Текст книги "Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова)"

Автор книги: Исаак Бабель

Соавторы: Антонина Пирожкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 33 страниц)

228. А. Г. СЛОНИМ

Париж, 13/IX-28

13 сентября 1928 г.,

Париж

Милая Анна Григорьевна. Получил Вашу телеграмму, поплакал над ней и смирился духом. Грустно только то, что Вам были лишние огорчения. Ну, да авось они забудутся в той суете, которая Вас теперь одолевает. Под суетой этой я разумею – переезд на новую квартиру, нелегко это, наверно, осуществить...

Вернулся ли Лев Ильич? Как его здоровье? Какой будет Ваш новый адрес? У нас теперь помимо брата Евгении Борисовны гостят моя мать и сестра – прощаемся. С ними прощаюсь и с Парижем, который теперь под ясным, розовым, осенним солнцем очень хорош. Будьте веселы и здоровы.

Ваш И. Б.

229. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Париж, 21.9.28

21 сентября 1928 г.,

Париж

Тамара. Выехать я собираюсь отсюда первого октября. В Киев, который будет первым моим этапом, приеду числа шестого-седьмого (хочу на два дня остановиться в Берлине). Из Киева немедленно сообщу тебе мой адрес. В литературных или начальственных кругах вращаться не собираюсь, хотелось бы пожить в тишине. Я радуюсь тому, что в России я смогу быть тебе полезнее, чем сейчас, когда я и сам бессилен, безденежен и вообще не в авантаже.

И. Б.

230. А. Г. СЛОНИМ

Берлин, 8/Х-28

8 октября 1928 г.,

Берлин

Милые соотечественники. Три дня живу в Берлине, и живу очень великолепно. Завтра выезжаю в Варшаву, а оттеда через небезызвестную Шепетовку в Киев. Из Варшавы пришлю вам роскошнейший вид этого столичного города. Больше ничего писать не могу, потому что упоен сосисками. Боже, до чего они прекрасны – сосиски.

И. Бабель

231. В. П. ПОЛОНСКОМУ

Киев, 16/Х-28

16 октября 1928 г.,

Киев

Дорогой Вячеслав Павлович!

Приехал только вчера, и уже сегодня молодой здешний писатель Дмитрий Урин прочитал мне свои рассказы. Мне кажется, что это настоящий писатель, и я просил его, когда он приедет в Москву (а приедет он через три-четыре дня), обратиться к Вам; похоже на то, что надо запомнить эту фамилию. Она может засиять хорошим блеском.

Родина – приехал я через станцию Шепетовку – встретила меня осенью, дождем, бедностью и тем, что для меня только в ней и есть – поэзией. Я совсем смущен теперь, гнусь под напором впечатлений и новых мыслей – грустных и веселых мыслей. Когда осяду и опомнюсь – напишу Вам подробно и о делах, а пока здравствуйте.

Любящий Вас И. Бабель

232. А. Г. СЛОНИМ

Киев, 17/Х-28

17 октября 1928 г.,

Киев

Друзья моего сердца, приехал позавчера. Сколько дней здесь пробуду – не знаю, делов много. Привез вам ничтожное количество гостинцев, которые завтра отправлю почтовой посылкой, остальные идут с чемоданом, который прибудет позднее и с которым вышло неладно, потому что я отправил его в адрес киевской таможни, а она, оказывается, расформирована и вещи в моем отсутствии будут смотреть в Шепетовке. Мой адрес пока: Киев, Красноармейская, 30, С. А. Финкельштейну, для меня. Завтра напишу подробнее.

Ваш И. Бабель

P. S. Сообщите новый адрес – если он уже факт.

233. Ф. А. БАБЕЛЬ

<20 октября 1928 г.,

Киев>

<...>Я занят с утра до вечера делами литературными, коммерческими, налоговыми – ношусь по всяким учреждениям, ору, клянчу, – думая, что все уладится хорошо. Несмотря на все хлопоты – чувствую себя на родной почве хорошо. Здесь бедно, во многом грустно – но это мой материал, мой язык, мои интересы. И я все больше чувствую, как с каждым днем я возвращаюсь к нормальному моему состоянию, а в Париже что-то во мне было не свое, приклеенное. Гулять за границей я согласен, а работать надо здесь. <...>

И.

234. А. Г. СЛОНИМ

Киев, 23/Х-28

23 октября 1928 г.,

Киев

Милая Анна Григорьевна. Получили ли вы маленькую посылочку? Я писал уже Вам, какое бедствие постигло мой основной чемодан (а следовательно, частично и Вас). Он блуждает по всей Европе, последние сведения такие, что его почему-то направляют в Эйдкунен. Чудовищная история. На моем месте всякий порядочный англичанин или немец подал бы на парижское отделение Совторгфлота в суд. Они буквально разоряют меня, да кроме того, в этом чемодане очень ценные, с трудом подобранные материалы. Прочитал вчера вечером в газете о деле Будасси. Бедный Шлом тут же. Чувствую я, что в газетной рецензии не все концы сведены друг с другом – не знает ли Лев Ильич подробностей этого дела?

Милая доверенная, я получил сведения о том, что в Роскомбанке есть, наконец, разрешение для меня о переводе 1000 рублей за границу. Мне очень важно (а Евг[ении] Бор[исовне] и матери моей еще важнее) узнать – могу ли я перевести эти деньги только в адрес Торгпредства или часть их по моему усмотрению? Постарайтесь это узнать похитрее, понезаметнее – и я паду Вам в ноги. Деньги я для этого отсыла готовлю. Мне здесь с Вуфку кое-что причитается. Это Вам не Париж, где ложись, вытягивай ноги и помирай.

Почему Вы мне ничего не пишете? И какой ваш адрес? Я трепещу, что все мои письма и посылка не доходят. Мне можно писать: или Главный почтамт, до востребования, или Красноармейская, 30, кв[артира] д-ра Финкельштейна. В Киеве пробуду еще не меньше двух недель. Мне хочется узнать о вас многое – переехали ли вы, как ваше коллективное здоровье, какова мораль? Несмотря на то что после прежней моей квартиры нынешняя кажется мне несказанно нищей, унылой и грозно бестолковой – все же здесь душа моя расправляется. Ничего не поделаешь – здесь я на месте.

До свиданья, милые благодетели.

И. Б.

235. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

24 октября 1928 г.,

Киев

Писать мне лучше всего по адр<есу>: Киев, Главн. Почтамт, до востребования.

Киев 24/Х-28

Тамара. Получила ли ты из Шепетовской таможни посылку для Миши? Ее надо было оплатить пошлиной, поэтому она задержалась на границе. Я послал тебе отсюда флакон духов и одеколона. Прости, что так мало. В Париже мне не на что было покупать, никаких денег не было, да и провезти нельзя. В Киеве я пробуду еще недели две-три, потом поеду в какое-нибудь захолустье работать. Куда поеду – еще не знаю. Противоположения Парижа и нынешней России так разительны, что я никак не могу собраться с мыслями, и душа от всех этих рассеянных мыслей растерзана. Стараюсь, как только могу, привести себя в форму. Послал тебе 200 рубл. Получила ли ты их? Хотя я дал себе зарок зарабатывать как можно меньше, жить на отшибе и бедно, но я страстно хочу, чтобы вы ни в чем не нуждались, и буду делать в этом направлении все, что могу.

Как твои дела? Как здоровье детей?

Преданный вам И. Б.

236. А. Г. СЛОНИМ

Киев, 27/Х-28

27 октября 1928 г.,

Киев

Милые новоселы. Очень бы хотел посмотреть на «нашу» новую фатеру. Опишите мне ее, очень интересуюсь.

Получили ли вы посылку, отправленную на старый адрес? Наконец прибыло извещение, что мой чемодан очутился на станции (пограничной) Бигосово!!! – теперь его надо оттуда вызволять, что, я надеюсь, мне и удастся к общей радости моей и моих знакомых. Жду цидульки от Анны Григорьевны. Писать лучше всего: Главный почтамт, до востребования. Не выдохлось ли кофе, посланное вам? Я здесь, наверное, пробуду еще недели две, а потом в деревню, в глушь, в Саратов, к черту на рога для приобретения полного покоя.

Да, совсем забыл – читайте Правду! В каждой цивилизованной стране такая критика стоит нового издания – т. е. 1100 рублей. Жду с надеждой и тайным сладострастием.

Ваш И. Бабель

237. Ю. П. АННЕНКОВУ

Киев, 28/Х-28

28 октября 1928 г.,

Киев

Милые друзья мои. Оченно превосходно живу в Киеве. Правда, квартира, отведенная мне, лишена всяких удобств, и другой, более требовательный, человек – роптал бы, но доброго состояния моего духа никому, даже Буденному, поколебать не удастся. Пишу эту цидульку для того, чтобы сказать Вам, что я с благодарным счастливым чувством вспоминаю наши посиделки. Скоро напишу подробнее. Адрес: Киев, Главный почтамт, до востребования.

Ваш И. Бабель

238. М. Э. ШАПОШНИКОВОЙ

<28 октября 1928 г.,

Киев>

<... > Сегодня воскресенье – свободный день. Я выспался, напился в «едальне» превосходного чаю, закусил горбушкой превосходного черного хлеба с маслом, прочитал в «Правде» письмо Буденного Горькому, возвеселился, даже разбух от удовольствия и вот от полноты чувств пишу вам, милые мои, поклон. Все было бы хорошо, если бы не мамина болезнь. Утешьте, напишите поскорее. <...>

239. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Киев, 1/XI-28

1 ноября 1928 г.,

Киев

Тамара. С бедным Мишиным костюмчиком черт знает чего делают. Вдруг оказалось, что для его получения требуется разрешение на ввоз. Я распорядился Шепетовской таможне послать его в Москву, в таможню, для тебя. Тебе объяснят, что там нужно сделать. Пошлину придется тебе уплатить. Я в начале будущей недели пошлю тебе немного денег, ты из них и уплатишь (если не сможешь отбиться). Служащий местного отделения Совторгфлота по фамилии Блих уехал сегодня в служебную командировку в Москву. Он обещал позвонить тебе и надоумить, как надо действовать. Прошу тебя еще, когда вещи получатся, позвони от моего имени Пом. Нач. Главного Таможенного Управления Аркадию Петровичу Винокуру, расскажи ему всю эту идиотскую историю с детским костюмчиком, попроси о сложении пошлины и о выдаче без мучительных процедур. У меня есть основание думать, что он все это сделает. О результатах, пожалуйста, уведоми меня.

Не могу тебе сказать, как огорчают меня вести о твоем нездоровьи. Печень – с чего бы это? Я всегда думал, что это болезнь пожилых людей. Лечишься ли ты, поправляешься ли? Как здоровье Тани? Бедная девочка, как подумаешь, что с ней приключилось, – страшно становится. Изменилась ли она?

В каком клубе ты работаешь? Теперь, мне кажется, никакой работой не надо брезговать. Я знаю, что очень трудно сохранить достоинство, когда нету денег, когда надо клянчить, бегать, биться, унижаться. Я решил сам зарабатывать как можно меньше, – это хорошее решение, но тебе буду посылать сколько смогу, п. ч. я хочу, чтобы это самое достоинство, независимость ты сохраняла, чтобы жизнь ваша была сколько можно легка, независима, достойна, чтобы и ты смогла подумать о душевной, хорошей, а не халтурной работе. Я верю, что дружбу нашу, если ты сможешь мне быть другом, я никогда не предам, никогда.

Преданный вам И. Б.

240. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Киев, 13/XI-28

13 ноября 1928 г.,

Киев

Прости, Тамара, я не могу приехать в Москву. Знаю, что ставлю тебя в ужасное положение, и все-таки не могу. Очень горько, что нельзя оказать этой услуги.

Завтра рассчитываю послать вам двести рублей.

Больше не могу писать – голова болит. Завтра напишу подробнее.

И. Б.

241. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Киев, 16/XI-28

16 ноября 1928 г.,

Киев

Тамара, послал тебе 200 рубл. Прошу подтвердить получение этих денег. Вчера не мог написать подробнее, п. ч. голова очень болела. Я теперь часто хвораю. Очень часты головные боли, очевидно, у меня мозговое переутомление. Тут бы работать, а голова часто отказывается. Часто мне бывает от этого очень грустно. Но так как я упрям и терпелив, то надеюсь, что вылечу себя.

Теперь о деньгах. Посылаю сколько могу. Это главная моя забота – чтобы вам не только было более или менее удобно жить, но главнее этого, чтобы ни к кому не прибегать с просьбами, быть независимыми, не быть жалкими. Я не знаю, сколько смогу послать в будущем месяце; первый месяц после приезда из-за границы был у меня благополучный – подсобрались от Вуфку и от заштатных каких-то издательств долги, так как я еще несколько месяцев зарабатывать не буду, то, может, дальше будет хуже. Впрочем, буду стараться.

О посылке, право, ничего не могу сказать. Когда получишь от таможни извещение, тебе все объяснят; как я уже писал, ты сможешь обратиться к А. Винокуру, в Главное Таможенное Управление. С моим чемоданом тоже беда, все еще не прибыл, наверное, распатронили его здорово. Беда, не во что одеться, да и заметок, вырезок в этом чемодане тьма.

Как здоровье Тани? Что наш орел поделывает? Прости меня, но я не думаю, чтобы у тебя, Тамара, могло быть органическое, хроническое заболевание. Рано еще как будто. Если суждено тебе войти в норму, тогда, я думаю, все исчезнет.

Поступок Ник<олая> Вас<ильевича> я объясняю себе так, что он, боясь новой своей жены, хочет, чтобы деньги автоматически вычитались, а то добровольно она, может, и не отдаст (нету чернил, окончу карандашом). А, впрочем, может, есть и другие причины, о которых я не догадываюсь.

Есть ли у тебя уже работа?.. Хорошо было бы набрести на что-нибудь прочное, постоянное... Я пока остаюсь в Киеве, вернее, за Киевом, живу, можно сказать, в губе у старой старухи, отшельником – и очень от этого выправляюсь душой и телом. Может, и хворости пройдут. До свиданья.

И. Б.

242. И. Л. ЛИВШИЦУ

Киев, 23/XI-28

23 ноября 1928 г.,

Киев

Исачок. Давненько от тебя нет писем. И в особую мрачность погружает мою жизнь то гнусное обстоятельство, что ты не присылаешь мне беговых программ. Ну что стоит? Ну где «человечество»? Лень и затурканность советских служащих не поддается описанию. Видно, что ты не читаешь в «Правде» листка РКИ – под контроль масс. Я читаю аккуратно и ненавижу вас, разгильдяев, бюрократов и комчванцев. Честно говорю тебе – купи программу, все равно жить не дам... Я тебя угадаю. В дополнение к вышеизложенному – прошу передать прилагаемое письмо адресату. Телефон ейный, кажется, 2-56-44. Я получил от нее очень милое письмо, а адреса своего она не дала. Если позвонишь, она, я думаю, пришлет за письмом.

Получил только что известие, что чемодан прибыл. Завтра полечу за ним на вокзал. Трепещу – в каком-то виде он прибыл, не общипаны ли мы... Отпишу немедленно...

Что слышно в Госиздате? Не давай этим сукиным сынам покою. С ними добром ничего не сделаешь. Угрожай, а если угроз они не испугаются – то так и будет. Ты мне не сообщил, кто там теперь заведует, кто пастух и кто подпасок?.. Чувствую я, что в Москве литературные дела таковы, что нервные люди большими массами скоро стреляться начнут. Пастухи от этой стрельбы почешут сапогом за ухом и неукоснительно станут пасти оставшихся...

Объясни мне толком: где ты служишь, что рационализируешь, где плачешь и кому даешь фиги в кармане?

Я, как говорится, тяну лямку и поживаю очень превосходно.

Завтра по выяснении чемоданной эпопеи напишу.

Внемли критике и ответь на интересующие вопросы. Стиль не важен. Пиши, если желаешь, протоколом. Дамам твоим шлю тысячу поклонов.

И.

P. S. Мама была очень больна. Сердечный припадок. Теперь лучше.

Вот, брат, наши дела...

243. В. П. ПОЛОНСКОМУ

Киев, 28/XI-28

28 ноября 1928 г.,

Киев

Дорогой Вячеслав Павлович!

В третий раз принялся переписывать сочиненные мной рассказы и с ужасом увидел, что потребуется еще одна переделка – четвертая, на этот раз явно последняя. Ничего не поделаешь. О том, как мне солоно приходится, не хочу и говорить.

Голова побаливает часто. Былой работоспособности нет, маленько, видно, переутомился. Все же, думаю, преодолею.

Анонс Ваш на 29 год будет выполнен. По совести могу сказать, что делаю все от меня зависящее. Изредка попадаются мне на глаза отчеты о литературных совещаниях. По-моему, нервным людям стреляться впору, а веселым только и остается, что гнуть свою веселую линию. Так как я причисляю себя ко второй категории, то и живу безмятежно.

Противоестественных, антилитературных переворотов в своих мозгах не допускаю и чувствую себя поэтому превосходно. Впрочем, все то, что говорится о распространении массовой литературы, – правильно. Спасибо, что из десяти мыслей – одна верна. Если принять в расчет, что вещают одни только должностные лица, то придется признать, что процент велик. В Киеве пробуду еще недолго. Собираюсь двинуться на Северный Кавказ. О всех моих начинаниях и передвижениях буду Вас извещать.

Мой адрес пока: «До востребования. Главный почтамт. Киев». Очень обрадуюсь, если напишете. От всего сердца желаю Вам бодрости, здоровья, веселья. Веселый человек всегда прав.

Ваш И. Бабель

244. А. Г. СЛОНИМ

Киев, 29/XI-28

29 ноября 1928 г.,

Киев

Милая Анна Григорьевна. Подарки Ваши возбуждают в Киеве общее восхищение. Дай Вам бог здоровья за Вашу ласку.

Вексель завтра оплачу по телеграфу.

Получил ли Илюша кофту?

Деньги на сохранение я Вам своевременно вышлю. Самый лучший адрес – до востребования, Главный почтамт. У Финкельштейнов я бываю реже, чем на почте.

Номера «Правды» с письмом Буденного у меня, к сожалению, нету. Не держу у себя дома таких вонючих документов.

Прочитайте ответ Горького. По-моему, он слишком мягко отвечает на этот документ, полный зловонного невежества и унтер-офицерского марксизма.

Живу благополучно, тружусь в мире и тишине. Скоро, верно, двинусь из сих мест. О всех шагах моих Вы будете извещены. Обнимаю мужчин и целую Вашу ручку, заступница, благодетельница и умнеющая дама.

Ваш И. Б.

P. S. Как живется Вам в новой квартире?

245. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

Киев, 11/XII-28

11 декабря 1928 г.,

Киев

Тамара, в дурацком этом Совторгфлоте мне сказали, что Мишкин костюмчик переотправлен из таможни в Москву. Неужели ты его еще не получила? Вот уж и злосчастный мой чемодан прибыл, и я послал Лившицам заказанный Людмилой Николаевной костюм для их девочки. А нашего все нет... Нечего сказать, толково я распорядился. Если нужно заплатить пошлину, напиши мне.

У меня решительно ничего нового. Нелюдимое состояние укрепляется. Отвычка от добросовестной, независимой, систематической работы была так велика, что теперь, когда я пытаюсь внести в мою жизнь сколько могу покоя и чистоты, я с горечью и раскаянием думаю о том, сколько было халтуры, сколько гнусностей, обид и ошибок. А может, это была судьба? Правда, от судьбы не уйдешь, не внешней, мотающей нас судьбы, а внутренней скорби и безумия.

Может, в конце месяца двинусь куда-нибудь. Впрочем, до этого я напишу еще.

Нынче жаловался Тане на киевскую зиму; как у вас, в столицах?

Хорошая ли у тебя работа, много ли ее?

И.

246. Т. Н. НЕВРЕВОЙ

Киев, 12 декабря 1928

12 декабря 1928 г.,

Киев

Милая Таня. Спасибо за письмо. Оно очень меня обрадовало. Рад я и тому, что игрушки тебе понравились. За границей, в магазинах, я видел множество прекрасных игрушек, но ты знаешь, верно, что их не разрешают привозить к нам. Ужасно жалко. Напиши мне, пожалуйста, есть ли у тебя лыжи или коньки. Ты уже большая девочка, и, я думаю, тебе пора научиться бегать на лыжах или на коньках. Это очень весело и полезно. Я живу неподалеку от Киева, в маленьком домике, у одной очень доброй старухи. Одна беда – зима сюда никак не приходит, все слякоть и дожди. Я скучаю по северной московской зиме. У вас, верно, и снегу уже навалило, и на санках ездят.

Кланяйся Мише. Если будет какое дело – напиши. Я с великой охотой исполню твои поручения.

Любящий тебя И. Бабель.

247. И. Л. ЛИВШИЦУ

Киев, 15/XII-28

15 декабря 1928 г.,

Киев

Не могу сказать тебе, mon vieux[31]31
  Старина (фр.).


[Закрыть], как ты удружил мне присылкой программ. Я их заучиваю наизусть. И вторую ночь сплю, как спит... Таня. А журнальчик просто интересен. Падам до нуг – присылай мне его каждую неделю. Честное слово, он нужен мне для литературных работ. Ну что тебе стоит покупать его каждую неделю (деньгами сочтемся) и надписывать мой адрес...

И к этому радостному подарку был присовокуплен неисповедимый Длигач, ну его ко всем чертям. Умильный этот юноша полагает, что в литературу можно пробраться по протекции. Глядя на жалкое его лицо, у меня не хватило сил разубедить его в бессмысленности и ложности этого мнения, и я обещал и, увы, я обещал написать в «Пролетарий». Прилагаю то, что я сумел выдавить из себя. Если считаешь нужным, передай записку Ацаркину. Если не считаешь нужным, позвони ему от моего имени. Пущай, во всяком случае, считается, что я обещание свое выполнил, и пущай Длигач расточится с моего горизонта.

Когда получишь сведения от лит-худа, сообщи их мне, пожалуйста. Насиловать их, конечно, не надо, но напоминать о себе необходимо, я по горькому опыту знаю, что необходимо.

На моем фронте, как говорится, без перемен. Докучает некоторое (временами очень сильное) умственное утомление, но я повел с ним борьбу и сдаваться не намерен. Работа от этого тягостного препятствия идет медленно, трудней, чем надо, но мне к трудностям не привыкать.

Думаю, что век мой в Киеве не долгий. Может быть, скоро я сообщу тебе мой новый адрес. Где ты работаешь теперь и сколько выгоняешь?

Исполнил ли – передал ли ты письмо Бобровской – нет ли в телефонной книжке фамилии Гинзбург, ее адреса?

С тем до свидания. Будь весел и благополучен. Где обретаются Саша и Вера Верцнер? Как Сашино дитё? Поцелуй за меня Люсю и Танюшу.

Твой И.