, пожалуй, права…»
Жажда мести красной Чайки казалась не только веским обоснованием действий, чего не было у белой Чайки, но и куда более здравой реакцией девушки, отца которой убили враги.
«Что-то мне немного…»
В то же время вид этой Чайки, способной, не моргнув глазом, объявить, что собирается «убить всех», вызывал в Тору необычные чувства. Та Чайка, с которой путешествовал он, выглядела куда более расслабленной и ни за что в жизни не сказала бы таких слов.
– Чайка и Чайка…
Империя Газ, некогда великая держава Севера. Чайка, наследница престола Империи.
Как нетрудно догадаться по настырности, с которой ее преследует отряд Жилетта, сам факт ее существования может повергнуть Фербист в очередную войну. На континенте хватает людей, мечтающих возродить Империю Газ и получить власть. Для всех этих людей Чайка – подарок судьбы, способный стать во главе движения.
Ее жизнь влияет на будущее континента, и неважно, что она сама об этом думает.
Естественно… что у такого человека появляются и самозванцы.
Если думать о происходящем с точки зрения реакции, достойной дочери императора Газа, то на настоящую Чайку больше походила как раз красная. Наверняка тот копейщик и неизвестный пока маг служили ей так же, как Тору и Акари служили белой Чайке.
Возможно… девушек, называвших себя «Чайками», еще больше.
И, скорее всего, все они ищут «останки». Пусть даже часть не занимается этим с фанатизмом, но все они, оказавшись рядом с останками, наверняка потребовали бы их себе, провозглашая себя законными наследницами.
До сих пор Тору размышлял лишь о том, как они будут искать и преследовать людей, владеющих останками, чтобы забрать их… но теперь, похоже, придется учитывать и то, что искать и преследовать будут и их самих.
Преследователи и преследуемые.
Настоящая и фальшивая.
– Ничего себе ситуация… – пробормотал Тору, выражая поселившееся в нем смутное беспокойство.
И тогда…
– М-м… – вдруг подала голос красная Чайка.
Голос звучал недовольным, стонущим… а если прислушаться, то даже страдальческим.
– Что такое?
– …
Красная Чайка смотрела на Тору, заливаясь краской.
Не то чтобы он что-то с ней сделал… но взгляд ее стал пронзительнее, чем раньше.
– Что?
– …т.
– Чего? Если хочешь что-то сказать – говори внятно.
– …ле… т… – проговорила Чайка, покраснев еще сильнее.
– А? Да что с тобой такое? Скажи уже внятно, – голос Тору стал раздраженным.
И тогда залившаяся краской красная Чайка закричала:
– Туалет!!!
Ну, это было ожидаемо. Съеденное и выпитое должно куда-то деться. Но ее чувства парализовало – хоть она и ощущала позывы, самостоятельно красная Чайка не могла пойти в туалет.
– А… а… а-а, – Тору озадаченно почесал щеку.
Конечно, он мог в любой момент избавить красную Чайку от паралича, но тогда она смогла бы напасть на него. Но если ничего не сделать и оставить ее на месте… получится не очень хорошо. И Тору, и красная Чайка прекрасно понимали, каким крайне неприятным результатом это закончится.
– Сними! Оковы!
– Нет. Не могу.
– Извращенец!
– Это еще почему?
– В туалет прямо здесь! Смотрит! Требует! Половой извращенец!
– Ч… чего?! Да больно надо кому смотреть, как ты ходишь в туалет! – слово за слово, и вот уже Тору начал кричать на красную Чайку.
– Сними! Оковы!
– Я же сказал, не могу.
– Терпение! Предел!
– Нет, погоди хоть немного! – Тору в панике потянулся рукой к Чайке.
– Нельзя трогать! Извращенец!
– Да заткнись ты!
Тору взял красную Чайку на руки, отнес ее в заросли травы неподалеку и вновь усадил. Затем он извлек из ее шеи обе торчавшие иглы.
Теперь ее паралич должен развеяться.
– М-м… – вновь протянула Чайка.
Видимо, неожиданно вернувшиеся ощущения ошеломили ее. Затем она вновь покраснела, посмотрела исподлобья на Тору и сказала:
– Отойди. Куда-нибудь подальше.
Видимо, она имела в виду такое место, до которого не достал бы ни звук, ни запах.
