Текст книги "Том 4. Письма. Семь лет с Бабелем (А. Н. Пирожкова)"

Автор книги: Исаак Бабель

Соавторы: Антонина Пирожкова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)

73. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

21 апреля 1926 г.,

Москва

Достопочтенная Тамара. Вчера послал тебе по телеграфу 80 р. Пожалуйста, подтверди получение их. Воронский обещает выдать мне некоторое количество денег в четверг или в пятницу, тогда я пошлю тебе с таким расчетом, чтобы ты могла заплатить за дачу задаток и обзавестись необходимыми вещами. Посылаю тебе бумажки для союза. Помни, что все дела твои с союзом должны быть упорядочены. Это очень важно. История с «кинематографом» все тянется, конца ей не видно, боюсь, что денежки наши надолго плакали, не могу скрыть, что это обстоятельство приводит меня в дурное расположение духа. Для наших с тобой дел эта история действительно ни к чему.

Других новостей нет. Жду писем от тебя. Как ты себя чувствуешь? Что Зинаида, Таня? С нетерпением жду известий о подвигах твоих в дачном смысле. Пиши, глупое мое солнце, пиши почаще.

Твой И. Б.

M. 21/IV-26

74. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

21 апреля 1926 г.,

Москва

Милая Татушенька. Посылаю тебе удостоверение. Не поленись и постарайся все уладить. Ежели старуха не угомонится, я напишу ей более вразумительно, после моего отъезда они плату должны взыскивать только с тебя. В воскресенье напишу подробно. Это письмо отправляю с фабрики, здесь такой галдеж, что ничего не сообразишь.

Твой И. Б.

21/IV-26

75. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

22 апреля 1926 г.,

Москва

Уважаемый трибун. Огорчительное твое письмо получил. Единственная, правда, слабая надежда на то, что следующее письмо будет повеселее. Несчастья, падающие на тебя, бывают обыкновенно волнообразны – на каждое хорошее письмо приходится одно, а то и два плачевных. Будем думать, что волна и на этот раз не изменит себе, и приступим к делам. Если Луга отстоит от Ленинграда так далеко, то мысль о ней надо бросить. Я по-прежнему стою на том, что дачу надо снять хорошую и, прости меня, думаю, что это возможно. То, что цена высока, – это не так страшно, здесь важно, какую рассрочку в платежах допускают дачевладельцы; высокая плата, разложенная на несколько месяцев, не так уже страшна. Если ничего приличного в смысле дачном нельзя найти, то не вспомнишь ли ты мою мысль о Петергофе или Царском? Это прелестные маленькие города, соединяющие, если память мне не изменяет, некоторую природу и комфорт. Советовать отсюда трудно, но мне кажется, что предпринять поиски в этом направлении стоит. Жду твоих известий по этому поводу.

Относительно Зинаиды и Тани я спрашивал без всякой задней мысли. Я нисколько не заинтересован в том, чтобы они приехали сюда, совсем напротив, конечно, лучше, если они пробудут с тобой как можно дольше.

Ты ничего не пишешь мне о том, получила ли ты высланные мною документы и деньги – 80 рублей. У меня есть основание предполагать, что в субботу, послезавтра, я вышлю тебе 300 рублей, после чего в денежных присылках наступит некоторый перерыв. Поэтому обдумай эти 300 рублей всесторонне, как бы их истратить поразумнее. Фраза моя о том, что мы «разорены», горькая, увы, истина, и надо, душа моя, надеяться, что нам придется туговато, ты-то живешь экономно, а на меня в этом смысле надежды плохи. Кинематограф подвел ужасно, в волнах ничего не видно, неприятность эта усугубляется тем, что дождаться какого-нибудь результата я должен, а работать в Москве при душевном моем настроении – не могу.

Весть о твоем нездоровьи очень печалит меня. С чего бы это, или так полагается, или, может, это аппендицит? Пожалуйста, сходи к доктору и немедленно сообщи мне, что он скажет. Письма твои, Тамарочка, очень смешные. Они до такой степени испещрены скобками, кавычками, восклицательными знаками и многоточиями, что больше походят на детские рисунки, чем на произведение взрослого человека. Ну, да смотреть приятно!

Устрой свои дела в союзе. Хватит того, что у меня нет никаких документов. Будь гражданкой! Больше писать как будто не о чем. Низкий поклон твоим сожительницам. Татьяне обо мне труби поменьше, зачем ей знать о жалких дураках, успеется. Итак, как пишут в коммерческих письмах, – в ожидании приятных ваших заказов пребываю

Твой И. Б.

M. 22/IV-26

Если можешь, изложи мне, Татушенька, перспективы твоих расходов на ближайшие месяц – полтора. Мне это надо знать, чтобы построить какой-нибудь финансовый план, хотя пока в качестве строительного материала у меня есть один только песок...

76. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

26 апреля 1926 г.,

Москва

Уважаемая Каширина. Послал тебе сегодня 250 рубл. Трехсот послать не мог, не вышло. Отдай Правдухину 100 руб., на остальные живи, как Плюшкин, потому что, стыдно сказать, дела наши день ото дня идут все хуже. В довершение всех бед Главрепетком запретил постановку «Блуждающих звезд». Теперь выходит, что мне с фабрики ничего не получить, я ей должен кучу денег. Ничего в этом направлении предпринимать сейчас нельзя, место сие наболело, помолчим и подождем. Руководители сидят, очевидно, прочно, сегодня прошел слух, что назначат нового директора, может, что-нибудь в ближайшие дни разъяснится. Из всего этого следует с несомненностью, что деньги надо искать в других местах, а в каких, я еще не сообразил. Напиши мне, пожалуйста, какую рассрочку тебе дали в уплате за дачу? Есть ли там все «удобства». Из письма твоего заключаю, что сообщение с городом там очень неудобное, но если дача действительно хороша, то с этим можно примириться. О квартире пока помолчим, снять-то квартиру, конечно, беспременно надо, но сперва сообразим, как с деньгами. Спасибо за карточку. Вы все очень милые, но пока что красотой блещет одна только Татьяна. Раздумал ли Ник<олай> Вас<ильевич> уезжать из Москвы? Прочел начало новой повести Сейфуллиной. Она написана неизмеримо лучше прежних ее произведений, передай ей по этому поводу искренние душевные мои поздравления. Всеволод Иванов, тот был просто потрясен этой вещью, он не ждал от Л. Н. такой прыти, а я ждал, потому что сердце у нее все-таки исковерканное и горячее.

Какая погода в Петербурге? У нас после двух весенних дней и празднеств, связанных с наводнением, наступила пасмурная погода. Я очень тревожусь о Петербурге. Уж если паршивенькая Москва-река разлилась так величественно, то что же сочинит Нева? Как бы вас всех не вынесло в Северное море... Когда ты собираешься переезжать на дачу? Есть ли в этом строении печи? Видел ли кто-нибудь эту дачу собственными глазами или все красоты природы взяты из чужих слов? С тем – до свидания. Здоровьишко твое, очевидно, худо, это тоже не прибавляет лазури к дымному нашему небу. Была ли ты у доктора? Обо всем напиши и будь весела со чадами твоими и домочадцами.

Твой И. Б.

M. 26/IV-26

77. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

30 апреля 1926 г.,

Москва

Уважаемый трибун. Пишу на почте, толкотня здесь пред-пасхальная, поэтому не взыщи за краткость и стиль. Я просил тебя сообщить о денежных делах, в этой части письмо твое невразумительно. Пожалуйста, голубушка моя, разъясни толком, сколько надо внести за дачу до переезда – сто или двести рублей, что это значит, – следующий взнос через месяц – в конце мая или июня? Затем о квартире: дела таковы, что сразу заплатить крупную сумму мы не можем, по частям же это вещь возможная; я писал тебе, кажется, что репетком запретил к постановке «Блуждающие звезды», в смысле финансовом это, м<ожет> б<ыть>, к лучшему, п<отому> ч<то> есть предложение переслать сценарий в Вуфку. Ради этого дела я и сижу здесь. Чтобы ответить тебе совершенно точно относительно квартирных дел, мне нужно знать сроки и числа. Потом, Тамарочка, не увлекайся величественными квартирами, – хозяйственные способности мои невелики, но я соображаю, что их ведь топить надо, помесячная плата за них, вероятно, дорога, да и ремонт такой квартиры – нелегкая вещь. Хорошо бы, если бы вся история с квартирой не вышла за пределы 1000 рублей, неужели за эту цену нельзя подыскать помещения? 1000 рублей я пишу тоже наугад, но думаю, что эту сумму я при всяких обстоятельствах смогу добыть. Положение моих кинодел таково: полная безнадежность сменилась мутной неопределенностью, вот пока и все. Поэтому, Тамара, сообщи мне, каково твое финансовое положение в настоящий момент, и затем, если можешь, расписание на предбудущее время?

Мама вчера получила визу из Бельгии (вторичную). Конечно, для меня лучше всего, если она тихохонько будет проживать в Бельгии. Муж сестры получил, наконец, службу, благодарение небесам, они не нуждаются больше в моей помощи, и, конечно, мать лучше всего пристегнуть к ним, оседлым, тихим, сравнительно обеспеченным. Для меня это громадное облегчение. Беда заключается в необыкновенной трудности получения заграничного паспорта. Это (после «Блуждающих звезд») вторая причина сиденья моего в постылой Москве. В первые дни после праздника паспортные перспективы проясняются совершенно. Тогда у нас будет все определенно. Итак, вот что меня задерживает в Москве. Не буду говорить жалких слов, как мне тягостно, нудно, скучно, бессмысленно сидеть здесь, но по всем видимостям начатые дела надо кончать. В Петербурге я все-таки рассчитываю быть скоро, немедленно после того, как из Наркомфина и Моссовета мне дадут ответ о мамином паспорте. Посему, уважаемый трибун, на нахальный Ваш вопрос, увидимся ли мы, не может быть другого ответа, кроме как тот, что не увидимся мы только в том случае, если Вы падете под грузом Вашей глупости. Письмо это ты получишь, вероятно, с большим опозданием – почта два дня работать не будет, – поэтому ответь на него спешным. Была ли ты у доктора, а если не была, то почему, злодейка? Приготовила ли ты весь снаряд для Пасхи? Поздравляю тебя, душенька, с праздником. Надеюсь, что я толково изложил все обстоятельства. Не скучай, Татушенька. Мы еще увидим небо в алмазах и даже пересчитаем эти алмазы в нашем кармане.

Твой И. В.

30/IV-26. Москва

78. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

6 мая 1926 г.,

Москва

Милая Татушенька. Письмо твое, не дуже веселое, очень все же обрадовало меня. От тебя так давно не было вестей. Поговорим о делах. В связи с запрещением «Блуждающих звезд» возникла возможность передачи их в Вуфку для постановки на Украине. Я сделал кое-какие шаги в этом направлении (это, увы! единственный наш денежный шанс) и жду ответа, думаю, что вопрос этот разрешится в ближайшие дни. Очень гнусно, что в Петербурге такая скверная погода. Здесь не лучше, после нескольких солнечных дней наступила форменная осень. На дачу надо, по-моему, переехать как можно скорее, но не раньше лета, конечно, а когда оно бывает в ваших северных краях, неизвестно, поэтому, я думаю, ты не ошибешься, если заплатишь старухе за две недели. Деньги, рублей сто, я вышлю тебе «при первой возможности», возможность эта представится, надеюсь, скоро. Вчера я подал в Мосфинотдел прошение об освобождении маминого паспорта от сбора, который теперь установлен в 220 рублей, цифра грозная, будем надеяться, что я чего-нибудь добьюсь. Хозяйственные вещи я могу тебе прислать, и даже мебель; напиши, в чем ты нуждаешься.

Условия твои с хозяйкой дачи, по-моему, очень приемлемы. О деньгах, пожалуйста, не тревожься. Ты знаешь, что я этого пункта стараюсь из виду не упускать, тем более что в отношении денег я всегда настроен очень панически, т. е. думаю о каждой получке, что это последняя получка. Хорошенькая будет история, если моя паника превратится в действительность в тот момент, когда ты разрешишься двойняшками женского пола.

Зинаиде я писал, что с Лившицем все условлено. Я звонил ему только что, но не застал. Передай Зин. Вл., что беспокоиться ей не об чем, Лившиц обо всем предупрежден. Очень скучаю по тебе и хочу тебя видеть, вырваться мне в эти дни отсюда нельзя, будь они прокляты, нудные дела. Как только в «деловой» моей жизни наступит просвет, я протелеграфирую тебе и приеду. Образ жизни веду чрезвычайно уединенный, пытаюсь работать, часа по три-четыре в день расхаживаю по комнате, не знаю, правильные ли у меня мысли или нет.

Вот и все дела. О новостях сообщу немедленно. Будь весела, мой дружок. Болезни твои выходят от дурости, а дур много, ты не хвастайся и не становись в их ряды. До свиданья, душечка, будем рассчитывать – до скорого.

Твой И. Б.

M.6/V-26

79. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

7 мая 1926 г.,

Москва

Уважаемая корреспондентка. Через полчаса после отправления спешного письма я получил от тебя малообоснованный вопль, а вчера нагрянула Ита с категорическим требованием писать тебе не реже трех раз в день после каждого приема пищи. Ты ополоумела, мать моя. Несмотря на все мое к Вам благорасположение, я на Итино требование ответил отказом. Раза три в неделю обещаюсь писать, а больше не буду – на три письма и то фактов не хватает, а беллетристику разводить да еще совершенно бесплатно – где это видано? Живу я тихо, погруженный в глубокие размышления, из которых выводит меня периодически жажда денег – вот и все события, о чем Вы тревожитесь, сударыня? Очень глупо.

Поговорим о фактах, факты, положим, относительные. С Вуфку о «Блуждающих звездах» продолжаются интенсивные «телеграфные» переговоры. В режиссеры они прочат Грановского – другого у них нет, – вот какой получается заколдованный круг. Грановский со своим театром уезжает сегодня в Киев на гастроли, не исключена возможность, что и меня вызовут для окончательных переговоров на Украину. К концу будущей недели я в Москве освобожусь, поеду к тебе в Петербург, и, м<ожет> б<ыть>, потом в Харьков или Киев, куда позовут. Вытекут ли из этого деньги – гадательно. Вот ведь какие времена – и следуют тебе деньги, и нельзя просить, режим свирепствует. Кинематографическое дело дойдет, очевидно, до суда, многие люди очень боятся разоблачений – напр., Мейерхольд, Таиров и др. Они нахапали авансов и ничего не сделали.

Погода у нас тянется за петербургской – вчера был снег, сегодня осень, холодно. Что будет с твоей дачей? Ежели ты не спишь от нервности, от головной боли, то ты преступница и дуреха – пожалей бедных девочек – Марфу и Феклу!

Итак, уповаю на Господа, что в конце будущей наступающей недели я смогу прочитать тебе суровый реприманд лично. На этом, душа моя, кончаю. Длинных писем я теперь писать не буду, ведь мне после обеда снова надо строчить. Не разрешишь ли ты мне, Татушенька, отправить тебе несколько писем с одним содержанием? Я буду их копировать и опускать в ящик по одному. Передай, пожалуйста, прилагаемое письмо Л. Н. Я не знаю, какой у них номер дома по Миллионной. Деньги в начале будущей недели обязательно тебе вышлю. Не будь дурой, а будь умной. Это очень трудно, но ты, солнышко мое, понатужься.

Твой И. Б.

М.7/V-26

80. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

10 мая 1926 г.,

Москва

Гражданочка. От Вас давно нет писем, я очень беспокоюсь. Ввиду того, что я не подвержен несчастьям в такой степени, как Вы, мне можно писать редко, Вам же это непозволительно. Завтра буду в Госкино окончательно отвоевывать для Вуфку «Блуждающие звезды», в пятницу мне должны дать ответ по поводу маминого паспорта, в субботу вечером рассчитываю выехать в Петербург. Деньги мне обещают дать в среду или в крайнем случае в четверг, так что ты можешь рассчитывать на то, что не позже четверга ты получишь телеграфный перевод на 100 рублей. Ближайшие два дня буду «ходить с ходатайствами» по всяким официальным учреждениям, это мне на руку, п. ч. переутомленная моя голова сегодня взбунтовалась и забастовала. Я займусь другими делами, тем временем, может, голова пройдет.

Тамарочка, очень нехорошо, что так долго от тебя нет письма. Я не пишу потому, что у меня все благополучно и сообщать, в общем, не о чем, я ведь люблю в писаньях факты, а твое молчание ввергает меня в истинную тревогу. Пиши, Трибун, пиши.

Твой И. Б.

M.10/V-26

81. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

11 мая 1926 г.,

Москва

Милая Тамара. Сегодня поздно вернулся домой и застал записку Зинаиды.

Очень жалею, что не видел ее. Она будет у меня завтра в 6 ч. дня. Надеюсь, что и все у вас благополучно. Заседание о мамином паспорте будет не в среду, а в четверг, все же я во что бы то ни стало хочу выехать в субботу в Ленинград. О приезде моем прошу никому не говорить, я предвижу, что визит мой будет очень короткий, теперь у меня куча дел, связанных с денежным вопросом, а это для нас теперь важный вопрос. Очень возможно, что мне придется просидеть в Пб. дня два-три и сейчас же укатить в Харьков. Сегодня или завтра переведу тебе телеграфно 100 рублей, немного денег постараюсь привезти с собой. Перспективный денежный план мне самому неизвестен, и это, конечно, скверно. До конца этой недели я должен получить 300 рублей, из которых рассчитываю дать тебе 200 рубл., а затем все надежды на Вуфку. Больше денег неоткуда получать. Если с «Бл<уждающими> звездами» лопнет, тогда... тогда надо будет придумывать меры экстраординарные. С письмом твоим, в которое было вложено заявление в Рабис, произошла замечательная вещь – никакого такого письма я не получал, и только сегодня, узнав от тебя, что ты ждешь от меня ответа по поводу какого-то заявления, я бросился наводить справки и обнаружил твое письмо от 24/IV в пыли, в архиве достолюбезных наших дворников. За эту подлость я отчитал их основательно. Завтра попрошу Зинаиду заняться твоими делами в Рабисе, я, по правде, загружен свыше всякой меры.

Письма твои я получил и успокоился, или, вернее сказать, встревожился по-новому. Ох, уж эти мне грустные письма! Стоило бы посетовать, да не хочу, может, несправедливо будет. Более подробные разговоры откладываю до моего приезда, и не плачь ты, за ради Бога, какая неугомонная баба! Целую тебя, милая Тамарочка, до скорого свидания. До отъезда я напишу тебе еще и протелеграфирую.

Твой И. Б.

M.11/V-26

82. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

21 мая 1926 г.,

Москва

Дорогая мученица. Приехал в Москву благополучно. Здесь жарко, превосходная погода. Представитель Вуфку уехал, не оставив для меня ни слова. Если он таким образом выражает свой гнев, – то это идиот. Я телеграфировал в Харьков, жду ответа.

Маме в паспорте отказали или, вернее, чуть было не отказали. Я пустил в ход Евд<окимова>, и он добился того, что дело будет пересмотрено, но ответ дадут только 6 июня, это основное плачевное обстоятельство. Весь сегодняшний день ушел на это дело. С лихорадочным нетерпением жду известий о твоем здоровье. Не оставляйте меня в неведении.

Твой И. Б.

M. 21/V-26

83. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

23 мая 1926 г.,

Москва

Татушенька. Только что, в 7 часов утра, получил телеграмму от Одесской фабрики Вуфку. Они предлагают мне немедленно приехать в Одессу. Вуфку предполагает отобрать постановку у Грановского, который выставляет идиотические требования, и передать ее Гричеру, б<ывшему> помощнику Грановского, человеку, мной рекомендованному и неизмеримо, в кинематогр<афическом> отношении, более талантливому. Обстоятельству этому я очень рад. Я ответил телеграммой, что прошу выслать мне деньги, во вторник выеду в Одессу. Буду ждать ответа на телеграмму. Если действительно придется поехать, я тебе протелеграфирую. Письмо твое получил. Лежи, Татушенька, лежи, не двигайся. Будет ужасно, если ты не оправишься до конца.

Твой И. Б.

M. 23/V-26

84. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

25/V-1926 г. 25 мая 1926 г.,

Москва

Еду Одессу

85. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

28/V-1926 г. 28 мая 1926 г.,

Одесса

Пишите гостиница Пассаж

86. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

28 мая 1926 г.,

Одесса

Татушенька. Сегодня телеграфировал тебе мой адрес – гостиница «Пассаж», № 85. Буду ждать письма с нетерпением. Веду переговоры с Вуфку о постановке «Бл<уждающих> зв<езд>» на одесской кинофабрике. В понедельник рассчитываю отправить тебе по телеграфу 100 рубл., а через несколько дней, может быть, выцарапаю из Вуфку более крупную сумму. Благодаря «прижиму экономии» неудобно сразу просить денег. В Одессе у меня множество жалких знакомых, все хотят перехватить червонец и просят службу, но море прекрасно по-прежнему и акация цветет опьяняюще чудовищно. Чувствую себя хорошо. Письмо отправь мне спешное, а то не дождешься его. У меня здесь работы куча – и моей (душевной), и кинематографической, но писать буду, – лето здесь удивительное, все так напоминает детство и юность, я второй день хожу, грущу и радуюсь.

Твой И. Б.

Одесса, 28/V-26

87. Т. В. КАШИРИНОЙ (ИВАНОВОЙ)

31 мая 1926 г.,

Одесса

Получил, милый трибун, спешное письмо, очень меня обрадовавшее. Живу здесь хорошо, купаюсь и греюсь под солнцем, которое тебе, озябшая моя московская душа, не часто снится. Все было бы хорошо, если бы мне не приходилось возить по всем городам глупые мои нервы, не умеющие работать и не умеющие спать. Я их обучаю этим ремеслам, но со средним успехом. Деньги переведу тебе телеграфно не позже второго июня. Думаю, что это не будет слишком поздно. Живи хорошо, человек затем и родился на божий свет.

Любящий тебя, душенька моя

И. Б.

Од. 31/V-26

Чадам твоим – поклон. Напиши мне адрес дачи.