Текст книги "Соль жизни"

Автор книги: Исихара Синтаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Публичный дом в Чили

У всякого человека сердце забьется при упоминании о первом путешествии – независимо от времени и места. Что уж говорить о заграничной поездке, которая тридцать лет назад была делом редкостным.

В то время у Японии было не так много иностранной валюты, и потому ее покупка частными лицами обставлялась строгими ограничениями. Ты должен был подать заявления в соответствующие учреждения и получить специальное разрешение. Количество вывозимой за границу валюты лимитировалось, курс был фиксированным – 300 иен за один доллар.

Путешествие, о котором я хочу рассказать, представляло собой некоторую авантюру. Мы, то есть четверо студентов и молодой врач, должны были на мотоциклах и грузовике пройти маршрут, который начинался в Чили, потом пролегал по Аргентине и заканчивался в Бразилии. В то время строительство трансамериканского скоростного шоссе еше не было закончено, мы почти ничего не знали о реальном состоянии тамошних дорог. Мы просто исходили из того, что раз в этих странах живут белые люди, то и дороги там не должны быть слишком плохими.

Нашим спонсором была известная компания по производству мотоциклов. За год до этого состоялась поездка группы студентов Токийского промышленного института во главе с ныне покойным Окэтани Сигэо по Европе. Их репортажи были весьма занятными, и поскольку в те времена ощущался информационный голод, они имели большой успех. На сей раз спонсоры решили сменить команду и устроить нечто такое, что вызвало бы еще больший ажиотаж. Я тогда только начинал «публичную жизнь», обо мне много говорили, почему, наверное, выбор компании и пал на меня.

В общем, меня назначили руководителем экспедиции. И для меня самого, не говоря уже о молоденьких студентах, такое путешествие было пределом мечтаний. Итак, было решено совершить тур по Южной Америке, в которой никто из нас никогда не был. Честно говоря, мы не представляли себе, что это за край и что нас там ожидает.

Трудно было представить себе более выгодное дело. Валюты у нас было полно, поскольку она проходила по статье рекламного бюджета крупной компании. В сущности, курс йены тогда был уже вполне приличным, а страны, которые мы проезжали, представляли собой какую-то деревню, так что за океаном мы чувствовали себя настоящими князьями.

То путешествие представляется мне теперь очень характерным для моей молодости: оно было нелепым и прекрасным одновременно. Сейчас у меня уже водятся кое-какие денежки, случалось мне и шиковать, но и сегодня я не мог бы позволить себе такое путешествие. Когда мы вернулись обратно, двое членов нашей экспедиции круто переменили свою жизнь: на следующий год им предложили весьма престижную работу, а они променяли ее на какую-то «ерунду», чем сильно огорчили своих родителей.

Студенты вместе с грузовиком заранее отплыли в Южную Америку на корабле; я же, закончив свои дела по работе в Японии, вылетел вслед за ними на самолете. Тогдашний самолет представлял собой пропеллерную четырехмоторную машину. Я переночевал сначала на Гавайях, потом в Лос-Анджелесе, далее мы приземлились в Панаме, там я глубокой ночью пересел на другой самолет, и мы вылетели в Сантьяго.

На Гавайях и в Лос-Анджелесе я был впервые, и осмотреть эти места было весьма заманчиво, но пока я не прибыл в Сантьяго, конечный пункт своего полета, я никак не мог успокоиться, а потому ничего стоящего посмотреть не успел.

Чистое полетное время до Сантьяго заняло пятьдесят часов. К моему удивлению, меня там ожидало множество японцев, которые устроили мне великолепную встречу. Не только я сам сообщил о своем приезде, но и спонсоры тоже постарались. Интересу, который проявили находящиеся в Сантьяго японцы, удивились и мои старшие товарищи по университету, которые приехали меня встречать в аэропорт. Один из них был теперь заведующим представительством торговой компании, а другой – пароходной. Японцы из Сантьяго радовались тому, что это путешествие предпринимают их соотечественники. Хаяси из торговой компании серьезно сказал мне: «Так что ты должен сделать все, чтобы путешествие закончилось успешно. Ты уж постарайся как следует».

Я закончил необходимые формальности и поселился в гостинице. Переглянувшись с Ямадзаки из пароходной компании, Хаяси сказал людям, которые еще толпились в коридоре: «Исихара устал от длительного путешествия. Торжественный прием в посольстве состоится завтра, а сейчас мы должны дать ему отдохнуть». Люди стали освобождать помещение.

Мы же втроем снова расселись в моем номере.

– Ну что ж, теперь мы можем выпить за твое благополучное прибытие. Ты еще молодой, так что вряд ли ты и вправду устал.

Мы спустились в гостиничный бар и заказали выпивку. Осушив свой стакан, Хаяси взглянул на часы и, склонившись к Ямадзаки, что-то прошептал ему на ухо.

– Ну что, первую ночь в Сантъяго тебе придется провести здесь. Но мы можем помочь тебе приобрести социальный опыт. Когда устанешь – скажи, мы тебя проводим в гостиницу.

– Я чувствую себя отлично.

Мы вышли из гостиницы и поймали машину. Водитель спросил: «Куда?»

– Каса де амбахадора американа.

Даже с моим никудышним испанским я понял, что мы едем к американскому посольству. Я только не знал, зачем нам туда. Через некоторое время мы остановились перед огромной усадьбой, которая действительно была похожа на посольство. Водитель хотел было уже заехать внутрь, но Ямадзаки остановил его, сказав, что мы сойдем здесь.

Не прошли мы и полквартала, как мои спутники привычно направились к какому-то зданию, примыкавшему к посольству. Это было превосходное трехэтажное белое здание, на металлической табличке был обозначен его легко запоминающийся номер: 4567.

Ямадзаки постучал в дверь дверным молоточком, над дверью открылось маленькое окошечко, сквозь которое выглянула женщина в годах.

– Си, сеньора хапонесу, – кивнула она, и дверь открылась.

Я тут же понял, куда мы пришли. В холле на первом этаже сидело множество молоденьких женщин. Клиентов было пока немного – всего четыре или пять человек. К нашему столику немедленно подсели три девушки.

«Ты сегодня подустал, поэтому на этот раз ограничимся предварительным осмотром. Учти, в Чили никаких предрассудков на этот счет нет. А девушки здесь – вовсе не профессионалки. Они здесь просто подрабатывают. И поэтому вовсе не редкость, когда начальник встречается здесь со своей подчиненной», – сказал Хаяси.

Мы начали пировать, но, к сожалению, разговор с красотками не клеился. Хоть я и спрашивал у своих сопровождающих испанские слова, но все равно наша беседа не ладилась.

Хаяси сказал, что я – очень известный писатель и богач, что я на свои деньги организовал «экстремальное путешествие» на мотоциклах и автомобилях по всей Южной Америке, но этот колоритный рассказ не произвел на девушек никакого впечатления.

– Усте нонбре?

– Альда.

– ОК, Линда нонбре.

Тот же самый разговор повторился и с двумя другими девушками – Глорией и Софией. А потом в воздухе повисло неловкое молчание.

– Ну что, какая девочка тебе нравится? Давай решай.

Я целомудренно ответил: «Нет, я и вправду сегодня устал, но в самое ближайшее время непременно…»

– Понятно, сейчас как раз больше всего сказывается разница во времени, – с самым серьезным видом закивали мои сопровождающие и поднялись со своих мест. Оставив за спиной недоумевающую хозяйку, мы вернулись в гостиницу.

После того как я остался один, я принял душ, выпил, посмотрел на часы – не было еще и десяти вечера. Поскольку я обычно работал до рассвета, для меня это было детское время. Тут я пожалел о своем необдуманном воздержании.

Завернувшись в полотенце, я лег на постель и уставился в потолок, но спать мне совсем не хотелось. Может, выйти прогуляться? Но города я не знаю. Я снова рассердился на себя за то, что вот я впервые приехал в этот белый город (который действительно оставляет сильное впечатление – тут уж сразу ясно, что находишься за границей), меня специально привели в тот белый дом, а я постыдно бежал оттуда…

И тут я вдруг сказал себе: так не пойдет! Я снова надел сброшенную было одежду и вышел из номера. На улице, на которую выходила гостиница, поймал такси, сказал водителю: «Касаде амбахадора американа». Мне показалось, что у него было то же самое лицо, что и у предыдущего. В любом случае он доставил меня к американскому посольству. Потом я самостоятельно прошел по уже знакомому мне кварталу, постучал в дверь белого дома с незабываемым номером 4567, из оконца высунулась старуха: «Сеньор хапонесу». Произнеся эти незамысловатые слова, она отворила дверь. Когда я вошел внутрь, я увидел Хаяси и Ямадзаки – они сидели на прежних местах с прежними девушками, только на сей раз те устроились у них на коленях.

– А, это ты! Что за идиотский маскарад ты нам устроил?

– Да вот никак заснуть не мог. Опять, наверное, разница во времени сказалась.

– Ты прав! – пожалели меня старшие товарищи и снова позаботились обо мне: «Так кто тебе, говоришь, понравился? Та? Или эта?»

Благодаря тому что я набрался решимости и покинул гостиницу, мое путешествие по Чили началось с чрезвычайно приятных впечатлений.

Верю ли я?

В последнее время стало трудно себе представить, что промышленность может обходиться без роботов. Японцы оказались в этом деле более искусными, чем другие. И не только в производстве самих роботов, но и в их применении.

Я понял, отчего это происходит. Мне рассказали, что на «Тойоте», «Ниссане» и на других крупных заводах молодые рабочие поступают так. Тем роботам, с которыми им приходится иметь дело, они присваивают имена своих любимых актрис и певиц, привешивают на роботов их фотографии, а перед тем как приступить утром к работе и включить их, рабочие гладят и целуют своих роботов, приговаривая: «Ну, детка, не подведи!»

Вот почему и роботы работают изо всех сил, повышая производительность труда, вот в чем состоит секрет эффективного менеджмента на японских предприятиях.

Когда я говорю это на лекциях, люди смеются. Но когда я высказал то же самое одному известному конструктору роботов, он кивнул мне и абсолютно серьезно сказал: «Так оно и есть». Я был удивлен. Сам я верю в свою догадку больше чем наполовину.

Очень многие суждения упираются в вопрос веры. Так было раньше, так происходит и теперь. В любом случае ни робот, ни любой другой механизм не способны мыслить так, как это делает человек.

Неподалеку от моего дома задумали построить кольцевую автодорогу. Большая часть ее была готова, только в одном месте никак не получалось соединить кольцо – и все ломали голову, как это сделать. Уж и не знаю, кто был автор проекта, но только дорога эта перерезала кладбище, которое примыкало к храму. В надежде, что я чем-нибудь смогу помочь, ко мне пришел один человек из строительной компании, но я решил по возможности не влезать. Ведь вопрос заключался в том, веришь ли ты в успех или нет…

Мой дом в Дзуси построила компания I. – фирма как фирма, с неплохой репутацией, не слишком большая, но и не такая уж маленькая. Ее главой был F. – президент данной компании в третьем поколении, молодой, рационально мыслящий человек. Именно из-за него строительные работы и затянулись.

Когда дом строился, мой приятель (может быть, стоило бы назвать его экстрасенсом, – во всяком случае это был человек с обостренным восприятием явлений), хоть и не присутствовал на стройке, сказал, что раньше там было болотце, возле которого когда-то занимались медитативной практикой буддийские подвижники. Он еще сказал, что если я не верю, то мне стоит сфотографировать это место. На фотографии я, мол, обязательно увижу какое-нибудь местечко, которое удивительным образом засветилось.

Действительно, мой участок пересекал болото. Разговор с приятелем произвел на меня впечатление, и я не стал скрывать его от F. Упомянул и о фотографии. F. не был особенно сведущ в делах монашеских, но в фотографии разбирался хорошо.

И вот, к моему удивлению, F., нахмурившись, изрек, что действительно стоило бы такую фотографию сделать. Фотоаппарат у меня был, и я тут же сделал несколько снимков. На многих из них обнаружилось белое пятнышко. Я показал фотографии F., но он сказал, что это вовсе не настоящее свечение, а игра света и тени.

В общем, не знаю уж зачем, но только перед началом строительства я на всякий случай устроил обряд очищения.

При этом я чувствовал, что поступаю абсолютно правильно. Во всяком случае благодаря этому я неожиданно для самого себя успокоился. Когда я после проведенного обряда сказал об этом F., он сделался очень серьезным и сказал: «Я моложе вас, но с некоторых пор я очень внимательно отношусь к подобным обстоятельствам. Дело в том, что я-то все проморгал, но вот мой прораб рассказал мне в свое время кое-что интересное. Это было лет семь или восемь тому назад. Если бы не тот случай, я бы отнесся к вашим соображениям с сомнением».

Рассказ F. сводился к следующему. Несколько лет назад его фирма получила заказ на строительство многоэтажного здания, которое должно было быть возведено на месте, где раньше располагался буддийский храм. Поскольку место это особое, F. пригласил священника, который провел соответствующую службу. После этого территорию кладбища, примыкавшего к храму, рабочие вручную аккуратно вскопапи на глубину в пять метров, вынули все останки, снова провели службу.

Только после этого начались строительные работы. Когда дошло дело до железобетонных свай, все они благополучно вошли на глубину в двадцать метров, и только одна из них никак не продвигалась дальше двенадцати-тринадцати метров.

Поскольку оборудование было несколько устаревшим, посчитали, что проблема именно в этом. Тогда привезли только что купленное новое оборудование, но все равно ничего не получалось. Когда увеличили давление, вдруг вся конструкция задрожала, потеряла равновесие и завалилась – чуть не задавив прораба.

При этом никакой скалы в том месте обнаружено не было. Тогда едва не погибший прораб решил докопаться до злополучного места лопатами. Вот копают они уже второй день и к вечеру наталкиваются на черный ветхий череп, который и не дал железобетонной свае продвинуться глубже. F. немедленно сообщили о находке, и пожилой прораб – не говоря ни слова – решительно передал ему череп, который до этого держал в руках. На темном от времени черепе была только одна белая отметина на макушке – там, где железобетонная свая уперлась в него. И вот эта человеческая кость сумела выдержать давление в несколько тысяч тонн и в мгновение ока опрокинула механизм. «Вот эту штуку мы тут и нашли», – пробормотал чуть было не погибший прораб в полной тишине.

F. взял череп, и, хотя он держал его вполне бережно, череп стал рассыпаться прямо на глазах.

Все, кто был там, поняли, что неведомый покойник направил им бессловесное послание.

Не знаю уж почему, но я искренне поверил в эту историю. Я уверен, что F. ощутил ту связь, которая возникает между людьми и которая неподвластна времени.

Акула-людоед с острова Ниидзима

До недавнего времени я не знал, что на острове Ниидзима вблизи полуострова Идзу сушат акулье мясо. В начале лета позапрошлого года мы ловили рыбу переметом с яхты моего приятеля. Это было неподалеку от побережья в Идзу, в Дзэнису – в месте, которое славится своими уловами. Приличной рыбы нам не досталось, но зато у нас оказались три тигровые акулы – каждая из них весила больше трехсот килограммов. Несмотря на весь свой богатый опыт, я был не просто удивлен, я был по-настоящему поражен тем, что здесь водятся эти страшные создания, да еще такие огромные.

В наших руках очутилась добыча весом в тонну – 60-футовая яхта просела и накренилась набок. Поймать-то мы их поймали, да только что с ними делать? И вот один человек, хорошо знавший острова возле полуострова Идзу, посоветовал нам отправиться на остров Ниидзима, где, по его словам, мы могли продать этих акул на вяленое мясо.

Так я впервые узнал, что мясо акулы можно вялить. Я подумал, что вряд ли тушу такой здоровой акулы целиком окунают в рассол и вялят. Мне сказали, что мясо сначала режут тонкими, как пастила, ломтиками, а потом уже вывешивают их вялиться. Правда, мясо акулы воняет аммиаком, и запах этот не может отбить никакой рассол, но ценители приходят от такого душка в восторг.

По рации мы договорились с одним покупателем с Ниидзимы, он подогнал к пристани грузоподъемник, который перегрузил добычу на грузовик.

Я не знаю, сколько заработал судовладелец. Не думаю, что много – для него продать этих акул было все равно, что продать мусор. Зато покупатель подарил нам акульего мяса собственного приготовления.

Блюдо было просто ужасное – взяв мясо в руки, нужно было немедленно затыкать нос. Попробовали пожарить – то же самое: стоило только поднести кусочек ко рту, как от вони тебя всего перекашивало, а на глаза навертывались слезы.

В общем, я это мясо выкинул, но могу охотно поверить, что кому-то и такая дрянь очень даже нравится. Аппетит человека таков, что его брюхо принимает в себя даже акулье мясо. Так что не стоит удивляться тому, что у акулы тоже хороший аппетит.

К счастью, в районе Ниидзима водится все еще достаточно акул для того, чтобы местные рыбаки могли потчевать акульим мясом его ценителей.

А еще на Ниидзиме часто проводятся международные соревнования по серфингу. Песок там на побережье белый, но в море часто появляются акулы. Японских спортсменов они не особенно пугают, но вот иностранцы – оттого ли, что они не раз видели, как акула нападает на человека, – лишь только заметят в волнах акулу, так сразу пугаются и возвращаются на берег. Я слышал, что в таком случае организаторам стоит немало усилий скрыть от газетчиков истинную причину приостановки соревнований. В общем, получается как в одном иностранном фильме, где главным героем выведена акула. Фильм был снят довольно давно, а вот то, что еще совсем недавно вблизи от Ниидзимы можно было встретиться с тигровой акулой, – это и вправду страшно.

Говорят, что акула редко нападает на людей, а если уж нападает, то только в том случае, когда у человека в руках находится пойманная им рыба. Но на самом деле все зависит от породы акулы и ее размера. Те самые тигровые акулы, которых мы поймали в Дзэнису, почти без всяких колебаний атакуют человека, да и другие крупные акулы тоже часто нападают на двуногих, поскольку они не чувствуют страха перед существом, которое не отличается по размеру от крупной рыбы. Это утверждение прежде всего относится к тем случаям, когда человек находится на поверхности воды. Акула принимает барахтающегося человека за рыбу, которая попала в беду, испугана и выбилась из сил.

Всего пару-тройку лет назад на архипелаге Гото, что вблизи Кюсю, случилась такая история. Во время летних каникул с яхты, находившейся в открытом море, спустили на воду девочку, ученицу средней школы, поплавать с кругом, который был привязан к шкоту. Тут на нее неожиданно набросилась акула и буквально разорвала ее напополам. Девочка умерла.

Я имел возможность своими глазами убедиться в том, насколько это кошмарно – стать добычей акулы.

До сих пор даже не верится, что такое могло случиться. Это было так нереально – словно страшный сон, который вдруг настиг тебе днем. И настолько ужасно, что кажется: это случилось не с тобой.

А получилось так, наверное, потому, что я тогда впервые повстречался с акулой. После этого я видел акул много раз, и вследствие первого впечатления уже никогда их не боялся. Я хочу сказать, что в самую первую встречу я, наверное, просто исчерпал все запасы страха.

Это случилось более двадцати лет назад, когда я только-только начинал плавать с аквалангом. Наша яхта стояла у острова Сикинэ, что находится у входа в залив Камихики. Мы помогали рыболовецкой шхуне ставить сети на ставриду: ныряли на дно и зацепляли на дне сеть за скалу. Для нас эта работа не представляла никакого труда, но рыбаки были нам весьма признательны – в противном случае им пришлось бы вызывать ныряльщиков с острова Миякэ, то есть потерять время и деньги.

Мы подружились с рыбаками и договорились о том, что если и завтра во время лова понадобится наша помощь, то мы не откажемся. Нужно добавить, что за нашу работу мы получили всего-навсего ведро ставриды.

На следующий день вместе с отливом рыба ушла от Сикинэ, и теперь косяк находился между островами Ниидзима и Кодзусима. Мне было любопытно узнать, как в тех местах загоняют рыбу в сети, и потому во второй половине дня я перебрался к рыбакам, чтобы посмотреть, как они это будут делать.

Загонный лов – способ очень древний. Когда рыбаки обнаруживают в море косяк рыбы, то пловцы-загонщики должны направить его в предварительно поставленные сети. Если рыба находится на глубине – они ныряют, если близко к поверхности – бьют по воде палками.

В тот раз ставрида – не знаю уж, всегда ли так бывает – находилась очень неглубоко, и шестеро рыбаков гнали ее с помощью ударов шестов по воде.

Сеть была протянута дугой между тремя шхунами, она вся разбухла и топорщилась от рыбы. Сегодняшняя ставрида была покрупнее, от кишащей рыбы вода изменила цвет, мне казалось, что я слышу дыхание рыбы, которого вообще-то я не должен был слышать. В эту минуту рыба приходит в страшное возбуждение, и именно ради этой минуты мужчины с риском для жизни выходят в море. Рыба бьется в воде, пытаясь вырваться из сетей, сорваться с острия остроги или крючка, ты еще не успел увидеть ее… Нет, не бывает ощущения острее этого.

И вот настал момент истины. Для того чтобы выбрать сеть, все схватились за канат. И тут кто-то громко закричал, указывая пальцем вправо от линии, на которой были расположены шхуны. Над водой показалось нечто странное и черное. Это нечто появилось совершенно неожиданно, оно двигалось, и не просто двигалось, а приближалось, явно с каким-то умыслом.

Полагаю, что все мы стали непроизвольно вычислять расстояние, на котором находилось это существо. И хотя расстояние было довольно значительным, это существо, судя по всему, было огромным.

«Акула! Акула! Скорее на корабль!» – раздались нестройные крики. Те рыбаки, которые находились в воде, тоже поняли, что в воде находится нечто страшное.

Все происходило, как во сне. Отчаянные, какие-то суетливые и обреченные движения спасающихся бегством пловцов… Полные уверенности и точные, быстрые движения преследующей их акулы… Я до сих пор помню динамику этой сцены – будто деформированное изображение в замедленном повторе. После того как пловцы поняли, что им грозит, на их лицах уже ничего нельзя было прочесть – на них осталась только какая-то отрешенность. Они изо всех сил гребли к кораблю. От их тел исходил какой-то флюид суеты. Акула же вела себя весьма умно – под стать своему размеру. В отличие от людей, которые просто старались загнать свою добычу в сеть, она, оценив всю ситуацию, плавно меняя направление своего движения, приблизилась к молодому мужчине, который первым выбрался за пределы сети и устремился к крайней правой шхуне, где находился и я. Он уже подплыл к корме и уже было схватился за вытянутую руку другого рыбака, который стоял на палубе на коленях. Но в этот момент акула настигла его. Его крик не был похож на человеческий голос – это был едва слышимый писк ужаса, который принадлежал какому-то крошечному созданию. Страшная сила скрыла его под водой, причем он не издал больше ни единого звука.

Как бы давая нам возможность удостовериться в свершившемся, акула еще раз показалась над водой со своей добычей в пасти. Мы видели только переднюю часть ее туловища. Судя по ней, размеры акулы были сопоставимы с размерами нашего кораблика. Что до рыбака, я помню только, что акула зажала его зубами ровно посередине, глаза его были почему-то открыты, а лицо не выражало ничего. Я не помню ни морды этой огромной акулы, ни цвета ее тела.

Самое ужасное было в том, что акула, сжимая человека в пасти, продолжала кружить вокруг шхуны – казалось, что ее можно тронуть рукой. Кожа рыбака была белее акульей шкуры, она была словно мечущийся по воде поплавок, по которому можно было определить, где находится акула. Как бы для того, чтобы всякая ошибка была исключена, акула временами выставляла над водой свой огромный плавник.

Со шхуны, которая располагалась в центре, раздались крики. Я увидел, как какой-то мужчина с острогой уже хочет броситься в море, а его сотоварищ пытается удержать его сзади, а еще один вырывает из его рук острогу. Тем не менее они не могли справиться, и еще двое схватили мужчину за ноги и повалили на палубу. Но и теперь он выглядел вовсе не поверженным – казалось, что он вместе с остальными пристально вглядывается в воду, где акула продолжала свои круги. Потом мне сказали, что это был отец того молодого рыбака.

До каких пор гигантская акула будет продолжать свои круги? Когда она уйдет под воду и разорвет свою жертву?

Через пару-тройку дней на остров рейсом «Токай кисэн» прибыл на теплоходе отдыхающий. Он сказал, что неподалеку от острова видел с корабля нечто похожее на огромную акулу. Пассажир сказал, что по размеру она была, как яхта. Однако, поскольку в этих местах такие акулы не встречаются, он решил, что это скорее был кит или касатка. Рыбаки с Ниидзимы побоялись того, что акула испортит им рыбную ловлю, и приложили все усилия, чтобы уничтожить ее, но не смогли сделать этого. Для привлечения акулы они насадили свиную голову на огромный крюк, который привязали к металлическому тросу на толстенном канате, но дело кончилось тем, что они нашли трос оборванным – может быть, акула перекусила его? Остался один канат.

По этой ли причине или же потому, что рыбы стало меньше, но теперь в Идзу описанного мной загонного лова больше не увидишь. Правда, и рассказов об акулах тоже больше не слышно.

Уже после этого случая мне довелось снимать фильм на архипелаге Токара. Возле далекого острова Амами я снимал загонный лов подводной камерой. Улов не был таким богатым, как когда-то в Ниидзиме, но зато когда я отправился к владельцу сети, то обнаружил у него дома челюсть огромной тигровой акулы. Рыбак рассказал мне, что она попалась ему в сеть лет пять назад. Сеть была поставлена у входа в залив, акула выглядела больной, она заплыла в залив по ошибке.

Показал он мне и ее фотографию – длина превышала десять метров! Тогда я тут же вспомнил про акулу с Ниидзимы, которая схватила рыбака, словно зубочистку.

Я спросил, что же оказалось в брюхе акулы. Рыбак сказал, что почти никакой рыбы у нее в брюхе не оказалось – вероятно, потому, что она была больна. Мы никогда уже не узнаем, эта ли акула растерзала молодого рыбака. Я хотел было послать фотографию мертвой акулы отцу погибшего, который порывался нырнуть в море и убить акулу острогой, но не стал делать этого. А может быть, отец при виде мертвой акулы счел бы своего сына отомщенным? Человек – существо забывчивое, если бы это было не так, он попросту не смог бы жить. В еще большей степени это относится к людям, которые обитают у моря, в котором столько непознанного.