Текст книги "Генерал армии мертвых"
Автор книги: Исмаиль Кадарэ
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)
Шоссе осталось слева, и машины поехали прямо по полю вдоль виноградников. У генерала на коленях лежала топографическая карта, и он напряженно вглядывался в окрестности. Он знал, что сейчас в кабине грузовика, ехавшего следом, перед экспертом лежала точно такая же карта и тот тоже выглядывает из окна машины, чтобы точнее определить место, где им нужно остановиться.
Справа была шеренга высоких тополей, и, если смотреть в ту сторону, можно разглядеть за ними владения какого-то бея, а еще дальше – мельницу. То место как раз под тополями. Чтобы их можно было потом легко найти, мы вырыли могилы в виде буквы V с острием, обращенным в сторону моря. Пять с одной стороны, пять с другой, и младший лейтенант впереди.
– Скажите ему, чтобы он ехал к тополям, – сказал генерал.
Священник перевел его слова шоферу.
Они вышли из машины. Дул сильный ветер, шумели тополя. Священник направился туда, где должны были быть могилы, и вдруг удивленно вскрикнул.
– Что случилось? – спросил, подходя к нему, генерал.
– Смотрите, – сказал священник. – Взгляните туда.
Генерал посмотрел в ту сторону.
– Что это значит? – возмущенно воскликнул он.
Под тополями были видны два ряда ям, соединявшихся в виде буквы V. Ямы, похоже, вырыли неделю или две назад, потому что они наполовину были залиты водой после недавно прошедших дождей.
– Ничего не понимаю, – сказал священник.
– Кто-то вскрыл могилы до нашего приезда, – сказал генерал. Голос его дрожал от гнева.
– Вон идет эксперт, – сказал священник. – Интересно, что он нам скажет.
– Что случилось? – спросил подошедший эксперт.
Генерал молча показал ему рукой на ямы. Эксперт взглянул и пожал плечами.
– Странно, – медленно сказал он.
– Кто-то вскрыл могилы без разрешения и без нашего ведома, – проговорил священник. – Что вы можете сказать по этому поводу?
Эксперт снова пожал плечами.
– Когда же прекратятся эти провокации? – воскликнул генерал. – Я это так не оставлю.
– В данный момент ничего не могу вам сказать, – ответил эксперт. – Но я выясню. Пожалуйста, потерпите немного.
– Хорошо, – раздраженно буркнул генерал.
Рабочие и оба шофера подошли ближе и тоже смотрели с удивлением.
– Такого еще не было, – сказал старый рабочий.
Эксперт снова пересчитал ямы и повертел в руках топографическую карту.
– Послушай, – сказал он водителю грузовика, – съезди-ка на ферму и привези кого-нибудь с собой, все равно кого. Скажи, что мы из Совета министров и у нас важное дело. Посмотрим, как это объяснят крестьяне.
– Ничего подобного я не ожидал, – мрачно заметил генерал. – Это грубая провокация. Международные законы обязательны для всех.
– В данный момент я ничего не могу вам сказать, – повторил эксперт. – Могу только заверить: если кто-то решил оскорбить вас, он понесет наказание по нашим законам.
– С какой бы целью он это ни сделал, – сказал священник, – это святотатство.
– Я этого так не оставлю, – повторил генерал. – Я был готов к разного рода провокациям, но такого я не ожидал.
– Никто не устраивал вам провокаций, – сказал эксперт.
– А это? А это что? – дрожащей рукой генерал показал на ямы.
– Сейчас узнаем.
Рабочие стояли перед ямами и обсуждали их странное расположение.
– Впервые нам встречается такое захоронение в виде буквы V.
– Да, странно.
– Так обычно летят журавли, – сказал старый рабочий. – Вы видели, как они улетают осенью?
Послышался шум мотора приближающегося грузовика. В кабине кроме водителя сидел еще один человек.
– Теперь, я надеюсь, все выяснится, – сказал эксперт.
Водитель открыл дверь незнакомцу. Тот вышел и внимательно оглядел всех по очереди.
– Вы работаете на ферме? – спросил его эксперт.
– Да.
– Давно уже?
– Давно.
– Вы что-нибудь знаете про эти солдатские могилы?
Человек посмотрел на ямы.
– Не больше других, – сказал он.
– А именно?
– Ну, что это могилы иностранных солдат. Уже лет двадцать с лишним здесь.
– Но как объяснить…
– Дней десять назад сюда приехали и раскопали их.
– Вот именно это мы и хотим знать, – сказал эксперт. – Кто раскопал могилы десять дней назад?
Человек снова окинул взглядом рабочих, генерала, священника, посмотрел на машины.
– Вы видели тех людей, что вскрывали могилы? – спросил эксперт.
Тот помедлил с ответом.
– Вам лучше знать.
Эксперт не мог скрыть удивления. Наступила гнетущая тишина. Слышно было, как шумят тополя.
– Я прошу вас ответить коротко и ясно, кто вскрыл могилы десять дней назад? – настаивал эксперт.
Крестьянин с возмущением посмотрел на него.
– Вы и вскрыли, – процедил он.
Лоб у эксперта покрылся испариной.
– Вы все, – продолжал тот и обвел рукой рабочих, генерала, священника и водителей.
Они переглянулись.
– Послушай, – сказал эксперт, – нехорошо…
– Ты это брось, – сказал человек, и глаза его гневно блеснули, – хватит меня дурачить. Думаешь, раз ты образованный, так можно надо мной издеваться?
Он с презрением посмотрел на эксперта и пошел прочь.
– Подожди, товарищ, – позвал его старый рабочий.
– Эй ты, ну-ка постой, – крикнул водитель грузовика.
– И не стыдно вам, – сказал человек, повернувшись. – Думаете, все вокруг дураки? Думаете, мы не видели, как вы копали тут с утра до вечера десять дней назад?
– Этого только нам не хватало, – тихо сказал священник.
– Кто? Мы?
– Ну конечно, вы! Вот на этой самой зеленой машине приехали и на этом крытом грузовике.
– Подожди-ка, – неожиданно сказал эксперт. – А вы были здесь, когда производились раскопки?
– Нет. Мы издали вас видели.
Эксперт кивнул.
– Мне кажется, я понял, – сказал он. – Наверняка это были те, другие. Ну и ну!
– Так в чем же дело? – спросил генерал.
– Я думаю, что до нас здесь побывали тот генерал-лейтенант с мэром.
– Это сделали они?
– Я уверен. Другого объяснения нет.
Крестьянин, энергично жестикулируя, что-то рассказывал рабочим и водителям.
– Как могло произойти такое?
– У них нет карт и точных данных. Наверное, они приняли их за могилы своих солдат.
– Но ведь они могли спросить у местных жителей. И потом – медальоны, – сказал священник.
– Действительно странно, – сказал эксперт.
– Это серьезное нарушение, – сказал генерал.
– У них такое не в первый раз, – сказал эксперт. – Мне говорили, что где-то на юге они по ошибке вскрыли две могилы баллистов, а в другом месте разрыли старую мусульманскую могилу.
– И забрали оттуда останки?
– Да.
– Фантастика! – сказал генерал.
– Они в своем уме? Зачем им это нужно?
– Кажется, я догадываюсь, – проговорил эксперт задумчиво. – У меня есть одно предположение.
– Какое?
Эксперт помедлил с ответом.
– Вы подозреваете, что с их стороны это – злоумышленные действия? – спросил священник.
Эксперт улыбнулся.
– Не могу пока ничего вам сказать, извините.
– Они, наверное, вконец запутались, – сказал генерал. – Может быть, они не могут ничего найти и начали теперь грабить чужие могилы.
– Они сами говорили: действуют наугад.
– Если это действительно так, тогда они не представители правительства, а два авантюриста, – возмутился генерал.
– Самое скверное, что они сразу же отправляют найденные останки, – сказал эксперт.
– Вы имеете в виду, что мы не сможем отобрать у них кости этих одиннадцати?
– Конечно, если они уже отправлены.
– То есть останки наших солдат вместо их родственников получат семьи в другой стране? – воскликнул генерал. – С ума можно сойти!
– Похоже, они многим пообещали лично, – сказал священник, – и сейчас спешат отправить останки.
– А если не находят своих, тогда берут чужих. Прекрасно!
– Пошли, – нервно сказал генерал, – нам тут нечего делать! Они сели в машины и поехали к морю, как раз в ту сторону, куда показывало острием захоронение в виде буквы V.
Глава шестнадцатаяБезлюдное побережье наводило тоску. Бетонные доты вырастали прямо из мокрого песка, а чуть дальше, у скал, виднелись форты.
Когда рабочие вытащили колышки и сложили первую палатку, на плотном влажном песке остались странные следы, будто там прошел какой-то зверь с когтистыми лапами.
Рабочие забросили палатку в грузовик, поверх больших ящиков, и принялись вытаскивать колышки второй палатки.
С моря дул холодный ветер.
Генерал смотрел на север, туда, где за дотами начинались пляжные домики, летние станции железной дороги, высились пансионаты и отели, большинство которых было сейчас закрыто.
Они собирали здесь останки солдат, погибших в первый день войны. Уже неделю они двигались вдоль побережья, останавливаясь в тех пунктах, где происходила высадка войск. В каждом таком пункте было свое кладбище.
Он хорошо помнил первый день войны, весну 1939 года. Он тогда был в Африке. Вечером по радио передали сообщение: фашистские войска высадились в Албании. Албанский народ радостно, с цветами встретил славные дивизии, принесшие ему цивилизацию и счастье.
Затем пришли газеты и, чуть позже, журналы. В них было много фотографий и репортажей о высадке. Они читали о прекрасной весне, выдавшейся в этом году, о красоте моря и албанского неба, о пляжах, голубых далях, о любви албанок, о красивых народных костюмах и танцах. Газеты и журналы описывали все в самых радужных тонах, и по ночам солдаты мечтали, чтобы их перевели в Албанию, на это чудесное мирное побережье с вечнозелеными оливами.
Генерал вспомнил, что и он хотел тогда перевестись в Албанию, но заболел и из Африки его отправили домой и больше уже никуда не посылали.
И все-таки судьба распорядилась так, чтобы и мне довелось повоевать, подумал он. Сейчас, двадцать лет спустя, уже в мирное время.
Генерал увидел, что рабочие свернули вторую палатку, и сел в машину. Священник последовал за ним.
– Все? – спросил генерал.
– Все.
– Тогда поехали.
Автомобиль медленно тронулся с места; сзади взревел мотор грузовика, шофер высунул голову из окна и посмотрел назад. Мотор забарахлил и смолк.
– Грузовик не заводится, – сказал шофер и затормозил. – Пойду помогу.
Генерал выглянул из своего окошка и увидел рабочих, толкавших сзади грузовик, выкрикивая: «раз-два, взяли!» Грузовик медленно приближался к автомобилю. Затем поравнялся с ним, и генерал на мгновение увидел напряженные взмокшие лица рабочих, руки и плечи, упирающиеся в борт грузовика, ноги, скользящие в песке. В кузове гремели огромные ящики и груда лопат и кирок.
– В первый раз у грузовика мотор глохнет, – сказал генерал.
– Да. Наверное, от холода, – ответил священник. – Двое суток стояли на одном месте. А здесь все время дует.
– Нет ничего нелепей, чем машина с заглохшим мотором.
Священник не ответил.
Неожиданно мотор заработал, и их шофер поспешил к автомобилю.
– Черт бы его побрал! – выругался он, залезая в машину. – Еле завели.
Когда они обгоняли грузовик, генерал снова увидел рабочих. Они курили, сидя на больших ящиках. Грузовик подпрыгивал на ухабах, и их бросало из стороны в сторону.
Они проехали мимо пляжных строений, сейчас заколоченных, печальных, мимо давно закрытых больших современных отелей и летних ресторанов. Пусты были и танцплощадки на берегу моря, столы и стулья были свалены в углу, в полном беспорядке, словно полузабытые воспоминания о лете.
– Летом здесь, наверное, красиво, – сказал генерал.
– Да, красиво. Хотя не думаю, чтобы всем, а особенно женщинам, нравилось гулять и купаться возле военных укреплений.
Генерал внимательно смотрел на доты.
– Часть этих укреплений еще и сегодня сохраняет свое оборонное значение.
– Они любят повторять, что Албания – это крепость на берегу Адриатики, – сказал священник.
Генерал повернулся к берегу.
– Вы говорили, что море всегда приносило албанцам несчастья и поэтому они его не любят.
– Это верно, – сказал священник. – Албанцы, словно дикие звери, боятся воды. Они любят прятаться в горах, в ущельях. Там они чувствуют себя в безопасности.
Они постепенно удалялись от побережья, уже исчезли вдали и летние станции железной дороги, и белые дачные домики.
– Нам нужно найти еще одного солдата, погибшего в первый день войны, – сказал генерал. – Это последний солдат, оставшийся на побережье.
– Странно! – сказал священник. – Почему только один?
– Я не знаю, как это случилось, – сказал генерал и достал карту. – Он должен быть вот здесь, – и пометил красным карандашом какое-то место.
– Думаю, через час мы туда доедем.
– Может, даже раньше. И на этом – все.
– Если не считать одиночных могил, нам остается всего один маршрут в этом районе, – сказал священник.
– Да. По предгорьям. Опять тяжелый маршрут.
– Ничего не поделаешь, – сказал священник. – Главное – закончить все поскорее.
– Вы хотите поскорее вернуться?
– Конечно, – сказал священник. – А вы что, разве не хотите?
– Мечтаю об этом, – сказал генерал. – Не могу дождаться. Хотя, правда, мы еще и четверти работы не сделали.
– Это верно.
Тебе-то, разумеется, не терпится, подумал генерал. Тебя ждут.
– Что-то мы их давно не встречали, – вслух сказал он.
– Кого?
– Генерал-лейтенанта и мэра.
– Трудно сказать, где они сейчас копают!
– Наверняка опять на каком-нибудь стадионе или на бульваре. По-моему, у них полная неразбериха.
– Если у них и дальше так пойдет, я думаю, они раньше чем через два года отсюда не вырвутся.
– Нам-то что? – сказал генерал. – Главное, не украли бы они у нас опять какого-нибудь солдата.
Дальше они ехали молча.
Католический монастырь, где был похоронен единственный убитый здесь солдат, находился на небольшом холме, у подножия которого шоссе раздваивалось: одна дорога вела на север, другая поворачивала налево, в сторону побережья.
Они поднялись на холм – впереди генерал, за ним священник, эксперт и рабочие с лопатами и кирками в руках. Водители уселись на камень рядом с шоссе и закурили.
Перед монастырем было несколько больших старых могил, с массивными крестами и надписями на латыни. Старинные ворота монастыря были закрыты. Над воротами в камне было высечено: «Societas Iesus». [15]15
Общество Иисуса (лат.).
[Закрыть]
Эксперт долго стучал в ворота, потом послышались шаги. Седой падре, в черном одеянии, с капюшоном, треугольником обрамлявшим его голову, показался на пороге.
– Добрый день, падре, – сказал эксперт.
– Добрый день, – ответил святой отец.
– В вашем монастыре находится могила иностранного солдата, убитого в 1939 году. Мы хотим забрать его останки.
Падре взглянул на генерала, священника и рабочих, державших на плечах кирки.
– Государственное предписание и позволение архиепископа у нас с собой, – сказал эксперт, доставая документы из портфеля.
У старика были светлые с красноватыми белками глаза. Он долго разглядывал бумаги и, читая, шевелил губами, будто жевал.
– Хорошо, – сказал он. – Я проведу вас к могиле.
Они последовали за ним вдоль стены, окружавшей монастырь, и вышли к церкви.
– Вот могила, – сказал он.
Могила была скромная, с каменным крестом и каской у изголовья. С каски от времени слезла вся краска, края ее утонули в земле, и весной ее наверняка закрывала пробивающаяся молодая трава.
– Как получилось, что здесь похоронен всего один солдат? – спросил генерал.
– Этого солдата убил Ник Мартини, – проговорил падре слабым глухим голосом.
Когда падре произнес имя Ника Мартини, генерал вопросительно взглянул на него.
– Какой-то местный горец, – пояснил священник.
– Я видел своими глазами, как он его убил, – продолжал старик. – Застрелил из ружья, вон с той скалы.
Они повернулись и увидели высокую, как крепостная башня, скалу, круто вздымавшуюся по ту сторону шоссе.
– Здесь велись какие-нибудь боевые действия? – спросил генерал.
– Нет, – сказал старик. – Эта территория, от монастыря до моря, не заселена, и никто не знал, что здесь будут высаживаться войска.
– Сколько отсюда до моря?
– Километров десять, – сказал падре. – Никто даже и подумать не мог, что войска высадятся в этой глухомани. Только Ник Мартини откуда-то узнал, что они высаживаются.
– Кто это – Ник Мартини? – спросил генерал.
– Горец, – ответил старик, – простой горец. Я увидел его, когда он шел с ружьем по шоссе, и, узнав, окликнул его. «Куда идешь, Ник Мартини?» – спросил я его. «Иду стрелять из ружья», – сказал он. «Один?» «Один». Я хотел остановить его, спустился на шоссе, загородил ему дорогу и перекрестил. «Мир среди рабов божьих», – сказал я. Он зло посмотрел на меня и повел стволом ружья. «Уйди, падре, с дороги!» – крикнул он. Потом взглянул на колокольню и, не говоря ни слова, направился к монастырю, я за ним. Мы оба поднялись на колокольню и оттуда увидели побережье, почерневшее от войск. «Они высадились, – сказал я ему. – Возвращайся домой, Ник Мартини». «Не вернусь», – сказал он и зарычал, как дикий зверь. Он спустился с колокольни, и я видел, как он бежал по шоссе, а потом взбирался на ту скалу.
– И он сражался? – спросил генерал.
– Да. Один. Он стрелял из ружья целый час. Стрелял он редко, и было слышно, как одинокие пули свистят в воздухе. Шоссе уже стало черным от войск, а он все стрелял, и выбить его оттуда было невозможно. Тогда его обстреляли из миномета.
– Его убили?
– Мы тоже сначала так подумали, когда прекратились выстрелы. Только потом мы узнали, что Ник Мартини забрался на другую скалу в десяти километрах отсюда и снова стрелял из своего ружья больше часа.
– Да, такую скалу штурмом не возьмешь, – подтвердил генерал. – Ее можно удерживать целый день, если у противника нет артиллерии.
– Они пробовали штурмовать, – сказал старый священник, – тогда и был убит этот солдат. Из окон монастыря мы видели, как они безуспешно пытались выбить Ника Мартини со скалы. Потом они принесли завернутого в шинель убитого солдата и стали рыть ему могилу, и тогда было решено обстрелять скалу из миномета.
– Ну а тот, горец, остался жив? – спросил генерал.
– Ник Мартини? – старый священник посмотрел своими выцветшими, потухшими глазами в сторону гор. – Нет, погиб. В тот день он сражался еще в четырех местах. Говорят, когда у него кончились патроны и он увидел, что грузовики с солдатами направляются в Тирану, он испустил страшный вопль, как у нас кричат горцы, когда у них кто-нибудь умирает. Его окружили и закололи кинжалами.
На несколько секунд воцарилось молчание.
– У Ника Мартини нет могилы, – сказал старый священник, который, наверное, подумал, что теперь они будут искать и его могилу. – Ни креста, ничего. Только песня есть о нем.
– Странно! – сказал генерал спустя полчаса, когда их автомобиль уже ехал к Тиране. – Как может сражаться с регулярной армией один-единственный человек?
– Воевать в одиночку – для них дело чести, – сказал священник. – Это их древняя традиция.
Генерал закурил сигарету и вздохнул.
– Закончился еще один день войны, – тихо сказал он.
Священник промолчал. Он смотрел на поля, проносившиеся мимо. Их уже обожгли первые зимние ветра. Через несколько километров, на этот раз справа, опять открылась вся ширь безграничной Адриатики.
Вдоль побережья высились невысокие округлые холмы, и на вершинах этих холмов были похоронены албанцы, убитые в первый день.
Генерал и священник пытались представить себе, что произошло в тот день на берегах двух морей, омывающих страну. По всем краинам разнеслась весть, что враг пришел с моря, и албанцы группами по пять, десять, двадцать человек с оружием в руках отправились сражаться. Они приходили издалека, сами, не дожидаясь, пока их кто-нибудь позовет, преодолевали горы и долины, и в их устремленности к морю было что-то древнее, очень древнее, передававшееся, вероятно, как инстинкт, из поколения в поколение еще с легендарных времен Дёрдя Элеза Алии, [16]16
Дёрдь Элез Алия – герой албанского фольклора.
[Закрыть]когда враг всегда появлялся со стороны моря, словно злой дракон, и нужно было уничтожить его тут же, на берегу, пока он не пополз дальше. Это была вековечная тревога, древний страх перед голубыми водами и вообще перед широкими долинами, потому что опасность всегда шла оттуда, и они, спускаясь сверху, чтобы соединиться с остатками королевской армии, еще сопротивлявшейся, едва увидев бесконечное пространство моря, едва учуяв его запах, сразу же ощущали опасность, и рев волн звучал для них музыкой битвы.
Так спускались в тот день десятки чет. [17]17
Небольшая группа вооруженных людей.
[Закрыть]В этих четах люди, носившие канотье и очки, шли плечом к плечу с высокими горцами из байраков, [18]18
Старая административно-территориальная единица в горных районах Албании, характерная для патриархального родового строя.
[Закрыть]в которых жизнь текла в соответствии с древними обычаями, и многие из этих горцев даже понятия не имели, какое государство на них нападает и с каким врагом они бьются насмерть, потому что это не имело никакого значения. Главное, враг пришел с моря и сбросить его нужно было обратно в море. Многие из них раньше не видели моря, и, когда перед ними вдруг предстала Адриатика, они, вероятно, воскликнули: «Ну и красота!» Они тогда еще верили, что смогут отразить нападение врага. Горцы равнодушно рассматривали темнеющие вдали крейсеры, с орудиями, нацеленными на берег, низко проносившиеся самолеты, десантные суда и отважно вступали в бой, как того требовал обычай, и один за другим погибали, кто раньше, кто позже.
К концу дня подоспели те, кто пришли из дальних горных краин и, не передохнув после долгой, утомительной дороги, вступили в бой как раз в час заката, когда оккупанты мощными помпами уже смывали кровь с улиц захваченного Дурреса и в последних лучах солнца улицы казались охваченными огнем.
Горцы, чаще всего по одному, все приходили и приходили – вплоть до наступления темноты. Прожектор высвечивал их черные силуэты с ружьями; как только они показывались на вершинах холмов, их тут же косили из пулеметов и они лежали так до утра, волосы их были мокры от росы.
На следующий день их хоронили там, где они были убиты, могилы их в ту весну были разбросаны повсюду – словно стадо овец разбрелось по прибрежным холмам, и никто не знал, как их звали и из каких они краин, чтобы написать это на могиле. Правда, горцев узнавали по характерной одежде. Некоторые прибыли из самых дальних байраков Северных Альп, оттуда, где в случае смерти кого-нибудь весь его род одевается в черное и черным драпируют каменную куллу [19]19
Каменный двух– или трехэтажный дом-башня, с узкими окнами-бойницами, характерный для некоторых районов Албании.
[Закрыть]убитого, холодную и мрачную, и затягивают песню; и в тот раз наверняка в песне пелось о море. О далеком коварном море.
