Текст книги "Соль жизни"

Автор книги: Исихара Синтаро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Мороко на острове Минамидзима

Встретить в воде нечто огромное – заветная мечта каждого ныряльщика. Однако когда такая встреча происходит, дело часто не ограничивается восторгами. Конечно, можно отправиться в подходящее место, чтобы понаблюдать за китом или касаткой, но встреча с другими крупными обитателями моря – дело случая. И такая встреча может закончиться весьма драматически.

Например, видел я однажды передачу по телевизору. Одна молодая японка отправилась понырять на далекие Гавайи. Ее заветным желанием было увидеть вблизи кита. Когда же она поднялась на корабль, то от потрясения заплакала в голос. Я хорошо понимаю ее. Когда однажды два моих приятеля дали мне возможность рассмотреть кита вблизи, то он произвел на меня грандиозное впечатление. Сколько раз ни встречайся с китом, это впечатление не притупляется.

Кит – существо очень любопытное. Когда ты плывешь за ним, он от тебя убегает, но если ты станешь неподвижно поджидать его, он непременно подплывет к тебе. И вот в прозрачной воде, где так хорошо все видно, появляется нечто черное, которое на твоих глазах превращается в огромную тушу. Дух захватывает…

Конечно, кит – это самое сильное впечатление. Но вот был и такой случай.

Вместе с моим приятелем, который с давних пор увлекался подводным плаванием, мы отправились на остров Кэрама близ Окинавы. Потом мне надоели эти совместные туристические прогулки под водой, и я совершил погружение в районе большого рифа Отокоива, который находится к востоку от острова Дзамами. Там время от времени появляются крупные экземпляры рыбы под названием хираадзи.

Зубной врач Тамаоки давно занимался подводным плаванием. Вообще-то он специализировался на дайвинге без специального оборудования. Однако на сей раз, хоть и стояло лето, он надел пятимиллиметровый гидрокостюм, прицепил на руку компас и привязал к ружью сетку с горловиной в тридцать сантиметров, которую используют при охоте на солидную рыбу. Предполагалось, что корабль будет плавать поблизости, пока не подберет его. Хорошо, когда ты уверен в своих товарищах.

Видимо, из-за сильного течения его фигура быстро исчезла справа от скалы. Никакой живности вокруг не было видно, так что охотиться здесь не стоило. Убедившись в этом, мы решили поплыть в противоположном направлении. Мы – это двое приглашенных мною новичков, мой учитель Гусукума и я. Когда мы погрузились в воду слева от скалы, то тут же натолкнулись на трех здоровенных хираадзи. Один черный самец и две белые самки под его водительством. Не знаю уж почему, но у меня было только маленькое одноствольное ружье. Наверное, я его прихватил потому, что нырял с начинающими и не рассчитывал на настоящую добычу: вот и взял никудышное ружье, просто чтобы в случае чего отогнать акулу. Но сейчас передо мной была столь желанная добыча, и потому я все-таки натянул резинку этого пустякового оружия, зарядил гарпун и подплыл к рыбинам спереди.

Вода здесь всегда очень чистая, но сегодня видимость была не слишком хорошей, определить расстояние до добычи было трудно. Впрочем, рыбины казались мне достаточно большими, и, хотя точное расстояние до них мне было не рассчитать, я рассудил, что, если подплыть поближе, они заметят меня и скроются, а потому прицелился и нажал на крючок.

Стрела попала рыбине в голову за глазом, куда я и метил, но уже за мгновение до того, как стрела вонзилась в цель, я понял, что линь, к которому крепится стрела, был слишком коротким. Гарпун попал рыбе куда надо, но отскочил обратно в воду.

Салаги же оплошали, поспешили потянуть на себя гарпун, и тут будто чьи-то руки развернули голову рыбы – она наконец-то заметила меня и обернулась в мою сторону. Я-то думал, что матерый самец пустится наутек, но он в сопровождении обеих самок развернулся и поплыл ко мне. Они приближались ко мне, и нужно иметь в виду, что в каждой из рыбин было по два метра. Три огромные рыбины спутали все наши планы и неторопливо проплыли перед самым моим носом, кося на нас глазами и как бы говоря: а это кто еще такие? Я сам порядком испугался, а уж на салагах и вовсе лица не было. Казалось, что они готовы выплюнуть изо рта загубники. С полными ужаса глазами они следили за перемещением рыб. У самца по диагонали за левым глазом красовалась белая царапина – словно он подвел себе бровь. В общем, мы втроем затаив дыхание наблюдали, как рыбины проплывают мимо нас.

Когда я оглянулся, то совсем рядом обнаружил Гусукуму, который ухитрился захохотать в воде. Когда мы поднялись на корабль, я спросил: «Если бы я правильно рассчитал расстояние и гарпун вонзился в него, что бы тогда случилось?»

– Гарпун твой никуда не годится. Выкинь его поскорее, если тебе, конечно, не жалко. А если жалко, возьми его с собой и утопись там, где поглубже, – честно сказал мне Гусукума. Я думаю, что он был прав.

«Но для новичков, – продолжал Гусукума, – это послужит хорошим уроком».

У этих двоих вообще ружей с собой не было; мне кажется, что они еще не созрели для такого приключения. Один из них сказал: «Сначала я решил, что она сожрет тебя, потому что ты был впереди всех, а потом подумал, что рыбин три штуки и нас тоже три человека».

Полагаю, что эти салаги, по крайней мере, сумели убедиться в том, что в море всякое плавает.

И глубина-то была всего двадцать метров, а эта сцена у меня до сих пор перед глазами… Нет, до сих пор я чувствую кожей колебание воды от движения тех огромных толстенных рыбин, которые проплыли мимо меня.

Не буду сейчас рассказывать о том, как давным-давно в заливе Сагами возле Матадзуры я видел больного кита, которого с яхты можно было почти коснуться рукой. За исключением этого случая самым большим обитателем моря, которого мне пришлось непосредственно наблюдать, была рыба под названием пескарь мороко, повстречавшаяся мне в подводной пещере рифовой гряды южной оконечности острова Минамидзима архипелага Огасавара. Насколько мне известно, возле Минамидзимы водится столько красивейших и экзотичнейших пород рыб, что его можно считать самым потрясающим местом в мире. Когда я впервые очутился на этом острове, мне показалось, что я нахожусь в каком-то абсолютно нереальном или даже заколдованном мире.

Остров Минамидзима вытянут с севера на юг и по всему периметру окружен почти отвесными скалами, так что высадиться на берег довольно трудно. Течение вокруг острова быстрое, и даже если кораблю удается подойти к какой-нибудь скале, то высадиться все равно очень трудно, поскольку его мгновенно сносит течением, и вся операция представляется достаточно опасной. Чтобы высадиться на остров, существует только один путь: зайти в Акулью бухту – Самэикэ, которая расположена на южной оконечности острова и формой напоминает кратер вулкана. Однако вход в эту бухту настолько узок, что проникнуть через него может только лодка. Как на грех между островами Титисима и Минамидзима приливы и отливы делают море очень бурным, так что пройти там даже на самой маленькой лодке – весьма трудная задача.

Мы поступили так: на рыбацкой шхуне подошли ко входу в бухту и поплыли дальше в масках и ластах. Оказавшись перед горловиной, ведущей в бухту, мы увидели, что оттуда выплыло нечто похожее на циновку. Это оказался скат размером больше чем в шесть квадратных метров. Мы были в гидрокостюмах. Да уж, сесть на такого верхом и прокатиться… Нет, это было бы чересчур. Когда мы доплыли до него, скат продолжил движение по намеченному им маршруту и, уйдя с поверхности под воду, коснулся наших животов. Несколько глубже были видны стайки морских окуньков размером в тридцать-сорок сантиметров и метровых морских щук.

Когда мы доплыли по узкой – будто полузавязанный мешок – горловине до бухты, то оказалось, что вода там, в отличие от того, что мы видели перед этим, была мутной и непрозрачной. Мы знали, что акулы в этой Акульей бухте редко нападают на человека, но увидев акулу, принадлежавшую к породе уайттип, все равно были неприятно поражены. Мы плыли с опаской, видимость составляла всего четыре-пять метров. И вдруг прямо перед нами появилась большая акула, которая в свою очередь испугалась нас, выгнулась и скрылась с глаз долой.

Наш проводник Ямада сказал: «Она услышала, как мы плывем, и приблизилась, чтобы выяснить, что это за звуки. Больше она здесь не появится». Этот вид акул, которые приплывают на звук, не представляет опасности – пусть даже несколько десятков их будет кружиться вокруг тебя.

Набравшись решимости, мы поплыли внутрь бухты. Как нас и предупреждали, возле скалы на противоположном берегу кружили акулы размером метра в два. Эти акулы весьма ленивы, некоторые называют их «сонями». Днем они укладываются друг на друга и спят. Как сказал мне один эксперт, эти акулы – просто уникумы.

Мы выбрались на берег и пошли пешком. Тут позади нас в центре бухты раздался не то вой, не то стон. Мы обернулись в испуге: две огромные спаривающиеся в воде морские черепахи всплыли, не разъединяясь, на поверхность воды, чтобы сделать глоток воздуха.

Мы взобрались по крутому склону. Поверхность земли была усеяна стоящими торчком острыми, как бритва, тонкими каменными пластинами, по которым было невозможно ступать босиком. Даже кремни, которые использовал человек в эпоху палеолита для своих топоров и ножей, не могли быть острее. Если по случайности ты хватался за них, на ладони оставался порез. Говорят, такие камешки есть только на острове Крит в Эгейском море. Пространство между скалами было усеяно мелкими бледно-фиолетовыми цветочками. Если ты наступал на них, листья плющились, а вокруг распространялся нежный аромат, напоминавший запах мяты.

Мы поднимались по душистому склону, опьяненные благоуханием. Перевалив через вершину, мы оказались перед пустыней, покрытой белейшим песком. На западе пустыня кончалась ослепительной голубизны и прозрачности морем – там находилась небольшая бухточка, проход в которую был скрыт со стороны моря нависавшей сверху скалой. Внизу в узком проходе бились волны.

Мы шли по пустыне, представлявшей собой белые ракушки уже не существующих на земле и превратившихся в окаменелости древних существ. На плато, которым кончалась пустыня и которое возвышалось над морем всего на двадцать метров, располагалось мутно-зеленое болото, представлявшее собой разительный контраст по отношению к морю. Там росла невиданная мной доселе странная, похожая на тростник, трава, и с гомоном летали неведомые мне водоплавающие птицы.

Весь этот пейзаж производил такое впечатление, будто ты находишься на другой планете. Посреди пустыни стояла табличка, запрещавшая уносить с собой раковины. Если бы не она, то можно было бы подумать, что тебя во сне перенесли сюда и оставили одного. И вот ты открыл глаза и обнаружил, что находишься на какой-то необитаемой планете. Хотя мы в действительности и находились на планете Земля, все равно пейзаж производил впечатление чего-то нездешнего. Мистическое спокойствие. Не знаю уж, сумеют ли мои слова передать красоту этого острова…

Вот почему когда я попадаю на архипелаг Огасавара, всегда первым делом стараюсь отправиться на остров Минамидзима. Когда я приплыл на этот остров в тот раз, о котором веду рассказ, он произвел на меня еще более сильное впечатление, чем всегда. Это было какое-то религиозное чувство. Я не знаю другого места, которое более подходило бы под определение священной земли.

Скала, расположенная на южной оконечности острова, где я повстречался с огромной рыбиной, тоже вписывается в понятие «священной земли».

Я очутился на острове в 1978 году в связи с регатой Огасавара. Подготовку яхты я поручил молодым членам экипажа. Вместе с любителями подводного плавания боцманом по фамилии Исикава и Акиокой, инструктором начинающих яхтсменов, мы отправились на Минамидзиму под водительством знатока тех мест – профессионального ныряльщика Ямады.

Перед тем как сойти на берег, мы решили совершить одно погружение. Ямада сказал, что объяснит нам, в чем заключается суть нынешнего погружения.

Мы должны были совершить погружение у безымянного атолла, расположенного в километре к юго-западу от Минамидзимы. По словам Ямады, он сам только недавно обнаружил это место. На глубине в 25–26 метров в основании скалы есть туннель Т-образной формы, и крупные рыбы иногда заплывают в него.

Мы все вчетвером погрузились в воду с корабля и без всяких проблем достигли дна. Вода была очень прозрачной. Скала, к которой мы направлялись, была причудливой формы и вырастала из белого песка. Вокруг резвились бесчисленные тропические рыбы; весь пейзаж был весьма типичным для Огасавары.

Под предводительством Ямады мы подплыли к подножию скалы. У причудливого входа в сквозную пещеру на песке лежала огромная – в полтора метра длиной – мороко. С запозданием заметив наше приближение, она в испуге взбаламутила песок и скрылась в пещере. Проплыв через эту муть, мы проникли в пещеру – туннель высотой в два-три метра и шириной в два. Как только мы оказались в туннеле, Ямада с легкостью схватил с темного потолка пещеры встречающегося только в районе Огасавары разноцветного лангуста. Длиной он был более 50 сантиметров, а вместе с усами превышал целый метр. Ямада передал лангуста мне, а я отдал его Акиоке, который плыл за мной.

Если ты касаешься панциря самого обычного лангуста – при условии, что тебе встретился экземпляр покрупнее – то даже этот обычного размера лангуст так колет шипами голые руки, что его невозможно удержать. Если же лангуст длиной в метр, то ты его держишь уже не в руках, а на руках! И все-таки я передал этого громадного лангуста Акиоке. Он посмотрел на добычу сквозь очки и издал нечто подобное стону.

Когда же мы добыли еще одного лангуста размером чуть поменьше, то стали продвигаться дальше с таким нетерпением, будто добыли настоящие сокровища и находимся в пещере из «Тысячи и одной ночи».

Длина пещеры была около двадцати метров, и внутри нее, даже без всякой подсветки, был виден смутный свет с обеих сторон.

Когда мы находились посередине пещеры, плывший впереди Ямада согнул левую руку в локте, показывая нам направление дальнейшего движения. Тут я увидел на ближней стене большую рыбину, наверное, это была та самая мороко, которую мы встретили у входа. Она снова испугалась и, взбаламутив воду, метнулась к выходу из туннеля. Мы опять ощутили возбуждение, которое было прелюдией к чему-то более серьезному.

По знаку, который нам подал Ямада, мы свернули в левый рукав пещеры. За несколько метров перед тупиком, которым заканчивался этот рукав длиной в двенадцать-тринадцать метров, он вдруг застыл, остановив наше продвижение. Убедившись в том, что мы действительно остановились. Ямада предельно осторожно и медленно поднял руку, указывая вперед.

Сначала я ничего не увидел, но потом напряг зрение и стал вглядываться изо всех сил. И тогда я наконец увидел огромную рыбину. Сначала мне показалось, что она нарисована на стене. Словно толстая кисть вывела ее на стене черной тушью: она была словно приклеена – монохромное изображение, испещренное черно-белыми полосами с крапинками. В качестве доказательства того, что это была не картина, тело рыбины слабо сокращалось в ритме ее дыхания.

Я вздрогнул: рыбина явно почувствовала наше вторжение. Она едва заметно поворачивала свои выпуклые глаза, подрагивала – точно знала, что здесь какие-то животные, которые, как и она, обладают пятью чувствами. Рыбина была не просто большой – она была огромной. В тот момент я действительно поверил в новогвинейское предание о мороко-оборотне, который в море Арафура целиком заглатывал работавших там водолазов. Это было похоже на сон, но это был не сон. Я понял это по тому, как мне страшно, – все у меня внутри буквально сжалось.

Наверное, рыбина чувствовала, что перед ней те люди, кто дважды перед входом в рукав туннеля вспугнули ту, прежнюю мороко. Но эта рыбина была слишком велика, чтобы спасаться бегством. Она была около трех метров в длину. Вес – больше тонны. Затаив дыхание, мы боялись пошевелиться. Если бы рыбина испугалась и решилась спасаться бегством, она бы просто смела нас – ведь мы находились прямо перед ней, а выход был у нас за спиной. Иными словами, перед нами был как бы грузовик средней величины. Скорость движения такой колоссальной рыбы тоже должна быть огромной. Если рыбина испугается и решит выбраться отсюда, она нас всех отбросит к стене и жестоко покалечит. Если же кто-то потеряет сознание и выпустит изо рта загубник регулятора подачи воздуха, его ждет неминуемая смерть. Не знаю уж, что там думали другие, но я, оказавшись в силу своего любопытства впереди всех, думал – нет, скорее, чувствовал, именно это.

И тут, пораженный ужасом, я инстинктивно направил в сторону рыбины острогу, которую взял с собой для отпугивания акул. Находившийся позади меня Ямада потом рассказывал, что он тогда решил, будто я совсем рехнулся, если хочу острогой поразить это чудовище. Ямада закричал – нет, он не закричал, а подавил свой крик, боясь испугать рыбину, но потом все же закричал от страха и попробовал вырвать острогу из моих рук. Я был бы не я, если бы в этот момент не сообразил, что рыбина, увидев людскую ссору, может вдруг рвануться с места, а потому, удерживая острогу в руках, оттеснил Ямаду и попытался покинуть пещеру. Ямада, по его словам, понял меня и увлек за собой двух других членов нашей экспедиции. Так что все мы, не спуская с рыбины глаз, один за другим стали выскальзывать из тесной пещеры.

Когда мы увидели ее на некотором расстоянии, то прилипшая к стене рыба, которая едва шевелила жабрами, произвела на нас впечатление совершенно нездешнего существа. Как и весь антураж Минамидзимы, она выглядела как создание, тайно проникшее сюда откуда-то из иного мира.

Пятясь на коленях к выходу, я обо что-то стукнулся головой. Втянув голову в плечи, я посмотрел наверх: это были те два лангуста, которых Акиока от ужаса невольно выпустил из рук. Я тут же бросил свою острогу и обеими руками схватил лангустов. Ямада подхватил брошенную мной острогу, и мы покинули пещеру.

Экипаж ожидавшего нас корабля следил за нашими перемещениями по пузырькам воздуха от аквалангов. Нас немедленно подобрали, а когда мы положили на палубу двух огромных креветок, то все, включая нас четверых, погрузились в молчание.

Через какое-то время Ямада спросил как бы самого себя: «Ну что? Получили удовольствие? Я сам поначалу думал, что та, вторая рыбина – это та самая, которую мы видели у входа в пещеру. А потом вдруг оказалось, что в квартире совсем другой жилец».

– А если бы рыбина испугалась и попыталась покинуть свое убежище?

– Тогда бы мы все там и загнулись, – предельно ясно выразился Ямада.

Я был совершенно с ним согласен. Исикава хотел было что-то сказать, но никак не мог найти нужных слов. Что до Акиоки, то он никак не мог отойти от этого невероятного происшествия и сидел с открытым ртом уставившись куда-то вверх.

Перед тем как совершить следующее погружение, мы решили – после долгого перерыва – сойти на берег на Минамидзиме. Мы доплыли до прохода в скалах. Когда еще плыли к Огасаваре, мы с Акиокой часто обсуждали, что за живность имеется в бухте Самэикэ и на острове. Но когда настало время спуститься в воду, Акиока сказал: «С меня хватит. Я остаюсь на яхте».

– Ты что? Добрался сюда, а теперь хочешь вернуться, так и не побывав на острове? – спросил я.

– С меня достаточно. Мне и так хорошо.

Я протянул к нему руки, пытаясь подбодрить его, но Акиока, отказываясь от моего предложения, схватился за поручни и энергично замотал головой.

Исикава сказал: «Не хочешь, как хочешь. Поплыли сами».

Я тоже решил, что ничего тут не поделаешь, и, оставив Акиоку на корабле, плюхнулся в воду.

И сама бухта, и вид, открывавшийся за обрамлявшими ее скалами, были, как всегда, – нет, еще более, чем всегда, – прекрасны. Оглянувшись на скалистом гребне, мы увидели поджидавшее нас судно. На его правом борту на ближнем к носу комингсе по-прежнему сидел Акиока.

Я сказал: «Идиот! Кретин! Он там все сидит и сидит!»

«Ладно тебе, с него достаточно», – примирительно сказал Исикава.

Исикава долгие годы был боцманом на моей яхте, а Акиока командовал молодыми матросами. Много раз мы все вместе участвовали в трудных гонках, где наша жизнь, бывало, висела на волоске. Поэтому я был недоволен, что именно Акиока не выдержал испытания. Но Исикава не был бы самим собой, если бы не считал по-другому.

– Ты только подумай! Сколько людей на всем этом свете сумели испытать то же самое, что и мы сегодня? А ему, видишь ли, чересчур! Конечно, купаться в Хаяме проще и приятнее. Правда, нужно иметь в виду, что у него недавно родился ребенок.

– А это-то при чем?

– Когда ты совсем с ума спятил и своей острогой махал, я тоже дрожал от страха.

– Я серьезно говорю. Я что, заставлял вас когда-нибудь участвовать в каких-нибудь безумных гонках?

– А ты помнишь случай с тем гигантским танкером, который показался прямо по курсу? Мы шли под спинакером, а ты сказал – так держать, пусть мы даже и врежемся в него.

– С точки зрения правил судоходства, правда была на нашей стороне.

– Да, это так. В результате танкер в последнюю секунду чуть-чуть изменил курс, но он прошел от нас всего в тридцати метрах, – злобно произнес Исикава.

– Если бы нам удалось разминуться с этой рыбиной, то сколько сантиметров разделяло бы нас?

– Мне не до шуток. Но я вполне понимаю, почему ты кипятишься.

– Ямада так не думает.

– Все потому, что ты не отдаешь себе отчета в своих действиях, – сказал Ямада.

– Он очень расчетливый шкипер, – возразил Исикава. – А та рыбина – это то, что надо для этого острова. Когда Акиока вернется домой, он это еще оценит. Только здесь он мог повстречать такую рыбину, которую никогда не позабыть.