Текст книги "Последние ритуалы"

Автор книги: Ирса Сигурдардоттир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Тора решила воспользоваться неожиданной тишиной и посмотреть файлы, скопированные из компьютера Гаральда. Она взяла ноутбук и устроилась на диване. Сначала она изучила несколько фотографий с операцией на языке, датированных семнадцатым сентября. Тора открывала их одну за одной, увеличивая некоторые фрагменты, отчего снимки становились чуть менее отвратительными. В основном это был рот и сама операция в последовательности, но кроме Гаральдовых челюстей в кадр попали и другие детали. Операцию проводили на дому, это несомненно, так как обстановка отличалась от зубного кабинета или другого медицинского учреждения. Тора обратила внимание на журнальный столик, заставленный стаканами и пивными банками. Еще на нем стояла громадная, полная окурков пепельница. Все происходило явно не у Гаральда – жилище выглядело грязным и дешевым, не чета его девственно-чистой и современной квартире.

На одну фотографию попала часть торса того, кто проводил операцию. Или ассистировал. Он (или она) был одет в светло-коричневую футболку с надписью, которая не читалась из-за складок на ткани. Тора ухитрилась различить «100» и «…или…».

На первых двух снимках разреза еще не было, но третий сделан уже после того, как пустили в ход нож: кровь текла изо рта Гаральда прямо на чьи-то руки. Если рана на языке сравнима с повреждением кожных покровов головы, то кровотечение должно быть обильным. Торе показалось, что на одной руке неизвестного есть татуировка. Она увеличила изображение и прочитала слово «дерьмо». Никаких рисунков или украшательств, просто – «дерьмо». Больше на снимках не обнаружилось ничего важного.

Тору заинтересовали фотографии приготовления еды, сделанные за три дня до убийства, в среду, что подтверждалось «свойствами файла». Особенно тщательно Тора изучила два снимка, где фотограф сконцентрировался на руках. На одном руки перемешивали салат, на другом – нарезали хлеб, но принадлежали они разным людям. Одна пара была в декоративных шрамах, с пентаграммой и изображением, похожим на смайлик с опущенными уголками рта и рожками. Скорее всего это руки Гаральда. Другая пара – изящная, женская, с тонкими пальцами и ухоженными ноготками. На одном из пальцев кольцо. Тора увеличила снимок. Кольцо с бриллиантом или каким-то другим прозрачным камнем выглядело довольно обычным. Вряд ли такое врежется кому-то в память, однако Тора решила показать фотографию Хюги – вдруг он узнает кольцо.

С того момента как Тора впервые побывала в квартире Гаральда, у нее не выходил из головы немецкий журнал «Бунте» в ванной комнате. Ведь совершенно ясно, что его читал не Гаральд. И вряд ли кто-то из его исландских приятелей. Скорее всего журнал привезли из Германии, и привезла женщина, поскольку журнал типично женский. С обложки улыбались Том Круз и Кэти Холмс, ожидающие прибавления семейства. А ребенок родился у них этой осенью, об этом трубили все новостные программы. Возможно, к Гаральду приезжал кто-то из Германии и жил у него дома. Тора вспомнила фразу Хюги, что перед вечеринкой в Скерьяфьордюр Гаральд исчез на неделю и друзья не могли с ним связаться.

Она позвонила Маттиасу, который ответил лишь через несколько гудков.

– Ты где сейчас? Тебе удобно разговаривать? – спросила она, услышав какие-то фоновые шумы.

– Говори-говори, – ответил Маттиас с полным ртом. Проглотил и сказал: – Я ем. Мясо! Хочешь разделить со мной десерт?

– Нет, спасибо. – На самом деле Торе ужасно захотелось красиво одеться, пойти в ресторан, испачкать помадой бокалы, которые потом вымоет кто-то другой… – Завтра детям в школу, и мне надо проконтролировать, что они вовремя легли спать. Слушай, у тебя есть телефон уборщицы Гаральда? Похоже, что незадолго до убийства у него были гости. Может быть, даже останавливались в его квартире. Все указывает на то, что это женщина из Германии.

– Где-то в списке адресов у меня есть телефон уборщицы. Давай я ей сам позвоню: мы с ней встречались, по-английски она говорит хорошо. Возможно, так будет лучше. Тебя она не знает, а меня наверняка помнит – я отдавал ей зарплату за последний месяц.

Так и решили, и Маттиас обещал перезвонить. Тора объявила дочери, что пора спать, и пошла с ней чистить зубки. Тут запищал мобильный. Она пристроила его между щекой и плечом и разговаривала, одновременно помогая Соулей.

– Уборщица рассказала, что в гостевой спальне кто-то жил, по меньшей мере пользовался кроватью. И кое-что она нашла в туалетной комнате – одноразовую бритву, женскую. Словом, ты права.

– Полиции она об этом сообщила?

– Нет, не посчитала важным – Гаральда ведь убили не в его квартире. К тому же она говорит, что у него часто оставались гости, и не один-два, а сразу несколько. Понятно, что в основном после ночных пирушек.

– Может быть, у него была девушка? Немка?

– Которая прилетела сюда заняться любовью, но спала в гостевой спальне? Сомневаюсь. Кроме того, я никогда не слышал про какую-нибудь его немецкую подружку.

– Они могли быть в ссоре. – Тора на секунду задумалась. – Или это не его девушка, а просто знакомая. Или родственница. Возможно, сестра?

Маттиас ответил не сразу.

– Если она, то мы не пойдем в эту сторону.

– Да ты что?! – взвилась Тора. – Почему, черт возьми?!

– Видишь ли, у нее недавно случилось несчастье – брата убили. И есть еще дополнительные переживания, связанные с ее будущим.

– То есть?

– Она талантливая виолончелистка и хотела посвятить себя музыке, однако отец настаивает, чтобы она пошла в бизнес и унаследовала банк. Никого ведь не осталось. Впрочем, если бы Гаральда не убили, его кандидатуру все равно бы не рассматривали. А семейный разлад из-за ее занятий возник гораздо раньше.

– Она носит украшения? – спросила Тора. Она вспомнила короткие ухоженные ногти на фотографии и подумала, что такие руки вполне могли принадлежать виолончелистке.

– Нет, никогда. Она не того склада, побрякушками не увлекается.

– У нее нет даже маленького колечка с бриллиантом?

Помолчав, Маттиас произнес:

– Кажется, есть. Откуда ты знаешь?

Тора рассказала про фотографии. Он пообещал, что подумает и, может быть, все-таки свяжется с девушкой. Они попрощались.

– Ты все? – спросила Соулей с полным пены ртом. Во время разговора бедняжка терпеливо ждала, пока ей почистят зубки – «белые жемчужинки», как говорила про них мамочка. Уложив дочь, Тора подоткнула одеяльце и немного ей почитала, пока та не стала клевать носом. Поцеловав полусонную девочку, Тора выключила свет, закрыла дверь детской и вернулась к компьютеру.

Почти два часа она внимательно просматривала оставшиеся файлы, но не нашла ничего полезного. Она решила лечь в постель и почитать «Молот ведьм», как советовал Маттиас. Чтение обещало быть не скучным.

Она раскрыла книгу, и оттуда выпала сложенная пополам бумажка…

– Заткнись, – прорычала Марта Мист. – Ничего не получится, пока мы все не сосредоточимся.

– Сама заткнись, – огрызнулся в ответ Андри. – Хочу и говорю.

Бриет показалось, что Марта Мист оскалилась по-звериному, но расставленные по комнате гелевые свечи горели тускло, так что, возможно, это всего лишь игра теней.

– Хватит ругаться, и давайте уже со всем этим покончим! – Бриет поудобнее устроилась на полу, где они сидели плотным кружком, подобрав под себя ноги.

– Да ради Бога, – проворчал Дори, потирая глаза. – Я собирался пораньше лечь спать, и не хочу растягивать это дерьмо на всю ночь.

– Дерьмо? – завелась раздраженная Марта Мист. – Вроде все были согласны. Или я ошиблась?

Дори тяжело вздохнул.

– Нет, и не переиначивай мои слова. Давайте уже начнем…

– Здесь не так, как у Гаральда, – вставил Бряудн, вглядываясь в их лица. До сих пор он не часто подавал голос. – Без него вряд ли получится.

Реплику насчет своей квартиры Андри пропустил мимо ушей.

– То, что Гаральда нет, уже не исправить. Ну, как там зовут эту старую корову?

– Тора Гудмундсдоттир, – ответила Бриет. – Она юрист.

– О’кей, – сказал Андри. – Поехали. Согласны? – Он посмотрел на остальных – кто-то кивнул, кто-то пожал плечами. – Кто начнет?

Бриет взглянула на Марту Мист.

– Начни ты, – сказала она, желая подмаслить подругу. – У тебя это лучше всех получается. Важно сделать все как следует.

Марта Мист не удостоила вниманием примитивную лесть и обвела взглядом круг.

– Если эта баба сунет нос куда не надо, то мы окажемся в полной заднице. Вы понимаете? Наше счастье, что полицейские сюда не копают.

– Понимаем, – ответил за всех Бряудн. – Стопроцентно.

– Вот и прекрасно, – сказала Марта Мист и положила руки на бедра. – Так… А теперь – ни звука!

Все замолчали. Она взяла из центра круга несколько листов чистой бумаги и маленькую чашу с красной жидкостью. Листы положила перед собой, а чашу поставила рядом. Бриет торжественно подала ей китайскую палочку для еды. Марта Мист обмакнула ее в вязкую жидкость и медленно начертила символ. Закрыла глаза и начала говорить низким, монотонным и зловещим голосом:

– Дабы убоялся тебя враг твой…

Глава 20

9 декабря 2005 года

Тора читала до утра, встала разбитой и с тяжелой головой. Вчера она сначала долго исследовала выпавшую из книги бумажку с различными словами и датами. Тора предположила, что это рука Гаральда – его имя стояло на форзаце книги, а некоторые надписи сделаны на немецком. Почерк был не слишком аккуратный, поэтому Тора сомневалась, что все разобрала правильно. Но кое-что она расшифровала.

«1485 Маллеус», дата подчеркнута, а само словосочетание – дважды. Под этим – «Й.А. 1550?» – перечеркнуто. Дальше то ли две черточки, то ли две буквы L, и рядом с ними надпись «Loricatus lupus». Ниже что-то по-немецки, Тора перевела это как «Где? Где? Древний крест?» Часть листа занимает нечто вроде диаграммы со стрелочками, которые соединяют жирные точки с датами и названиями мест. Точки расположены таким образом, что получается как бы набросок карты. Одна помечена «Инсбрук – 1485», над этим «Киль – 1486», а еще выше «Роскилле». Рядом с этим названием сразу две даты: «1486 – умер» и «1505 – прибыл». Еще два кружочка стоят над этими тремя. У самого верхнего написано «Хоулар – 1535», но он перечеркнут, хотя сохранена связь с другой точкой – «Скаульхольт», рядом с которой еще две даты – «1505» и «1675». От последней разбегается целый пучок стрелок, и у всех на конце знак вопроса. Вдоль каждой стрелочки подписано: «Древний крест?» Другой ручкой добавлено слово «Gastbuch», что по-немецки означает «гостевая книга», и сразу за ним маленький крестик. Гостевая книга чего? Посетителей креста? Ниже запись: «кратер – печь – 3-й символ!», если Тора правильно перевела. В конце концов она устала расшифровывать схему и взялась за саму книгу.

Развлекательным чтением «Молот ведьм» не назовешь, однако Тору захватила невероятная чудовищность книги. Впрочем, от корки до корки она читать не собиралась – первая и вторая главы показались ей слишком дикими, и она не стала изучать их подробно. Книга составлена в виде катехизиса: в начале каждого параграфа задается вопрос или приводится утверждение сторонников черной магии, а затем следует ответ или разоблачение с помощью вопиюще небезупречной богословской софистики.

Рассказы о немыслимых злодеяниях и ритуалах ведьм создавали впечатление, что могуществу колдуний нет границ: они могли вызывать ураганы, летать, превращать людей в домашний скот и диких животных, насылать импотенцию и делать так, что мужское тело казалось лишенным половых органов. Значительное место уделялось обсуждению, действительно ли пенис исчезал или то была иллюзия. К какому заключению в результате пришли авторы, Тора так и не поняла. Для получения подобной власти ведьмы ни перед чем не останавливались, будь то поедание детей или половое сношение с дьяволом. Очевидно, одержимость авторов была вызвана обетом безбрачия, принятого ими как монахами-доминиканцами, и поэтому не только разоблаченные ведьмы, но и женщины вообще описаны в книге злобными и неприглядными. Отвращение к ним сквозит в каждой строчке. Весь этот бред Тора вынесла с трудом. Особо она отметила перл, что для сотворения Евы у Адама взяли реберную кость, которая сама по себе крива, – это якобы и привело к роковым последствиям. Вот если бы Бог взял прямую бедренную кость, то женщины были бы совершенны. С помощью подобных доказательств читателя убеждали, что дочери Евы легко становятся добычей дьявола, и поэтому большинство ведьм – женщины. Самые опасные и трудно поддающиеся разоблачению – из низшего сословия, поскольку у них нет чести и они умеют лгать более правдоподобно, чем богатые и знатные. В общем, страшно вообразить, как жилось в те времена женщине, особенно бедной.

Больше заинтересовала Тору третья, заключительная часть, которая касалась правовых аспектов работы инквизиции и преследований ведьм. Как юристу, Торе претило, что обвиняемому можно клятвенно пообещать жизнь в обмен на признание, а потом не сдержать обещание, не считая это клятвопреступлением. Авторы предлагали три разных способа нарушения таких клятв. Еще они описывали надлежащую процедуру ареста ведьм: ни в коем случае нельзя позволять ведьме ступать на землю, ее нужно нести в корзине или на плечах и так препровождать в тюрьму, ибо если она прикоснется к земле, то дьявол наделит ее силой отрицать обвинение под самыми страшными пытками. В тюрьме ведьму необходимо обыскать, чтобы она не пронесла под одеждой колдовские амулеты, сделанные из убиенных и расчлененных младенцев. Ведьму рекомендовалось обрить, поскольку она могла спрятать эти амулеты в волосах; впрочем, по вопросу о необходимости брить волосы на лобке мнения авторов расходились.

Излагались также способы препятствия защите. Так, свидетельства обвинения следует записывать на двух листах: на одном – только показания, а имена свидетелей – на другом, чтобы невозможно было определить, кто именно и в чем именно обвиняет. Показывать эти свидетельства обвиняемому надлежит не во всех случаях. В отдельном параграфе обсуждалось, когда это допустимо, а когда нет. При этом в суде над ведьмой показания мог дать любой, в то время как по другим обвинениям – только честный человек.

Авторы расписывали, как следует проводить пытки, какой должен быть между ними интервал, и особо отмечали необходимость постоянно проверять, плачет ли жертва на дыбе в присутствии судьи, – если да, то это указывало на невиновность. Но следует различать настоящие и ненастоящие слезы, ведь ведьма может обмазать щеки слюной и притвориться плачущей. Возможно, к приходу судьи у этих страдалиц уже не оставалось слез. Да и были ли они в своем уме после непрерывных пыток? Плач в отсутствие судьи – в узилище, камере пыток или где-либо еще – не считался. Конечная цель всех действий и ухищрений – выбить признание в колдовстве и участии в ведьминских ритуалах, описанных в предыдущих частях книги, и продемонстрировать бесовскую природу женщин. Любой здравомыслящий читатель, по крайней мере современный, сразу же осознает, что такие признания ложны, лишены логики, получены под пытками и сделаны, лишь бы угодить палачам и прекратить собственные страдания.

Так и не отойдя от эмоций, вызванных ночным чтением, Тора села в постели, взглянула на дьявольскую книгу на столике у кровати и попыталась взбодрить себя оптимистическим заключением, что с 1500 года человечество все-таки сделало шаг вперед. Потом она встала и направилась в душ, по пути постучав в дверь комнаты сына. Завтрак, как обычно, был походным, но нормально поела только Соулей. Когда они садились в машину, Тора напомнила детям, что сегодня они остаются у отца. Дети никогда этого особенно не жаждали, но, возвращаясь в воскресенье вечером, всегда были довольны – особенно если получалось увильнуть от верховой езды.

Высадив детей, Тора поспешила в офис. Выпавший вчера из книги лист с записями она взяла с собой – показать Маттиасу. В конторе еще никого, хотя уже полчаса как должно быть открыто. Масса времени: можно приготовить кофе, проверить почту и узнать, что происходит в мире помимо этого жуткого убийства, занимающего все ее время.

Лекция начиналась в четверть девятого. Бриет подошла к аудитории, но у входа ее остановил декан. Всего пару слов с Гуннаром – и уже не до лекции. Вместо этого она побежала курить на крыльцо, успокоить нервы. Надо позвонить остальным и рассказать невероятную новость. Она глубоко затянулась длинной ментоловой сигаретой. Марта Мист считала эту марку настолько слабой, что, как она сказала, Бриет с абсолютно чистой совестью может утверждать, что не курит вообще. Сама Марта Мист курила «Мальборо». Бриет терзала мобильник в поисках номера подруги и думала, что сейчас им понадобится кое-что покрепче.

Марта Мист наконец ответила.

– Привет, – нервно сказала Бриет.

– Чего звонишь в такую рань! – Сиплый голос Марты Мист говорил о том, что Бриет ее разбудила.

– Надо срочно увидеться! Гуннар рехнулся – грозит, что нас всех отчислят, если мы не сделаем того, что он прикажет.

– Что за хрень! – Марта Мист окончательно проснулась.

– Нужно позвонить остальным, пусть тоже приходят. Если меня выгонят, папаша взбесится. Вдобавок не хочется терять студенческий кредит.

– Остынь на секундочку, – перебила ее Марта. – С чего это Гуннар нас отчислит? Не знаю, что у тебя, а у меня средний балл под потолок.

– Он сообщит в совет факультета, что мы принимаем наркотики, – говорит, у него есть доказательства. Сначала отчислят Бряудна и меня, а потом то же самое случится с тобой, Андри и Дори. Так что придется подчиниться. Я, во всяком случае, рисковать не собираюсь.

Бриет нервничала. Неужели не убедить Марту Мист хоть раз сделать так, как им велят?

– Что он от нас хочет?

– Он требует, чтобы мы встретились с этой юристкой и ответили на ее вопросы. И еще он намекнул, что мы далеко не всегда говорим правду, но его это мало волнует – мы должны с ней встретиться, и точка.

Бриет затянулась, быстро выдохнула и услышала, как кто-то спросил Марту Мист, в чем дело.

– Хорошо, хорошо, – сказала Марта Мист. – Ты уже всем позвонила?

– Нет, помоги мне. У меня сейчас лекция. Давай встретимся в десять и покончим с этим.

– Я поговорю с Дори. А ты позвони Андри и Бряудну. Собираемся в книжном. – Марта Мист без лишних слов повесила трубку.

Бриет зыркнула на телефон. Конечно, Дори у нее, чего ему звонить. Марта Мист, как всегда, вешает на подругу самое неприятное. Вот пусть сама и связывается с Андри или Бряудном! Бриет затушила сигарету о крыльцо и пошла к книжному, по пути выискивая в телефоне номер Бряудна.

Гуннар наблюдал за Бриет из окна своего кабинета. «Прекрасно, – подумал он, – вот и забегали!» Уж он постарался как следует припугнуть эту девицу. У него на них ровным счетом ничего не было – кроме уверенности, что они наркоманы и наверняка втянуты во что-нибудь гнусное. Он пообещал юристке организовать с ними встречу, совершенно не представляя, как это сделать. Эта компания всегда его раздражала. Разумеется, самым худшим был Гаральд, но остальные не многим лучше. Они отличались от Гаральда Гунтлиба только тем, что не уродовали свою внешность под стать тому, что было у них внутри. Наглые, заносчивые, они игнорировали любые просьбы. Даже смерть Гаральда их не изменила. Поэтому декан прибегнул к угрозам, полагая, что этот язык они понимают лучше, чем язык просьб, – и угадал. Единственная проблема заключалась в том, что, искренне желая избавить университет от мерзости, которую они называли «фольклорным обществом», он проверил их личные дела и, к своему изумлению, обнаружил, что почти все они образцовые студенты.

Гуннар опустил жалюзи и поглядел на телефон. На столе лежала визитная карточка юристки. Надо сохранять с ней хорошие отношения, и с немцем тоже, если он хочет найти украденное Гаральдом письмо. Украденное! Притворяться, что ему нравился этот омерзительный урод, говорить о нем уважительно, было невыносимо. Гаральд – обычный вор и опозорил себя и всех, кто с ним был знаком. Декан положил трубку на аппарат. Надо успокоиться, в таком состоянии звонить нельзя. Он глубоко вдохнул и приказал себе думать о приятном: например, о гранте по программе «Эразмус» – заявка подана, есть неплохой шанс, что ее одобрят. Гуннар собрался с духом, взял трубку и набрал номер с карточки.

– Тора, здравствуйте, это Гуннар, – сказал он как можно вежливее. – Вы хотели встретиться с друзьями Гаральда…

Глава 21

Столько неправильных осанок Тора в последний раз наблюдала на шестнадцатилетии своего сына. Однако расхлябанные молодые люди, которые, уставившись в пол, сидят перед ней и Маттиасом, были десятью годами старше. Все они, кроме высокой рыжеволосой девушки, выглядели так, будто вывалились на диван прямиком из мусорного контейнера. После утреннего звонка Гуннара Тора связалась с Бриет и договорилась о встрече в одиннадцать.

По голосу девушки она поняла, что им с Маттиасом делают большое одолжение. Кроме того, Бриет предупредила, что все будут курить. Тора предложила квартиру Гаральда. Согласие прозвучало угрюмо, но даже если бы Тора пригласила их в Париж, она получила бы ровно то же самое. Маттиас от выбранного места встречи пришел в восторг, считая, что это выведет друзей из равновесия и заставит быть правдивыми.

Дожидаясь студентов, Тора показала Маттиасу исписанный лист бумаги, выпавший из «Молота ведьм».

Какое-то время они над ним корпели, но окончательных выводов не сделали, за исключением того, что запись «Инсбрук – 1485» сходится с годом прибытия туда Крамера и, возможно, связана с теми старинными письмами, которые Гаральд привез в Исландию. Тора была абсолютно убеждена, что «Й.А.» расшифровывается как Йоун Арасон, и речь идет о последнем исландском католическом епископе, казненном датчанами в 1550-м. С другой стороны, она не могла догадаться, почему Гаральд это перечеркнул. Насколько они поняли, схема представляла собой маршрут движения или путешествия. Ни о какой «книге посетителей креста» Маттиас никогда не слышал, в квартире ее тоже не было, и полиция во время обыска не забирала ничего похожего.

Звонок снизу прервал их размышления.

Студенты оккупировали оба дивана, поближе друг к дружке; Тора и Маттиас сели на стулья. Тора нашла пепельницы, и сразу стало дымно.

– Чего вы от нас хотите? – спросила рыжеволосая, Марта Мист. Друзья посмотрели на нее с облегчением, надеясь, что лидер отвлечет внимание на себя. Все беспрерывно курили.

– Поговорить о Гаральде, – ответила Тора. – Мы пытались с вами встретиться, но вы настроены к нам враждебно. Почему?

– Потому что мы учимся, – невозмутимо заявила Марта Мист. – У нас есть дела поважнее пустых разговоров с незнакомцами. Мы все рассказали полиции. Кроме того, мы не обязаны…

– Да-да, конечно, – подхватила Тора, стараясь не показать, что девушка, как и все остальные, действует ей на нервы. – Мы благодарны, что вы нашли время и собрались. Надолго мы вас не задержим. По поручению семьи мы выясняем причину смерти Гаральда, а все вы были его ближайшими друзьями…

– Мы часто вместе тусовались, это точно, но никто из нас понятия не имеет, чем он занимался, – сказала Марта Мист. Бриет мрачно кивнула. Остальные не отрывали взглядов от пола.

– Один за всех, и все за одного? Вас все-таки здесь пятеро, – вступил Маттиас. – Мы были в тюрьме у Хюги Торриссона, вы его, конечно, знаете. По его словам, с тобой, Халлдор, Гаральд общался больше, чем с другими. Ты переводил ему и помогал в его занятиях. – Он обращался к Дори, который сидел, тесно прижавшись к Марте Мист. – Это так?

Дори поднял глаза.

– Относительно… Да, мы довольно много времени проводили вместе. Иногда Гаральд приносил какой-нибудь исторический документ на исландском, ну, я ему помогал. Мы были хорошими приятелями… – Он пожал плечами, как бы давая понять, что это были вполне обычные отношения.

– С Хюги вы тоже хорошие приятели? – спросила Тора.

– Да, мы дружим с детства. – Дори снова уставился в пол, ловко тряхнув головой: челка упала на глаза и избавила его от прямых взглядов.

– Интересная рисуется картина: один из твоих друзей убит, а другой обвинен в его убийстве. Странно, что ты не бросаешься нам помогать. Понимаешь? – Маттиас улыбнулся Дори, но без толку: улыбка запуталась в челке и не достигла глаз.

Маттиас повернулся к остальным.

– Это всех касается, ясно?

Они забубнили «да» куда-то себе в грудь и затрясли головами в знак согласия.

– Прекрасно! – Маттиас хлопнул себя по колену. – Значит, все всё поняли и можно начинать. Только надо определить с чего. – Он выразительно посмотрел на Тору.

Тора улыбнулась студентам.

– Для начала расскажите нам, как вы познакомились с Гаральдом. И еще хотелось бы понять, чем занималось ваше весьма своеобразное студенческое общество.

Все посмотрели на Марту Мист в надежде, что она решит эту задачу. Тычком локтя она переадресовала вопрос Дори. Удар вышел довольно болезненным, и Дори поморщился.

– Меня с Гаральдом познакомил Хюги, – начал он. – В прошлом году. Мы встретились в баре. Потом вместе ходили в рестораны, в кафе, на концерты и так далее. Как-то Гаральд сказал, что задумал создать интересное общество, и спросил, не хочу ли я в него вступить. Так я познакомился с остальными.

Его рассказ подхватила Марта Мист.

– А я присоединилась к обществу через Бриет. Она знала Гаральда по факультету, и предложила мне посмотреть, чем они занимаются.

Бриет ревностно кивнула, подтверждая ее слова.

– А вы? – Тора обратилась к Андри и Бряудну, которые сидели бок о бок и курили.

– Мы? – Андри кашлянул, поперхнувшись дымом.

– Да, – подтвердила Тора. – Вы оба. – Чтобы рассеять сомнения, она поочередно ткнула в них пальцем.

Бряудн заговорил первым.

– Я тоже изучаю историю, как и Бриет. Гаральд приходил к нам на лекции, иногда после занятий приглашал нас в кафе, мы болтали. Однажды он предложил мне и Бриет создать общество по изучению древних магических культов. А я позвал Андри для смеху.

Андри глуповато улыбнулся.

– Из рассказа Хюги мы поняли, – продолжила Тора, по-прежнему стараясь сохранять доверительную интонацию, – что под видом изучения колдовства с исторической точки зрения вы устраивали самые настоящие сексуальные оргии.

Три парня ухмыльнулись, а Марта Мист опустила уголки рта и произнесла тоном оскорбленной невинности:

– Оргии? Не было никаких оргий. Мы изучали магическое искусство и ведьмовство как культуру древних времен. В конце концов, старинные ритуалы не так уж глупы, если знать их по-настоящему. А то, что мы после встреч немного трахались, к делу не относится. Хюги, как всегда, все извратил. Он никогда не врубался, чем мы на самом деле интересуемся.

Она откинулась на спинку дивана и свирепо посмотрела на Маттиаса и Тору из-под нахмуренных рыжих бровей.

– Разумеется, вы тоже не понимаете. Держу пари, вы думаете, что мы рубим курам головы и втыкаем иголки в самодельных кукол.

– Тогда будьте любезны, объясните, чем для вас является черная магия? – с толикой сарказма спросил Маттиас.

Марта Мист раздраженно простонала.

– Я не собираюсь ради вас корчить из себя профессора. Скажу только одно: магия – это индивидуальная попытка влиять на собственную жизнь нешаблонным способом, нешаблонным с точки зрения современного сознания. В прошлом это было почти нормой, а для бедняков – единственной надеждой изменить жизнь к лучшему. Для этого надо совершить определенные действия, которые повернут события в твою пользу, иногда за счет кого-то другого, а иногда нет. На мой взгляд, творя заклинание, ты делаешь шаг к той цели, которой добиваешься, сосредоточиваешься на ней, и появляется больше шансов ее достичь.

– Можешь привести пример? – сказала Тора.

– Привлечение любви или успеха, исцеление, порча на врагов. Да что угодно. Большинство древних заклинаний связаны с основными человеческими потребностями, хотя в те времена жизнь не была такой уж сложной штукой.

После чтения «Молота ведьм» Тора позволила себе не согласиться. По крайней мере защищать кого-то в судебной системе, правила которой постоянно меняются и гнутся в интересах обвинения, очень сложно.

– А что вы используете для заклятий? – спросила она и, чтобы позлить Марту Мист, добавила: – Кроме обезглавленных куриц и самодельных кукол?

– Очень смешно, – сказала Марта Мист без тени улыбки. – В Исландии в основном применялись гальдраставы – руноподобные знаки. Для наложения заклятия их надо не просто вырезать или начертить. Кстати, в других странах Европы то же самое: нарисовать магический символ – это еще не все.

– А что нужно еще? – спросил Маттиас.

– Прочитать заклинание, использовать кости животных, волосы девственницы. Такого рода вещи. Ничего серьезного, – холодно ответила Марта.

– Да, а иногда нужны части человеческого тела, – ляпнула Бриет. Ее друзья, развалившиеся на диванах, неожиданно напряглись. Девушка осеклась и покраснела.

– Да ну? – притворно изумившись, произнес Маттиас. – Например? Руки? Уши? – Он сделал короткую паузу. – Или, может быть, глаза?

Все молчали. Потом заговорила Марта Мист:

– Я не читала и не знаю заклятий, для которых нужны глаза, разве только глаза животных.

– А остальные? Кто-нибудь знает о таких заклятиях? – спросил Маттиас.

Никто не ответил, но все отрицательно затрясли головами.

– Не-а, – выдавил Бряудн.

– А пальцы? – быстро спросила Тора. – Вам известно о заклятиях, где требуется палец? Может быть, вы сами их творили?

– Нет, – твердо сказал Дори, для убедительности откинув челку с глаз и открыто глядя на Тору и Маттиаса. – Давайте проясним ситуацию. Мы не творили никаких заклятий, для которых нужны части человеческого тела. Я не знаю, на что вы намекаете, но это нелепо. Мы не убивали Гаральда – это первое, что вы можете исключить. У копов есть наши алиби, и они их проверили.

Дори потянулся к столу, вытащил из пачки сигарету, прикурил, глубоко затянулся и медленно выдохнул дым.

– Значит, Гаральда убил Хюги? – спросила Тора. – Ты это хочешь сказать?

– Нет, совсем не это! Вам надо внимательнее слушать, – вспылил Дори. Он подался вперед, будто желая что-то добавить.

Марта Мист отбросила его обратно на диван и спокойно произнесла:

– Я не знаю, откуда ваша логика, но то, что мы не убивали Гаральда, совсем не значит, что это сделал Хюги. Дори только хотел сказать, что мы его не убивали, баста! – Марта Мист в свою очередь откинулась на спинку дивана, вытащила сигарету из пальцев Дори и затянулась.

На лице Бриет появилось раздражение: похоже, ее заставил нервничать этот явный признак интимности.

– Хюги его не убивал. Он не такой, – угрюмо пробубнил Дори. Он оттолкнул руку Марты Мист и потянулся к пепельнице на столе.

– А ты?.. Ты – такой? У тебя, насколько я помню, весьма сомнительное алиби по сравнению с остальными. – Маттиас буравил его глазами в ожидании ответа.